Батюшка Ипполит

Рыльск — духовная лечебница

Григорий Пенкнович

Рыльский монастырь во времена отца Ипполита, да и конечно же сегодня, это духовная лечебница. Исповедь, Причастие, труд на лугу и, конечно, участие в особом молебне о недужных — это часть того «курса лечения», которое отец Ипполит назначал своим многочисленным «пациентам».

Духовно опытные люди говорили мне, что в служении молебнов о недужных, в том числе, батюшка Ипполит скрывал свой уникальный, как у древних отцов, дар исцелений.

Рыльский монастырь времен старца Ипполита — это место средоточия борьбы света и тьмы. Батюшка сам говорил: «Здесь сила на силу идет».

Понятно: весь мир, вся Вселенная обитаемая — место этой невидимой брани. Но особенно ярко, на наших глазах, она проявлялась здесь. Проявлялась не только через крики и вопли одержимых людей, но и через недоброжелательное отношение к старцу некоторых людей, не понимавших суть его служения.

Что такое эти молебны о недужных? Это не только помощь в неизлечимых болезнях и изгнание нечистых духов. Люди, присутствовавшие на них, понимали, что есть другой мир и другая жизнь. Это приводило их ко Христу, это укрепляло их веру. Во время молений происходила переоценка духовных и вообще всех базовых жизненных ценностей людей. Они в буквальном смысле выходили из храма с волосами, стоящими дыбом. Такая встряска приводила к Богу людей нецерковных, некрещеных, представителей других религий.

Суть этого — безмолвная проповедь. Никаких слов от старца они не слышали, он никогда во время богослужений не говорил проповедей. Но его образ жизни, его методика лечения, его курс лечения мистически поразительным образом приводили людей ко Христу.

Молебны о недужных

Владимир Савочкин

Хочу сказать о главном: отец Ипполит приводит ко Христу. Об этом часто все говорят. При том, что сам он оказывается незаметным, остается как бы в тени, не выходит на первый план.

Во-первых, в монастырь приезжает очень много людей, они приходят к нему, и каждый обращается: «Помогите, батюшка!». И — что важно — он часто так отвечает: «На литургию обязательно сходите. Надо исповедаться, причаститься».

Многие люди первый раз в жизни в монастыре, первый раз слышат слово литургия, а тут еще исповедь какая-то, Причастие. Народу — толчея. По храму во всех уголках иеромонахи стоят, всех исповедуют. Что им там люди рассказывают, даже страшно представить. И вся эта толпа новоприбывшего народа идет потом на Причастие. Вот таким образом он вводил людей в Церковь.

Во-вторых, конечно, молебны о недужных.

Это особая тема.

Когда я впервые попал на такой молебен сам — правда, ужас был. Я не мог ничего понять, оглядывался кругом. Ждал, когда выйдут монахи и станут выгонять из храма этих кричащих людей. А они бранятся, орут — на это страшно было смотреть. Монах ходит мимо, то с записками сюда, то с просфорами — туда, мимо них ходит, ничего им не говорит, не выгоняет. Это очень удивило. Я даже понять не мог, что это тут такое происходит.

Потом мне уже объяснили. Было очень страшно. Потому что тогда я еще далек был от Церкви. У меня даже приятели экстрасенсы были и, в принципе, я был знаком со всей этой сферой деятельности. А теперь я знаю, что лучше за километр всех этих людей обходить — тех, кто находятся под воздействием этой злой силы. Потому что это очень страшно.

Я понимал, что это правда, что такое может случиться с человеком, если он служит не Богу. В это я верил уже тогда, хотя ко всему относился со скепсисом.

Но у батюшки на молебнах было очевидно: это не артисты, это настоящие больные люди. Некоторые кричали. Передо мной стояла одна бесноватая женщина. Я не знаю, как это описать, хоть верьте, хоть нет — прямо под ее кожей что-то движется. Вот она стоит, я смотрю на нее в ужасе и вижу какое-то движение внутри нее — туда, сюда. Она орет, хрипит уже, упала потом. И тут стала благодарить Господа: «Господи, спасибо, что Ты есть!» Вот как. Может, это и было исцеление от беснования. Что было дальше с этой женщиной — я не знаю.

Но были и другие, совершенно невероятные встречи.

Можно сказать, что мне повезло, и я узнал удивительный случай от своей знакомой, которая была бесноватой и у отца Ипполита исцелилась. Она мне рассказывала, что помимо ее воли из нее раздавался страшный голос, который отвечал за нее. Когда она приехала в монастырь, то все слышали, как этот бес кричал: «Ноги тебе переломаю, что ты привезла меня сюда!» То есть, ей самой этого не хочется говорить, а бес вместо нее говорит. К отцу Ипполиту подошла, он спросил: «Ну что, матушка, как Вы, как молебен?» А она не успела опять свое сказать, как бес басом из нее кричит: «Твоей молитвой мне все хуже и хуже!» Ей стыдно так стало, что бес так батюшке ответил, а сделать ничего не могла. Батюшка благословил ее остаться в монастыре. Она, конечно, очень не хотела: собиралась вернуться домой, дела звали, решение разных житейских вопросов. Но все-таки испугалась за свое будущее и осталась там. Исполняла послушания, на самых тяжелых послушаниях была. Через некоторое время вся эта гадость из нее вышла. Тогда я заметил, что именно послушание — это то, что нужно для исцеления. Батюшка всех учил послушанию. Кто исполнял его благословение — получал исцеление.

Рассказываю об этом с состраданием, потому что многих привозил тяжелобольных, и батюшка вдруг скажет: «Поживите, матушка, у нас в скиту. Потрудитесь, коров подоите. Все будет хорошо». А в ответ:

«Да какие коровы, у меня там работы…» А у матушки рассеянный склероз, она все хуже, хуже. Она была очень известная журналистка. Приезжали с ней все ее друзья, знакомые, весь бомонд. И я ей говорил: «Галина, останьтесь, что вы делаете? Батюшка вас благословил». — «Я сейчас не могу, я в следующем году сто процентов приеду, в следующем году».

В следующем году я решил помочь ей приехать, взять ситуацию под контроль, но в ее жизни стали происходить одно за другим отвлекающие события, и она так и не смогла попасть. Потом ей стало хуже, она начала передвигаться с палочкой, потом с ходунками, потом перешла в коляску, а потом уже все — конец. Кто исполнял батюшкино послушание, тот и мог выздороветь.

Приезжала к батюшке семья — Макеевы. У них долгое время не было детей. Батюшка предложил им потрудиться в скиту. Они поехали, прожили там месяц с лишним, хорошо работали. Уехали в Москву. И приходит от них телеграмма: поздравьте, ждем ребенка, все хорошо. Послушание исполнили, и все по послушанию далось. Можно сказать, что это духовная учеба такая.

Со мной тоже происходила борьба. Мы ведь все любим осуждать, но больше всего я про себя говорю. Я ведь староста храма, казалось, я не могу не осуждать, в таком состоянии нахожусь круглосуточно. И мучаешься, борешься с этим.

И вот однажды приехал я в монастырь потрудиться. Была у меня возможность такая, примерно около двух недель. Было это в году 1996-м или 1997-м. Батюшка меня отправил на огород. Коля-огородник там был, он всех распределял по огородам. А я там сажал огурцы. Дал он мне огромное ведро сухих семян огурцов и сказал: «Отец, вот все это надо посадить». А я начал роптать: «Да надо бы их полить, да надо бы их прорастить…», а он в ответ: «Отец, сажай, по молитвам батюшки все будет хорошо». И все.

Надо сказать, что в монастыре постоянно живет кучка людей, которые ничего не делают. Слепые, хромые, немые, косые — как хочется назвать. Какая-то группка дядечек. Они весь день сидели и хихикали, впраздно проводили время, ели и пили что-то там под деревцами. А как трапеза начиналась, они все торопятся пищу вкушать.

Когда было мало паломников, сам батюшка ко всем обращался: «Братья и сестры, помогите, нам нужна помощь на огороде». А насто единицы, мы идем опять на огороды, а эти снова в свой уголок, там «трудиться» продолжают, винцо попивать и так далее.

И появилось у меня к ним какое-то внутреннее негодование. «Какие же они лодыри, — думаю, — а я вот хорошо тружусь». Помню, что сильная жара была тогда, зной — тяжело было. Продолжаю работать, а как поднял глаза — вижу, батюшка вдалеке стоит и на меня смотрит. И у меня такая радость в душе: ну надо же, думаю, увидел он, какой я труженик.

И с этого дня заболела у меня нога. Так сильно нарывать стала, что я ходить не смог. Пошел я к отцу Антонию. Был тогда благочинным отец Антоний, сам врач. Он мне дал специальную мазь, еще что-то, но все бесполезно. Мне все хуже. И стал я таким же, как эти друзья. После трапезы, хромая, иду на источник святителя Николая, обмываю там свою ногу, читаю акафист в надежде исцелиться. И до конца своего пребывания в монастыре я больше ничего сделать так и не смог.

Вот какое было со мной вразумление. Уверен, что это было именно так, чтобы я понял. Так быстро это все произошло: как только этих хромых, слепых, немых осудил, так и сам болезнь получил.

А когда я уезжал, батюшка мне еще и денег предложил:

— Давайте, мы вам заплатим, — говорит.

— Батюшка, да нет, да вы что…

— Мы вам должны. Ну, может, давайте, давайте, вот сейчас…

— Да не надо, батюшка, — я отказался.

Исцеление от духовного недуга на молебне

Елена

В храм я попала благодаря отцу Михаилу. Он предложил поехать в Рыльский монастырь, чтобы попасть на молебен о недужных.

Мы приехали в праздник святителя Николая, но служба уже закончилась. Батюшка благословил остаться на субботу. А в субботу приехало очень много людей. Насколько я помню, прибыло семь автобусов из Белгорода, Воронежа и Старого Оскола, два автобуса из Москвы.

После молебна батюшка садился на стульчик и принимал людей. Он обратился и ко мне: «Матушка, вам плохо?» Я говорю: «Да, плохо». — «Вы должны пожить у нас. Вам нужно остаться». Я не собиралась здесь оставаться, мне нужно было уехать. Тогда я не понимала, что со мной. Почему? Я здоровый человек, и мне плохо? Я молодая, здоровая, а у меня ноги начали болеть и сильная слабость: я не понимала, почему так происходит. Тогда я не верила в Бога и в монастырь попала неверующим человеком. Я и вера — несовместимые понятия. Все для меня здесь было странно. Почему здесь службы идут? Почему так много здесь людей? Что такое молебны о недужных? Что тут происходит? То, что Господь так меня вел, даже через путь болезней призывал к Себе, — это я поняла позднее. Целый год я просилась уехать, а батюшка не отпускал меня. Осталась я по его молитвам. Он молился, а мы все ходили каждый день на молебны. А по субботам были большие молебны о недужных. Происходило все в этом храме.

На утреннюю службу я не попала, у меня нашлось 105 причин, чтобы не пойти. Но на молебен о недужных я прийти должна обязательно, потому что батюшка сказал, чтобы я пришла. Я вошла в храм, посмотрела кругом и ничего не поняла. Ходят батюшки, читают молитвы, помазывают. Зачем? Что они делают? Я ничего этого не понимала. Мне было очень плохо. Помню, что единственным моим стремлением — и первым, и последним, — было лишь одно: во что бы то ни стало покинуть храм. Но было так много людей, что я не могла выйти из храма. Я понимала, что попасть к отцу Ипполиту не смогу, кругом толпа, и я кое-как выбралась и пошла на источники. Здесь расположены подряд четыре источника: Иоанна Рыльского, святителя Николая, преподобного Павлина и последний иконы Курской-Коренной. Позже мы нашли и другие два источника, за лесом, и туда тоже ходили.

Со временем, постоянно посещая молебны и источники, мне стало чуть лучше.

Один раз батюшка встретил меня вот здесь и снова спросил, плохо ли мне, и снова повторил: «Матушка, надо пожить. Надо пожить». Все время он меня оставлял.

Диагноза у меня нет. Считаю себя здоровым человеком. Это духовное. Это попущение от Бога, чтобы к нему прийти. Других путей уже не было. Нас же Господь приводит к себе, да? Мы не верим ни во что, не ходим в храм и не ходили…

Трудно сказать, что я ощущала тогда, потому что моя жизнь разделилась на «до» и «после». Легче мне стало не через год. Даже после батюшкиной смерти мне было плохо. А потом постепенно все прошло.

Исцеление от духовного недуга в Рыльске

Зарина

Я не знаю, что у меня была за болезнь, и врачи не понимали. В один день я просто не встала. Утром проснулась и больше не было сил ни жить, ни ходить. Вообще, никаких сил не было, как будто я надорвалась. Я еле ходила до кухни и еле-еле обратно, это было очень тяжело. Вот такое состояние было, похоже на духовный рак.

А батюшка Ипполит — единственный священник, который помог мне. По его глубокой любви, огромной, я поднялась. А ведь десять лет искала исцеления и была в отчаянии.

Много лет я скиталась по монастырям, но никто помочь мне не мог. Так я попала в Оптину Пустынь. Роскошный монастырь, очень сильный священник — отец Илий. Пять лет я была там. Потом поехала в Троице-Сергиеву Лавру. Но как-то не получилось, чтобы я выздоровела. Вернулась домой и в отчаянии сказала маме, что больше никуда не поеду. Я уже не хотела никуда ехать.

Однажды она приходит и говорит: «Зарина, есть еще один такой хороший священник, такой хороший! Может, мы туда поедем?» — И мама уговорила меня поехать в Рыльский монастырь. Мы приехали, и батюшка благословил нас ходить на молебны о недужных: меня и маму.

По его огромной любви, наверное, только по его великой молитве, я выздоровела, поднялась. Я стала ходить, работать. А раньше, можно сказать, я не могла ходить. Он очень простой, редкой простоты священник был.

Силы пришли после его молебнов о недужных.

Иногда мы вспоминаем батюшку со знакомыми женщинами, с детьми, которым он тоже помог. С чем сравнить его дар размышляем. — Не знаю, но слово «глыба любви» подходит. Глыба! Да и оно не может описать, сколько в нем было любви.

Александр Львов, келейник старца

Приехала в монастырь девушка, одержимая злым духом. Зайдя в храм, она упала на пол и стала по полу кататься. На нее было очень страшно смотреть. После нескольких молебнов о недужных ей стало легче, бес вышел. Через месяц она уехала домой.

Через год я попадаю в город Железногорск, иду по рынку — и вдруг меня окликает эта девушка. Она продавала цветы.

— Вы, — говорит, — меня помните?

— Ну да, помню.

Она рассказала, что после монастыря стала жить прежней жизнью, как жила.

— Мне стало намного хуже, чем до молебнов о недужных.

Я вспомнил ту историю, где говорится о том, что изгнанный бес, не найдя покоя, взял с собою семь злейших, и они вернулись в выметенный и убранный дом, и стало тому человеку еще хуже, чем было.

Бесноватые на молебнах

Игуменья Нонна

Когда я в первый раз попала на молебен о недужных, я вообще с трудом понимала, что это такое. Мне сказали: «Надо туда пойти». Я пошла.

И было очень много паломников, храм был битком набит. Руку нельзя было поднять, чтобы перекреститься. Служба еще не началась, впереди меня стояла женщина, интеллигентного вида, очень приятная. Она повернулась и попросила пропустить ее к дочери. Она оказалась больным человеком, на службе из нее кричал голос мужской: «Мне девяносто лет, я убил твою мать и тебя убью».

Невозможно было в это поверить. Мы светские люди, и вдруг с таким сталкиваемся. И казалось, что это какой-то фильм. А когда еще справа, слева, сзади кто-то копытом бьет, кто-то еще что-то. В общем, было так жутко! Выйти из храма было невозможно.

Потом мы стали понимать, что эти люди порой очень, очень хорошие. И такое испытание им попущено почему-то — Господь знает. С каким достоинством и смирением многие несут это мучение!

Многие не принимают этого, игнорируют, что есть темная сила. Задумайтесь об этом.