Белое и Черное (СИ)

Глава 64

— Это потрясающе! — водила рукой по стене Юля. — Цвета такие вкусные, будто пастель развели и нанесли тонким слоем. Лимонная гостиная переходящая в оливковую кухню. Сережа, да ты просто эстет!

Травкин снисходительно усмехнулся, подняв бровь, а затем замер, уставившись на нее так, словно второе пришествие увидел, нимб над ней разглядел. Юля рвано выдохнула, чувствуя, как электрические разряды катятся по венам. Как так можно одним взглядом показать, насколько человек тебе дорог? Сердце замирает, а потом несется вскачь с топотом…

— Иго-го! — влетел Коська верхом на швабре, размахивая маленьким деревянным кинжалом, который для него вырезал папа из обыкновенной палки, найденной на прогулке. Места было много, поэтому лихой наездник не задержался и его понесло дальше.

Из коридора раздалось шебуршение пакета, чавканье и бульканье… Будто у них завелся большой инопланетный слизняк, уничтожающий продуктовые запасы.

— Вкусно? — Юлька выглянула из-за угла, застав поедателя творожного сырка за делом.

— Неть, — нисколько не смутился Костик и затолкал остаток белой массы в рот, помогая проталкивать пальцем. На полу валялась пустая пластиковая бутылочка от питьевого йогурта. Зажатая швабра между ног чуть не выпала, когда он отвлекся, вынимая большое яблоко. — Даше! — заявил расхититель продуктов и уже не так прытко, как раньше, не слезая с «коня», потопал в комнату сестры, где она делала селфи и хвасталась подружкам, что скоро у нее будет отдельная своя комната.

— Детям здесь очень нравится, хоть сейчас переезжай, — Юля вернулась и положила сидящему на табурете мужу руки на плечи. Слегка помассировала пальчиками бугры через ткань футболки. Пригнувшись, потерлась носом об лысину.

— Остались кое-какие мелочи, Юль, и мебель завести. Кстати, как многодетному отцу, мне обещали дополнительный отпуск… У нас будет полно времени, чтобы обустроиться.

Она замерла. Убрала руки и отступила на шаг. У них до сих пор не было разговора про ребенка, которого Юля носит. Травкин сомневался в отцовстве, а сейчас… Сейчас ничего не понятно.

Полковник чутко уловил перемену в настроении жены. Холодом потянуло, будто Юлька греть перестала, спрятавшись за ширму своих женских заморочек.

— Юль, у нас ведь скоро родится маленький, — кожа на шее выкрутилась складками, когда он повернул голову и посмотрел через плечо.

— Не знаю, что у «вас», — передразнила она. — Я через шесть месяцев стану матерью в третий раз… Извини, пойду прогуляюсь, свежим воздухом подышу.

Травкин набрал воздух, но ответить было уже не кому. Юлия хлопнула дверью. В окно было видно удаляющуюся фигуру в пальто. Пояс по бокам болтался не завязанным концами на ветру. Остановилась, словно забыла куда шла и зачем. Спохватившись, свернула по вытоптанной тропинке в сторону старого дома.

Травкин чувствовал себя полным мудаком. Думал, что окружит заботой и Юлька сама все поймет, догадается. Только сейчас приходит запоздалое предчувствие, что она сделала совсем другие выводы.

Его сорвало с места, будто сбили ударом. Табурет в сторону грохнулся, он — на выход. Не оделся, не подумал даже. Шаг чеканил, будто земля под ним зыбкая и вот-вот затянет в бездну. Рванул старенькую дверь на себя и нашел ее безумным взглядом у печки. Печь сегодня затопили, чтобы прогреть дом… Жена ладошки свои положила на побелку и стоит. Плачет, твою мать! Она, сука… Из-за тебя плачет!

В груди кольнуло резкой болью. Травкин перешагнул через порог и приблизился, рвано дыша как медведь. Навис большим и грозным, выставив одну руку вперед над ее головой.

— Юль, я знаю, что малыш мой. Он мой! Прости меня за те слова, родная. Ты не представляешь, как жалею, что их произнес. Язык бы мне вырвать… Юлька, я не умею извиняться, — Сергей снова задышал, словно воздуха перестало хватать. — Хочешь, с крыши спрыгну? Только не плачь, пожалуйста.

Вторая рука потянулась, пощупать мягкие волосы… Только чуть-чуть потрогать. Вот так, пропустить сквозь пальцы. Порывало прижаться всем телом, вдавить в себя, взять прямо здесь… Это реакция мужика, который не понимает, как поступить с любимой. А если не знаешь — трахай! Но, что-то удерживало… В ушах запищало тонким комариным предупреждением.

Тихий скулеж ему стал ответом. Опущенные хрупкие плечи затряслись. Пальцы на поверхности печи скрючились, царапая ногтями штукатурку.

— Ладно, пошел… Прыгать, — сделал пару шагов по скрипучим половицам.

— Стой, дурак! — выкрикнула вслед сквозь слезы.