Берег Холодных Ветров

Глава 2

С того времени, как Айлин с сыном вернулась в дом матери, прошло несколько седмиц. То, что один из самых состоятельных и знатных жителей города выставил за порог свою жену и ребенка — эту горячую новость с нескрываемым интересом не один день обсуждали как в богатых особняках, так и в домишках бедноты, но везде сходились в одном: раз такая любящая пара рассталась, то для этого должны быть серьезные основания. Все помнили трогательную историю о том, как бедная девушка счастливо вышла замуж за богатого парня, знали о том, что их жизнь была безоблачной, светлой и достойной всяческого подражания — и вдруг у этой красивой сказки появляется такой невеселый конец! Как-то странно и непонятно, а вдобавок примешивается ощутимая нотка разочарования — похоже, что сказка и жизнь меж собой все же не пересекаются, как бы нам того не хотелось…

Никто не понимал причины подобного поступка Тариана, тем более что сам он не желал даже слышать разговоров про жену, резко обрывал все вопросы, а Айлин наотрез отказывалась говорить о произошедшем.

Ну, раз главные действующие лица молчат, то в дело вступает неуемная людская фантазия, и в итоге причины расставания назывались самые разные, частенько совершенно невероятные, проще говоря, люди выдумывали, кто во что горазд. Некоторые обвиняли мужа, но все же чаша людского осуждения больше склонялась в сторону жены: без серьезного на то основания вряд ли кто-то будет выгонять из дома жену и сына, до основания разрушать еще недавно счастливую семью! Возможно, госпожа Шайхула не ошибается, говоря, что у Айлин рыльце в пушку!..

Кстати, выводы из всей этой истории у людей самых разных сословий были сделаны примерно одинаковые, хотя, по сути, диаметрально противоположные. Какие именно? В дорогих особняках и в состоятельных семьях твердили: вот что значит взять в жены бедную девицу, все одно неумная и ограниченная особа этого высокого поступка не оценит, и никакой благодарности от нее не дождешься, зато проблем огребешь по самое не балуй!.. Эта девица, Айлин, по слухам, от хорошей жизни даже налево смотреть стала, тварь неблагодарная! А что иного можно ожидать от деревенской девки, которая решила, что отныне ей все дозволено?! Проще говоря, как бы тебе красотка из простонародья не нравилась и какое бы расположение ты к ней не испытывал, но совершать такую глупость, как женитьба — э, нет, подобного безумства совершать ни в коем случае не стоит!..

Ну, а в скромных домишках бедняков пришли к сходному выводу: неимущие девушки, не мечтайте о богатеях — у них свои интересы, и вы им, по большому счету, нужны только на какое-то время, и чтоб развлечься от души! Вон, на бобах уже одна такая «счастливица» осталась, хотя раньше все вокруг только и твердили об их высоких чувствах, удивительной любви и всем таком прочем! Многие из вас, девушки-красавицы, глядя на подобные страсти, тоже готовы были уши развесить, слушая сладкие слова богатых бездельников, и мечтая, чтоб вас посватал такой же толстосум. В действительности же все оказалось куда проще: как только ее муженек, этот самый Тариан, наигрался в любовь, так сразу вспомнил о делах насущных, а заодно и о своем высоком происхождении. Естественно, его жена в тот же миг получила от ворот поворот, оказалась там, откуда и ушла, да еще и измазанная грязью от головы до ног!.. Так что, барышни, делайте вывод сами, нужна вам на будущее такая головная боль, или нет. В общем, красотки из бедных семей, держитесь подальше от любвеобильных богатеев — здоровее будете!..

Айлин же все это время старалась лишний раз не выходить за калитку, так как понимала, что ее появление сразу приковывает к ней взгляды как соседей, так и случайных прохожих — в пригороде очень многие знали друг друга если не в лицо, то хотя бы понаслышке, а уж об Айлин, еще со времени ее замужества, говорил чуть ли не весь город. Правда, если ранее болтали что-то вроде того: «Как же повезло девке, богача себе отхватить сумела!», то сейчас изрекали: «Вон, какой облом у бабы произошел!». Кто-то злорадствовал, кто-то сочувствовал, но равнодушных точно не было. Развод — дело редкое, а в бедных семьях и вовсе неслыханное, и потому на Айлин словно лежала метка нарушительницы семейных ценностей и общепринятых законов. И вообще, кто знает, что там произошло, в той богатой семье? Кто бы и что не говорил, но без серьезной причины жену с ребенком на улицу, как правило, не выкидывают.

Хотя молодая женщина почти все время проводила дома, или же работала в их небольшом саду, все одно от пристального внимания окружающих это ее не спасало. Хорошо еще, что на рынок и за водой ходила мать, а не то у Айлин вряд ли хватило бы сил выносить взгляды едва ли не каждого, кто попадался ей на пути.

Кириана они тоже не выпускали за калитку — пусть, мол, пока играет в саду, занимается с собакой, с кроликами возится, или дома сидит, хотя соседские детишки не раз звали его на улицу. К сожалению, было понятно, что если малыш окажется среди местной детворы, то его замучают расспросами о родителях и об их расставании, а Кириану пока ничего не говорили о том, что произошло в семье. Конечно, ребенок то и дело спрашивает, где его отец, и когда они увидятся, но матери и бабушке пока удавалось отвлекать малыша от этого вопроса, однако понятно, что бесконечно подобные отговорки продолжаться не могут.

Разговоры, безостановочные пересуды, нескончаемая вереница соседей и знакомых, которые забегали в дом будто бы по делу… Дошло до того, что мать предложила дочери продать их домишко, и переехать в другой город, подальше от этих мест, но Айлин отказалась — не стоит очертя голову уезжать неведомо куда. Мол, пройдет время, и все уладится само собой…

На самом деле молодая женщина, несмотря ни на что, в глубине души все же надеялась на то, что Тариан одумается. Ну не может быть такого, чтоб человек так просто отказался от той любви, что не так давно была у них двоих! Поверить в это, несмотря ни на что, было сложно, почти невозможно. К тому же за годы совместной жизни Айлин настолько привыкла быть рядом с мужем, ощущать свое душевное единение с ним, что потеря этого удивительного чувства сказывалась едва ли не настоящей физической болью, а вместе с тем несла с собой нечто вроде недоумения и полной растерянности в принятии решений. Ей постоянно была нужна поддержка Тариана и желание ощущать рядом с собой его крепкое мужское плечо.

Увы, но отныне в ее жизни привычного чувства надежности уже не было, и молодая женщина понимала: хочется ей этого, или нет, но надо забывать прежние счастливые времена, вернее, их следует напрочь выкинуть из головы, и начинать жить по-иному, надеясь только на себя и на свои силы. Хорошо, что в это трудное время с ней была мать, а не то Айлин совсем бы упала духом.

Не прошло и десяти дней после возвращения Айлин в родной дом, как ее попросили придти в здание городской управы, где в присутствии Тариана и свидетелей вручили постановление о разводе. Сам развод занял минут десять, не более, потому как делить им было нечего: все имущество мужа, как имеющееся у него до свадьбы, так и приобретенное в период брака, оставалось в его собственности. Что же касается бывшей жены и ребенка, то им не полагается ровным счетом ничего, так как причиной развода была указана неверность супруги, а также то, что оскорбленный супруг имеет все основания сомневаться в своем отцовстве.

Услышав, что именно Тариан выдвинул основанием для расторжения брака, Айлин в первое мгновение решила, что ослышалась, а потом ее охватила самая настоящая злость: нет ничего больнее, чем потеря веры в человека, а именно это полной мерой она сейчас ощущала по отношению к бывшему мужу. Впрочем, доказывать окружающим что-либо, или оправдываться не имело смысла, все одно слушать ее никто бы не стал. Сам Тариан к бывшей супруге и близко не подходил, в ее сторону старался даже не смотреть, да и у Айлин не было никакого желания вступать в разговоры с бросившим ее человеком или вновь попытаться объяснить ему, насколько он заблуждается…

Процедура развода прошла без задержек, благо все необходимые бумаги были подготовлены заранее, после чего Тариан с друзьями отправился шумно праздновать освобождение от семейных уз, а Айлин пошла к себе в пригород, почти ничего не видя вокруг себя от злости, обиды и отчаяния. У нее было одно желание: дойти до дома и спрятаться там от осуждающих глаз людей за закрытыми дверями, а еще лучше — забраться в подпол и закрыть за собой крышку. А что еще прикажете делать, если тебя прилюдно объявили неверной женой, а сына — рожденным невесть от кого?

Зайдя в дом, она протянула матери свернутый в трубочку плотный лист бумаги, который все это время сжимала в руках.

— Вот. Он отказался от меня и от нашего сына…

— У меня нет слов… — вздохнула мать, изучая смятый лист. — А уж указанная причина расторжения брака меня просто ошарашила! Это ж надо было до такого додуматься! Вот олух! Нет, это слишком мягкое определение, тут нужно сказать другое слово, более хлесткое, только вот его нельзя произносить при ребенке… Получается, что ты и Кириан сейчас чуть ли не заклеймены, ведь такое пятно со своего имени смыть сложно.

— Вернее, это просто невозможно… — горько улыбнулась Айлин. — Когда Кириан вырастет, он все равно будет считаться незаконнорожденным, а что касается меня… Увы, на мне до конца жизни останется клеймо гулящей бабы.

— Да уж, постарались твои бывшие родственнички!.. Хотя, — продолжала мать, — хотя, если брать чисто денежную сторону этого дела, то, надо признать, что семья Тариана все продумала верно: когда причиной развода указывается неверность супруги, то после расторжения брака ей не стоит надеяться получить хотя бы ломаную медную монету из имущества мужа. Сама, мол, во всем виновата, и потому, кроме себя, упрекать некого… Хм, а бумага составлена весьма умело! Как видно, на хорошего стряпчего денег не пожалели. Остается только радоваться, что не на тебя возложили судебные расходы по расторжению брака, а не то пришлось бы нам с тобой продавать дом и идти по свету с протянутой рукой…

— А знаешь, почему Тариан с мамашей решили сами оплатить судебные издержки? — Айлин проглотила комок, стоящий в горле. — Ларчик просто открывается: до того времени, пока не будут оплачены все расходы, связанные с расторжением брака, наш семейный союз все еще считается действующим.

— Конечно, в этом случае лучше немного потратиться самим, чтоб быть уверенным, что все формальности соблюдены верно… — согласилась мать. — К тому же подобный жест обманутого мужа со стороны выглядит весьма благородно и великодушно, особенно по отношению к неверной супруге.

— Мама, ты только представь, о чем сейчас будут говорить в городе! — всхлипнула Айлин.

— Чего там представлять, и так скоро все узнаем. Кстати, Шайхула там была? Я имею в виду — во время оглашения вердикта суда?

— Куда ж без нее! Наверх, правда, бывшая свекровь не поднималась, сидела в карете неподалеку от городской управы. Почтила, так сказать, своим присутствием! Ты бы только видела, как она на меня смотрела! Наверное, так глядят на червяка, которого только что раздавили. Шайхулу просто-таки распирает от счастья! Еще бы: все складывается именно так, как она и мечтала!

— Ох, и дура же эта баба! — покачала головой мать, убирая смятый гербовый лист в шкатулку. — Прет к своей цели, сворачивая все на своем пути, и не думая о последствиях…

— Ты что-то узнала о настоящей причине того, почему Тариан повел себя таким образом? — Айлин с надеждой посмотрела на мать.

— Пока нет, но ожидаю кое-каких известий. Не спрашивай ни о чем, я еще и сама не все знаю.

Как и следовало ожидать, после столь скандального развода разговоры в городе вспыхнули с новой силой. Неверная жена и нагулянный на стороне ребенок! Вот это новость, когда еще такое услышишь! Уж если муж не побоялся открыто обвинить жену в подобном грехе, то, значит, у него имелись для этого все основания, о которых он, как порядочный человек, решил не распространяться открыто… Ничего себе история: благородный мужчина и стерва — баба!.. Ну, как такую новость не обсудить с соседями?!

Известие о том, какой была настоящая причина развода, за несколько часов облетело весь город, и вызвало еще большие пересуды. Кто-то не верил в эти россказни, но куда больше было тех, кто с искренним возмущением недоумевал: скажите, какого еще рожна было нужно этой дуре?! Богатство, любящий муж, титул, красивая одежда, от хорошей еды столы ломятся… Если же бабу после всего этого еще и потянуло на сторону искать приключения на собственную задницу, то, выходит, она получила по заслугам!..

Ну, что тут скажешь? Разведенной жене следовало радоваться хотя бы тому, что калитку дегтем не мазали. Впрочем, теперь даже многие из соседей старались обходить стороной бедный дом вдовы — увы, но отблеск дурной славы Айлин падал и на ее мать.

Вскоре Айлин узнала о том, что Тариан посватался к молодой аристократке, и получил он родителей девушки согласие на брак. Откуда об этом стало известно? Ну, подобные известия быстро разносятся по округе, а мир не без добрых людей, и понятно, что уж такие-то новости соседи первым делом сообщат разведенной жене.

Что подумала Айлин, когда узнала о произошедшем? Только одно: когда же, наконец, на ее голову перестанут валиться очередные беды, и когда же закончится темная полоса в ее жизни?!

Прошло еще чуть больше седмицы, когда в дом женщин заглянул гость. Вообще-то он приходил чуть ли не ежедневно, и против присутствия этого человека мать и дочь ничего не имели против, и даже больше — им нравилось, когда он заглядывал на огонек. Вообще-то этот человек уже давно пытался ухаживать за матерью Айлин, правда, безуспешно — еще недавно за красивой вдовой стремились приударить многие, зато сейчас, в трудный момент, он оказался одним из тех, кто был готов протянуть руку помощи женщинам, попавшим в сложное положение.

Звали его Борас, и он был резчиком по дереву. Правда, по молодости лет этот человек служил в городской страже, но получил серьезное ранение, и с тех пор заметно прихрамывал. Со службы ему пришлось уйти, и с того времени Борас стал заниматься тем делом, чем из поколения в поколение зарабатывала на жизнь его семья. Пусть особых богатств его ремесло не приносило, но деньги, пусть и небольшие, у него всегда водились, тем более что этот человек считался неплохим мастером своего дела. На симпатичного мужчину-вдовца, которому было немного за сорок, заглядывалась не одна вдовушка, а он уже не один год пытался довольно-таки неуклюже дать понять матери Айлин, что она ему очень нравится, и сейчас его дела явно шли на лад — недаром именно к нему обратилась за помощью расстроенная женщина.

— Дядя Борас! — Кириан радостно повис на шее у гостя. — Дядя Борас, давай поиграем!

Малыш очень скучал по отцу, и никак не мог понять, отчего они не идут домой, и почему отец не приходит к ним. Наверное, именно потому он и тянулся к этому мужчине, доброму и веселому.

— Конечно, Кир, мы поиграем! — Борас потрепал ребенка по голове. — А потом я поговорю с твоими бабушкой и мамой…

— Вы что-нибудь выяснили? — мать Айлин с надеждой смотрела на гостя.

— К сожалению, госпожа Дейлин, мне удалось узнать совсем немного…

Как оказалось, Борас, выполняя просьбу матери Айлин, припомнил свою службу в городской страже, и кое-что сумел разузнать о той давней поездке Шайхулы к дальним родственникам, хотя те сведения были обрывочными и далеко не полными. Почему мать так интересовалась поездкой Шайхулы к дальним родственникам? Просто она была уверена, что причину бед в семье дочери следует искать именно там — не просто же так после возвращения матери из того путешествия отношения в прежде счастливой семье ее сына стали стремительно меняться. Что ни говори, но не может любящий и нежный муж безо всякой на то причины люто возненавидеть своих жену и сына!

У бывшего стражника ушло немало времени на то, чтоб окольными путями выяснить, кто из слуг находился с Шайхулой в то время, когда она отправилась в дальний путь, и вот одного из этих слуг он и сумел разговорить. Каким образом? Просто узнал, что кучер, который правил каретой Шайхулы во время той поездки, в свободное время иногда заглядывает в трактир пропустить стаканчик-другой. Оставалось выждать нужный момент, и подойти к кучеру под видом подвыпившего посетителя, который ищет собеседника, чтоб излить душу и пожаловаться на жизнь. Правда, тот кучер (хотя от дармовой выпивки отказываться не стал), оказался не очень словоохотливым, так что пришлось чуть приоткрыть карты…

— В каком смысле? — не поняла Айлин.

— Очень просто… — усмехнулся Борас. — Когда кучер уже порядком захмелел, я сделал вид, будто пытаюсь вспомнить, где я его мог видеть ранее. Наверное, четверть часа вспоминал, не меньше. Потом меня осенило: мол, видел вас в Петушках — это мое родное селение, сам не так давно ездил туда сестру проведывать, благо оказия подвернулась…

— Он поверил?

— Да, тем более что я выдал ему кучу мелких подробностей того, что однажды видел его в Петушках: дескать, в тот день сильный дождь шел, у вашей телеги передняя ось сломалась, вы были все мокрые и уставшие, ни на кого из посторонних не обращали внимания, потому как с трудом добрались до деревни, а хозяйка ваша находилась явно не в настроении… К тому же, мол, постоялый двор в Петушках не рассчитан на таких высокородных дам, и она была очень недовольна теми условиями, в которых вынуждена была остановиться… Когда я еще был стражником, нас учили: если врешь, или же пытаешься что-то исподволь выяснить, то мелкие детали надо выдавать постепенно, перемешивая выдумку с правдой — так доверия к словам больше.

— Но он мог вспомнить, что не видел вас в тех Петушках!

— Крайне маловероятно. Деревня стоит на довольно оживленной дороге, и в тамошних местах постоянно бывают проезжающие. Местные, как правило, на большую часть таких путников просто не обращают внимания — их слишком много, всех не запомнишь, да и делать это незачем — едут себе люди по делам, и пусть себе едут! Что касается проезжающих, то они тем более не стремятся запомнить каких-то там крестьян занюханной придорожной деревушки!.. В общем, мы с ним через какое-то время почувствовали себя давно знакомыми, чуть ли не закадычными друзьями, и постепенно он кое-что мне рассказал, вернее, проговорился о том, откуда они ехали…

— И откуда же?

Как оказалось, бывшая свекровь возвращалась из города Насиб, который находился в далеком лесном краю, в стороне от шумных дорог и обжитых мест. В том городе у нее были какие-то дальние родственники, у которых гостья и остановилась. Этот город — Насиб, хотя размерами и немалый, тем не менее, тихий и спокойный, и это несмотря на то, что народишко со стороны туда приходит постоянно. Дело в том, что неподалеку от Насиба расположен большой монастырь, и потому именно туда стекаются паломники, желающие поклониться святым местам. Недаром в том далеком и тихом краю даже вечно недовольная Шайхула призадумалась о спасении души, несколько раз оставляла без присмотра своих слуг и куда-то уезжала в карете родственников, причем в те дни она отсутствовала от заката до рассвета. Куда точно хозяйка ездила и чем занималась — этим никто из ее слуг особо не интересовался, потому как они просто отдыхали: госпожа оставила их в покое на целый день, ни к кому не цеплялась, и не ворчала и не утверждала, будто эти бездельники вновь лодырничают или делают что-то не так…

Впрочем, слуги были уверены, что хозяйка в дни своего отсутствия отправлялась в расположенный неподалеку монастырь Святой Иуллии, тем более что там находится источник со святой водой, к которому и стремится большинство паломников. Надо сказать, что хозяйка все то время, что находилась в Насибе, и позже не единожды ездила в монастырь, страстно желая отмолить какие-то грехи. Более того: перед отъездом назад заставила пойти на церковную службу всех своих слуг…

— Я не вижу в этом ничего необычного… — пожала плечами мать. — Тут ничего иного, кроме хорошего, не скажешь.

— Необычное в другом: когда госпожа Шайхула отправилась проведать родственников, то ее карету сопровождали шестеро вооруженных всадников, то есть охранников. Плюс ко всему кучер, служанка, горничная, двое лакеев… Многовато стражи для обычной поездки к родственникам, вы не находите?

— Ну, если учесть, что тот город достаточно далеко, да и места там лесистые, а на дорогах кое-где пошаливают…

— Нет, даже для длительной поездки за глаза хватило бы двоих, ну, на крайний случай — троих или четверых охранников, тем более, что эти ребята свое дело знают, да и стоит хороший охранник, скажу я вам, ой как немало! Подрядить шестерых охранников на месяц службы — тут надо выложить очень большие деньги! Чтоб вы знали: настоящие охранники свои услуги ценят чрезвычайно высоко, но зато и дело свое знают отменно. Брать для охраны такое большое количество хороших воинов можно лишь в двух случаях: если всерьез опасаешься за свою жизнь, или же если везешь что-то очень ценное, ради чего можно и потратиться на большую охрану. Конечно, можно вполне обоснованно предположить, что госпожа Шайхула решила полностью обезопасить свою поездку — путь все же был неблизкий, но я все же склоняюсь к другому варианту. Госпожа Айлин, вы не знаете, что за ценность ваша бывшая свекровь могла взять с собой в дорогу?

— Возможно, свои драгоценности? Их у нее много. Вернее, очень много.

— Нет, вряд ли женщина, отправляющаяся на богомолье, или желающая проведать дальнюю родню (кстати, не очень богатую), стала бы забирать с собой в дорогу ларцы со всеми своими украшениями. Опасно и неразумно. В таких случаях обычно берут всего лишь несколько дорогих вещиц, не более того.

— А не могла ли она прихватить что-либо из семейных ценностей, ну, допустим, для того, чтоб пожертвовать их монастырю? — предположила мать.

— Маловероятно… — покачала головой Айлин. — Сомневаюсь, что моя бывшая свекровь добровольно расстанется хоть с одной из своих побрякушек — она испытывает к ним просто-таки непонятную и непреодолимую страсть. Нет, я, конечно, тоже люблю украшения, но у матери моего мужа, вернее, бывшего мужа, тяга к таким вот дорогим вещам переходит все разумные пределы. Она ни за что не расстанется ни с одним из своих украшений. И потом, надо признать: Шайхула довольно-таки скуповата, и не относится к числу тех, кто склонен к пожертвованиям, пусть даже на монастырь.

— Но, Борас, почему вы решили, что Шайхула везла с собой что-то ценное? — поинтересовалась мать. — Лично я не вижу ничего необычного в большом количестве охраны, особенно если принять во внимание немалое расстояние до того города, как то бишь его название…

— Насиб… — чуть улыбнулся Борас. — Название города — Насиб. Что же касается охраны, то у кучера сложилось такое впечатление, будто хозяйка на обратном пути почти не обращала внимания на охранников, хотя по дороге в тот далекий город она чуть ли не требовала, чтоб во время движения рядом с каждой из дверец кареты постоянно находился воин, а то и двое.

— То есть вы считаете, что в тот далекий город Шайхула отвезла нечто очень ценное, и оставила его там?

— Да. Назад они возвращались, можно сказать, налегке.

— А у охранников ничего нельзя узнать?

— Нет. Прежде всего, в стоимость оплаты их трудов входит и условие держать рот на замке. Сами понимаете: те охранники, что направо и налево треплют языками о своих заказчиках, никому не нужны. Кроме того, в том далеком городе Шайхула, если куда-то уезжала на целый день, то никого из охраны с собой не брала. С ней были только слуги родственников, а тамошний народ довольно молчаливый и замкнутый.

— И что же нам делать?

— Я думаю, что госпоже Айлин прежде всего стоит подумать о том, что за ценность могла отвести в Насиб ее бывшая свекровь.

— А какой в этом смысл?

— После этой поездки ваш муж, госпожа Айлин, полностью изменил свое отношение к собственной семье, причем все это произошло едва ли не разом и без видимых причин. Вы не находите, что это странно?

— Еще как нахожу!

— Хотите начистоту? Я, как бывший служитель закона, скажу вам одно: если здесь имеется случай черного колдовства, и он будет доказан, то вашей бывшей свекрови придется невесело. Разумеется, в нашей стране хватает знахарок, которые помогают людям, и без услуг которых частенько никак не обойтись. Не спорю: частенько к знахаркам обращаются с просьбой приворожить, поссорить, помочь в неких щекотливых вопросах… Ну, это остается на совести все тех же колдуний. Тем не менее, существуют и определенные правила, которых знахарки должны твердо придерживаться, иначе им могут грозить серьезные неприятности. Вернее, очень серьезные. Я не буду перечислять, что именно входит в те запреты, но разрушение благополучной семьи госпожи Айлин (которое почти наверняка произошло не просто так!) относится к числу таких вот запретных действий. Почему? Да потому, что это самый настоящий грех, и оттого без достаточно значимой награды и уверенности в собственной безнаказанности… Нет, на такой риск просто так не пойдет никто.

— То есть…

— То есть все очень просто: если госпожа Шайхула уговорила кого-то совершить некий ритуал, преступающий определенную черту, то за это надо заплатить не просто хорошо, а очень хорошо. Конечно, доказать подобное действо крайне сложно, но надо с чего-то начинать, собирать хотя бы крупицы сведений. Зато, если у нас будут настоящие факты, то я бы ни за что не хотел оказаться на месте госпожи Шайхулы. Черная магия в столь знатном семействе — это, скажу я вам, дело крайне грязное и скандальное, может попахивать конфискацией части имущества и пожизненным заключением в монастыре.

— Сейчас всем известно только одно: я — неверная жена, а Кириан — рожден невесть от кого… — голос Айлин задрожал.

— Насколько мне известно, это все голословные обвинения, хотя именно они и были объявлены причиной развода… — пожал плечами Борас. — Меня вообще удивляет скорость расторжения этого брака, а также некие несоответствия при его утверждении. Ну, что касается быстроты, с которой были оформлены бумаги о разводе, то тут явно не обошлось без звонкой монеты. Интересней другое: отчего при столь скандальном разводе не было названо (пусть бы даже только вслух) ни одного имени тех, кто, по мнению господина Тариана, оказывал… знаки внимания его супруге. Госпожа Айлин, уж если ваш муж не постеснялся прилюдно указать подобную причину развода, то обязан был бы огласить и имена подозреваемых, а их-то, как раз, и нет. Лично у меня складывается впечатление, что он и не озаботился искать мнимых ухажеров — мол, одних слов матери для обвинения должно хватить за глаза…

— А ведь и верно! — растерянно произнесла мать. — Так оно и есть!

— Если это магия, то надо признать: тут должна быть работа не простой знахарки, а настоящего мастера. Вот нам и надо узнать, что за мастер такой живет в тех лесных краях, куда ездила Шайхула. Наверняка в Насибе имя подобного умельца на слуху если не у всех тамошних жителей, то у очень многих.

— А не слишком ли далеко Шайхула ездила? Хороших знахарок и у нас хватает.

— Мастер мастеру рознь, особенно в столь щекотливом и опасном деле, когда необходимо прятать концы в воду… — развел руками Борас. — К тому же чем меньше людей будет в курсе происходящего, тем лучше, а у нас утаить подобное крайне сложно.

— Думаете, нам следует поехать туда, в те далекие места? То есть в Насиб?

— Еще не знаю, тем более что все мои слова — это пока всего лишь одни предположения, ничем не подкрепленные. Куда интересней другое: чем госпожа Шайхула могла оплатить подобный обряд? Тут надо хорошо подумать.

— Скорее всего, она просто заплатила… — предположила мать. — Золотых монет в их семье хватает.

— Нет… — покачал головой бывший стражник. — В таких случаях надо отдать не деньги, а что-то такое, ради чего колдунье можно пойти на немалый риск. Я, когда еще стражником был, как-то сталкивался с подобным делом, и потому знаю, что в таких случаях не все упирается в деньги. Вот потому-то, госпожа Айлин, вам надо подумать, чем именно ваша бывшая свекровь могла пожертвовать за проведение столь опасного обряда, если он, конечно, был…

— Так сразу и не скажешь… — протянула Айлин. — Семья Тариана очень богата, и ценностей у них хватает…

— Тут должно быть что-то особенное, необычное… Вот поэтому-то я вам и говорю: подумайте как следует!..

Прошло еще несколько дней, в течение которых молодая женщина поняла, насколько низко она упала во мнении жителей города. Пару раз в бедный дом матери и дочери приезжали богатые купцы. Зачем? Ну, ответ понятен: хотя они люди при деньгах, могут себе позволить многое, но красивую бабу с такой дурной славой можно купить задешево, тем более что в ее сложном положении кочевряжиться не приходится. И потом, всегда приятно заиметь показать диковинку, о которой говорит весь город, похвастаться новой, необычной подружкой перед друзьями-приятелями…

Ну, за подобное предложение первый из незваных посетителей хорошенько получил ухватом по спине, зато второго, более наглого, пришлось окатить водой из ведра. Ругаясь, мужики убрались из дома, а Айлин потом долго не могла успокоиться — только сейчас она уразумела, кем ее считает большинство горожан. Так, может, и верно, стоит прислушаться к словам матери, продать дом, и уехать из этих мест куда подальше? Хотя, если вдуматься, у клеветы длинные ноги, найдет, где угодно, даже на краю света…

Минуло еще какое-то время, и город облетела очередная новость: Тариан, обманутый муж, не только посватался к знатной и богатой девушке, живущей в соседнем городе, но и получил согласие ее родителей, а сейчас готовится к свадьбе. Хочется надеяться, что этот его брак будет куда более удачным и безоблачным, чем предыдущий.

Узнав об этом, Айлин с горечью подумала о том, что отныне, и верно, исчезла даже призрачная надежда на восстановление утраченного счастья. Тариан будет счастлив в новой семье, а о бывших жене и ребенке, если и вспомнит случайно, то постарается сразу же забыть.

Казалось бы — куда еще хуже? Однако, как оказалось, это еще далеко не самое страшное. Главная беда пришла нежданно-негаданно, откуда не ждали: заболел Кириан, и это было куда хуже всего того, что свалилось на Айлин за последнее время. Еще не так давно ребенок был едва ли не главной радостью обеих женщин, жизнерадостным и веселым крепышом, бегал по саду, играл с матерью и бабушкой, а его звонкий голос был слышен даже на улице. Однако вскоре обе женщины с тревогой стали понимать, что поведение малыша неуклонно меняется. Кириан почти ничего не ел, только пил воду, ему не хотелось ни играть, не выходить на улицу, ни разговаривать. Целыми днями ребенок лежал на кровати, с трудом вставая на ноги, иногда плакал, но чаще смотрел на потолок безразличным, ничего не выражающим взглядом. Так может вести себя древний старик, которого покидают жизненные силы, но уж никак не парнишка, которому еще нет и четырех лет. Такое впечатление, будто малыш постепенно угасал, и причины этого никто не мог понять.

По просьбе перепуганной матери, Борас привез к мальчику лекарку, которая в здешних местах пользовалась непререкаемым авторитетом. Эта старая женщина знала почти всех людей, живущих в пригороде, и лечила еще Айлин, когда та была малышкой, да и позже не раз пользовала ее от простуд.

Лекарка долго осматривала малыша, стучала его по спинке, заглядывала в глаза, сгибала руки и ноги… Потом, вновь уложив ребенка на кровать, она обратилась к Айлин:

— Не знаю, что тебе и сказать. В любое другое время я бы могла утверждать, что парнишка совершенно здоров, и не покривить против истины, но тут… Боюсь, вам надо обращаться не ко мне.

— А к кому? — упавшим голосом спросила Айлин.

— Идите к знахарке, может, она сумеет помочь.

— Может?

— Вот именно. Своим делом я занимаюсь очень давно, и потому уже при одном взгляде на больного могу сказать, чей это случай — мой или знахарки. У этого паренька я не вижу ничего, что может говорить хоть о какой-то хвори, но то, что ребенок болен, видно невооруженным глазом. Конечно, дара знахарства у меня нет, но, тем не менее, за долгие годы я уже едва ли не с первого взгляда научилась понимать, где надо искать причину болезни, то есть сам человек захворал, или ему… ну, скажем так, помогли со стороны.

— Вы имеете в виду…

— То-то и оно, что тут я ничего понять не могу… — кажется, лекарка была раздосадована. — Вот нюхом чую: дело тут неладно, да и глаза меня не обманывают, но в то же время ясно вижу, что на ребенке порчи вроде нет, а, вроде, и есть… Тьфу ты, проговорилась!

— Порча… — у Айлин перехватило дыхание. — Вы уверены?

— Да кто в наше время может быть хоть в чем-то уверен? — махнула рукой лекарка. — С одной стороны, здесь вроде налицо все признаки порчи (уж вы меня извините за прямоту), но в то же самое время я могу едва ли не с полной уверенностью утверждать, что скверна ребенка не коснулась… В чем тут дело — понять не могу!

— И… И к кому же нам идти? — прерывающимся голосом спросила Айлин.

— Знахарки, конечно, в округе имеются… — кивнула головой лекарка. — Только вот я вам посоветую сходить к Касиди — она, как говорят, самая знающая. Если кто и поможет, то только она.

— А вы ничего не можете…

— Нет, — вздохнула лекарка. — Поверьте: рада бы сделать все возможное, но тут я бессильна. Жаль парнишку.

Уже стоя на пороге, лекарка обернулась и посмотрела на Айлин.

— Вот что, милая, я тебе скажу: сейчас много говорят о том, что тебя муж выгнал, и, дескать, правильно сделал. Ну, каждый волен думать, что захочет, только вот, глядя на твоего сына, я думаю, что у вас все далеко не так просто.

— Я вас не совсем поняла…

— У Касиди спроси — она баба умная, лучше меня пояснит, что к чему. К тому же ты наверняка уже и сама кое о чем призадумывалась, верно? Вот все свои вопросы ей и задай. Не тяни, иди к знахарке — в таких случаях время дорого…

Когда за лекаркой закрылась дверь, Айлин растерянно посмотрела на мать:

— Мама, что делать будем?

— То есть как это — что? И так понятно — надо идти к этой знахарке, — мать повернулась к Борасу, который все это время был в доме — ведь это он привел сюда лекарку. — Я об этой женщине-знахарке и раньше слышала, только вот где она живет — не знаю, у меня же ранее не было нужды обращаться к ней. Господин Борас, у нас сейчас на вас одна надежда. Если я пойду по соседям, начну что-то выяснять о знахарке, или выспрашивать о ней, то новость об этом разнесется не только по пригороду, но и много дальше. Враз решат, что мы решили сделать приворот на Тариана, чтоб его…

— Не беспокойтесь, госпожа Дейлин, тут я все беру на себя. Узнаю, куда надо иди, и как до места добираться.

Как оказалось, знахарка жила в лесу, причем не очень далеко от пригорода — так, пара часов хода налегке, и уже на следующий день с утра пораньше мать и дочь направились в те места. Заблудиться было сложно, тем более что в том лесу к дому знахарки уже давно была проторена довольно широкая тропинка. Похоже, некоторые тут даже верхом пробирались, но, в основном, до нужного места большинство людей все же шли пешком.

Дорога до дома знахарки у матери и дочери заняла немало времени и сил: дело в том, что Кириана всю дорогу пришлось нести на руках — увы, но идти самостоятельно он был уже не в состоянии. Конечно, было бы куда легче, если б с ними пошел Борас, но резчику сегодня до конца дня надо было срочно сдать работу весьма требовательному заказчику, и потому отправиться с женщинами к знахарке он никак не мог.

Хотя Кириану не было еще четырех лет, но весил он немало — для своего возраста это был достаточно рослый ребенок, да и телосложение у парнишки было вовсе не субтильное. Во всяком случае, когда женщины добрались до домика знахарки, стоящей на берегу ручья, то обе здорово устали, да и руки у каждой просто ныли. Надо хотя бы немного передохнуть перед тем, как постучать в дверь.

Хм, а дом у знахарки, хотя и не очень большой, но крепкий — похоже, она живет без нужды. И заборчик ровный поставлен, и хлев есть, и сарай хороший, и огород, и куры с утками по двору ходят, и даже (вот диво!) под окнами растет несколько кустов роз, усыпанных цветами… Красота!

Надо же, все это немалое хозяйство находится в середине леса! Как видно, знахарка ничуть не опасается, что лесное зверье ее огородные посадки потопчет да пощиплет, или живность со двора утащит. Впрочем, чему удивляться? Знахарка наверняка крепкий оберег положила как на растения, так и на птицу с животиной, и потому бояться ей нечего.

Еще на дворе находилась девчонка лет двенадцати-тринадцати. Стоя у широкого навеса возле дома, она развешивала для просушки пучки цветов и трав, вынимая их из широкой корзины. А, верно, Борас упоминал о том, что знахарка живет не одна, а со своей внучкой.

Девчонка тоже заметила приближающихся женщин, и, не прекращая своей работы, косилась на них с любопытством.

— Заходите… — она кивнула головой, когда женщины подошли к калитке. — Бабушка ненадолго прилегла, скоро встанет, так что вы пока посидите здесь, на лавочке у дома.

— Спасибо! А вы даже не спрашиваете, кто мы такие…

— А чего спрашивать, и так все понятно! — фыркнула девчонка. — Просто так, ради прогулки, сюда никто не ходит! В общем, подождите.

Вскоре девчонка закончила со своей травой, и, прихватив пустую корзину, отправилась в дом. Долго ждать не пришлось: не прошло и двух минут, как девчонка снова показалась на крыльце:

— Заходите. Бабушка вас ждет.

…Знахарка оказалась невысокой пожилой женщиной, с совершенно седыми волосами и цепким взглядом темных глаз. Слушая сбивчивый рассказ обоих женщин о том, что происходит с ребенком, знахарка какое-то время всматривалась в незваных гостей, затем водила руками вдоль головы и тела Кириана, который без особого интереса осматривал небольшую горницу, стены которой были увешаны засохшими пучками трав. Чуть позже знахарка провела руками над Айлин и ее матерью.

— Ладно, — вздохнула знахарка, когда женщины смолкли. — А теперь, милая, поведай мне обо всем, что произошло в твоей семье, только будь любезна, во всех подробностях. Почему вы с мужем расстались, как он себя вел в последнее время, что говорил…

— А зачем? — растерянно спросила Айлин.

— Раз спрашиваю, значит, нужно. Или ты думаешь, что после вашего ухода я намереваюсь пойти в город, и сообщать всем и каждому обо всем, что ты мне сейчас скажешь? Уволь, у меня есть занятия и поважней. Ко мне и без того частенько заглядывают любители сплетен, и потому я в курсе того, что происходит в городе.

— Извините… — покраснела Айлин.

— Попусту время не теряй, давай ближе к делу.

Возможно, виной тому был строгий голос знахарки, а может, Айлин и самой хотелось выговориться постороннему человеку, только она ничего не стала скрывать от этой немолодой женщины, и рассказала все о себе, о прежней счастливой жизни, и о горьком расставании с мужем. Тем временем знахарка раскладывала на столе что-то вроде карт, а затем и вовсе велела Айлин вытащить несколько камешков из небольшого мешка и бросить их на стол, прямо на лист с какими-то непонятными росчерками…

— Так вот что я вам скажу, милые мои… — заговорила знахарка после того, как Айлин умолкла. — Вы правильно сделали, что пришли ко мне, только вот порадовать мне вас нечем.

— Что такое с сыном? — горло Айлин перехватил спазм.

— То, с чем я вряд ли справлюсь.

— Неужто, и верно, порча? — ахнула мать.

— Тут все далеко не так просто… — покачала головой знахарка. — Прежде всего, вам нужно знать, что темный ритуал, и верно, был проведен, только вот он касался не ребенка, а целиком относился к его матери.

— Я так и думала… — чуть отрешенно кивнула головой Айлин. Выходит, она была права в своем предположении, но подобное ничуть не радовало. Иногда лучше ошибаться…

— Должна сказать, что здесь случай особый… — продолжала знахарка. — Вернее, я назвала бы это паршивой историей. Для начала повторюсь: был проведен темный ритуал, причем очень сильный. Правда, сделано не на смерть, но и ничего хорошего в этом тоже нет. Милая, то, что на тебя наведено, отныне полностью отвращает от тебя не только мужа, но и всех мужчин, какие только могут встретиться на твоем пути. Впрочем, это касается не только мужчин, но и всех без исключения людей — ты одним своим внешним видом будешь вызывать неприязнь у каждого, кто встретиться на твоем пути. Это не остуда, не отсушка, не отворот, а нечто худшее — проще говоря, сейчас ты не нужна никому. Подобное куда больше смахивает на вечное одиночество, только много хуже и неприятней. Вдобавок ко всему подобный отворот от людей обычно приводит того, на кого он наведен, к нищете и полной душевной деградации. Укорота жизни я не вижу, но, милая, с тем, что есть, ты и сама долго жить не захочешь, да и жизнь у тебя будет сплошной мукой с болезнями и тоской. И от красоты твоей через несколько лет тоже ничего не останется, превратишься в уродливое высохшее существо…

— Да уж, невесело… — с трудом выговорила Айлин.

— Вот я смотрю на тебя… — продолжала знахарка. — Ты красивая, и не дура, и характер, вроде, ничего, но отныне ни один мужчина не пожелает иметь с тобой ничего общего. А знаешь, почему? Им неприятно не только находиться возле тебя, но даже смотреть в твою сторону. Более того — каждому человеку хочется уйти от тебя как можно дальше, и постараться забыть об этой встрече, вернее, стереть саму память о тебе.

— Почему?

— Скажем так: это полное не восприятие тебя и как женщины, и как человека, а еще оно чем-то смахивает на забвение. Можно сказать, отныне ты отверженная среди лиц мужского пола. Впрочем, и новых подруг среди женщин тебе тоже не завести.

Почему-то слова знахарки ничуть не удивили Айлин. Подсознательно она уже не раз отмечала про себя, что в последнее время люди словно стараются держаться от нее на расстоянии, а то и вовсе отводят глаза при встрече. К ним домой даже соседи перестали заглядывать, а если что надо, то стоят у ворот, стучат в них, и зовут мать — дескать, по делу пришли, так уж ты, госпожа Дейлин, пожалуйста, выйди к нам…

Ранее Айлин считала, что подобное отношение — это последствие беспрестанных пересудов и грязных слухов, Например, все в той же городской управе, где объявляли о разводе, молодая женщина постоянно находилась как бы на отшибе, стояла в одиночестве, словно опоясанная невидимым кольцом, через которое никто не переступал. Более того: окружающие старались держаться от нее подальше, а если им все же приходилось смотреть на Айлин, то во взорах появлялось нечто откровенно неприязненное, будто их вынуждают лицезреть нечто гадливое…

Вообще-то молодая женщина, стремясь избежать злословия и косых взглядов, сама уже давненько не выходила за калитку своего дома, и потому не могла с уверенностью сказать, как именно относятся к ней люди в данный момент. Правда, когда они сегодня шли по улице, то Айлин невольно отметила про себя, что прохожие то и дело неприязненно косятся в ее сторону, а то и вовсе пытаются уйти с ее пути — не обратить внимания на подобное просто невозможно.

— Погодите, погодите! — замахала руками мать. — А как же тогда…

— Что, вас смущают те двое, что не так давно заявились к вам домой с весьма непристойным предложением? — поинтересовалась знахарка. — Просто они видели вашу красавицу раньше, еще до того, как на нее было наведено худое, и тогда она произвела на них должное впечатление. Увы, вынуждена повториться: это было раньше. Должна сказать — вы правильно сделали, что указали им на дверь, и тут дело даже не в соблюдении моральных принципов или общественных устоев. Знаете, чем бы все закончилось? Всего лишь через пару дней мужики выставили бы ее за порог, а от худой славы девка бы не отмылась до конца своих дней.

— Обо мне и сейчас говорят такое, что хуже некуда! — махнула рукой Айлин.

— Поверь, милая, бывает и хуже.

— Но раз ко мне так относятся люди, то, как же тогда…

— Тот мужчина, что вам помогает? — чуть улыбнулась знахарка. — Так ведь он, в первую очередь, за твоей матерью ухаживает, да и парнишка ваш ему по душе, а потому и тебя воспринимает более-менее терпимо. Вернее, пока воспринимает. Если же говорить совсем откровенно, то и он через какое-то время будет с все большим и большим трудом переносить твое присутствие — увы, магия делает свое дело вне зависимости от наших чувств, желаний или стремлений. Кстати, госпожа Дейлин, прими добрый совет: этого мужчину, что сейчас за тобой ухаживает, не вздумай упустить или прочь прогнать! Я тут кое-что посмотрела на рунах — ты еще будешь счастливой, если, конечно, счастье свое не проворонишь.

— Вы хотите сказать… — покраснела мать.

— Только то, что тебе повезло встретить хорошего человека, и зовут его, кажется, Борас. Конечно, он простой человек, как и твой бывший муж, но зато давно любит тебя, а это, поверь мне, немало. Да и ты особо не привередничай: знатных и богатых господ на всех высокородных дам все одно не хватит, а хорошего и любящего человека встретить непросто. К тому же я раскинула на тебя карты предсказания, и скажу тебе одно: если не выйдешь замуж за своего нынешнего кавалера, то иного мужа у тебя больше не будет.

— Да я замуж не собираюсь…

— И напрасно. Если выйдешь замуж за этого мужчину, то у вас даже двое детишек народится, и вы сумеете их не только поднять, но и обеспечить. А если уж говорить начистоту, то счастье не в титуле, а в любви, в отношениях между людьми, во взаимопонимании и простом человеческом тепле! Поверь — у вас с этим мужчиной все будет хорошо, и до конца ваших дней семья у вас будет просто на загляденье. Правда, у твоей дочери дела обстоят далеко не так блестяще.

— Да я уже поняла… — вздохнула Айлин.

— Боюсь, что вы еще не все поняли! — знахарка с заметным сочувствием посмотрела на молодую женщину. — Вернее, ничего не поняли. Милая, мне неприятно говорить это, но вскоре и твоя мать начнет избегать тебя — увы, но таковы последствия того темного обряда. Пока она еще неосознанно сопротивляется воздействию обряда, но вскоре магия возьмет свое, и мать оставит тебя.

— Нет! — мать только что на ноги не вскочила. — Да как такое возможно?!

— Увы, не только возможно, но все будет именно так. Госпожа Дейлин, не обманывайте себя, лучше признайтесь: вас уже давненько начинает раздражать вид дочери, ее говор, манеры, то, как она ходит, что вещи в доме укладывает не в то место… Разве не так? В последнее время вам уже с трудом удается держать себя в руках. Пока что вы еще сдерживаетесь, не понимаете истинной причины своих чувств, списываете все на расшатанные нервы, но вскоре и вас с головой поглотит обряд, и вы невольно возненавидите собственную дочь.

— О Боги!.. — у матери на глазах выступили слезы.

Айлин невольно вспомнилось, что мать в последнее время, и верно, старается не встречаться с ней взглядом, непроизвольно отодвигается в сторону, если дочь проходит слишком близко, и даже более того — отдергивает руку, если случайно прикоснется к дочери. Теперь понятно, в чем дело, а ведь ранее Айлин считала, что мать просто устала, перенервничала, а еще беспокоится за Кириана.

— Говорю же — порадовать мне вас нечем… — продолжала знахарка. — Для полноты картины, милая девушка, тебе не помешает знать еще одно: если бы даже твой сын был здоров, то через какое-то время он сам убежал бы тебя куда угодно — и на него темный обряд подействовал бы соответствующим образом. Можно сказать, что отныне как женщины и матери тебя не существует. Ты — тот человек, который не нравится никому, и даже более того — каждый будет чувствовать к тебе острую неприязнь. Понимаю, это тошно слышать, но такова горькая правда.

— Но сейчас…

— Я же пытаюсь вам втолковать: обряд не простой. Это на твоего мужа он подействовал сразу — так и было задумано. Что касаемо всего остального, то тут обряд набирает силу постепенно, идет как бы по нарастающей, и от тебя, милая, словно исходит незримая волна антипатии, которая постоянно становится все сильней и сильней.

— Но зачем такие сложности?!

— Разве не понятно? А ведь ответ лежит на поверхности! Сама подумай: если бы от тебя разом отвернулись все без исключения люди — это было бы подозрительно, а то, что вначале дурную жену выгнал муж, а потом от разведенной бабы начинают шарахаться окружающие, да еще при этом испытывать при этом сильную неприязнь к молодке — так все это она, дескать, заслужила! Логика простая, но обоснованная. Да, что тут скажешь: сделано умело — даже в мелочах не подкопаешься.

В небольшой комнате возникло тягостное молчание — пришедшим надо было время, чтоб осмыслить услышанное. Да уж, такие новости ошарашат кого угодно.

— Получается, Тариан… — вновь заговорила Айлин.

— Ты мужа своего особо не ругай, и постарайся на него не обижаться — бедняга просто не ведает, что творит. Сейчас он живет не своими настоящими чувствами, а тем, что ему внушили. Тот обряд, который был проведен — он очень силен, и отныне в глазах мужа ты хуже ядовитой змеи, или какой-то мерзкой твари. Что бы ты сейчас ему не говорила, как бы ни пыталась до него достучаться — все будет без толку. Мне неприятно говорить это, но бывшего мужа раздражает один твой вид, выводит из себя твой голос, а его еще недавно всепоглощающая любовь сменилась ненавистью, которая со временем будет только расти…

— Вы говорили, что Тариан меня ненавидит… — Айлин потерла ладонью лоб. — Но почему он так же неприязненно относится и к своему сыну?

— Просто те же крайне негативные чувства твой бывший муж отныне испытывает и по отношению к своему ребенку. Вернее, он уверен, что это не его сын. В данный момент Тариана охватывает злость при одном только упоминании об этом парнишке: дескать, это у тебя имеется какое-то пищащее существо, не имеющее к бывшему супругу никакого отношения. Как ни печально это звучит, но с каждым днем Тариан все больше и больше стремиться забыть вас обоих.

— Но если обряд сделан на меня, то почему заболел Кириан?

— А малыш просто перетянул часть порчи на себя. Он твой сын, у вас одна кровь…

— Но как же это…

— Между прочим, такое случается нередко. Должна сказать: если бы этого не произошло, то для тебя последствия ритуала были бы много хуже, а так ребенок значительно ослабил удар, направленный на его мать, то есть на тебя. Во всяком случае, как зачумленная по улицам не ходишь, и люди при виде тебя не шарахаются в стороны. Но вот твой сын пострадал очень серьезно.

— Вы можете это снять? — молодая женщина с надеждой смотрела на знахарку. — Ну, то, что сын на себя перетащил, и то, что было наведено на меня.

— К сожалению, нет… — вздохнула та. — Это мне не по силам. Я не считаю себя слабым мастером, но тут… Здесь работа очень сильного мастера, который выше меня даже не на голову, а на две.

— Но лекарка нам говорила, что порча вроде есть, но в то же время ее вроде и нет!

— Можно сказать и так. Дело в том, что мастер, который совершил этот обряд, должным образом замаскировал его, причем маскировка сделана на высочайшем уровне. Тут даже опытный маг может не сразу сообразить, в чем дело, а уж очень многие из молодых мастеров и вовсе ничего не заметят — решат, что никакого магического воздействия и близко не было. Правда, то, что перетянул на себя малыш, все же несколько пробило защитную маскировку, и это дало мне возможность понять, что именно было сделано. Кстати, именно из-за поврежденной маскировки ваша лекарка (которую я бесконечно уважаю) и смогла дать более или менее верную оценку того, что происходит с ребенком.

— Что же теперь будет с Кирианом?

— Хочешь знать правду? Тогда я должна сказать тебе, что парнишка вряд ли выживет.

— Святые Небеса…

— А уж если быть откровенными до конца, то… В лучшем случае жить этому мальчугану осталось пару месяцев.

— Но вы можете хотя бы попытаться его спасти?!

— И пытаться не буду! — отмахнулась знахарка. — Тут надо снимать сам обряд, вот тогда и последствия отпадут сами собой, и это утверждение в равной мере касается как матери, так и ребенка. Только вот с этим вы обратились не по адресу.

— Но почему?!

— Прежде всего, как я уже сказала, это мне не по силам, а, главное, у меня нет ни малейшего желания ввязываться в войну мастеров — я в ней однозначно проиграю.

— Простите, о какой войне идет речь? — не поняла мать.

— Вам это знать не обязательно — это наши дела, обычных людей не касаемые. Но если вам так интересно, то я скажу так (правда, постараюсь пояснить это весьма обтекаемо): если бы даже я каким-то образом сумела снять с вас порчу, то должна была бы отослать ее назад, тому, кто сделал этот обряд — иначе никак. Естественно, тот мастер скинет с себя эту дрянь, и вновь отправит ее, только теперь уже ко мне… Видела, наверное, как детишки мячик друг другу кидают? Здесь примерно тот же самое. Подобное перекидывание может продолжаться долго, и в коне концов побеждает тот, кто сильней. Увы, но мне с этим мастером не справиться, так что проигрыш мне обеспечен.

— А если оба мастера, отсылающие друг другу наведенное, равны по силе? — спросила Айлин.

— Тогда мастера так или иначе договариваются промеж собой. К сожалению, это не наш случай: говорю же — мне эту порчу никак не снять, как бы я ни старалась. Сил не хватит.

— Эту мерзость на нас двоих навели по просьбе моей свекрови?

— По чьей именно просьбе это сделали — об этом, думаю, ты знаешь лучше меня… — знахарка тонко улыбнулась и пожала плечами: понимай, мол, как хочешь, но и без подтверждений было понятно, что Айлин не ошиблась в своих предположениях. — Не ко двору ты, милая, пришлась, вот и решили избавиться от тебя таким образом. Правда, заплатить за это им наверняка пришлось немало.

— Но зачем так-то поступать? — возмущению матери не было предела.

— Ну, бабы есть бабы, а мы все змеи порядочные! — вздохнула знахарка. — И подтверждений этим словам я за свою жизнь насмотрелась более чем достаточно. К тому же в вашей молодой семье была такая любовь, что так просто ее не перебьешь. Если бы даже (конечно, не допусти того Светлые Небеса!) ты б, красавица, внезапно умерла, то, боюсь, второй раз Тариан, пожалуй, и не женился — он, насколько я поняла, из числа однолюбов, да и замену потерянной жене вряд ли стал бы искать, любил бы тебя до конца своих дней. Думаю, его мать имеет представление о характере своего сына…

— Моя бывшая свекровь Шайхула… Она и к вам приходила? — спросила Айлин.

— Давайте договоримся так… — знахарка подняла руку. — Имен мы с вами не называли, так что будем считать — я не знаю, о ком идет речь, но с твердостью могу утверждать лишь одно: с таким предложением ко мне никто не подходил, да и вряд ли кто сунется. Прежде всего, это слишком опасно — мало ли у кого может оказаться длинный язык, да и не каждый мастер согласиться на такую работу: мы все рано или поздно предстанем перед Небесами, и отвечать за подобный грех черной магии у многих мастеров нет ни малейшего желания. Во всяком случае, лично я за этакое дело браться бы не стала. Такие рискованные и незаконные делишки проворачивают на стороне, подальше от любопытных глаз и знакомых людей, и при этом заказчики больше всего опасаются, как бы об их…просьбе не узнал кто-то из посторонних, а не то все может закончиться тюрьмой, или долгим покаянием в монастыре. Кроме того, за подобный ритуал надо заплатить немало, ведь позже мастеру этот грех отмаливать надоест, так хоть было бы ради чего грешить…

— Лучше бы она меня убила! — вырвалось у Айлин. — Это бы ей дешевле обошлось. К тому же и ребенок бы не пострадал!

— Э, милая… — знахарка покачала головой. — Можно ненавидеть человека всеми фибрами своей души, но, тем не менее, ни в коем случае не желать ему смерти. Вместо этого хочется как можно дольше видеть унижение своего врага, крах всех его надежд и вдребезги разбитую жизнь. Для некоторых мстительных особ подобное — словно бальзам на душу!

— А если… Если я пойду к тому мастеру? — вырвалось у Айлин. — Думаю, что сумею его отыскать — все же в Насибе наверняка знают, где его можно найти! Конечно, у меня нет денег, чтоб заплатить, сколько положено, но если я расскажу этому человеку обо всем…

— Милая, ты можешь говорить ему все, что тебе заблагорассудится… — вздохнула знахарка. — Только вот толку от этого не будет, все бесполезно. Уж если мастер взял плату, да еще и провел обряд, то он отвечает перед Небесами и за свою работу, и за все возможные последствия. Вряд ли можно уговорить его изменить решение, да и переделывать свою работу он не станет.

— И все же…

— Не надо никуда ходить… — нахмурилась знахарка. — Это тебе не рынок, где можно что-то вернуть, обменять, или перекупить. Если даже ты заявишься в Насиб, то мастер тебя просто не примет, или же просто не станет слушать. Будешь настаивать — тебя к дому мастера и близко не подпустят. Слезы тут тоже не помогут: мы за свою жизнь их столько насмотрелись, что вам даже не представить. Да и историй горестных наслушались сверх всякой меры.

— Так что же мне делать?

— Ну, тут есть несколько путей. Прежде всего, можно оставить все, как есть, забраться в какую-нибудь глушь, и жить в одиночестве, вдали от людей, не показываясь им на глаза. Конечно, сына ты не сбережешь, но…

— Нет! — Айлин прижала к себе сына. — Нет!

— Тогда следует раздобыть нечто, превышающее по своей ценности то, что уже было отдано за проведенный обряд, и обратиться с этим добытым сокровищем ко все тому же мастеру, просить его снять наведенное. Правда, это путь не очень надежный, потому как по-настоящему уникальную вещь раздобыть крайне сложно, да и мастер не всегда идет навстречу новым просьбам, ведь в этом случае он должен вернуть прежнему заказчику то, что тот заплатил ему раньше. Есть еще один путь: можно обратиться за помощью к другому мастеру, но тут надо выбирать равного по силе, а иначе все будет впустую.

— А что еще?

— Это все.

Айлин растерянно посмотрела на мать, но та ответила ей таким же недоуменным взглядом. Похоже, все их надежды на исцеление Кириана были напрасны.

— А если я все же попытаюсь раздобыть нечто такое, что можно предложить мастеру?

— Что именно ты можешь раздобыть? — горько улыбнулась мать. — Богачами нас никак не назвать, да и закопанных сундуков с сокровищами в нашем огороде не имеется.

— Если пойти к Шайхуле, и сказать ей, что я знаю о том, как она поступила и что сделала…

— Вообще-то лично эта особа ничего не делала… — неприятно усмехнулась знахарка. — Она всего лишь заплатила, и я очень сомневаюсь, что эта дама рискнет признаться хоть в чем-то подобном. Тем более не стоит рассчитывать на то, будто она вздумает пойти навстречу вашим просьбам. Тебя, милая, она на дух не выносит, и не желает считать этого ребенка своим внуком, так что тут уже ничего невозможно поделать.

— Но, в конце концов, должна же она понять…

— На это не рассчитывай! — отмахнулась знахарка. — Не для того ею было затрачено столько трудов и сил, да и денег на ту поездку у нее было изведено немало, не говоря о том, что ей пришлось отдать за проведение обряда. Разве не понятно — в той знатной семье ты лишняя! Сейчас твоя бывшая свекровь наслаждается победой, тем более что пока все складывается именно так, как ей того и хотелось.

— А вы знаете имя того мастера, кто навел на нас эту мерзость? — спросила Айлин. — Наверняка вы знакомы со многими… товарищами по своему ремеслу, и потому можете догадываться, кто из них живет в Насибе. К тому же вы говорите, что это очень сильный мастер, а о самых лучших мастерах в любом деле известно каждому из тех, кто им занимается.

Ответа на свой вопрос Айлин так и не получила, хотя при взгляде на непроницаемое лицо знахарки было понятно, что она, и верно, с самого начала разговора понимала, о ком именно из мастеров идет речь, только вот говорить о том не хочет.

В маленькой горнице воцарилось молчание. Мать и дочь не знали, что еще можно сказать знахарке, и о чем ее попросить, ведь та ясно дала понять, что помочь ничем не сможет. В свою очередь, знахарка тоже не произносила ни слова. Конечно, и без слов было ясно, что прием закончен, и посетительницам следовало бы встать и уйти, но женщины все еще продолжали сидеть, ожидая услышать хоть что-то, дающее надежду.

— А ведь я, милая, тебя с мужем прошлой осенью встречала… — внезапно заговорила знахарка. — Вернее, видела вас троих: тебя, твоего мужа и этого малыша. Тогда был праздник окончания сбора урожая, на который приехали сразу несколько бродячих цирков, да еще и труппа странствующего театра, а уж сколько иноземных купцов со своими товарами было — не описать! В тот день на торговой площади за городом, были, кажется, все живущие окрест. Я и то не выдержала, пришла поглядеть, да заодно собиралась и прикупить кое-что… Именно тогда и увидела впервые вашу семью. Насколько мне помнится, твой муж держал сына на руках, и вы, все трое, тогда еще крендельки горячие ели…

Прошлогодний праздник окончания сбора урожая… Да, тогда, и верно, было шумное и веселое празднество, на которое, кроме горожан, собралась едва ли не вся округа. Айлин невольно вспомнился тот ясный солнечный день с легким морозцем, толпа людей в праздничных одеждах, веселый гомон, радость, которая было просто-таки разлита в воздухе, бесконечные ряды с товарами, запах горячего хлеба и сдобы… А когда с чистого неба вдруг посыпалась невесть откуда взявшаяся снежная крупа, то это только прибавило радости и ощущения праздника. Да, верно, тогда они втроем ходили среди бесконечной людской круговерти, смотрели на выступления циркачей, а потом Тариан купил целую гору горячих крендельков, которую ему насыпали в огромный капустный лист. Помнится, она еще смеялась и утверждала, что столько крендельков зараз им никак не съесть, но, как это ни странно, крендельки закончились очень быстро. Кажется, они втроем позже съели даже тот капустный лист, и он показался необыкновенно вкусным…

— Да, было такое… — кивнула головой Айлин, отгоняя воспоминания. — Но я вас не помню…

— А ты меня и не могла видеть, я ж ведь на расстоянии от вас находилась… — губы знахарки чуть тронула улыбка. — Вернее, стояла в стороне, и не могла оторвать от вас взгляда. В то время я еще и представления не имела, кто вы такие (хотя мне уже давно было известно о женитьбе одного из самых знатных горожан на бедной девушке, однако на лицо ни одного из вас я не знала), но было в вас троих нечто такое, что выделяло из толпы. Не знаю, как это правильней сказать, но вы просто лучились счастьем, причем счастьем настоящим, которое встречается крайне редко, и все, кто оказывался подле вас, словно брал на себя кусочек этого удивительного чувства. Ты и твой муж — вы не изображали перед всеми семейную идиллию, а просто ею жили: подделать такое невозможно, и это видели все окружающие. Не знаю, замечали вы это, или нет, но на вашу семью постоянно оглядывались, а некоторые и вовсе провожали вас долгими взглядами, и, что самое удивительное, при этом светлели самые хмурые лица. Конечно, там были и завистливые взоры — куда ж без них! Но куда больше было тех, кто при виде вас невольно улыбался самой доброй и светлой улыбкой. Помнится, я тогда подумала, что это именно тот случай, когда две половинки нашли друг друга. Вы слышали эту легенду?

— Нет…

— По преданиям, когда-то, очень давно, люди были настолько совершенны и счастливы, что на земле царили мир и гармония, не было ни горя, ни болезней, ни войн — ведь счастье и любовь побеждали все невзгоды. Эта совершенная жизнь людей однажды вызвала гнев Богов: ведь у тех, кто живет на Небе, было множество забот о земных делах, а люди были просто счастливы уже тем, что живут на свете. Вот тогда Боги разбили каждого человека на две половинки, и эти разделенные половинки разбросали по разным частям света для того, чтоб те не были вместе уже никогда. Но, тем не менее, сердце каждого человека чувствует, как ему не хватает того, что когда-то столь жестоким образом было оторвано от него. С той поры, следуя зову своего сердца и вопреки всем обстоятельствам, преградам и расстояниям, люди невольно ищут свою утерянную половинку, и когда ее находят, то их жизнь становится по-настоящему счастливой, несмотря на все горести и беды окружающего мира. Беда в том, что годы идут, людей в мире становится все больше, и встретить свою половинку становится все сложнее и сложнее…

— Госпожа Касиди, вы думаете, что и мы с Тарианом были двумя половинками единого целого?

— Кто знает, хотя с полной уверенностью это утверждать невозможно, к тому же сейчас я хочу сказать совсем о другом. В тот день, на ярмарке, чем больше я на вас смотрела, тем больше оттаивала сердцем, а потом внезапно произошло это… Знаете, я такого никак не ожидала…

Знахарка ненадолго замолкла, а затем продолжила:

— Когда мне было шестнадцать лет, я влюбилась в одного парнишку. Надо признать, что наши чувства были взаимны. Ему было семнадцать, и у нас обоих это было первой и, к сожалению, единственной любовью, воспоминания о которой ранят меня даже сейчас…

Знахарка снова замолчала, а когда, спустя минуту, заговорила, то голос у нее немного поменялся, и Айлин с удивлением услышала в нем нечто похожее на еле сдерживаемые слезы.

— Тогда тоже был праздник окончания сбора урожая, и мы с ним ходили по ярмарке. День был замечательный — легкий морозец и солнце, вокруг шумела веселая толпа… Он тоже купил нам обоим сладкие крендельки, которые ему насыпали на капустный лист. Мне по сей день кажется, я в жизни не ела ничего вкуснее тех крендельков. Увы, но ни он, ни я тогда еще не знали, что это был последний день, который мы провели вместе… И вот, когда я прошлой осенью смотрела на вас, то вдруг на меня нахлынуло то пронзительное чувство счастья и радости, которое, как я считала, навсегда осталось в прошлом. Вы можете мне не верить, но на несколько невероятно долгих мгновений я снова стала шестнадцатилетней, влюбленной и безумно счастливой, а еще бесконечно уверенной в том, что жизнь не только прекрасна, но и будет такой вечно, я и тот парнишка — мы навсегда останемся вместе, и нас никто никогда не разлучит… За такие воспоминания я бы отдала все, что угодно.

— А что же случилось потом? — вырвалось у Айлин. — Ну, с вашим женихом?

— Парнишка был из состоятельной купеческой семьи, и там вовсе не горели желанием заиметь в родне внучку колдуньи, а ни о какой другой невесте он и слушать не хотел. Нравы в том семействе были довольно суровые, ослушников в ней не любили, и потому уже на следующий день после той ярмарки парнишку отослали едва ли не на другой край страны — дескать, поживешь в тех местах пару лет, торговлю наладишь, а там поглядим… Знаете, мы даже попрощаться не успели, вернее, нам просто не позволили это сделать. К сожалению, через год в тех местах случился мор, ну и… Его, как и очень многих умерших от той болезни, наспех похоронили в общей могиле, что же касается меня… В общем, через несколько лет я вышла замуж. Что еще сказать? Мой муж был неплохим человеком, я его уважала. Он, считаю, тоже хорошо ко мне относился, только вот той сумасшедшей и всепоглощающей любви, какую я испытала в юности, от которой хочется летать, петь, и дарить радость всем вокруг… Подобного у меня больше никогда не было. Впрочем, такие чувства встречаются всего лишь раз в жизни, и повториться они не могут.

— Я вас понимаю…

— Спасибо… — кажется, знахарка сумела справиться со своими эмоциями. — Знаете, почему я вам все это рассказываю? Просто тогда, на ярмарке, вы, сами не зная того, дали мне возможность не только вновь испытать те неповторимые чувства юности, но я еще и словно увидела рядом с собой того парнишку, его лицо, улыбку… За прошедшие годы его облик несколько стерся из моей памяти — и вдруг он предстал передо мной, словно живой! Стоял рядом, смотрел на меня и улыбался, как в тот день… Подобное почти никому не дано, но тогда я словно вернулась в те невероятно счастливые и безоблачные дни, когда пела душа и радость просто рвалась из сердца. Если честно, то я даже представить себе не могла, что такое возможно… И пусть эти потрясающие воспоминания продлились всего лишь несколько мгновений, но я все еще не могу забыть о них, да, если честно, и не хочу этого делать. А еще я понимаю, что в долгу перед вами за то, что вы, пусть даже не понимая того, сумели ненадолго вернуть мне те потрясающие ощущения светлого счастья, которые все еще со мной.

Знахарка вновь замолкла — как видно, вновь старалась стать все такой же спокойной и рассудительной, но на это ей понадобилось какое-то время.

— Вот что… — через какое-то время заговорила Касиди. — Я умею быть благодарной. К сожалению, мне не по силам помочь в вашей беде, но хотя бы на недолгое время сумею поставить защиту вашему малышу. Дней тридцать он будет прежним, таким же, каким был до того, как перетянул на себя эту порчу, а остальное зависит только от вас.

— Остальное?

— Да. Кое-что я вам все же подскажу, посоветую, что делать, хотя это и будет нарушением некоторых правил, установленных среди нас…

Женщины вернулись домой ближе к вечеру. Конечно, часть дороги малыша Кириана пришлось нести на руках, но зато немалое расстояние он шел самостоятельно, а то и бегал, радуясь теплому летнему дню. Сейчас, глядя на веселого и жизнерадостного ребенка, каким он был до того, как перетянул на себя порчу, не хотелось даже думать о том, что это продлится недолго. Увы, но знахарка сумела поставить защиту Кириану всего лишь на короткое время, а потом… Ну, об этом пока и думать не хотелось.

— Женщину, которая провела тот самый темный обряд, зовут Фресия… — рассказывала мать Борасу, который уже давненько ожидал их возвращения подле калитки небогатого дома матери и дочери. — Думаю, не ошибусь, если предположу, что наша знахарка едва ли не сразу поняла, в чем тут дело, да и мастера смогла определить в два счета, а наши слова насчет Насиба только подтвердили ее предположение. Эта Фресия, как я ранее и предполагала, живет как раз в тех местах, куда ездила Шайхула, и считается самой сильной колдуньей не только в нашей стране, но и во многих других государствах. Вот потому-то наша знахарка и не может с ней тягаться на равных — знает, что толку от этого не будет. Кстати, Касиди сказала, что была искренне удивлена, когда поняла, что темный обряд — дело рук Фресии. Дескать, та колдунья из лесного края славится еще как раз тем, что подобные темные обряды на дух не переносит, и даже более того — частенько бесплатно снимает наведенную порчу.

— Но если дело обстоит таким образом, то почему же эта самая Фресия не отказала госпоже Шайхуле? — не понял Борас. — Там, по-моему, ни о каком светлом обряде и речи не шло, а темная магия наличествует полной мерой!

— Наша знахарка Касиди предположила, что Шайхула (уж вы меня извините, Борас, но называть эту особу госпожой я не собираюсь!) в качестве оплаты за проведение обряда предложила Фресии нечто такое, против чего та не смогла устоять. Помните, вы говорили, что рядом с Насибом находится монастырь святой Иуллии? Так вот, по словам знахарки, Фресия жертвует на этот монастырь почти все, что ей платят заказчики за работу, а это огромные деньги, потому как услуги такой сильной колдуньи стоят очень и очень недешево. Более того: считается, что в том монастыре все новое строительство идет как раз за счет средств Фресии.

— Колдунья дает деньги на строительство монастыря? — усмехнулся Борас. — Да, в мире много чудного. Как видно, та ведьма заранее отмаливает свои прегрешения, как нынешние, так и будущие. Ну, раз такое дело, то лично мне стало еще интересней: что же такое было отдано за обряд?

— Трудно сказать. Касиди, во всяком случае, не имеет об этом никакого представления.

— И что же вы собираетесь делать дальше?

— Не знаю… Дело в том, что знахарка посоветовала нам обратиться к другому мастеру, по уровню мастерства почти равному Фресии.

— А почему не к той, что и напустила порчу?

— По словам знахарки, этого делать не стоит. Уж если колдунья согласилась сделать темный обряд, то так просто снимать его не станет.

— И кто этот человек, который не побоится схватиться с Фресией?

— Ее звать Нази. Касиди намекнула, что эти две женщины уже давно соперничают между собой, и потому особой любви друг к другу не испытывают.

— Что так?

— Вообще-то, если я правильно поняла, то на данный момент Фресия носит звание коронованной ведьмы, а подобный титул, как вы понимаете, так просто не дается. Говорю же: сейчас Фресия считается едва ли не самой сильной ведьмой из всех ближайших стран, а Нази, та, вторая колдунья — она также претендовала на это звание, и, выходит, равна ей по силе. Что точно между ними произошло — о том Касиди нам рассказывать не стала, но коротко пояснила, что после смерти прежней… коронованной особы остальные мастера сочли, что из нескольких претендентов на этот титул больше других освободившейся короны достойна Фресия. Как после этого решения повели себя прочие кандидаты на корону — не знаю, но вот Нази всерьез обиделась, сочла, что ее необоснованно отвергли. По словам Касиди, если кто нам и поможет, то только Нази — она сумеет перебить колдовство Фресии.

— И где же она обитает, эта обиженная колдунья?

— Надо идти на север, причем довольно далеко… — вздохнула мать. — Это Фресия живет на северо-востоке, а до Нази нужно еще суметь добраться. Она проживает на отшибе от остальных…

— Погодите! — поднял руку Борас. — Но ведь с пустыми руками к этой Нази тоже идти не стоит. За снятие обряда она наверняка возьмет немало!

— Пожалуй… — мать потерла рукой лоб. — И что тут придумать — не знаю, да и знахарка в этом нам помочь не смогла. По ее словам, Нази — женщина с характером, и никогда не знаешь, что можно от нее ожидать в следующую минуту. Проще говоря, это человек настроения. Говорят, она может кому-то помочь совершенно бесплатно, а через минуту другому посетителю заломит совершенно немыслимую цену за свои услуги. Как Нази поведет себя с нами — неизвестно, но, в любом случае, за ее помощь надо предложить достойную плату, а будет она ее брать, или нет — это зависит от многих обстоятельств, и, прежде всего, от отношения колдуньи к просителю.

— У меня есть небольшие сбережения… — начал, было, Борас, но Айлин покачала головой.

— Спасибо, но нам это не поможет. Знахарка права: тут нужно что-то необычное, дорогое, или же нам следует отправиться на поклон к Нази просто так, наудачу, надеясь только на ее милость и доброту. Я сделаю вот что: пойду к Шайхуле, и прямо скажу ей о том, что мне известно, к каким таким родственникам она ездила, и для чего…

— Может, не стоит? — встревожилась мать. — Если помнишь, то и знахарка не советовала тебе даже близко подходить ни к Шайхуле, ни к Тариану, и уж тем более не разговаривать с ними. По ее словам, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Говорят, твоя бывшая свекровь в доме сына только что не поселилась — как видно, отныне решила не выпускать сына из-под своего контроля, а может, опасается, как бы ты туда не нагрянула. Да и нечего тебе там делать! Думаешь, сумеешь застращать Шайхулу, и она с перепуга расщедрится, отвалит денег или отдаст что-то очень ценное для того, чтоб ты могла пойти к Нази? Ох, что-то я в этом очень сомневаюсь! Мне кажется, мамаше Тариана вообще лучше не знать о том, что нам стало кое-что известно о подлинной причине ее поездки в Насиб.

— Госпожа Айлин, ваша мать права… — Борас взял на руки Кириана, у которого от усталости слипались глаза. — Когда эта опасная женщина поймет, что вам ведомо о том, что она делала в Насибе, то она может испугаться и разозлиться, а в таком состоянии человек частенько совершает глупости или же решается на опрометчивые поступки.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что госпожа Шайхула пойдет на все, чтоб сведения о настоящей цели ее поездки в Насиб не стали известны посторонним. Проведать родственников, съездить на богомолье — это дело хорошее, и нет ничего плохого даже в посещении тамошней знахарки: все же за время долгого пути человек мог просудиться, заболеть, или плохо себя почувствовать, вот и решился немного поправить здоровье! За подобное осуждать никто не будет. Но вот если станет известно, что по просьбе вашей бывшей свекрови был проведен богомерзкий темный обряд… В этом случае у госпожи Шайхулы могут быть серьезные неприятности. Конечно, колдунье тоже попадет, но она имеет право откупиться, заплатив в казну государства крупный штраф.

— Только штраф?

— Поверьте: та сумма, которую ей придется отдать, будет более чем внушительна. Кроме того, ведьму заставят снять и наведенный обряд, а заодно и ликвидировать все последствия ее колдовства… Только вот чтоб это произошло, требуется доказать предъявленное обвинение, а сделать это непросто. Слуги вашей бывшей свекрови явно ничего не знают, а если кто и догадывается, то будет молчать, родственники тоже вряд ли в курсе, а никто из знахарей супротив своего собрата не пойдет. Как говорят в определенных кругах, это не по понятиям. Та же Касиди, хотя и рассказала вам немало, однако против коронованной ведьмы она вряд ли будет давать показания.

— Но темные обряды запрещены! — негодованию Айлин не было предела.

— Ну, в мире многое под запретом, но, тем не менее, оно существует, и кое-что даже процветает… — философски заметил Борас. — Дело в том, что сама деятельность знахарей допускает применение магии, только вот за нанесение ущерба жизни и здоровью при помощи колдовства виновному магу придется хорошо заплатить пострадавшему.

— То есть, если мы даже докажем применение магии…

— То, естественно, попадет обеим — и заказчику, и исполнителю, только со знахарки будет меньший спрос — все же ведьма она и есть ведьма! А вот вашей бывшей свекрови не поздоровится. Аристократка, заказывающая темный обряд… Это позор, который ляжет несмываемым пятном как на репутацию самой виновницы, так и на ее семью. Только, госпожа Айлин, примите совет бывшего стражника, который многое насмотрелся за свою службу и неплохо разбирается в людях: не ходите вы к матери вашего бывшего мужа! Добром это не кончится. Ей лучше вообще не знать о том, что вам удалось кое-что разузнать о той поездке….

— Борас, я искренне благодарна вам за помощь… — вздохнула Айлин, — но, тем не менее, я остаюсь при своем мнении: прежде чем отправлять в дальний путь на север, все же надо попытаться переговорить с моей бывшей свекровью. Возможно, она уже насладилась своей местью, и теперь согласиться пойти мне навстречу.

— Я бы на это не рассчитывал. И потом, видите ли… — Борас замолк, подбирал нужные слова. — Вы, очевидно, не знаете, что сегодня в дом Тариана приехала с визитом его невеста с родителями, и потому там сейчас большой прием, празднество, множество гостей, и ваше появление…

— Что за невеста? Какой еще прием? — упавшим голосом спросила Айлин. Конечно, муж говорил о том, что ему нравится другая девушка, и ей было известно, что сватовство уже произошло, только вот почему это произошло так быстро? И кто она, эта девушка, с которой Тариан желает связать свою жизнь?

— Там, в доме вашего бывшего мужа, сегодня отмечают помолвку… — вздохнул Борас. — Говорят, и свадьба не за горами… Вы, очевидно, не знаете: ваш бывший муж, сделал предложение руки и сердца какой-то девушке, аристократке знатного рода, и ее родители ответили согласием. По слухам, семья невесты имеет родственные связи с королевским семейством, и потому для господина Тариана этот брак считается крайне удачным и выгодным.

Вот даже как! У молодой женщины и без того было тяжело на сердце, а от известия о помолвке Тариана у Айлин только что ноги не подкосились. Он женится… Но ведь после расторжения брака прошло совсем мало времени! Интересно, с чего это Тариан так торопится с заключением нового союза? Неужели любит свою новую невесту так же сильно, как совсем недавно любил Айлин? Или стремление как можно быстрей женить сына — это дело рук Шайхулы?

От услышанного Айлин захотелось упасть на кровать и зарыдать в голос, только вот ее слезы ничего не изменят, зато напугают ребенка, который только-только заснул на руках у Бораса. К тому же сейчас слезы для нее — это слишком большая роскошь.

— Мама, ты раньше слышала об этом? — растерянно спросила Айлин.

— Соседи что-то говорили… — неохотно ответила мать. — Но так, в общих чертах, ничего определенного. Я решила тебе пока ничего не сообщать — может, это всего лишь пустые разговоры, незачем лишний раз расстраиваться, и без того маешься день и ночь.

— Простите, господин Борас, но откуда вам об этом известно? — Айлин повернулась к резчику. — Я имею в виду разговоры о помолвке и о том, что Тариан вновь собирается жениться?

— Пару часов назад ко мне приказчик знакомый пришел… — мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Правда, разговор у нас больше касался работы, на которую его хозяин намерен меня подрядить. Ну, это дело мы обсудили, а потом поговорили и о многом другом, в том числе и о помолвке господина Тариана. Слуги в богатых домах знают и видят многое, да и языки свои в разговоре с ровней не особо придерживают, а тот приказчик к тому же имеет представление о том, что я знаком с матерью госпожи Айлин…

Вообще-то надо отметить, что Борас вежливый человек… — невольно подумалось Айлин. Знаком с матерью Айлин… Сказал бы прямо: всем известно, что я ухаживаю за Дейлин, матерью бывшей жены Тариана! Потому и приказчик к нему заглянул — увы, но иногда и мужчины разносят вести ничуть не хуже трещоток-баб!

— И что вам сказал приказчик?

— Ну, много чего. Прежде всего, вам не помешает знать, что сейчас в доме у вашего бывшего мужа гостей полным-полно. Как я понял, господин Тариан желает показать будущей родне дом и собственные владения, представить им своих родственников… Естественно, что без праздника тут никак не обойтись. Приехавшие гости, их слуги, родственники и знакомые семьи Тариана… Отмечают помолвку, собираются назначить дату свадьбы. Послушайтесь доброго совета, не ходите туда, тем более что ваше появление ничего иного, кроме скандала, не вызовет.

— Только представь, сколько там сейчас народу! — вступила в разговор и мать. — А своим слугам Шайхула наверняка велела во все глаза следить за тем, чтоб тебя (если вдруг вздумаешь появиться) и на порог не пустили. В том случае, если тебе даже каким-то невероятным образом удастся пройти в дом и добраться до Шайхулы, то переговорить с ней вряд ли получится: слушать тебя она не станет. Более того — громогласно заявит, что бывшая невестка пришла скандалить, и в результате тебя едва ли не взашей вытолкают за порог дома Тариана.

— И вот еще что… — продолжал Борас. — Я, после разговора с приказчиком, заглянул к своим бывшим сослуживцам, причем зашел просто так, проведать товарищей. Так вот, один из них мне сказал, что среди гостей, приехавших на помолвку к господину Тариану, есть кто-то из членов королевской семьи, и потому охрана дома вашего бывшего мужа будет усилена, да и гостей ожидается видимо-невидимо. Дело даже не в том, что надо оберегать представителя королевской семьи, а в том, что на подобные праздники люди обычно надевают свои лучшие украшения. Ну, а где есть золото, там хватает и тех, кто ловко сумеет снять с подвыпивших гостей кое-что из тех дорогих безделушек. То есть стража не только должна отлавливать любителей чужого добра, но и следить за тем, чтоб на том приеме не появлялись нежелательные личности. Наверняка им сказано, чтоб к воротам и близко не подпускали бывшую хозяйку этого дома.

Н-да, на это возразить нечего. Что ж, как это ни досадно, но на сегодня разговор с Шайхулой придется отложить — увы, вряд ли он даст хоть какие-то положительные результаты. Мать и Борас правы — есть большие сомнения, что Айлин сумеет пройти в дом, а если даже ей и удастся подобное, то Шайхула выставит ее вон в два счета. При этом мамаша Тариана будет вести себя соболезнующее — издевательски: дескать, Айлин, эта непутевая баба, откуда-то узнала о том, что бывший муж привез себе невесту, и теперь изо всех сил старается вернуть то, что потеряла по собственной глупости, для чего придумала какую-то совершенно невероятную сказку!.. Мол, фантазия у бывшей невестки богатая, к прежней нищей жизни эта непутевая особа вновь привыкнуть никак не может, так что сейчас от обиженной бабы можно услышать все, что угодно! Правда, советую слова этой распутницы на веру не брать и серьезно к ним не относиться, ведь цель у нее одна — вновь вернуть себе мужа, которого она так глупо и бездумно потеряла!

Ничего не поделаешь, разговор с бывшей свекровью следует отложить до завтра. Что бы там Айлин не говорили, как бы ее ни убеждали, но с Шайхулой она встретится и, в любом случае, поговорит. Конечно, видеть эту женщину Айлин никак не хочется, но для начала надо все же постараться решить дело миром…