Беги, малыш, беги

Во владениях Божьих

Накануне Рождества я получил приглашение от группы христиан-бизнесменов выступить в школах и колледжах. И в течение 1965 года я побывал в большинстве крупных городов страны. Моя проповедническая деятельность, спонсорами которых выступали церкви всех конфессий, пользовалась чрезвычайным успехом. Я говорил перед многотысячными толпами.

Что ни день я возносил хвалу Господу за Его доброту. И все же беспокойство не оставляло меня, и глубоко в душе таилась неутоленная жажда чего-то еще. Я никак не мог понять, что же не дает мне покоя, и смятение духа моего нарастало.

Так продолжалось, пока я не встретил Дэна Малачука, высокого, эмоционального бизнесмена из Нью-Джерси, который, сам того не ведая, пролил свет на источник моего беспокойства. Случайно, между делом, он в одном из наших разговоров заметил, что понимает мое желание заниматься «малыми сими». Я ничего ему не сказал на это, но с тех пор мысль эта засела у меня в мозгу.

Я вспомнил собственное детство. Если бы кто-нибудь потрудился тогда привести меня за руку к Христу...

Я обсудил это с Глорией. Господу угодно было, чтобы я проповедовал на многолюдных собраниях, - но всякий раз, когда на глаза мне попадалось газетное сообщение о детях, задержанных за применение токсинов или курение марихуаны, сердце мое пронизывала боль. Мы молились, чтобы Бог открыл нам путь к душам этих детей.

Несколько месяцев спустя Дэн помог мне организовать четырехдневную кампанию в Сиэтле. До сих пор я выступал со своим переводчиком, Джеффом Моралесом. Джефф, чтобы путешествовать со мной, специально переселился в Калифорнию и давал мне возможность общаться с многочисленными аудиториями, которые иначе с трудом могли бы разобрать мой акцент. На этот раз всего за полчаса до моего выезда в аэропорт Джефф позвонил и приподнес мне сюрприз:

- Никки, я валяюсь в постели с воспалением легких. Доктора не разрешают мне ехать. Придется тебе обходиться собственными силами...

Стоя на помосте перед микрофонами и телекамерами, я оглядел громадную толпу. Поймут ли они мой пуэрториканский акцент? Не посмеются ли над моей оставляющей желать лучшего грамматикой? Я нервно прочистил горло и открыл рот -но оттуда не вылетело ни звука. Я вновь откашлялся и попытался заговорить. На сей раз послышалось что-то нечленораздельное.

Толпа сдержанно заволновалась. Положение было безнадежным. Я слишком привык к тому, что у меня под рукой есть Джефф. Склонив голову, я взмолился о помощи: «Господь милосердный, коль уж Ты дал мне возможность славить Тебя на неведомом наречии, дай ныне рассказать о Тебе этим детям на языке, который я знаю!»

Я поднял голову и начал говорить. Слова потекли с какой-то сверхъестественной силой и совершенством. Пустующее место Джеффа занял Сам Иисус, и с этого момента я твердо знал, что, пока я говорю за Него, у меня не будет нужды в переводчике.

После серии богослужений ко мне в отель явился Дэн и сообщил:

- Никки, Бог благословил тебя чудесным образом: собрано три тысячи долларов пожертвований, чтобы ты использовал их на свою миссионерскую деятельность.

- Дэн, я не могу взять эти деньги, - запротестовал я.

- Никки, - принялся увещевать меня Дэн, располагаясь поудобнее и скидывая ботинки, - деньги эти не для тебя. А на ту работу, которую Бог ведет через тебя.

- Стало быть, я могу использовать их на то, что, по-моему, угодно Богу?

- Вот именно! - обрадовался Дэн.

- Тогда я потрачу их на детей. Я хочу основать центр для занятий с ними.

- Отлично! - отозвался Дэн, вытягиваясь во весь рост. -Назови его «Рука помощи для молодежи».

Так я его и назвал. Я вернулся в Калифорнию с тремя тысячами долларов в кармане и твердой решимостью открыть центр, куда приходили бы дети с улицы и где я мог бы отвоевывать их души для Иисуса.

Мы основали наш Центр во Фресно, на Бродвее, 221. Официально зарегистрировались, и я повесил на фронтоне табличку: «Рука помощи для молодежи. Директор Никки Круз».

Я тут же принялся прочесывать улицы. В первый же день мне на глаза попался одиннадцатилетний мальчонка, сидевший на пороге дома. Я присел рядом и спросил, как его зовут. Он глянул на меня искоса и после паузы процедил:

- Рубен. А тебе зачем?

- Не знаю... - пожал я плечами. - Просто ты выглядел таким одиноким, и я решил с тобой поболтать.

Он охотно разговорился со мной. Оказалось, что отец его наркоман, а сам он только накануне нанюхался клея. Из школы его исключили в шестом классе... Я выслушал и сказал, что открываю специальный центр для таких, как он, чтобы они могли там жить.

- Ты что, приглашаешь меня туда к себе? - спросил он.

- Да. Но сначала нам придется переговорить с твоим отцом.

- Какого черта! - ответил мне одиннадцатилетний мальчишка. - Да отец будет рад-радешенек отделаться от меня. Если с кем и надо это утрясти, так с инспектором по делам несовершеннолетних.

Инспектор страшно обрадовался моему предложению - и в тот же вечер Рубен поселился у нас.

В последующие недели мы приняли еще двоих. Всех приходивших к нам ребят мы определяли в школу и, кроме того, вели с ними ежедневные библейские занятия в Центре. Рубен поначалу доставлял нам массу беспокойства, но к исходу второй недели на одном из наших занятий принял христианскую веру.

На другой день, вернувшись из школы, он прошел прямо к себе в комнату и сел за уроки. Глория подмигнула мне и спросила:

- Ну, какие еще свидетельства обращения тебе нужны?

Большего и не требовалось. В глубине души у меня воцарялась умиротворенность, смятение рассеивалось.

В последующие дни нам все чаще стали звонить отчаявшиеся матери, чьи дети отбились от рук. Они просили, чтобы мы забрали их к себе. За несколько недель мы заполнили все вакантные места в Центре, а звонки все не прекращались. Мы с Глорией проводили долгие часы в молитвах, прося Господа вразумить нас.

Как-то рано утром нас разбудил телефон. Я поднял трубку. Это был Дэн Смит, активист организации «Бизнесмены Полного Евангелия».

- Никки, пути Господни неисповедимы, - начал он. - Я с несколькими единомышленниками молился об успехе твоего дела, и Господь внушил мне, что я должен помочь тебе сформировать совет директоров. Я переговорил с бухгалтером Эрлом Дрейпером, преподобным Полом Эвансом, и X. Дж. Кинером, директором местной телестанции. Мы бы хотели сотрудничать с тобой, если ты не против.

То был еще один ответ Господа на молитвы. Группа деловых людей и специалистов сплотилась вокруг Центра, чтобы направлять его деятельность и помогать нам.

В конце месяца к нам в штат для работы с мальчиками пришел Дейв Картер. Я знал этого высокого, спокойного негра, когда он еще возглавлял одну из нью-йоркских банд. После своего обращения он учился в Библейской школе. Поскольку семьи у него не было, то, оказавшись у нас, он мог по многу часов вести индивидуальные беседы с изголодавшимися по теплому слову ребятишками.

Две молоденькие мексиканки, Франсис Рамирес и Анхи Седильос, стали выполнять обязанности секретаря и кое-какую женскую работу.

К последнему принятому нами в штат сотруднику, Джимми Баесу, у меня было особое, личное отношение. Джимми лишь недавно закончил Библейскую школу и женился на спокойной, никогда не повышавшей голоса девушке. Он пришел к нам на скромную должность смотрителя, но для меня Джимми был живым примером преображающей власти Иисуса Христа. Трудно было поверить, что этот ученого вида, симпатичный молодой человек в очках - тот самый истощенный, трясущийся от после наркотической ломки паренек, что приполз когда-то в «Тин челлиндж», умоляя дать ему «дозу» героина.

С сердцем, исполненным верой в Бога, и руками, занятыми непрестанными заботами о «малых сих», мы продвигались по избранному пути. Господь благословлял нас, и я больше не ждал от Него чуда. Однако нет предела чудесным сюрпризам Господним.

Той осенью Дэн Малачук организовал мне серию выступлений в Нью-Йорке. Мы ехали из аэропорта мимо бесконечных трущоб. Сидя на переднем сиденье в машине Дэна, я смотрел на мелькающие строения гетто, и на сердце у меня было тяжело. Я уже не был частичкой этого гетто - но оно вошло в мою плоть и кровь. Вспомнились мои прежние товарищи по шайке, Израэль... «Господи! - взмолился я. - Прошу Тебя, дай мне еще один шанс попытаться воззвать к его душе!»

Вечером, после проповеди, Дэн отвез меня в отель и вместе со мной поднялся в номер. Когда мы вошли, там надрывался телефон. Я поспешно взял трубку. На том конце царило долгое молчание, затем слабо донесся знакомый голос:

- Никки... Это я, Израэль.

- Израэль! - воскликнул я. - Слава Богу! Он услышал мою молитву. Где ты?

- Дома, Никки, в Бронксе. Я только что прочитал в газете, что ты приехал, - и тут же позвонил твоему брату, Фрэнку. Он сказал, что я могу поймать тебя в гостинице... Никки, я... я хотел спросить, не встретишься ли ты со мной где-нибудь. Вспомнить былое...

Я не верил своим ушам - и ошарашенно повернулся к Дэну:

- Это Израэль. Он хочет увидеться со мной...

- Пригласи его в отель, поужинать с нами, - посоветовал тот.

Встреча была назначена на завтра, шесть часов вечера. Всю ночь я молился, прося Бога внушить мне слова, способные открыть сердце Израэля Христу.

На следующий день мы с Дэном мерили шагами холл отеля с половины шестого до семи часов вечера - а Израэль все не появлялся. Сердце мое сжалось при воспоминании о том, как мы разминулись с ним в то прекрасное утро девять лет назад.

И тут я увидел его. Все те же привлекательные черты лица, глубоко посаженные глаза, волнистые волосы - ничто в нем не изменилось. У меня перехватило горло, и слезы выступили на глазах.

- Никки! - он тоже задохнулся, сжав мою руку. - Не могу поверить...

И вдруг нас словно прорвало: мы рассмеялись и заговорили наперебой. Прошло немало времени, пока он, опомнившись, не сказал:

- Никки! Я хочу познакомить тебя с моей женой, Розой.

Тут я заметил рядом с ним миниатюрную, улыбающуюся, милую пэурториканку. Я протянул ей было руку, но она обвила меня руками за шею и поцеловала в щеку, прощебетав на плохом английском:

- Я будто знакома с тобой. Все это время. За три года Израэль много о тебе рассказывал.

Мы спустились поужинать в «Хей-Маркет-Рум». Израэль с Розой отстали, и я почувствовал: их что-то беспокоит.

- Эй, Израэль, - обратился я к нему. - Что ты так волнуешься? Дэн платит за все. Идем!

Израэль раздраженно взглянул на меня и, отведя в сторону, заговорил вполголоса:

- Никки, мне не по себе в таком роскошном месте. Я сроду не бывал в шикарных кабаках, вроде этого, и не знаю, как себя вести...

Я обнял его за плечи:

- Я и сам тут теряюсь... Ты знай заказывай что подороже -и пусть этот Веселый Зеленый Великан платит за все... - улыбнулся я, ткнув пальцем в сторону Дэна.

После ужина мы поднялись на четырнадцатый этаж, в номер. Израэль расслабился и вновь стал похож на самого себя, рассказывая о своем житье в гетто:

- Место, конечно, не самое приятное. Всю еду приходится хранить в холодильнике, чтоб не лезли тараканы. Но это еще что. Вот внизу, на первых этажах, крысы по ночам пробираются с улицы и нападают на детей!...

Израэль помолчал, задумавшись.

- Ты там... словно прикованный. Никуда не уйти. А детей растить и вовсе страшно. На той неделе в сквере за домом изнасиловали трех маленьких девочек - лет по девять. Мы не выпускаем детей на улицу, и я сыт этим по горло. Хочется куда-то уехать, но.... - голос его пресекся, он встал, подошел к окну и, глядя на сияющую башню Эмпайр-Стейт-Билдинг, с трудом продолжал: - Но ведь надо где-то жить, а снимать жилье в другом месте слишком дорого. Может, в следующем году... Дела у меня идут неплохо. Я начал с посудомойщика и дослужился до клерка на Уолл-Стрит...

- Ну, а после, когда добьешься своего, - что тогда?

Израэль обернулся и озадаченно уставился на меня:

- Что ты сказал?

Я понял, что настал момент копнуть прошлое.

- Израэль, расскажи мне, отчего все так вышло?

Он подошел к кровати, на которой сидела Роза, и нервно опустился рядом, со словами:

- Что ж, я не против. Пожалуй, пора рассказать. Я даже Розе никогда об этом не говорил... Помнишь то утро, после твоего выхода из больницы, когда вы с тем мужчиной договорились встретиться со мной?

Я кивнул. Воспоминание было болезненным.

- Так вот, я прождал вас часа три. Я чувствовал себя идиотом. И после, сытый по горло христианами, вернулся в банду.

- Израэль, мне страшно жаль, - опять прервал я его. - Мы искали тебя...

Он покачал головой. - Какая теперь разница? Это было так давно. Может, отправься я тогда с вами, все было бы иначе, кто знает... - Израэль помолчал. - После этого у нас и произошла стычка с «Ангелами» с Саут-Стрит... Тот парень забрел в наши владения, и мы сказали ему, что нам тут ублюдки не нужны. Он начал выступать. Мы ему врезали. Он побежал, а мы впятером - за ним. Нагнали его у Пенни-Аркейд, выволокли и начали учить. И вдруг у одного из наших оказалась в руке пушка. Грянул выстрел. Пако схватился за живот и, придуриваясь, запричитал: «Ох, меня убили, убили!» Наши все засмеялись. А тот парень упал. Он и впрямь был мертвый. Мертвее не бывает.

В голове у него была дырка... - Израэль смолк и после паузы, во время которой тишина в комнате нарушалась лишь приглушенным уличным шумом за окном, продолжил: - Мы бросились врассыпную. Четверых схватили. Один ушел. Тому, который нажал курок, дали двадцать лет. Остальным - по пять. Эти пять лет были сущим адом...

Он опять замолчал, поникнув головой. Но чуть погодя взял себя в руки.

- Чтобы вырваться из тюрьмы, мне пришлось пойти на «сговор»...

- Какой еще «сговор»? - прервал его Дэн.

- Мой инспектор сказал - меня выпустят, если я сумею представить подтверждение, что на свободе меня ждет работа. Иначе я должен вернуться домой. А я не хотел обратно в Бруклин. Я хотел начать все сначала, но они сказали - только домой. Тогда я обделал «сговор» через одного наркомана, он сидел со мной. Тот знал владельца швейной фабрики в Бруклине, который пообещал моей матери за 50 долларов прислать на мое имя заявку с обещанием рабочего места. Она заплатила ему -и он написал такое подтверждение. Это был единственный способ... Подумай сам, кому нужен бывший зэк?

- Но он действительно предоставил тебе работу? - спросил Дэн.

- Нет, - объяснил Израэль. - Я ведь сказал, это был «сговор». Никакой работы на самом деле не было. Просто способ вырваться на волю... Выпустили, отправился я в бюро по трудоустройству и наплел им про свое прошлое. А то неужто бы мне стали предлагать работу, знай они, что я накануне освободился из тюрьмы? Для начала устроили мыть посуду, потом я сменил с дюжину разных работ. И все это время приходилось врать. Без этого устроиться просто невозможно. Если б моему нынешнему шефу стало известно, что я бывший зэк, - хоть и прошло уже четыре года и я нормально работаю, - он бы меня уволил. Поэтому я вру. И все поступают так же...

- А твой тюремный инспектор не помог тебе? - спросил Дэн.

- Помогал. Но он, пожалуй, единственный, кто пытался. Да и что он мог сделать? У него ведь еще сотня таких, как я, нуждающихся в помощи. В общем, мне приходилось самому о себе заботиться, так я и делал.

Роза, сидевшая бок о бок с Израэлем, слушала его, не проронив ни слова. Ей впервые довелось узнать подробности из той его жизни. Наконец, я произнес:

- Израэль, помнишь, как мы отправились к «Фантом» и напоролись на засаду?

- Помню, - кивнул Израэль.

- Тогда ты спас мне жизнь, - продолжал я. - Сегодня я хочу оказать ответную услугу: рассказать тебе кое о чем, что может спасти тебя.

Роза впервые за все время зашевелилась, придвинулась к Израэлю и взяла его за руку. Они оба выжидательно посмотрели на меня.

- Израэль, ты мой самый близкий друг. Ты, конечно, заметил, что в моей жизни все изменилось. Прежний Никки мертв. А тот, кто сегодня здесь сидит перед тобой, на самом деле не Никки, а живущий во мне Иисус Христос. Помнишь тот вечер в Сант-Николас-Арене, когда мы вручили свои сердца Господу?

Израэль кивнул, не поднимая глаз.

- В тот вечер, Израэль, Бог вошел в твое сердце. Я это знаю. Он заключил с тобой соглашение - и Он до сих пор выполняет Свои обязательства. Он не отвернулся от тебя. Ты был в бегах все эти годы, но Он не упускал тебя из виду. В Ветхом Завете есть предание о человеке по имени Иаков. Он тоже бежал от Бога. Пока как-то ночью, такой же, как сегодня, он не сошелся в поединке с ангелом. Ангел победил - и Иаков сдался на милость Господу. В ту же ночь Господь дал ему новое имя. Он стал уже не Иаков, а Израиль, что означает «ходящий с Богом».

Я отложил Библию и взглянул на Израэля. На глазах у него блестели слезы. Роза сжимала его руку. Я продолжал:

- Несколько лет подряд я не спал ночами, молясь за тебя и думая о том, как чудесно было бы вместе заниматься одним делом. Не как раньше, а угодным Господу. Израэль, сегодня я хочу, чтобы ты с моей помощью стал «ходящим с Богом». Чтобы ты сделал решительный шаг - и вступил во владения Иисуса.

Израэль, пряча влажные глаза, повернулся к Розе. Та, озадаченная, заговорила с ним по-испански. Я все время говорил по-английски - и она не поняла, о чем речь. Теперь она спрашивала Израэля, чего я хочу. Тот объяснил. Он сыпал испанскими словами, говорил жене о своем желании вернуться к Господу, - как библейский Иаков. И спрашивал, согласна ли она сделать это вместе с ним. Она улыбнулась, просияв, и кивнула.

- Слава Богу! - воскликнул я. - Встаньте на колени возле этой софы.

Израэль с Розой преклонили колени. Дэн тоже соскользнул со своего стула и теперь стоял на коленях посреди комнаты. Я опустил ладони на головы моего друга и его жены и начал читать молитву - сначала по-английски, затем по-испански, переходя с одного языка на другой. Дух Божий лился сквозь мое сердце, через руки, прямо в их сердца. Я молился, прося Господа простить их, благословить и принять в Царство Его.

Когда я закончил, из уст Израэля тоже вырвались слова молитвы. Сначала медленно, затем все более воодушевляясь, он молил:

- Господи, прости. Прости меня! Прости меня! - он содрогнулся всем телом и, наполненный новой, доселе неведомой ему силой, заключил: - Благодарю Тебя, Господи!

- Благодарю, благодарю Тебя, Господи! - подхватила Роза.

Чуть позже Дэн усадил Израэля и Розу в такси, уплатив водителю, чтобы тот доставил их домой, в Бронкс.

- Никки, - произнес он, глядя вслед отъезжающей машине и вытирая мокрые глаза, - это величайший день на моей памяти. И я чувствую, что Бог пошлет Израэля в Калифорнию, помогать в твоей работе.

Я кивнул. Вполне возможно. Господь всегда находит способ обо всем позаботиться.