Берег Холодных Ветров

Эпилог

Ранее в этом доме Айлин никогда не была, хотя это был тот самый столичный особняк семейства де Транниес, о котором ранее ей столько рассказывал Тариан. Помнится, бывший муж не раз обещал, что когда-нибудь они всем семейством посетят столицу, где у них прекрасный дом, но отправиться сюда всем семейством, как говорится, не судьба… Впрочем, тогда Айлин и сама не особо рвалась в столицу, ее вполне устраивала тихая и спокойная семейная жизнь в провинции.

Между прочим, особняк богатый, немногим скромнее, чем у Мейларда, и Айлин с интересом осматривалась по сторонам, понимая, что вряд ли еще когда-то окажется здесь — бывшей хозяйке, которая и ранее здесь носа не показывала, тем более нечего делать в этом доме сейчас, после развода, особенно если учесть, что у этого дома теперь есть другая владелица.

Зачем Айлин сюда пришла? Не только по своему желанию — в столице она находится всего лишь третий день, дел и без того хватает, и к тому же молодая женщина вовсе не горела желанием посещать дом бывшего мужа. Дело в том, что Тариан все еще находится здесь под домашним арестом, однако сегодня он должен будет уехать в свое дальнее имение, то бишь к месту своей ссылки — недаром на дворе уже стоит карета, а заодно и несколько возов с вещами, которые бывший муж намеревается взять с собой. Ну, в прямом смысле этого слова ссылкой подобный отъезд вряд ли назовешь, но, тем не менее, Тариан не имел права покидать пределов своего будущего места обитания без разрешения короля, и, судя по настроению Его Величества, похоже, ближайшие годы парню придется провести там, не имея и малейшей надежды вернуться.

Конечно, можно говорить успокаивающие слова и надеяться на прощение короля, но Айлин за несколько дней пребывания в столице успела понять, что Его Величество вовсе не склонен менять свое решение, и даже более того — считает ссылку Тариана де Транниес едва ли не великой милостью, хотя и доказано, что тот был не в курсе дел своей матери, и сам является чуть ли не пострадавшей стороной.

Сегодня, перед отъездом Тариана, Айлин пришла с ним попрощаться и привела с собой сына. Недавно бывший муж написал письмо графу Найрону де Нарриес, в котором умолял его позволить ему встретиться с бывшей женой и ребенком — парню надо было хотя бы попытаться объясниться с Айлин, ведь их последние разговоры он не может вспомнить без стыда.

Вполне естественно, граф де Нарриес привез это письмо Мейларду и Айлин — мол, не хочется отмахиваться от этого послания, но в этом вопросе принимать решение должен не я, а вы оба. Тем не менее, милая девушка, должен вас предупредить: если решитесь на встречу с бывшим супругом, то не помешает знать, что при вашем разговоре будет присутствовать один из моих подчиненных, тот самый, что должен сопровождать Тариана де Транниес до места его будущего проживания. Для чего это нужно? Извините, но домашнего ареста господина де Транниес никто не отменял, то есть присмотр должен быть постоянным.

Когда молодая женщина прочла письмо, у нее сжалось сердце — все же годы, прожитые вместе, так просто не забыть и не выкинуть из памяти, тем более что в ее воспоминаниях постепенно стиралось все плохое, обидное, а оставались лишь самые светлые моменты их совместной жизни. Еще Айлин просто захотелось увидеть Тариана, переговорить с ним — все же при их расставании, и верно, осталось много недосказанного.

Мейлард не возражал против встречи: мол, поговорите, еще неизвестно, доведется ли вам встретиться еще хоть когда-либо — во всяком случае, король, подписывая приказ о ссылке Тариана де Транниес, ясно дал понять, что более не желает видеть этого человека не только в столице, но не хотел бы даже слышать о том, что осужденный решил выехать за границу пределов своего дальнего имения. Дескать, пусть Тариан де Транниес особо и не виноват, но наказание за грех его матери должен нести полной мерой.

Было решено, что Айлин приедет в дом бывшего мужа на следующий день, ближе к полудню, а вскоре после их разговора Тариан покинет столицу. Хотя молодая женщина и не показала вида, но это письмо все же всерьез растревожило ей душу.

Однако вечером того же дня в дом Мейларда доставили еще одно послание, на этот раз от Нази, и кое-какие из тех новостей были с привкусом горечи и всерьез расстроили молодых людей. Северная знахарка сообщала о том, чем завершились поиски двух бывших учеников Шайтара, тех самых, которых тот превратил в оборотней.

Прежде всего, одного из этих парней местные крестьяне убили несколько месяцев тому назад — позже эти люди сказали Нази, что уже давно охотились за страшным медведем, появившемся в округе, да все без толку — зверь умело уходил от охотников, умудрялся обойти все ловушки, ускользал от облавы, а тут внезапно сам вышел прямо на топоры и рогатины, и даже особо не сопротивлялся, когда его убивали. Похоже, несчастный парень просто был не в состоянии и дальше жить в звериной ипостаси.

Впрочем, радость крестьян от удачной охоты была короткой: едва ли не сразу же после смерти убитый зверь стал меняться просто на глазах, и вскоре перед людьми, застывшими от удивления, на земле оказался человек, но с медвежьей головой.

То, что чувствовали потрясенные крестьяне при виде такого зрелища — это тема для отдельного разговора, во всяком случае, у некоторых из тех охотников при воспоминании о произошедшем все еще тряслись руки. Оно и понятно: думали, что завалили лесного шатуна, а вон оно как оказалось… Разумеется, и речи не могло быть о том, чтоб нести убитого в деревню. Выкопали крестьяне яму возле высоких елей, благо там неподалеку уже имелся большой выворотень, то бишь дерево, вырванное с корнем из земли, а потому могилку для убиенного долго копать не пришлось: в мягкой почве быстро вырыли глубокую яму, да и похоронили в ней мертвеца. В тот же день принесли святой земли из местной церквушки, и высыпали ту землю на небольшой могильный холмик — так оно все же спокойней, хотя страх из людских душ так и не ушел. Отныне местные жители место захоронения лесного обитателя обходят едва ли не по дуге, да и вообще в тот ельник стараются не соваться без крайней на то нужды, а по ночам все еще избы запирают на замки — опасаются, как бы убитый оборотень не пришел по их души.

Почему и после смерти у этого парня оставалась медвежья голова на плечах? Видимо, колдовство Шайтара было таким сильным, что даже после своей смерти заколдованный не мог целиком сменить свою ипостась. Как видно, полностью обряд могла разрушить только смерть колдуна.

Что касается второго парня, то ему повезло больше — он сумел дожить до того времени, когда Шайтара не стало и колдовство было разрушено, хотя насчет везения можно еще поспорить… Крестьяне одной из глухих деревушек недавно наткнулись в лесу на обнаженного парня, до предела истощенного, который был явно не в себе, не знал, кто он такой, как его звать, каким образом здесь оказался. Ну, с заблудившимися в лесу людьми разное случается, некоторые и умом от страха могут тронуться, и потому решили, что здесь как раз тот случай. Правда, было не совсем понятно, как в этих глухих местах оказался чужак, но здешних крестьян трудно удивить хоть чем-то и к жизни они относятся философски: раз этот человек прибрел в эти дремучие леса, значит, так Богам было угодно.

Сердобольные люди привели парня в деревню, позвали местного лекаря. Тот осмотрел больного и только головой покачал: парень тронулся рассудком, так что стоит надеяться только на милость Светлых Богов и уповать на то, что больной постепенно придет в себя, скажет, из каких он мест, или хотя бы вспомнит свое имя.

С той поры незнакомый парень так и живет в деревне, вернее, в стоящем на отшибе заброшенном доме, из которого молодой человек старается лишний раз не выходить, да и в самом доме, как правило, целыми днями сидит, забившись в самый дальний угол.

Крестьяне искренне жалели беднягу и потому появление Нази их обрадовало — ведь та сказала, что приехала забрать своего дальнего родственника, который повредился рассудком и ушел из дома невесть куда. Мол, давно мы его ищем, и большое спасибо вам, люди добрые, за ту милость, что проявили к нашему больному родичу. Вдобавок Нази умудрилась придумать такую душещипательную историю о причине напасти, постигшей несчастного молодого человека, что крестьяне даже всплакнули от жалости и сочувствия.

Сейчас парень находится в доме у Нази, и та надеется, что ей удастся привести в себя бедолагу, тем более что для этого появляются все предпосылки. Проблема в том, что парень слишком долго находился в звериной ипостаси, а выдержать подобное и не потерять разум, как это сумел сделать Каден — на подобное способен далеко не каждый.

Что же касается самого Кадена, то он написал покаянное письмо своему бывшему учителю, в котором рассказал все, что с ним произошло, просил прощения и умолял разрешить ему вернуться. Трудно сказать, что будет с парнем дальше, но Нази предполагает, что бывший учитель Кадена хотя и может простить его, но вновь к себе, скорей всего, уже не примет: характер у мужика довольно крутой, раз сказал — и отрезал навсегда, а после того, как в свое время Каден ушел учеником к Шайтару, прежний учитель заявил, что не желает ничего знать о предателе. Похоже, придется парню идти с понурой головой в родительский дом, но, возможно, для Кадена это будет лучшим выходом.

Судя по обмолвкам в письме Нази, она находится в хорошем расположении духа: сейчас они с Ремоном считаются победителями Шайтара, то есть северная знахарка в их постоянной незримой схватке с Фресией одержала очередную победу. Похоже, ради подобного торжества над соперницей Нази была готова пойти не только на Берег Холодных Ветров, но и куда подальше.

Кстати, граф Найрон де Нарриес сообщил Айлин и Мейларду, что его люди едва ли не прочесали вдоль и поперек весь Берег Холодных Ветров, но не нашли там никаких следов троих учеников Шайтара. Конечно, на этой полосе суши, продуваемом всеми ветрами, можно было легко скрыть присутствие человека, однако все те выходы из подземелья, которые Каден указал на карте, оказались полностью заваленными. Крайне маловероятно, что кто-либо из той троицы, кого Шайтар отправил в глубь подземных пещер, сумели выбраться на поверхность. Скорей всего, ни один из троих не сумел спастись.

Вовсю искали и тех двоих, что сейчас пытались мутить воду, призывая к недовольству и восстановлению древних Богов. Трудно сказать, сколь долго продляться эти поиски, но, по словам де Нарриеса, уже есть кое-какие результаты, так что рано или поздно, но эту парочку отловят, тем более что к поискам присоединились и маги, которым вовсе не улыбалось иметь рядом с собой учеников темного колдуна, стремящихся подорвать шаткое равновесие в мире.

А вот что касается Фресии, то сейчас коронованная ведьма переживает более чем неприятные времена. За доказанное проведение черного обряда по отношению к членам королевской семьи она уже имела несколько весьма неприятных разговоров с власть держащими, да и маги выразили красотке общее недоумение — мол, то, что может сойти с рук какой-нибудь деревенской ведунье, совершенно недозволительно верховной ведьме, обязанной стоять на страже порядка и соблюдении законов. Это плохо, когда та, которая должна считаться образцом для подражания, не прочь и сама побаловаться темным колдовством. Понятно, что когда до слуха коронованной ведьмы долетали такие слова, то они вставали ей поперек горла.

Еще Фресии пришлось выплатить крупный штраф в казну, а вместе с тем и хорошенько поработать на благо государства, причем безвозмездно. Конечно, будь на месте красавицы-ведьмы какая другая колдунья, рангом помельче, она бы так легко не отделалась, но пока что было решено более жесткие санкции к коронованной ведьме не применять — мол, дальше будет видно, но пока что ты, милочка, остаешься под постоянным подозрением…

Ну, в данный момент разборки магов Айлин касаются постольку-поскольку — сейчас ее куда больше беспокоит, как пройдет встреча отца и сына. Дело в том, что придя в себя после болезни, Кириан почти не вспоминал отца, а ведь ранее к нему был так привязан! Вообще-то Фресия упоминала о том, что, дескать, когда снимается подобный обряд, то у некоторых людей, подвергшихся колдовству, кое-что может стереться из памяти. Похоже, с малышом Кирианом произошло то самое, о чем и предупреждала колдунья: он помнит отца — но и только, а прежних сыновних чувств уже нет. Они куда-то пропали вместе с тем темным обрядом, вернее, нельзя сказать, что ушли полностью, но, во всяком случае, здорово уменьшились.

К тому же, как Айлин было известно, сегодня же в монастырь увозят и Шайхулу, однако ей тоже разрешили заехать домой, забрать с собой кое-какие вещи, так что у молодой женщины было не так много времени на разговор с Тарианом, потому как встречаться с бывшей свекровью у Айлин не было ни малейшего желания.

Тариан ждал их в большой комнате — похоже, это было что-то вроде обеденного зала. Увидев вошедших, он бросился навстречу матери и ребенку.

— Айлин, Кириан, наконец-то! Я уже и не надеялся вас увидеть!

Тариан схватил на руки сына, прижал его к себе, а потом, не выпуская ребенка, второй рукой обнял Айлин. Все было примерно так же, как когда-то они встречали мужа и отца после короткого расставания: помнится, тогда сын с счастливым криком бросался отцу на шею, и Айлин прижималась к мужу, радуясь, что он вернулся домой. Увы, сейчас все было не так: если б Тариан не схватил ребенка на руки, то еще неизвестно, пошел бы малыш к отцу или нет, а что касается Айлин, то она понимала, что отныне между ней и бывшим мужем вечно будет стоять разрушившее их жизнь колдовство. Вдобавок в углу комнаты маячила фигура неприметного человека, который согласно приказа, должен присутствовать при разговоре бывших супругов. Наверняка позже в рапорте начальству опишет весь их разговор…

Однако все одно при виде Тариана у Айлин что-то болью отдалось в душе — все же счастливые годы так просто не забываются. Это несоответствие между прошлым счастьем и нынешним коротким свиданием просто-таки резануло по сердцу, и слезы сами собой потекли из глаз молодой женщины.

— Ну что ты, что ты… — Тариан прижимал к себе Айлин одной рукой. — Мы вместе, теперь все будет хорошо…

— Давай присядем… — чуть отстранилась Айлин.

— Да-да, конечно!..

Уселись на стулья, стоящие у стены, и Тариан посадил сына себе на колени. Мужчина, словно не веря своим глазам, держал Айлин за руку, и так смотрел на молодую женщину, что у той, помимо ее воли, по-прежнему текли слезы. Впрочем, Айлин тоже во все глаза смотрела на бывшего мужа, и заметила, что он похудел, осунулся и словно постарел…

— Как ты? — спросила Айлин первое, что пришло в голову.

— Да со мной все в порядке, а вот вы… Это правда, что ты вышла замуж?

— Правда.

— Вот как… — судя по тому, как Тариан это произнес, он, похоже, все же надеялся, что это просто слухи. — Расскажи, что произошло с тобой и Кирианом после того, как… Ну…

— Ты имеешь в виду, после того, как я ушла из твоего дома? — Айлин поняла, что муж просто не может выговорить «после того, как я вас выгнал…».

— Конечно, мне рассказывали, что с вами обоими произошло после нашего развода… — в голосе мужа прозвучала такая горечь, что Айлин поняла — Тариану даже сейчас больно вспоминать о прошлом. — Но это чужие слова, может, ты мне поведаешь о том, как жила все то время, пока мы не виделись?

— Со мной много чего произошло… — вздохнула Айлин. — И с Кирианом тоже.

— Расскажи, мне надо знать обо всем!

— Зачем?

— То есть как это — зачем? Должен же я иметь представление, насколько виноват перед вами.

— Как мне сказали, ты просто не ведал, что творил.

— Вот и мне не помешает быть в курсе того, что же я натворил.

Вообще-то у Айлин не было особого желания припоминать о своих блужданиях и вновь будоражить память воспоминаниями о болезни ребенка, но Тариан все же отец, и ему не помешает знать про то, как едва не умер его сын. Вздохнув, она начала свое горькое повествование, стараясь говорить только главное, не вдаваясь в подробности, но, тем не менее, рассказ занял немало времени.

— Светлые Боги, моя вина перед вами безмерна!.. — вздохнул Тариан после того, как Айлин смолкла. — Вы столько вынесли, а я… Я ведь все то время жил счастливой жизнью, вернее, думал, что счастлив, а о вас все это время совсем не вспоминал. Молодая жена, охоты, балы, приемы, какие-то ненужные разговоры, пустая болтовня, бесконечные покупки мебели, одежды, нескончаемая череда родственников… Для чего это мне было нужно — представления не имею! Ну не нравится мне такая жизнь, и никогда не нравилась, но все одно вертелся в ней, будто белка в колесе, и считал, что так и должно быть. Знаешь, сейчас я вспоминаю все это — и такое впечатление, будто это был не я, а кто-то другой, да и в голове у меня словно стоял какой-то дурман или дымный чад.

Тариан умолк, переводя дыхание, а потом заговорил вновь.

— И вот однажды ночью я просыпаюсь, и не могу понять, что же, собственно, произошло. Вначале решил, что мне приснился какой-то кошмарный сон, и сейчас он развеется без остатка, но потом до меня стало доходить, что все далеко не так просто. Вспомнилось то, что я невесть отчего взъелся на вас с Кирианом, как выставил обоих из дома, да и наш развод трудно забыть… Не знаю, сколько мне понадобилось времени, чтоб окончательно придти в себя, но, тем не менее, мне словно стало легче дышать, голова стала ясной, и я постепенно осознал все, что произошло…

Тариан вновь замолчал, и Айлин его не торопила, понимала, что бывшему мужу тоже несладко вспоминать о том, что происходило дальше.

— Эта девушка, моя жена… Колдовство с нас обоих снялось одновременно, и ей пришлось ничуть не легче, чем мне. Знаешь, она плакала утром, и твердила, что ненавидит меня и никогда не любила, не понимает, отчего решила выйти за меня замуж, а я… В общем, мне было нечего возразить или хоть что-то сказать в ответ. Немногим позже она сказала, что ни минуты не желает оставаться в моем доме, и я не возражал — понимал, что так будет лучше, а сразу же после ее отъезда я помчался в пригород, к твоей матери — был уверен, что вы там. Вбегаю во двор, и понимаю, что все не так: дом обновлен, крышу совсем недавно покрыли, беседка разломана, вместо Шумка другая собака… Я в дом кинулся, и сразу понял, что вас там нет, мебель совсем иная, да и перестроено кое-что внутри. Естественно, мои расспросы ничего не дали, а что касается госпожи Дейлин, твоей матери… Сейчас-то я понимаю, отчего она не пожелала со мной разговаривать, и даже спустила на меня собаку. Ну, тогда, после… столь нелюбезного приема у бывшей тещи я бросился к своей матери, надеясь от нее хоть что-то узнать о тебе, но… К тому времени мать уже знала обо всем, что произошло у нас с женой, и наша беседа закончилась самым настоящим скандалом: мать и слышать ничего не хотела ни о тебе, ни о нашем сыне, кричала о том, что я с ума сошел, не ценю того, что она для меня сделала, требовала, чтоб я отправился вслед за женой и вернул ее назад, не позорил нашу семью в глазах людей… Потом она наговорила мне такого, чего я никак не мог осознать и принять, вплоть до того, что намерена объявить меня сумасшедшим и посадить под замок, если я не возьмусь за ум и не буду делать то, что она мне скажет…

Даже из этих слов Айлин поняла, в какой ярости была Шайхула, когда уразумела, что рушатся все ее планы. Теперь понятно, отчего слуги в доме попрятались по углам, когда услышали даже не крики, а вопли в комнате хозяйки: когда Шайхула в таком гневе, от нее лучше держаться подальше, иначе это чревато для тех, кому выпадет несчастье попасть под руку взбешенной госпожи.

Меж тем Тариан рассказывал про то, как ничего не добившись от матери, он попытался узнать от слуг о судьбе бывшей жены и сына, но те молчали, словно воды в рот набрали и отводили взгляд в сторону. В отчаянии парень вновь кинулся к бывшей теще и едва ли не на коленях просил поговорить с ним. Ну, к тому времени женщина немного смягчилась, и рассказала все, что знала, лишь не упомянула, куда именно ушла Айлин, а заодно и отдала письмо, которое та не дописала.

Правда, Тариан наотрез отказывался верить в то, будто во всех бедах виновата его мать, тем более, что она категорически отказывалась говорить на эту тему, и твердила лишь одно: теперь у тебя новая семья, так что выкидывай из головы все глупости, езжай за своей супругой и привози ее сюда, все одно другой жены у тебя нет, а о твоей первой женушке я и слышать не желаю! И вообще, о каких еще чувствах может идти речь, если у тебя с молодой женой и так все было неплохо! Женились — так живите и жизни радуйтесь, нечего башку всякой ерундой забивать, тем более никому ваши чувства неинтересны!

Осознание того, что он сам выгнал из дома жену и сына жгло душу парня сильнее каленого железа, а когда он заметил на своих сестрах кое-какие из украшений Айлин, то крепко разозлился, однако сестры лишь пожали плечами — а что такого? Мать позволила нам взять кое-что из вещей этой голодранки, все одно ей не по чину их носить! И вообще, мол, что ты возмущаешься? Ты же сам эту нищенку велел выгнать из дома, так это и было исполнено! Ну, взяли мы кое-что из того ларца, так там еще всего навалом осталось, ты же сам потом все оставшиеся украшения своей новой жене подарил! А раз дела обстоят таким образом, то зачем орать, неужели тебе для сестер нескольких побрякушек жаль?.. От подобных разговоров Тариану становилось совсем плохо.

Не добившись помощи и поддержки от матери, Тариан стал нанимать людей, чтоб те отыскали пропавших, и назначил огромную награду тому, кто сумеет найти бывшую жену и сына. Несколько раз ему докладывали, что видели молодую женщину с ребенком, но потом выяснялось, что речь идет о совершенно других людях. Тариан в любую минуту готов был сам броситься на поиски Айлин и Кириана, только вот куда идти? Бывшая теща хоть и рассказала зятю о том, что знала, тем не менее утверждала, что не имеет ни малейшего представления о том, куда могла уйти Айлин — мол, этого я не знаю, она меня в свои планы не посвящала.

Тогда Тариан обратился к местным знахаркам, но и там не добился особого успеха, потому как на вопрос о том, где сейчас находится бывшая жена, они говорили самое разное: мол, видим лес, дорогу, город, воду, берег, монастырские стены… Правда, где именно это находится это место и как туда добраться — об этом никто сказать не мог, хотя все сходились в одном: женщина ушла очень далеко от наших мест… Ну, по таким описаниям местности человека можно искать сколько угодно.

Чуть позже Тариан с удивлением узнал, что его мать тоже предпринимала попытки отыскать Айлин и Кириана, однако эти поиски ни к чему не привели. Попытка Тариана поговорить об этом с матерью вновь закончилась ничем: Шайхула наотрез отказалась говорить на эту тему, и парню оставалось только догадываться, для чего мать разыскивала Айлин и ребенка. Более того: новый разговор с матерью привел к очередному скандалу и все тем же требованиям отправиться за женой и вернуть ее назад: мол, хоть за волосы ее приволоки, хоть связанной притащи, но чтоб отныне ни о каких разногласиях в вашей семье я не слыхала! Дескать, между собой ругайтесь, как хотите, желаете ненавидеть друг друга — ваше дело, но внешне все должно быть благопристойно, и вы обязаны изображать счастливую семью!.. Шайхула никак не могла понять, что ее сын и его молодая жена не хотят жить по тем правилам, которые установила она.

Ну, а немного позже по приказу короля Тариана и Шайхулу отвезли в столицу, и лишь там, о время разговоров с дознавателями, он узнал о том, что произошло на самом деле, хотя к тому времени уже и сам стал кое о чем догадываться, только вот ранее гнал от себя подобные предположения. Свои чувства парень описывать не стал — сказал лишь, что ему понадобилось немало времени, чтоб осознать то, что произошло в действительности, и примириться с открывшейся правдой. С той поры у него было только одно желание — объясниться с Айлин и получить у нее прошение…

И вот теперь он уезжает, но хотя бы перед расставанием увидел жену и сына…

Тем временем Кириан, которому надоело сидеть на коленях у отца, захныкал и потянулся к матери.

— Кир, иди ко мне, посиди рядом… — Айлин кивнула на стул подле себя.

— Не хочу, лучше я похожу…

— Хорошо, иди… — вздохнула Айлин. — Только из этой комнаты — ни ногой!

— Что с Киром? — спросил Тариан, глядя на то, как малыш стал обходить комнату, забираться на стулья и заглядывать во все углы. — Он себя раньше так не вел, относится ко мне, как к чужому. Неужели его новый папа лучше?

— Суть в другом… — вздохнула Айлин. — Не сердить на ребенка: то, что ты видишь — это все последствия темного обряда. Кир помнит тебя, знает, что ты его отец, но…

— Но прежних чувств он ко мне не испытывает, так?

— Вернее сказать, он не чувствует к тебе должной привязанности… — Айлин постаралась подобрать наиболее подходящие слова.

— Знаешь, я такого никак не ожидал… — Тариан потер лоб ладонью. — Ты замужем, ребенок меня разлюбил… Полная катастрофа. Послушай, давай забудем прошлое и вы с сыном поедете со мной!

— Что?!

— Мы и без того наделали много ошибок, так зачем рушить оставшееся? Подумай сама: мы еще можем быть счастливы, да и Кириан снова привыкнет ко мне!

— В ссылке?

— Там тоже люди живут! И потом, там вполне обжитый край, только весьма отдаленный от этих мест.

— Это невозможно… — покачала головой Айлин.

— Но почему?

— Не стоит нарушать приказ короля. Подумай сам: ты предлагаешь мне уйти от мужа и жить с тобой на положении невесть кого…

— Но я уверен: рано или поздно король смягчиться, тем более что я и моя жена — мы с ней не любим друг друга. Она очень милая девушка, но я не чувствую к ней ничего, кроме вины и искреннего сочувствия, а она меня в последнее время просто на дух не выносит и видеть не желает! Суди сама: какая тут может быть семейная жизнь? Вот потому-то я и думаю что король, ее родственник, рано или поздно, но все же пойдет навстречу нашим настоятельным просьбам о разводе…

— Не обманывай себя несбыточными надеждами!.. — Айлин подняла руку, останавливая возможные протесты бывшего мужа. — Я замужем, ты женат, и твоя жена ждет ребенка. Ваш брак король отказался расторгать, и в ближайшие годы вряд ли расторгнет — это ты должен прекрасно понимать и без моих слов.

На это Тариану возразить было нечего, потому как он понял, что имела в виду Айлин — тут дело связано не только с семейными узами, сколько с интересами государства. Всем известно: новая жена Тариана хотя и приходится родственницей королю, но, тем не менее, сейчас о разводе ей не стоит и мечтать — король об этом и слышать не желает. Почему? Да потому что бывший жених этой девушки уже помолвлен, и не с кем-нибудь, а с одной из дочерей короля соседнего государства, и со сватовством обращался не кто-нибудь, а сам отец предполагаемой невесты. Его дочь уже давно была влюблена в неотразимого красавца, и потому как только несчастного парня оставила прежняя невеста, так его родственникам сразу же последовало новое предложение руки и сердца, и, естественно, помолвка не заставила себя ждать. Этот предполагаемый союз был крайне необходим обоим странам для укрепления связей, как торговых, так и военных, и потому не могло быть даже речи о том, чтоб первая любовь парня получила свободу, и (не приведи того Светлые Боги!) чтоб жених не вздумал разорвать нынешнюю помолвку — все же раньше у парня и его прежней невесты чувства были нешуточными, так что как бы с изменившимися обстоятельствами красавец не передумал жениться на своей нынешней невесте. Потому-то король и решил так: в ближайшее время не может быть никаких разводов в семействе де Транниес, а что касается будущего, то дальше будет видно. Конечно, родственные связи надо учитывать, но сейчас на первом месте должны стоять интересы государства.

— Тариан, к прошлому нам уже не вернуться, и это надо принять как должное… — продолжала Айлин. — Обстоятельства сильнее нас, так что не стоит понапрасну тешить себя несбыточными иллюзиями.

— Но король должен понять…

— Ты предлагаешь мне бросить мужа и отправиться с тобой… — молодая женщина только головой покачала. — Как ты о таком вообще мог подумать? Скорей всего за подобное самоуправство король в самое ближайшее время отошлет нас в разные части страны, причем как можно дальше друг от друга, и в такую глушь, что из нее так просто не выбраться. Так что оставь мечты о том, что в нашей с тобой судьбе хоть что-то может вернуться к прошлому.

— Айлин…

— Тариан, я пришла поговорить о другом, не менее важном, чем наши взаимоотношения. Фресия, та ведьма… В общем, она мне кое-что рассказала о твоем будущем ребенке, том самом, который должен родиться у твоей жены…

— С ним что-то не так?

— Видишь ли, с теми детьми, что рождаются у родителей, соединенных темным обрядом, почти всегда бывают проблемы, и Фресия утверждает, что в свое время предупреждала об этом твою мать, но та отказалась воспринимать эти слова всерьез. И хотя Фресия при снятии этого обряда постаралась сгладить многое, но, увы, окончательно все исправить была не в состоянии.

— То есть это касается моего будущего ребенка? Ты меня пугаешь…

— По словам Фресии, ваш сын родится больным и очень слабым, а его жизнь долгое время будет просто-таки висеть на волоске.

— Но он выживет?

— Хочется надеяться, но это зависит от многого…

— Ты ведь не просто так мне это говоришь?

— Нет. Знаешь, что будет самым лучшим выходом из этой непростой ситуации? Ты должен взять этого ребенка себе и вплотную заняться его здоровьем. Придется положить невесть сколько сил для того, чтоб парнишка с возрастом поправился и окреп. Там, вдали, на природе, ты сумеешь это сделать.

— Да кто же мне отдаст этого ребенка? У него же есть мать, и ее семья…

— Я переговорю с графиней Сайлин, объясню ей все, и она, как разумная женщина, постарается уговорить внучку отдать тебе ребенка во имя его же блага…

Айлин не стала говорить Тариану о том, что ей ранее сказала Фресия: молодая мать возненавидит этого ребенка с момента его рождения, и потому с легкостью согласится расстаться с ним, ведь малыш постоянно будет напоминать ей о ненавистном браке. Что же касается Тариана, то для него сын будет смыслом жизни…

В этот момент неприметный мужчина, который до этого молча сидел в углу, подал голос:

— Простите, но время свидания уже давно закончено. Даме и ребенку пора уезжать.

— Еще несколько минут… — умоляюще произнес Тариан, не сводя глаз с Айлин — похоже, он пытался выиграть хотя бы лишнюю минуту общения. — Мы еще не поговорили…

— А мне кажется, вы уже обсудили все, что нужно, тем более что я и без того позволил вам лишнее время… — произнес мужчина. — К тому же сюда с минуты на минуту должна приехать госпожа Шайхула, а если я правильно понял, то эта встреча для обоих дам крайне нежелательна.

— Да, конечно… — Айлин поднялась со стула и позвала сына. — Кириан, детка, попрощайся с папой, он уезжает далеко и надолго.

И вот надо же такому случится: когда Тариан обнимал ребенка, распахнулась дверь, и в комнату в сопровождение двух крепких монахинь вошла Шайхула. А, да, она тоже сегодня уезжает в дальний монастырь, где должна оставаться до конца своих дней, и потому захотела попрощаться с сыном, а заодно проверить, не забыли ли служанки положить ей с собой в дорогу все необходимое. Надо сказать что бывшая свекровь, в отличие от своего сына, выглядела неплохо — все такая же с виду добрая и с мягкой улыбкой на милом лице.

При виде Айлин Шайхула невольно замерла на пороге, ведь она никак не ожидала встретить здесь свою бывшую невестку. Однако уже в следующее мгновение кроткое выражение пропало с лица Шайхулы, и женщина даже не сказала, а прошипела:

— Ты что здесь делаешь, тварь? И змееныша своего сюда притащила…

— Мама, прекрати!.. — крикнул Тариан. — Подумай, что ты говоришь?!

— Не смей указывать мне, что говорить, а что нет! — рявкнула Шайхула. — Все наши беды оттого, что ты женился на этой дряни! Ох, надо было с ней расправиться еще тогда, до вашей свадьбы: если б эта тварь вовремя сдохла, то о ней никто бы и не вспомнил, а у нас этих проблем в жизни бы не было! Сейчас нас, по сути, изгнали из аристократического круга, и это произошло по ее вине! Сомневаюсь, что тебе может нравиться подобное! А ведь я не раз думала об том, чтоб избавиться от этой приблудной девицы, но все же, сынок, решила пойти навстречу твоей просьбе насчет женитьбы на нищенке — посчитала, что если разок обожжешься, так в будущем начнешь лишний раз прислушиваться к словам матери! И ведь я как чувствовала, что от этой девки будут беды и неприятности! И вот, дождались, оно вон как получилось…

— Мама, перестань! — теперь просьба Тариана куда больше походила на приказ.

— А ты мне рот не затыкай! — похоже, Шайхула, разозленная встречей с бывшей невесткой, решила высказать все, что накопилось у нее в душе. — Я твоя мать, и мне лучше известно, кто тебе подходит, а кто нет! Вот ответь: какого рожна ты вцепился в эту девку?! Ради нее ты остался в провинции, а не поехал в столицу, хотя твое место должно быть возле королевского трона!

— Мама, я тебе уже не раз говорил, что не люблю столичной толкотни… — махнул рукой Тариан. — Мне нравилось жить так, как я живу, и менять что-либо я не собирался!

— Вот-вот, ты решил довольствоваться малым! А знаешь, отчего все рухнуло? Оттого, что ты меня не слушался! Любовь какая-то на тебя снизошла? Насмешил! Все носятся с какими-то нелепыми чувствами, которые называют любовью, а ведь на мой взгляд, любовь — это обычное заболевание вроде свинки или коклюша, ничем не лучше, и не хуже любой хвори. Переболеешь — и проходит. Беда в том, что у тебя, сынок, это заболевание слишком долго длилось, вот мне и пришлось взяться за лечение.

— А может, вам просто не хотелось упускать богатую и знатную невесту? — губы Айлин чуть тронула горькая улыбка.

— Не спорю — это тоже сыграло свою роль… — чуть поморщилась бывшая свекровь. — Впрочем, голодранкам вроде тебя не понять, что хорошая и знатная жена при богатом муже значит очень много. Да и от тебя пора было избавляться.

— Вы и своего бывшего супруга стали освобождать от ненужных чувств? — не выдержала Айлин. — Я имею в виду ту женщину, на которой он хотел жениться, и его маленького сына…

— Ты не имеешь права совать свой сопливый нос в чужие дела!.. — Шайхула только что ногами не затопала. — Я всего лишь защищала свою семью! Моему мужу внезапно тоже захотелось любви и единения сердец, и для этого он отыскал себе какую-то подзаборную дрянь, с которой ему, видишь ли, было тепло на душе… Идиот! Надо сказать, что голову ему задурила такая же нищая дармоедка, как и ты!

— Мама, я не понимаю, о чем ты говоришь? — растерянно произнес Тариан.

— О том, что мне пришлось кое-кого полечить от излишней глупости! — отчеканила Шайхула. — А в том, что это лечение оказалось слишком горьким — так в этом ухажерка твоего папаши сама виновата: ей надо было знать свое место и понимать, с кем связалась! Убралась бы вовремя с моего пути, забилась бы в какую щель и не высовывалась оттуда — тогда бы и жива осталась. Правда, от ее приблудного щенка все одно надо было избавляться каким-то образом.

— Вы говорите греховные слова… — произнесла одна из монахинь, высокая женщина с суровым лицом.

— Мнение какой-то ханжи меня не интересует… — бывшая свекровь даже не покосилась в сторону монахини.

— Напрасно… — монахиня перебирала четки. — Недостойные мысли надо изгонять всеми возможными способами, ибо только в искреннем раскаянии, терпении и в сострадании к ближним можно спасти свою душу.

— Свои мелкие душонки спасайте, а о своей душе я и сама позабочусь, без глупых советов лицемерных святош!

Тут Айлин заметила взгляд, который невзрачный мужчина, по-прежнему стоящий в углу комнаты, бросил на Шайхулу, а потом и на монахиню. Хм, этот взгляд говорил яснее слов — милая дама, не стоит лишний раз нарываться на неприятности, и тем более не следует хамить сопровождающим! Хоть это и Божьи сестры, но совсем не те люди, что могут спустить грубость или откровенную дерзость. Похоже, мужчина имел представления о нраве этих монахинь, а если еще и учесть суровую славу монастыря (точнее, его можно называть самой настоящей монастырской тюрьмой) где отныне должна была обитать Шайхула и крутой характер тамошних обитательниц (вернее сказать, надзирательниц), которые всеми доступными им силами стараются спасать души прибывших к ним грешниц… Можно спорить, что бывшей свекрови там придется несладко, и гонор с нее собьют очень быстро.

— Мама… — Тариан только что за голову не схватился.

— Между прочим, устранение любовницы твоего отца вместе с ее сопляком прошло удачно, да вот только брат этой стервы зло затаил… — продолжала Шайхула. — Все годы об отмщении мечтал, все мои грехи и ошибки подмечал, все записывал, а когда у меня неприятности началась — вот тогда этот самый мужик к дознавателям пришел, и не с пустыми руками: целый ворох бумаг приволок, а заодно поведал о своей сестрице и ее ублюдке… Пожалуй, надо было пустить под нож всю семью!

— Теперь уже и я прошу вас подумать о своих словах и раскаяться в совершенных ошибках… — подала голос и вторая монахиня. Увы, в ответ она получила лишь неприязненный взгляд, а еще совет, произнесенный холодно-презрительным тоном:

— Я не давала вам разрешения вмешиваться в чужой разговор, а потому вы обязаны молчать! Когда мне будет интересно ваше мнения, я его спрошу, только вот это произойдет очень нескоро!

Айлин невольно обратила внимание на то, что услышав столь резкую отповедь, монахиня с силой сжала свои четки — вон, даже побелели костяшки пальцев рук: похоже, подобным образом с этими женщинами уже давно никто не разговаривал. Э, можно не сомневаться в том, что как только Шайхула и эти две монахини окажутся в карете, направляющейся в монастырь, то бывшей свекрови сразу же начнут давать уроки вежливости и послушания…

Что же касается встречи с бывшим мужем, то, пожалуй, пора прощаться — все же Тариану следует переговорить и с матерью, ведь неизвестно, сумеют ли они еще хоть когда-то свидеться, или нет.

— Нам пора… — Айлин прижала к себе Кириана, который в испуге поглядывал на разгневанную бабушку. — Прощай, Тариан, я рада, что увиделась с тобой…

— Айлин, Кир!.. — Тариан прижал к себе молодую женщину и сына, и в глазах парня стояли слезы. — Великие Боги, каким же оно было недолгим, мое семейное счастье…

…Сидя в карете, которая направлялась к дому Мейларда, Айлин вспоминала Тариана и бывшую свекровь. То, что Тариану сейчас тяжело, как никогда — это ей понято, и, похоже, парень себя никогда не простит. А вот Шайхула еще долго не успокоится и до конца своих дней будет считать Айлин виновницей всех бед, свалившихся на ее семью. Ну, с этим уже ничего не поделаешь, надо принимать жизнь такой, как она есть.

Когда молодая женщина вышла из кареты, то увидела на дворе двух пожилых людей, стоящих у крыльца дома Мейларда. Незнакомцы выглядели понурыми — похоже, им было отказано в приеме, и теперь они не знали, уходить им, или все же стоит подождать милости от хозяина. Увидев выходящую из кареты Айлин, один из мужчин шагнул к ней:

— Вы ведь новая хозяйка этого дома? — не смотря на унылый внешний вид, в голосе мужчины были заметны раздраженные нотки. — Тогда передайте Мейларду, что мы желаем его видеть!

— Я могу узнать ваше имя? — Айлин пока что решила не обращать внимания на некую бесцеремонность незнакомца.

— Наши имена Мейларду известны.

Что ж, раз не желают говорить, то и не надо, тем более что мужчины смотрели на нее весьма неприязненно. Держа за руку сына, Айлин направилась в дом. Пожалуй, сейчас надо пойти прямо к Мейларду, рассказать ему, как прошла ее встреча с мужем, да и об этих двоих мужчинах у крыльца не помешало бы упомянуть.

Молодая женщина едва успела дойти до кабинета Мейларда, как крепкая дубовая дверь того самого кабинета распахнулась и Айлин увидела красавца-кузена Лилронда, который даже не вышел, а в ярости выскочил из кабинета. Вслед ему донесся голос Мейларда:

— И чтоб я тебя здесь больше не видел!

Надо сказать, что с момента их последней встречи у красавчика появились заметные мешки под глазами, да и сам он немного обрюзг — все же разгульная жизнь оставляет свой отпечаток даже на очень красивом лице.

— Скотина! — заорал Лилронд, обернувшись. — Ты что, не понимаешь, что если до завтра не будут оплачены мои долги, то арест будет наложен на все мое имущество, вплоть до последних штанов!

— Скажи, когда начнется это увлекательное действо — обязательно приду посмотреть… — Мейлард, появившийся в коридоре, даже не пытался скрыть насмешки. — Право, сие зрелище доставит мне большое удовольствие, которое я не хочу пропустить.

— Да меня в долговую яму посадят — ты это понимаешь, или нет?! Тебе что, честь семьи не дорога?!

— Хорошо бы ты вспомнил о чести семьи несколько раньше, когда по твоему приказу наемники пытались меня вздернуть.

— Но ты же умудрился в живых остаться, так что не хрен вспоминать об этом! В жизни всякое случается! Ну, облом у нас с этим делом произошел, так не лучше ли замять эту поганую историю? И потом, это была не моя идея, а Глерниты, мать ее!.. Каюсь, виноват, пошел на поводу у этой стервы, но она при желании даже мертвого уговорит! Меня сейчас и без того дознаватели выводят из себя бесконечными допросами, да еще и судом грозят!

— А ты за попытку убийства желаешь получить от меня благодарность и вечное денежное содержание?

— Да мне, между прочим, эти дознаватели обещают чуть ли не каторгу! За что?! С тобой же ничего не случилось! А ты знаешь, что с некоторых пор во все приличные дома мне вход закрыт?! Приятели — и те морду в сторону воротят, чистоплюев из себя изображают! Сейчас я просто как изгой какой-то! Думаешь, мне это нравится?! Я, знаешь ли, к другой жизни привык! Все, что я от тебя хочу — так это сущие пустяки: оплати мои долги, кузен! Не хрен тебе сидеть на своих туго набитых мешках с золотом! Если уж на то пошло, то для тебя все мои долги — это не такие большие деньги!

— Ага, особенно если учесть, что в эту сумму входит и оплата тех наемников, которых ты пустил по моему следу. Мне, знаешь ли, пришлось постараться, чтоб стряхнуть их со своего следа и остаться в живых. Не знаю, как другие, а я не горю желанием оплачивать услуги своих убийц.

— Я же тебе уже сказал — виноват, раскаиваюсь, был не прав. Не понимаю, с чего ты вдруг стал таким злопамятным? Взъелся, все мои грехи перебираешь… И вообще: кто из нас в жизни не ошибался, с кем не бывает? Тебе что, моих извинений мало?

— Надеюсь, теперь ты все сказал?

— До тебя, похоже, все еще не дошло: если я сейчас не расплачусь с наемниками — они ж меня еще до суда прирежут! Так что давай деньги — и забудем обо всем!

— Все, разговор окончен… — Мейлард поднял руку, останавливая новые тирады разгневанного кузена. — Со своими долгами и с Глернитой разбирайся сам, тем более что вас вскоре можно будет поздравить с прибавлением в семействе.

— Какое, на хрен, прибавление?! — взвыл Лилронд. — Да Глернита и сама не знает, кто папаша этого дитятка! Ее ж тянет не к нормальным мужчинам, вроде нас с тобой, а на самое отребье, причем чем грубей и хамоватей будет очередной грязный мужик — тем лучше! Ну, а если этих грязных кобелей сразу двое-трое окажется, да еще при этом по морде ей врежут — от подобного наша красотка и вовсе придет в неописуемый восторг! Извращенка хренова! Ей нужен не один кобель, а целая стая ободранных помоечных псов!..

— Эти подробности меня не интересуют! — отрезал Мейлард. — Все, до свидания.

— Последний раз спрашиваю — дашь деньги, или нет? Мы родственники, и ты обязан меня содержать, а не придумывать хрен какие отговорки, лишь бы зажать деньгу!

— Буду полным дураком, если дам тебе хоть медяшку. Повторяю: в том, что натворил, разбирайся сам. Где выход из моего дома — знаешь. Буду рад больше никогда тебя не увидеть.

— Ладно… — Лилронд уже не мог сдержать ярости. — Жаль, что Глернита траванула твою собаку, а не тебя!

— Что ты сказал? — Мейлард шагнул к кузену и схватил того за грудки. — Повтори!

— Что слышал! — довольно ухмыльнулся тот. — Если оглох, то советую уши прочистить! Наша красотуля твою лохматую псину на дух не выносила, а та, в свою очередь, при виде Глерниты только что зубы не скалила от злости. Взаимная нелюбовь, так сказать. Эта страшенная собака, кузен, была куда умней тебя — она сразу поняла, что можно ожидать от красотки со столь невинным взором. Кстати, Глернита немало повеселилась, вспоминая, как ты носился возле этой подыхающей псины с целой толпой врачей и лекарей, едва не рыдая в голос и чуть ли не целуя морду своей собаки, умоляя ее не подыхать. Яд, между прочим, наша милая крошка раздобыла такой, чтоб твою лопоухую псину было никак не спасти, зато мучиться животине пришлось долго…

— Пшел вон!.. — Мейлард оттолкнул Лилронда. — И чтоб ноги твоей в моем доме больше не было!

— Да пошел ты… — Лилронд прошествовал по коридору мимо Айлин, демонстративно не замечая ее. Мейлард же стоял, сжимая кулаки, и, кажется, сгорал от желания догнать ушедшего кузена и задать ему хорошую трепку.

— Успокойся… — Айлин подошла к Мейларду. — Лилронд уже ушел.

— Так, значит, Лопаря отравили… — парень все еще не мог придти в себя от такой новости. — А ведь я чувствовал, что в его смерти все не так просто! Лопушок мой… Он так мучился перед смертью!

— Дядя Мейлард, кто это — Лопушок? — спросил Кириан.

Мейлард взял ребенка на руки и прижал к себе, словно пытаясь облегчить боль от неожиданного известия.

— Так звали мою собаку, но она умерла. Вернее, ее отравили злые люди.

— И у нас собаку убили… — совсем по-взрослому вздохнул Кириан. — Это сделал злой дядька. Шумок хороший был…

— Парень, мы оба без собак остались. Слушай, давай щеночка возьмем? — предложил Мейлард. — И вырастим из него большую собаку.

— Давай! — Кир только что не запрыгал на руках у Мейларда.

— Значит, завтра этим и займемся.

— Ой, совсем забыла тебе сказать… — вспомнила Айлин. — Там двое каких-то мужчин тебя спрашивают. Пожилые, но, тем не менее, с гонором — хотя и снисходят до разговора, но смотрят мимо. Сказали, что их имена тебе известны.

— Как, они все еще здесь? — нахмурился Мейлард. — А ведь им велено было убираться вон. Ну, сейчас они у меня вылетят со двора!

— А кто они такие?

— Дядюшки Лилронда, те самые, что убили моих мать и бабушку.

— А что им тут надо?

— Хотят, чтобы я снял с них обвинения. Мол, наши души гложет раскаянье, понимаем, что когда-то поступили неверно, но находились под влиянием сестры, не хотели разрушать ее жизнь, и в этом нас можно если не оправдать, то хотя бы понять… Ну и так далее, и все в том же духе. Правда, эти двое скромно умалчивают о том, что все последнее время поддерживали слова Глерниты о том, что я совершил жестокое насилие над этой бедняжкой!

— Вот даже как!

— А то! Еще совсем недавно оба дядюшки, положа руку на сердце, утверждали, что оказались чуть ли не случайными свидетелями моей немыслимой жестокости над невинной крошкой, только вот сделать ничего не смогли для того, чтоб помочь страдающей малышке…

— Тогда я не понимаю, зачем они сюда пришли!

— Сейчас дядюшки моего дорогого кузена уже в возрасте, и потому более чем реальная возможность оказаться на каторге их по-настоящему пугает. Кроме того, теперь перед ними, как и перед Лилрондом, закрыты двери всех домов, да и денег отныне они от меня не дождутся. Потому-то все последнее время эти двое пытаются мне доказать, что их ошибки остались в былом, согрешивших надо прощать, и будет лучше, если я позабуду о прошлом, а заодно и попрошу прекратить расследование…

— У этой семейки совести ни на грош… — убежденно произнесла Айлин.

— Кто бы сомневался… Кстати, как прошла встреча с бывшим мужем?

— Да как тебе сказать… Знаешь, я сейчас Кириана спать уложу — вон, он уже глаза трет, а потом мы поговорим.

— Хорошо. Пока же я дорогих дядюшек за ворота выкину, и скажу слугам, чтоб отныне их на двор не пускали.

У Айлин ушло немало времени на то, чтоб уложить сына на дневной сон. Все мысли Кириана занимали слова Мейларда о том, что завтра они возьмут щенка, и матери пришлось долго отвечать на вопросы ребенка насчет собаки. Когда же Кир, наконец, уснул, Айлин отправилась в кабинет Мейларда, но у самой двери кабинета до молодой женщины донеслись чьи-то голоса. К ним что, еще кто-то приехал? Надо же, один гость сменяет другого…

Хотя, если откровенно, то подобного гостя, вернее, гостью, Айлин никак не ожидала увидеть. Оказывается, их осчастливила своим посещением прекрасная Глернита. Сейчас очаровательная лгунья сидела в кресле, олицетворяя собой чистоту и непорочность, и смотрела на Мейларда невинным взглядом, который куда больше подошел бы наивному ребенку. Красотка уделила вошедшей Айлин одну сотую своего внимания и продолжала разговор с Мейлардом:

— …Я совершенно не понимаю твоего возмущения! Разве не ясно — я сделала это только ради тебя, мой милый! Да ты мне должен сказать спасибо за то, что я избавила тебя от необходимости пристрелить этого блохастого зверя!

— Что-что?

— Я бы под одной крышей с этим ужасным существом жить не смогла, так что от этого приблудного создания все одно пришлось бы отделаться тем или иным способом. Кроме того, эта ужасная собака позорила тебя только одним своим нелепым видом! Иметь в доме такое мохнатое чудище — это просто неэстетично, и у любого человека с тонко чувствующей душой этот огромный пес мог вызвать настоящее отвращение! К тому же вместо лохматого монстра, который постоянно отирался возле тебя, можно завести хоть дюжину прелестных маленьких собачек!..

Понятно, что речь идет о Лопаре, собаке, которую отравила Глернита. Похоже, Мейлард все еще не может придти в себя после известия о том, кто виновен в ее гибели, зато Глернита чувствует себя полностью правой. Для нее отравление собаки — это вполне нормальное дело. Так и подумаешь о том, что для этой милейшей девушки не составит труда отправить на тот свет и человека, причем в дальнейшем и речи не будет идти об угрызениях совести.

А голос у Мейларда достаточно сердитый, и он с трудом сдерживает раздражение и гнев, разговаривая с бывшей невестой. Пожалуй, эта очаровательная особа выбрала несколько неудачное время для посещения бывшего жениха. Кстати, а зачем она вообще сюда пришла?

— Я вижу, у нас гости? — заговорила Айлин, подходя к Мейларду.

— Сегодня вообще день нежелательных визитов… — нахмурился Мейлард, неприязненно глядя на милую Глерниту, которая с непринужденным видом продолжала сидеть в кресле. — Кстати, представлять вас друг другу не буду — вы уже знакомы.

— О да, я уже имела сомнительное счастье видеть эту даму… — кивнула головой Айлин. — Только вот мне не ясна цель ее появления. Насколько мне известно, ни она, ни ее семья не входит в число тех, кого бы ты желал лицезреть на пороге этого дома.

— Мне тоже до сей поры непонятно, для чего эта юная особа заявилась к нам… — мрачно отозвался Мейлард.

— Да ты же не дал сказать мне ни слова, сразу накинулся с нелепыми обвинениями из-за какой-то уродливой псины… — дернула плечиком Глернита. — Мы можем поговорить наедине, без этой… особы, которую ты невесть отчего назвал своей женой?

— Мне от жены скрывать нечего… — отчеканил Мейлард. — И я лучше останусь наедине с голодной волчицей, чем с тобой.

— Боже, что за сравнения!.. — поморщилась Глернита. — Должна заметить, что после долгого отсутствия в столице у тебя явно испортился вкус, а уж про деликатное общение я уже и не упоминаю — его просто нет!

— Позвольте полюбопытствовать, как сейчас чувствует себя ваш достопочтенный отец? — не удержалась Айлин. — Когда мы видели его в последний раз, он был заметно огорчен тем, что головорезы, которых он послал за нами, не подавали признаков жизни.

— У моего отца после той… прогулки по лесу всерьез ухудшилось здоровье… — в кротком голосе Глерниты просто-таки читалось обвинение в немыслимой жестокости к ближнему и полном отсутствии человечности. — Ах, Мейлард, если бы моему отцу не пришлось бросаться за тобой вдогонку, чтоб пояснить все недоразумения, возникшие между нами по странному стечению обстоятельств…

— Госпожа Глернита… — холодно оборвал разглагольствования девицы Мейлард. — Давайте побережем наше время. Что вам угодно?

— Мейлард, сердце мое!.. — пискнула девица, невинно хлопая глазками. — Как же быстро ты забыл меня! А ведь мы могли быть так счастливы!

— Извините, но я не склонен предаваться воспоминаниям… — нахмурился Мейлард. — Если это все, что вы хотели мне сказать…

— Мейлард… — девица мурлыкнула не хуже ласковой кошечки. — Мейлард, своей немыслимой холодностью ты разбиваешь мне не только сердце, но и душу…

— Нежданная гостья, сейчас я позову слуг, и вас проводят к карете… — парень сделал, было, шаг к дверям, но тут девица почти что простонала:

— Мейлард, мой дорогой Мейлард, я понимаю, что мне сейчас не пробиться сквозь те несусветные завалы лжи, которые жестокие и коварные люди нагородили вокруг меня! А ведь я всегда любила тебя, и буду любить вечно, но…

— Если я правильно понял, то тебе от меня что-то нужно, верно? Ну, до моих чувств тебе никогда не было никакого дела, так что все упирается в деньги, так?

— Разумеется, я понимаю, что бренное золото не может заменить искреннюю любовь и подлинную страсть, но…

— Э, нет! — покачал головой Мейлард. — Я в такие игры не играю. Если не можешь выкупить из заклада мои подарки, которые сама туда отнесла, то я тебе в этом помогать не собираюсь. С такими людьми, как ты, дело иметь слишком опасно, и вдвойне нежелательно давать им хоть какие-то деньги. Ты можешь нанять еще кого-то, чтоб расправиться со мной…

— Подумай сам: зачем мне этот нужно?!

— Лилронд говорил, что ты любишь доводить дело до конца, а моя шея слишком хорошо помнит удавку, которую накинули по твоему приказу.

— Как ты можешь обвинять меня в столь ужасных намерениях?! Веришь всяческой лжи, тем более что клеветников хватает… — по щеке Глерниты скатилась одинокая слеза. Отчего-то Айлин была уверена, что при необходимости прелестная лгунья прольет столько слез, сколько сочтет нужным, но пока что чистая капелька, красиво скатывающаяся по гладкой щеке, смотрелась на диво трогательно. Да, надо признать, что эта девица знает толк в актерской игре и действует весьма умело.

— Глернита, заканчивай это представление!.. — холодно усмехнулся Мейлард. — Актриса ты неплохая, но меня этим уже не пронять. После… неких событий у меня произошла переоценка ценностей, и теперь я понимаю, что преданность, надежность, верность и уверенность в близком человеке значат куда больше смазливой мордашки. К тому же в последнее время я узнал о тебе столько нелицеприятного, что отныне у меня и в мыслях нет иметь с тобой хоть что-то общее. Надеюсь, я выразился достаточно ясно.

— Верни хотя бы розовый бриллиант, залог той самой любви, которой больше нет… — теперь на щеке милого создания появилась вторая слезинка.

— Глернита, ты не поверишь, но и розового бриллианта тоже нет!.. — парень развел руками. — Он рассыпался в мелкое крошево, в пыль, примерно так же, как и мои чувства к тебе.

— Верни камень… — всхлипнула Глернита.

— Я же тебе ясно сказал — того камня больше нет, так что более никаких разговоров на эту тему слышать не желаю.

— Мейлард, я люблю тебя… — теперь уже зарыдала Глернита.

— Позволю себе усомниться в этом утверждении.

— Мейлард, если мы будем вместе… Ты даже не представляешь, что теряешь, отказываясь от меня! Таких чувств тебе уже не испытать никогда в жизни!

— Как же, наслышан о твоих вкусах, забавах и пристрастиях… — кивнул головой Мейлард. — Взрывоопасная смесь, от которой лучше держаться подальше. И, как говорят, должный опыт у тебя уже имеется, причем немалый.

— Дерьмо!.. — прошипела девица, у которой враз высохли слезы.

— Тебе видней… Кстати, зачем тебе розовый бриллиант? А, понимаю: нужно срочно продать его, и на вырученные деньги умчаться из нашей страны, ведь ты числишься главной подозреваемой в покушении на убийство. Конечно, обвинениям верят не все, но пока что даже самые верные твои поклонники стараются держаться на расстоянии — уж слишком много грязи всплывает наверх, а это разочаровывает очень и очень многих. Пока что тебя не взяли под стражу, но это может произойти с минуты на минуту. А пришла ты сюда потому, что надеялась вновь задурить мне голову, или же вытряхнуть из меня побольше денег. Я прав?

— По твоей милости мое имя вымарано грязью с головы до ног! — теперь Глернита уже не выглядела невинной прелестной девочкой, а куда больше смахивала одну на тех прожженных баб, с которыми лучше не связываться. Даже ее красота словно куда-то исчезла, сменившись самой обычной вульгарностью.

— Разве это моя вина? — усмехнулся Мейлард. — Интересное рассуждение, а вывод и вовсе обезоруживает. Как насчет того, чтоб подумать о собственных ошибках? И потом, не думаю, что уехав из нашей страны, ты будешь вести себя тише воды, ниже травы — наверняка начнешь утверждать, что я отказался от своего ребенка, и ты была вынуждена бежать из страны, чтоб спасти себя и невинное дитя. Люди охотно клюют на жалостливые истории, а ты умеешь их рассказывать, изображая из себя жертву…

— Не рассчитывай, что победил! — девица вскочила на ноги. — Да, в этой стране мне теперь не найти для себя хорошую партию, но есть другие страны и другие мужчины, у которых хватает денег и влияния…

— Желаю удачи в поисках!.. — Мейлард распахнул дверь кабинета. — Не скажу, что твой визит доставил мне удовольствие.

— Дерьмо!.. — вновь прошипела девица. — Причем полное дерьмо! Ничего, мы еще встретимся, и посмотрим, кто будет смеяться последним! Я обид не прощаю!

Айлин проводила взглядом Глерниту, которая почти что выбежала из кабинета, и повернулась к Мейларду.

— Она тебе угрожала…

— Не обращай внимания… — муж обнял Айлин. — Скажу тебе по секрету: мне сообщили, что уже сегодня будет подписан приказ об аресте все подозреваемых, то бишь Глерниты, Лилронда и обеих дядюшек. Если успеют удрать куда подальше — их счастье, только вот уйти им вряд ли позволят. Конечно, Глернита может и вывернуться, — девица она ловкая, но в любом случае ее ждет монастырь — пусть грехи отмаливает. А вот остальные от каторги вряд ли отвертятся.

— Ох, Мейлард…

Айлин стояла, прижавшись к мужу, и понимала, что сейчас закончилась одна из глав ее жизни, со всеми ее потерями и обретениями. Конечно, ничего из прошлого она не забудет, но все же о плохом стоит вспоминать пореже. Нази как-то сказала, что хорошее всегда должно оставаться с тобой, тогда и на судьбу жаловаться не придется.

А еще хочется надеяться, что все горести осталось позади, и впереди ждет жизнь со всеми ее радостями и бедами. Конечно, хотелось бы, чтоб бед и неприятностей впредь было поменьше, но если рядом с тобой есть любящий человек, то преодолеть можно многое…