Беседы о борьбе со страстями

Молитвенные меры

Долгим трудом или Божиим сверлом

Молитва по существу — богообщение. В совершенных мерах молитва — совершенное богообщение, это всецело дар благодати Божией, нам до этого настолько далеко, что и обсуждать нечего. Но важно знать, что есть такие запредельно высокие меры и есть люди, которые пребывают в совершенном богообщении.

Ближе к нам, хотя тоже, конечно, дар благодати, умно-сердечная молитва, когда ум в сердце молится Богу. К такой молитве можно и даже нужно стремиться. О ней замечательно сказал прп. Лев Оптинский: «Кого посетит Господь тяжким испытанием, скорбью, лишением возлюбленного из ближних, тот и невольно помолится всем сердцем и всем помышлением своим, всем умом своим. Следственно, источник молитвы у всякого есть, но отверзается он или постепенным углублением в себя, по учению отцов, или мгновенно Божиим сверлом».

«Мгновенно Божиим сверлом» от нас никак не зависит, это уж кого Бог Сам изберёт, и только Сам Бог знает, кому посильно выдержать удар сверлом в сердце.

Сердечная молитва в острых обстоятельствах как возникает, так потом и исчезает вместе с обстоятельствами. А если острые обстоятельства повторяются, то или сердце все же откроется для молитвы, так что ум всегда, когда молится, будет молиться в сердце, или душа потеряет чувствительность к обстоятельствам. Поэтому не нужно бежать от скорбей и роптать на скорби, но и рассчитывать на них не следует. Вообще, в духовной области рассчитывать ни на что нельзя, это область свободы, а не расчёта.

Однако рассчитывать не нужно, а «постепенно углубляться в себя», по словам прп. Льва Оптинского, необходимо. Бог дает молитву молящемуся (см. 1 Цар. 2, 9, в церковнославянском переводе), то есть благодать — от Бога, но от нас нужен труд над своей душой.

Сердце — это где?

«Постепенно углубляться в себя», — по словам прп. Льва Оптинского, значит углубляться умом в сердце. Слово «сердце» родственно словам сердцевина, середина, центр. Сердце — это центр всего человеческого существа. А орган нашего тела, называемый «сердце», который перекачивает кровь по организму, — символ того душевного места, о котором мы, бывает, говорим: «Помолился от всего сердца». Но и это душевное место, образно говоря, лишь поверхность того духовного сердца, о котором пишут святые отцы. Сказано в Священном Писании: Приступит человек - и сердце глубоко (Пс. 63, 7, в церковнославянском переводе). Как море. Море имеет не только поверхность, но и глубину, так и духовое сердце.

В Евангелии сказано: Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6, 6). Здесь Господь поучает нас сердечной молитве; именно сердце — та комната, затворившись в которой, нам нужно молиться Богу. И если у нас нет такого опыта, то нужно не пренебрегать им, а постараться его обрести.

Как искать сердечную дверь?

На этот счёт у святых отцов даются разные советы (разным людям и в разных обстоятельствах). Но для всех вполне надёжно, безопасно и успешно — следовать совету преподобного Иоанна Лествичника, подтверждённому святителем Игнатием (Брянчаниновым), — заключать ум в слова молитвы. Заключение ума в произносимые слова требуется и при молении именем Иисусовым, и при чтении канонов и псалмов, и при чтении молитв по служебнику.

Под заключением ума в слова молитвы некоторые христиане ошибочно понимают мысленное представление написания слов или мысленное озвучение слов молитвы. Это неправильно. Заключать ум в слова молитвы — значит понимать смысл произносимых или читаемых слов. Не вообще понимать, а в сам момент произнесения или чтения.

Где я?

Очевидно, что обретение молитвенного опыта — дело всей жизни каждого христианина, в том числе священника, но важно знать, в какой точке этого пути мы находимся. Речь идёт не о гордом величании своими духовными успехами — принятие помыслов такого рода побуждает благодать отвращаться от нас. Господь кроток, а наше мечтание о своих молитвенных подвигах похоже на то, как девица громко хвастает перед подругами своей любовью к жениху. Кроткий жених, пожалуй, станет сторониться такой невесты.

Величаться не надо, в самохвальных помыслах надо каяться, а трезво оценивать своё состояние очень важно. Лучше всего, едва ли не необходимо, иметь опытного руководителя в молитвенном делании и его обо всём спрашивать и слушаться. Это, кстати, относится далеко не только к церковным неофитам, а и к людям, давно воцерковленным, и сколь угодно высокого положения в Церкви. Широко известны воспоминания протоиерея Василия Серебренникова, из которых видно, что правильные понятия о молитве сообщил ему старец Глинской пустыни иеродиакон Ефрем, когда отец Василий уже был известным московским настоятелем и почитаемым в народе духовником.

Но если Бог не послал или пока не послал наставника, то кое-что можно понять и самому. Скажем, если мой ум увлекается помыслами, то у меня нет непрестанной молитвы. Если я не слышу молитву в своём сердце, то, даже если я мысленно постоянно произношу слова молитвы, моя молитва не самодвижная. Непрестанная самодвижная молитва в сердце это очень велико, но самодвижная молитва в сердце может не быть непрестанной, а бывать по временам. И это тоже велико, мечтать об этом не следует, но знать следует.

Умная молитва в сердце — это дар благодати, но к этому нужно стремиться. Есть искусственные (художественные, как их называют) приёмы введения молитвы в сердце. Без опытного руководителя прибегать к этим приёмам опасно, но некоторые святые отцы не запрещают этого и дают указания, как заниматься таким деланием.

При этом важно понимать, что, если речь идёт о старании ввести ум в сердце, значит наша молитва пока не умно-сердечная, а словесная. Словесная молитва, даже если произносится молча, всё-таки является произнесением слов в голове. Это самая малая мера молитвы, но это молитва. Если нет и этой меры, то нет никакой молитвы.

Ничего нет, нечего мерять

Тем, кто подвизается в молитве, могут приходить (бывает, навязчиво) помыслы о том, в какой молитвенной мере они находятся. Святитель Феофан Затворник на эту тему советовал всегда говорить себе: «Ничего нет, нечего мерять».

Казалось бы, как же так? Один молится только устно без всякого внимания, другой словесно, третий умно, четвёртый умно-сердечно; бывают и более высокие меры молитвы. Даже и неплохо знать, как ты молишься, чтобы действовать в соответствии со своей мерой и чтобы знать, к чему стремиться.

Знать и учитывать эти вещи можно. Но при этом нужно помнить, что измерению поддаётся только земное. Наше молитвенное усилие, число прочитанных с этим усилием страниц Молитвослова (даже внимательно прочитанных), число молитв по чёткам (даже внимательных молитв), время стояния на молитве можно измерить. Можно определить локализацию ума во время молитвы. Всё это бывает можно определить, измерить и осмыслить. А возможно это именно потому, что перечисленное — ещё не в полном смысле слова молитва, а наши упражнения в молитве, подступы к молитве. Полезные, ведущие к молитве — пока мы их считаем всего лишь упражнениями и подступами; если же признаём их за истинную молитву, то опасные и едва ли не вредные.

А реальная молитва, которая в сердце и из сердца обращается к Богу, — действие благодати — не может быть измерена. Иногда она бывает скрыта от человека, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим. 8, 26). А бывает, человек слышит молитву в своём сердце и внемлет ей (сердечное внимание). Внемлет, а не сам совершает. Тут действие благодати Божией, а нашего ничего нет, и нечего мерять. Если всё же по дерзости или неразумию прикладываем свои мерки к благодати, она по своей кротости оставляет нас.

А кто исполнит заповедь Божию возлюби Господа Бога твоего ВСЕМ сердцем твоим и ВСЕЮ душою твоею и ВСЕМ разумением твоим (Мф. 22, 37), тот о мерах и не вспомнит.

Устная молитва

Соединение внутренней молитвы с устной не обязательно, но это бывает полезно. Если есть опытный наставник, то нужно просто слушаться его. Если нет, то ум нужно собирать так, как удобнее. Если ум лучше собирается в молчании, значит, молча молиться. Если устная молитва помогает, то соединять внутреннюю с устной.

Устная молитва, то есть произнесение молитвенных слов голосом или мысленное чтение молитвенного текста, может сочетаться с любой мерой молитвы: от нуля до бесконечности. Ноль — если мы только произносим слова вслух или пробегаем их глазами, а ум наш блуждает абы где. Это совсем не молитва, а в лучшем случае, лишь упражнение для оживления нашей омертвевшей души. Но устная же молитва может сочетаться и с высшими мерами благодатной молитвы. Ясно, что святитель Василий Великий, произнося свои молитвы за Божественной литургией, молился не одними устами!

Молитва без внимания — не совсем без плода

«Что душа для тела, то внимание для молитвы», «без внимания молитва мертва» — так высказывались о молитве многие святые отцы. Но, всё-таки, даже самая поверхностная молитва, даже только устная при рассеянном уме, если человек ею не гордится, а искренне укоряет себя за рассеяние, может быть полезной. Такая молитва есть плод сердечного расположения к Богу, и Бог принимает её. Даже само намерение уже имеет значение.

Вообще, надо всегда помнить, что Дух дышит, где хочет (Ин. 3, 8) и нередко бывает, что внешне человек молится нелепо, а внутри Господь неведомо для самого человека проводит важную духовную работу. Поэтому не будем никого осуждать за их невольные ошибки в молитвенном делании. Но самим, конечно, нужно стараться молиться со вниманием, с пониманием, о чём просим.

Если я говорю: «Господи, помилуй!» — значит, я прошу у Него помилования. При этом я могу ничего не чувствовать, сердце молчит. Но если бы совсем молчало, я бы даже не стоял перед иконой. Всё-таки Бог такую молитву слышит, и со временем молитва будет углубляться.

Многие христиане жалуются, что очень рассеиваются во время богослужения. Уклонение ума от молитвы — это, конечно, зло. Но не нужно думать, что отстоял в рассеянии службу — зря в церковь ходил. Если бы в церковь не пошёл, то рассеялся бы ещё больше. Плохо, когда человек пришёл в храм, простоял три часа в рассеянности и думает, что он этим исполнил свой долг и Богу угодил. Это фарисейство, это гордость. А если мы каемся в своей рассеянной и холодной молитве, то уже в этом есть немалая польза. По учению святых отцов, устное моление постепенно привлечёт к себе внимание ума.

А вот если человек даже имеет в молитве некую меру преуспеяния, но предаётся гордым помыслам об этом, не кается в них, не борется с ними, он этим согрешает и скоро лишится своего сокровища, отданного им на расхищение помыслам.

Фантазии и эмоции

Относительно связи молитвы и фантазии нужно помнить, что в той мере, в какой молитва обусловлена или поддерживается фантазиями, она даже и не молитва вовсе. Прп. Иоанн Лествичник пишет: «Во время молитвы не принимай никакого чувственного мечтания, чтобы не впасть в исступление ума» (Слово 28, 42).

Нужно стараться ничего не представлять себе во время молитвы, никаких образов: ни зрительных, ни звуковых, ни словесных, ни знаковых. Потому что любой представляемый образ — это как рисунок, наносимый на оконное стекло: может быть, красиво, но мешает видеть реальность и заслоняет от нас солнечный свет.

Искренность требует устранения из молитвы любых эмоций. Эмоции могут делать молитву очень приятной и лёгкой, но они в деле молитвы — ложь. Эмоции уместны в душевном общении с женой, детьми, родителями. А эмоциональное общение с Богом не только неуместно, но даже невозможно. Точнее, Господь, по любви Своей к немощному человеку, долго терпит возносимые им нечистые (эмоционально-рассудочные) молитвы. Но, если человек утверждается в своём заблуждении и не отстаёт от эмоциональности и рассудочности при молитве, то благодать может совсем оставить его.

Занятие молитвой

Молитва и занятие молитвой

Одно дело — просить у Бога прощения и милости: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного», и другое — заниматься упражнением в таком прошении. Эти вещи глубоко переплетаются друг с другом: молясь, мы учимся молитве, а учась, в то же время молимся. Но всё же, кто действительно любит, не скажет, что он занимается любовью. И кто истинно молится, тот уже не занимается молитвой. Поэтому говорить или думать: «Я занимаюсь Иисусовой молитвой» — нужно укоряя себя за холодность к Иисусу. Гордясь же молитвенным деланием, мы, как это ни парадоксально, гордимся своей нелюбовью, а не любовью к Богу.

Превозношение занятием молитвой похоже на то, как человек, сломавший ноги, еле ходит на костылях и гордится своей походкой. Наши занятия молитвой — это лечение больной души, оно необходимо, но цель — стать здоровыми и обходиться без лечения (исполнить заповедь Божию о любви).

Конечно, хочется выздороветь поскорее... и рассказать об этом всем своим знакомым, чтобы они похвалили. Напился больной, забыл о костылях, забыл о больнице, видит себя на светлой поляне и быстро побежал. в окно. Но чем быстрее побежал, тем хуже! Уж лучше было бы ему всегда лежать. Иному лучше было бы и вовсе не подвизаться, потому что, взявшись за духовное делание, он пришёл в крайнюю гордость и, в мечтах устремившись к вершине, сорвался в пропасть.

В Царство Небесное ведёт путь молитвенного подвига, растворённого смирением. Преподобный Макарий Оптинский в одном из писем говорит о себе: «Не смею и подумать, чтобы я был художник умного делания, тем более не могу быть наставником его. Но, читая, верую, что были и есть таковые делатели, и в них главное было — смирение». Смирение обретается в делании заповедей Божиих. Тот же, кто в брачный чертог Христов пытается проникнуть хитростью или вломиться силой, не будучи званным, не будучи готовым и достойным, бывает извергнут вон и тяжко наказан.

«Непрестанно молитесь», а зачем тогда правила?

Если Церковь нас поучает непрестанно молиться, зачем нужны все эти молитвенные правила: утренние, вечерние, перед и после еды и прочие?

Те, кто по благодати Божией обрели непрестанную самодвижную молитву, уже не нуждаются в молитвенных правилах. Хотя некоторые великие святые, как, например, Амвросий Оптинский, совсем от них не отказывались. И те, кто преуспел в деятельной умно-сердечной молитве, бывает, оставляют чтение обычных молитвенных правил, заботясь только о том, чтобы возвращать ум на его место, когда он по немощи невольно рассеивается.

Но ведь большинство из нас не имеют ни того, ни другого. Бывает, человек так увлечётся житейскими делами, что за целый день о Боге ни разу не вспомнит. Многие христиане часами развлекаются у компьютера или телевизора или много времени проводят, посещая или принимая светских знакомых, и так далее, и так далее. Причём речь идёт не только о тех, кто лишь именуются христианами, на деле же равнодушны (пока равнодушны?) к Богу, а о людях, которые хотели бы начать жить духовно и порой делают такие попытки, однако, связанные привычкой, не могут вырваться из круговорота суетных зрелищ и времяпровождения.

При таком устройстве (точнее, расстройстве) нашей жизни не великое ли благо молитвенные правила? Всё- таки утром помолился (пусть даже борясь с рассеянием) пятнадцать минут, вечером — пятнадцать, да хоть не по пятнадцать, а по пять минут помолился — всё-таки вспомнил о Боге. Перед едой и после еды помолился — ещё шесть раз по минуте. Такой подсчёт выглядит комично, но в эти несколько минут в сутки мы, хоть и ненадолго, можем вырваться, хотя бы в намерении, из постоянной суеты, хотя бы пару раз вздохнуть о своей духовной опустошённости.

Описанное молитвенное делание — как ничто, по сравнению с непрестанной сердечной молитвой, это можно сравнить с жидкой кашицей, которой кормят тяжелобольного на госпитальной койке. («Кашица» — не сами молитвы из Молитвослова, переданные нам великими святыми отцами, а то, как мы рассеянно и холодно «вычитываем» молитвенные правила.) Но, если пока этот тяжелобольной не способен питаться нормально, ему обязательно нужно есть жидкую кашицу. Если он самочинно попытается вести себя, как здоровый, то у него не получится, но если больной и от кашицы откажется, то может умереть. Нельзя христианину отвергать молитвенные правила, пока они по благодати Божией не уступят место более высокому деланию.

Более высокому? В какой бы молитвенной мере ни пребывал человек, он должен смиряться. Однако в зависимости от этой меры смирение будет проявляться по-разному. Смиренный подвижник, преуспевший в сердечной молитве, доподлинно знает, что без действия благодати не может вознести Богу ни единого молитвенного вздоха. Поэтому он и не пытается молиться «сам», а с благодарностью каждый раз принимает действие молитвы как дар. Если же молитва отходит от него, то такой человек кается в том, что оскорбил благодать Божию своей гордостью и нерадением, и надеется, что благодать не оставит его до конца.

Тот же, кто никогда или очень редко ощущает при молитве действие благодати, тот не может ждать так, как ждёт преуспевший. Это с его стороны будет не смирением, а нерадением. Не имеющему сердечной молитвы христианину необходимо смиренно установить себе молитвенные правила и всеми силами держаться их.

В конце концов, наша вечная участь определяется не молитвенными дарованиями, а как раз смирением. Так что ни тем, кто имеет утешение от благодатной молитвы, не стоит обманываться (Бог утешает, а мы-то что?), ни тем, кто годами, по-видимому, бесплодно трудится над своей иссохшей в грехе душой, не нужно отчаиваться. Бог может в одно мгновение превратить нашу пустыню в цветущий райский сад. А тем, кто ничего духовного не имеет и не старается приобрести, можно сказать словами из Откровения Иоанна Богослова: Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть (Откр. 3, 18).

Непрестанно молитесь — это для всех

Заповедь «Непрестанно молитесь» дана всем людям. Речь идёт не о внешних формах молитвы, а о непрестанной памяти Божией.

Сердечное взывание к Богу должно, по возможности, не прерываться в течение дня и сопровождать любое наше занятие. Это относится ко всем: к монахам и мирянам, к преуспевшим в духовной жизни и только начинающим её. Мы должны стараться всё время помнить о Боге. Как невеста, любящая своего жениха, чем бы ни была занята, всегда сердцем помнит его, так и любящий Бога человек всегда с Ним, чем бы ни были заняты его руки и даже мысли. Этого у большинства из нас нет, но именно это — норма. И к этой норме все мы, христиане, должны стремиться.

Наше отношение к молитве иногда бывает формальным. Утром прочитал утреннее правило, вечером — вечернее, перед причастием — последование из Молитвослова, и всё — долг отдан. Да ещё вменяем это себе в заслугу. На самом деле Богу нужно наше сердце, а не какие-то долги.

Другое заблуждение — человек считает, что раз он уверовал во Христа, то можно сразу браться за великие молитвенные подвиги. Часто это бывает лишь по неопытности. Тогда Бог вразумляет человека, через людей или каким-то мягким наказанием. А бывает это и по гордости, когда человек считает, что он лучше и выше всех, и он бросается на подвиги, которые совершенно не соответствуют его духовному устроению. Для великих же дел нужно, прежде всего, великое смирение. Если оно есть, то Господь найдёт, как такого человека наставить и какие ему указать делания: великие, средние или малые.

Гордый же человек не годен ни к какому подвигу, ему сначала нужно научиться смирению. Не то чтобы он должен ждать: сначала смирюсь, потом начну молиться. Молиться мы должны в любом состоянии, но в первую очередь нам нужно просить: «Господи, смири мою душу» — и внутренне готовиться к искушениям и скорбям, которые нас действительно смирят.

Молитвенные планы

Бывает, человек, начиная духовную жизнь, устанавливает сам себе как бы молитвенный план: сегодня я прочёл пятьсот Иисусовых молитв, завтра буду читать шестьсот, а через неделю — две тысячи. А получается так, что через неделю он уже ни одной молитвы не читает, а то и вернулся к прежним грехам, которые, казалось бы, навсегда оставил. Вот чем плоха ревность не по разуму. Но благодаря таким падениям, человек может познать свою немощь и смириться. Главное — не впасть в отчаяние, не отступить от Бога.

Если мы будем стараться сохранять мысленное пред- стояние перед Богом, Он Сам начнёт учить нас молиться, покажет, что мы делаем неправильно. Чтобы помочь нам, Господь проведёт нас через различные искушения. Так, постепенно смиряя, Господь нас всему обучит, лишь бы мы сохраняли ревность и сердечную устремлённость к Нему.

Молитва по гаджету?

Современная техника предоставляет нам новые возможности, в связи с которыми возникают вопросы, которых раньше не было. Можно ли, например, при чтении молитв использовать электронный носитель информации, скажем, читать акафист не по книге, а по карманному компьютеру?

Если речь идёт о личной молитве, то это вопрос удобства или обстоятельств. Богу совершенно безразлично, что мы держим перед глазами. Молится ли человек вслух или молча, глядя или не глядя в текст, стоя перед домашним аналоем или сидя в автобусе — главное, чтобы была молитва. Если кому-то трудно сосредоточиться, читая правило по карманному компьютеру, то и не нужно им пользоваться. А если кто-то приспособился и привык вместо перелистывания страниц нажимать кнопочки, греха тут никакого нет.

Иное дело — соборное богослужение: в храме или когда дома собирается вся семья для чтения молитв. Тут уже внешние моменты имеют большее значение, потому что не только чтец видит перед собой текст, но и другие молящиеся видят самого чтеца. Мне бы не хотелось видеть, как диакон на Литургии раскрывает для чтения Евангелия не традиционно переплетённую книгу, а ноутбук. Но если другого выхода нет, то, конечно, лучше пользоваться электронными книгами, чем вообще не читать книг и не молиться.

Аудио-молитва

Близкий по теме и часто задаваемый вопрос: можно ли читать правило не глядя в Молитвослов, а слушая аудиозапись? Ответить должен каждый сам для себя. Если у человека возник навык умной молитвы и ему при этом помогает слушание молитвословий в аудиозаписи, то пусть делает так, как ему удобнее. Если же у нас такого навыка нет, то аудио-молитва может оказаться просто фоном для наших помыслов. Тогда уж лучше пять слов сказать неспешно перед иконами, чем целый час слушать молитвы в записи, занимаясь на самом деле своими мечтами.

О путях и методах

Рассуждая о молитве, казалось бы, уместно высказаться о том, как христианину действовать, чтобы соединить ум с сердцем. Об этом много написано святыми отцами и другими духовно опытными людьми, описан и так называемый художественный метод, сказано и в защиту этого метода, и об осторожности с ним, и о возможности обойтись без него.

Чтобы руководить человеком на его пути в сердце, нужно иметь особый дар и опыт, соответствующие задаче. Если кто-то неложно возжелает устремиться по этому пути и Бог пошлёт ему благодатного руководителя, то благо этим сыну и отцу! Самому же, руководствуясь лишь святоотеческими книгами и советами единомысленной братии, опасно усиливаться искать сердечное место.

Впрочем, расскажу один случай. Столичный богемный художник и журналист либерального направления крестился в молодости в ходе оккультных поисков. Позже уверовал во Христа, оставил престижную работу, сделался учеником иконописца и пономарём в храме, поначалу окормлялся у приходского батюшки. Стал много читать святых отцов о молитве, начал самостоятельно и, советуясь со знакомыми монахами, осваивать художественный метод Иисусовой молитвы и, по-видимому, значительно преуспел в молитвенном делании.

Но думаю, что случай этот для мирян совсем не характерен, и у нас, мирян, успешное обретение сердечного места с помощью искусственных приёмов бывает совсем редко.

Сколько мог заметить из общения с прихожанами, если кто-то из них стремится к преуспеянию в молитве, Бог ведёт его Сам, каждого уникальным путём. Приведу в качестве иллюстрации уникальности только несколько примеров из приходской практики, без указания, конечно, имён.

Благочестивая домохозяйка, многодетная мать. Регулярно ходила в храм, исповедовалась и причащалась, читала положенные молитвенные правила. Вырастив детей, всё своё свободное от посещения богослужений время стала проводить в чтении художественной литературы и смотрении кино по телевизору и на компьютере, в чём, однако, постоянно каялась на исповеди. После многих лет такой жизни она вдруг встрепенулась: стёрла все свои кино и романы из памяти компьютера, закачала на их место духовную литературу, «обложилась» богослужебными книгами, стала по ним сама вычитывать вечерни и утрени, потом перешла на Иисусову молитву и стала так проводить целые дни.

Инженер, а потом служащий районного масштаба, положительный семьянин. Уверовал во Христа и почти сразу с большим доверием прилепился к священнику местного храма. Стал скрупулёзно во всём слушаться духовника, под его руководством много читал святых отцов, в том числе о молитве Иисусовой. Прочитав «Беседы» святителя Григория Паламы, собрался осваивать художественные приёмы сведения ума в сердце, духовник ему не благословил. Но через некоторое время ум этого человека сам нашёл сердечное место.

Две верующие старушки, 85 лет и 95 лет, жившие вместе в интернате для престарелых, прочли книжку «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу», приняли её как указание к действию и до конца своих дней (младшая прожила ещё 10, а старшая 15 лет!) усердно подвизались в Иисусовой молитве.

Очень всё разнообразно и неповторимо, и я бы сказал, бессистемно, уникально у мирян. Да и случай с либеральным журналистом (кстати, женатым мирянином), который с помощью художественных приёмов нашёл вход в сердце, тоже уникален. Но общими мыслями на тему молитвы делиться можно.

Отчего мало преуспевающих в молитве?

Из наставлений великих учителей молитвы — и древних, и близких нам по времени — хорошо известен в общих чертах путь преуспеяния в молитве: нужно упражняться в устной молитве; по мере развития внимания появится словесная молитва, затем — умная и сердечная. Отчего же так редки преуспевающие в молитве?

Объясняется это не прихотью Божией, а нашей греховной немощью. Есть такая восточная притча. Один человек пришёл к другому и спрашивает, нет ли у него весов, чтобы взвесить золотой песок. А тот ему отвечает: «У меня нет веника и совка». Первый удивился: «Что ты так странно мне отвечаешь?» А второй говорит: «Я знаю, что ты этот песок просыплешь, и тебе нужен будет веник и совок, а у меня их нет». То есть золото Божественной благодати мы должны были бы принять в молитвенные сосуды, но души наши не способны эти сосуды удержать, и мы постоянно их роняем, теряем, оставляем молитву.

Бог мог бы даровать нам совершенную молитву в любой момент, но мы слишком горды. Получив какое бы то ни было необычайное дарование, мы обязательно предались бы помыслам: вот, мол, чего достигли, какой награды сподобились. И гордыня увлекла бы нас в преисподнюю.

Впрочем, гордые помыслы нападают не только на преуспевших в молитве, а и на тех, кто молится совсем рассеянно. Прочитал человек вслух канон и кафизму, думал всё время только: «Скорей бы они кончились». А помысел уже наготове: «Я подвижник, хорошо помолился». Ну а кто совсем не молится, естественно, пребывает во власти гордости и всех страстей.

Щадя и оберегая нас, Бог не даёт нам высоких молитвенных даров. Но если пребудем в подвиге, если будем со смирением терпеть своё низменное, рассеянное состояние, но не отступим и будем трудиться над своей иссохшей от бездуховности душой, то Он не оставит нас. И хотя бы при исходе души из тела мы получим в дар совершенную молитву, без которой Царства Небесного быть не может, которая и есть Царство Небесное.

Для кого закрыт духовный путь?

Сам по себе духовный путь ни для кого не закрыт. Но, чтобы стать на него (не идти, а хотя бы стать), нам нужно было бы перестать увлечённо пустословить о политике и экономике, пересуживать о том, кто чем занят и как себя ведёт. Для начала нам нужно было бы признать, что один истинный Судья — Бог, что нам не вверено решать судьбы людей и всего мира. Когда, осознав свою духовную ничтожность, несколько смиримся и сокрушимся, тогда и мы сможем — да поможет нам Бог — приступить к умному деланию молитвы Иисусовой. Если же человек, погружённый в злобу, осуждение, ропот, не говоря уже о грубых телесных страстях, попытается внедрить в себя непрестанную молитву, то или ничего не добьётся, или окажется в сатанинской прелести.

Разумеется, было бы неверно в ожидании совершенного смирения совсем отложить молитву. Смиряться нужно и молиться нужно. Если искренне и трезво посмотрим на себя, то увидим сплошное безобразие и в поступках, и в помыслах, и в чувствах. Тут вполне естественно из глубины души закричишь: «Господи, погибаю!» Вот и молитва.

Но, как подножкой, сбивают нас бесы с духовного пути самооправданием — этим духовным ослеплением, - не дающим нам хотя бы отчасти увидеть себя такими, какие мы есть. Из-за самооправдания впустую уходит у нас вся жизнь. Многие годы посещаем храм, постимся, исповедуемся, причащаемся, не воруем и не блудим, поэтому считаем себя лучше других, а о том, что мы горды, и слышать не хотим. «Ну что Вы, батюшка, чем мне гордиться? Я — окаянный грешник, хуже всех людей». Вот только на ближних своих восстаём из-за ничтожного пустяка, на Бога ропщем за то, что Он срочно не исполняет всех наших желаний.

Именно поэтому, а не потому что мы молоды или недавно в Церковь пришли, мы не достойны называться даже новоначальными христианами, и поэтому для нас высокие духовные делания неактуальны. Актуальными же они станут для нас тогда, когда под ударами Божиих спасительных скорбей мы опомнимся и не на словах, а на деле, то есть в сердце, признаем, что ничего-то в нас духовного нет и что нам не о наградах в вечности следует мечтать, а умолять о помиловании.

Поэтому молиться, конечно, нужно, и чем больше, тем лучше. Но особенное внимание приходится обращать не на то, как привыкнуть к повторению молитвы, а на то, как освободить наши сердца от того, что делает их чуждыми молитве.

Опыт «Откровенных рассказов странника» — для кого подходит?

Широко известна замечательная книга «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу». Её автор иеромонах Арсений (Троепольский), обладая большим, хотя и своеобразным, духовным опытом, советует для обретения непрестанной молитвы применять механическое повторение. Он утверждает, что механический повтор со временем привлечёт к молитве ум, а затем к уму при- влечётся и сердце. Но кому такой путь можно посоветовать? Из самого же повествования ясно, что далеко не каждому человеку.

В книге есть эпизод, когда священник возражает старцу по поводу механического повторения имени Божьего. Он говорит, что такой бессмысленный повтор одним языком и греховен, и вреден, что нужно творить молитву со вниманием, стараться делать это от сердца. Старец отвечает, что возражения были бы совершенно справедливы, если бы речь не шла о непрестанном делании молитвы. Вот именно — «о непрестанном»!

Когда человек целиком посвятил себя молитвенному подвигу, полностью отрешился от мира, тогда действительно на таком избраннике Божием сбудутся святоотеческие обещания о скором духовном преуспеянии, стяжании благодатной сердечной молитвы.

Кто читал «Откровенные рассказы...», пусть вспомнит, как жил их герой, прежде чем приступил к своему подвигу. С детства он был калекой, потому многие страсти его не затрагивали. Он был женат, любил свою жену, но жил с ней целомудренным браком. Каждый вечер они с молодой супругой клали перед сном по тысяче земных поклонов, чтобы не искушаться ночью. Так жил он ещё до занятий Иисусовой молитвой. После смерти жены этот человек настолько сильно жаждал научиться непрестанной молитве, что около года ходил по России и искал наставника в молитвенном делании. В результате он сподобился чудесного откровения свыше, даровал ему Господь и духоносного старца-наставника — тогда только начался его путь умного делания, которому посвящена эта книга.

Не стоит торопиться равнять себя с великими людьми. Наше поверхностное подражание чужим подвигам напоминает вот что. Если девушка от всего сердца отвечает своему жениху: «Я тебя люблю и согласна выйти за тебя замуж», — это прекрасно, но если она, как заведённая кукла, будет повторять непрерывно: «Я тебя люблю, я тебя люблю, я тебя люблю...», — то может и прогневать своего жениха. Так и человек, подверженный гордыне, исполненный грубых страстей, начав постоянно твердить святое имя, рискует вызвать на себя гнев Божий.

Иное дело, когда человек, глубоко осознав свою духовную мёртвость и скорбя об этом, решается всё же произносить слова истинной любви — молитву — как можно чаще. Но не вменяя это себе в подвиг, и тем более в заслугу, а в надежде, что сердце его согреется от святого имени и Бог сжалится над погибающим созданием Своим. Пусть такая, образно говоря, девушка бормочет своё «я тебя люблю». Любящий жених её поймёт и ей поверит.

Безумие — искать сверхъестественных видений

Некоторые, увлекаясь мечтой об утешительных действиях благодати, описанных святыми отцами, бросаются заниматься молитвой из жажды наслаждений. Они стремятся поскорее получить их, наивно ожидая плодов, когда ещё и семена не сеяли. Не понимают, что духовному утешению, которое может подать один только Бог, должен непременно предшествовать труд истинного покаяния. А всякое преждевременное духовное приобретение ненадёжно и даже опасно.

Святой Исаак Сирин писал, что кто прежде обучения деятельной жизни приступает к жизни умозрительной ради её сладости, на того находит гнев Божий. Именно по этой причине иные впали в прелесть, иные в полную погибель через самоубийство. Ожидание особых переживаний и состояний, видений и явлений свыше напоминает предраковое заболевание. Как за ним часто следует смертельно опасный рак, так за ожиданием утешительных действий благодати часто следует неизлечимая прелесть.

«Надо прежде доказать верность свою Богу постоянством и терпением в молитвенном подвиге, усмотрением и отсечением всех страстей», — учит святитель Игнатий (Брянчанинов), призывая потрудиться в покаянной молитве, в делании заповедей. От нас — труд, от Бога — благодать. Но когда и кому, и в какой мере дать её, — это дело Его святой воли.

Так что если жаждущим чудес и является некое видение, то оно, в лучшем случае, продукт их собственного падшего естества. В худшем — дело дошло до бесовских наваждений.

Начинается труд покаяния с того, что человек должен осознать себя недостойным каких-либо наслаждений и наград, не искать утешений и не ждать их. Целью нашего подвига должно быть только покаяние, примирение с Богом. Истинные переживания, те, что от Бога, даются, когда Господь сочтёт нужным, а не когда мы сами этого ищем.

По выражению святителя Игнатия, «надо поплакать долго и горько, прежде нежели явится в душе духовное действие», ибо сердце должно основательно сокрушиться в покаянии, чтобы открыться для благодатных действий. У нас же оно пока полностью перекрыто, запечатано грубыми страстями, поэтому не способно принять в себя благодать.

Молясь — молись

Молитва даётся человеку не для того, чтобы услаждаться переживаниями, а чтобы молиться, молить, просить Бога о том, в чём мы нуждаемся. Мы почти всё время находимся в рассеянии, в суетном собеседовании со своими помыслами. И те моменты, когда Бог ставит нас перед Собой и сердце наше открывается для молитвы, нужно использовать для общения с Богом, а не увлекаться сопутствующими переживаниями, от которых переходим к помыслам, а Бога оставляем.

Как может молиться домохозяйка?

Современные домохозяйки нередко жалуются, что их угнетает однообразие: уборка, стирка, готовка, и так каждый день. Некоторые из них устраиваются на работу даже не ради денег или так называемой творческой самореализации, а только чтобы разнообразить свою жизнь. Им кажется, что сидеть в офисе, пить кофе и болтать с сослуживцами содержательней, чем заниматься домашней рутиной.

А святитель Феофан Затворник писал домохозяйкам, что в любой домашней работе можно увидеть духовную аналогию. Например, готовит женщина обед и думает, что человеку необходима не только еда, но и духовная пища. Стирает она бельё и помышляет, что как бельё очищается от грязи, так и душу свою надо очищать от страстей. А от такого богомыслия можно переходить к молитве о своих близких, для которых хозяйка готовит, стирает, убирает. При таком отношении домашняя работа будет уже не рутиной, а духовным деланием, которое со временем может развиться и принести плод в вечности.

Кто призовёт имя Господне?

Церковь призывает нас: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17), однако у того же апостола Павла и в других местах Священного Писания находим по-видимому утешительные слова: Всякий, кто призовет имя Господне, спасется (Иоил. 2, 32; Деян. 2, 21; Рим. 10, 13). Не так всё, получается, страшно: один раз призову и спасусь? Но, чтобы поистине призвать имя Божье, нужно поистине ощутить нужду в Боге, внутренним оком действительно увидеть себя на краю адской бездны и по-настоящему ужаснуться. Только тогда из сердца потечёт искренняя молитва.

Это похоже вот на что. Оставил человек свой дом на долгое время без присмотра, а люди устроили там свалку. Вернулся он и начал в доме убираться. Сперва вынес бревна, кирпичи, крупный мусор, потом мелкий. Чистил, чистил и вдруг видит посреди комнаты кобру, готовую броситься на него. Вот когда он от души помолится! Или помолится и будет спасён одной только милостью Божией, или погибнет. Так и в духовной жизни: по мере очищения души человек всё яснее видит в своём сердце непобедимого змея гордости, который не только не ослабел от его подвижнических трудов, но ещё и питался ими. Только увидев этого змея, человек обретает истинный, спасительный страх, и сердце его открывается для молитвы.

А нам чего бояться? У нас всё в норме, всё более или менее; ну там, бывает, разозлимся, ну пококетничаем с чужой женой, ну поедим колбаски в пост, и вроде всё в порядке... Почему так? Потому что у нас кобра бесовской гордыни покрыта толстым слоем мусора повседневных грехов и самооправдания, за которым мы её не видим и не боимся пропасти, разверстой у наших ног. Потому и молитва наша, как бы мы ни старались, остаётся всего лишь упражнением, а не покаянным воплем к Богу.

О составлении молитв

Можно ли молиться не по книгам? И нельзя ли покороче?

Молитвенное правило — это труд над своей душой. Иногда молитва бывает в утешение, но обычно нам молиться тяжело. Поэтому нам иногда хочется подсократить правило, например, заменить его «правилом Серафима Саровского»: три раза «Отче наш», три раза «Богородице, Дево, радуйся...» и один раз «Символ веры», — или ещё каким-нибудь небольшим. И как человеку, несущему мешок с песком, хочется время от времени менять положение этого мешка на плечах, так и в молитве, бывает, хочется её как-то «подвигать»: поменять одни молитвы на другие или вообще молиться не по книге, а своими словами.

На самом деле надо смотреть на суть, а не на формальности. Если есть духовник, то можно просто с ним обсудить проблему и послушаться батюшку. В этом проявится некое смирение, а смирение привлекает благодать Божию, и можно получить совет на пользу.

А в общем, можно сказать, что молиться надо как по книгам, так и своими словами. Можно и вслух, и про себя. Важна молитва. Что касается «своими словами», то это не значит, что нужно сочинять молитвы; молиться нужно просто, короткими молитвами. А по молитвеннику длинными или короткими — не имеет значения.

Кроме того, мы должны всегда молиться, всегда помнить о Боге. Нет такого момента в жизни человека, когда ему не нужно было бы помнить о Боге. Заповедь о непрестанной молитве относится ко всем людям, потому что молитва — это единение с Богом, общение с Богом, мы ни на мгновение не должны оставаться без Бога. Это, как уже было сказано, норма, к которой надо стремиться.

Что касается рекомендации преподобного Серафима Саровского, то ведь это не юридические нормы. Все люди разные, если у человека получается прочитать всё правило утреннее или вечернее по Молитвослову, то очень хорошо, если не хватает душевных сил, пусть следует совету Серафима Саровского или читает какие- нибудь другие молитвы. Бог никого не накажет за то, что не прочитано то или иное правило, просто душа человека окажется пустой, если он не будет молиться.

Молитвы не придумываются, а даруются Духом Святым

Многие святые отцы рекомендуют переходить — сразу или со временем — от чтения молитвенных правил по книгам к молитве Иисусовой или другим коротким молитвам. Но этот важный и мудрый совет не даёт оснований свысока относиться к текстам из Молитвослова и считать, что они составлены для христиан, так сказать, второго духовного сорта.

В действительности молитвы из Молитвослова очень высоки, и наше внутреннее устроение пока им далеко не соответствует, ведь они вылились из сердец великих святых. Бог дал им записать эти молитвы для того, чтобы мы учились по ним молиться, чтобы внимательное чтение их помогало нашему сердцу приходить в то смиренное покаянное состояние, которое имели святые отцы.

Если же молимся своими словами, не надо заботиться о красоте формулировок. Чем проще — тем лучше. Когда опасно болен ребёнок, мать ничего не сочиняет. Она просто просит Бога: «Господи, помоги, спаси мою деточку!»

Сочинительство — дело, к молитве не относящееся. Молитвы не придумываются — они даруются Духом Святым.

На Бога надейся, а сам не плошай

Просить друг друга о молитве — обычная и благая практика Церкви. Но без нашей молитвы и собственного нашего усилия в борьбе со страстями даже молитвы великих святых нам не помогут, и даже Бог нас не может спасти. Преподобный Варсонофий Великий пишет одному монаху: «Моля о тебе, я прибегаю к Нему (Богу. — Прим. автора) с великой неотступностью, но если и сам ты не прибегнешь к Нему, то будет нам великий стыд».

О чём молиться Богу?

В Евангелии описан случай, как Иисус с учениками плыл во время бури по Галилейскому озеру, так что лодка покрывалась волнами, а Он спал. Тогда ученики Его, подойдя к Нему, разбудили Его и сказали: Господи! Спаси нас, погибаем. И говорит им: что вы так боязливы, маловерные? (Мф. 8, 24-26).

Если бы ученики Христа в тот момент имели великую веру, то — уверенные, что с ними Бог, — вовсе ни о чём бы не беспокоились и не стали бы обращаться ко Христу со своими житейскими страхами и нуждами, а, пренебрегая опасностью для временной жизни, радовались бы и веселились об уже наступившем для них Царстве Небесном. Но ведь такой веры у них не было, зато была вера в меньшей степени, и совершенно правильно и благочестиво поступили ученики, что действовали по своей малой вере, то есть обратились ко Христу за помощью в смертельной опасности и получили её.

Наше маловерие порождает в нас иллюзию, что Бог не слышит нас, не знает наших нужд, то есть как бы спит, и мы правильно делаем, что, подражая апостолам, взываем к Нему: «Господи, спаси нас, погибаем!» Когда преуспеем в духовной жизни, тогда будем просить только о духовном, а пока у нас есть житейские желания, будем просить и об их исполнении.

Плохо бывает, когда вообще погружаемся в земное, а о небесном забываем и, надеясь на свои силы, не молимся Богу. И плохо бывает, когда, прельстившись гордыми мечтами, мы неблаговременно устраняемся от порученных нам Богом житейских дел, наивно ожидая чуда, которого мы недостойны. Плохо также бывает отчаиваться в помощи Божией и поэтому не молиться. А что хорошо? Очень просто: тщательно делать дело Божие, прося у Него в этом помощи, а за гордость и другие страсти укорять себя: «Боже, милостив будь ко мне, грешному!»

Почему Господь медлит с исполнением наших прошений

Почему любящий Бог не сразу да и не всегда исполняет наши прошения? Ведь сказано в Священном Писании: Призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня (Пс. 49, 15). Почему у нас мало такого опыта?

Начнём с того, что у нас мало терпения. Мы думаем, что вот я сказал Богу два слова и Он сразу же исполнит все мои желания. Да с какой стати? Бог-то нас любит, как детей, но мы, не любя Его, ставим себя в положение Его рабов и едва ли не врагов. Самонадеянному ли рабу-врагу ожидать, что могущественный Господин будет немедленно исполнять его прихоти, часто нелепые и даже греховные?

Нужно обращаться к Богу со всяким своим добрым желанием. Но при этом нужно сознавать своё недостоинство и быть заранее готовым, что желание может быть исполнено не тогда или не так, как хотелось бы. Или вовсе не исполнено, если оно почему-либо вредно.

Приходится иногда слышать ропот на Бога: «Вот я помолился, а ничего не изменилось — значит молиться бесполезно». Наивно рассчитывать, что вот я две недели помолюсь и сын пить бросит. Молиться за близких необходимо. Но нужно настроиться молиться за них всю жизнь. Нелепо устанавливать Богу свои сроки.

Мы и посланы Им в этот временный мир, чтобы молиться и готовить себя к Царству Небесному, чтобы молиться и за ближних. Но когда и каким образом Бог откликнется на наши молитвы, заранее мы знать не можем и указывать Ему лучше не будем.

Тем неуместнее обида на Бога за неисполнение прошений, что сама молитва не тяжкая обязанность, а дар милости Божией и естественное состояние человеческой души. Получим или не получим, в любом случае, молитва — благо для нас. А мы, не придавая этому значения, если получим то, о чём просили, тут же забываем о Боге и перестаём молиться. Ещё и поэтому Господь посылает нам нужды и скорби, а порой «не слышит» наши прошения, чтобы мы не прекращали молитву.

Не моя воля, а Твоя да будет

Молитва должна быть искренней. О плохом молиться вообще не нужно, а о добром земном нужно, но с оговоркой: «Господи, не моя воля, а Твоя да будет». Ведь и Христос (!) в Гефсиманском саду просил Отца отнять от Него чашу крестных страданий.

Так что молиться, например, о здоровье ребёнка — это вовсе не немощь, а долг матери и часть заботы о нём. Но помнить, что благой Промысл Божий бывает суровым, тоже наш долг. И если Бог посетит несчастьем, мы должны переносить его без ропота. А просить будем о жизни и здоровье.

Может ли у человека быть любимая молитва?

Это не такой простой вопрос, как может показаться на первый взгляд. Ответ на него зависит от того, чем для нас является молитва.

Поскольку слова молитвы — написанный кем-то текст, этот текст может вызывать у читателей и слушателей разные эстетические переживания и, соответственно, больше или меньше им нравиться. Поскольку молитвы в церкви часто поют, то сказанное можно отнести и к мелодиям, на которые мы распеваем молитвы. Например, мне очень нравится «Покаяние» Веделя — и слова содержательные, и музыка захватывающая.

Но если вспомнить, что молитва — это не просто читаемый или распеваемый текст, а обращение реально погибающего грешника к Всемогущему Спасителю, но и Всеведущему Судии, то описанное выше отношение к молитве можно прокомментировать следующим примером. Человек напился пьяным, устроил в доме пожар и так глубоко уснул, что очнулся, когда уже вся квартира оказалась охваченной пламенем и выйти из неё через дверь стало невозможным. Человек распахивает окно.

Будет ли он при этом рассуждать: «Как бы мне обратиться к подъехавшим пожарным? Дорогие товарищи, окажите мне посильную помощь? Или: уважаемые господа, я рад всех вас видеть»? Если этот человек действительно очнулся, то он не будет искать красивые слова, а просто закричит: «Помогите!» Если же человек подбирает «любимые молитвы», значит, он ещё не осознал своего действительно ужасного положения.

Если понять заданный вопрос в чисто практическом смысле, то лучше всего для личной молитвы использовать обычные церковные Молитвословы, в которые включены молитвы святых отцов и подвижников благочестия. Эти слова вылились из их чистых сердец, и поэтому Церковь рекомендует их, как образец, всем христианам.

А если не по молитвеннику, то всем известна упомянутая Господом в Евангелии молитва мытаря: «Боже, милостив буди мне, грешному». Есть Иисусова молитва: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Есть, наконец, «Отче наш» — молитва, данная нам Самим Господом. Эти молитвы, безусловно, для всех хороши, их любому можно посоветовать. Молитесь: «Господи, помилуй». А придумывать молитвы не стоит.

«Отче наш» и «Трое Вас...»

Есть мудрая притча, донесённая до нас Львом Толстым в рассказе «Три старца». Жили на острове три человека, которые молились: «Трое Вас, трое нас, помилуй нас». Бог послал к ним на остров архиерея, который научил их молитве Господней «Отче наш» и отплыл на своём корабле. Вдруг архиерей видит, как эти трое догоняют корабль, бегут по воде и кричат, что забыли слова молитвы Господней, и просят вновь научить их. «Доходна до Бога и ваша молитва, старцы Божии, — сказал им архиерей. — Не мне вас учить. Молитесь за нас, грешных!»

Всё понятно: важно внутреннее состояние человека, а не внешняя форма молитвы. Но представим, что этот архиерей, вернувшись в свою епархию, стал учить в церкви, что не нужно читать молитву Господню, а нужно твердить: «Трое Вас, трое нас...» Получилось бы нелепо. Поэтому, с почтением относясь к облагодатствованным простецам (они встречаются не только в книгах) с их порой странными обрядами и молитвословиями, для общецерковного употребления сохраним избранные Церковью и внесённые ею в богослужебные книги молитвенные слова.

Молитвы о всяких нуждах

Среди верующих людей распространены мнения о святых, что мученик Вонифатий помогает от пьянства, преподобный Сергий Радонежский — от плохой учёбы, великомученик Пантелеимон — от всех болезней. Как к этому относиться?

Относиться к этому нужно двояко. Нет ничего плохого, если мы молимся великомученику Пантелеимону об исцелении от болезней — своих собственных или родственников. Он был целителем при жизни, от него известно много посмертных исцелений. Так почему же и нам не просить его об исцелении?

А из жития преподобного Сергия мы знаем: он плохо учился, потом, по благодати Божией, получил дар разумения Священного Писания. И вполне естественно молиться ему, если ребёнок плохо учится.

Конечно, если мы просим о чём-то земном, то, обращаясь к Богу или святому, надо добавлять: «Господи, да будет воля Твоя!» Потому что нам не всегда полезно то, о чём мы просим. Но сама по себе молитва святым — благое дело.

Плохо бывает, когда человек вообще не заботится о спасении, а ищет только земного. И уже за пределы православной веры выходит тот, кто, пытаясь добиться исполнения своих желаний, молитву святому использует как заклинание. Человек, сам об этом не думая, фактически пытается управлять Богом. В грубой форме, конечно, этим почти никто не занимается. Но магическое настроение присуще падшему человеческому естеству, с этим надо каждому в себе бороться.

Молитва не заговор. Все мы молимся, но не все перед Господом

Молитва — живое обращение к Богу, и здесь не имеет особенного значения, если мы по немощи человеческой не сумеем точно сформулировать свои мысли или описать состояния души. Это в заговорах принципиально важно правильное произнесение всех формул. Но заговоров и вовсе делать не следует ни правильно, ни неправильно. Нарочно нарушать церковные обычаи, конечно, не нужно, но Бог не спросит с нас за невольные ошибки по человеческой немощи или неведению.

Праведный Иоанн Кронштадтский в книге «Моя жизнь во Христе» писал, что «Господь отвечает на каждое желание сердца, выраженное в словах или не выраженное». То есть даже и невысказанное сердечное желание видит Господь и откликается на него.

Но само это желание может быть угодным Богу или неугодным; может быть обращено к Богу, а может — к богу с маленькой буквы (языческая молитва); может быть обращено к какому-то человеку, может — к самому себе, может— в никуда. «Все мы молимся, но не все перед Господом», — писал свт. Иоанн Златоуст.

О внимании при молитве и борьбе с помыслами

Наше сердце не может не плодить греховных помыслов

После грехопадения сказано было Адаму: проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе (Быт. 3, 17-18). Человек пал, грехом своим осквернил землю, и её свойством стало плодить сорняки. Немыслимо ожидать, что она сама собой произрастит полезные растения. Об этом пишет святитель Игнатий (Брянчанинов) в одном из писем: «Земля сама собою производит сорные травы, никто их не насаждает. Причина тому — извращённое свойство земли. Безрассудно ждать от земли несвойственного ей».

И так же сердце наше, будучи греховно, не может не порождать греховных помыслов. Но от нас зависит: услаждаться этими сорняками или терпеливо выпалывать их. Нужно обличать греховные помыслы, укорять себя и очищать душу молитвой.

Только не надо надеяться, что это скоро кончится. «Воскресение души прежде смерти тела», о котором пишет преподобный Иоанн Лествичник, бывает исключительно редко, с особыми избранниками Божиими. Считать себя особым избранником — явная гордость. Лучше настроимся на борьбу со своими помыслами до последнего момента жизни.

Морок помыслов и талант молитвы

Не только люди неверующие или совсем новоначальные христиане, но и большинство давно живущих церковной жизнью людей постоянно пребывает в помыслах. И, перескакивая по ассоциации с предмета на предмет, мы, как корова — жвачку, почти без перерыва жуём своим умом суетные, а зачастую и греховные помыслы, возникающие из житейских впечатлений, из собственных воспоминаний, а иногда и от бесов.

Каждый, наблюдая за собой, может в этом убедиться. Такое состояние ума и само по себе плохо, но от пустых помыслов человек легко и незаметно для себя может переходить к помыслам грубо греховным: блудным, богохульным, злобным.

Мы как бы спим наяву, при этом разговариваем, трудимся, радуемся, скорбим — живём, но автоматически, хотя активно реагируем на внешние воздействия. При таком образе жизни мы оказываемся ниже уровня своего падшего, но всё же человеческого естества. Живя так, мы не способны исполнять заповеди Божии, потому что даже доброе дело, сделанное «во сне», оказывается лишь механическим действием.

Со спящего спросить, конечно, нечего, но в этом мало утешения, потому что спящий — не бесстрастный, и мы, охваченные мороком помыслов, все же действуем по страстям, отчего они возрастают, и наше духовное состояние ухудшается.

Слава Богу, что мы хотя бы время от времени, пусть на несколько секунд, приходим в себя, вспоминаем о Боге; в эти секунды мы свободны и можем помолиться... а можем и не помолиться. Конечно, и начав молиться, мы вскоре забудемся и провалимся в механический сон. Но, если есть стремление к пробуждению, Бог, видя это, Сам будет постепенно выводить нас на духовный путь.

По милости Божией, даже одна секунда, употреблённая во славу Божию, не останется без плода. Увидит Бог, что мы дорожим «секундами», и даст нам больше. Увидит, что и большее мы посвящаем Ему, и безмерно обогатит нас.

Вспомним притчу о талантах (см. Мф. 25, 21—30), где Господь говорит трудолюбцу: хорошо, добрый и верный раб; в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. А о том, кто полученный талант (секунды, которые имел власть посвятить Богу) скрыл в земле, сказано: негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов.

Помыслы во время молитвы

Есть притча о соотношении молитвы и духовной беседы. Встретились два старых священника. «Нынешнее духовенство, — говорит один, — совсем обмирщилось, не то, что наше поколение. Помнишь, когда мы с тобой служили в соборе, какие духовные беседы вели на шестопсалмии!» Ирония понятна: шестопсалмие не время для бесед. Но и вообще, хотя говорить и размышлять о благочестивом и полезном само по себе неплохо, однако это не молитва.

От молитвы не следует отвлекаться ни на какие размышления. Речь идёт здесь не только о греховных помыслах, потому что греховные помыслы должно всегда отсекать (как раз молитвой), а о любых. Какие бы ни были помыслы — добрые, злые, средние — во время молитвы оценка им одна: мухи в супе. Красивая муха или некрасивая, маленькая или большая — любая, нужно её из тарелки выбросить поскорее, а то суп нельзя будет подать на стол.

«Во время молитвы не рассматривай даже и нужных и духовных вещей, — советует прп. Иоанн Лествичник. — Если же не так, то потеряешь лучшее» (Слово 28, 59). Бывает, во время церковной службы или чтения домашнего молитвенного правила приходят по видимости полезные, даже важные мысли. Нужно и их отложить, сказать Богу: «Господи, помоги мне сейчас нерассеянно пребыть в молитве, а потом с Твоей помощью я займусь необходимыми делами».

Тем более это касается внутренней сердечной молитвы, которая должна была бы у нас быть непрестанной. Поскольку она у нас далеко не непрестанная, нужно особенно дорожить этими малыми периодами, или даже моментами, когда Бог благословляет нас Ему сердечно помолиться, и не отвращаться от Него самовольно, пока сама молитва нас не оставит по нашему недостоинству.

Когда рассеиваемся хуже своей меры

У каждого есть обычная для него мера рассеянности. Но бывает, мы рассеиваемся хуже своей меры, тогда имеет смысл обратить внимание на то, куда отвлекается ум.

Если что-то нас пугает, нужно укрепиться в вере в Бога, помолиться о помощи Божьей, предать себя в руки Божьи. Если чего-то очень хочется, тоже нужно возложить всё упование на Бога и припомнить, что Бог лучше нас знает, что нам полезно, и пошлёт всё полезное. Бывает, переели, и это мешает молитве. Нужно укорить себя, смириться, а впредь быть осторожнее. Бывает, прогневали Бога самопревозношением или осуждением ближнего. Это больше всего мешает молитве, оскверняет её. Заметив особое увлечение гордыми помыслами, нужно усердно покаяться, укорить себя.

После такого разбора (на него бывает достаточно нескольких секунд) следует, смирив свой помысел и укоряя себя, опять обращаться к молитве.

А бывает, при больших искушениях помыслы так захватывают душу, что ум никак не собрать. Тогда полезно, если позволяют обстоятельства, просто молиться вслух. Этим наше внимание привлекается к молитве, ум успокаивается и начинает молиться, сердце располагается к молитве.

Помыслы не безобидны

Недооценка греховных помыслов происходит по двум причинам. Во-первых, за них не наказывает общество, да и близкие, не зная наших мыслей, не осуждают нас за них. Во-вторых, в мысленных грехах каяться легче, чем в совершённых делом. Это действительно так. Если каяться.

Но принятый и нераскаянный греховный помысел, проникая в сердце, отравляет его, овладевает им и развивается, питаясь нашими душевными силами. А потом, как сказано в Евангелии, из сердца исходят... убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мф. 15, 19). Так что помыслы не безобидны.

В аду нет молитвы

Бог бесконечно милостив, и, казалось бы, если грешник даже из ада воззовёт к Богу, то Бог его простит. Но, если бы в аду можно было молиться, это уже не был бы ад. В том-то и дело, что молитва в аду невозможна. Все мы имеем печальный опыт, когда придёшь в церковь, хочется помолиться, а мысли рассеиваются, дома встал на молитву, а мысли разбежались.

А в аду ум не просто рассеян, он разодран. В земной жизни помыслы только слегка раздёргивают ум немощного человека, а там они буквально разрывают его. Ум разложен на помыслы и в тот же момент на каждом неотвязно собран, и человек не может вспомнить о Боге — томится, но не может. И если уж человек впадает в такое состояние, то это полная безнадёжность.

И не Бог вводит человека в адскую муку, а человек сам в неё входит из-за своей нелюбви к Богу. Потому что Бог всякого человека принял бы, любого грешника с какими угодно грехами на совести, только бы человек захотел принять прощение и покаяться. Бог принял бы нас всех, но мы сами пренебрегаем Царством Небесным.

Бесы выманивают нас из сердца

Враг старается нас соблазнить, он играет на наших страстях и старается привлечь к тому, что, по сути, губительно. А Бог, как любящий Отец, указывает нам полезное, хотя внешне оно зачастую непривлекательно.

Как в жизни бывает? Приятели уговаривают мальчика выйти из дому. Ему хочется выйти — на улице можно бегать, кричать, играть; но «злые» родители заставляют мальчика делать уроки. Так и в духовной жизни. Человеку для спасения души, для вечного блаженства полезно слушаться Бога, а бесы, подобно тем приятелям, выманивают человека из глубины его сердца и обращают к внешней суете.

Тактика помыслов

Как — в самых общих чертах — помыслы борются с нами? Вначале помысел возникает в уме или в сердце: в словесной форме, или как образ, или как неясное желание. Если человек сразу отсекает его молитвой, то на этом искушение благополучно заканчивается. Если же увлекается и хоть немного рассматривает его, то появляется сочувствие помыслу. Это уже само по себе отчасти греховно, так как связано с услаждением, иначе мы и не останавливались бы на своих помыслах, и не рассматривали бы их. Если рассматривание продолжается, человек совершает настоящий мысленный грех, и от этого недалеко до греховного действия. Нужно вполне серьёзно и ответственно относиться к таким случаям принятия помыслов и каяться в них так же, как и в греховных поступках.

Тактика борьбы с помыслами

Что делать во время искушения? Вдруг нахлынули какие- то ненужные или прямо греховные чувства или помыслы. Некоторые советуют «забивать» такие чувства и помыслы другими, противоположными помыслами. Например, почувствовал я к кому-то нечистую страсть — буду, чтобы отогнать это чувство, как бы в противоречие ему, думать о предмете страсти плохо, мысленно ругать его. Или, наоборот, чувствую на кого-нибудь злобу, помыслы осуждения накатили — буду, наоборот, думать о том человеке хорошо, мысленно оправдывать его. На самом деле, эти способы борьбы с искушениями, хотя и очень популярны, но совсем неэффективны.

Бороться с искушением, принимая злые помыслы (например, плохо думать о человеке, к которому есть греховное влечение), — то же, что заливать огонь бензином. Потому что, во-первых, думая о предмете страсти плохо, всё-таки о нём думаю, а во-вторых, злые помыслы — сами по себе зло. Бороться же с искушением с помощью хороших помыслов (например, пытаться оправдывать злодея, чтобы отгонять помыслы осуждения) похоже на то, как маленькую девочку маньяк тащит в кусты, а она говорит ему, что это нехорошо, вместо того чтобы громко звать папу и маму.

Греховные помыслы нужно стараться полностью игнорировать, даже не собирать ум на обличение их мерзости, а просто переводить его к молитве, и поменьше эмоций. Помыслами не одолеть искушения — всегда нужно волевое отвержение греховного прилога и молитва Богу о помощи.

Не вспоминай злословие и блуд

О злословии и блуде, если случались такие грехи, нужно только помнить, что они были, укорять себя за них, с благодарностью терпеть посылаемые Богом наказания, но ни в коем случае не погружаться в воспоминания, потому что воспоминание о блуде приносит нечистую сласть и сразу превращается в блудный помысел, а вспоминая злословие, мы просто злословим мысленно.

О доверии своим помыслам

Мы привыкли доверять своим помыслам, своим впечатлениям, и поэтому бесы без труда влагают в наш ум всё, что им угодно. Человек же, имеющий духовный опыт, всегда скептически относится к своим впечатлениям и помыслам, даже весьма правдоподобным. Вот поучительная притча по мотивам известного рассказа Чехова «Ванька».

Пишет Ванька Жуков «на деревню дедушке»: «Милый дедушка! Наступает зима. Пришли мне, пожалуйста, шубу, шапку, валенки и варежки». На почте увидели, что письмо без адреса, прочитали его, пожалели бедного мальчика, сложились, купили ему шубу, шапку и валенки и отправили. А на варежки у них денег не хватило.

Получил Ванька посылку, обрадовался и написал дедушке письмо: «Милый дедушка! Благодарю тебя за шубу, шапку и валенки. А варежки, наверное, на почте украли».

Каково это было на почте читать... А ведь вполне логично получилось. Где же ещё могли пропасть варежки, если не на почте?

Такова и наша повседневная логика. Порок же её не в недостатке знания ситуации, а в доверии помыслам и решимости судить. Если будем и за шубу, и за шапку, и за валенки — за всё просто благодарить Бога, а с потерями просто смиряться, то не погрешим.

Не открывай сомнительным гостям

Помыслы, которые нас хвалят, или помыслы осуждения ближних, или иные гордые помыслы — это не мелочь какая-нибудь, это враги, ищущие нашей гибели. Если мы не будем с ними бороться, то вслед за этими «овечками» в дом нашей души ворвутся и явные волки: в первую очередь — забвение Бога, а нередко блуд, убийство и другие смертные грехи.

Что делать, если нам звонят в квартиру? Некоторые сразу доверчиво открывают дверь. Такая доверчивость вполне уместна в Царстве Небесном, а в нашем развращённом обществе опасна. Прежде чем открыть дверь, нужно обязательно узнать, кто за ней стоит.

Как в житейском, так и в духовном. Исполненный благодати Святого Духа праведник, в сердце которого Бог уже одержал полную победу над страстями, может ни о чём не заботиться, а только непрестанно молиться Богу из глубины своего смирения. Как пишут святые отцы, бесы боятся приступать к такому человеку, а греховные помыслы он чувствует издалека и отвергает, даже не рассматривая.

Но мало кто находится в столь великой мере духовного преуспеяния, поэтому прежде, чем открыть дверь, нам следует выяснить, кто хочет войти в дом. Если мы услышим голос друга, то можно смело открывать ему, а если голос незнакомца, то нужно сначала рассудить и, может быть, посоветоваться с кем-нибудь опытным.

Нередко бывает так, что на вопрос «Кто там?» из-за двери отвечает нежный голосок, а на самом деле за ней стоит шайка разбойников. Тогда нужно срочно звать на помощь, а в случае мысленных разбойников — усиливать молитву, но ни в коем случае не вступать в собеседование с разбойниками, как мысленными, так и обыкновенными.

В святоотеческих книгах иногда встречается рассуждение: «Нужно ли впускать в душу помыслы, чтобы побороться с ними, или не нужно?» Ответ даётся везде одинаковый, что сильному подвижнику полезно впустить помысел и одолеть его, а немощному и новоначальному нужно молитвой прогонять помыслы, не рассматривая их.

Даже опытные духовные люди, но ещё не достигшие совершенства, понимая всю опасность мысленной брани, всегда остерегаются каких бы то ни было помыслов. Они стараются не рассматривать их и не разбираться в них, а просто усиленной молитвой противостоят помыслам, не давая им проникать в свои души, многими трудами очищенные от лишних впечатлений.

Неопытные же должны тем более остерегаться. А мы вместо этого без рассмотрения впускаем в душу все помыслы, какие приходят, и некоторым позволяем хозяйничать, с какими-то спорим и пытаемся бороться, редко-редко когда призывая при этом имя Божие. Во что же таким образом мы превращаем храм Святого Духа, которым по замыслу Божиему является душа всякого человека!

Не беседуй с бесами

Когда замечаем в своей душе греховные помыслы, как отличить: бесы в этот момент в нас действуют или наше падшее, развращённое естество их породило? А не нужно пытаться своим немощным и гордым умом погружаться в эти тонкие рассуждения. Нужно сразу молитвенно обратиться к Богу за помощью и усилием воли оттолкнуть греховные помышления и желания. И тогда окажется безразлично, было ли прямое действие бесов или мы разжигались на недолжное своей греховной привычкой.

Насчёт бесов следует помнить, что их нельзя разжалобить, с ними бесполезно договариваться. Можно только или гнать их именем Божиим, или молитвенно убегать от них под покров Божий.

А иначе получится, как в притче о человеке, который жаловался другу, что к нему по ночам приходит чёртик и говорит: «Давай попадаем с кроватки». И человек падал с кровати. Неразумный друг посоветовал ему в следующий раз ответить чёртику: «С кроватки я уже попадал». Страдалец так и сделал, а чёртик говорит ему: «Ну, давай попадаем из окошка».

Тёмные духи прикидываются нашими друзьями, внушают, что хотят доставить нам утешение. Это началось ещё в раю: сатана уговаривал Еву, чтобы съела плод, приятный на вид и на вкус. Правда же состоит в том, что бесы не хотят ни нашего вечного спасения, ни наших временных утешений.

Они обманывают нас, внушая, что путь Божий очень трудный и горький, а путь потакания своим страстям лёгкий и отрадный. Он лёгкий и отрадный вначале. Когда маньяк подманивает мальчика шоколадкой, он вовсе не желает утешить мальчика шоколадом, а хочет насладиться его страданиями и убить. Так же и бесы нас соблазняют наслаждениями, не желая утешить и упокоить хотя бы во временной жизни, но желая предать нас вечной муке, а по возможности и здесь страданиями довести до отчаяния.

Если бы у них была возможность, они бы нас не соблазняли, а просто убили и предали на вечную муку. А поскольку Бог им этого не позволяет, то падшие духи стараются нас соблазнить. Они ненавидят нас, и это никогда не изменится. Поэтому не нужно с ними ни соглашаться, ни спорить. Ведь грехопадение первых людей с того и началось, что Ева стала спорить со злым духом, а значит, вступила с ним в общение. На бесов лучше совсем не обращать никакого внимания.

Отгонять бесов нужно молитвой

Архимандрит Феофан Новоезерский пишет о борьбе с приходящими помыслами: «Новоначальному в таком случае нужно молиться: "Господи, отыми от мене весь помысл лукавый!" Другие, которые уже знают совершенно, как и откуда эти мысли приходят, отвечали: "Я не изволяю". А совершенные уже со властию отгоняли их: "Отыди от мене, лукавый!"»

И мы, люди немощные, тоже можем в исключительном случае воскликнуть: «Отойди от меня, сатана!» Но, вообще, любое обращение к бесам небезопасно.

К сожалению, некоторые верующие люди вроде бы из самых благих побуждений вот так, как бы со властью, «отгоняют» бесов. А в результате попадают к ним в сети. Возникает своеобразная игра со злыми духами. Бесы подступают к человеку, начинают с ним спорить. Он в ответ тоже спорит, обольщаясь тщеславной мыслью, что уже умеет сражаться с ними. На самом деле человек и не подозревает, что подыгрывает падшим духам. Нам надо знать свою немощь — и обращаться исключительно к Богу.

Одна благочестивая верующая женщина буквально погрузилась в такие вот споры с бесами. Духовник говорил ей, что нужно не пререкаться с ними, а молиться. Она не верила. Он свёл её с известными духовными лицами, которые сказали то же самое. Она и им не поверила. И много лет продолжала твердить: «Отойди от меня, сатана!» Вот и общалась с дьяволом вместо того, чтобы обратиться к Господу Иисусу Христу.

Когда же успех?

Сколько же продлится борьба за внимание в молитве? Может быть, недолго (у одного из тысяч), а скорее всего — всю жизнь. Но это не повод для уныния! Прп. Иоанн Лествичник пишет: «Непрестанно борись с парением

твоих мыслей, и когда ум рассеялся, собирай его к себе, ибо от новоначальных послушников («новоначальных послушников» преподобного Иоанна! — Прим. автора) Бог не ищет молитвы без парения. Поэтому не скорби, будучи расхищаем мыслями, но благодушествуй и непрестанно воззывай ум ко вниманию; ибо никогда не быть расхищаему мыслями свойственно одному ангелу» (Слово 4, 92).

Полное внимание в молитве, так называемая непарительная (от слова «парить») молитва — это великий дар Божий, которого мы, надо сказать, совершенно недостойны. Ведь ум естественно тянется к тому, чем занято сердце. Поскольку наше сердце привязано к очень многим земным, а порой даже греховным вещам, постольку и ум наш устремляется к ним же. Поэтому необходима борьба со страстями.

Но ругать себя, злиться на себя и, тем более, обижаться на окружающих за свою рассеянность — только мешает молитве, потому что это не борьба со страстью, а проявление страсти гордости и следствие недостатка духовного опыта. Будем смиряться и приобретать опытность. А чем больше смиряемся, тем больше привлекаем к себе благодать Божию, и ум начинает меньше рассеиваться.

И ещё у прп. Иоанна Лествичника читаем: «Когда идёшь предстать пред Господом, да будет вся риза души твоей соткана из нитей, вернее же сказать, из залога непамятозлобия. Если не так, то не получишь от молитвы никакой пользы» (Слово 28, 4). А потом он пишет: «Если облечешься в совершенную кротость и безгневие, то не много будешь трудиться, чтобы освободить ум твой от пленения» (Слово 28, 15).

Что нам мешает молиться?

Что же нам мешает молиться? Во-первых, нам мешает сластолюбие. Мы плохо постимся, тела наши не утончены постом и не способны участвовать в молитве, а лишь отвлекают нас от неё.

Во-вторых, нам мешают молиться многие заботы и привязанности. Души наши прилепились к самым разным вещам, и потому, когда мы начинаем молиться, ум волей-неволей устремляется к этим самым вещам, и молитва быстро рассеивается и пропадает.

Со всем этим можно было бы справиться, если бы не третья причина. Можно усилить воздержание в пище. Это не так трудно. Мы знаем, что многие неверующие люди только ради похудания сурово голодают. Подвижники «восточных» религий строго постятся ради своих гордых желаний войти, как им кажется, в высшие духовные состояния. Кроме того, можно отсечь и многие наши заботы, освободиться от многих дел. Можно, наконец, и в пустыню уйти. Сел на поезд, уехал в глушь, ушёл в горы, уединился — и живи там. Но есть то, от чего не убежишь, то, с чем придётся бороться всю жизнь. Это — гордость.

Именно она делает нас противниками Бога. Гордость — это не только мысль, думать о себе я могу что угодно. Гордость — это моё глубинное переживание, что я обладаю ценными духовными качествами. Что я Богу чуть ли не подарок преподношу своей молитвой, что это мой подвиг, мой достойный поступок. Вот это и делает нас мерзкими перед Богом.

Произнося святые слова Иисусовой молитвы, прося Господа о помиловании, нужно осознавать смысл прошения. Помнить, что мы — приговорённые смертники, что своей греховной жизнью мы осудили себя на вечную адскую муку. Нужно понимать и чувствовать, что мы именно помилование себе вымаливаем. А у нас получается иначе. Прочтём сколько-то раз молитву Иисусову и уже всё забыли, не только в помиловании не нуждаемся, но ощущаем себя достойными венцов в Царстве Небесном.

Так что не будем удивляться, когда не даётся нам молитвенный дар, но будем просить Бога очистить нас от того, что мешает нам молиться, и сами будем всеми Богом данными силами стараться очиститься от связавших душу страстей.