Берег мечты

Глава 30

Отасилиу всё же сходил ещё раз к Феликсу и попытался с ним договориться. Не обвиняя Феликса в воровстве, он просто попросил его вернуть украденные деньги.

— Мне нужно как-то кормить семью, пока я буду искать работу, — пояснил он.

Феликс тоже не стал утверждать, будто не имеет никакого отношения к исчезновению денег, и сказал, что вернёт их года через два-три, чтобы у Отасилиу был стимул держать язык за зубами и не подставлять своего бывшего шефа ни при каких обстоятельствах.

— Ну что ж, я пришёл сюда не зря, — сказал Отасилиу. — Теперь у меня не осталось никаких иллюзий. Я не стану разоблачать тебя, помня о секретном пункте своего давнего контракта. Но никто ме сможет запретить мне заняться адвокатской практикой и защищать интересы тех людей, которые пострадали по твоей вине. Для начала я займусь Родригу, моего зятя, которого ты упрятал в тюрьму.

— По-твоему, я заставил его совершить преступление, после чего он и оказался в тюрьме? — съязвил Феликс.

— Я не буду выяснять, кто на него донёс, — ответил Отасилиу. — Я всего лишь докажу на суде, что Родригу не совершал преступления!

— Ну, давай, давай, — засмеялся Феликс. — С твоим опытом участия в судебных процессах ты способен только навредить своему зятю!

Отасилиу не стал втягиваться в бессмысленную полемику. Он пришёл домой и сообщил, что объявляет войну Феликсу.

— Как-никак я всё-таки юрист! – подбадривал он сам себя. – Я вспомню всё, чему меня когда-то учили, а опыт со временем придёт. Феликс обидел стольких людей, что работы на мой век хватит.

— Ах, мой дорогой! — обняла его Амапола. – Как я рада видеть этот блеск в твоих глазах! Ты снова стал тем волевым, сильным, энергичным мужчиной, которого я так люблю!

— Да, у меня такое чувство, будто я заново родился, — сказал Отасилиу и сразу перешёл к конкретному делу: — Я завтра же поеду в Рио-де-Жанейро, получу копию приговора, изучу её, как следует и попробую найти зацепку, чтобы изменить Родригу меру пресечения. Надеюсь, я смогу до суда освободить его из-под стражи.

— Я уверена, дорогой брат, что у тебя всё получится, — поддержала его Дулсе. — Никто не сможет защищать Родригу лучше, чем ты. Возьми эти деньги. Их собрали рыбаки для защиты Родригу. Бери, не отказывайся, они тебе ох как понадобятся в Рио-де-Жанейро!

Отасилиу пошёл в тюрьму к Родригу, выяснил все обстоятельства дела и сказал, что побеседует с матерью потерпевшей, а также попытается найти того негодяя, от которого забеременела девушка и который заставил её сделать криминальный аборт, из-за чего она и умерла.

На следующий день он уехал в Рио-де-Жанейро, а тем временем Амапола тоже не стала сидеть, сложа руки, и развернула бурную деятельность по борьбе с угрожающей ей нищетой.

— Я решила бросить ей вызов и полностью изменить свой стиль жизни! — объявила она Венансиу. — Такие радикальные обновления всегда бывают полезными для человека. Они вносят в его жизнь энергию молодости и свежести. Я устрою грандиозную распродажу, чтобы избавиться от излишней роскоши! Распродам все мои шикарные платья, кольца, браслеты, кулоны! Помещу объявление в газете о том, что в нашем доме состоится аукцион, и, уверяю тебя, у нас не будет отбоя от желающих приобрести вещи разорившейся доны Амаполы!

Как ни странно, сумасбродная идея Амаполы имела большой успех: богатенькие дамы валом валили на аукцион и, не желая, уступать друг дружке, легко расставались с деньгами.

Однако эта разовая акция не могла существенно изменить финансового положения семьи, и Амапола выступила с очередной идеей.

— У нас осталось только столовое серебро, фарфоровая посуда и множество хрустальных бокалов. Но я не стану это продавать, а буду сдавать напрокат! Те, кто не часто устраивает у себя дома банкеты, охотно воспользуются такой услугой. Я снова дам объявление в газете: «Сдаю напрокат изысканную фарфоровую посуду, хрусталь и столовое серебро, а также предлагаю оригинальные сценарии банкетов, свадеб, юбилеев и прочих семейных торжеств». Над формулировкой я ещё подумаю, потому что мне хотелось бы самой вести эти торжества. Я ведь умею и люблю устраивать всякие праздники!

— А сеньор Отасилиу прославится как адвокат, — радостно добавил Венансиу, но Амапола не разделила его радости – она сразу погрустнела и горестно вздохнула.

— Вы что, не верите в юридические способности сеньора Отасилиу? – изумился Венансиу.

— Верю, — ответила Амапола, — но я тревожусь за него, потому что он вступил в схватку с сеньором Феликсом, а это очень грозный и коварный противник, который напролом движется к своей цели, не щадя никого, даже самых близких друзей.

У Амаполы имелись веские основания для такого суждения. Во время последнего тайного свидания Адма рассказала ей чудовищную историю: оказывается, Феликс заявил жене, что их брак давно изжил себя, но до конца избирательной кампании они будут сохранять видимость супружеских отношений, а потом, когда он станет губернатором штата, не исключён даже официальный развод.

Адма расстроилась бы ещё больше, если бы узнала, что Феликс предложил Розе переехать вместе с ним в Салвадор после избрания его губернатором штата. Роза, правда, пока не ответила согласием, но Феликс не сомневался, что всё будет именно так, как он задумал.

— Мой муж совсем зарвался, — жаловалась Адма Амаполе. – Он уверовал в своё всемогущество и думает, что может легко расправиться со всеми, включая и меня. Но я не позволю ему этого сделать!

Разумеется, она не стала посвящать сестру в свои планы, о которых знал только Эриберту. Видеокассета с записью интимного свидания Феликса и Розы давно была готова, но Адма всё медлила, не решаясь пустить её в ход, поскольку это было слишком мощное и рискованное средство в борьбе за мужа. В случае малейших непредвиденных помех Адма, наоборот, могла навсегда лишиться Феликса, так же как и он мог навсегда распрощаться с мечтами о губернаторском кресле.

И всё же Адма рискнула! Сенатор Викториу Виану получил видеокассету и был счастлив поквитаться с Феликсом на своё давнее унижение.

— Когда-то, этот негодяй тайком записал на плёнку мои нелестные высказывания о ведущих политиках страны, чтобы потом шантажировать меня, но теперь, имея эту бомбу, я камня на камне не оставлю от Феликса Геррейру! — сказал сенатор своему помощнику Аржемиру. — Я заставлю его отказаться от участия в предвыборной гонке и сам стану губернатором штата!

Он пригласил к себе Феликса и включил видеомагнитофон.

Феликс пришёл в ярость. Он решил, что видеозапись была сделана по инициативе сенатора, и тут же принялся избивать его. Сенатору пришлось позвать на помощь Аржемиру, который мгновенно прибежал из соседней комнаты, и Феликс вынужден был остудить свой пыл.

— Эту запись я получил из анонимного источника, но сделала её, несомненно, Роза Палмейрау, — сказал сенатор.

— Нет, только не Роза! — воскликнул Феликс.

— Не будьте так наивны, — усмехнулся Виану. – Кто-то из ваших противников подкупил её, чтобы опорочить и вас, и в целом нашу партию. Это ведь только одна из копий, а другие наверняка уже гуляют по редакциям газет и телевидения. Вы должны немедленно отказаться от участия в выборах, пока не разгорелся страшный скандал!

— Возможно, я так и сделаю, но сначала поговорю с Розой, — ответил на это Феликс.

Их разговор стал тяжелейшим испытанием для Розы, поскольку она впервые увидела звериный оскал своего возлюбленного. Продемонстрировав ей видеозапись, Феликс потребовал от Розы объяснений, а когда она сказала, что сама стала жертвой какой-то чудовищной провокации, разгневался и принялся обвинять её во всех смертных грехах:

— Ты, продажная шлюха, нарочно вскружила мне голову, чтобы скомпрометировать меня в глазах избирателей! Скажи, сколько тебе заплатил твой сообщник Виториу Виану? Ты давно охотилась за мной! Теперь я понимаю, что и нападение на Адму было подстроено твоими дружками! Ты лихо сыграла роль героини, спасительницы моей жены, а я, идиот, заглотнул наживку и щедро с тобой расплатился. На мои денежки ты открыла бордель, чтобы здесь, вот в этой комнате, окончательно смешать меня с грязью и выставить на посмешище перед всем честным народом! Ты надругалась над моими чувствами, вступила в гнусный сговор с оппозицией, и этого я тебе не прощу, я сотру с лица земли этот проклятый отель, а тебя вышвырну вон из города!

Он не давал Розе и слова сказать в свою защиту, выдвигая против неё всё новые и новые обвинения, одно из которых прозвучало так: «Ты только затем и поселилась в нашем городе, чтобы навредить мне!» Роза была так оскорблена и обижена, что ей захотелось выкрикнуть: «Ты и в самом деле идиот! Я ищу здесь нашего с тобой племянника! Но, она всё-таки сдержалась и вместо этого бросила вдогонку уходящему Феликсу:

— Я не боюсь тебя, Феликс Геррейру! Ты объявил мне войну, в которой победителей не будет, потому что в ней погибнет наша любовь, но я к этому готова!

Она позвала своих девушек и кратко объяснила им, в какой ситуации они все оказались и к чему им следует готовиться.

— Мы не дадим тебя в обиду, Роза! — ответила за всех Гайде. – Мы не дрогнем, даже если сюда ворвётся полиция! Правда, девушки?

— Не дрогнем! – громче всех откликнулась Сокорру, окончательно бросившая мужа и ушедшая в бордель буквально накануне этого внезапно разразившегося скандала с видеокассетой. — Лично у меня обратной дороги нет, я буду с вами до конца.

На самом деле у Сокорру были пути к отступлению. Из дома её никто не выгонял. Наоборот, Деодату и Алфеу чуть ли не на коленях упрашивали её остаться дома и не позорить их семью. Алфеу готов был простить ей всё, даже те унижение, которым он подвергся, выследив однажды Сокорру и разоблачив её. Он с самого начала не поверил в байку про компьютерные курсы, поэтому и решил проследить за лгуньей, когда она в очередной раз отправилась в бордель. Сцена разоблачения была ужасной! Алфеу ворвался в комнату, где полуобнажённая Сокорру возлежала на кровати в ожидании клиента, и устроил там погром. Затем он силой увёз жену-развратницу домой, но Сокорру объявила всем членам семьи, что не отступит от своего призвания и вернётся в бордель теперь уже навсегда. Ни слёзные мольбы отца, ни просьбы о прощении Алфеу, ни тем более проклятия Женезии не заставили Сокорру усомниться в правильности принятого решения.

И вот она пришла в бордель навечно поселиться, в тут выяснилось, что его хотят закрыть! Разве это справедливо? Разве можно с этим смириться? Нет, нужно бороться за своё право на труд и за осуществление мечты!

Как бороться и к чему готовиться, Сокорру, однако, не представляла, но была уверена в неотвратимости победы.

В отличие от неё Роза была настроена менее оптимистически, хорошо зная, что Феликс не бросает слов на ветер и наверняка осуществит свою угрозу. В то же время она понимала, что сейчас Феликсу не до неё, он, прежде всего, должен как-то извернуться, чтобы защитить собственную репутацию.

Именно этим он и занимался. Средств, для защиты в сложившейся ситуации у него было не много, а точнее, всего одно: Адма! И он пошёл на поклон к Адме, не догадываясь, что поступает в строгом соответствии с её же сценарием. Адма всё рассчитала заранее и не ошиблась: Феликс обратился к ней за помощью, повинившись в своих греках. Без утайки рассказал ей о своих отношениях с Розой, которую теперь проклинал, и о видеокассете, способной стать грозным оружием в руках Викториу Виану. Он говорил Адме все те слова, которые ома мечтала услышать:

— Ты единственная женщина, которую я люблю и которой дорожу! Прости меня, я очень виноват перед тобой. Сам не знаю, как этой подлой шлюхе удалось меня опутать. Но я вышвырну её из города, как только одержу победу в схватке с Викториу Виану! Если ты согласна поддержать меня, то мы непременно победим!

Разумеется, Адма была согласна. Она ведь затем и загнала Феликса в ловушку, чтобы снова стать необходимой ему.

Заручившись её поддержкой, Феликс так же откровенно поговорил с Алешандре, и тот отнёсся к нему с пониманием. Таким образом, семья Геррейру сплотилась в единый кулак и средством защиты выбрала нападение. Феликс созвал журналистов для пресс-конференции, собираясь нанести мощный упреждающий удар по сенатору Виану и прочим своим врагам, затеявшим этот скандал с видеозаписью.

Пресс-конференцию он проводил прямо у себя в доме. Адма и Алешандре восседали рядом с ним, демонстрируя монолитность и несокрушимость их семьи.

Феликс сделал краткое заявление для прессы, в котором заклеймил позором оппозицию, не погнушавшуюся использовать против него запрещённый приём и бесцеремонно вторгнувшуюся в его частную жизнь.

Потом слово взяла Адма, и весь пафос её выступления свёлся к тому, что грязные происки оппозиции ие могут и не должны получить поддержку в цивилизованном обществе. Она великолепно исполнила роль мужественной любящей женщины, которая встала на защиту собственной семьи, отбросив ложный стыд и наплевав на предрассудки.

— Эти люди без совести и чести, — говорила она, — устроили грязную провокацию, чтобы скомпрометировать моего мужа – честного, порядочного человека. Для этой цели они наняли опытную шлюху, которой, к несчастью, удалось завлечь его в свои сети. Мой муж совершил ошибку. Поддался искушению, потому что он живой человек, он мужчина в расцвете лет! Подобные ошибки совершают многие, но далеко не каждый способен в этом честно признаться. А Феникс Геррейру нашёл в себе мужество открыто признать свою ошибку перед лицом жены и сына. Он собрал нас задолго до этого скандала с видеокассетой, который готов разразиться по воле оппозиции. Он всё сказал нам, и наша семья от этого стала только дружнее, сплочённее и счастливее. Сегодня вы можете воочию в этом убедиться. И когда в ваших руках окажется та гнусная кассета — знайте, что это всего лишь очередная попытка оппозиции оказать давление на Феликса Геррейру. Но он, честный, мужественный политик, умеет держать удар и не сойдёт с дистанции. Он продолжит свою избирательную кампанию! А всё остальное, господа, это наше семейное дело. Всем спасибо.

Журналисты стали расходиться. Злосчастной видеозаписи никто из них так и не получал, поскольку Викториу Виану не захотел быть причисленным к оппозиции, на которую свалили все грехи Феликс и Адма. Раздувать эту тему теперь было просто опасно для политической репутации сенатора, и он вынужден был признать своё поражение.

А Феликс вновь отправился к Розе и предъявил ей ультиматум:

— Полиция находится вокруг здания и будет выполнять все мои приказы. У тебя и у твоих шлюх есть сорок восемь часов, чтобы убраться из Порту-дус-Милагрес. Раз и навсегда!

Роза ответила, что у него нет такого права, что закрыть заведение и выселить её из города можно только по решению суда, а она не нарушала закона. Феликсу на это было наплевать, он сказал: «Закон – это я!» После этого между ними началась страшная перепалка, способная перерасти в драку. Феликс обвинил Розу в том, что она заманила его в ловушку, действуя по заданию Викториу Виану. Для свободолюбивой Розы этот упрёк был особенно нестерпим, и она выпалила:

— Я никогда не была марионеткой ни в чьих руках! И в Порту-дус-Милагрес меня привели исключительно личные мотивы: я ищу здесь племянника! Моего и твоего племянника! Он сын моей сестры Арлете и твоего брата Бартоломеу.

Феликс был потрясён услышаным, и потребовал дополнительных разъяснений. Роза ему всё рассказала.

Он ушёл от неё в сильном смятении, но снимать полицейское оцепление не стал. Он поспешил к Адме, которая теперь снова стала его единственной советчицей, и с ужасом сообщил ей, что сын Бартоломеу действительно существует. Адму его рассказ тоже сильно встревожил, но она, тем не менее, попыталась успокоить Феликса:

— Ты сам подумай, если этот наследник не объявился до сих пор, то он, либо умер, либо его вообще никогда не было. А Роза Палмейрау просто решила ещё раз одурачить тебя, чтобы ты не выгнал её из города.

— Но, откуда же, она могла узнать то, о чём слышали, только мы: о сыне Бартоломеу?! — продолжал сомневаться Феликс.

— От чёртовой старухи! — нашлась Адма. – У неё же язык что помело. Она постоянно твердит о мифическом сыне Бартоломеу, а Роза тоже не глухая — услышала и воспользовалась бреднями Ондины. Нам давно следовало укоротить язык этой мерзавке…

По странному стечению обстоятельств именно в это время и супруга Геррейру, и Ондина говорили об одном и том же человеке, сами того не подозревая. И в том и в другом случае речь шла о Гуме.

Давно не видившие друг друга Ондина и Рита, встретившись на рынке, разговорились, обменялись последними новостями. Рита с радостью сообщила о том, что Селминья теперь живёт у неё и пытается найти работу, достойную порядочной девушки. Затем она в порыве откровенности поведала Ондине и другую свою тайну, уже касающуюся не Селмы, а Гумы. Ей нужен был совет старой доброй женщины, повидавшей на своём веку многое и накопившей богатый житейский опыт.

— Гума всегда считал своими родителями Фредерику и Эвлалию, — говорила она, — и я не знаю, стоит ли открывать ему правду. Это, ведь очень горькая правда. Как он будет жить на свете, даже не представляя, кем были его настоящие родители?

— А вдруг они живы и всё это время ищут Гуму? – высказала предположение Ондина. — Ты об этом не подумала? Если Еманжа спасла ребёночка в корзинке, то она могла спасти и его родителей.

— Нет, Фредерику чётко сказал, что этот ребёнок был послан ему и Эвлалии в подарок, — возразила Рита. – Еманжа направила ту корзинку именно им. Значит, она хотела, чтобы Гума стал их сыном.

Ондина призадумалась. Что тут посоветуешь? Рита хочет освободиться от всех своих тайн, это понятно, только не навредить бы Гуме…

— Ты помолись Еманже, — только и смогла посоветовать Ондина. — Кем бы ни были родители Гумы, ясно одно: он сын моря, сын Еманжи. Вот пусть она и подскажет тебе верное решение.

Ондина никак не связала в своём сознании Гуму, приплывшего к берегу в корзинке, и племянника Розы. Но вернувшись домой, она увидела во дворе машину Эриберту и поспешила к комнате Адмы, чтобы послушать беседу этим злодеев.

И на сей раз Ондине повезло услышать очень важную информацию. Адма специально позвала к себе Эриберту, чтобы поговорить о сыне Бартоломеу и, как теперь выяснилось, племянника Розы.

— Постарайся вспомнить всё, до мельчайших подробностей, что произошло в тот день, — попросила она.

Эриберту скрупулезно припомнил давнюю историю от начала до конца, и таким образом, Ондина узнала всё: кто отдал приказ убить Арлете, как она погибла и как исчезла корзинка с младенцем.

— Господи! Это же Гума! – воскликнула Ондина, забыв о предосторожности. – Ну, конечно же, Гума! Вот, кто настоящий наследник сеньора Бартоломеу.

Ошеломлённая своим открытием, она даже не заметила, что произносит это вслух, и причём довольно громко. Настолько громко, что её услышали Адма и Эриберту. Выбежав из комнаты, они вдвоём вцепились ей в горло, гневно требуя объяснить, почему она назвала Гуму наследником Бартоломеу.

— Выкладывай всё, проклятая старуха! – шипела Адма. – Ну же, говори, причём тут Гума! Говори, или я тебя сейчас задушу!

— А мне теперь не страшно умереть, — ответила ей Ондина. – Я, наконец, поняла всё. Вы убили сестру Розы, но Еманжа не позволила вам убить её сына! Он спасся и скоро придёт сюда! Вы можете убить меня, но с ним вам не справиться, потому что его защищает могущественное Еманжа!

Адма и Эриберту не смогли добиться от неё большего, но им и этого было достаточно. Они поняли, что уцелевший сын Бартоломеу — это ни кто иной, как Гума.

— Ты ошибаешься, старая карга! – зловеще произнесла Адма. – Я запросто отправлю на тот свет сначала тебя, а потом и этого проклятого рыбака! Держи её, Эриберту, а я волью яд в её поганую глотку!

Ондина отчаянно сопротивлялась, мотая головой им ешая Адме влить в неё яд. Большая часть жидкости расплескалась, но и внутрь попало достаточно для того, чтобы Ондина лишилась признаков жизни.

Эриберту перенёс бездыханное тело старухи в её комнату, и Адма удовлетворённо отметила:

— Нам сопутствует удача! Эта старая ведьма догадалась, кем является Гума, только сейчас, подслушал наш разговор. И, к счастью для нас, не успела никому проболтаться. Завтра Франсинете придёт на работу, и найдёт старушку умершей. Мы позовём врача, он поставит диагноз: сердечная недостаточность, на вскрытии никто настаивать не будет, и наша скорбящая семья похоронит старую служанку со всеми причитающимися почестями.

После этого Адма и Эриберту снова поднялись на верхний, господский, этаж и стали обсуждать, каким способом им следует убить Гуму.

Об Ондине они даже и не вспоминали, что было неосмотрительно с их стороны, поскольку к отравленной, но ещё живой старухе уже спешили на помощь Роза и дядюшка Бабау.

Очевидно, не зря Ондина в течение всего дня поминала священное имя Еманжи — богиня моря услышала её взяла под свою защиту. А может, тут сработал совсем иной мотив: Еманжа просто не могла допустить, чтобы Ондина, единственная из всех, догадавшаяся, кем является Гума, унесла свою догадку в могилу. Да, это не столь важно, чем руководствовалась Еманжа. Куда важнее то, что она в тот вечер послала дядюшку Бабау к Розе, та перессказала ему свой последний разговор с Феликсом, и Бабау сильно встревожился.

— Феликс наверняка уже всё доложил Адме, и они, я уверен, замышляют против тебя какое-то преступление, — сказал он. — Они сделают всё, чтобы законный наследник никогда не появился в их доме. И мы не можем допустить, чтобы ты однажды исчезла так же, как твоя сестра и дона Коло. Пойдём к Ондине, возможно, она сумела что-нибудь там подслушать.

И они пошли к Ондине. Незаметно, под покровом вечерних сумерек, пробрались в её комнату и обнаружили старушку без сознания.

— Мы опоздали, — скорбно констатировал Бабау. – Эти убийцы уже сделали своё чёрное дело.

— Почему вы так думаете? Может это обычный сердечный приступ? — сказала Роза. – Дона Ондина ещё жива, у неё прощупывается слабый пульс.

— Тогда мы не должны медлить ни секунды. Тихо вынесем её отсюда и повезём сразу в Серру-Азул, в реанимацию! — принял решение Бабау. — Чутьё подсказывает мне, что это не обычный сердечный приступ. Тут замышлялось убийство!

Они отвезли Ондину в Серру-Азул, устроили её в реанимационное отделение и объяснили доктору, что тут вполне возможно отравление сильнодействующим ядом.

Доктор учёл их предостережение. Ондине промыли желудок, очистили кишечник, и после этого началась отчаянная борьба за её возвращение к жизни. Тем временем лабораторные анализы подтвердили наличие яда в организме Ондины, и доктор смог вовремя назначить ей нужное противоядие.

Дядюшка Бабау попросил доктора никому не рассказывать об отравлении, чтобы убийца не проник в палату и не смог довершить своё чёрное дело.

Оставив Ондину в реанимации, Роза и Бабау вернулись в Порту-дус-Милагрес, никому не сказав о том, где были этой ночью.

А в доме Геррейру наутро все сбились с ног, разыскивая Ондину. Эриберту обыскал всю округу и не нашёл старуху ни живой, ни мёртвой. Алешандре искренне беспокоился о судьбе Ондины, во многом заменившей ему мать, и настаивал, чтобы её поиском занялась полиция, но родители жёстко одёрнули его: им не нужен был очередной публичный скандал, тем более по такому ничтожному поводу, как исчезновение старой служанки.