Бессердечный повеса

Стоило Кэтлин лечь рядом и повернуться к нему лицом, она сразу же пожалела о своём решении. Такая близость была чересчур интимной. Когда она посмотрела в его сонные голубые глаза, её пронзила вспышка мучительного желания.

– Я испугалась за тебя, – тихо проговорила Кэтлин. Девон коснулся её лица кончиком пальца, обводя контур щеки. – На что это было похоже? – шёпотом спросила она.

Его палец проследовал вниз по изгибу её носа к чувственному краю верхней губы.

– В один момент всё было как обычно, – медленно начал он, – а в следующий... мир взорвался. Шум... разлетающееся стекло... вещи, падающие со всех сторон... боль. – Он замолчал, когда Кэтлин взяла его руку и прижала к своей щеке. – Но хуже всего, – продолжил он, – это холод. Я ничего не чувствовал. От усталости не мог двигаться. Начало казаться... не так уж и страшно... сдаться. – Усталость взяла вверх и его голос начал слабеть. – Перед глазами... пронеслась не моя жизнь. Я видел только тебя.

Его ресницы опустились, а рука соскользнула с её лица. Перед тем, как уснуть, ему удалось прошептать:

– В последний момент, я подумал... что умру, желая тебя.

Глава 19

То было действие настойки опиума.

Эту мысль Кэтлин повторяла себе всю прошлую ночь пока, наконец, не уснула, и это было её первой мыслью после пробуждения. В слабом сероватом свете утренней зари она выбралась из кровати и стала искать тапочки, которые куда-то запропастились.

Сонная она босиком прошествовала к мраморной раковине в углу, умыла лицо и почистила зубы. Уставившись в овальное зеркало на подставке, Кэтлин увидела, что глаза покраснели, и под ними залегли тёмные круги.

Я подумал, что умру, желая тебя.

Она решила, что Девон, наверное, даже не вспомнит о своих словах. Люди редко помнят о том, что говорили под воздействием опиума. Возможно, он даже не вспомнит о том, как целовал её возле кареты, хотя слуги ещё долго будут об этом судачить. Кэтлин притворится, что ничего не случилось и, если повезёт, он тоже либо забудет, либо у него хватит такта не упоминать об этом инциденте.

Потянувшись к шнуру от колокольчика, чтобы вызвать Клару, Кэтлин передумала и опустила руку. Было ещё очень рано. Перед тем как приступить к сложному процессу одевания и укладки волос, она заглянет к больным. Накинув кашемировую шаль поверх ночной сорочки, Кэтлин сперва отправилась проведать Девона.

Хотя она не рассчитывала застать его бодрствующим, дверь в его комнату оказалась приоткрытой, а шторы были раздвинуты.

Девон сидел в постели, подперев спину подушками. Его густые волосы были влажными и чистыми, кожа блестела после недавнего бритья. Даже раненый, он не выглядел больным и казался каким-то неприкаянным, будто его раздражали ограничения.

Кэтлин остановилась на пороге. Между ними повисла напряжённая тишина, прилив мучительной робости заставил её покраснеть. Ситуация осложнялась ещё и тем, что теперь Девон смотрел на неё, как никогда прежде... дерзко и немного собственнически. «Что-то изменилось», – подумала она.

Когда его взгляд остановился на цветастой шали, губы Девона тронула слабая улыбка.

Кэтлин прикрыла дверь, но замешкалась, не решаясь подойти ближе.

– Почему вы бодрствуете в такую рань?

– Я проснулся голодным, мне требовалось умыться и побриться, поэтому я вызвал Саттона.

– У вас ничего не болит? – обеспокоенно спросила она.

– Болит, – многозначительно сказал он. – Подойди и мне сразу станет лучше.

Кэтлин настороженно подчинилась, её нервы были натянуты, как фортепианные струны. Когда она подошла ближе к кровати, то уловила резкий запах, который казался неуместным в его комнате, но при этом странным образом слишком знакомым... смесь болотной мяты и камфоры.

– Я чувствую запах мази, – озадаченно заметила она, – которую мы используем для лошадей.

– Мистер Блум прислал из конюшни целую банку и потребовал, чтобы мне наложили компресс на рёбра. Я не посмел отказаться.

– Вот как! – Морщинки на её лбу разгладились. – Она очень хорошо помогает, – заверила его Кэтлин. – С её помощью растянутые мышцы у лошадей восстанавливаются вдвое быстрее.

– Не сомневаюсь в этом. – На его губах появилась удручённая улыбка. – Надеюсь только, что камфора не прожжёт дыру в моей шкуре.

– Саттон наложил её в неразведённом виде? – спросила она, нахмурив брови. – Такая концентрация предназначена для коней, он должен был смешать её с маслом или белым воском.

– Ему никто не сказал.

– Её нужно немедленно убрать. Позвольте помочь. – Она потянулась к нему, но в нерешительности замерла. Компресс находился под ночной рубашкой. Ей придётся приподнять подол или расстегнуть пуговицы спереди.

Видя её смущение, Девон улыбнулся и покачал головой.

– Я подожду, пока Саттон вернётся.

– Не нужно, я прекрасно справлюсь сама, – настойчиво заявила Кэтлин, её щёки порозовели. – В конце концов, я же была замужем.

– Какая же ты искушённая, – мягко подразнил Девон, лаская её взглядом.

Кэтлин сжала губы в решительную линию. Стараясь выглядеть невозмутимой, она начала расстёгивать пуговицы. Сорочка была сшита из необычайно гладкого белого полотна, отливающего лёгким блеском.

– Ночная рубашка очень хорошего качества, – заметила она.

– Я даже не подозревал, что она у меня есть, пока Саттон её не принёс.

Кэтлин в замешательстве замерла.

– А в чём вы спали, если не в ночной рубашке?

Девон кинул на неё красноречивый взгляд, улыбнувшись уголком рта.

У Кэтлин отвисла челюсть, когда до неё дошёл смысл.

– Ты шокирована? – спросил он, его глаза искрились смехом.

– Конечно, нет. Я уже поняла, что вы настоящий дикарь. – Но несмотря на браваду, Кэтлин покраснела, став цвета спелого граната и решительно

сосредоточилась на пуговицах. Ночная сорочка распахнулась, обнажая мускулистую, покрытую лёгкой порослью грудь. Кэтлин прочистила горло и спросила: – Не могли бы вы приподняться?

Вместо ответа, Девон, кряхтя от усилий, оттолкнулся от подушек.

Уронив шаль, она потянулась ему за спину, в поисках закреплённого конца бинта. Он был заправлен за повязку посредине.

– Одну минуту... – Кэтлин протянула другую руку, чтобы вытащить конец. Процесс занял больше времени, чем она предполагала, пришлось дёрнуть несколько раз, прежде чем получилось его выдернуть.

Будучи больше не в силах удерживать такую позу, Девон, издав болезненный стон, снова откинулся на подушки, придавив ладони Кэтлин.

– Извини, – выдавил он.

Кэтлин тщетно попыталась вытащить свои пленённые руки.

– Ничего страшного... но если ты не возражаешь...

Восстановив дыхание, Девон не спешил отвечать, оценивая ситуацию.

Видя озорное выражение его глаз, она разрывалась между весельем и негодованием.

– Дай мне подняться, плут.

Его тёплые руки легли на её плечи сзади и начали медленно поглаживать круговыми движениями.

– Забирайся ко мне в кровать.

– Ты в своём уме?

Когда она попыталась освободиться, он взял её косу, которая свисала с плеча Кэтлин, и принялся лениво ею поигрывать.

– Прошлой ночью тебя ничего не смущало, – заметил он.

Кэтлин застыла, широко распахнув глаза.

Значит, он всё помнил.

– Даже не думай, что это войдёт у меня в привычку, – сказала она, задыхаясь. – К тому же, очень скоро меня начнёт искать горничная.

Девон повернулся на бок и полностью затащил её на кровать.

– Сюда она не войдёт.

Кэтлин нахмурилась.

– Ты просто невозможен! Надо было позволить камфоре прожечь дыру в твоей коже.

Его брови поползли вверх.

– А я думал, что ты станешь обращаться со мной, по меньшей мере, не хуже, чем со своими лошадьми.

– Лошади ведут себя лучше, чем ты, – сообщила она, просовывая одну руку ему под рубашку и дальше за спину. – Даже мул и тот более покладистый. – Она потянула за конец бинта, ослабив повязку. Сумев снять компресс, Кэтлин кинула его и бинты на пол.

Всё это время Девон смирно лежал явно довольный собой.

Опустив взгляд на привлекательного негодника, Кэтлин испытала искушение улыбнуться ему в ответ. Но вместо этого, бросила на него укоризненный взгляд.

– Доктор Уикс сказал, что ты должен воздержаться от любой активности, которая даёт нагрузку на рёбра. Ничего не таскать и не поднимать. Тебе нужно отдыхать.

– Я буду отдыхать до той поры, пока ты будешь рядом.

Его объятия были такими тёплыми и манящими, что её охватила приятная слабость. Кэтлин осторожно устроилась в изгибе его руки.

– Я не причиняю тебе боли?

– С каждой минутой я чувствую себя всё лучше. – Он укрыл их обоих, устроив её в коконе из белых простыней и мягких шерстяных одеял.

Она лежала на боку лицом к нему, прижимаясь к его восхитительно твёрдым мышцам, и трепетала от удовольствия.

– Нас увидят.

– Дверь закрыта. – Девон протянул руку и обвёл утончённый изгиб её ушка. – Ты же меня не боишься, правда?

Она покачала головой, несмотря на то, что её пульс резко участился.

Девон зарылся носом в её волосы.

– Я беспокоился, что вчера, возможно, обидел или испугал тебя своим... – Он сделал паузу, подбирая подходящее слово, – энтузиазмом, – закончил сухо Девон.

– Ты... ты не понимал, что делаешь.

– Я прекрасно понимал. Просто был не в состоянии сделать это должным образом. – В его голосе сквозила самоирония. Дразня, он обвёл большим пальцем контур её нижней губы. У Кэтлин перехватило дыхание, когда его пальцы заскользили по линии нижней челюсти, приподнимая вверх её подбородок и лаская нежную кожу. – Я собирался поцеловать тебя... вот так.

Девон накрыл её рот в волнующем поцелуе. Его губы так страстно и медленно молили ответить, что она была попросту не в силах ему отказать. Он так нежно терзал её рот, что части тела, название которых, она даже не знала, начало приятно покалывать. Поцелуи всё продолжались и продолжались, новый начинался ещё до того, как завершался предыдущий. Под одеялами его нога, густо покрытая волосами, потёрлась о её ногу. Кэтлин погрузила пальцы в его шелковистые тёмные волосы и обхватила ладонями голову.

Рука Девона прошлась вдоль позвоночника Кэтлин и прижала её бёдра к его бёдрам. Даже сквозь разделявшие их слои фланели и льна, она чувствовала, как тесно соприкасаются их тела, как её нежная плоть сдаётся под натиском его стальных мышц. Поцелуй стал более настойчивым, язык Девона продолжал свои исследования, и она застонала от удовольствия.

За пределами кровати мир перестал существовать. Все ощущения сосредоточились лишь на чувственном сплетении их тел и нежных прикосновениях блуждающих рук. Кэтлин всхлипнула, когда Девон сжал её ягодицы и притянул к своей восставшей плоти. Он направлял её бёдра, в неторопливом темпе создавая интимное трение между их телами, пока она не начала постанывать при каждом новом движением. Нежное местечко, которое он дразнил, начало набухать и трепетать, Кэтлин запылала от стыда. Она не должна испытывать этих чувств, не должна хотеть... того, чего хотела. Неважно, как тесно она к нему прижималась, ей было этого недостаточно. Кэтлин сдерживалась из последних сил, чтобы не наброситься на него, таким сильным оказалось желание.

Когда она попыталась увернуться, Девон вздрогнул и охнул, видимо, Кэтлин ненароком задела его рёбра.

– О... прости... – Она начала откатываться в сторону, тяжело дыша.

– Всё в порядке. – Девон удержал её на месте. – Не уходи. – Он тяжело дышал, ему явно было больно, но это его ничуть не заботило.

– Мы должны остановиться, – запротестовала она. – Это неправильно, к тому же опасно для тебя, и я чувствую... – Она замолчала. Ни одно известное ей слово не могло передать того безумного желания, что её переполняло, того мучительного напряжения, что охватывало изнутри.

Девон слегка качнул бёдрами, заставив её вздрогнуть всем телом, от интимного прикосновения.

– Перестань, – простонала она. – Я будто вся горю, и не могу связно думать. Даже не могу дышать.

Кэтлин не понимала, чем Девон так доволен, но, когда он потёрся губами о её щёку, почувствовала, что он улыбается.

– Позволь помочь тебе, милая.

– Ты не сможешь, – приглушённо ответила она.

– Смогу. Поверь мне.

Он положил Кэтлин на спину, и медленно прошёлся едва приоткрытыми губы вдоль её горла. Она даже не заметила, как он расстегнул её ночную рубашку, пока края не распахнулись.

Кэтлин вздрогнула, почувствовав, как прохладный воздух коснулся её обнажённой кожи.

– Девон...

– Тсс, – выдохнул он, опалив кончик груди.

Она застонала, когда его губы накрыли её сосок и Девон принялся втягивать в рот нежную плоть.

Представления Девона о помощи граничили с причинением ещё больших мук. Он обхватил её груди ладонями и начал посасывать их, слегка потягивая, пока её бёдра не начали беспомощно двигаться, в надежде облегчить беспощадное напряжение. Его рука проникла под подол сорочки и сжала обнажённое бедро.

– Ты прекрасна, – прошептал он, – кожа, тело, каждая твоя частичка. – Его рука проникла ей между бёдер, легонько их раздвинув. – Откройся мне... ещё немного... да... Боже, какая же ты мягкая, тут... и тут...

Он пробрался сквозь жёсткие завитки и погрузился в чувствительную расщелину, раздвигая влажные упругие лепестки, пока не добрался до ноющей вершинки. Девон умело обвёл пальцем бутон и прошёлся вдоль нежных складок к входу в её тело. Кэтлин вздрогнула от неожиданности, когда кончик его пальца проник в тугую плоть. Она распахнула глаза, непроизвольно потянулась вниз и схватила его за широкое мускулистое запястье.

Девон застыл в недоумении, глядя на побагровевшую от стыда Кэтлин. На его лице отразилась смесь удивления, удовольствия и страсти.

– Я причиняю тебе боль, милая? – хрипло спросил он.

Её внутренние мышцы, пульсируя, сжались вокруг его пальца.

– Н-немного. – Она неловко потянула его за запястье, но Девон не поддался безмолвному призыву.

Его большой палец начал нежно описывать круги вокруг тугого, чувствительного бутона. Другой палец глубже проник в её плоть, лаская и провоцируя выделение обильной влаги, Кэтлин стало неловко, и она попыталась заглянуть за край скомканной ночной рубашки, сбившейся вокруг талии.

Тяжело дыша, он прижался губами к тревожным морщинкам на её лбу.

– Нет, не беспокойся. Ты становишься влажной... в этом месте... когда твоё тело готово меня принять... это прекрасно, я начинаю желать тебя ещё сильнее... Ах, сладкая... Я чувствую, как ты меня сжимаешь.

Она тоже чувствовала, интимные мышцы сладострастно сокращалась, приветствуя его. Вторжение резко прекратилось, а затем внутрь проскользнуло два пальца, растягивая её плоть и причиняя небольшой дискомфорт. Девон положил ладонь на холмик между её ногами, прижав основание к чувствительному пику, его пальцы вторгались всё глубже и глубже, заставляя Кэтлин выгибаться в страстном смятении. На неё разом обрушилось слишком много ощущений, сердце так бешено колотилось, что это начинало пугать.

– Прекрати, – прошептала она сухими губами. – Пожалуйста... Я сейчас потеряю сознание...

– Теряй, – защекотал её ухо дразнящий шёпот.

Напряжение невыносимо возросло. Она широко развела ноги, бессильно двигая бёдрами в унисон с его рукой. Разрядка нахлынула с ошеломительной силой, всепоглощающее блаженство накрыло Кэтлин с головой, ей казалось, будто она умирает. Её продолжали одолевать всё новые ощущения, расцветая, они переходили в судороги. Когда Кэтлин начала стонать и вскрикивать, Девон впился в её губы, будто желая попробовать на вкус сладострастные звуки. Её накрыло ещё одна волна, жар затопил голову, грудь, живот, промежность, пока его рот без устали терзал её губы.

Когда последняя дрожь утихла, Кэтлин ослабела, прижавшись к Девону. В голове всё плыло. Смутно осознавая, что он положил её на бок, она уткнулась лицом в мягкие пружинистые волоски у него на груди. Он опустил подол сорочки, прикрыв бёдра, и принялся поглаживать одной рукой её ягодицы успокаивающими круговыми движениями, восстанавливая дыхание. Никогда ещё ей так сильно не хотелось спать, как сейчас, уютно устроившись в его крепких жарких объятиях. Но до неё уже долетали отдалённые звуки, горничные, приступали к своим утренним обязанностям: чистили решётки и подметали ковры. Если она пробудет здесь ещё немного, её обнаружат.

– Твоё тело натянулось как тетива, – сонно произнёс Девона у Кэтлин над головой. – И это после всей проделанной мною работы, чтобы тебя расслабить. – У него вырвался смешок в ответ на абсолютное молчание с её стороны. Его рука легла ей на спину, поглаживая вдоль позвоночника. – С тобой никогда раньше такого не случалось?

Она замотала головой:

– Я не знала, что женщины могут такое испытывать. – Голос Кэтлин звучал странно даже для её собственных ушей, как-то низко и томно.

– Никто не объяснил тебе о таких вещах перед первой брачной ночью?

– Леди Бервик со мной разговаривала, но я уверена, она ничего об этом не знала. Или возможно... – Она замолчала, смутившись из-за посетившей её мысли. – Возможно, респектабельная женщина не должна испытывать подобных ощущений.

Его рука продолжила медленно скользить вверх-вниз вдоль её спины.

– Не вижу причин, почему нет. – Он наклонил голову и прошептал ей на ухо: – Но я никому не расскажу.

Она робко провела пальцами по краю большого синяка на его боку.

– А другие мужчины умеют... это делать?

– Ты имеешь в виду, удовлетворять женщину? Да, всё что нужно, - это терпение. – Он поигрывал локонами, которые выбились из её косы. – Но оно того стоит. Если женщина довольна, процесс становится ещё более приятным.

– Правда? Почему?

– Мужское самолюбие тешит сознание того, что он способен заставить женщину его желать. К тому же... – Его рука переместилась к расщелине между её бёдер, и начала поглаживать сквозь ночную сорочку, – то, как ты сжималась вокруг моих пальцев... доставляет мужчине удовольствие, когда он внутри.

Кэтлин спрятала лицо у него на плече.

– Из уст леди Бервик всё звучало очень просто. Но я начинаю думать, что она упустила некоторые важные детали.

Он издал тихий смешок:

– Всякий, кто говорит, что половой акт прост, никогда не занимался им как следует.

Они лежали, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Садовники толкали по лужайке косилки на колёсах и технику для подрезки кустов, в которых плавно жужжали цилиндры, оснащённые лезвиями. Небо было окрашено стальным цветом, сильный ветер трепал редкие поблёкшие коричневые листочки на дубе, который рос возле окна спальни.

Девон поцеловал её в макушку.

– Кэтлин... ты говорила, что, когда в последний раз разговаривала с Тео, он сказал: “Ты мне не жена”.

Она застыла, охваченная тревогой, когда догадалась, о чём он собирается спросить.

– Это действительно так? – Кэтлин попыталась отстраниться, но он крепко прижал её к себе. – Не имеет значения, что ты ответишь, – сказал Девон мягко. – Просто я хочу понять, что случилось.

Она рискнёт всем, если расскажет, ведь ей было что терять. Но какая-то частичка её души отчаянно жаждала раскрыть правду.

– Да, – с трудом призналась Кэтлин слабым голосом. – Это правда. Брак так и не был консуммирован²¹.

Глава 20

– Так вот о чём вы спорили, – пробормотал Девон, медленно поглаживая Кэтлин по спине.

– Да. Потому что я бы не позволила Тео... – Она замолчала, лихорадочно вздохнув. – У меня нет права называться леди Трени. Мне не следовало оставаться в Приорате Эверсби после случившегося, просто... я не знала, будет ли мне позволено сохранить приданое, и я не хотела возвращаться к лорду и леди Бервик и, кроме того, это постыдно. Поэтому я солгала, что я жена Тео.

– А кто-нибудь спрашивал, спала ли ты с ним? – недоверчиво уточнил Девон.

– Нет, но я солгала смолчав. Что так же плохо, как и любой другой вид лжи. Прискорбная истина заключается в том, что я девственница. Мошенница. – Почувствовав вибрацию в его груди от едва сдерживаемого смеха, она пришла в замешательство. – Я не понимаю, что ты нашёл здесь смешного!

– Прости. – Но в его голосе не слышалось ни тени раскаянья. – Я просто подумал, что после того, как столкнулся с трудностями, связанными с прокладкой дренажной системы для арендаторов, водопровода, выплатой долгов и сотнями других вопросов... наконец, появилась проблема, которую я могу решить.

Она укоризненно посмотрела на него, и он ухмыльнулся. Девон поцеловал её и, приподнявшись, устроился поудобнее. Дотянувшись до подушек, Кэтлин подоткнула их под его плечи. Поджав под себя ноги, она села к нему лицом и застегнула ночную рубашку.

Рука Девона опустилась на её бедро.

– Расскажи, что произошло, милая.

Теперь уже не было смысла что-то скрывать. Кэтлин отвела взгляд, вцепившись пальцами в пуговицы на груди.

– Ты должен понять... я никогда не оставалась наедине с Тео до нашей брачной ночи. До свадьбы, нас постоянно сопровождала леди Бервик. Мы поженились в часовне поместья. Свадьба была очень пышной, празднование длилось неделю, и… – Она замолчала, когда её вдруг посетила новая мысль. – Следовало пригласить тебя и Уэста. Мне очень жаль, что вас не позвали.

– Мне нет, – сказал Девон. – Не знаю, что бы я сделал, если бы встретил тебя до свадьбы. – Сначала она подумала, что он шутит, но его взгляд был абсолютно серьёзным. – Продолжай, – попросил он.

– После церемонии Тео вместе с друзьями отправился в таверну и отсутствовал весь день и вечер. Я была вынуждена оставаться в своей комнате, потому что... видишь ли, для невесты это очень неловкая ситуация. Неприлично задерживаться и разговаривать с людьми перед первой брачной ночью. Так что я приняла ванну, Клара завила мне волосы горячими щипцами, я надела кружевную белую ночную сорочку и села ждать в одиночестве... я ждала... и ждала... из-за нервов не могла есть и делать было

нечего. Я легла спать в полночь. Но уснуть не смогла, просто лежала и томилась в ожидании.

Девон крепче сжал её бедро.

Она мельком взглянула на него и обнаружила, что он пристально смотрит на неё с беспокойством, отчего ей показалось будто внутри разлился тёплый мёд.

– Наконец Тео вошёл в комнату, – продолжила она. – Он был сильно пьян. Его одежда была грязной, и от него разило кислятиной, он даже не умылся, просто разделся, забрался в кровать и начал … – Кэтлин замолкла и принялась теребить кончик косы. Невозможно передать то жутко неприятное удивление, которое испытываешь, когда тебя тискают и пытаются овладеть, при этом, даже не дав возможности привыкнуть к ощущению обнажённого мужского тела. Тео не поцеловал её... она и не особо хотела ... казалось, он даже не воспринимал её как личность. – Сначала я пыталась лежать спокойно, – сказала она. – Именно это, по словам леди Бервик, от меня и требовалось. Но он был таким тяжёлым и грубым, Тео рассердился, потому что я не знала, что делать. Я начала протестовать, и он попытался меня усмирить. Он зажал мне рукой рот, и тогда я потеряла контроль. Я не могла ничего с собой поделать. Я дралась и пиналась, и вдруг он отстранился и согнулся пополам. Я сказала, что от него несёт как от навозной кучи, и не хочу, чтобы он меня трогал. – Помедлив, она с опаской посмотрела на Девона, ожидая неодобрения или насмешки. Но выражение его лица оставалось непроницаемым. – Я выбежала из комнаты, – продолжила Кэтлин, – и провела остаток ночи на диване в комнате Хелен. Она проявила доброту и не задавала вопросов, а на следующее утро помогла починить разорванные кружева на рубашке прежде, чем заметят горничные. На следующий день Тео злился, но потом признал, что ему не следовало так много пить. Он попросил меня попробовать ещё раз. И я... – она с трудом сглотнула, сгорая от стыда, и призналась: – Я не приняла извинений, сказала, что больше не буду делить с ним постель, ни этой ночью, ни любой другой.

– Правильно, – сказал Девон тоном, который она никогда не слышала прежде. Он смотрел в сторону, будто не хотел, чтобы она видела выражение его глаз, но его профиль был суровым.

– Нет, я поступила ужасно. Когда я пошла к леди Бервик и спросила, что мне делать, она сказала, что жена должна терпеть притязания мужа, даже когда он пьян, и это всегда неприятно, но такова природа брачного соглашения. Жена отдаёт свою независимость в обмен на защиту мужа.

– Разве муж не должен защищать жену от самого себя, если потребуется?

В ответ Кэтлин нахмурилась и проговорила:

– Я не знаю. – Девон молча ждал продолжения. – В течение следующих двух дней, – сказала она, – все гости разъехались. А я так и не смогла заставить себя лечь с ним в постель. Тео обижался и злился, требовал исполнения супружеского долга, но при этом продолжал пить, и тогда я сказала, что не хочу иметь с ним ничего общего, пока он не протрезвеет. Мы жутко поругались. Он сказал, что никогда бы не женился на мне, если бы знал, что я фригидна. На третье утро, он уехал верхом на Асаде и... остальное ты знаешь.

Рука Девона скользнула под подол её ночной рубашки, и начала неспешно поглаживать обнажённое бедро. Его тёплый, заинтересованный взгляд был устремлён на Кэтлин.

– Хочешь расскажу, чтобы сделал я, – в конце концов спросил он, – если бы совершил ту же ошибку, что и Тео? – Она осторожно кивнула, и Девон продолжил: – Я бы на коленях умолял тебя о прощении и поклялся бы, что никогда не позволю этому случиться снова. Я бы понял, что ты была сердита и напугана не без оснований. Я бы ждал столько, сколько потребуется, пока не заслужил бы твоё доверие, и тогда я бы отнёс тебя в постель и занимался бы с тобой любовью несколько дней подряд. Что касается твоей фригидности... я думаю, мы опровергли это обвинение.

Кэтлин покраснела.

– Прежде, чем я уйду... я знаю, что у мужчины есть потребности. Есть ли что-то, что я могла бы для тебя сделать?

Его губы тронула печальная улыбка.

– Я ценю твоё предложение. Но сейчас мне больно глубоко дышать. Если ты попытаешься доставить мне удовольствие, то прикончишь окончательно. – Он сжал её бедро. – В следующий раз.

– Но следующего раза не будет, – мрачно сказала она. – Все должно вернуться на круги своя.

Его брови слегка приподнялись.

– Ты думаешь это возможно?

– Да, почему нет?

– Трудно игнорировать однажды проснувшиеся, определённые аппетиты.

– Это не важно. Я – вдова. И не могу этим заниматься.

Девон поймал её за лодыжку и притянул к себе, несмотря на боль, которую должно быть испытывал.

– Прекрати, – резко прошептала она, пытаясь одёрнуть подол ночной рубашки, когда тот начал задираться на бёдрах. – Ты навредишь себе.

– Посмотри на меня.

Он взял её за плечи. Кэтлин неохотно заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Я знаю, ты сожалеешь о смерти Тео, – тихо сказал Девон. – Я знаю, что ты вышла за него с наилучшими намерениями и пыталась его искренне оплакивать. Но Кэтлин, милая... ты такая же его вдова, как была женой.

Слова прозвучали словно пощёчина. Потрясённая и оскорблённая она вскочила с кровати и схватила шаль.

– Не надо было тебе ничего рассказывать! – воскликнула она.

– Я лишь указываю на то, что, по крайней мере, себе ты можешь признаться, что не связана с ним теми же обязательствами, какими была бы связана настоящая вдова.

– Я настоящая вдова!

Девон насмешливо на неё посмотрел.

– Ты едва знала Тео.

– Я любила его, – настаивала она.

– О! И что же ты любила в нём больше всего?

Кэтлин возмущённо открыла рот, чтобы ответить, но не нашла слов. Она прижала руку к животу, когда на неё снизошло тошнотворное осознание. Теперь, когда чувство вины за смерть Тео немного поутихло, она не могла понять, что же испытывала к нему кроме жалости, которую питала бы и по отношению к совершенно любому человеку, которого постигла подобная судьба.

Несмотря на это, она заняла место вдовы Тео, жила в его доме, подружилась с его сёстрами, пользуясь всеми преимуществами положения леди Трени. Тео знал, что она была притворщицей. Он знал, что она его не любила, даже когда она сама об этом ещё не догадывалась. Вот почему в последние минуты жизни он принялся её обвинять.

Разъярённая и пристыженная Кэтлин развернулась и пошла к двери. Распахнув её, она не остановилась, чтобы посмотреть по сторонам, а ринулась через порог. Внезапно Кэтлин столкнулась с крепкой фигурой, которая чуть не сбила её с ног.

– Что за… – начал Уэст, протянув руки, чтобы не дать ей упасть. – Что случилось? Я могу помочь?

– Да, – отрезала она. – Можете бросить своего брата обратно в реку. – Она зашагала прочь, не дав ему ответить.

Уэст вошёл в спальню.

– Я вижу, ты вернулся к своему привычному очаровательному образу.

Девон усмехнулся и прерывисто вздохнул, стараясь усмирить страсть, бушующую внутри него последние нескольких минут. Свидание с Кэтлин в его постели было самой изощрённой из мыслимых пыток. Всё тело ныло, болело и горело.

Он никогда не чувствовал себя лучше.

– Почему она разозлилась? – спросил Уэст. – Неважно, я не хочу знать, – подхватив стул у кровати одной рукой, он развернул его к себе. – Ты задолжал мне пару ботинок. – Он сел верхом на стул и сложил руки на спинке.

– Я задолжал тебе намного больше. – Всего пару месяцев назад вряд ли у Уэста хватило бы сил, не говоря уже о присутствии духа, чтобы вытащить Девона из реки. – Спасибо, – просто сказал он, пристально глядя на брата.

– Уверяю тебя, я действовал исключительно из эгоистичных целей. У меня нет никакого желания становиться графом Трени.

Девон коротко рассмеялся.

– У меня тоже.

– О? В последнее время ты вжился в роль намного лучше, чем я ожидал. – Уэст внимательно на него посмотрел. – Как твои рёбра?

– Треснули, но не сломаны.

– Тебе гораздо лучше, чем Уинтерборну.

– Он сидел у окна. – Вспомнив момент, когда поезда столкнулись, Девон поморщился. – Как он?

– Спит. Уикс хочет, чтобы он оставался в бессознательном состоянии, это поможет ему справиться с болью и увеличит шансы на должное выздоровление. Ещё он посоветовал послать за окулистом в Лондон.

– Зрение Уинтерборна восстановится?

– Врач считает, что да, но без консультации окулиста, сказать наверняка невозможно.

– А нога?

– Перелом был чистый, поэтому кость срастётся хорошо. Однако Уинтерборн останется с нами дольше, чем мы планировали. По крайней мере, на месяц.

– Хорошо. Это даст ему больше времени, чтобы познакомиться с Хелен.

Лицо Уэста стало непроницаемым.

– Ты снова вернулся к этой затее? Свести их вместе? Что если Уинтерборн останется хромым и слепым?

– Он все ещё будет богат.

– Очевидно, столкновение со смертью не изменило твоих приоритетов, – язвительно проговорил Уэст.

– А почему должно было? Этот брак пошёл бы на пользу всем.

– А какую выгоду конкретно ты собираешься извлечь?

– Я поставлю условие, чтобы Уинтерборн выделил Хелен большое приданое и назначил меня попечителем её финансов.

– И тогда ты станешь распоряжаться деньгами, как сочтёшь нужным? – недоверчиво уточнил Уэст. – Святая матерь божья, как в один день ты можешь рисковать своей жизнью, спасая тонущих детей, а на следующий замышлять что-то настолько безжалостное.

Девон раздражённо сощурил глаза.

– Не надо вести себя так, будто Хелен потащат к алтарю в цепях. У неё будет выбор.

– Правильно подобранные слова способны сковать человека гораздо лучше цепей. Ты будешь ею манипулировать, заставляя делать то, что хочешь ты независимо от того, что чувствует она.

– Наслаждайся происходящим с высоты своего морального пьедестала, – сказал Девон. – К сожалению, мне приходится мыслить практично.

Уэст встал и подошёл к окну, хмуро глядя на улицу.

– В твоём плане есть изъян. Уинтерборн может решить, что Хелен не в его вкусе.

– О, он её примет, – заверил его Девон. – Жениться на дочери пэра – единственный для него способ подняться по социальной лестнице. Подумай, Уэст: Уинтерборн – один из богатейших людей Лондона и половина дворянства перед ним в долгу и те же самые аристократы, которые умоляют его увеличить им кредиты, отказываются принимать в своих гостиных. Однако если он женится на дочери графа, двери, которые всегда были для него закрыты, сразу распахнутся. – Девон на мгновение задумался. – Брак с Хелен пошёл бы ему только на пользу.

– Возможно, он придётся ей не по вкусу.

– Будет лучше, если она останется бедной старой девой?

– Может быть, – раздражённо ответил Уэст. – Откуда мне знать?

– Мой вопрос был риторическим. Конечно, Хелен согласится. Аристократические браки всегда устраиваются на благо семьи.

– Да, но невест, как правило, сводят с их ровнями. Ты предлагаешь понизить положение Хелен, продав её первому попавшемуся мужлану, с полными карманами денег ради твоей личной выгоды.

– Не первому попавшемуся мужлану, – поправил Девон. – А одному из наших друзей.

Уэст неохотно рассмеялся и повернулся к нему.

– То, что он наш друг никак не говорит в его пользу. Я бы предпочёл выдать за него Пандору или Кассандру, по крайней мере, у них хватит духа ему противостоять.

Хелен вздохнула с облегчением узнав, что вечеринка в канун Рождества и бал для слуг пройдут, как и планировалось. Вопрос обсудили в кругу семьи, и все с пониманием отнеслись к тяжёлому состоянию бедного мистера Уинтерборна. Однако Девон и Уэст категорично заявили, что Уинтерборн в первую очередь сам был бы против отмены праздника, который так много значит для слуг и арендаторов, упорно трудившихся в течение всего года. Запланированные празднества хорошо скажутся на моральном состоянии всех обитателей поместья и, по мнению Хелен, чтить дух Рождества являлось очень важным моментом. Если поощрять в людях любовь и добрую волю, от этого всем будет только лучше.

В доме снова воцарилась суматоха, все заворачивали подарки и делали приготовления, в то время как из кухни доносились вкусные запахи выпечки и жаркого. В холле выставили корзины с апельсинами и яблоками, наряду с корзинами с игрушечными волчками, вырезанными из дерева животными, скакалками и бильбоке.

– Мне жаль мистера Уинтерборна, – заметила Пандора. Они с Кассандрой заворачивали засахаренный миндаль в маленькие фантики из бумаги, в то время как Хелен составляла композицию из цветов в большой вазе. – Он останется один в тёмной комнате, – продолжила она, – пока мы будем любоваться украшениями, которые он сам же нам послал и не может увидеть!

– Мне его тоже жаль, – сказала Кассандра. – Но его комната находится достаточно далеко, шум его не побеспокоит. И поскольку большую часть времени он спит под воздействием лекарств доктора Уикса, он, вероятно, даже не узнает, что происходит.

– Сейчас он не спит, – сказала Пандора. – Миссис Чёрч сказала, что он отказался принять дневную дозу. Выбил у неё из рук чашку, наговорил ей гадостей и даже не извинился!

Хелен замерла в процессе оформления большой вазы красными розами, вечнозелёными ветвями, белыми лилиями и хризантемами.

– Ему очень больно, – сказала она. – И, наверное, он напуган, как и был бы любой другой человек в его ситуации. Не суди его строго, дорогая.

– Полагаю, ты права, – сказала Пандора. – Наверное ужасно скучно лежать одному без развлечений. Даже без возможности почитать книгу! Кэтлин сказала, что она собиралась навестить его и попытается уговорить выпить бульон или чай. Надеюсь, ей повезло больше, чем миссис Чёрч.

Нахмурившись, Хелен подрезала ещё один стебель розы и поместила его в композицию.

– Я пойду наверх, – сказала она. – Спрошу, могу ли я чем-то помочь. Кассандра, не могла бы ты закончить с цветами вместо меня?

– Если мистер Уинтерборн захочет, – предложила Пандора, – Касси и я могли бы почитать ему «Записки Пиквикского клуба». Мы будем читать по ролям и сделаем это очень забавно.

– Я могла бы привести к нему Жозефину, когда освобожусь, – предложила Кассандра. – Она намного спокойнее, чем Наполеон, когда я болею, всегда чувствую себя лучше, если собака рядом.

– Возможно, он бы порадовался встречи с Гамлетом! – воскликнула Пандора.

Хелен улыбнулась, глядя на серьёзные лица младших сестёр.

– Вы обе очень добры. Не сомневаюсь, что мистер Уинтерборн с благодарностью воспримет ваши предложения после того, как ещё немного отдохнёт.

Она вышла из столовой и прошла через холл, любуясь видом сверкающей ели. Подметая опавшие иголки под наряженными ветвями, горничная напевала колядки. Хелен поднялась наверх и увидела Кэтлин и миссис Чёрч, стоявших у комнаты Уинтерборна. Совещаясь на пониженных тонах, они обе выглядели обеспокоенными и раздражёнными.

– Я пришла проведать нашего гостя, – сказала Хелен, присоединяясь к ним.

– У него жар и он ничего не может проглотить. Даже глоток воды. Это очень тревожно, – нахмурившись ответила Кэтлин.

Через приоткрытую дверь Хелен заглянула в тёмную комнату. Она услышала тихий звук, нечто среднее между стоном и рычанием, от которого у неё зашевелились волосы на затылке.

– Мне послать за доктором Уиксом? – спросила миссис Чёрч.

– Полагаю да, – сказала Кэтлин. – Хотя он не спал почти всю ночь, наблюдая за мистером Уинтерборном, и отчаянно нуждается в нескольких часах отдыха. Кроме того, если мы не в состоянии убедить нашего пациента принимать лекарства или пить воду, не знаю, чем доктор Уикс сможет помочь.

– Можно мне попробовать? – предложила Хелен.

– Нет, – хором ответили женщины.

Повернувшись к Хелен, Кэтлин пояснила:

– До сих пор мы не слышали от мистера Уинтерборна ничего, кроме ругательств. К счастью, по крайней мере, половина из них на валлийском, но они всё равно слишком вульгарны для твоих ушей. К тому же, ты не замужем, а он неподобающе одет, так что об этом не может быть и речи.

Из глубины комнаты послышались проклятия, сопровождаемые несчастным стоном.

Хелен почувствовала прилив жалости.

– Комната больного не откроет для меня ничего нового, – сказала она. – После того, как мама умерла, я ни один раз ухаживала за отцом.

– Да, но Уинтерборн не родственник.

– Он, определённо, не в том состоянии, чтобы меня скомпрометировать, а у вас с миссис Чёрч и так дел невпроворот. – Она умоляюще посмотрела на Кэтлин. – Позволь мне за ним приглядеть.

– Так и быть, – неохотно согласилась Кэтлин. – Но оставь дверь открытой.

Хелен кивнула и проскользнула в комнату.

Внутри царила жаркая и душная атмосфера, воздух пропитался резкими запахами пота, лекарств и гипса. На кровати в скомканных простынях корчилась большая тёмная фигура больного. Хотя на нём была надета ночная рубашка, а одна нога загипсована от колена и ниже, Хелен смогла разглядеть смуглую кожу и волосатые конечности. Его чёрная, как обсидиан, шевелюра слегка вилась. Белые зубы сжались от боли, пока он пытался стащить с глаз повязку. Хелен заколебалась. Хотя Уинтерборн явно был нездоров, он походил на дикого зверя. Но когда она увидела, как дрожат и трясутся его руки, ее затопило сострадание.

– Нет, нет, – сказала она и поспешила к нему. Она осторожно положила ладонь на его сухой и горячий, как кухонная печь, лоб. – Спокойно. Лежите смирно.

Уинтерборн попытался её отпихнуть, но почувствовав прохладные пальцы, издал низкий звук и застыл. Казалось, он находился в полубессознательном состоянии от жара. Его обветренные губы в уголках потрескались. Бережно притянув его голову к своему плечу, Хелен поправила повязку вокруг глаз, заправив свободные концы.

– Не стягивайте её, – пробормотала она. – Повязка должна оставаться на глазах, пока они не заживут. – Он замер, коротко и прерывисто дыша. – Попробуете выпить немного воды? – спросила она.

– Не могу, – с трудом проговорил он.

Хелен перевела взгляд на экономку, которая всё ещё стояла на пороге.

– Миссис Чёрч, откройте, пожалуйста, окно.

– Доктор Уикс сказал держать комнату в тепле.

– У него жар, – настаивала Хелен. – Я думаю, свежий воздух облегчит его страдания.

Миссис Чёрч подошла к окну. Когда она отперла оконные створки и распахнула их, в комнату ворвался морозный воздух, унося запахи болезни.

Уинтерборн вздохнул полной грудью. Мощные мышцы на спине и руках дрогнули, сильнейшее напряжение начало покидать его тело. Он опустил голову на её плечо, словно измученный ребёнок. Остро осознавая, что он не одет, Хелен не осмеливалась посмотреть вниз.

Не отпуская его, она потянулась за стаканом воды на ночном столике.

– Попробуйте выпить всего несколько капель, – уговаривала она. Почувствовав, что она поднесла к его рту стакан, он слабо запротестовал, но позволил смочить ему губы.

Поняв, что большего ей не добиться, Хелен отставила воду в сторону и прошептала:

– Ну вот, так лучше.

К ним подошла экономка и, не сказав ни слова, начала поправлять постель.

Хелен понимала, что подобное поведение возмутительно с любым мужчиной, не говоря уже о незнакомце. Кэтлин, несомненно, пришла бы в ужас. Но Хелен провела в изоляции всю свою жизнь и, хотя, по возможности, всегда следовала правилам, в то же время, при необходимости, могла легко от них отказаться. В своей обыденной жизни Уинтерборн был могущественным и влиятельным человеком, но сейчас он страдал от боли, и она воспринимала его, практически, как ребёнка, нуждающегося в помощи.

Хелен попыталась опустить его на подушки, но он с хрипом запротестовал. Его рука сжалась вокруг её запястья. Хотя хватка не причиняла боли, она чувствовала её мощь. Если бы он пожелал, то легко мог бы сломать ей кости.

– Пойду, принесу пару вещиц, чтобы облегчить ваше состояние, – сказала она мягко. – Я скоро вернусь.

Уинтерборн позволил ей уложить себя на подушки, но запястья не отпустил. Хелен смущённо посмотрела на большую руку, а затем её взгляд переместился на его лицо. Глаза и лоб Уинтерборна скрывали бинты, но под синяками и царапинами легко угадывались суровые черты лица, заострённые скулы, крепкая и решительная челюсть. Вокруг рта отсутствовали мимические морщины от улыбки, как и любой другой намёк на мягкость.

– Я вернусь в течение получаса, – сказала Хелен. – Обещаю. – Уинтерборн не ослабил хватку. – Я обещаю, – повторила она. Свободной рукой она легонько погладила его пальцы, уговаривая их разжаться.

Перед тем как заговорить, он попытался смочить губы языком.

– Кто вы? – хрипло спросил он.

– Леди Хелен.

– Который сейчас час?

Хелен кинула вопросительный взгляд на миссис Чёрч, которая подошла к каминным часам.

– Четыре часа, – сообщила экономка.

Он собирался засечь время, догадалась Хелен. И помоги ей бог, если она опоздает.

– Я вернусь к половине пятого, – сказала она. Через мгновение она тихо добавила: – Доверьтесь мне.

Постепенно рука Уинтерборна разжалась, освободив Хелен.

Глава 21

Первое осознанное воспоминание Риса после железнодорожной катастрофы, было о том, как кто-то, возможно доктор, спрашивал, не хочет ли он за кем-нибудь послать. Он тут же замотал головой. Отец умер, а пожилая мать, суровая и хмурая женщина, живущая в Лондоне, являлась последним человеком на земле, кого он бы хотел видеть. Даже если бы он попросил её о поддержке, она бы не знала, как её оказать.

Рис никогда в своей жизни не был серьёзно ранен или болен. Даже в детстве он обладал крепким телосложением и выносливостью. Его валлийские родители лупили его бочарной доской за любой проступок или минутную леность, и он, не дрогнув, принимал самые строгие наказания. Отец работал бакалейщиком, они жили на улице лавочников, где Рис не просто научился искусству ведения торговли, а впитал его с молоком матери.

Построив своё собственное торговое предприятие, он никогда не позволял личным отношениям отвлекать его от работы. Конечно, Рис заводил романы, но только с теми женщинами, которые были согласны на его условия: их связь не выйдет за пределы спальни. Теперь, когда он лежал в незнакомой комнате, задыхаясь от терзающей его боли, Рис подумал, что, возможно, он стал чересчур независимым. Должен быть кто-то, за кем можно послать, кто в состоянии о нём позаботиться в такой беспрецедентной ситуации как болезнь.

Несмотря на прохладный ветерок, задувавший в открытое окно, всё тело горело огнём. Гипс на ноге сводил с ума почти так же сильно, как неослабевающая боль в сломанной кости. Комната словно вращалась вокруг, отчего Риса мутило. Ему оставалось только беспомощно ждать, считая минуты до того мгновения, когда девушка вернётся.

Леди Хелен... утончённое создание, к которым он всегда относился с особым презрением. Представительница класса, который считал его ничтожеством.

Через некоторое время, которое показалось ему вечностью, он почувствовал, что в комнату кто-то вошёл. Рис услышал тихий скрежет, словно по металлу провели стеклом или фарфором.

– Сколько времени? – резко спросил он.

– Четыре часа двадцать семь минут, – раздался бодрый голос леди Хелен. – У меня в запасе осталось ещё три минуты.

Он сосредоточено прислушивался к шуршанию юбок... к звукам журчания воды в стакане и перемешиванию в нём льда. Если она собиралась его чем-то напоить, то зря: сама мысль о том, чтобы проглотить любую субстанцию, вызывала в нём дрожь отвращения.

Девушка подошла к нему совсем близко, он чувствовал, что она над ним склонилась. Затем леди Хелен обтёрла его лоб, щёки и горло, смоченным в воде, отрезом фланели, ощущения были настолько приятным, что он измученно вздохнул. Когда она на мгновение убрала ткань, он потянулся вслед за ней, тяжело дыша.

– Не останавливайтесь. – Он разозлился, что ему приходится выпрашивать столь малые блага.

– Шшш. – Она освежила фланелевую ткань, смочив её ещё раз в воде. Когда леди Хелен продолжила неторопливо поглаживать его лицо, пальцы Риса нащупали её юбки и так крепко вцепились в их складки, что ничего не смогло бы заставить его ослабить хватку. Нежная рука девушки скользнула под его голову и приподняла её, чтобы провести тканью по его шее. От удовольствия у него вырвался унизительный стон облегчения.

Когда он расслабился и глубоко задышал, поглаживания прекратились. Он чувствовал, что она обошла вокруг постели, затем осторожно придерживая его голову и плечи, поправила подушки за его спиной. Догадавшись, что леди Хелен намеревается дать ему ещё воды или, возможно, уже знакомую зловонную настойку опиума, он запротестовал сквозь зубы:

– Нет... чёрт бы вас побрал...

– Просто попытайтесь, – мягко, но безапелляционно проговорила она. Матрац прогнулся под её небольшим весом, и за спину Риса проскользнула изящная рука. Оказавшись в ловушке этих объятий, он было подумал, не спихнуть ли благодетельницу с кровати. Но она с такой нежностью прикоснулась к его щеке, что желание причинить ей даже малейший вред тут же улетучилось.

Она поднесла стакан и его губ коснулась очень холодная жидкость. Когда он сделал осторожный глоток, рот наводнил сладкий слегка терпкий напиток, мгновенно смочив пересохший язык. Вкус оказался восхитительным.

– Потихоньку, – предостерегла она.

Риса мучила жажда, он чувствовал себя обезвоженным, как пороховой склад, и ему было не остановиться. Приподнявшись, он нащупал стакан, крепко в него вцепился и сделал жадный глоток, не дав ей возможности его остановить.

– Подождите, – она вырвала стакан из рук Риса. – Давайте удостоверимся, что вас не будет тошнить.

Ему очень хотелось наградить её парой браных словечек за то, что она отобрала живительный напиток, хотя в глубине души понимал резонность её опасений.

Наконец стакан снова прикоснулся к его губам.

Он заставил себя медленно выпить содержимое, а не проглотить всё залпом. Когда Рис закончил, леди Хелен терпеливо ждала, всё ещё поддерживая его за плечи. Она ровно и медленно дышала, её грудь, казалась мягкой подушкой под его головой. Леди Хелен пахла ванилью и какой-то слабой цветочной эссенцией. Ещё никогда в своей взрослой жизни он не выглядел так ничтожно... Рис всегда хорошо одевался и безупречно себя контролировал, но перед этой девушкой предстал беспомощным неопрятным инвалидом. Что приводило его в ярость.

– Лучше? – спросила она.

– Ydw, – бездумно ответил Рис по-валлийски. «Да». Словно по мановению волшебной палочки, комната перестала вращаться. Несмотря на то, что ногу всё ещё пронизывала боль, словно по ней время от времени стреляли, он мог вытерпеть всё что угодно, пока тошнота отступила.

Леди Хелен начала осторожно укладывать его в постель, но он помешал ей, опустив на неё свою мощную руку. Ему было необходимо, чтобы всё оставалось так, как есть, хотя бы ещё на несколько минут. К счастью, она замерла.

– Что вы мне дали? – спросил он.

– Чай, заваренный с орхидеями.

– С орхидеями? – озадаченно повторил он.

Он никогда не слышал, чтобы эти необычные цветы использовали по-другому, кроме как в качестве комнатных растений.

– С двумя видами: Дендробиум и Спирантес. Многие орхидеи имеют целебные свойства. Моя мать собирала всевозможные сведенья и заполнила ими множество тетрадей.

О, ему нравился её голос, он звучал, словно тихая, убаюкивающая мелодия. Рис снова почувствовал, что девушка зашевелилась в очередной попытке уложить его обратно на подушки, и прижался к ней крепче, придавив её руку головой, прикладывая все усилия, чтобы она осталась на месте.

– Мистер Уинтерборн, мне следует вас покинуть, чтобы вы отдохнули.

– Поговорите со мной.

Она заколебалась.

– Как пожелаете. О чём?

Он хотел спросить ее, не ослеп ли навсегда. Если кто-то и говорил ему об этом, Рис был под действием лекарств и ничего не запомнил. Но он не мог заставить себя задать вопрос вслух, слишком боясь ответа. Пока Рис проводил время в одиночестве, эта мысль постоянно его терзала. Ему необходимо отвлечься и успокоиться.

Ему нужна эта девушка.

– Рассказать вам про орхидеи? – спросила она в наступившей тишине. И, устроившись поудобнее, продолжила, не дожидаясь ответа: – Это слово пришло к нам из греческой мифологии. Орхис был сыном сатира и нимфы. Во время пира в честь Бахуса Орхис выпил слишком много вина и попытался навязать своё внимание жрице. Бахус рассердился и разорвал Орхиса на кусочки. Они разлетелись повсюду, и где бы ни приземлялись, вырастала орхидея. – Замолчав, она на несколько секунд отстранилась, за чем-то потянувшись. Его потрескавшихся губ коснулось что-то мягкое и нежное. Кончиком пальца леди Хелен нанесла мазь. – Большинство людей не знают, что ваниль, это плод вьющейся орхидеи. Мы держим одну в теплице поместья, она настолько длинная, что растёт вдоль стены. Когда бутон полностью созревает, утром он раскрывается, и если не опыляется, то вечером закрывается и больше никогда не распускается вновь. У ванильных стручков внутри белых цветков самый сладкий аромат в мире.

Слушая её нежный голос, Рису, казалось, будто он парит, красная волна жара отступала. Как странно и приятно лежать в полудрёме у неё на руках, возможно, даже лучше, чем секс. Но эта мысль вела к непристойному вопросу о том, каково это будет с ней... будет ли она спокойно лежать под ним, пока он вкушает всю эту мягкость лепестков и ванильную сладость... и Рис медленно заснул, на руках у леди Хелен.

Глава 22

Во второй половине дня Девон покинул кровать, намереваясь присоединиться к семье в столовой за рождественским чаепитием. Он сумел одеться с помощью своего камердинера, но это заняло намного больше времени, чем он ожидал. Сначала пришлось крепко перевязать торс, чтобы зафиксировать треснутые рёбра и ограничить резкие движения. Даже с помощью Саттона продеть руки в рукава рубашки оказалось сплошным мучением. Малейшее движение приводило к резкой пронизывающей боли во всём теле. Прежде чем Девон смог надеть пиджак, ему пришлось принять половину дозы настойки опиума, чтобы приглушить боль.

Наконец Саттон завязал ему шейный платок в аккуратный узел и отошёл, чтобы оценить внешний вид хозяина.

– Как вы себя чувствуете, милорд?

– Достаточно хорошо, чтобы ненадолго спуститься вниз, – ответил Девон. – Но сейчас меня сложно назвать проворным. Если я чихну, то более чем уверен, начну рыдать как младенец.

Камердинер слегка улыбнулся.

– У вас не будет недостатка в помощниках. Лакеи буквально бросают жребий, чтобы решить, кому достанется привилегия сопровождать вас вниз.

– Я не нуждаюсь в сопровождающих, – возразил Девон, не желая, чтобы с ним обращались как с каким-то стариком, страдающим подагрой. – Я буду держаться за перила, чтобы не упасть.

– Боюсь, Симс непреклонен в этом вопросе. Он прочитал всем лекцию о необходимости оградить вас от возможных дополнительных травм. Более того, вы просто не можете разочаровать слуг, отказавшись принять их помощь. Вы стали для них своего рода героем, после того как спасли тех людей.

– Никакой я не герой, – усмехнулся Девон. – Любой на моём месте поступил бы также.

– Боюсь, вы не понимаете, милорд. Согласно сводке новостей, женщина, которую вы спасли - жена мельника, она отправилась в Лондон, чтобы забрать оттуда своего маленького племянника после недавней смерти его матери. А мальчик и его сёстры - дети фабричных рабочих. Их отправили в деревню погостить у бабушки с дедушкой. – Саттон сделал паузу, чтобы отдельно выделить следующую фразу: – Все они пассажиры второго класса.

Девон глянул на него исподлобья.

– Рискнуть жизнью ради другого уже героический поступок, – сказал камердинер. – Но тот факт, что человек вашего положения был готов пожертвовать всем ради спасения людей низшего сословия... В любом случае каждый в Приорате Эверсби убеждён, что это равносильно тому, как если бы вы сделали подобное ради кого-то из них. – Саттон заулыбался, увидев смущённое выражение лица Девона. – Это означает, что на ближайшее десятилетие вы станете для слуг объектом обожания и поклонения.

– Чёрт побери, – пробормотал Девон, его лицо начало гореть. – Где настойка опиума?

Камердинер расплылся в улыбке и отправился звонить в колокольчик для слуг.

Как только Девон покинул комнату, слуги тут же окружили его избыточным вниманием. Сразу два лакея вызвались сопровождать его вниз по лестнице, охотно указывая на такие сложные участки пути, как недостаточно ровный край ступеньки или изогнутую часть перил, скользкую после недавней полировки. Преодолев очевидные опасности, которые поджидали его на лестнице, Девон направился в главный холл, но был вынужден остановиться, потому что выстроившиеся в ряд горничные присели в реверансе и хором произнесли: «Счастливого Рождества» и «Да благословит вас Господь, милорд», и с жаром пожелали ему хорошего здоровья.

Смущённый той ролью, которую ему отвели, Девон улыбнулся и поблагодарил их. А затем с трудом добрался до столовой, пышно украшенной рождественскими цветами и увешанной гирляндами из вечнозелёных растений, переплетённых золотыми лентами.

– Мы поняли, что вы уже подходите, – сказала Пандора Девону, – когда услышали счастливые голоса, доносившиеся из вестибюля.

– Брат не привык к таким приветственным возгласам, – заметил Уэст самым серьёзным тоном. – Обычно люди радуются, когда он уходит.

Девон бросил на младшего брата насмешливо-угрожающий взгляд и подошёл к свободному месту возле Кэтлин. Тотчас ожидавший в стороне помощник дворецкого отодвинул для него стул и с преувеличенной осторожностью помог ему сесть.

Кэтлин, казалось, изо всех сил избегала встречаться с Девоном взглядом.

– Вам не стоит перетруждать себя, – мягко проговорила она.

– Не буду, – ответил Девон. – Я выпью чаю и помогу семье поприветствовать арендаторов, когда они прибудут. На этом, я думаю, всё. – Он обвёл взглядом присутствующих. – Где Хелен?

– Она составляет компанию мистеру Уинтерборну, – весело ответила Кассандра.

Как так вышло? Девон кинул вопросительный взгляд на Уэста, который слегка пожал плечами.

– У мистера Уинтерборна выдался довольно трудный день, – объяснила Кэтлин. – Его лихорадит, а от настойки опиума его мутит. Конечно, это противоречит всем правилам приличия, но Хелен сама вызвалась ему помочь.

– Очень мило с её стороны, – сказал Девон. – И с вашей, что разрешили.

– Миссис Чёрч сказала мне, что мистер Уинтерборн больше не огрызается и не рычит на окружающих, – вмешалась Пандора. – Он лежит, обложенный подушками и пьёт чай из орхидей. А Хелен уже несколько часов болтает как сорока.

Кассандра выглядела изумлённой.

– Хелен болтает в течение нескольких часов? Не могу в такое поверить.

– Никогда бы не подумала, что ей есть о чём рассказывать, – согласилась Пандора.

– Возможно, это потому, что ей едва ли удаётся вставить слово, – мягко заметил Уэст.

Мгновение спустя, в него полетели кусочки сахара.

– Девочки! – возмущённо воскликнула Кэтлин. – Прекратите немедленно! Уэст, а ты не смей поощрять их своими смешками.

Она угрожающе глянула в сторону Девона, который отчаянно пытался подавить улыбку.

– И вы тоже, – строго сказала она.

– Не буду, – пообещал он, морщась и уныло размышляя о том, что человек сказавший, что смех лучшее лекарство никогда не ломал рёбер.

Кэтлин сочла чудом, что семье удалось принять более-менее достойный вид к тому времени, когда начали прибывать арендаторы и горожане.

Пока они приветствовали вереницу гостей, Девон вёл себя уверенно и любезно, без малейшего намёка на высокомерие. Он старался быть обаятельным, с некой самоиронией принимая похвалу и восторженные комментарии. Чистеньких и хорошо одетых детей выводили вперёд, мальчики отдавали поклон, девочки приседали в реверансе, Девон же кланялся в ответ, не выдавая и признака боли, которую должно быть испытывал.

Однако через полтора часа Кэтлин заметила, что на его лице появились едва заметные напряжённые морщинки.

«Пора заканчивать», – подумала она. Уэст и девочки смогут поприветствовать оставшихся гостей самостоятельно.

Но прежде, чем она успела отвести Девона в сторону, к ним подошла пара с розовощёкой маленькой девочкой, чьи светлые волосы были переплетены лентами.

– Будьте добры, милорд, подержите её на руках? – с надеждой попросила молодая мать. – На удачу?

Очевидно, она не знала о травмах, которые получил Девон во время крушения поезда.

– О, пожалуйста, давайте я её подержу! – воскликнула Кэтлин, не дав ему ответить. Она потянулась к ангелочку, чувствуя себя немного неловко оттого, что не имела опыта общения с маленькими детьми. Но малышка удовлетворённо расслабилась в её объятиях и уставилась на неё круглыми, как пуговицы, глазами. Кэтлин улыбнулась, глядя на малышку, восхищаясь нежностью её кожи и идеальной формой ротика, похожего на бутон розы.

Повернувшись к Девону, она приподняла ребёнка и предложила:

– Поцелуй на удачу?

Он без колебаний подчинился, и, наклонившись, запечатлел поцелуй на головке младенца.

Однако, когда он выпрямлялся, его взгляд переместился на лицо Кэтлин, и на долю секунды его глаза стали похожи на две сверкающие голубые льдинки. Он ловко скрыл их выражение, но она успела его заметить. Кэтлин догадалась, что её вид с ребёнком на руках открыл дверь к неким эмоциям, с которыми он не хотел сталкиваться.

Заставив себя улыбнуться, она отдала ребёнка гордой матери и воскликнула:

– Какая красивая маленькая девочка. Просто ангел!

К счастью, в потоке прибывающих гостей наступило затишье, чем Кэтлин сразу же воспользовалась. Подхватив Девона под руку, она тихо проговорила:

– Пойдём.

Не говоря ни слова, он последовал за ней, и вздохнул от облегчения, когда они направились через главный холл.

Кэтлин намеревалась найти для них тихое местечко, где можно было бы спокойно присесть, но Девон удивил её, затащив в укромный уголок под лестницей, который скрывали от посторонних глаз массивные ветви рождественской ели.

– Что ты делаешь? – спросила она в замешательстве.

В его глазах заплясали огоньки сотен крошечных свечей.

– У меня для тебя подарок.

– О, но... семья будет обмениваться ими завтра утром, – смущённо ответила она.

– К сожалению, подарки, которые я вёз из Лондона, утрачены в результате несчастного случая. – Сунув руку в карман пиджака, он добавил: – Этот единственный, который мне удалось сохранить. И лучше я подарю тебе его наедине, потому что для других у меня ничего нет.

Кэтлин нерешительно потянулась к предмету на его ладони.

Это была маленькая изящная чёрная камея в жемчужной оправе. Наездница на коне.

– Афина, – сказал Девон. – Согласно мифу, она придумала уздечку, и первая в мире приручила лошадь.

Кэтлин с удивлением посмотрела на подарок. Сначала шаль... теперь это. Очень личные, красивые, хорошо подобранные вещи. Никто не разбирался в её предпочтениях настолько точно.

Будь он проклят.

– Очень мило, – неуверенно пролепетала она. – Спасибо.

Сквозь пелену навернувшихся слёз, Кэтлин заметила его усмешку.

Расстегнув маленькую булавку, она попыталась прикрепить брошь по центру воротничка платья.

– Так ровно?

– Не совсем.

Поправляя украшение, он задел костяшками пальцев её шею.

– Я ещё не видел тебя верхом на лошади, – сказал он. – Уэст утверждает, что искусней наездницы не найти.

– Он преувеличивает.

– Сомневаюсь. – Он убрал руки от воротничка. – Счастливого Рождества, – пробормотал он и наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на её лбу.

Когда Девон отстранился, Кэтлин отступила назад, чтобы создать между ними необходимую дистанцию. Её каблук наступил на что-то твёрдое… и живое, раздался резкий возмущённый визг, сильно её перепугав.

– О! – Кэтлин инстинктивно подалась вперёд, столкнувшись с Девоном. Он машинально её обнял, издав болезненный вздох. – О, мне очень жаль... Что, во имя господа... – Она обернулась, чтобы посмотреть назад, и осеклась при виде Гамлета, который забрался под рождественскую ёлку, в поисках конфет, выпавших из бумажных кульков, когда их снимали с ветвей. Поросёнок шумно сопел, зарывшись носом в складки коврика под елью, и бродил среди разбросанных подарков, завёрнутых в разноцветную бумагу. Обнаружив лакомый кусочек, он удовлетворённо хрюкнул.

Кэтлин покачала головой, вцепившись в Девона, они оба тряслись от смеха.

– Я сделала тебе больно? – спросила она, слегка коснувшись рукой его жилета.

Он провёл улыбающимися губами по её виску.

– Конечно, нет, пушинка.

Момент был восхитительным. Они стояли в лучах рассеянного света, в воздухе витал хвойный аромат, и их непреодолимо влекло друг к другу. Все гости перешли в гостиную и в холле воцарилась тишина

Голова Девона опустилась, и он поцеловал её в шею.

– Я хочу, чтобы ты снова оказалась в моей постели, – прошептал он. Двигаясь вдоль шеи, он отыскал чувствительное местечко и погладил кончиком языка пульсирующую жилку, Кэтлин вздрогнула и выгнулась. Её тело мгновенно отреагировало на его близость, возбуждение вспыхнуло молниеносно, восторг жарким пламенем опалил низ живота. Как легко можно было бы позволить ему получить желанное. Отдаться удовольствию, которое он мог ей доставить, и жить настоящим.

А потом однажды... всё закончится, и это её уничтожит.

С трудом отстранившись, она посмотрела на него глазами полными одновременно грусти и решимости.

– Я не могу завести с тобой роман.

Выражение лица Девона тут же стало отчуждённым.

– Ты хочешь большего?

– Нет, – с чувством ответила она. – Я не могу представить себе отношений с тобой, которые бы не закончились страданиями.

Её слова пронзили его беспристрастность как стрелы со стальным наконечником.

– Тебе нужны рекомендации? – спросил он тоном, от которого веяло холодом. – Подтверждающие, что я достаточно хорош в постели?

– Конечно, нет, – коротко ответила она. – Не становись циничным.

Его взгляд пронзил её огнём, проснувшимся в глубине синевы его глаз.

– Тогда почему ты меня отвергаешь? И зачем отказываешь себе в желанном? Ты была замужем, никто не ожидает, что ты девственница. Никому не навредит, если мы с тобой разделим удовольствие.

– В конечном итоге, это навредит мне.

Разозлившись, он уставился на неё в недоумении.

– Почему?

– Потому что я знаю себя, – сказала она. – И знаю тебя достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, ты никогда намеренно не причинишь вред женщине. Но для меня ты опасен. И чем больше ты пытаешься убедить меня в обратном, тем более очевидным это становится.

Хелен провела три дня в комнате Риса Уинтерборна, непрерывно о чём-то болтая, пока он по большей части молчал, мучаясь лихорадкой. Она смертельно устала от звука собственного голоса, и высказалась по этому поводу в конце второго дня.

– Я не устал, – коротко ответил он. – Продолжай говорить.

Перелом ноги, лихорадка и вынужденный постельный режим сделали Уинтерборна угрюмым и вспыльчивым. Казалось, что всякий раз, когда Хелен не было рядом, он срывался на любом, кто находился поблизости, даже накричал на горничную, которая пришла утром убраться и разжечь камин.

Пересказав ему все забавные случаи из детства, историю семьи Рэвенел и описав всех её учителей, любимых питомцев и маршруты самых живописных прогулок по Приорату Эверсби, Хелен отправилась на поиски свежей прессы. Она уже попыталась заинтересовать Уинтерборна романом Диккенса, который он категорично отверг, не проявив никакого интереса ни к художественной литературе, ни к поэзии. После этого Хелен предложила в качестве альтернативы – газету, которая оказалась вполне приемлемым вариантом. По сути, он заставил её прочитать каждое слово, включая объявления.

– Я поражена, что ты вообще готова ему читать, – сказала Кэтлин, когда Хелен позже ей об этом рассказала. – На твоём месте, я бы так не суетилась вокруг него.

Хелен посмотрела на неё с лёгким удивлением. Они находились в оранжерее, где Кэтлин помогала ей с очень кропотливой работой по опылению цветков ванили.

– Такое чувство, что тебе не нравится мистер Уинтерборн.

– Он перепугал всех горничных, осыпал проклятиями миссис Чёрч, оскорбил Симса, и со мной вёл себя достаточно несдержанно, – сказала Кэтлин. – Я начинаю думать, что единственный во всём доме, кого он не обидел, это поросёнок, и то только потому, что Гамлет ещё не заходил в его комнату.

– У него был жар, – возразила Хелен.

– Ты должна, по крайней мере, согласиться, что он сварливый и требовательный тип.

Борясь с улыбкой, Хелен признала:

– Возможно, немного требовательный.

Кэтлин рассмеялась.

– Никогда ещё я не была так впечатлена твоей способностью справляться с трудными людьми.

Хелен раскрыла бледно-жёлтый цветок, обнажив тычинку с пыльцой.

– Жизнь вместе с Рэвенелами поспособствовала этому умению в полной мере.

При помощи зубочистки она собрала крупинки пыльцы и перенесла их на нектар, спрятанный под крошечным карманом в рыльце. После многолетней практики её руки очень искусно справлялись с задачей.

Закончив со своим цветком, Кэтлин озадаченно посмотрела на золовку.

– Меня всегда интересовало, почему только у тебя нет взрывного темперамента Рэвенелов. Я никогда не видела тебя в гневе.

– Я вполне способна разозлиться, – усмехнувшись, заверила её Хелен.

– Разозлится, но не впасть в ярость, кричать и разбрасывать вещи, и выкрикивать скверные замечания, о которых потом пожалеешь.

Хелен сосредоточенно занялась веткой ванили.

– Возможно, я поздний цветок. И проявлю свой нрав позже, – ответила она.

– Боже, надеюсь, нет. Если так случится, мы лишимся последнего доброго и спокойного человека, который в состоянии успокоить дикого зверя, вроде мистера Уинтерборна.

Хелен мимолётно ей улыбнулась.

– Он не дикий. Мужчине с деятельной натурой очень сложно оставаться в постели и ничего не делать.

– Однако ему лучше?

– Несомненно. И сегодня приедет окулист, который проверит его зрение. – Хелен сделала паузу, раскрывая другой цветок. – Я думаю, что настроение мистера Уинтерборна улучшится во сто крат, когда к нему вернётся зрение.

– А что, если нет?

– Я молюсь, чтобы вернулось. – Обдумывая вопрос, Хелен выглядела обеспокоенной. – Я думаю... он не сможет примириться с любой своей слабостью.

Кэтлин грустно на неё посмотрела.

– Бывают в жизни моменты, когда нам приходится мириться с невыносимыми вещами.

Опылив последний цветок, Хелен и Кэтлин вернулись в дом и обнаружили, что окулист, доктор Янцер уже прибыл. Он как раз осматривал глаза мистера Уинтерборна в присутствии доктора Уикса и Девона. Несмотря на несколько бесстыдных попыток подслушать, никто не смог разобрать слов, доносившихся из-за закрытой двери.

– Число окулистов в Англии, уровня доктора Янцера, – сказал Уэст, пока он и остальные члены семьи ждали в гостиной наверху, – можно пересчитать по пальцам одной руки. Он знает, как использовать офтальмоскоп, приспособление, которое отражает свет и позволяет заглянуть внутрь глаза.

– Прямо в зрачок? – удивлённо спросила Кассандра. – Что же можно там увидеть?

– Полагаю, нервы и кровеносные сосуды.

Покинувшая несколько минут назад комнату Пандора, снова появилась на пороге и театрально заявила:

– Мистер Уинтерборн может видеть!

С грохочущем сердцем в груди Хелен быстро выдохнула.

– Откуда ты знаешь, дорогая? – спокойно спросила она.

– Я слышала, как он читает таблицу для проверки зрения.

Кэтлин с упрёком посмотрела на Пандору.

– Я просила тебя не подслушивать у двери.

– А я и не подслушивала у двери. – Пандора подняла пустой стакан. – Я зашла в соседнюю комнату и приложила его к стене. Если поднести ухо достаточно близко, можно разобрать слова.

– Я тоже хочу попробовать! – воскликнула Кассандра.

– Ни в коем случае, – возразила Кэтлин, жестом приглашая Пандору пройти в комнату и присесть. – Мистер Уинтерборн имеет полное право на уединение. Совсем скоро мы узнаем, восстановилось ли его зрение.

– Восстановилось, – самодовольно ответила Пандора.

– Ты уверена? – не удержалась от вопроса Хелен.

В ответ сестра утвердительно кивнула.

Как истинная леди Хелен даже не пошевелилась, но внутри испытала настоящее облегчение и вознесла к небесам молчаливую молитву.

– Слава богу, – услышала она тихие слова Уэста, который развалился рядом с ней на диванчике.

Пока остальные продолжали беседовать, Хелен спросила Уэста:

– Ты не был уверен, что к мистеру Уинтерборну вернётся зрение?

– Я надеялся, что оно восстановится, но всегда остаётся вероятность того, что могут возникнуть непредвиденные трудности. Мне бы не хотелось, чтобы нечто подобное случилось с Уинтерборном. Он не из тех, кто терпеливо и благородно переносит тяжёлые удары судьбы.

Хелен начинала догадываться, что раздражительность Уинтерборна была вызвана не только вынужденным заключением в комнате.

– Я представляла себе, что человек, владеющий универмагом, будет обаятельным и располагающим к себе людей.

Уэст усмехнулся.

– Он может быть и таким. Но в моменты, когда Уинтерборн становится обаятельным и располагающим к себе людей, он наиболее опасен. Никогда не доверяй ему, когда он милый.

Глаза Хелен округлились от удивления.

– Я думала, он твой друг.

– Так и есть. Но не строй иллюзий насчёт Уинтерборна. Он не похож на знакомых тебе мужчин или на тех, с кем бы родители познакомили тебя в благородном обществе.

– Мои родители, – сказала Хелен, – не имели намерения знакомить меня с кем-нибудь в обществе.

Глядя на неё очень внимательно, Уэст спросил:

– И почему же, интересно знать? – Она молчала, сожалея о сказанном. – Мне всегда казалось странным, – заметил кузен, – что ты вынуждена жить как монахиня в монастыре. Почему твой брат не взял тебя с собой в Лондон во время сезона, пока ухаживал за Кэтлин?

Она прямо встретила его взгляд.

– Город не представлял для меня никакого интереса. Здесь я чувствовала себя намного счастливее.

Уэст взял её руку и легонько сжал.

– Маленький друг... позволь дать тебе совет, который, возможно, поможет в будущем, когда ты выйдешь в свет. Когда врёшь, не тереби ничего руками, держи их спокойно и расслаблено у себя на коленях.

– Я не... - Хелен резко осеклась. Глубоко вздохнув, она заговорила спокойнее: – Я хотела поехать, но Тео думал, что я ещё не готова.

– Уже лучше. – Усмехнулся Уэст. – Всё ещё ложь... но лучше.

Хелен была избавлена от необходимости отвечать, потому что в дверном проёме появился Девон. Улыбаясь, он обратился ко всем сразу:

– По словам доктора Янцера, глаза Уинтерборна зажили. Зрение полностью восстановилось. – Его прервали радостные восклицания домочадцев. – Уинтерборн устал после осмотра. Позже все желающие смогут навестить его по одному. Так будет лучше, чем идти к нему всем сразу и глазеть, как будто он гиббон в Бристольском зоопарке.

Глава 23

Когда зрение восстановилось, и лихорадка прошла, Рис почувствовал, что практически пришёл в себя. В нём бушевал подъём энергии, в голове роились мысли об универмаге. Ему требовалось связаться со своими управляющими, с пресс-секретарём, с личным секретарём, с поставщиками и производителями. Хотя на короткий промежуток времени он доверял своему персоналу управление делами, но, если его не будет на месте, чтобы контролировать процесс, скоро они начнут работать спустя рукава. В универмаге только что открылся книжный отдел. Как прошли первые две недели продаж? Расширенный и реконструированный буфет откроют через месяц. Укладываются ли плотники и техники в график?

Поглаживая подбородок, Рис обнаружил, что он колючий как ёж. Недовольный этим фактом, он позвонил в колокольчик у своей постели. После того как прошло около получаса, и никто не пришёл, Рис снова потянулся к звонку, когда вдруг появился седой, пожилой мужчина. Невысокий, дородный малый, одетый в простой чёрный пиджак с длинными фалдами и тёмно-серые брюки. Его обычное, ничем не примечательное лицо напоминало неравномерно поднявшееся тесто, нос немного смахивал на луковицу, но тёмные, как смородины, глаза под белоснежными бровями, были мудрыми и добрыми. Представившись как Куинси, камердинер спросил, чем он может быть полезен.

– Мне нужно помыться и побриться, – сказал Рис. Поддавшись довольно редкому для себя минутному приступу самокритичности, он добавил: – Очевидно, задача окажется не из лёгких.

Камердинер не улыбнулся, только любезно ответил:

– Вовсе нет, сэр.

Куинси вышел, чтобы сделать приготовления, и вскоре вернулся с подносом, на котором лежали бритвенные принадлежности, ножницы, блестящие стальные инструменты и стеклянные флаконы с различными жидкостями. По указанию камердинера лакей принёс большую стопку полотенец и два больших ведра с горячей водой и таз.

Очевидно, помимо простых водных процедур и бритья, камердинер намеревался полностью привести его в порядок. Рис взглянул на груду предметов с долей скептицизма. У него не было личного камердинера, он всегда считал это блажью, присущей лишь представителям высшего общества, не говоря уже о вторжении в личную жизнь. Обычно он сам брился, сам подрезал себе ногти, мылся обычным мылом, чистил зубы и дважды в месяц ходил в парикмахерскую в Мэйфэре. Вот, пожалуй, и весь марафет.

Камердинер приступил к работе, в первую очередь, занявшись волосами. Он обернул полотенце вокруг его шеи и плеч, смочив непокорные локоны.

– Есть ли у вас предпочтения по длине и стилю, сэр?

– Делайте, как считаете нужным, – ответил Рис.

Надев очки, Куинси начал подстригать волосы Риса, орудуя ножницами со спокойной уверенностью. Охотно отвечая на вопросы, он рассказал, что служил в качестве камердинера у покойного графа Трени и у графа до него, проработав в семье Рэвенел в общей сложности тридцать пять лет. Теперь, когда нынешний граф привёз своего собственного камердинера, Куинси был разжалован до слуги, который должен помогать либо приезжающим гостям, либо младшему дворецкому с полировкой серебра, либо экономке со штопкой.

– Вы умеете шить? – спросил Рис.

– Конечно, сэр. Содержать одежду хозяина в идеальном состоянии, без потёртых швов или оторванных пуговиц является неотъемлемой обязанностью камердинера. В случае необходимости, он должен уметь немедленно всё исправить.

В течение следующих двух часов, пожилой мужчина вымыл волосы Риса и слегка пригладил их с помощью помады, распарил лицо горячими полотенцами, побрил его и обработал руки и ноги различными инструментами. Наконец, Куинси поднял зеркало, и Рис с лёгким удивлением оглядел своё отражение. Волосы стали короче и хорошо лежали, подбородок гладок, как яичная скорлупа. Его руки никогда не выглядели настолько чистым, а ногти отполированными до тусклого блеска.

– Вы удовлетворены, сэр? – спросил Куинси.

– Вполне.

Куинси продолжил убирать инструменты, пока Рис наблюдал за ним, задумчиво хмурясь. Похоже, что он был не прав относительно камердинеров. Неудивительно, что Девон Рэвенел и ему подобные всегда выглядели так безупречно и элегантно.

Куинси помог ему надеть свежую рубашку, позаимствованную у Уэста, и халат из стёганного чёрного бархата с шёлковым воротником и, отделанным шёлком, поясом. Обе вещи выглядели изысканней любой одежды Риса.

– Вы думаете, что простолюдин может посметь одеться как аристократ? – спросил Рис, пока Куинси одёргивал подол халата, покрывая им его ноги.

– Я считаю, что каждый человек должен одеваться настолько хорошо, насколько может себе позволить.

Рис прищурился.

– Считаете, люди вправе судить человека по одежде?

– Не мне решать, вправе ли они, сэр. Факт в том, что люди это делают.

Никакой другой ответ не смог бы порадовать Риса больше. Он разделял подобное прагматичное мышление и доверял ему.

Он собирался нанять Куинси, чего бы это ни стоило. Никто не подойдёт лучше: Рису нужен был человек в возрасте и с опытом, знакомый с замысловатыми аристократическими правилами этикета и моды. Куинси, бывший камердинер двух графов, сделает всё, чтобы Рис не выглядел глупо в глазах общества.

– Каков ваш годовой доход? – спросил Рис.

Вопрос явно застиг камердинера врасплох.

– Сэр?

– Тридцать фунтов, я думаю, – прочитав выражение его лица, Рис решил, что цифра была немного завышена. – Я стану платить вам сорок, – сказал он хладнокровно, – если согласитесь служить мне в качестве камердинера в Лондоне. Мне нужны ваши советы и опыт. Я требовательный работодатель, но справедливый, буду хорошо вам платить, и у вас появится возможность для повышения.

Выигрывая время, Куинси снял очки, протёр линзы и поместил их в карман пиджака. Затем откашлялся.

– В моём возрасте, – сказал он, – человек обычно не думает о том, чтобы изменить образ жизни и переехать в незнакомое место.

– У вас здесь жена? Семья?

После краткого, но многозначительного колебания, камердинер ответил:

– Нет, сэр. Однако у меня есть друзья в Гэмпшире.

– Вы сможете завести новых в Лондоне, – сказал Рис.

– Могу я спросить, сэр, вы живёте в частном доме?

– Да, рядом с моим универмагом, в отдельном, но связном с ним здании. Я владею всей недвижимостью на Корк-стрит и конюшнями позади, недавно купил квартал на улице Клиффорд, который расположен на перекрёстке с верхней частью Сэвил-роу. Мои слуги работают шесть дней в неделю и получают отпуск в праздники. Как и все мои сотрудники, вы сможете воспользоваться услугами частного врача и стоматолога. Будете бесплатно питаться в столовой для персонала, и вам дадут скидку на всё, что вы захотите купить в моём универмаге. – Рис помолчал, чуя нерешительность так же остро, как гончая лису на охоте. – Соглашайтесь, старина, – тихо сказал он. – Вы здесь прозябаете. Зачем тратить оставшиеся годы, загнивая в деревне, когда вы могли бы быть полезны у меня? Внутри вас скрыт богатый потенциал, и вы не слишком стары для лондонских развлечений. – Видя неуверенность Куинси, Рис выдвинул решающий аргумент: – Сорок пять в год. Это моё последнее предложение.

Камердинер с трудом сглотнул, размышляя над предложением.

– Когда мне приступать? – спросил он.

Рис улыбнулся.

– Сегодня.

Новость быстро разлетелась по дому. К тому времени, когда Девон позже вечером пришёл навестить Риса, он уже знал о новой должности Куинси.

– Похоже, ты начал переманивать моих слуг, – сухо заметил Девон.

– Ты против? – Рис поднёс бокал вина к губам. Он только что закончил ужин, сервированный на подносе, и был неспокоен и раздражителен. Приобретение камердинера дало ему чувство удовлетворения всего на несколько минут. Теперь он жаждал принимать решения, выполнять задачи, снова взять в руки бразды правления. Ему казалось, что он застрял в этой маленькой спальне навсегда.

– Ты, должно быть, шутишь, – сказал Девон. – У меня чёртова туча слуг. Найми ещё десяток, и я станцую джигу от радости.

– По крайней мере, хоть один из нас может танцевать, – пробормотал Рис.

– Ты не мог танцевать и до того, как сломал ногу.

Рис неохотно усмехнулся. Девон был одним из немногих в мире людей, кто не боялся над ним подшучивать.

– Ты не пожалеешь, что нанял Куинси, – продолжил Девон. – Он крепкий старик.

Усевшись в кресло у кровати, он вытянул и скрестил ноги.

– Как ты? – спросил Рис, заметив, что друг двигается с нехарактерной для него осторожностью.

– Благодарен, что жив. – Рис никогда не видел Девона более расслабленным и довольным. – Поразмыслив, я понял, что не могу скончаться как минимум ещё лет сорок: в Приорате Эверсби слишком много работы.

Рис вздохнул, его мысли опять вернулись к универмагу.

– Я сойду с ума, Трени. Я должен как можно скорее вернуться в Лондон.

– Доктор Уикс сказал, что через три недели ты можешь начать ходить на костылях.

– Я должен начать через две.

– Понимаю, – сказал Девон.

– Если у тебя нет возражений, я хочу, чтобы кто-нибудь из моих подчинённых приехал с визитом на день. Мне нужно выяснить, что происходило в моё отсутствие.

– Конечно. Скажи, чем я могу помочь.

Рис был благодарен Девону, как никогда в своей жизни. Но быть обязанным ему очень не нравилось.

– Ты помог более чем достаточно, когда спас мою шею. Теперь я хочу отплатить.

– Мы будем квиты, если ты продолжишь давать мне советы по поводу сдачи в аренду земель под железную дорогу Северина.

– Я сделаю больше, если ты позволишь мне взглянуть на финансовые документы поместья и расчёты дохода от аренды. Английское сельское хозяйство плохое вложение денег. Тебе нужен доход от других источников помимо фермерства.

– Уэст вносит изменения, которые повысят годовую доходность, по крайней мере, вполовину.

– Это хорошее начало. Если повезёт, то, в конечном счёте, поместье окупит само себя. Но ты никогда не получишь прибыли. Этого можно добиться только инвестируя во что-то другое, кроме земли, например, в производство или городскую недвижимость.

– Проблема заключается в отсутствии капитала.

– Вовсе не обязательно.

Девон заинтересовано на него уставился. Но прежде, чем он успел пояснить, взгляд Риса случайно поймал изящную тёмную фигуру, проходившую мимо дверного проёма. Лишь мимолётное видение, но и его было достаточно, чтобы Риса охватило знакомое ощущение.

– Вы, – сказал он, повысив голос, – тот, кто только что прошёл мимо двери. Зайдите.

В повисшей тишине на пороге появилась молодая женщина. У неё были изящные заострённые черты лица и серебристо-голубые широко посаженные глаза округлой формы. Она стояла в лучах света от лампы, а её белая кожа и светлые волосы, казалось, излучали собственное сияние, эффект, который он видел на картинах с изображением ангелов Ветхого Завета.

«В этом есть зерно» – всегда говорил отец Риса, когда хотел описать что-то прекрасное, изысканное и совершенное, наивысшего качества. О, в этой женщине определённо присутствовало зерно. Она была лишь среднего роста, но из-за чрезвычайной стройности, казалась выше. Под платьем с высоким воротом вырисовывалась высокая округлая грудь, и на один приятный, сбивающий с толку момент, Рис вспомнил, как его голова покоилась на ней, пока леди Хелен поила его чаем с орхидеями.

– Скажите что-нибудь, – приказал он хрипло.

Её робкая улыбка озарила комнату сиянием.

– Я рада видеть, что вам лучше, мистер Уинтерборн.

Голос Хелен.

Она была прекрасней звёзд и также недосягаема. Рис уставился на неё, с горечью вспоминая дам из высшего общества, которые с презрением смотрели на него, когда он работал посыльным в магазине, как они придерживали юбки, когда он проходил рядом с ними на улице, будто пытались обойти грязную бродячую собаку.

– Могу ли я что-нибудь для вас сделать? – спросила она.

Рис покачал головой, всё ещё не в силах оторвать от неё взгляд.

– Я всего лишь хотел сопоставить лицо и голос.

– Возможно, на следующей неделе, – предложил Девон, обращаясь к Хелен, – ты сыграешь на пианино для Уинтерборна, когда он сможет сидеть в гостиной.

Она улыбнулась.

– Конечно, если мистер Уинтерборн не возражает против посредственного развлечения.

Девон бросил взгляд на Риса.

– Не обманывайся ложной скромностью, – сказал он. – Леди Хелен потрясающе талантливая пианистка.

– Это не ложная скромность, – протестуя, засмеялась Хелен. – По правде говоря, у меня небольшой талант. Я всего лишь провела много часов, практикуясь.

Рис посмотрел на её бледные руки, вспомнив, как она легко втирала бальзам в его губы кончиком пальца. Это был один из самых эротичных моментов в его жизни. Для человека, который безудержно потворствовал своим плотским аппетитам, это уже о чём-то говорило.

– Упорный труд зачастую даёт лучшие результаты, чем талант, – сказал он в ответ на её комментарий.

Хелен покраснела и опустила взгляд.

– Тогда, доброго вечера. Я оставлю вас, продолжайте беседу.

Рис не ответил, только поднял бокал и сделал большой глоток, следя за каждым её движением, пока она не покинула комнату.

Девон откинулась назад и, переплетя пальцы, сложил их на животе.

– Леди Хелен образованная молодая женщина. Она получила знания в области истории, литературы и искусства, свободно владеет французским языком. Она знает, как управлять слугами и вести хозяйство так, как это принято в высшем обществе. По окончанию траура, я собираюсь отвезти её в Лондон вместе с близнецами на их первый сезон.

– Вне всякого сомнения, она получит множество великолепных предложений, – с горечью заметил Рис.

Девон покачал головой.

– В лучшем случае – несколько приемлемых. Ни одно из них не будет ни великолепным, ни даже соответствующим девушке её положения. – В ответ на озадаченный взгляд Риса, он объяснил: – Покойный граф не обеспечил её приданым.

– Жаль. – Если Девон собирался попытаться занять у него денег, чтобы увеличить шансы леди Хелен выйти замуж за пэра, Рис пошлёт его куда подальше. – Какое отношение это имеет ко мне?

– Никакого, если она тебе не нравится. – Наблюдая за озадаченным выражением, появившемся на лице Риса, Девон покачал головой и раздражённо рассмеялся. – Чёрт возьми, Уинтерборн, не будь дураком. Я пытаюсь указать на некую возможность, если ты питаешь интерес к леди Хелен.

Рис ошеломлённо молчал.

Девон подбирал слова с явной осторожностью:

– На первый взгляд, это не самый очевидный союз.

Союз? Брачный союз? Этот мерзавец явно не понимал, что предлагает. Всё же... Рис чувствовал, как всем своим существом цепляется за эту идею.

– Однако, – продолжил Девон, – обе стороны получат преимущества. Хелен обретёт безопасную и спокойную жизнь. У неё появится свой дом. Что касается тебя, ты обзаведёшься женой благородных кровей, чьё знатное происхождение откроет для тебя многие двери, которые закрыты сейчас. – После небольшой паузы он небрежно добавил: – Как дочь графа, она сохранит титул, даже когда станет твоей женой. Леди Хелен Уинтерборн.

Девон был достаточно хитёр, чтобы понять, как значение этой фразы повлияет на Риса. Леди Хелен Уинтерборн... да, Рису чертовски это нравилось. Он никогда не мечтал жениться на респектабельной женщине, тем более на дочери пэра.

Но он не подходил ей. Он был валлийцем с грубым акцентом, обладал плебейским происхождением и частенько сквернословил. Был обыкновенным торгашом. Независимо от того, как он одевался или усовершенствовал свои манеры, Рис оставался грубым и амбициозным по своей натуре. При виде них люди будут перешёптываться. Они сойдутся во мнении, что брак с ним её принизил. Хелен станет объектом жалости и, возможно, презрения.

Она в тайне возненавидит его за это.

Рису было плевать.

У него, конечно, не возникало иллюзий, что Девон предлагал ему руку леди Хелен без условий. Цена окажется немалой: Рэвенелы отчаянно нуждались в деньгах. Но Хелен этого стоила. Он обладал даже большим состоянием, чем предполагали люди. Рис мог бы купить маленькую страну, если бы захотел.

– Ты уже обсудил это с леди Хелен? – спросил он. – Поэтому она разыгрывала из себя Флоренс Найтингейл²², пока у меня был жар? Чтобы смягчить и склонить меня к заключению сделки?

– Едва ли, – фыркнул Девон. – Хелен выше таких манипуляций. Она помогала тебе, потому что у неё сострадательная натура. Нет, она не подозревает, что я подумывал устроить для неё замужество.

Рис решил быть откровенным:

– Почему ты думаешь, что она захочет выйти замуж за такого как я?

Девон ответил прямо:

– У неё не так много вариантов на данный момент. Нет такого занятия, подходящего для женщины из высшего общества, которые обеспечило бы ей достойную жизнь, и она никогда не опустилась бы до проституции. Кроме того, совесть Хелен не позволит ей стать обузой, а это означает, что ей придётся согласиться на брак. Без приданого, она либо будет вынуждена выйти замуж за немощного старого маразматика, у которого не стоит член или за чьего-нибудь нездорового четвёртого сына. Либо... ей придётся выйти замуж за человека неравного ей по положению. – Девон пожал плечами и дружелюбно улыбнулся, словно ему выпала выигрышная комбинация карт. – Ты, конечно, ничем не обязан, я всегда могу представить её Северину.

Рис был слишком опытным переговорщиком, чтобы показать свою реакцию, хотя одна эта идея наполняла его негодованием. Оставаясь внешне спокойным, он пробормотал:

– Возможно, тебе и стоит так поступить. Северин согласился бы не задумывая. В то время как мне, вероятно, лучше бы жениться на женщине, которую я заслуживаю. – Рис сделал паузу, разглядывая бокал, поворачивая его так, что одна последняя крошечная красная капля скатилась по внутренней стороне. – Однако, – продолжил он, – я всегда хочу большего, чем заслуживаю.

Все его амбиции и решимость сошлись в одном желании... жениться на леди Хелен Рэвенел. Она родит ему детей, красивых детей голубых кровей. Он проследит, чтобы они росли и воспитывались в роскоши, и положит весь мир к их ногам.

Когда-нибудь, ей-богу, люди будут умолять породниться с Уинтерборнами.

Глава 24

Через неделю после крушения поезда здоровье Девона всё ещё не позволяло ему отправиться на обычную верховую прогулку. Он привык начинать день с физических нагрузок, и пешей прогулки ему было мало. Из-за вынужденного бездействия он стал ещё более раздражительным и, что ещё хуже, испытывал постоянное возбуждение, как похотливый кабель, и не имел возможности разобраться ни с одной из этих проблем. Он всё ещё был озадачен отказом Кэтлин даже просто рассмотреть вероятность любовной с ним связи.

«Ты опасен для меня...» Это утверждение сбивало с толку и приводило в бешенство. Девон бы никогда не причинил ей вреда. Как она вообще могла такое подумать?

«Леди Бервик дала ей слишком правильное воспитание, что привело к излишней добродетельности», – решил он. Очевидно, Кэтлин требовалось время, чтобы привыкнуть к тому, что она больше не связана теми правилами, которым всегда так строго следовала.

Со своей стороны, Девон знал, что ему придётся завоевать её доверие.

Или соблазнить.

Неважно в какой последовательности.

Он быстро шагал по сельской тропинке, которая тянулась через лес мимо развалин средневекового амбара. День был влажным и промозглым, но оживлённая прогулка не давала ему замёрзнуть. Заметив низко летящего полевого луня²³, Девон остановился, чтобы понаблюдать за тем, как он охотится. Птица парила в воздухе, высматривая добычу, в утреннем свете серо-белое оперение делало её похожей на призрака. Вдалеке стайка юрков трепетала на фоне неба.

Продолжая идти по тропинке, Девон понял, что привязался к имению. Пожизненная ответственность за его сохранение и восстановление дома больше не казалась наказанием. Она взывала к глубокому инстинкту предков.

Если бы только несколько последних поколений Рэвенелов не были такими недальновидными дураками. По меньшей мере, две дюжины комнат в Приорате Эверсби стали непригодными для жилья. Вода пропитала стены, и они покрылись плесенью, лепнина и мебель изрядно пострадали. Необходимо срочно начинать реставрационные работы, пока ещё возможно что-то спасти.

Он отчаянно нуждался в крупной сумме денег. Девон с удовольствием бы продал Рэвенел-Хаус в Лондоне и вложил деньги в развитие Приората Эверсби, но потенциальные кредиторы или партнёры сочтут этот поступок слабостью. Возможно, стоило рискнуть и продать землю в Норфолке? Это привлечёт намного меньше внимания. Но доходы будут весьма скромными, и он уже предвосхищал стенания Кэтлин и Уэста по поводу выселения арендаторов с норфолкской земли.

Когда Девон вспомнил, что совсем недавно все его проблемы сводились к тому, что кухарка принесла слабый чай или, что конь нуждается в смене подков, на его губах заиграла ироничная улыбка.

Погрузившись в угрюмые размышления, он направился обратно к Приорату Эверсби, чей причудливый силуэт крыши вырисовывался на фоне декабрьского неба. Глядя на множество ажурных парапетов, сводчатых арок и тонких дымоходов с декоративными крестоцветами, он мрачно задался вопросом, какие части здания обрушатся первыми. Девон прошёл вдоль хозяйственных построек и приблизился к ряду загонов, находившихся позади конюшен. Возле ограды самого большого загона

стоял мальчик-конюх, и наблюдал за маленьким стройным наездником верхом на коне.

Кэтлин и Асад.

От любопытства пульс Девона участился. Он присоединился к мальчику у загона и опёрся локтями о верхнюю перекладину забора.

– Милорд, – проговорил парень, поспешно стягивая с головы кепку и почтительно кивая.

Девон кивнул ему в ответ, пристально наблюдая за тем, как Кэтлин объезжает золотистого арабского скакуна в дальней части загона.

На ней были надеты жакет для верховой езды строгого покроя, маленькая шляпка с узкой тульей, на ногах красовались брюки и сапоги до лодыжек. Как и те бриджи, в которых он видел её раньше, эти брюки предполагалось носить под юбкой, но не отдельно. Однако Девону пришлось признать, что несколько диковинный ансамбль предоставлял Кэтлин свободу и не сковывал движения, чему бы препятствовали тяжёлые драпированные юбки.

Под её руководством Асад ходил полукругом, она плавно перемещала вес своего тела при каждом повороте, сгибая колени и выдвигая вперёд бёдра. Идеальная фигурка Кэтлин двигалась так непринуждённо, что волоски на шее Девона встали дыбом. Он ещё не видел, чтобы мужчины или женщины ездили верхом с такой экономией движений. Арабский скакун реагировал на малейшее давление её коленей и бёдер, следуя указаниям, будто мог читать мысли наездницы. Они были идеальной парой, оба тонкокостные, элегантные и быстрые.

Заметив Девона, она ослепительно улыбнулась. Желая покрасоваться, Кэтлин пустила коня лёгкой рысью, Асад прекрасно выполнил задание, высоко поднимая и вытягивая ноги. Завершив проход «змейкой», он исполнил пиаффе, а затем совершил идеальный пируэт, сначала в правую сторону, а потом в левую, театрально рассекая воздух золотистым хвостом.

Чёртов конь танцевал.

Девон слегка покачал головой, с удивлением наблюдая за ними.

Проскакав по всему загону лёгким галопом, Асад перешёл на рысь, а затем остановился у ограды. Он приветственно заржал, когда узнал Девона и просунул морду между перекладинами в ограждении.

– Молодец, – похвалил Девон, поглаживая золотистую шкуру коня. Он взглянул на Кэтлин. – Ты прекрасно ездишь. Как богиня.

– Асад заставит любого выглядеть профессионалом.

Он посмотрел ей в глаза.

– Но только ты скачешь, будто летишь на крыльях.

Краснея, Кэтлин посмотрела на мальчика-конюха.

– Фредди, прогуляйся с Асадом на поводке, а потом выведи из загона.

– Да, миледи! – мальчик проскользнул между перекладинами, а Кэтлин легко спешилась.

– Я бы помог тебе спуститься, – сказал Девон.

Кэтлин перелезла через ограждение.

– Мне не нужна помощь, – ответила она немного самодовольно, что Девон нашёл очаровательным.

– Ты направляешься в дом? – спросил он.

– Да, но сначала я заберу мою юбку из седельной комнаты.

Девон пошёл за ней, украдкой бросая взгляд на её ягодицы и бёдра. От вида точёных женских изгибов его пульс участился.

– Кажется, я припоминаю правило, касающееся бриджей, – сказал он.

– Это не бриджи, а брюки.

Он выгнул бровь.

– Значит, ты оправдываешь себя тем, что следуешь правилу буквально?

– Да. Кроме того, тебя это в принципе не касается.

Девон подавил усмешку. Если её дерзость имела цель обескуражить его, то она возымела прямо противоположный эффект. В конце концов, он был мужчиной и вдобавок Рэвенелом.

– Тем не менее, – продолжил он, – последствий не избежать.

Кэтлин бросила на него неуверенный взгляд.

Пока они шли через конюшни к седельной комнате, выражение лица Девона оставалось невозмутимым.

– Я не нуждаюсь в сопровождающих, – сказала Кэтлин, ускоряя шаг. – Уверена, у тебя много дел.

– Не важнее этого.

– Не важнее чего? – с опаской спросила она.

– Поиска ответа на один вопрос.

Кэтлин остановилась около стены с вешалками для сёдел, и, расправив плечи, решительно повернулась к нему.

– На какой же?

Сосредоточенно потянув за каждый палец, она избавилась от перчаток.

Девону нравилась её готовность ему противостоять, даже несмотря на то, что она была вдвое меньше его. Он медленно протянул руку и снял с неё шляпку, отбросив головной убор в угол. Кэтлин немного расслабилась, поняв, что он с ней играет. С раскрасневшимися щеками и растрёпанными волосами после езды она выглядела очень юной.

Девон двинулся вперёд, зажимая её у стены между двумя рядами вешалок. Схватив узкие лацканы её жакета, он наклонился к уху Кэтлин и тихо спросил:

– Что же носят леди под брюками для верховой езды?

У неё вырвался приглушённый смешок. Перчатки упали на пол.

– Я думала, что повеса с дурной репутацией, должен быть в курсе.

– Я никогда не пользовался дурной репутацией. По сути, я довольно среднестатистический повеса.

– У тех, кто её отрицает, репутация самая наихудшая.

Когда он начал целовать её шею, Кэтлин напряглась. Разгорячённая кожа после физической нагрузки имела солоноватый привкус, а ароматы свежего зимнего воздуха, роз и лошадей, безумно возбуждали.

– Я уверена, что с твоим пристрастием к пьянству, азартным играм, кутежу и легкомысленным женщинам, ты стал причиной нескончаемого хаоса в Лондоне

– Пил я не так уж и много, – ответил он приглушённым голосом. – Азартных игр я не большой любитель. В кутеже признаюсь.

– А, что насчёт женщин?

– Ни одной. – Услышав, как она недоверчиво фыркнула, он поднял голову. – У меня никого не было, с тех пор как я встретил тебя.

Кэтлин отстранилась, озадаченно посмотрев ему в глаза.

– Ни одной женщины с тех пор...

– Нет. Какой смысл спать с другими? Если утром, я всё равно буду желать тебя. – Он придвинулся ближе, обступив своими большими ступнями её маленькие ножки. – Ты не ответила на мой вопрос.

Кэтлин отпрянула, прижавшись головой к, обшитой деревянными панелями, стене.

– Ты же знаешь, я не могу.

– Тогда мне придётся самому выяснить ответ.

Девон обвил её руками, одну запустив под край жакета на пояснице. Кончики его пальцев прошлись по поверхности специального корсета для верховой езды, более короткого и лёгкого, чем повседневные. Под поясом брюк он обнаружил тонкую шёлковую ткань, вместо льняной или хлопковой. Как зачарованный, одной рукой он расстегнул брюки спереди, а другой скользнул в них сзади.

– Это панталоны? Из чего они сделаны?

Она начала отталкивать Девона, но остановилась, вспомнив о его травме. Руки Кэтлин зависли в воздухе, а он притянул её бёдра к своим. Почувствовав, как сильно он возбуждён, она резко втянула носом воздух.

– Кто-нибудь нас увидит, – прошипела Кэтлин.

Девон был слишком занят её панталонами, чтобы волноваться по этому поводу.

– Шёлк, – изрёк он, запустив руку глубже в брюки.

– Да, так они не сбиваются под... О, прекрати...

Бельё было укорочено и держалось на бёдрах. Продолжая осмотр, Девон обнаружил, что у панталон не было прорези в шве.

– Они сшиты наглухо.

Увидев искреннюю растерянность на его лице, Кэтлин нервно хихикнула, на мгновение забыв о своём возмущении.

– Открытый шов во время верховой езды только помешает.

Когда его рука опустилась вниз, чтобы приласкать её спереди через шёлк, Кэтлин поёжилась.

Он обвёл набухшую женскую плоть, чувствуя её жар сквозь тонкую ткань. Играя с ней кончиками пальцев, щекоча и успокаивая, Девон почувствовал изменения, Кэтлин начала расслабляться. Переключившись вновь на её шею, он поцеловал плавный изгиб возле воротника жакета. Костяшкой пальца Девон нежно провёл по сомкнутым створкам между её бёдер, отчего у Кэтлин вырвался стон.

С отчаянным вздохом, она попыталась что-то сказать, но он заглушил слова, жадно впившись в её губы. Руки Кэтлин взметнулись к его плечам, издав возбуждённый стон, она вцепилась в него изо всех сил. Её сомнения развеивались и таяли на глазах, не давая ей ни секунды передышки, Девон целовал и ласкал её пальцами, пока сквозь шёлк не начала просачиваться влага.

Внезапно Кэтлин начала сопротивляться, ему пришлось отпустить её и отступить назад. Стискивая края расстёгнутых брюк, она схватила юбку, висевшую на стенном крючке. Не в состоянии найти застёжки, она вступила в неравный бой с тяжёлой тканью.

– Хочешь я... – начал Девон.

– Нет.

Фыркнув от досады, она сдалась и собрала юбку в охапку.

Девон машинально потянулся Кэтлин, но она отскочила в сторону, издав нервный смешок. Этот возбуждающий звук воспламенил все его нервные окончания.

– Кэтлин, – проговорил он, даже не пытаясь скрыть похоть во взгляде. – Если ты постоишь смирно, я помогу тебе с юбкой. Но, если будешь бегать от меня, я всё равно тебя поймаю. – Он неровно вздохнул и мягко добавил: – И снова доставлю удовольствие.

Её глаза расширились.

Он сделал осторожный шаг вперёд. Она же бросилась к ближайшему дверному проёму, ведущему в каретную комнату. Девон тут же последовал за ней, минуя мастерскую со столярными верстаками и шкафами для инструментов. В каретной приятно пахло опилками, смазочным веществом, лаком и полировкой для кожи.

Внутри царила тишина и темень, свет проникал лишь сквозь ряд окошек над массивными дверями, которые открывались на подъездную дорожку для экипажей.

Кэтлин метнулась через ряды разнообразных транспортных средств, здесь были и телеги, и повозки, лёгкая двухместная карета, ландо с откидным верхом, фаэтон, крытая четырёхместная коляска для поездок летом. Девон обошёл помещение по кругу и перехватил её рядом с фамильной каретой, огромным, величественным экипажем, в который запрягалось шесть лошадей. Он олицетворял символ власти и престижа, по бокам красовался герб семьи Рэвенел – три чёрных ворона на фоне бело-золотого щита.

Внезапно остановившись, Кэтлин уставилась на Девона в полутьме.

Забрав у неё юбку и отбросив на пол, он прижал беглянку к боку кареты.

– Моя юбка! – воскликнула Кэтлин в смятении. – Ты же её испортишь.

Девон засмеялся.

– Ты в любом случае, не собиралась её надевать. – Он начал расстёгивать на Кэтлин жакет, не обращая внимания на беспомощный лепет.

Закрыв её рот поцелуем, он продолжал трудиться над пуговицами. Когда полы жакета распахнулись, он положил руку ей на затылок и углубил поцелуй, терзая нежный рот, а она отвечала, словно ничего не могла с собой поделать. Почувствовав, как она робко посасывает его язык, Девона пронзила волна удовольствия. Он протянул руку, в поисках ручки от дверцы кареты.

Поняв, что задумал Девон, Кэтлин ошеломлённо проговорила:

– Так нельзя.

Никогда ещё он не был так возбуждён и увлечён. Распахнув дверь, Девон опустил складную ступеньку.

– Либо на виду у всех, здесь, либо… в карете, где никто не увидит.

Она моргнула и в ужасе на него уставилась. Но скрыть густой румянец предвкушения не смогла.

– Значит снаружи, – безжалостно сказал он и потянулся к поясу её брюк.

Его слова заставили Кэтлин развернуться и, с отчаянным стоном, забраться в карету.

Не мешкая, Девон последовал за ней.

Роскошный салон кареты был обшит кожей и бархатом и отделан вставками из лакированного дерева, в нём имелись отделения для хрустальных бокалов и вина, а на окнах висели шёлковые занавески с бахромой. Внутри царил мрак, но, когда зрение Девона приспособилось к темноте, он смог различить бледное сияние кожи Кэтлин.

Он медленно стянул с неё жакет, она неуверенно высвободила из него руки. Девон завёл руки за её спину, чтобы расстегнуть пуговицы на блузке и почувствовал, как Кэтлин дрожит. Поймав зубами край её уха, он нежно прикусил его и кончиком языка погладил чувствительное местечко.

– Я остановлюсь, если ты попросишь, – прошептал Девон. – Но до тех пор, мы будем играть по моим правилам. – Поморщившись, он снял пиджак. А когда она потянулась к его шейному платку и принялись его развязывать, Девон уткнулся в её волосы, пряча улыбку.

Освобождаясь сначала от жилета... потом от подтяжек и рубашки он всерьёз задумался, как долго сможет сохранять самообладания. Девон прижал Кэтлин к своей обнажённой груди, она обвила его руками и положила ладони на его плечи сзади. Издав стон, Девон проложил дорожку из поцелуев туда, где вздымалась её грудь, приподнятая корсетом. Ему безумно хотелось его снять, но шансы зашнуровать корсет в темноте стремились к нулю.

Пошарив под поясом её расстёгнутых брюк, он нашёл тесёмки от панталон и развязал их умелым рывком. Кэтлин напряглась, но не стала протестовать, пока он

нетвёрдыми руками всё ниже стягивал брюки и панталоны с её бёдер. Его сердце колотилось в бешеном ритме, каждый мускул напрягся от желания. Опустившись на колени на покрытый ковром пол, Девон прошёлся ладонями по плавным изгибам её обнажённых бёдер и по всей длине до колен. Брюки для верховой езды зацепились за короткие сапожки, сбившись у лодыжек. Благодаря вставкам по бокам и маленьким кожаным петельками сзади, сапоги легко снимались. Лишив Кэтлин брюк, Девон провёл кончиком пальца по линии её сжатых бёдер.

– Откройся мне, – прошептал он. Она не повиновалась. Улыбаясь с нежностью и пониманием, Девон терпеливо гладил её ноги. – Не стесняйся. Каждый дюйм твоего тела прекрасен.

Его рука переместилась к верхней части её бёдер, большой палец зарылся в нежные завитки.

– Позволь мне поцеловать тебя здесь, – уговаривал он. – Всего лишь один раз.

– О, Боже... нет. – Она потянулась к его руке и слабо её оттолкнула. – Это же грех.

– Откуда ты знаешь?

– Я так чувствую, – с трудом выговорила она.

Он тихо засмеялся и притянул её бёдра ближе к себе с решимостью, от которой она тихо взвизгнула.

– В таком случае... Я никогда не грешу вполсилы.

Глава 25

– Мы оба попадём в ад, – проговорила Кэтлин, пока он целовал её вдоль линии стиснутых бёдер.

– По поводу себя, я никогда не сомневался.

Судя по ответу, Девона совсем не беспокоила такая перспектива.

Он сумел пробить брешь в её скромности. Кэтлин поёжилась, теряясь в догадках, как так случилось, что она оказалась полуголой наедине с ним в карете. Воздух был бодрящим, бархатная обивка холодила обнажённые ягодицы, но его тёплые руки и губы вызывали мурашки по всему телу.

Обхватив руками её ноги, Девон не раздвигал их насильно, а только сжимал напряжённые мышцы, даря безумно приятное ощущение. Она в отчаянии застонала. Его пальцы аккуратно массировали верхнюю часть нежного треугольника, медленно в него погружаясь. Где-то в глубине её живота пробудилось трепещущее чувство удовольствия, и она поддалась на дразнящие уговоры Девона раздвинуть ноги. Кэтлин потеряла голову, все её чувства сосредоточились на поцелуях, пролегающих вдоль внутренней поверхности бедра, где кожа была тонкой и наиболее чувствительной. Когда он дошёл до сомкнутых интимных лепестков и лизнул снизу вверх, раздвигая их языком, её колени дёрнулись. Он остановился прямо перед тем, как дотронуться до нежного бутона на вершине. Задыхаясь, она дотянулась до его головы и зарылась пальцами в тёмные волосы, не зная, что хочет сделать, оттолкнуть его или притянуть ближе. Девон едва ощутимо покусывал одну из нежных створок, обдавая её горячим дыханьем. Он неспешно проводил исследование, так и не касаясь местечка, которое жаждало ласк сильнее всего.

В темноте послышался искушающий шёпот:

– Хочешь, я тебя поцелую?

– Нет, – но через долю секунды она всхлипнула и ответила: – Да.

Его тихий смех раздался у самого её лона, Кэтлин чуть не потеряла сознание от этого ощущения.

– Так что же? – спросил он. – Да или нет?

– Да. Да.

Как же неприятно осознавать, что твои моральные устои не крепче размокшего картона.

– Покажи, где, – пробормотал он.

Задыхаясь в муках страсти, она заставила себя потянуться вниз и обнажить крошечную вершинку. Его рот медленно накрыл её плоть, и язык нежно прикоснулся к интимному пульсирующему местечку. Она опустила руки и нащупала бархатные подушки, вонзаясь в них кончиками пальцев. Он лизнул пик. Всего единожды. Едва не теряя сознание, Кэтлин издала протяжный стон.

Девон ещё раз томно провёл языком по её плоти, мимолётно дотронувшись до пика сосредоточения желаний.

– Скажи, что я тебе нужен. – Он ждал ответа, щекоча дыханием разгорячённую плоть.

– Ты мне нужен, – выдохнула она.

Язык описал дразнящий порочный круг.

– Теперь скажи, что ты моя.

В таком состоянии она бы сказала всё что угодно. Но Кэтлин услышала едва уловимую перемену в его тоне, в нём проскользнула собственническая нотка, которая предупреждала: игры кончились.

Когда она не ответила, он осторожно ввёл внутрь неё один палец... нет, через чувствительные складки плоти пробирались два пальца. Ощущение было некомфортным, но острым. Внутренние мышцы пульсировали, стараясь затянуть его пальцы ещё глубже. Изучая тело Кэтлин, он затронул какое-то особенно чувствительное место, отчего её колени согнулись, а пальцы на ногах сжались.