Белый орк

Глава 6

Орки быстренько разошлись по своим делам. Одно дело костерить Барага, которого никто особо не любил за буйный нрав и дурную силу, другое — смотреть суд над сестрой вождя. Даже если Горран и выгонит ее из племени, за праздное улюлюканье по головке не погладит.

Рядом с разрушенной каретой остались только Грум, Альберт, вождь и виновница "торжества". Исмаила, пытавшегося сожрать тлеющий остов, выпроводили подальше, чтобы не щелкал забралом.

— Я не могу поверить! — в сердцах воскликнул Горран.

Тарша скривилась и опустила голову, будто получила удар хлыстом.

— И что мне теперь делать, сестра? Ответь, не молчи!

— Вождь! — крикнул Альберт. — Нет времени на суд, нужно исправлять ошибку. Дай мне трех самых быстрых и выносливых буйволов и немного еды на дорогу.

— К тебе у меня тоже есть разговор, — прошипел орк.

— Я знаю. Но сперва надо найти и вернуть Барага. Обещаю, что за сутки мы вернемся и предстанем пред очами старейшин.

— Кто — мы?

— Я, Исмаил и Тарша.

Из-за ближайшей повозки недовольно лязгнуло:

— Эй, а я тут причем? Это ты подставил беднягу.

— Ах он уже бедняга. И вовсе не ты советовал его…, - Шайн заткнулся на полуслове, предпочтя не озвучивать кое-какие подробности перед вождем.

— Вот что — берите буйволов и все необходимое, но Барага мне верните. И на снисхождение не надейтесь! — крикнул Горран вслед.

Пастухи выдали "поисковикам" трех поджарых матерых самцов с закрученными рогами. Пока Тарша собирала снедь, Альберт собирался сам. Впопыхах он не сразу заметил, что щеголял перед всем племенем голышом. Впрочем, оркам было все равно — они привыкли в жару ходить без одежды и никого не стеснялись.

Трофейный плащ Шайн решил не брать — неудобно во всех смыслах. При быстрой скачке тяжелая накидка будет мешать, да и Бараг может рассвирепеть, увидев свое имущество на чужих плечах. Ограничился дареной шаманом жилеткой, кожаными портками и высокими меховыми сапогами. Последние пришлось обматывать бечевкой, чтобы плотнее сидели. Проверив ножны, Альберт забросил меч на спину и собрался залезть в седло, но почувствовал плечом чье-то прикосновение.

Позади стоял Грум с небольшой глиняной плошкой. Велев Шайну не дергаться, шаман обмакнул в емкость палец и нарисовал на лице товарища ровную белую линию — от правой скулы до подбородка.

— Чтобы не возникало вопросов, кто ты и откуда, — пояснил толстяк.

— Меня приняли в племя?

Грум гулко расхохотался.

— Увы, нет. Но если продолжишь удивлять Грума в том же духе — все может случиться.

Исмаил никак не мог удержаться в седле, пришлось положить его поперек и привязать, а буйвола тащить прицепом. Сперва рыцарь бранился и сопротивлялся, но угроза закопать его обратно в курган подействовала лучше всяких увещеваний и просьб. Отряд двинулся в путь, сопровождаемый несущейся вперед Стрелой.

Найти предыдущую стоянку было просто — следы от множества ног и колес еще нескоро заметут ветра. Другое дело — отыскать невинно осужденного, но Шайн не терял надежды восстановить справедливость.

— Поверить не могу, что это ты, — вторил Альберт вождю. Тарша злобно зыркнула в ответ. — Почему не вступилась за него? Знала же…

Девушка отвернулась.

— Дружище, не наседай на нее, — лязгнул Исмаил. — Не видишь, как ей плохо?

— А кому сейчас хорошо?

— Ну, мне, например.

— Да после тебя хоть потоп, железяка бессовестная.

— Эй, я ведь и обидеться могу!

— Да пожалуйста!

— Заткнитесь оба! — не выдержала охотница. — Прошу вас: давайте найдем Барага, а потом будем разбираться, кто прав, а кто виноват.

— Вообще-то виновата ты, — буркнул рыцарь. — Надо же — приревновала. Будто горшки трахались с Альбертом всю ночь, а не их хозяйка.

— Что?! Ах ты кобель плешивый! — рыкнула Тарша.

— Я кобель? А кто после похорон скакал на Бараге? Может, тоже я?! — парировал Шайн.

— Милые ссорятся — какая прелесть…

— Завали забрало! — крикнули оба спорщика.

Дальше ехали молча, скрипя зубами от гнева и думая каждый о своем. Лишь Исмаил тихо поскрипывал, наслаждаясь бесплатным представлением. До стоянки добрались к полудню — буйволы без телег и поклажи развивали внушительную скорость.

Альберт спешился и обошел вытоптанный пятак земли. Вот след от костра, вот дыры от колышков шатров, но все старое — никаких новых следов.

— Бараг! — закричал Шайн, приставив ко рту ладони. — Вернись, мы все простим!

В ответ — тишина. Уйти он мог куда угодно. Несмотря на общепринятую пословицу "на все четыре стороны", путей, ведущих из одной точки, было куда больше. Дипломат отлично помнил это из уроков геометрии. А втроем обшаривать всю Степь — дело бессмысленное и бесполезное.

К счастью, Стреле удалось что-то вынюхать. Волчица зарычала, припала носом к земле и пошла в сторону речки. Искатели поспешили за ней, стараясь не терять из виду высоко торчащий хвост. На глинистом берегу остался отчетливый след — будто к воде тащили нечто большое и очень тяжелое. Рядом было множество отпечатков, очень похожих на гусиные лапы.

— Чьи это следы? — удивился Альберт. Ему никогда не доводилось видеть такие.

— Гоблинские, — ответила Тарша, сплюнув под ноги.

— На том берегу ничего нет. Они что, утопили Барага, а потом уплыли?

Охотница покачала головой.

— Гоблины — мерзкие твари, но не убийцы, а воры. Тащат все бесхозное и продают. Ненавижу гоблинов.

— Значит пойдем вниз по течению. Если повезет, найдем еще какие-нибудь зацепки.

Часа через два отряд действительно кое-что нашел. Но не зацепку — а настоящую зацепищу. Неподалеку от излучины речушки стояла трехмачтовая громада, изначально принятая за невесть как оказавшийся в Степи корабль. Но судов таких размеров еще никто не научился строить, даже эльфы. Тупоносая и чрезвычайно широкая баржа напоминала тот самый ковчег из новомодного в Империи религиозного учения. Но стояла на колесах (Альберт начитал шесть пар), а в том месте, где у приличных кораблей киль, у странного сооружения имелась длинная толстая оглобля. Рядом с ней паслось небольшое стадо буйволов.

На борту великана красной краской было криво написано орочьими рунами: Гоблинский Игорный Дом. И чуть ниже в скобках: кругласуточна, выходной воскрисенье, ставки принемаются с полудня до закада.

— Что это еще за чертовщина? — фыркнул дипломат. Ни о чем подобном он не слышал за все время учебы и практики.

— Не знаю, — шепотом ответила Тарша. — Но чует сердце, Бараг там.

— Эй, хозяева! Открывайте!

Из-за фальшборта тут же высунулись зеленые востроносые мордочки. Крохотные свинячье глазки были абсолютно черными, так что разобрать, куда смотрят существа, не имелось никакой возможности. Гоблины принялись переговариваться друг с другом, причем так яро, что двое сцепились в драке. Но миг спустя всех этих чертенят как ветром сдуло.

На палубу поднялся относительно высокий и плечистый гоблин в белом камзоле с накрахмаленным шейным платком. В ушах блестели круглые золотые сережки, острые зубы сжимали чубук курительной трубки. Существо так и лучилось лоском и чувством собственной важности.

— Кто пришел? Чего надо? — проскрипел, видимо, главарь этого балагана, не вынимая трубки изо рта.

— Кто пришел — не твое дело. А надо нам орка по имени Бараг.

Пижон приставил кулак и подбородку и состроил задумчивую гримасу.

— Это такой лысый и огромный? Нет, не видели такого.

Выждав паузу и не услышав никакого отклика, гоблин заржал сам, хлопая в ладоши и прыгая на месте.

— Какая шутка, а? Хотите еще?

— Нет, — угрюмо ответил Альберт. — У нас уже есть штатный шутник.

— Пффф, — проскрежетал Исмаил. — Сравнил тоже мне, курицу с яйцом. Да он же клоун просто, балаганный кривляка. Мои шутки — совсем другое дело.

— А вот и нет! — окрысился гоблин. — Будете хамить — не дам вам орка.

— Так он у тебя?

— Да. Он собственность Гоблинского Игорного Дома. И задаром вы ее не получите.

— А что надо делать?

— Узнаете. Согласны?

Спутники переглянулись и махнули руками. Не поворачивать же назад, едва добравшись до цели.

— Тогда добро пожаловать!

Послышался скрип блочного механизма, и весь борт целиком, словно подвесной замковый мост, опустился на землю. Альберт увидел множество комнат — больших и маленьких, нестройными рядами высящихся аж до верхней палубы. Больше всего это напоминало крольчатник, только кривой и косой, сделанный пьяными плотником.

В комнатах горели лампадки, стояли столы и стулья, слепленные из саманных кирпичей. Большинство ячеек пустовало, но в некоторых сидели мелкие зеленые засранцы: одни рубились в кости, другие заливали в глотки мерзко пахнущее пойло.

Барага нигде не было видно.

— Проходите, не стесняйтесь! — зазывал пижон. — Меня зовут Чок, я хозяин этой забегаловки. Комнаты для людей в самом низу. Впрочем, можете занять и орочьи — там все равно никого нет. Располагайтесь поудобнее, заказывайте еду и напитки! Любые капризы за ваши деньги.

— У нас нет денег, — проворчал Шайн. — Когда мы увидим Барага?

— Скоро, скоро. Я пока подумаю, какую награду хочу за него. Договорились?

Чок проводил гостей в одну из клетушек и удалился. Секундой спустя появилась шустрая гоблинская женщина, отличающаяся от мужчины лишь крохотными дряблыми грудками, туго стянутыми цветастой лентой. Вместо юбки была точно такая же лента, только чуть пошире. В кудлатых, сто лет нечесаных волосах застрял какой-то мусор и объедки. Пахло от "разносчицы" соответственно.

Гоблинша бухнула на стол три глиняные кружки, заполненные чем-то, подозрительно похожим на воду из ведра, где полоскали половую тряпку. Пожелав приятного аппетита (хотя еды не принесла), разносчица шмыгнула из ячейки с крысиной ловкостью.

Альберт поморщился и отодвинул от себя мерзкое пойло. Тарша взирала на свою порцию равнодушно, Исмаил опрокинул напиток в приоткрытое забрало. Вонять от рыцаря стало как от деревенского нужника, нечищеного со времен Первой войны.

— И зачем ты это сделал? — фыркнул Шайн.

— Между прочим вкусно. Попробуй.

— Ага. Когда решу свести счеты с жизнью.

Снова приплелся Чак и сообщил, что гости могут повидаться с пленником. Первой со стула вскочила Тарша, и выражение ее лица совсем не понравилось Альберту. С таким лицом благородные имперские дамы посещают в казематах своих суженых, приговоренных к смерти за государственную измену. И стоило портить Маргит товар, если так скучаешь по Барагу?

Спутники поднялись на палубу и увидели привязанного к мачте здоровяка. Орк лежал на дощатом настиле и не шевелился.

— Он что, мертвый? — спросил Альберт.

— Что вы, что вы! — замахал руками Чок. — Просто спит. Можете потрогать — тепленький.

Шайн потрогал — лощеному гоблину он не доверял совершенно. Бараг действительно спал, правда, слишком уж крепко: ни окрик, ни тряска его не разбудили.

— Вы решили, сколько за него хотите?

— Ну…, - Чок полез в карман, но ничего оттуда не достал, — двух ваших буйволов. Последнее время никак не ловится попутный ветер, рогатая тяга не помешает.

Спутники переглянулись. Не такая уж большая цена, а до лагеря можно добраться пешком, пусть и потратив лишние сутки. Пижон протянул ладошку — скрепить договор. Сразу после рукопожатия Альберт вскрикнул от резкой боли и взглянул на свою руку — кожа покраснела как от ожога. Дипломат успел заметить странную белую пудру, быстро впитавшуюся в поры. Тело перестало слушаться, хотя сознание не помутилось.

Шайн упал на палубу, рядом грохнулась Тарша. Краем глаза Альберт видел, что на Исмаила набросилась целая толпа гоблинов и облепила как мухи ложку меда. Впрочем, сравнение рыцаря с медом — слишком большая честь для него. Исмаил характером напоминал иную, менее аппетитную, субстанцию.

Несмотря на старание маленьких ублюдков (аж пищали от натуги), повалить Исмаила им не удалось. Но и рыцарь не мог пустить в ход меч, так как напавшие висели на доспехе — не рубить же по самому себе. Лишь одному неосторожному наглецу нежить откусила забралом нос (первая попытка сделать нечто полезное забралом). Вопя и хрипя, карлик покатился по доскам, обильно поливая их кровью.

Исмаил с большим трудом приблизился к борту и спрыгнул вниз. Ему-то нипочем, а вот засранцам придется несладко — высота у "корабля" ого-го какая. Жуткие крики после глухого удара подтвердили догадку Альберта.

— Поднять борт! — крикнул Чок. — Выставить караул! Пусть только сунется, собака. И почему на него пыль не подействовала? Раньше она промашек не давала.

Заскрипели веревки, завращались вороты.

— Отлично, парни! Свистать всех наверх! Готовьтесь делать ставки, Гоблинский Игорный Дом открывается!

Альберт пролежал ничком около часа, потом постепенно отключился. Глаза закрылись, но в будто набитые ватой уши продолжали пробиваться звуки: фырканье, ржание коней, негромкие голоса, топот ног. Под эту какофонию пленник и потерял сознание.

Очнулся неизвестно когда, но при ярком свете солнца. Руки невыносимо болели, ноги онемели, но слушались — действие яда прошло. Подняв голову, Шайн увидел, что висит на длинной веревке, примотанной к рее. Рядом колыхалась Тарша, тщетно пытаясь избавиться от пут. Левее охотницы безвольной колбасой болтался Бараг.

Альберт решил не тратить силы на бесполезное занятие и осмотрел палубу. Вдоль фальшбортов стояли покрытые дорогими шелками кресла, на которых восседали облаченные в просторные мантии фигуры. Гости не скрывали лиц, что означало лишь одно — пленников никто не собирался отпускать живыми. К величайшему удивлению, орков среди гостей оказалось меньшинство, гоблинов и вовсе не было — в основном люди.

Карлики сменили рванину на блестящие белые камзолы и прислуживали гостям, подавая им отнюдь не помои в глиняных кружках. Какой-то седобородый почтенный (с виду) муж тискал сидящих на коленях гоблинш, носатые страшилы в ответ заливисто хихикали.

На палубу поднялся Чок. Разом стихли разговоры, звон бокалов и прочие звуки. Выглядел хозяин балагана куда наряднее прежнего и зачем-то опирался на трость, хотя и не хромал. Остановившись точно под висящими пленниками, гоблин низко поклонился и молвил:

— Господа, у меня для вас отличная новость! Вместо одного участника нам досталось целых три, поэтому игр будет больше!

Люди захлопали в ладоши, орки принялись топтать настил. По мановению зеленой лапки шум исчез.

— Поэтому я объявляю торги! За игру будем голосовать золотом, так сказать.

— Огласите весь список, пожалуйста, — попросила миловидная златокурая девушка. Холеная, лощеная — придворная дама и частая посетительница балов. Альберту и в голову бы не пришло, что у нее такие увлечения.

— Первый: "Постоялый дом тети Боли". На ваших глазах мы выпотрошим любого понравившегося участника. Наши умельцы не дадут ему умереть очень, очень долго!

Снова хлопки и топот. Шайн судорожно сглотнул. А не воспользоваться ли кольцом пока не поздно? Случай более чем подходящий. Да только привычного покалывания на безымянном пальце дипломат не ощущал. Поднял взгляд и похолодел — кольцо сняли.

— Второй: "Голодная игра". Участники будут охотится друг на друга в степи до единственного выжившего. Если почтенным господам не нравится роль наблюдателей, они могут купить похожий сценарий. Называется "Охота на щуку". Игроки отпускаются в Степь, а вы устраиваете облаву.

Восторженных возгласов раздалось куда меньше. Гости тихо обсуждали услышанное, не спеша доставать кошели.

— Ну и последняя игра: "Арена". Участники дерутся друг с другом насмерть прямо на этой палубе. Итак, торги объявляются открытыми!

Вдоль кресел потопала четверка гоблинов с мешками в руках. На каждом мешке было написано название игры. "Голосующие" бросали полновесные золотые монеты в приглянувшийся сценарий. Тем временем Чок притащил снизу здоровенные медные весы и поставил рядом с собой.

— Тарша, что делать будем? — дрожащим голосом спросил Альберт.

— Не знаю, — рыкнула орчиха. — Ты у нас умный — ты и думай. Топоров обдурил, безродных обдурил, Зарзула обдурил, даже брата моего обдурил. Давай этих теперь!

Охотница стиснула зубы — Чок больно ударил ее тростью по пятке.

— Молчать!

— Надеюсь, они не будут нас потрошить, — прошептал дипломат.

Помощники принесли хозяину сборы. Даже невооруженным глазом было видно, что два мешка примерно одинаковы по объему. Чок отложил в стороны "мелочь" и повесил оба куля на весы. Стрелка, для приличия покачавшись из стороны в сторону, замерла ровно посередине. Собравшиеся недоуменно зашумели.

— Ба! Голоса разделились. "Тетушка Боль" и "Арена" набрали равное количество ваших монет, господа. Что же, можно сыграть в обе игры! Предлагаю потрошить орчиху, а орк и человек пусть бьются насмерть! Принесите инструменты!

Хлопки и топотанье слились в бурю. Зрители свистели и улюлюкали как последние деревенщины в ожидании представления.

— Я имперский дипломат! — заорал Альберт, дрыгаясь всем телом. — Уполномоченный посол! Вы не имеете права!

— Ага, — хохотнул старик с гоблиншами на коленях. — А я император! Правда, девочки?

"Девочки" облизали щеки извращенца длинными слюнявыми языками.

— Не позорься, — хмуро буркнула Тарша. — Нам все равно конец. Лучше молись духам… или в кого ты там веришь.

— Подождите, подождите! — радостно воскликнула златокурая красавица, вскочив с кресла. Гости мигом смолкли. Она тут что, главная? — Я придумала еще одну игру! Принесите собачку!

Возражений не последовало. Гоблины шустро метнулись вниз и вытащили на палубу некое подобие паланкина, только вместо ложа на длинных шестах покоилась клетка. Внутри лежала Стрела — изрядно побитая и похудевшая. На впалых боках сквозь шкуру отчетливо проступали ребра. И когда эти твари успели так ее уморить?

При виде хозяйки волчица подняла морду и жалобно взвыла. Идущий рядом гоблин ткнул ее острой палкой в бедро. Послышался столь злобный рык, что мучитель предпочел отойти подальше.

— Игра будет такая, — продолжила девушка. — Пусть орчиха прикажет псинке съесть человека. А если варварша ослушается — мы убьем ее питомицу. Медленно и очень мучительно. А потом выпотрошим большого орка. А когда все они испустят дух от боли — примемся и за хозяйку. Ну что, играем?

Приглашение многим пришлось по нраву, люди (точнее нелюди) просили переложить их монетки в новый мешок.

Пара гоблинов шустро вскарабкалась на мачту и стравила веревку Альберта. Теперь дипломат висел прямо перед клеткой, на расстоянии ладони от палубы. Чок тем временем отобрал у погонщика острую палочку и обсыпал наконечник белой пылью.

— Давай, кочевница! Приказывай.

Тарша молчала, глядя перед собой широко открытыми остекленевшими глазами.

— Ясно. Где, черти вас дери, инструменты?!

Принесли небольшой столик, на котором лежал такой набор, что главный имперский палач умер бы от зависти. Клещи разных размеров, усеянные шипами сверла, острые хирургические ножи и плошка с углями, из которой торчал раскаленный добела прут.

Чок осторожно взял его и просунул в клетку. Волчица прижалась к противоположной решетке и отчаянно зарычала, сорвавшись на вой.

— Не трогай ее, ты, дерьмо шакала! — крикнула Тарша.

— Послушай, уважаемая, — голос Чока стал серьезным. — Сейчас я возьму другой прутик. Твоя шавка не сможет двигаться, но будет все чувствовать. Я сдеру с ее лапы шкуру и натру солью. Как тебе такой расклад?

— Мразь, я убью тебя!!

— Не убьешь. Приказывай. Быстро.

— Тарша, — рявкнул Бараг. — Стрела убьет человека быстро. Он не будет мучиться как мы. Сделай это…

— Нет!

— Ах вот значит как. Не хотите сотрудничать. Что же, ваше право.

Чок взял обсыпанный порошком колышек и прицелился. Зрители замерли, аж дышать перестали. И в этот момент меж досок палубы скользнуло что-то тонкое, блестящее и вонзилось палачу промеж ног. Раздался оглушительный треск, из образовавшейся пробоины выскочило нечто черное, покрытое бугристой сочащейся мутной жижей шкурой.

Существо махнуло руками, сбросив дохлого гоблина с клинка, и рвануло прямо к гостям. Разносчики попытались перерезать путь, да только перерезали их самих — аккурат на равные половинки. Брызнувшая кровь смыла местами черный налет, и Альберт заметил тусклые металлические проплешины. Да это же доспех!

— Исмаил! — заорал Шайн вне себя от радости.

— Сейчас мне полагается сказать что-нибудь крутое, но я не придумал. Уж извини.

Рыцарь разошелся не на шутку, круша все вокруг: столы, стулья, нерасторопных зрителей. Мужчины доставали короткие клинки, но ничего не могли сделать с разбушевавшейся нежитью. Не прошло и десяти секунд, а по настилу уже вовсю катались головы.

Внизу громадной повозки послышалось бряцанье и сдавленные ругательства. Очевидно, люди приехали не сами, а в сопровождении стражи. Еще бы эти лощеные изверги явились в Степь самостоятельно.

— Не дай им опустить борт! — крикнул Шайн.

— Уже не дал.

Вскоре на залитой кровью палубе осталась только златокурая красавица. Девушка испуганно прикрывала личико веером и жалась к борту. Спрыгнуть она не решилась — половина прыгунов угодила прямо на копья охранников, а другая расшиблась в лепешки.

Исмаил схватил девушку за волосы и встряхнул.

— Что с этой делать? На вид благородная, как бы батя не озлился.

— Я дочь старшего советника Императора! Он будет искать меня!

— А ты сказала ему, куда отправилась?

Садистка фыркнула и отвернулась.

— Значит, — разумно рассудил рыцарь, — искать в Степи тебя будут в последнюю очередь.

Тарша ехидно оскалилась.

— Стрела — взять!

Волчица с одного удара выбила решетку. Два прыжка, и острые зубы сомкнулись на тонкой напудренной шее. Рывок — хруст сломанной шеи. Второй — голова слетела прочь. Удовлетворившись проделанной работой, Стрела присела и помочилась на розовое платье с багровыми подтеками.

— Слышите? — спросил Альберт. — Кажется, стража решила взять Дом приступом.

Исмаил поспешил освободить товарищей.

— Надо уходить, — сказала Тарша.

— А то мы не знаем, — хмыкнул рыцарь. — Вообще я устроил подкоп, но туда не все пролезут.

— Подкоп? Ты за день вырыл целый тоннель? — удивился Альберт.

— За день? Да я неделю копал, не отвлекаясь на сон.

Повисла тревожная тишина.

— Объясни. Какая еще неделя?

— А такая. Я сбежал и принялся рыть. В железных перчатках неплохо получалось, кстати.

— И ты не пошел к Горрану за подмогой?!

— Ну не мог же я бросить вас тут!

Дипломат схватился за голову и застонал.

— Ладно, — буркнула охотница. — Что было — то прошло. Сейчас главное уйти отсюда живыми.