Берег мечты

Глава 6

Освалду наслаждался наступившей в доме тишиной. Ливия работала наверху. Августа полетела на всех парах к Феликсу, который вдруг её к себе вызвал. В редкие минуты покоя, такие, как, например, эти, Освалду всегда вспоминал Леонтину. Думал, что с ней? Где она? У Леонтины было удивительно нежное сердце и деликатный характер. Когда они жили все вместе, Освалду и не замечал, сколько острых углов сглаживала свояченица. Он понял это потом, когда она уехала. И с удивлением открыл для себя, что скучает без неё. С тех пор он часто думал о ней с грустью и беспокойством. Она была не из тех женщин, которым легко жить в одиночестве. Если уж говорить честно, то Леонтина должна была бы жить в доме, а Августа — творить что ей вздумается где-нибудь на большой дороге жизни…

Думая о Леонтине, Освалду и не подозревал, что она находится совсем не так далеко, как ему кажется. Вот уже несколько дней Леонтина, вернувшаяся в Порту-дус-Милагрес, жила себе потихоньку в гостинице «Казино». Она приехала на попутном грузовике и, прежде чем вернуться к сестре, хотела привести себя в порядок, дождаться, пока пройдут синяки, которыми её наградил очередной спутник жизни. В гостинице ей было хорошо, она словно бы вернулась в своё детство. В саду по-прежнему росли фрукты, кокосы, ей их хватало и на обед, и на ужин. Она радовалась передышке и наслаждалась покоем. Здесь никто не мог её потревожить, спугнуть дорогие тени, приходившие к ней из прошлого, помешать её воспоминаниям. Когда Леонтина вдруг услышала шаги, она решила, что у неё начались слуховые галлюцинации. А когда увидела своего любимого племянника Родолфу, то убедилась, что галлюцинации у неё и зрительные. Но Родолфу заключил её в объятия, доказав, что он вполне реален.

— Что ты тут делаешь, тётушка? — весело осведомился он. — Я очень рад тебя видеть в добром здравии.

— Отдыхаю, дорогой, набираюсь сил перед встречей с твоей матушкой, — отвечала с улыбкой Леонтина. — А ты стал просто красавец.

Оба были искренне рады встрече.

— Не говори пока маме, что я здесь. Я непременно приеду к вам, но чуть попозже. Сохрани нашу встречу в тайне. Родолфу от души рассмеялся:

— Мамочка наводит трепет на всех. Меня она вызвал телеграммой, и ты видишь, я тут же примчался. Но сначала решил навестить родные места.

— И правильно сделал, — одобрила Леонтина. — Если ты тут задержишься, я буду тебя навещать, чтобы ты не умерла с голоду, — пообещал Родолфу.

— Очень тронута твоей заботой, мой дорогой, — отозвалась Леонтина.

Не прошло и часа с тех пор, как ушёл Родолфу, а Леонтина снова услышала голоса.

«Что за удивительный день, — подумала она. — Оказывается, заброшенная гостиница пользуется в городе популярностью!»

Если бы Леонтина была городской жительницей, она поняла бы, что видит в щелочку первую леди города дону Адму и сеньору Амаполу, большую любительницу всяких экстравагантностей. Но и в качестве городского старожила она не поняла бы, почему эти две женщины назначают друг другу свидание в заброшенной гостинице. Обменявшись несколькими фразами, обе сели на машины и уехали. Леонтина только покачала им вслед головой. Она не хотела знать никаких чужих тайн. Она знала, что чужие тайны очень опасны, и вовсе не стремилась стать их хранительницей.

Машины уехали в одном направлении — в верхний город.

За обедом Феликс не без гордости сообщил жене, что сумел привлечь на свою сторону Ливию и дал сеньоре Проэнса весьма солидную сумму на ремонт церкви.

— Благотворительность интересует и меня, — процедила Адма. — Я сама займусь этим вопросом, и ты останешься, мной доволен.

— Я всегда доволен тобой, моё сокровище! — глядя на жену с нежностью, сказал Феликс.

Они прожили вместе уже много лет, но любовь их была жива. Поддерживала огонь в семейном очаге Адма. Для неё существовал только Феликс, всюду и везде только Феликс. А для Феликса такой привязанностью был сын, повсюду и везде на первом месте был для него Алешандре. Адму сын раздражал, она относилась к нему иронически, не верила в его деловые качества. Привязанность Феликса к сыну была ей неприятна. Она ревновала мужа. Алешандре страшно обижался на мать, грубил ей, упрекал в нелюбви.

— Я вырос на руках Ондины, — повторял Алешандре, — она одна меня любила и любит.

Адма не обращала никакого внимания на его слова, ей было не до сына, она была занята совершенно другим.

После того как Феликс ушёл в префектуру, Адма отправилась на встречу с Амаполой. Никто в городе и не подозревал, что они родные сёстры, а они тщательно скрывали своё родство.

Адма вызвала сестру в Бразилию после того, как Феликс стал претендовать на наследство. Она пыталась обеспечить себе хоть какие-то тылы, не сомневаясь в преданности сестры. Чуть позже она сделала всё, чтобы адвокат Феликса сеньор Отасилиу познакомился с Амаполой и женился на ней. Амаполу вполне устраивал брак по расчёту, на большее она не претендовала. Но брак получился по любви, причём любви взаимной и страстной. Благодарная Амапола ещё больше привязалась к сестре, повиновалась ей беспрекословно и готова была ради неё на всё. Свою ревность и борьбу с Розой Палмейрау она скрывала от Адмы, боясь, что старшая сестра над ней только посмеётся. Сейчас Адма взяла её с собой, и они обе нежданно-негаданно нагрянули в церковь, где царила счастливая Августа Эвжения. Получив от Феликса крупную сумму денег, Августа почувствовала себя настоящей королевой. Деньги она немедленно положила на свой счёт и теперь вдохновляла своих помощниц на трудовые подвиги.

— Нам придётся работать не покладая рук, — вещала она.

В эту минуту на пороге появились Адма и Амапола. Августа сразу почувствовала недоброе. Адма не могла забыть ей служанки, которую чванливая сеньора де Проэнса когда-то прислала к ней на приём вместо себя. Теперь наступил час её торжества.

— Я не думаю, что такое важное дело, как приведение в порядок нашей церкви, может обойтись без авторитетной комиссии, которая решала бы все насущные вопросы, — заявила она.

— Конечно, не может обойтись, — подтвердила Августа. Она уже существует, эта комиссия.

— Я надеюсь, что никто не будет возражать, если её председателем буду я, — заявила Адма.

Попробовал бы кто-нибудь возразить! С инстинктом самосохранения у сеньоры Проэнса было всё в порядке.

— Также нам непременно понадобится казначей, — продолжала Адма.

— И этим казначеем буду я, — тут же подхватила Августа.

— Нет, — отрезала Адма, — казначеем будет дона Амапола. Мы будем считать каждое сентаво, чтобы не пустить на ветер общественные деньги. И отчитаемся потом в них перед префектом. Извольте передать всё до последнего сентаво нашему казначею, дона Августа!

Августа окончательно скисла. Дело, которое было таким привлекательным, пока она чувствовала себя главной, потеряло для неё всякий интерес.

— Конечно, — промямлила она, — я непременно передам деньги. Я положила их на счёт. Дона Амапола может получить их сегодня же.

Адма наслаждалась, глядя на недовольное лицо Августы. Она торжествовала победу. Глаза её ехидно поблёскивали. Если бы она только знала, какую ненависть пробудила к себе в сеньоре Проэнса!

Но эта сеньора мало интересовала первую леди Порту-дус-Милагрес. Задуманная операция прошла как нельзя лучше, бразды правления были в её руках, и Адма Геррейру покинула церковь, как победитель покидает поле боя.

Она собиралась вечером повеселить мужа рассказом, как менялась в лице спесивая гордячка Августа. Стоило ей представить эту дамочку, как невольная улыбка появлялась на её обычно строгом и холодном лице. Адма была в прекрасном настроении. Она даже напевала про себя, когда служанкам Франсинете заглянула в дверь и сообщила, что внизу её дожидается какая-то дама. Адма недоумённо пожала плечами и спустилась. Внизу её ждала немолодая женщина в тюрбане, когда-то она была, очевидно, красавицей. Брови Адмы взлетели вверх. Кто это? Откуда?

— Кого вам? — спросила она.

— Меня зовут Клотильда Маримбас, для знакомых и друзей — дона Коло, — представилась женщина. — Я хотела бы повидать Арлете и её сына.

Женщина обвела взглядом холл, словно ждала, что из какой-нибудь двери сейчас выскочит мальчуган с мячиком.

Перед глазами Адмы тут же возникла молодая женщина с ребёнком на руках. Но было это двадцать лет назад. Младенец уже был бы молодым человеком чуть старше Алешандре…

— Ваше имя ничего мне не говорит, — холодно заявила Адма, — точно так же, как имя Арлете. Полагаю, вы ошиблись адресом.

Она должна была спровадить этот призрак прошлого, как можно быстрее. Никакие призраки не должны были портить их с Феликсом праздник. Как всегда в решительные минуты, Адма стала необыкновенно внимательной и сосредоточенной. Ледяной взгляд и любезная улыбка.

— Я не могла ошибиться, сеньора Геррейру, — возразила Коло. — Я пришла к родственникам сеньора Бартоломеу, которые унаследовали всё его имущество. Именно к вам двадцать лет назад я проводила милую Арлете вместе с сыном. Я была Арлете вместо матери и знала историю её любви с сеньором Бартоломеу. Я и посоветовала ей отправиться к вам. Странно, что она ни разу не дала о себе знать. Уверяю вас, она будет очень рада повидаться со мной, тем более, что у меня есть для неё сюрприз.

Голова Адмы заработала с чёткостью машины. Эту гостью нельзя было отпускать. Она улыбнулась и пригласила дону Коло подняться в гостиную, усадила её и приказала подать кофе.

— Может быть, я встретила вас излишне резко, но поймите и меня. Совершенно незнакомый человек вторгается в наши самые интимные семейные проблемы, — начала Адма, сверля глазами гостью и напряжённо размышляя, какой ещё сюрприз приготовила ей эта дама.

— Простите, если я поступила необдуманно, — извинилась дона Коло, — но мне почему-то казалось, что меня встретит милая Арлете со своим мальчиком, что мы обнимемся, вспомним прошлое. Расскажите мне, как она? Где? Разве она не живёт с вами вместе?

Адма лихорадочно искала ответ и, наконец, нашла его.

— У каждой семьи есть свои несчастья, — начала она, значительно помолчав, делая вид, что ей очень трудно говорить. — Никто не рассказывает о них чужим людям. Но раз вы такой близкий Арлете человек, мне придётся посвятить вас в нашу общую беду. Думаю, что Арлете простит меня. Ребёнок родился неполноценным. Когда это выяснилось, Арлете повела себя необыкновенно мужественно. Она приняла решение посвятить свою жизнь сыну.

— Какое несчастье! И как это на неё похоже! Она всегда была и мужественной, и самоотверженной, — подхватила дона Коло. — Хорошо, что вы меня предупредили. Мне будет легче с ней разговаривать.

— Не думаю, что разговор состоится, — продолжала Адма, — она живёт очень уединённо, монашеской жизнью, и живёт не здесь. Она подписала бумагу, передала все права Феликсу и находится постоянно около сына, который не выдерживает ни малейших потрясений.

— Но мне она обрадуется, поверьте. Во всяком случае, дайте ей возможность решить самой. Скажите, что я привезу ей те самые письма, которые она писала сеньору Бартоломеу и при его жизни, и после его смерти. Письма наподобие дневника, свидетельство их любви. Она живёт воспоминаниями, ей будет отрадно перечитывать их.

— Письма меняют дело, вы меня убедили, — проговорила Адма. — Только я должна испросить у Арлете разрешения. Ответ я получу не раньше завтрашнего дня. У вас есть возможность задержаться?

— Конечно, — ответила дона Коло, — раз уж я тут, я не уеду, не повидавшись с Арлете.

Адма удовлетворённо кивнула.

— Мы встретимся завтра, — сказала она, — и я отвезу вас к Арлете. Письма у вас с собой?

— Да, я непременно возьму их.

Когда Адма проводила дону Коло, план действий в её голове уже созрел. Эту женщину никто не знал в городе, появилась, исчезла, кому какое дело?…

Остаток дня она потратила на подготовку того, что задумала. Правда, хорошее настроение развеялось как дым. Призраки прошлого догоняли Адму, в голове её пульсировало: «Письма! Письма!»

Она отправилась к себе в спальню, открыла шкатулку и достала из неё массивный перстень.

— Из всех моих драгоценностей ты — самое любимое, — сказала Адма, поглаживая кольцо. — Завтра мы поедем на встречу вместе.

За вторую половину дня она продумала все детали своих завтрашних действий. Присутствие духа и ледяное спокойствие отличали Адму в трудных ситуациях.

На следующий день они встретились с доной Коло, и Адма отвезла её в заброшенную гостиницу «Казино». Она специально долго кружила по улицам, чтобы сбить с толку и утомить свою спутницу. От этой поездки у доны Коло даже слегка закружилась голова, и, войдя в комнату, она с удовольствием опустилась на предложенный ей стул. Адма извинилась и покинула её.

Вернулась она с подносом, на котором стояли два стакана с прохладительным.

— Освежитесь, пока Арлете наводит порядок. Она хочет принять вас по высшему классу.

— Узнаю Арлете, — растроганно сказала дона Коло, — она так любила порядок и была всегда так аккуратна. Признаюсь вам, что я очень взволнована! Мы не виделись столько лет!

— Я вас понимаю, — произнесла Адма. — Я сама взволнована. Давайте выпьем сок, он нас успокоит.

Женщины взяли стаканы с соком.

— Сок несколько горьковат, — произнесла дона Коло, отпив большой глоток, — но мне нравится.

— Пейте, пейте. Вам от него станет лучше, — проговорила Адма, и сама отпила глоток сока, глядя, как её спутница допивает свой стакан до конца.

Не прошло и нескольких минут, как у доны Коло начались страшные боли.

— Что это? Что со мной? Позовите врача! Отвезите меня в больницу! — стала просить она слабым голосом. — Скажите Арлете…

Адма не торопилась отвечать, она стояла и смотрела, как корчится в муках несчастная женщина, которая уже сползла со стула и чуть ли не каталась по полу от боли.

— Ты сама этого захотела, — зловеще произнесла Адма, обращаясь к несчастной на ты, уже без всякого почтения. — Зачем ты вторглась в мою жизнь? Зачем вызвала из небытия тень Арлете? Никакой Арлете давным-давно нет! Нет и её ребёнка. Не будет и тебя. Никто не посмеет лишить меня счастья и благополучия. Лишить меня триумфа! Лишить праздника! Мёртвые уходят из жизни навсегда. Уходят и уносят свои тайны. Ты унесёшь свою. Я прослежу, чтобы ты ушла и захватила свою тайну с собой. Где письма? Отдай мне письма!

Несчастная дона Коло стонала, пыталась подползти к Адме, тянула к ней руки, умоляла её о помощи. Адма же судорожно искала сумку доны Коло и не находила её. Писем не было! Спокойствие оставило Адму, она была на грани истерики. Где их искать? А может, их и не было, может, это просто-напросто шантаж? Давно она не попадала в такое глупейшее положение! Но в любом случае знакомая Арлете, свидетельница её романа с Бартоломеу, должна была исчезнуть. Адме и до этого приходилось видеть, как умирают её жертвы. Зрелище было не из приятных, и она ограждала себя от него ненавистью. Сейчас ей было за что ненавидеть эту гадину, которая вползла в дом Адмы с намерением её уничтожить! Мало того, что она слишком много знала, так она ещё и скрыла, спрятала куда-то те опасные письма! Жертва хрипела, добиться от неё каких-то сведений уже не представлялось возможным! Но Адма должна была дождаться конца, должна была убедиться, что хотя бы опасной свидетельницы больше нет, а там…

Стемнело, Адма зажгла свечу.

Наконец, женщина в тюрбане перестала биться в конвульсиях и вытянулась на полу. Адма вздохнула с облегчением. Тронуть её она не решилась. Остальное было делом Эриберту. Он уезжал в Салвадор, но к этому времени должен был уже вернуться. Адма с трудом нашла его по мобильнику и договорилась, что выедет ему навстречу.

— Ты мне нужен, — сказала она, — у меня к тебе срочное дело.

— Всегда рад служить, — отозвался Эриберту.

Адма в последний раз взглянула на покойницу и вышла из комнаты. С каким облегчением она жила бы дальше, если бы не проклятые письма! Завтра утром она забыла бы весь этот кошмар. Но теперь ей предстоит череда бессонных ночей и поиски, поиски, поиски… Перед тем, как выйти, она задула свечу, и в комнате воцарился зловещий мрак.

Леонтина заглянула в комнату, когда Адмы в ней уже не было. Она зажгла свечу и, обнаружив спящую на полу женщину, забеспокоилась. Сначала она стала разговаривать с ней, убеждая лечь на диван.

— Пол холодный, спать на нём опасно, — говорила она.

Но женщина не просыпалась, тогда Леонтина перешла к более решительным действиям, она подошла к женщине в тюрбане и стала её теребить. Женщина приоткрыла мутные глаза и судорожно вцепилась в Леонтину. А та, не сомневаясь, что имеет дело, с пьяной, дала ей лёгкую пощёчину, чтобы разом и избавиться от неё, и привести её в чувство. Руки доны Коло разжались, голова откинулась, и Леонтина поняла, что эта женщина мертва.

— Господи! Иисусе! — возопила она. — Неужели я её убила?

Она поспешно выбежала из комнаты и побежала к себе. От ужаса её колотила дрожь. Сколько она просидела в таком состоянии, Леонтина не знала. Уже был поздний вечер, когда её нашёл Родолфу, забежавший в «Казино», чтобы навестить тётушку.

— Я убила женщину в тюрбане, — сказала ему Леонтина, я дала ей пощёчину, и она умерла. Я боюсь жить рядом с покойницей, она лежит в одной из комнат, здесь, неподалёку.

Родолфу решил, что у тётушки началась белая горячка. Он прекрасно знал, что она позволяла себе время от времени выпивать больше нормы, и тогда попадала в самые неожиданные истории. Леонтина была не слишком разборчива в своих знакомствах и в своих любовных историях следовала только зову сердца. У неё была связь с циркачом, бродячим музыкантом, миллионером. Она была очень обаятельной, милой и деликатной женщиной, но и у неё были свои слабости и недостатки.

— Сейчас мы разберёмся с этим трупом, — пообещал Родолфу. — Пойдём и посмотрим на него. Но для начала я тебе скажу, что пощёчиной убить никого не возможно. Для этого у тебя слишком мягкая и слабая ручка.

— Но, тем не менее, всё случилось именно так, — сказала Леонтина и заплакала. — Поверь, я не хотела её убивать. Я хотела, чтобы она спала не на полу, а на диване. Я была бы рада подружиться с ней. А теперь она будет навещать меня ночами, потому что станет призраком, если мы её не похороним.

Родолфу тяжело вздохнул. Он на секунду представил себе, что Леонтина не бредит и ему, в самом деле, придётся иметь дело с трупом. Брр! Он помотал головой, отгоняя дурацкие мысли. И принялся втолковывать тётушке, что всё ей привиделось, что они сейчас обойдут все комнаты и никого там не увидят.

— Пойдём, но в комнату я не войду. Мне ещё мама говорила, что есть вещи, которые лучше не видеть, иначе они останутся в памяти и будут приходить во сне…

— Пойдём со мной и покончим с этим разом, — позвал тётушку Родолфу.

Они вышли, дошли до комнаты, где Леонтина видела женщину и тюрбане. Леонтина отказалась войти в комнату наотрез.

Родолфу вошёл в неё сам и с большим облегчением увидел, что был совершенно прав: в комнате никого нет. Однако Леонтина стояла на пороге, зажмурившись, и ни за что не желала открывать глаз.

— Да не бойся же ты! Тут никого нет, — уговаривал её племенник.

— На полу лежала женщина в тюрбане, посмотри, повнимательнее. В комнате, наверное, темно.

— Я зажёг свечу. Я всё осмотрел. В комнате пусто. Убедись сама.

Леонтина приоткрыла глаза. Да, в комнате действительно никого не было. Она открыла их широко-широко. Нет, никого нет.

— У меня, наверное, галлюцинации, мой дорогой, — с неимоверным облегчением переводя дух, сказала Леонтина. — Ты не поверишь, как мне было страшно,

— Тётя, я не советовал бы тебе злоупотреблять крепкими напитками, — ласково сказал Родолфу и похлопал её по плечу.

— Уверяю, если это была галлюцинация, то от голода. Я питаюсь одними кокосами, — призналась Леонтина.

— Бедняжка! Поедем к нам! У нас, по крайней мере, бывает на обед суп, мы что-то едим и на завтрак, и на ужин, — сочувственно предложил Родолфу.

— Спасибо, мой дорогой, я подумаю над твоим приглашением. Но после того, что я пережила, ночевать здесь одной мне будет очень неуютно.

У Леонтины не укладывалось в голове, что пережитое было галлюцинацией, она прикасалась к этой женщине, она дала ей пощёчину, она помнила, как крепко та вцепилась в неё… Но женщины не было, она исчезла, и это было к лучшему. Леонтина ещё раз повторила про себя своё правило: она не нуждается в чужих тайнах, она не хочет их знать.

Эриберту, спрятав труп в багажник, спросил Адму:

— Ты убила её?

— Ты здесь не для того, чтобы вести расследование, — ответила Адма.

— А для того, чтобы избавить тебя от покойницы, так? – усмехнулся Эриберту. — Я помогаю тебе не в первый раз.

— И хорошо за это получаешь, — холодно отозвалась Адма.

— Получаю, но делаю это ради тебя, а не из корысти. Ты знаешь, что я предан тебе, как пёс, как раб. Я готов ради тебя на всё. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо. — Взгляд Адмы потеплел. — Поверь, я делаю это для того, чтобы у нас всё было хорошо, и мы были счастливы.

— Я не сомневаюсь, моя госпожа. Глядя на вас, я всегда счастлив.

Адма мало спала в эту ночь. Наутро, когда совершенно неожиданно её пожелал видеть дядюшка Бабау, она вышла к нему с пожелтевшим лицом и набухшими от бессонницы веками.

— Где тут у вас дона Коло? — весело спросил он. — Я пришёл её навестить! Уверен, что она рада будет меня видеть.

— Понятия не имею, о ком вы говорите, — сухо заявила Адма. – Таких в моём доме нет и не было.

— Как это? — удивился Бабау. — Она позавчера была у меня в баре и спрашивала, как пройти к дом у Бартоломеу Геррейру, её давнего знакомого. Дона Коло знала, что сеньора Бартоломеу нет в живых, но у неё было какое-то важное дело к его родственникам. Так она мне сказала, и я направил её к вам, дона Адма.

— Чушь какая-то! Я не видела этой дамы! — повторила, Адма, но Бабау не унимался.

— Странно, — сказал он, недоверчиво глядя на Адму. – Вчера дона Коло опять ко мне заходила. Позавтракала и сказала, что обо всём с вами договорилась, и вы вдвоём куда-то поедете. Не могу понять, почему вы это скрываете.

— Я ничего не скрываю, эта дама всё выдумала! — стояла на своём Адма. — Она, вероятно, сумасшедшая.

— Нет, она вполне здравая и очень приятная женщина, — возразил Бабау. — Не знаю, где же мне теперь её искать… Дона Коло забыла у меня в баре свою сумочку. Вот она. Я её принёс.

Едва увидев сумочку, Адма улыбнулась. Краски вернулись на её лицо. Глаза блеснули.

— Так вы имели в виду сеньору Клотильду Маримбас? — переспросила она. — Я просто не слышала, чтобы её кто-нибудь называл доной Коло. Конечно, конечно, мы с ней встречались. Давайте мне сумочку, я передам её доне Клотильде.

— Нет, я хотел бы отдать ей лично в руки, — сказал Бабау. — Признаюсь честно, меня смущает то, что вы нелицеприятно отзывались об этой женщине в начале нашего разговора.

Адме нужно было любой ценой забрать у него сумочку с письмами, и она тут же придумала весьма правдоподобную историю.

— Понимаете, — обратилась она к Бабау доверительным тоном, — я действительно хотела скрыть от вас правду, потому что дона Коло приходила ко мне по весьма деликатному поводу. Это бывшая любовница сеньора Бартоломеу. Сейчас у неё финансовые затруднения, и она обратилась к нам за помощью. Я дала ей много денег и попросила её, не распространяться о той давней истории. Знаете, как газетчики ловят всё, что связано с фамилией Геррейру? Они обязательно раздуют из мухи слона, будут всуе трепать имя покойного Бартоломеу, и Феликсу потом придётся отвечать на каверзные вопросы не только газетчиков, но и избирателей… Я хочу и вас попросить: не рассказывайте никому о нашем разговоре. Дона Коло уже уехала в Салвадор, но я перешлю ей туда сумочку, она так о ней горевала!

— Пусть больше не горюет! — улыбнулся Бабау и протянул Адме сумочку. — А наш разговор я сохраню в тайне, вы не беспокойтесь.

Закрыв дверь спальни, Адма дрожащими руками раскрыла сумочку. Пожелтевшие исписанные листки сразу бросились в глаза. Ей хватило нескольких фраз, чтобы понять: это те самые письма! Дальше читать она не стала. С каким облегчением, с каким наслаждением она сожгла всё! Провидение было на её стороне! Оно заботилось о благополучии её и Феликса!