Байки дерзкого капитана

КАК ЗАДАЧА СТАВИТСЯ, ТАК ОНА И ВЫПОЛНЯЕТСЯ ИЛИ ОТПРАВИЛИ ТУДА, НЕ ЗНАЯ КУДА

То, что, дорогой читатель, ты прочтешь в этой главе, было на самом деле, но, когда и где, тебе об этом никто не скажет, именно поэтому можешь считать эту главу байкой от Юстаса. Я хочу, чтобы в этой главе каждый начальник и командир увидел себя. Пусть лучше он увидит себя здесь, со стороны, и, возможно, у него где-нибудь, что-нибудь перемкнет, и он начнет делать лучше, правильнее, расчетливее. Ведь от необдуманных решений он всегда может откреститься и сказать, что подчиненный дурак, а для подчиненного это может стать переломным моментом в жизни, так как система у нас выстроена так, что при разборе начинают слушать сверху, и до низа бывает не доходят, а иногда это того стоит.

Наверное, это был первый раз в жизни за мою службу, когда отбытие в командировку случилось именно так. Это был нонсенс, который, как я думаю, стоит описать, чтобы люди понимали, что такое бывает, что такое было, есть и будет.

Наш отряд готовили к убытию в командировку, в одну из южных стран, когда там не было еще такого ажиотажа и такой освещенности мировыми СМИ. Причем, стоит добавить, что это должна была быть первая заграничная командировка в нашей бригаде за долгие годы, и готовили нас по всем канонам. Поставили различные прививки в живот, сделали загранпаспорта, мы даже вроде как готовились получать форму под цвет той местности, в общем все шло по-военному. Но по-военному, не всегда хорошо. В армии сначала тупят, а потом, когда твой анус уже чувствует пощелкивание клюва петуха, все начинают включать дристомет в тысячу говногерц, и вся эта машина начинает шевелиться, но с небольшими отклонениями, которые необходимо исправить к утру. Ни завтра, ни в понедельник, а к утру. Ну вот такой алгоритм, который запрограммирован в этой машине, под названием армия, когда включается, его высочество, Рубильник Говномет. Но опять же, так как командировка была не простая, и стояла на уровне высших чинов власти, то в этот раз все шло планово, на удивление. А в армии, когда все идет планово, сразу становится подозрительно. Ну обо всем по порядку.

Была суббота, как сейчас помню. Да, уважаемый читатель, не помню, говорил я тебе или нет, но в нашей бригаде мы работали и в субботу. Зачем? На это есть компетентные командиры, которые ответят, зачем всей бригаде приходить в субботу, тем более в контрактном подразделении. Хотя нет, штаб не приходил. Ну или отдельные его лица не приходили. Так вот, именно в субботу нам назначили смотр личного состава, убывающего в командировку. А если у тебя смотр в десять утра, а перед ним развод в девять утра, то ты должен прибыть к семи, чтобы получить все оружие, вынести всю оружейку своей группы, а также все снаряжение, которое будут проверять на смотре, а снаряжения этого, знаете ли, очень дохера. И вот с семи утра субботы начался тот прекрасный рабочий день. Погода, кстати, была отменная для нашего региона, светило солнышко, было где-то в районе пяти градусов выше нуля. И вот после развода на ПХД[27], весь отряд превратился в бесконечный поток муравьев, несущих на себе все, что можно. Группники занимались личным составом, а также, чтобы никто ничего не забыл, параллельно подбивая форму «1а» (форма учета личного состава группы), у ротного были свои заботы, так как на нем висело полтонны документации, которой уже в те годы было неоправданно много. И вот в течение часа отряд медленно переезжал из казармы на плац. При этом форма одежды была помимо полевой формы, бронежилет и шлем. Это очень важно стоять на смотре в броне, и ее нельзя положить рядом, это очень важный фактор, ты должен быть обязательно в ней, а иначе твоя боеготовность падает. И вот, с известным командирским запасом времени, в девять сорок пять, ротный построил роту и пошел докладывать комбату о готовности. Комбат ставит задачи ротным, а группы стоят сзади, в окружении различных ящиков, рюкзаков, каких-то лопат, топоров и прочих других предметов. Затем выходят ОНИ… ПРОВЕРЯЮЩИЕ ВСЕЯ РУСИ. Важность этих людей возрастает с нереальной прогрессией. Вершители судеб, не иначе. И на таких смотрах сразу видно, кто есть кто. Одни пришли, поздоровались, посмотрели самое важное, посмеялись над всем происходящим и ушли обратно. А вот вторые будут проверять у тебя все, от иголок и ниток, до солдатских книжек и какой-нибудь печати в военном билете у бойца. А ты стоишь в броне, и обтекаешь, пока его величество проверяющий, не изволит закончить данную процедуру, периодически отвечая на мои любимые албанские вопросы. Вот примерно в таком формате проходит смотр. Но я напомню, что этот смотр был в преддверии смотра Московской комиссии, который должен был пройти то ли в понедельник, то ли во вторник, поэтому просто так нас отпустить не могли, и проверяли абсолютно все. Нашли недочеты по тыловому обеспечению, а также тот факт, что бирки (каждый военный обожает это слово) были пришиты не одинаково, а значит не зачет, а значит отряд остается на плацу, устраняет ошибки и потом повторный смотр. Да, целый отряд специального назначения в субботу сидит на плацу, отрывает бирки и заново их пришивает. А вы там про стрельбу спрашиваете, снарягу. Вы сначала бирки пришейте ровно, в одном месте, одинаковыми нитками, а потом мы с вами поговорим за снарягу. А еще точно помню недочет, который указал нам наш зампотыл, цитирую:

— Ленты затяжки неоднообразны. У кого в узел связаны, у кого болтаются, у кого резинкой подвязаны. У всех должно быть одинаково.

И вот мы начали устранять и этот недочет, а то мало ли чего. А рюкзаки тогда выдали такие конченные, у них подвесная была никакая и этих лент регулировочных было столько, что затрахаешься их заправлять. Но задача поставлена, надо ее выполнять. Время подходило к обеду, весь это сюр сошел на нет и люди, под любыми причинами стали ходить в казарму и там, как говорят в армии, проебываться. У штабных товарищей, наверное, в планах изначально было провести повторный смотр после обеда, но нам это довели примерно в тринадцать часов. Хотя по субботам мы обычно находились в бригаде до обеда, но так как на носу была большая Московская проверка, то сам Бог велел, поработать чуть подольше. И вот с этого момента начинается все самое интересное. Сейчас, оглядываясь на это все — немного смешно, но тогда было печально.

Я поехал на обед домой. С женой решили, что сегодня вечером закажем суши, купим вино, может позовем друзей, в общем проведем время вместе в те редкие выходные, когда я бывал дома. На этих прекрасных мыслях я надел форму, сказал, что дома буду не позже восемнадцати часов, чмокнул жену и поехал обратно в бригаду. По пути на службу, на одном из светофоров, я понял, что забыл все документы дома, паспорт, кошелек с деньгами, документы на машину и телефон.

— Вот блядь, — ругался я на себя.

— Слава Богу, хоть удостоверение офицера не забыл. — успокоил я себя, нащупав его в нагрудном кармане.

Я был уверен, что этот смотр пройдет быстро, так как темнеет рано, да и суббота, никто из начальства сильно задерживаться не будет. Так думали все офицеры, в принципе.

И вот начался повторный смотр. К моему большому сожалению, нас опять заставили надеть броню, и еще к большему моему сожалению, начался дождь. Причем сначала он моросил и на это никто не обращал внимания, а потом пошел конкретный сильнейший ливень, и мы вымокли как котята. Знаете, такой ливень, когда перед тобой стоит какой-то проверяющий в накидке от дождя, а ты его плохо видишь, потому что с твоего шлема течет струя воды, вот такой ливень был. Стоя под таким дождем проходят всем известные процессы: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Но принятие приходит так быстро, что торга там нет. Мокнешь, обижаешься на кого-то, а потом уже похрен, уже струйка воды течет у тебя по трусам, и ты фразу «промокнуть до ниток» понимаешь, как никогда. И проверяющие что-то тоже уже не хотели особо уходить, в общем все происходило как-то необычно. Было темно, только фонари вокруг плаца освещали наши промокшие тела и снаряжение. Где были в этот момент комбат, ротный и другие лица начальства, я не знал, у меня была апатия, я просто стоял и впитывал небесную воду.

И тут я увидел бегущего комбата, а поверьте мне, бегал он крайне редко, причем бежал комбат так быстро, как не бегал уже лет десять, одной рукой придерживая шлем на голове, во второй руке у него была модная радиостанция Йессу, на спине висит противогаз и автомат. Не добежав до нас еще метров тридцать, он громко крикнул:

— Отряд, по машинам.

Конечно, сначала его слова никто не оценил, кто-то вообще не услышал даже, но он утвердительно повторил:

— Грузимся в машины.

Какие машины? Куда грузимся? Все подумали, что комбат сошел с ума. Мы стоим на плацу, все мокрые в хлам, суббота, уже почти восемнадцать часов, в понедельник смотр Московской комиссии, а он нас куда-то грузит.

— Командир, что происходит? — спросил у меня командир отделения, Джонни.

— Пока сам не знаю, но что-то мне это не нравится.

Ротные ушли к комбату, а мы продолжали стоять под желтым светом фонарей и под проливным дождем. Сразу по отряду полетели слухи, что мы едем в Сирию, потом в Ливию, потом еще куда-то, но правду никто не знал. Возможно, что даже комбат не знал всего замысла на тот момент.

— Командиры групп ко мне. — крикнул ротный, протирая лицо от дождя.

— Так мужики, комбат сказал, что в казарму никто не заходит, сейчас машины должны приехать, сразу грузимся в них, по две группы в машину и едем на аэродром со всем барахлом, что у нас здесь на плацу. Больше ничего не знаю. Время очень мало, торопимся. — поставил ротный задачу и опять ушел к комбату, а мы пошли к своим бойцам.

Если обобщить слова ротного, то так, обычно, всегда говорят, что в казарму не заходим, что время мало, а на самом деле, пока машины приедут из парка, проходило полвека, и ты успевал и кофе попить, и почахнуть даже. Но у меня на тот момент было две мысли в голове: как передать ключи и документы от машины жене, и как ехать куда-то с этим уставным барахлом. У меня созрела в голове идея попросить жену привезти мой рюкзак со всем моим купленным снаряжением из дома на такси, и как раз заберет машину. Я был уверен, что у нас будет минимум минут сорок на это все. Да и в то, что мы куда-то улетим, мало кто верил. Потом попутно я вспомнил, что у меня нет телефона, как, собственно, и документов от машины. Я попросил бойца дать телефон, чтоб позвонить домой. Пока мы собирались уходить с плаца, я позвонил жене, объяснил ситуацию, но каково было мое удивление, когда, подходя к казарме, мы увидели уже стоящие Уралы и Камазы возле входа.

— Да ну нахуй. Такого быть не может, что они так быстро приехали. — говорил я себе под нос, удивляясь происходящему.

Но дальше было еще интереснее. На входе в казарму стоял начальник штаба и никого не пускал, ни попи-сить, ни покакать, ни под каким предлогом. Это было что-то новое и страшное одновременно. Чтоб так быстро загрузиться в машины, и действительно без захода в казарму.

Я поначалу залез в кузов, как и требовали начальники, но потом вспомнил, что у меня с собой ключи от машины, которые нужно передать жене, но как? Я выпрыгнул из машины и пошел к начальнику штаба объяснить ситуацию. Он сказал, что я могу отставить ключи у дежурного по отряду, и он всем все передаст, он уже проинструктирован.

Я залезаю обратно в кузов, и вспоминаю, что озадачил жену снарягой, но она точно не успеет приехать, поэтому ей надо дать отбой. Я опять беру телефон у бойца, звоню жене и говорю, что ключи от машины находятся у дежурного по отряду, а куда мы собираемся, пока никто не знает. И чтобы вы понимали накал действий, я это делал, когда машина уже поехала, то есть скорость погрузки людей была очень быстрая, все кричали, ругались, светили фонарями, фарами, в общем, был качественный рабочий военный кипиш. Слава Богу закончился дождь, от этого как-то стало на душе приятнее, хотя плечи и шея от бронежилета уже начинали ныть. А в кузове в это время пошла импровизация на тему «что будет дальше». Ржали от души, особенно над тем, что едем с уставным выданным снаряжением, которое можно описать одним словом, а каким, я думаю ты, уважаемый читатель, и сам знаешь.

— Да это очередной фотоотчет. Сейчас загрузимся, фото сделаем, и обратно поедем. Какой-нибудь проверяющий может время еще засечет и на этом все, отбой. Сто раз уже так было. — высказал свои мысли один из прапорщиков, заместитель командира группы.

— Да скорее всего так. — поддержал я его.

Колонна техники относительно быстро ехала в сторону нашего аэродрома. Потом небольшая остановка на КПП, какие-то условности, и вот мы уже едем мимо стоящих ИЛ-76.

— К машине! — громко крикнул ротный, подойдя к кузову.

Выпрыгнув из Урала, я удивился объему работ, который уже был сделан. На асфальте уже стояли огромные горы коробок с сухпайками, ящики с патронами, ящики из-под РПГ и много другого военного барахла. И все бойцы что-то куда-то носят, тащат, движение было еще минут сорок, потом вроде все успокоилось.

— Командиры групп, командиры рот, ко мне. — крикнул комбат и офицеры выдвинулись в указанное место.

— Товарищи офицеры, сейчас делим отряд на две части. Здесь остаются первая рота, третья рота, рота связи и штаб, все остальные уходят за Пеликаном со всем своим снаряжением. И ждем дальнейших указаний, сам не знаю, что и как. — относительно спокойно и с улыбкой отвечал комбат.

Половина отряда ушли куда-то в темноту, мимо стоящих самолетов, а мы остались сидеть на месте. Все звонили домой и обсуждали происходящее, а я не мог позвонить потому, что у меня телефон был дома. Чувствовал себя ебланом в тот момент.

Стоит добавить, что на аэродроме у летчиков тоже был какой-то движ: гудели двигатели, ходили технари, ездили какие-то специальные машины, в общем суббота была не похожа на субботу.

Так прошло около часа. Нам позвонили из второй роты, и сказали, что они начали погрузку, причем загружают все, и людей, и коробки, и технику. Все тогда были уверены больше, чем на сто процентов, что это очередной фотоотчет, очередная проверка, и дальше погрузки дело не дойдет. Но нам позвонили второй раз из второй роты и сказали, что рампу закрыли и они готовятся взлетать. Мы их уверяли, что сейчас пару фото и рампу откроют. Посмеялись, положили трубку и охуели, все разом, когда где-то в стороне взлетел Ил-76, и нам пришла смс «мы полетели». Вот тут мы поняли, что фотоотчетом уже не кончится все это мероприятие, хотя прапорщик уверял, что они сейчас взлетят, и тут же сядут. Но в тот момент он очень сильно ошибался.

Дальше начались серьезные разговоры на серьезные темы. Каждый предлагал свои идеи, и чем дальше заходил разговор, тем идеи были бредовее. Комбат был постоянно на телефоне, ротные стояли по кругу и о чем-то общались. Ситуация патовая.

— А кто у вас старший? — с каким-то непонятным наездом обратился к нам летчик, или человек в летной форме.

Мы указали на комбата, который уже сам подошел к нам.

— Вы почему не грузитесь, у меня взлет через семнадцать минут, а я вас бегаю ищу. Вот ваш борт, шестьсот двадцать третий. Давайте быстрее, нам нельзя задерживаться. — перекрикивал летчик работающие двигатели.

Комбат что-то крикнул, разобрать его слова было трудно, но по движениям его рук было понятно, что надо грузиться. Бойцы выстроились в цепочку и пошла быстрая погрузка рюкзаков, потом ящики, коробки, уазик. Ил-76 это самолет, в который влезает абсолютно все. Благодаря четким указаниям бортинженера и других членов экипажа, половина отряда очень быстро загрузилась на борт, и рампа закрылась. Я взял у бойца телефон и отправил жене короткую смс: «Мы полетели».

А в самолете так тепло, так спокойно, ты без брони, в полу лежачем положении, горит красный свет — все это тебя толкает на сладкий глубокий сон, что, собственно, все и сделали. Я периодически просыпался, чтобы поменять положение для сна, так как иногда затекали ноги, и сразу отрубался. Ну а просыпаешься ты в самолете, обычно, когда шасси касаются земли.

Все, кроме летного состава, сонными глазами смотрели друг на друга. Кто-то лазил в телефоне, кто — то вытирал слюну со щеки, кто-то смотрел в иллюминатор. Полная неизвестность царила в головах сонных военных.

— Анапа. — громко сказал Джонни, склонившись надо мной.

— Анапа? Заебись суши поел с женой. — ответил я комоду[28].

Но то, что мы приземлились в России, уже радовало. Значит просто учения. Но мысль, что прилетел «ни с чем» немного пугала.

А в Анапе даже ночью очень тепло, по сравнению с погодой у нас в ППД. Рампа открылась, и оттуда подул теплый южный ветер, который не мог не радовать. Мы начали очень медленно выгружаться, сначала свои рюкзаки, потом все остальное, что было в самолете. Но нашу неспешность прервал какой-то дикий полковник, который начал на нас орать и торопить наши сонные тела. Причем комбат уехал на своем уазике, а мы остались под командованием этого неадеквата, который торопил нас. Возле самолета уже стояли Уралы, в которые мы перегружали вещи под крики орущего полковника.

— Да заебал ты орать. — буркнул проходящий мимо меня прапорщик.

Не успев насладиться теплым морским южным воздухом, мы уже сидели в машине и куда-то ехали. Тенты поднимать было запрещено, поэтому названий населенных пунктов мы не видели, при этом ехали минут тридцать или сорок. Часть бойцов чахли, часть бойцов общались в кузове иногда выглядывая из под тента.

Была ночь, поэтому проезжающих навстречу машин практически не было.

Проехав КПП в виде шлагбаума и сонного бойца, мы заехали на территорию какой-то воинской части. Только она была не действующая, так как все здания были в ужасном состоянии, все заросло травой и паутиной. Нам разрешили взять с собой только свои рюкзаки, и сказали, что здесь мы будем ночевать. Ночевка — какое громкое слово, но об этом чуть позже, а пока мы зашли в старый спортзал, где уже находилась вторая половина отряда. Место было очень мало, коврики и спальники были в нахлест. Практически все из отряда дербанили выданные пайки и разогревали консервы. И все это делали не торопясь, разговаривая с товарищами, попивая чаек, разогретый на таганке. Спать хотелось, но жрать хотелось больше, прошлый прием пищи был двенадцать часов назад. Да и сильно не поспишь в такой атмосфере, где горит свет, все разговаривают и пахнет пригоревшей гречкой и фрикадельками.

Через какое-то время все это дело успокоилось, выключили свет, и легли спать. Ида, ночевка. Ровно через два часа пятнадцать минут нас подняли. Дали поспать, твою мать. И опять торопили с погрузкой в машины, опять все быстро, как будто на время все это делаем. Погрузились, едем. Ранее утро, организм противится принимать какие-либо сигналы, так как это время самого сладкого сна, а мы опять сидим на деревянных скамейках Урала, смотрим на море и ловим восход солнца.

А дальше отряд разделился, и до нашего будущего ПВД добирался кто как. Были и самолеты, и вертолеты, и корабли. Такими долгими и сложными путями мы добирались до места. А дальше были большие учения, на территории дружеского государства, где я разделю стороны на красных и синих, чтоб было понятнее и без подробностей. И вот с этого момента я начну по порядку.

Так как отряд разделился на несколько частей, то и прибытие в ПВД было разное, именно поэтому мы еще пару дней ничего не делали, а просто отдыхали. Выходить с территории нам запрещено, поэтому мы находились за стенами какой-то воинской части. Но так не могло продолжаться вечно, все это понимали и вот первые группы начали уезжать на задачу. Причем происходило это в основном ночью. Помимо нас, были и другие рода войск, это тоже очень важный момент. И вот на следующее утро строят группы и командирам групп ставят задачу. Процитировать я, конечно, уже не смогу, но очень близко к тексту передать попробую:

— Товарищи офицеры, ваша задача найти воинские части и объекты на территории данного государства, заблокировать их и не дать выехать в случае тревоги. Для убедительности мы вам выдаем холостые патроны, свето-шумовые гранаты, и другую имитацию. Работать жестко, но не жестоко. Они про нас знают не все, поэтому используем внезапность. Условный противник понятия не имеет, что мы здесь находимся, мы для них, так как сказать, небольшая вводная. Скорее они всего будут вести себя агрессивно. Себя в обиду не давать, дать понять, что перед ними группа российского спецназа, а не шайка пидорасов. Вторая ваша задача — это проникнуть на территорию части, сделать фото техники, которая находится на данный момент там. Фотоаппараты вам выдадим, но вторую задачу, выполнить по возможности, главное, чтобы они не выехали по тревоге. Включайте голову, смекалку и все то, чему вас учили в высшем военном училище. Понимаю, не самая стандартная задача для нас, но ее надо выполнить. Сейчас выдам бээрку, прочитаете, распишитесь и обратно сдадите. Выезжаете прямо сейчас. Каждому из вас выдаю обычный телефон, с местной симкой, запишите туда мой номер. Если вдруг не будет доставать радиостанция, значит звоните смело мне. — очень убедительно ставил задачу начальник штаба.

Задача и правда была какая-то странная, и я не особо понимал, как я могу остановить выход техники с территории части имеющимися у меня средствами. Мне вручили боевое распоряжение, где было несколько опечаток, наименование квадратов, которые я не мог посмотреть, так как у меня не было еще на руках карты. Я прочитал, расписался, отдал обратно начальнику штаба и спросил:

— А карту когда дадут?

— Сейчас принесут. Их делают.

По бээрке было понятно, что у штаба тоже время было немного, чтобы сделать все правильно и по-военному. Я пошел к группе, рассказал про задачу и тут их понесло:

— О, значит можно будет пиздить типов на КПП. — сказал один боец.

— В плен кого-нибудь возьмем? — подхватил второй.

— Я им колеса проткну, чтоб они не выехали. — вставил свои пять копеек Джонни.

— А это, кстати, идея. Навряд ли они испугаются холостых патронов. Значит мы им должны изначально создать такие причины, по которым они просто не смогут выехать. Надо технику выводить из строя: забирать аккумуляторы, перерезать проводку, сливать соляру, протыкать колеса. Так же можно как-нибудь перегородить выезды, только надо подумать, чем, и все. — размышлял я вслух.

— По местам — громко крикнул начальник штаба и народ пошел грузиться в Камазы с местными номерами.

Ко мне подошел помощник начальника штаба и выдал карту. Точнее картой это назвать нельзя, так как это был лист формата А4 с черно-белой схемой какого-то населенного пункта.

— Что это? Удивленно спросил я у него?

— У нас нет карт данной местности, только вот такие смогли сделать. Я понимаю, что это хуйня, но это лучше, чем ничего.

— Пиздец, конечно, товарищи. — ответил я ему, вглядываясь в эту схему.

— И еще. С тобой поедет Дублер со своей группой. Сначала он тебя в твоей Грушевке выкинет, а сам поедет дальше на свой объект. Машин не хватает на все группы — добавил помощник НШ.

— С такой подготовкой, мне кажется, что мы сейчас туда приедем, и как получим пиздюлей. Вот посмеемся. А как я найду Грушевку? У меня ее здесь нет на схеме.

— Она немного севернее, где — то здесь. Ну и плюс водитель местный, должен знать. — указывал пальцем мой собеседник куда-то мимо листка.

— Да уж. Вместо карты черно-белая схема, на которой еще и моего района нет, и это при всем при том, что мы находимся в чужом государстве. Охуеть и не встать. Но собственно, что не убивает, делает нас сильнее — сказал я ПНШ, улыбнулся, подмигнул и похлопал по плечу.

Я залез в кабину, где сидел боец из местной армии.

— Здорово, как зовут?

— Здравия желаю. Володя меня зовут.

— Отлично Володя, а я старший лейтенант, называй меня так, можешь командиром. Как в Грушевку ехать, знаешь, надеюсь?

— Нет, я не местный, нас сюда перевели недавно.

— Принял, отстал. Значит вместе будем напрягать извилины и пытаться понять, куда нам ехать.

Вдалеке я увидел Дублера, который шел с рюкзаком на одном плече, широко улыбался и махал мне рукой. Он закинул свой рюкзак в кузов и сам залез ко мне в кабину.

— Здорово, боец, как сам?

— Здравия желаю. — ответил боец и пожал протянутую руку Дублера.

— Ну и задачки, ебнешься. — говорил Дублер, смеясь в голос.

— И задачи классные, и карты. — сказал я и достал лист из разгрузки.

Дублер закатился еще сильнее, не пытаясь даже понять, что там изображено.

— Юстас, в общем, мне НШ сказал везти тебя до какой-то Грушевки, высаживать твою группу, и ехать дальше на свой объект.

— А тебе куда? — спросил я у него.

А мне еще за Грушевку восемьдесят километров по трассе, там какой-то населенный пункт Колпаки. Вот мне туда.

— Ну могу пожелать тебе только удачи.

Машины с другими группами начали движение с плаца, и мы тоже поехали вслед за ними. А дальше была картина маслом, которая называется «Как мы искали Грушевку». Во-первых, мы около часа выезжали из города, так как одностороннее движение, тупиковые улицы, непонятные вывески, в общем, все как мы любим. С большой удачей и с подсказки нескольких бабушек мы все-таки выехали из нашего города, и поехали в сторону Грушевки. Потом еще пару раз заблудились, разворачивались, и, с горем пополам, мы наконец-то увидели табличку с надписью «Грушевка». Но этого было мало, надо было еще найти здесь воинскую часть ПВО. Здесь обошлось не без удачи, так как мы заметили впереди нас медицинскую буханку и поехали за ней, она и привела нас к какой-то полузаброшенной воинской части. Там был баннер, посвященный ПВО, а значит мы приехали по адресу.

— Ну вроде нашли, а дальше то, что? Какие наши действия? — спросил я у Дублера.

— Да хер его знает. Ну пошли на КПП подойдем, скажем, что их часть блокирована по периметру, и посмотрим на их действия.

Оттого, что я не был уверен в своих действиях, и более того, я понятия не имел, что делать дальше и как вообще развернется вся эта дурацкая задача, я ждал, что сейчас начнутся какие-то движения, или еще что хуже, но нам навстречу вышел подполковник со словами:

— Ну наконец-то. Мы вас столько ждали. Нам уже давно сказали, что вы должны приехать, организовать с вами взаимодействие, а вас все нет и нет.

Я от неожиданности проглотил язык и не знал, что ответить. Дублер тоже немного опешил.

— Ладно, Юстас, я тогда твоих людей выгружаю, а сам дальше поехал.

— Да, да, пусть личный состав выгружается, мои бойцы проводят их в казарму.

Каскад заулыбался своей неповторимой улыбкой, подмигнул, и поправляя кобуру с пистолетом, пошел к машине.

— Как зовут?

— Юстас.

— Пойдем Юстас ко мне в кабинет, я все подробно расскажу.

Я был в шоке. Там на плацу, пару часов назад, мне сказали, что здесь возможно будет агрессия, что работать надо жестко, что нельзя допустить их выезд с территории части, а тут с хлебом и солью встречают. Как-то все слишком ровно, и от того более подозрительно выглядела эта ситуация. Я зашел к нему в кабинет, обычный командирский кабинет, без излишеств. На стене висела большая карта данной местности, где были отмечены все воинские части, которые были в этой зоне ответственности. Я посмотрел на карту и обратил внимание, что в районе Грушевки других воинских частей рядом нет, только эта, но я на всякий случай еще раз уточнил.

— Извиняюсь за любопытство, а вы здесь одни стоите в этой Грушевке, или еще кто есть? — спросил я у командира дивизиона.

Он подошел к карте, взял в руку карандаш и начал рассказывать про все воинские части.

— В радиусе сорока километров мы здесь одни. Чуть дальше стоит радиотехническая часть, связисты еще, но это все дальше, а тут мы одни.

Я ничего не ответил, но для себя отметил, что я в верном месте и еще раз удивлялся такому мягкому приему.

— Долго ехали? Мы вас, кстати, на довольствие у себя поставили, обедать через час пойдете уже. И комнату для проживания вам подготовили, там все постелено, даже телевизор вам поставили.

Я стоял и охуевал от всего услышанного. Просто молча стоял и смотрел на этого подполковника.

— Может кофе?

— Вот это с радостью, спасибо. — ответил я и первый раз улыбнулся.

Дальше был десятиминутный разговор на различные темы, про армию в целом. Я допил кофе, отодвинул стакан, и тут подполковник говорит:

— Давай так, Юстас. Я сейчас тебя провожу к твоей группе, ты там отдохнешь, умоешься, потом сходите на обед, и после обеда приходи ко мне, я тебе покажу территорию части, что у нас, где находится, где склады, где караул, где техника стоит.

— Хорошо, давайте так. — ответил я ему, и мы вышли на улицу.

Часть была очень компактная. Справа находился небольшой плац, в сторону нашей казармы стояла высокая телемачта с различными антеннами, убранные асфальтированные дорожки, вдалеке видны были крыши ангаров и техники.

Мы не спешно прогулялись до нашей так называемой казармы, где уже стояли мои довольные бойцы, и курили в курилке.

— Вот, твои хлопцы уже как дома. Молодцы, спортивные все такие. А я смотрю вы заряжены будь здоров, и автоматы, и пулеметы, и винтовки снайперские. У вас оружия в вашей группе больше, чем у меня в дивизионе. — сказал подполковник и засмеялся.

— Ладно, не буду больше отвлекать. Отдыхайте, на обед не опаздывайте, ну а после обеда, как договаривались, у меня в кабинете.

— Да, конечно, буду. Спасибо.

Командир местного дивизиона ушел обратно, а я зашел в наше помещение, в котором все было идеально: застеленные кровати, чайник, телевизор, шкаф. Складывалось впечатление, что мы не за противника приехали работать, а комиссия с проверкой, поэтому нас так встречают. Я вытащил рюкзак из-под кровати, который сюда принесли мои бойцы, достал полотенце и мыльно-рыльные, сложил все на тумбочку, сел на кровать и отправил НШ смс:

— Мы внутри, фото сделаю, чуть позже.

В ответ он мне позвонил, и начал нахваливать как никогда:

— Юстас, красава, ты первый, кто попал в часть. Работаем по плану, будь на связи. И да, это же дивизион С-ЗОО?

— А как они выглядят? — удивленно спросил я у своего НШ.

— Ты не видел их что ли никогда? Ладно, сделай фото, там разберемся.

К моему большому стыду, я правда не знал, как выглядит С-300, так как никогда не сталкивался с ним, и в средствах ПВО разбираться не было нужды. Пока я глобалил над всей этой странной и дикой ситуацией ко мне подошел Джонни и говорит:

— Командир, можно тебя на пару слов.

— Да, конечно. — ответил я и вышел в след за Джонни.

— Командор, что-то мне эта ситуация пиздец как не нравится. Мы должны тут были с боем лишить их маневров, а они нас тут ждут, кормят, застилают кровати, тебе это все не подозрительно?

— Джонни, для меня все это странно, просто пиздец. Ты думаешь, что все это наигранно?

— Да, конечно. Они сейчас нам подсыпят что-нибудь в еду, или когда мы будем спать, они нас запрут, и мы окажемся в ловушке. В общем я сейчас жрать не буду, и постоянно буду находиться на улице, мало ли что.

— Услышал тебя, Джон. Тоже буду приглядываться к этим пвошникам. Спасибо за идею, буду глобалить.

Я пожал Джону руку и пошел во внутрь выгонять бойцов на обед, так как они уже смотрели на меня как кошки, перед которыми достали пачку с кормом. Джонни остался в нашей казарме, все остальные, с оружием за спиной пошли в столовую. Обед был вкусный, после пайков можно сказать идеальным, при этом ни во время, ни после обеда ничего сверхъестественного не произошло.

Я накинул автомат за спину и пошел к командиру части, как мы и договаривались. Он вышел ко мне на улицу, и начал показывать все основные элементы объекта, в том числе склады, посты, где ходят часовые и патруль. И в самом конце, когда мы уже возвращались обратно, он попросил организовать усиление охранения моими бойцами, чему я удивился еще больше.

— Да без проблем. — ответил я, и сказал, что с восемнадцати часов бойцы будут стоять на особо важных объектах, чтобы никто не пробрался извне.

Потом мы еще раз зашли к нему в кабинет, я выпил еще кофе, посмотрел какие-то фотографии, которые любезно показывал мне командир дивизиона, немного пообщались, он очень много спрашивал про нашу службу, про наш быт, мы для него были какие-то бэтмены. Пожав руку, и записав номер его телефона на всякий случай, я вышел из штаба и выдвинулся к группе.

— Так, парни, сюда внимание. С восемнадцати часов мы усиливаем данный объект. Организовываем небольшие огневые точки в тех местах, где я укажу, так как у них охранение выставлено просто на отъебись. С часовыми местными не общаемся, сидим, слушаем, наблюдаем. Если что-то идет не так, сразу мне доклад. Вопросы?

В ответ была тишина, а значит все было понятно. Я взял замка и одного комода и пошел показывать, где мы выставим охранение. Показав два места, а больше я выделить не мог, я сделал пару фотографий стоящей на специальной площадке, техники, и мы вернулись обратно в казарму, где я отправил смс НШ:

— Выставил охранение, особо важные объекты под моим наблюдением.

— Принято. Зачет — получил я в ответ смс от начальства.

Но в моей голове не укладывался весь это абсурд, который тут происходил. Либо я что-то делаю не так, либо наш штаб не знает всей обстановки. Меня правда это очень тревожило, я не мог уснуть, нервничал и еще слова Джонни подкинули масла в огонь. При этом я, конечно, внешне был абсолютно спокоен. А бойцы были как сыр в масле: смотрели фильмы по телевизору, питались в столовой, все было по красоте, не учения, а рай.

Так постепенно пришел вечер, а за ним ночь. Мы со Старым, как обычно, поделили ночь на пополам. Я отстоял первую половину, и лег спать, с трудом разбудив Старого, зубной скрежет которого не давал спать бойцам.

Убедившись, что мой заместитель полностью проснулся, заварил себе кофе и открыл какую-то книгу, я завалился спать, сняв только обувь. В районе пяти утра, может чуть раньше меня разбудил Старый. Причем тряс он меня так, что я думал, что меня сейчас стошнит.

— Юстас, вставай, тревога.

— Какая нахер тревога, что происходит, Старый?

— Тревога, Юстас. У них тут в части тревога, техника в ангарах заводится, все все таскают, короче они уебывают.

— Как уебывают? — Вскочил я с кровати, хотя мой процессор только-только запускался, и я не мог еще сообразить, что мне нужно надеть ботинки.

— Группа, подъем. Встаем, пять минут времени вам. — громко крикнул я, а сам начал звонить НШ, который видимо спал, так как голос его был очень сонным.

— Тут в части тревога, техника строится в колонну, планируют покидать ППД. — отрапортовал я начальнику штабу.

— Они не должны, выехать, Юстас, слышишь? Они не должны выехать. Отрубай электричество, делай завалы, кидай дымы, без разницы, техника выехать с территории части не должна.

— Я принял. — коротко ответил я НШ и, накинув на себя броню, взяв в руки автомат, побежал к командиру части. Потом вернулся, позвал Старого, и поставил задачу:

— Старый, во-первых, все шмотки собраны у всех. Во-вторых, снимаешь охранение и выставляешь двух пулеметчиков на КПП. В-третьих, надо будет электричество обрубить, или перерубить. Поэтому подумай и над этим вопросом. Я к местному начальнику, на связи, если что.

Не став дожидаться каких-то вопросов и ответов от своего замка, я рванул в штаб, где местный командир был озадачен еще больше меня.

— Товарищ полковник, техника территорию части не покинет. Все выезды заблокированы. При сопротивлении будем применять свето-шумовые гранаты, различную имитацию, тем самым можем навредить вашей техники.

— В смысле, товарищ старший лейтенант. Ты ебнулся что ли? В смысле техника не выйдет из части? У меня приказ, у меня тревога — ругался на меня подполковник.

— У меня тоже приказ, который я обязан буду выполнить любыми способами.

— Да вы сегодня все ебанулись что ли? — гневно ответил местный командир и ушел кому-то звонить.

Я вышел на улицу, убедился, что на КПП уже стоят мои пулеметчики, причем местный наряд по КПП почему-то стоял в стороне. Туту меня зазвонил телефон:

— Юстас, там сейчас два человека приедут, один из них представиться Алексеем. Покажи ему фотки на фотоаппарате.

— Принял, хорошо.

Буквально минут через семь, пока я стоял на КПП и придумывал как заблокировать этот выезд, меня позвал мой боец и сказал, что там какой-то Алексей меня спрашивает. Я подбежал, молча достал фотоаппарат, показал фото техники, и услышал в ответ, что это не С-300. Мне в тот момент было абсолютно похуй, так как у меня к КПП ехала колонна техники, перед КПП стояли мои бойцы, все гудело вокруг. И тут произошел тот самый звонок, который я запомнил на всю свою жизнь. Звонил НШ, и, если вы помните, я в самом начале говорил, что условно были Красные и Синие, как противоборствующие стороны, но вот за кого мы, и кого нужно было блокировать, нам слова не сказали. Я и понятия не имел, что мне нужно было блокировать тех или тех. Я приехал в Грушевку, в часть ПВО и пытался не дать им выехать из ППД.

— Юстас, ты кого там щемишь?

— Как кого? В Грушевке, ПВОшную часть.

— А ты не видишь, что это наши условные войска, что это не противник?

И тут все встало на свои места. Теперь я понял, почему они нас так приняли. Но если быть совсем точным, то к ним должно было приехать другое подразделение для охранения, а приехал я. Но как я должен был понять, что это наши или не наши, я до сих пор не понял.

— Так мне их выпускать? — спросил я у НШ.

— Ясен хуй. Твоя фамилия сейчас в таких верхах звучит, ты не представляешь. Все ладно, выпускай их, до связи.

А дальше, вы даже не представляете, чей только член не вылезал из телефона и трахал мне мозг. Столько генералов мне в жизни не звонили. И каждый второй меня уволил, и каждый третий уволил с позором, что я захватил свою же часть. Я всем пытался ответить, что в боевом распоряжении было указан населенный пункт Грушевка, часть противовоздушной обороны. Других частей здесь нет и поблизости, и тем более ПВО. Но кто будет слушать никчемного старлея, который на уши поднял полдюжины генералов. В общем ебли меня тогда и стар и млад. Это, к слову, о постановке задач, и о их выполнении. И как же я сам себе благодарен, что я не стал, или не успел порезать шины, перерезать проводку, отключить электричество, это меня очень спасло.

Я отправил бойцов обратно в комнату, а сам пошел к командиру части говорить, что произошла какая-то странная ситуация, в которой я просто выполнял приказ. Сначала он особо меня не слушал, но потом успокоился, и мы спокойно поговорили, и даже немного посмеялись над всем этим.

Виноватым я себя не считал, я сделал то, что должен был сделать, но начальство считало иначе. За мной отправили машину, и через два часа мы уже грузились в Урал, на котором приехал замкомбата.

— Ебать ты, Юстас, тут устроил. Как тебя там только не называют. Там такой кипиш у них, ты даже не представляешь.

— Да я тут причем. Другой Грушевки нет, я приехал туда, куда сказали, за что меня ебут?

— В армии сначала должны кого-то выебать и наказать, а потом начнут разбираться. Я понимаю, что ты тут не причем, но наверху, где сейчас звучит твоя фамилия, считают по-другому.

— Дай пошли нахуй тогда эти большие начальники. — абсолютно спокойно ответил я замкомбату, закинул свой рюкзак в кузов, пожал руку командиру местного дивизиона и залез в кабину.

За мной залез замкомбата, причем он был с качественным амбрэ, и мы начали отъезжать от воинской части.

— А сейчас куда едем? — спросил я командира.

— В Калинино — коротко ответил 3КБ, и ткнул пальцем в туристическую карту автомобильных дорог.

Это был другой конец карты. Ехать надо было около ста двадцати километров, примерно вот настолько командование ошиблось с населенным пунктом, отправив меня в Грушевку не к тем войскам. А там действительно был дивизион С-300, но там уже был совсем другой сценарий. Совсем другая история.