Бегущий по Лабиринту

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Просигналив ровно две минуты, сирена смолкла. Вокруг стальных створок люка в центре площади собралась толпа. От мысли, что он прибыл сюда лишь вчера, Томас вздрогнул.

Вчера? — подумал он. — Неужели это было только вчера?

Кто-то взял его за локоть. Он обернулся и снова увидел Чака.

— Как дела, Салага? — спросил тот.

— Отлично, — ответил Томас, хотя это была чистейшая ложь. Он кивнул на закрывающие шахту створки. — Почему все так переполошились? Ведь каждый из вас попал сюда этой же дорогой.

Чак пожал плечами.

— Просто, насколько я знаю, Ящик всегда прибывал четко по расписанию — только один раз в месяц, в один и тот же день. Может быть, те, кто управляют Лабиринтом, решили, что сморозили большую глупость, послав тебя сюда, и теперь отправили кого-то на замену.

Чак ткнул Томаса локтем в бок и совершенно по-детски хихикнул, что, как ни удивительно, вызвало у Томаса еще большую симпатию к мальчишке.

Он посмотрел на нового приятеля нарочито строго.

— Иногда ты просто невыносим. Серьезно говорю.

— Ага, но мы теперь друзья, так ведь? — Теперь Чак аж захрюкал от смеха.

— Похоже, выбора мне ты не оставляешь.

Томасу и в самом деле был нужен друг, и Чак подходил на эту роль как нельзя лучше.

Мальчишка с довольным видом скрестил руки на груди.

— Рад, что вопрос улажен. В такой дыре каждому нужен приятель.

Томас шутливо схватил Чака за воротник и сказал:

— Хорошо, приятель. Тогда будь добр называть меня по имени. Томас! Запомнил? Иначе сброшу тебя в шахту, когда Ящик уедет. — Его вдруг осенило; он отпустил Чака. — Постой-ка. Вы никогда не…

— Пробовали, — ответил Чак, прежде чем Томас успел договорить.

— Пробовали — что?

— Залезть в Ящик, после того как нам доставили посылку, — сказал Чак. — Не срабатывает. Ящик не тронется с места, пока в нем кто-то есть.

Томас вспомнил, что Алби говорил ему то же самое.

— Я знаю, но что если…

— И это пробовали.

Томас еле сдержался, чтобы не зарычать от досады.

— Черт! Как с тобой трудно говорить. Что именно пробовали?

— Проникнуть внутрь, когда Ящика не было. Облом. Створки открыть можно, но за ними ничего — пустота и кромешная тьма. И никаких тебе тросов. Nada![3] Спуститься не получится.

Да как такое возможно?

— А если…

— Тоже пробовали.

На этот раз Томас издал громкий недовольный вздох.

— Ну, хорошо. Говори.

— Бросали в шахту разные предметы. Но так и не услышали, чтобы они обо что-то стукнулись. Шахта уходит черт-те на какую глубину.

Томас помолчал, прежде чем заговорить, опасаясь, как бы Чак не оборвал его и на этот раз.

— Ты что, мысли читать умеешь? — спросил он с наивозможным сарказмом.

— Просто я очень умный, вот и все, — подмигнул Чак.

— Слушай, Чак. Никогда мне больше так не подмигивай, — недовольно произнес Томас.

Чак действительно немного его раздражал, но все-таки было в мальчишке что-то такое, отчего окружающий мир казался не таким мрачным. Томас глубоко вздохнул и снова перевел взгляд на толпу, окружившую люк.

— А сколько времени занимает подъем Ящика?

— Обычно приезжает через полчаса после сирены.

Томас задумался. Наверняка должно быть что-то, чего они еще не испробовали.

— Ты насчет шахты точно уверен? Вы не пытались… — он сделал паузу, но на этот раз Чак смолчал. — Вы не пытались сделать веревку?

— Ага. Пытались. Сплели из плюща самую длинную, какую только смогли. Скажем так, эксперимент… не совсем удался.

— В каком смысле?

— Меня тут еще не было, но я слышал, что парень, который вызвался сделать это, не успел спуститься и на десять футов, как снизу что-то вылетело и перерубило его пополам.

— Чего? — засмеялся Томас. — Ни за что не поверю в эту чушь!

— Ты, наверное, считаешь себя самым умным? Я лично видел кости этого бедняги. Его разрезало точно пополам — будто нож взбитые сливки. То, что осталось, выставили напоказ в специальном гробу, чтобы другим неповадно было.

Приняв слова Чака за очередную шутку, Томас ожидал, что тот сейчас засмеется или хотя бы улыбнется. Разве можно перерубить человека надвое? Но Чак был серьезен.

— Ты не шутишь?

Чак спокойно посмотрел Томасу в глаза.

— Я не вру, Са… э-э… Томас. Пойдем, глянем, кого к нам забросили. Поверить не могу, что ты пробыл Салагой всего лишь день. Везет же кланкоголовым.

По пути Томас задал еще один мучивший его вопрос.

— А с чего вы взяли, что Ящик привез человека, а не какие-нибудь вещи?

— В таких случаях сирена не воет, — просто ответил Чак. — Вещи доставляются раз в неделю в один и тот же час. Эй, глянь-ка!

Чак остановился и показал пальцем на кого-то в толпе. С нескрываемой ненавистью на них смотрел Галли.

— Вот черт, — произнес Чак. — Ты явно пришелся ему не по нраву.

— Ну да, — пробормотал Томас. — Я это успел заметить.

Чак толкнул Томаса локтем, и приятели пошли дальше. Подойдя к остальным ребятам, они остановились и молча стали ждать. Встреча с Галли отбила у Томаса всякую охоту продолжать беседу.

А вот Чак, видимо, не наговорился.

— Почему бы тебе не пойти и не выяснить с ним отношения сразу, не откладывая в долгий ящик? — спросил он, стараясь говорить твердо.

Томасу хотелось верить, что у него хватит смелости подойти к Галли, но сейчас это было бы величайшей глупостью.

— Начнем с того, что у него гораздо больше друзей, чем у меня. Так что Галли — не тот человек, с которым стоит ссориться у всех на виду.

— Верно, но ты куда умнее. Да и шустрее. Я уверен, у тебя хватит сил справиться и с ним, и со всеми его дружками.

Один из подростков, стоящий перед ними, бросил сердитый взгляд через плечо. Должно быть, один из дружков Галли, подумал Томас.

— Помолчи лучше, а? — прошипел он.

За его спиной хлопнула дверь. Томас обернулся — из Хомстеда вышли Алби и Ньют. Оба выглядели очень уставшими.

В памяти всплыла ужасная картина — извивающийся на кровати Бен.

— Дружище, ты должен мне рассказать, что такое Метаморфоза и что они там делали с бедолагой Беном.

Чак пожал плечами.

— Да я, в общем-то, не в курсе. Знаю только, что гриверы что-то такое делают с человеком, отчего он долго мучается. А когда все заканчивается, человек становится… другим.

Томас почувствовал, что у него появился шанс наконец-то получить хоть один внятный ответ.

— Другим? В каком смысле? Каким образом гриверы могут изменить человека? Галли именно это имел в виду, когда говорил про «быть ужаленным гривером»?

Чак приложил палец к губам:

— Тс-с.

От досады Томас хотел сплюнуть, но сдержался. Он твердо решил вернуться к этому разговору позже, захочет Чак того или нет.

Алби и Ньют протиснулись сквозь толпу в самый центр и остановились возле люка, закрытого двумя металлическими створками. В наступившей тишине Томас расслышал скрежет и громыхание поднимавшегося лифта и вспомнил собственное кошмарное путешествие накануне. Ему стало неприятно, словно он заново переживал ужасные минуты-после пробуждения во мраке кабины. Кто бы ни находился сейчас в Ящике, Томас искренне ему сочувствовал, понимая, через какие испытания тот проходит.

Раздался приглушенный удар: лифт прибыл.

Сгорая от нетерпения, Томас наблюдал, как Ньют и Алби заняли позиции на противоположных сторонах люка, взялись за простые ручки в виде крюков, закрепленные на каждой из створок, и одновременно потянули их в стороны. С гулким грохотом створки упали на землю, подняв в воздух клубы пыли.

Воцарилось напряженное молчание. Откуда-то издалека донеслось блеяние козы. Томас подался вперед, насколько было возможно, стараясь увидеть того, кто находился в кабине.

Ньют наклонился, чтобы лучше разглядеть новичка. Внезапно он резко выпрямился; на его лице читалось изумление.

— Господи… — выдохнул он, дико озираясь по сторонам.

Реакция Алби, успевшего к этому времени тоже заглянуть в кабину, была похожей.

— Не может быть… — пробормотал он, словно в трансе.

Толпа оживленно загомонила и ринулась к небольшому отверстию люка. Что такого они там увидели, — удивился Томас. — Что там?! В душу закрался противный страх: чувство было похоже на то, которое он пережил утром при виде таинственного свечения в окне.

— Не подходите! — громко приказал Алби. — Отойдите назад!

— Кто там? — крикнули в толпе.

Алби выпрямился.

— Два новичка за два дня, — еле слышно прошептал он. — И теперь еще это… Два года никаких изменений, и вот — пожалуйста…

Тут он почему-то посмотрел на Томаса.

— Что происходит, Шнурок?

— А мне откуда знать? — ответил Томас, смущенно глядя на Алби.

Лицо залил румянец, а в животе неприятно заныло.

— Почему бы тебе просто не сказать нам, что за шанк сидит там внизу? — крикнул Галли.

При этих словах подростки зашумели и снова подались вперед.

— Заткнитесь, шанки! — заревел Алби. — Ньют, скажи им!..

Ньют еще раз заглянул в Ящик, затем повернулся к толпе.

— Там девчонка, — мрачно произнес он.

Все возбужденно загалдели; до слуха Томаса доносились лишь отдельные отрывки фраз:

— Девчонка?!..

— Чур, моя будет!

— Как она на вид?

— Сколько ей лет?

Томас был в полнейшем замешательстве. Девчонка?.. До этого момента он почему-то не задумывался, почему в Глэйде жили только парни. Впрочем, пока у него не было времени особо над этим задумываться. Кто она? Почему…

Ньют жестом призвал толпу к тишине.

— Но это еще не все, блин, — сказал он и кивнул в сторону Ящика. — Кажется, она умерла.

Чтобы извлечь тело девушки из Ящика, Алби и Ньют спустились вниз по веревкам, сплетенным из стеблей плюща. Толпа притихла. Глэйдеры с серьезными лицами переминались с ноги на ногу, изредка о чем-то негромко переговариваясь. Никто из окружающих не признавался, что ему не терпится посмотреть на девушку, но Томас был уверен, что они сгорали от любопытства не меньше него.

Галли был среди тех, кто держал веревки, чтобы вытащить из Ящика Алби, Ньюта и труп. Томас присмотрелся к нему внимательнее: глаза парня заволакивала темная пелена, и в них читалось какое-то очень нездоровое возбуждение. Глядя на него, Томас ощутил, что начинает опасаться Галли еще сильнее, чем всего минутой раньше.

Из глубины шахты послышался крик Алби, и Галли с несколькими подростками принялись с усилием тащить веревку. Несколько мгновений спустя безжизненное тело девушки извлекли из кабины и положили на землю. Глэйдеры мгновенно ринулись вперед, окружив труп плотным кольцом. Напряжение, висевшее в воздухе, казалось буквально осязаемым. Томас остался стоять на месте. От наступившей гнетущей тишины у него по спине поползли мурашки, словно они только что раскопали свежую могилу.

Несмотря на любопытство, он не стал продираться сквозь толпу поближе к телу девушки — слишком плотным было скопление народа. Но перед тем как ему заслонили обзор, Томас все-таки успел краем глаза увидеть неизвестную: она была худощавой и довольно высокой — пять с половиной футов ростом, насколько он мог судить. На вид лет пятнадцать-шестнадцать. Но что его поразило больше всего, так это ее кожа — светлая, почти белая, словно жемчуг; и по контрасту — иссиня-черные волосы.

Выбравшись из шахты, Ньют и Алби протиснулись сквозь толпу к трупу и исчезли из поля зрения Томаса. Но спустя буквально несколько мгновений подростки неожиданно расступились, и в образовавшемся просвете Томас увидел Ньюта, который указывал на него пальцем.

— Подойди сюда, Шнурок! — крикнул он грубо.

Сердце у Томаса подпрыгнуло к самому горлу, ладони вспотели. Чего они от него хотят?.. Похоже, ситуация принимала все более нежелательный оборот. Усилием воли Томас заставил себя шагнуть вперед, стараясь держаться непринужденно, но при этом не выглядеть так, словно он в чем-то виноват.

Успокойся, ты ничего плохого не сделал!

Однако его не покидало странное чувство, будто он мог стать причиной неприятностей, сам того не осознавая.

Глэйдеры расступились. Пока Томас шел по образовавшемуся проходу, они сверлили его злобными взглядами, словно он нес личную ответственность за все происходящее — за Лабиринт, за Глэйд, за гриверов. Томас старался не смотреть по сторонам.

Он подошел к Ньюту и Алби, которые склонились над телом девушки. Чтобы не встречаться с ними глазами, Томас сосредоточил внимание на незнакомке. Да, она была красива. Более того — прекрасна. Шелковистые волосы, бархатистая кожа, губы идеальной формы, стройные ноги… Оценивать внешность мертвого человека было очень неприятно, но он не мог отвести взгляда от девушки. Долго она не будет так выглядеть, пронеслось в голове у Томаса, и по телу пробежал холодок. Скоро начнется процесс гниения…

Его передернуло.

— Ты знаешь эту девчонку, шанк? — раздраженно спросил Алби.

Томас меньше всего ожидал подобного вопроса.

— Знаю ее? Разумеется, нет! Я вообще никого, кроме вас, не знаю…

— Не в этом смысле… — начал Алби, но тут же запнулся, подбирая слова. — Ну, в смысле… она тебе кажется знакомой? Есть такое чувство, будто ты видел ее раньше?

— Нет. Абсолютно, — покачал головой Томас, глядя то под ноги, то снова на девушку.

Алби поморщился.

— Ты уверен?

Судя по сердитому выражению лица Алби, он не верил ни единому слову Томаса.

Да с чего он решил, что я имею к этому какое-то отношение? — раздраженно подумал Томас. Он выдержал взгляд Алби и ответил единственно возможным образом:

— Да, уверен. А что?

— Проклятье, — проворчал Алби, оглядываясь на девушку. — Совпадения быть не может. Два дня и два новичка. Один живой, другой — мертвый.

Только сейчас Томас начал понимать, к чему клонит Алби, и обомлел от ужаса.

— Да ты что…

Слова застряли у него в горле.

— Расслабься, Шнурок, — сказал Ньют. — Никто не говорит, что ты прикончил девчонку.

Голова у Томаса пошла кругом. Он был уверен, что никогда прежде ее не видел, но почему-то теперь в душу стали закрадываться сомнения.

— Я клянусь, что она мне совершенно незнакома…

— А ты…

Ньют поперхнулся и умолк: девушка вдруг резко дернулась и села. Хватая ртом воздух, она часто заморгала и принялась крутить головой, дико глядя на обступивших ее людей. Алби вскрикнул и повалился на спину, Ньют испуганно ахнул и отскочил назад. Томас не двинулся с места, парализованный страхом, и продолжал, словно завороженный, смотреть на то, что только что считалось трупом.

Горящие голубые глаза девушки были широко открыты, рот жадно хватал воздух. Потом она попыталась что-то сказать, но слов разобрать было нельзя.

И вдруг девушка замерла, а потом внятно произнесла глухим, каким-то замогильным голосом одну-единственную фразу:

— Скоро все изменится.

Томас с изумлением наблюдал, как после этого девушка закатила глаза, повалилась на спину и затихла. При этом ее согнутая в локте правая рука взметнулась вверх и застыла, указывая в небо. В кулаке был зажат сложенный лист бумаги.

Томас попытался сглотнуть, но в горле пересохло. Подскочил Ньют и с трудом вытащил листок из стиснутых пальцев бывшего трупа. Дрожащими руками он развернул записку и, встав на колени, расправил ее на земле. Томас подошел поближе и заглянул Ньюту через плечо.

На листке жирными черными буквами небрежным почерком было написано всего два слова: «Она последняя».