Бессердечный повеса

Его голос стал звучать ниже... мрачнее.

– Скажи.

– Я твоя, – сокрушённо проговорила она.

В ответ Девон издал удовлетворённый звук, почти мурлыканье.

Бёдра Кэтлин выгнулись, умоляя снова прикоснуться к той нежной точке внутри, когда он повиновался, она содрогнулась всем телом. Руки и ноги обессилили.

– О! Да! Там, там... – Голос Кэтлин оборвался, потому что его губы накрыли интимную плоть и принялись, дразня, посасывать. В награду за произнесённые ею слова он больше не сбавлял темп, его свободная рука скользнула под её ёрзающие ягодицы, направляя их так, чтобы он мог теснее прижиматься ртом к её лону. С каждым подъёмом бёдер, кончик его языка скользил вверх, останавливаясь аккурат под маленькой жемчужиной. Она слышала свои собственные стоны и бессвязные слова, теперь процесс полностью вышел из-под контроля, мысли отошли на второй план, сила воли покинула Кэтлин, осталась только огромная потребность, которая становилась всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока её тело не начали сотрясать мучительные спазмы. Издав низкий крик, Кэтлин задёргалась, прижимаясь к нему и бесконтрольно сжимая бёдрами его плечи.

Намного позже, когда беспомощная дрожь утихла, Кэтлин откинулась на бархатные подушки, словно тряпичная кукла. Рот Девона успокаивал, помогая расслабиться после разрядки. Ей хватило сил лишь для того, чтобы протянуть руку и погладить его по волосам.

«Возможно, это стоит того, чтобы попасть в ад», – подумала она, не догадываясь, что пробормотала это вслух, пока не почувствовала его улыбку.

Услышав гортанные звуки, Хелен замедлили шаг у гостиной на втором этаже. За последнюю неделю валлийские проклятья звучали всё чаще, пока мистер Уинтерборн пытался примириться с ограничениями из-за травмы и тяжёлым гипсом на ноге. Хотя он никогда не кричал, его голос отличался от среднестатистического мужчины: тембр был низкий, как звук бронзового металлического колокола. Он говорил с приятным акцентом, гласные произносил нараспев, букву «Р» - с намёком на картавость, а согласные так мягко, словно бархат на ощупь.

Казалось, Уинтерборн заполнил своим присутствием весь дом хотя всё ещё не покидал комнаты наверху. Он был энергичным мужчиной, быстро начинал скучать и раздражался от любых ограничений. Владелец крупнейшего универмага жаждал активности и шума. Дело кончилось тем, что он настоял продолжить в доме ремонт. Плотники и водопроводчики возобновили ежедневные работы, сопровождаемые какофонией звуков, несмотря на то, что Девон сказал им остановиться, пока Уинтерборн не выздоровеет. Видимо, тишина и покой были последними вещами в мире, в которых нуждался больной.

Всё это время он посылал старого отцовского камердинера с постоянными поручениями, что могло бы встревожить, вот только Куинси, казалось, расцветал в его новой должности слуги Уинтерборна. Несколько дней назад, по пути в деревню на телеграф, он рассказал новости Хелен.

– Я очень рада за вас! – воскликнула Хелен после того, как улеглось первоначальное удивление. – Хотя признаюсь, я не могу представить Приорат Эверсби без вас.

– Да, миледи, – Пожилой мужчина смотрел на неё с теплотой, в его взгляде читалась любовь, которую он никогда не смог бы выразить словами. Куинси был дисциплинированным и консервативным человеком, но всегда относился к Хелен и близнецам с неизменной добротой, и частенько прерывал работу, чтобы помочь отыскать потерянную куклу или обернуть свой носовой платок вокруг ободранного локтя. В глубине души Хелен всегда знала, что она являлась его любимицей, возможно, потому что их характеры во многом совпадали. Они оба предпочитали, чтобы всё было тихо, мирно и на своих местах.

Негласная связь между Хелен и Куинси укрепилась ещё больше, когда они вместе ухаживали за её отцом на смертном одре после того, как он заболел, проведя целый день, охотясь на холоде и сырости. Хотя Симс и миссис Чёрч сделали всё возможное, чтобы облегчить страдания графа, именно Хелен и Куинси по очереди дежурили у его постели. Других кандидатов не нашлось: близнецов не пускали в его спальню, опасаясь, что болезнь заразна, а Тео так и не приехал вовремя из Лондона, чтобы попрощаться.

Узнав, что Куинси покидает Приорат Эверсби, Хелен пыталась радоваться за него, а не эгоистично желать ему остаться.

– Вам понравится жить в Лондоне, Куинси?

– Полагаю, да, миледи. Я буду смотреть на переезд, как на приключение. Возможно, он даст мне возможность встряхнуться.

Она робко ему улыбнулась.

– Мне будет вас не хватать.

Камердинер оставался спокойным, но его глаза подозрительно заблестели.

– Когда будете в Лондоне, миледи, надеюсь, вы вспомните, что я всегда к вашим услугам. Вам нужно только за мной послать.

– Я рада, что вы позаботитесь о мистере Уинтерборне. Он в вас нуждается.

– Да, – с чувством подтвердил Куинси. – Нуждается.

«Куинси понадобится время, чтобы познакомиться с привычками, предпочтениями и причудами нового работодателя», – подумала Хелен. К счастью, он провёл десятилетия, практикуясь справляться с переменчивыми настроениями своих господ. Вряд ли характер Уинтерборна окажется хуже, чем у Рэвенелов.

За последние два дня Уинтерборна навестили несколько его сотрудников, включая управляющих универмагом, бухгалтера и пресс-секретаря. Они провели с ним несколько часов в семейной гостиной, выступая с докладами и получая указания. Хотя Доктор Уикс предупредил, что слишком большая нагрузка может препятствовать процессу выздоровления, Уинтерборн, казалось, черпал энергию в общении со своими подчинёнными.

– Универмаг для него больше, чем просто деловое предприятие, – сказал Уэст Хелен, пока Уинтерборн разговаривал наверху со своими управляющими. – Это то, кем он является. Универмаг занимает всё его время и больше он ничем в жизни не интересуется.

– Но ради чего? – в недоумении спросила Хелен. – Обычно мужчина стремится получать доход, чтобы заниматься более важными вещами... проводить время с семьёй и друзьями... развивать таланты, свой духовный мир...

– У Уинтерборна нет духовного мира, – сухо ответил Уэст. – Он, вероятно, будет возмущён одним предложением, что он у него имеется.

Сотрудники магазина уехали этим утром, а Уинтерборн провёл большую часть дня или в гостиной, или в своей спальне, упорно маневрируя на костылях без посторонней помощи, несмотря на указания врача, не нагружать больную ногу.

Заглянув в дверной проём гостиной, Хелен увидела, что Уинтерборн сидит в одиночестве, в кресле рядом со столиком из орехового дерева с мраморной столешницей. Случайно опрокинутая стопка бумаг разлетелась вокруг него по полу. Неловко наклонившись, он пытался поднять упавшие страницы, не свалившись при этом с кресла.

Беспокойство перевесило застенчивость и Хелен, не раздумывая, вошла в комнату.

– Добрый день, мистер Уинтерборн. – Она опустилась на колени и собрала бумаги.

– Не утруждайте себя, – послышался его хриплый голос.

– Никакого беспокойства.

По-прежнему стоя на коленях, она неуверенно подняла на него взгляд. Её сердце ёкнуло и пропустило пару ударов, Хелен смотрела в глаза, темнее которых никогда раньше не встречала, насыщенный карий цвет, казался чёрным, они были глубоко посажены на смуглом лице, и их обрамляли густые ресницы. Её нервировала его грубая привлекательность. Он мог бы быть самим Люцифером. Уинтерборн выглядел гораздо внушительнее, чем ей показалось при первой встрече, даже гипс на ноге не делал его вид менее грозным.

Хелен протянула ему бумаги и их пальцы ненадолго соприкоснулись. Поражённая ощущением она быстро отпрянула. Его рот ожесточился, густые брови сошлись воедино.

Хелен поднялась на ноги.

– Могу ли я что-нибудь для вас сделать? Послать за чаем или закусками?

Он покачал головой.

– Куинси скоро принесёт поднос с обедом.

Она не знала, что на это ответить. С ним было гораздо легче общаться, когда он болел и лежал беспомощный в постели.

– Мистер Куинси сказал мне, что он переезжает работать в Лондон. Я рада за вас обоих, что вы дали ему такую возможность. Он станет отличным камердинером.

– За те деньги, что я плачу, – сказал Уинтерборн, – лучше бы ему превзойти всех в Англии.

Хелен на мгновение замешкалась.

– Я не сомневаюсь, что так и будет, – отважно заявила она.

Уинтерборн тщательно собрал бумаги в аккуратную стопку.

– Первое, что он хочет сделать, это избавиться от моих рубашек.

– От ваших рубашек, – в недоумении повторила Хелен.

– Один из управляющих привёз мне кое-какую одежду из Лондона. Куинси сразу понял, что рубашки были куплены уже готовыми. – Он настороженно посмотрел на Хелен, оценивая её реакцию. – По правде говоря, – продолжил Уинтерборн, – наполовину готовыми, чтобы иметь возможность подогнать их в соответствии с предпочтениями заказчика. Качество ткани такое же высокое, как у любой рубашки, сшитой на заказ, но Куинси всё равно воротит нос.

Хелен с осторожностью обдумала свой ответ.

– Человек с такой профессией, как у Куинси, обладает придирчивым взглядом на детали. – Наверное, она должна на этом остановиться. Обсуждать мужскую одежду крайне неприлично, но Хелен чувствовала, что должна помочь ему понять опасения Куинси. – Дело не просто в ткани. От готовой, сшитая на заказ рубашка отличается строчкой, швы идеально ровные и плоские, а петлицы, часто ручной работы, выполнены в форме замочной скважины, чтобы уменьшить давление пуговичной ножки на ткань. – Улыбнувшись, она сделала паузу. – Я бы в подробностях рассказала о планке и манжетах, но боюсь, вы заснёте.

– Я знаю ценность деталям. Но, что касается рубашек... – Он замялся. – Я решил носить то, что продаю, таким образом, клиенты знают, что у их вещей такое же качество, как и у одежды владельца магазина.

– Звучит, как разумная стратегия продаж.

– Так и есть. Я продаю больше рубашек, чем любой другой магазин в Лондоне. Но мне не приходило в голову, что высшее общество уделяет пристальное внимание петлицам.

«Его гордость уязвлена, потому что он выставил себя в невыгодном свете перед представителями высшего света», – подумала она.

– Я уверена, что им не следует этого делать, – сказала Хелен извиняющимся тоном. – Существует множество более важных проблем.

Он кинул на неё насмешливый взгляд.

– Вы говорите так, будто не принадлежите к числу знати.

Она слегка улыбнулась.

– Я так долго жила вдали от мира, мистер Уинтерборн, что иногда задаюсь вопросом, кто я и, где моё место в жизни.

Уинтерборн внимательно на неё посмотрел.

– Трени планирует отвезти вас и ваших сестёр в Лондон, когда закончится траур.

Хелен кивнула.

– Я не была в городе с самого детства. Я запомнила его очень просторным и захватывающим. – Она замолчала, слегка удивившись, что разоткровенничалась с ним. – Теперь думаю, что могу найти Лондон... пугающим.

Уголки его губ тронула улыбка.

– Что происходит, когда вы напуганы? Бежите в укромный уголок и прячетесь?

– Вовсе нет, – чопорно ответила она, размышляя, дразнит ли он её. – Я делаю то, что должна, независимо от ситуации.

Улыбка Уинтерборна начала расползаться шире, до тех пор, пока на фоне лица цвета тёмной бронзы не сверкнули белые зубы.

– Я думаю, что знаю это лучше всех, – мягко сказал он.

Понимая, что Уинтерборн имел в виду её помощь во время его болезни... и, вспомнив, как она держала эту черноволосую голову на изгибе руки и обтирала его лицо и шею... Хелен начала заливаться румянцем. Не обычной краской смущения, которая исчезает сразу после появления. Этот жар продолжал разгораться и разгораться, распространяясь по всему телу до тех пор, пока ей не стало так неуютно, что она едва могла дышать. Хелен сделала ошибку, посмотрев в его горящие глаза цвета чёрного кофе, и почувствовала себя в буквальном смысле, принесённой в жертву на огне.

Её отчаянный взгляд остановился на потрёпанном фортепиано в углу.

– Сыграть что-нибудь для вас? – И не дожидаясь ответа, Хелен встала. Что было единственной альтернативой бегству из комнаты. Боковым зрением, она заметила, что Уинтерборн машинально сжал подлокотники кресла, готовясь подняться, прежде чем вспомнил, что нога в гипсе.

– Да, – ответил он. – Пожалуйста.

Уинтерборн пододвинул кресло на несколько дюймов, чтобы видеть её профиль, пока она играет.

Фортепиано дало хоть какое-то чувство защищённости, она села за инструмент и подняла крышку. Сделав медленный, успокаивающий вдох, Хелен расправила юбки, выпрямила спину, и положила пальцы на клавиши. Она с энтузиазмом принялась играть произведение, которое знала по памяти, «Аллегро» из сюиты для фортепиано Генделя в Фа-мажоре. Отрывок был оживлённым, запутанным и достаточно сложным, чтобы заставить Хелен отвлечься от своего румянца. Её пальцы танцевали по клавишам в вихре движений, непрерывно держа бурный темп, в течение двух с половиной минут. Когда она закончила, то посмотрела на Уинтерборна, надеясь, что ему понравилось.

– Вы играете с большим мастерством, – сказал он.

– Спасибо.

– Это ваше любимое произведение?

– Самое сложное, – ответила Хелен, – но не любимое.

– Что вы играете, когда никто не слышит?

Вежливый вопрос, заданный с валлийским акцентом, при котором звуки гласных были такими же длинными, как плечи Уинтерборна широкими, заставил живот Хелен приятно сжаться. Смутившись, она не спеша ответила:

– Я не помню, как она называется. Преподаватель игры на фортепиано научил меня этой мелодии очень давно. Годами я пыталась выяснить название, но никто не узнал мотив.

– Сыграйте мне.

Вызывая в памяти, она сыграла аккорды, которые с детства запали в душу, нежно касаясь пальцами клавиш. Печальной мелодии всегда удавалось взволновать Хелен, заставить её сердце томиться по вещам, которым она не могла дать названия. Закончив, Хелен оторвала взгляд от клавиш и обнаружила, что Уинтерборн смотрит на неё как завороженный. Он быстро скрыл свои эмоции, но она успела заметить, промелькнувшую на его лице смесь замешательства, восхищения и какого-то непонятного жаркого и тревожащего чувства.

– Она валлийская, – сказал он.

Хелен покачала головой, недоверчиво рассмеявшись.

– Вы её знаете?

– «A Ei Di'r Deryn Du»²⁴. Каждый валлиец рождается, зная эту песню.

– О чём она?

– О влюблённом, который просит чёрного дрозда передать сообщение своей возлюбленной.

– Почему он сам не может к ней пойти? – Хелен поняла, что они оба говорят вполголоса, как будто обмениваются секретами.

– Он не может её найти. Он слишком сильно влюблён, и это мешает ему ясно видеть.

– Чёрный дрозд её находит?

– В песне об этом не говорится, – сказал он, пожав плечами.

– Но я должна знать, чем закончилась история, – запротестовала Хелен.

Уинтерборн рассмеялся. Звук был неотразимый, лёгкий, немного грубоватый. Когда он ответил, его акцент стал заметней.

– Вот, что случается, если читать романы. История не нуждается в концовке. Не в ней суть.

– А в чём? – осмелилась она спросить.

Он посмотрел на неё своими тёмными глазами.

– Что он любит. Что ищет. Как и у всех нас, остальных бедолаг, у него нет возможности знать, получит ли он когда-нибудь то, что жаждет его сердце.

«А вы? – хотела спросить Хелен. – Что ищете вы?» Вопрос был слишком личным, чтобы задавать его даже знакомому, не говоря уж о постороннем человеке. Несмотря на это, слова вертелись у неё на языке и рвались наружу. Она отвела взгляд, силясь промолчать. Когда Хелен опять посмотрела на Уинтерборна, выражение его лица опять стало отстранённым. И слава богу, ведь на мгновение появилось тревожное ощущение, что она всего лишь в шаге от того, чтобы доверить ему все тайные желания и мысли, о которых она никогда никому не рассказывала.

К великому облегчению Хелен, появился Куинси с обедом на подносе. Белые брови камердинера слегка приподнялись, увидев её в комнате наедине с Уинтерборном, но пожилой слуга промолчал. Пока Куинси расставлял столовые приборы, бокалы и тарелки на столе, Хелен снова обрела спокойствие. Она встала с мягкой скамьи и одарила Уинтерборна беспристрастной улыбкой.

– Я оставлю вас насладиться ужином.

Его взгляд скользнул по ней, задержавшись на лице.

– Сыграете для меня ещё раз, как-нибудь вечером?

– Да, если хотите.

Она с радостью покинула гостиную, стараясь не сорваться на бег.

Рис уставился Хелен вслед, перебирая в памяти события последних нескольких минут. Было совершенно ясно, что она испытывала к нему отвращение: отпрянула от его прикосновения и с трудом встречалась с ним взглядом. И резко сменила тему, когда разговор зашёл о личном.

Возможно, ей пришлась не по вкусу его внешность. Без сомнения, она нашла акцент отталкивающим. И, как и другие холёные молодые женщины её класса, Хелен, вероятно, считала валлийцев третьесортными варварами. Она знала, что слишком хороша для таких как он и, видит бог, Рис не стал бы с этим спорить.

Но он всё равно собирался сделать её своей.

– Что ты думаешь о леди Хелен? – спросил он, пока Куинси сервировал стол перед ним.

– Она сокровище семьи Рэвенелов, – ответил Куинси. – Более добродушной девушки вы никогда не встретите. К сожалению, ею всегда пренебрегали. Старший брат получил львиную долю состояния родителей, а то немногое, что осталось, унаследовали близнецы.

Рис познакомился с близнецами несколько дней назад, обе энергичные и забавные, они задавали множество вопросов о его универмаге. Ему понравились девушки, но ни одна из них не заинтересовала. У сестёр не было ничего общего с Хелен, её сдержанность интриговала и манила. Она напоминала перламутровую раковину, которая под одним углом обзора казалась одноцветной, но стоило её повернуть и глазу открывались нежные переливы лавандовых, розовых, синих и зелёных оттенков. Красивый внешний вид, отображавший лишь малую толику истинной натуры.

– Она со всеми незнакомыми людьми держится отстранённо? – спросил он, расправляя салфетку на коленях. – Или только со мной?

– Отстранённо? – Камердинер казался искренне удивлённым. Прежде чем он смог продолжить, в гостиную ворвалась пара маленьких чёрных спаниелей. Радостно пыхтя, они подскочили к Рису.

– Господи, – пробормотал он, нахмурившись.

Рис любил собак и не возражал против вмешательства. Однако, третье животное, которое вбежало в комнату вслед за ними и уселось рядом с креслом, привело его в замешательство.

– Куинси, – спросил Рис в полном недоумении, – что в гостиной делает свинья?

Камердинер, занятый выпроваживанием из комнаты собак, растерянно ответил:

– Домашний любимец, сэр. Они пытаются держать его в амбаре, но он упорно возвращается в дом.

– Но почему… – Рис осёкся, поняв, что в независимости от объяснения, оно всё равно не будет иметь для него никакого смысла. – Почему, – вместо этого продолжил он, – если бы я держал домашний скот в доме, люди решили бы, что я невежественный или слабоумный, но, если свинья свободно разгуливает в особняке графа, это считается эксцентричным?

– Есть три вещи, которыми предположительно должен обладать аристократ, – ответил камердинер, настойчиво дёргая поросёнка за ошейник. – Загородный дом, безвольный подбородок и эксцентричность. – Он толкал и тянул свинью с нарастающей решимостью, но животное упорно продолжало сидеть на месте. – Клянусь, – прохрипел камердинер, сдвигая поросёнка всего лишь на дюйм за раз, – я позабочусь, чтобы из тебя сделали колбасу и отбивную к завтраку!

Игнорируя настырного камердинера, поросёнок с терпением и надеждой уставился на Риса.

– Куинси, – сказал Рис, – Лови!

Он взял со своей тарелки булочку и небрежно запустил ею в воздух.

Камердинер ловко её поймал рукой, облачённой в белую перчатку.

– Спасибо, сэр.

Когда слуга, держа кусок сдобы, отошёл к двери, свинья потрусила за ним.

Рис наблюдал за происходящим с лёгкой улыбкой на губах.

– Желание, – сказал он, – мотивирует лучше, чем страх. Запомни это, Куинси.

Глава 26

– Тео! Тео, остановись!

Как и всегда кошмарный сон был ярким и невыносимым: она бежала к конюшням, земля уходила из-под ног, ступни подворачивались. Вдалеке слышалось безумное ржание Асада. Пара конюхов схватили коня под уздцы, пытаясь удержать его на месте, пока муж в своей властной манере взбирался ему на спину. Утреннее солнце угрожающим блеском осветило золотистую шкуру Асада, а он нервно перебирал ногами и бил копытами землю.

Когда она увидела кнут в руке мужа, её сердце бешено заколотилось. Асад скорее умрёт, чем подчинится ударам хлыста. «Остановись!» – крикнула она, но конюхи уже отпустили уздечку, и лошадь рванулась вперёд. Животное охватила паника, глаза заволокла пелена безумия, Асад то вставал на дыбы, то резко опускался, раздувая бока в попытках разорвать подпругу. Тео неустанно орудовал кнутом.

Арабский скакун извивался и брыкался, и наконец выбил Тео из седла. Его тело безвольно изогнулось, и с пугающей силой ударилось о землю.

Пошатываясь, Кэтлин прошла последние несколько ярдов до его неподвижного тела, уже зная, что всё кончено. Упав на колени, она уставилась на лицо умирающего мужа.

Но это был не Тео.

Её горло обжёг крик боли.

Кэтлин пробудилась ото сна и с трудом села в запутанных простынях. Изо рта вырывалось тяжёлое дыхание. Она нервно вытерла мокрое лицо краем покрывала и опустила голову на согнутые колени.

– Это лишь дурной сон, – прошептала она себе под нос, ожидая, когда испуг пройдёт. Кэтлин откинулась на матрас, но из-за скованных мышц в спине и ногах не смогла выпрямиться.

Всхлипнув, она перевернулась на бок и снова села, свесив сначала одну ногу с кровати, а затем вторую.

«Оставайся в постели», – твердила себе Кэтлин, но ноги уже опускались вниз, а, когда ступни коснулись пола, пути назад уже не было.

Она поспешно покинула комнату и бросилась во тьму, гонимая призраками прошлого. И не останавливалась, пока не добежала до хозяйской спальни.

Она уже жалела, что поддалась импульсу, который привёл её сюда, но всё равно продолжала стучать в дверь, пока та резко не распахнулась.

Кэтлин не видела лица Девона, только его огромную тёмную фигуру, но услышала знакомый голос:

– Что с тобой? – Он втащил её в комнату и закрыл дверь. – Что случилось?

Его руки сомкнулись вокруг её дрожащего тела. Прижавшись к нему, она поняла, что Девон голый, не считая повязки на торсе. Но его крепкие тёплые объятия, не позволяли ей найти в себе силы отстраниться.

– Мне приснился кошмар, – прошептала она, уткнувшись щекой в его грудь, покрытую грубыми, но в то же время гладкими волосками. Он что-то успокаивающе пробормотал у неё над головой. – Мне не следовало тебя беспокоить, – замялась Кэтлин. – Прости. Но всё было таким реальным.

– Что тебе снилось? – мягко спросил Девон, поглаживая её волосы.

– То утро, когда погиб Тео. Мне столько раз снился один и тот же кошмар. Но сегодняшний отличался от предыдущих. Я подбежала к нему, он лежал на земле, но когда я посмотрела на его лицо, это был не он, это был... это был... – с горечью выговорив последние слова, она замолчала и крепко зажмурилась.

– Я? – спокойно спросил Девон, обхватив рукой её голову сзади.

Кэтлин кивнула и заикаясь спросила:

– К-как ты узнал?

– Сны имеют особенность воспроизводить наши воспоминания и тревоги. – Его губы коснулись её лба. – После всего произошедшего, совсем не удивительно, что твоё подсознание связало последние события с несчастным случаем, который приключился с твоим покойным мужем. Но это лишь сон. – Запрокинув её голову назад, он поцеловал мокрые ресницы. – Я здесь. И со мной ничего не случится.

Она прерывисто вздохнула.

Девон продолжал держать её в объятиях, пока она не перестала дрожать.

– Хочешь, я отведу тебя обратно в твою комнату? – наконец спросил он.

Кэтлин долго молчала перед тем, как ответить. Правильным ответом было «да», но правдивым – «нет». Проклиная себя, она выразила своё решение, коротко покачав головой.

Девон напрягся. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Приобняв Кэтлин одной рукой, он повёл её к постели.

Переполненная чувством вины и предвкушением удовольствия, Кэтлин забралась на матрас и скользнула под тёплое одеяло.

Девон замешкался. С шипящим звуком вспыхнула спичка, промелькнула голубая искра, и засияло пламя свечи.

Когда Девон присоединился к ней под одеялом, она напряглась. Теперь уже не оставалось сомнений, к чему это ведёт: невозможно разделить постель с взрослым мужчиной в полном расцвете сил и покинуть её девственницей. Она видела лицо Девона в канун Рождества, когда держала на руках дочь арендаторов. Оно на мгновение застыло, выражая неподдельный ужас.

Если она решит броситься в омут с головой, ей придётся смириться с тем, что, каковы бы ни были его планы относительно поместья, они не включают женитьбу и рождение детей.

– Между нами не может быть никакого романа, – сказала она скорее себе, чем ему. – Это только на одну ночь.

Девон лёг на бок, когда он посмотрел на Кэтлин, ему на лоб упала прядь волос.

– А что, если ты захочешь большего? – спросил он хрипло.

– Всё равно это не будет романом.

Его руки поглаживали её под одеялами, обрисовывая изгибы бёдер и талии.

– Почему это слово имеет для тебя такое значение?

– Потому что романы всегда заканчиваются. Поэтому, если мы так назовём наши отношения, в конце, когда кто-то из нас захочет уйти, и будет ещё сложнее.

Рука Девона замерла. Он посмотрел на неё своими тёмно-голубыми глазами, которые сейчас казались чёрными. Мерцающий свет, обрисовывал контуры его лица.

– Я никуда не собираюсь уходить.

Он взял её за подбородок, и накрыл губы крепким, настойчивым поцелуем. Поцелуем собственника. Она открылась ему навстречу, отдав бразды правления в его руки, пока он изучал её с воинственным пылом.

Откинув одеяла, он склонился над грудью Кэтлин. Его дыхание, подобно горячему пару, проникло сквозь тонкую батистовую сорочку, от чего соски затвердели. Он коснулся ноющей вершинки пальцами, разминая напряжённую плоть прежде, чем накрыть её ртом и лизнуть сквозь ткань. Затем Девон отстранился и нежно подул на влажный батист, обдав холодом тугой бутон.

Застонав, она потянулась к крохотным пуговицам на лифе, пытаясь расстегнуть их лихорадочными рывками.

Девон взял её за запястья и прижал к кровати по бокам от неё, легко удерживая на месте, продолжая посасывать и покусывать трепетную плоть сквозь рубашку. Он устроился между разведённых бёдер, вес его тела приятно возбуждал. Извиваясь и вытягиваясь в струну в объятиях Девона, она почувствовала, что его естество ещё больше увеличилось в размерах, на мгновение у них обоих перехватило дыхание.

Отпустив её запястья, он переключил внимание на ряд мелких пуговиц и начал медленно их расстёгивать. Подол её рубашки задрался почти до самой талии. Она чувствовала интимный жар его напряжённой плоти, которая тёрлась о внутреннюю поверхность бедра.

Когда последняя пуговица выскользнула из петли, Кэтлин покинули силы, и она начало тяжело дышала.

Наконец, Девон стянул с неё через голову рубашку и отбросил в сторону. Опустившись на колени между её бёдер, он окинул пристальным взглядом нагое тело Кэтлин, освещённое пламенем свечей. Когда она поняла, что он впервые видит её полностью обнажённой, Кэтлин накрыл приступ стыдливости. Она непроизвольно попыталась прикрыться руками. Девон поймал их и широко развёл в стороны.

Боже, как же он смотрел на неё, сурово и одновременно ласково, словно прожигая взглядом.

– Прекраснее тебя я никого не встречал, – немного хрипло проговорил он. Отпустив её руки, Девон провёл кончиками пальцев по животу Кэтлин, оставляя обжигающие дорожки, и двинулся вниз к интимному треугольнику. В горле застрял беззвучный стон, когда он принялся перебирать и поигрывать шелковистыми завитками, пробираясь к скрытой под ними плоти.

Кэтлин сжала кулаки и бессильно их опустила. В пылу страсти дыхание Девона сделалось тяжёлым, но руки оставались нежными, они дразнили припухшие створки, массируя их большими пальцами и заставляя раскрыться. Приятные ощущения пронизывали всё тело, и в конце концов Кэтлин начала извиваться и беспомощно выгибаться.

Мягко надавив ладонью ей на живот, он пробормотал:

– Не шевелись.

Кончики его пальцев скользнули между бёдер Кэтлин, лаская её чуть выше самой чувствительной вершинки, пробуждая лёгкую пульсацию внутри. Она вздрогнула, и сжала ногами его бока.

Он обвёл пальцем интимный вход в её тело, собирая влагу, а потом вернулся к набухшему бутону.

Какие же порочные вещи творил Девон.

Закрыв глаза, она отвернула в сторону пылающее лицо, пока он дразнил её интимное местечко. Оно наливалось и становилось всё более влажным, пока не приобрело чувствительную болезненность. Большой палец Девона скользнул опять ниже, выписывая круги, поглаживая... проникая внутрь. Когда он протиснулся вглубь, она почувствовала укол боли. Но Девон был восхитительно нежен, его пальцы расположились на её холмике, неторопливо пробираясь всё дальше. Кэтлин задохнулась от нахлынувших ощущений, ягодицы напрягались и расслаблялись в беззастенчивой жажде, внутри всё будто плавилось от удовольствия.

Он убрал руки, и она всхлипнула в знак протеста. Кэтлин видела только тёмные очертания его головы и широких плеч. Девон схватил её колени и раздвинул их в стороны. Её бёдра приподнялись вверх, и интимное местечко оказалось бесстыдно выставлено на показ. Она услышала свой собственный стон, когда он склонился над ней, медленно проведя языком по нежной расщелине. Достигнув вершины, он принялся посасывать и ласкать её без пощады, омывая блаженством каждый нерв, неумолимо подводя Кэтлин к пику наслаждения до тех пор, пока он не накрыл её с головой.

Когда кульминация сменилась лёгким трепетом, Девон опустил её бёдра на матрас. Он поцеловал Кэтлин в губы, оставляя после лёгкий солоноватый привкус. Она опустила руки и пробежалась пальцами по его твёрдым, чётко очерченным мышцам живота, нерешительно коснувшись крепкого и длинного мужского достоинства. Оно оказалось твёрже, чем она предполагала, а кожа нежнее, чем шёлк. К удивлению Кэтлин, под её пальцами бился уверенный пульс.

Негромко простонав, Девон основательнее устроился между её ног, раздвигая их шире.

Она неуклюже направила его к своему лону. И он начал протискиваться внутрь, пока тело Кэтлин не уступило напору, он продолжал упорствовать, даже когда нарастающая боль заставила её отпрянуть. Девон проникал в нежно сжимающие его глубины, пока она слабо не вскрикнула, становясь неподатливой от жжения внутри.

Он замер, бормоча нежные и ободряющие слова. Пытаясь успокоить, Девон ласкал её бёдра, а потаённые мышцы Кэтлин смыкались вокруг него, причиняя ей пульсирующую боль. Девон прижался к ней ещё теснее, опаляя жаром, глубоко внутри. Постепенно она расслабилась, будто осознав всю тщетность сопротивления.

– Вот так, – прошептал он. Поцеловав её подбородок и шею, и пристально глядя на Кэтлин, он начал медленно двигаться, делая осторожные выпады. Удовольствие оросило капельками пота его жёсткие черты лица, а на скулах выступил румянец. Достигнув пика, Девон накрыл рот Кэтлин поцелуем, содрогаясь всем телом.

Выйдя из неё, он прижал свою твёрдую, влажную плоть к её животу. Между их телами растеклось жаркое семя, а он со стоном зарылся лицом в волосы Кэтлин.

Она крепко обняла его, наслаждаясь, пробегающим по его телу, трепетом. Когда Девон восстановил дыхание, он лениво поцеловал её, всем своим видом олицетворяя пресытившегося самца, который наслаждается добычей.

В конце концов, Девон покинул постель и вернулся со стаканом воды и смоченной тканью. Пока Кэтлин утоляла жажду, он уничтожил свидетельства их страсти.

– Я не хотел причинить тебе боль, – пробормотал он, водя тканью по саднившему месту между её бёдер.

Кэтлин протянула ему пустой стакан

– Я волновалась за тебя, – призналась она. – Боялась, что ты причинишь себе вред.

Он ухмыльнулся, убирая стакан и ткань в сторону.

– Каким образом? – спросил он с насмешкой. – Свалюсь с кровати?

– Нет, проявишь чрезмерно резвую активность.

– Я вёл себя весьма сдержано. – Присоединившись к ней в постели, он притянул Кэтлин ближе к себе, дерзко блуждая руками по её телу. – Завтра ночью, – сказал он, целуя её в плечо, – я проявлю настоящую резвость.

Обвивая руками его голову, она прижалась губами к густым тёмным волосам.

– Девон, – осторожно проговорила она, – возможно, завтра ночью я не захочу делить с тобой постель.

Он поднял голову и обеспокоенно на неё посмотрел.

– Если боль не пройдёт, я просто буду тебя обнимать.

– Дело не в этом. – Она убрала назад локон, который упал ему на лоб. – Как я уже говорила, я не могу завести роман.

Взгляд Девона стал озадаченным.

– Я думаю нам лучше определиться с терминами, – сказал он медленно. – Теперь, когда мы переспали, что изменится, если мы сделаем это опять завтра?

Покусывая нижнюю губу, она размышляла, как заставить его понять.

– Девон, – в итоге спросила она, – каков шаблон твоих обычных отношений с женщинами?

Вопрос ему явно не понравился.

– Нет никакого шаблона.

Кэтлин одарила его скептическим взглядом.

– Я уверена они все начинаются одинаково, – сказала она безразличным тоном. – Женщина вызывает у тебя интерес и после недолгого флирта и ухаживаний, ты, в конце концов, её соблазняешь.

Он опустил брови.

– Никто не возражал.

Пристально глядя на великолепно сложенного мужчину рядом с ней, Кэтлин слегка улыбнулась.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала она. – Делить с тобой постель безусловно приятно.

– Тогда почему...

– Подожди, – пробормотала она. – Как долго продолжались отношения? Несколько лет? Дней?

– В среднем, – односложно ответил он, – несколько месяцев.

– И на протяжении этого времени, ты наведывался в постель к даме при любой удобной возможности. Пока, в конце концов, ею не пресыщался. – Она сделала паузу. – Полагаю, ты всегда первый заканчивал отношения?

Он посмотрел на неё откровенно сердито.

– Я начинаю себя чувствовать, словно на Канцлерском суде²⁵.

– Полагаю, это означает «да»?

Девон убрал руки и сел.

– Да. Я всегда заканчивал отношения первым. Я дарил прощальный подарок, говорил, что всегда буду дорожить воспоминаниями, и уходил со всей возможной поспешностью. Какое это имеет отношение к нам?

Подтянув простыню выше на груди, Кэтлин откровенно ответила:

– Вот, что я имею в виду, когда говорю, что не хочу заводить роман. Я не хочу, чтобы ты считал, будто я доступна в любой удобный для тебя момент. Не хочу, чтобы мы заявляли друг на друга права. Мне не нужны сложности в отношениях и скандалы, и прощальные подарки.

– Тогда, что, чёрт побери, ты хочешь?

Она робко начала собирать край простыни в маленькие веерообразные складки

– Вероятно... Я бы хотела проводить с тобой ночь от случая к случаю, когда мы оба этого захотим. Без обязательств и ожиданий.

– Уточни, что значит «от случая к случаю». Раз в неделю?

Кэтлин пожала плечами и сконфуженно рассмеялась.

– Я бы не хотела составлять расписание. Пускай всё идёт своим чередом.

– Нет, – ответил Девон с каменным выражением лица. – Мужчины любят расписание. Мы не любим вопросы без ответов. Мы предпочитаем знать, что произойдёт и когда.

– Даже в интимных вопросах?

– Особенно в интимных вопросах. Чёрт возьми, почему ты не можешь быть, как другие женщины?

Губы Кэтлин изогнулись в печальной улыбке.

– И отдать тебе бразды правления? Прыгать в твою постель по щелчку пальцев, пока твой интерес не угаснет? И затем, как я понимаю, мне полагается встать у двери, в ожидании прощального подарка?

Глаза Девона сверкнули, а на челюсти дёрнулся мускул.

– Я бы с тобой так не поступил.

Конечно, поступил. Так он поступал со всеми женщинами.

– Прости Девон, но я не могу делать это, по-твоему. Либо мы будем делать это по-моему, либо не будем делать вообще.

– Будь я проклят, если вообще понимаю, что значит, по-твоему, – хрипло сказал он.

– Я тебя разозлила, – сказала Кэтлин печально, начиная подниматься. – Мне уйти?

Девон уложил её на кровать и навис сверху.

– Ни в коем случае. – Он резко сдёрнул с неё простыню. – Раз я понятия не имею, когда мне будет позволено уложить тебя в постель в следующий раз, я должен максимально использовать свои возможности.

– Но у меня всё саднит, – запротестовала она, машинально прикрывая грудь и пах руками.

Он склонил голову.

– Я не причиню тебе боль, – прорычал Девон, прижимаясь губами к её животу. Он прикусил край пупка, а затем его язык скользнул внутрь маленькой впадинки, заставив Кэтлин ахнуть. Девон намеренно повторял действие снова и снова, пока не почувствовал её дрожь.

Когда его рот опустился ниже, сердце Кэтлин забилось сильнее, а перед глазами всё поплыло. Её руки скользнули прочь, бёдра расслабились и сами распахнулись, когда Девон начал их раздвигать. С безжалостной нежностью он возбуждал её губами, зубами, подводя к пику наслаждения, но не позволяя пересечь заветную черту. Он удерживал Кэтлин между локтями, продолжая дразнить и сводить с ума, пока она не начала молить о пощаде. Его язык нежный, словно шёлк, вторгался внутрь, глубоко и непрерывно, доводя Кэтлин до мучительных спазмов. Потянувшись вниз, она обхватила трясущимися руками его голову, удерживая его возле себя. Раз за разом он пробывал её на вкус, как будто не мог насытиться, она мурлыкала и выгибалась, отвечая на ласки каждой частичкой своего существа. Придя в себя, она вытянулась под ним, измождённо вздохнув.

Он начал вновь.

– Нет, – запротестовала Кэтлин нервно усмехнувшись. – Девон, пожалуйста...

Но он принялся так решительно ласкать её чувствительную плоть, что Кэтлин со стоном сдалась. Свеча догорала, комната погружалась в полумрак, и лишь стоны удовольствия слышались в кромешной тьме.

Глава 27

Дни января тянулись, но Кэтлин оставалась непоколебимой, и не собиралась пускать Девона в свою постель. Мигом она забрала бразды правления в свои руки. В результате он постоянно испытывал целый спектр эмоций: гнев, вожделение и искреннее недоумение.

Было бы намного проще, если бы она безоговорочно ему уступила или же дала решительный отпор, но вместо этого Кэтлин внесла лишь полную неопределённость в ситуацию.

Как истинная женщина.

«Когда мы оба этого пожелаем», – сказала она.

Будто не знала, что он всегда этого желает.

Если её стратегия заключалась в том, чтобы заставить его сходить с ума от вожделения к ней, не зная, когда Кэтлин подпустит его к себе, то она работала великолепно. Но он уже знал её достаточно хорошо, и был уверен, что она не пыталась им манипулировать. Это лишь усугубляло положение дел, ведь Кэтлин старалась защитить себя от него. Он понимал её причины и, в принципе, даже мог с ними согласиться, но несмотря на это, ситуация сводила с ума.

Девон не мог себя изменить, и видит бог, не хотел. Он никогда не сможет отдать своё сердце, или свободу. Однако до настоящего момента он не осознавал, что завести роман с женщиной, которая так же решительно настроена сохранить свои сердце и свободу, практически невозможно.

Кэтлин же оставалась верной себе: общительная, искренняя, забавная, готовая спорить, когда была с ним не согласна.

Менялся Девон. Он стал одержим Кэтлин, настолько очарован всеми её поступками и мыслями, что не мог оторвать от мучительницы взгляда. Временами ему хотелось осчастливить её всеми доступными способами, а иногда он испытывал искушение её удушить. Девон никогда не сталкивался с таким мучительным чувством бессилия, он желал Кэтлин, и хотел получить намного больше, чем она была согласна ему дать.

Девон опустился до того, что начал её преследовать, пытаясь подловить в укромном месте, как какой-нибудь похотливый лорд, обжимающийся с горничной. Ему хотелось ласкать и целовать её в библиотеке или запустить руки ей под юбки на чёрной лестнице. Одним утром, отправившись с Кэтлин на верховую прогулку, он затащил её в тёмный угол в упряжной комнате, и после уговоров и ласк всё-таки добился своего, взяв у стены. И даже потом, в первые блаженные секунды после мощной разрядки, ему хотелось продолжения. Как и каждую минуту на протяжении всего дня.

Остальные домочадцы должно быть уже заметили его увлечённость Кэтлин, но пока никто не осмелился вымолвить и слова по этому поводу. В конце концов, Уэст спросил Девона, почему он передумал возвращаться в Лондон в середине месяца.

– Завтра вы должны были вместе с Уинтерборном покинуть поместье, – сказал Уэст. – Почему ты не едешь с ним? Тебе следует быть в Лондоне и готовиться к переговорам по аренде земли. Последнее, что я слышал, они должны начаться первого февраля.

– Юристы и бухгалтеры могут всё подготовить и без меня, – ответил Девон. – Я же могу остаться здесь, как минимум, до конца недели, пока во мне есть необходимость.

– И какая же? – фыркнув, спросил Уэст.

Глаза Девона сузились.

– Я думаю, что, пока реставрируют дом, прокладывают дренажные каналы, высаживают живые изгороди и молотят кукурузу, смогу подыскать себе занятие.

Они возвращались к дому из пристройки возле конюшни, где разместили новую механическую паровую молотилку. Хотя оборудование купили поддержанным, оно оказалось в отличном состоянии. Уэст разработал план, согласно которому несколько семей смогут использовать машину поочерёдно.

– Я в состоянии управлять делами поместья, – возразил Уэст. – Езжай в Лондон, и помоги разобраться с финансовыми проблемами. Нам нужны деньги, в особенности сейчас, когда мы согласились предоставить арендаторам послабления и скидки.

Девон напряжённо вздохнул.

– Я говорил тебе, что нам стоило с этим подождать.

– Семьи не могут ждать. В отличие от тебя, я не способен забрать последнюю корку хлеба у голодающих детей.

– Ты говоришь, как Кэтлин, – пробормотал Девон. – Я приду к соглашению с Северином как можно скорее. Было бы проще, если бы он предоставил право вести переговоры своему управляющему, но по каким-то причинам Северин решил заняться делами сам.

– Как мы оба знаем, что Северин больше всего на свете любит спорить с друзьями.

– Что и объясняет, почему у него их так мало.

Остановившись перед входом в дом, Девон засунул руки в карманы и посмотрел на окно гостиной на втором этаже, где Хелен играла на пианино. Изысканная мелодия, доносившаяся из глубины особняка, звучала очень красиво, можно было и не заметить, что инструмент расстроен.

Чёрт побери, он так устал от всех этих вещей, которые нуждаются в починке.

Уэст проследил за его взглядом.

– Ты поговорил с Уинтерборном насчёт Хелен?

– Да. Он хочет за ней ухаживать.

– Хорошо.

Брови Девона приподнялись от удивления.

– Теперь ты одобряешь брак между ними?

– Отчасти.

– В смысле, отчасти?

– Та часть меня, которая любит деньги и не хочет оказаться в тюрьме, считает, что это отличная идея.

– Нам не грозит тюрьма. Только банкротство.

– Подобная участь ещё хуже, – сострил Уэст и пожал плечами. – Я пришёл к выводу, что это неплохой вариант для Хелен. Если она не выйдет за него замуж за Уинтерборна, ей придётся выбирать суженого из отбросов аристократии.

Девон задумчиво оглянулся на окно.

– Я размышлял о том, чтобы взять семью с собой в Лондон.

– Всю семью? Боже, зачем?

– Тогда Хелен будет находиться поближе к Уинтерборну.

– И, – многозначительно добавил Уэст, – Кэтлин будет находиться поближе к тебе. – Встретив предупреждающий взгляд Девона, он иронично продолжил: – Когда я просил тебя не соблазнять Кэтлин, то беспокоился о её благополучии. Сейчас мне кажется, что стоило озаботиться и твоим. – Последовала умышленная пауза. – Девон, ты сам не свой в последние дни.

– Не вмешивайся, – сухо ответил он.

– Ладно. Но прими ещё один маленький совет, я бы не стал говорить Кэтлин о твоих планах насчёт Хелен. Она твёрдо намерена помочь всем трём сёстрам обрести

счастье. – Уэст мрачно улыбнулся. – Похоже, она ещё не поняла, что в этой жизни счастье необязательно.

Войдя утром в малую столовую, Кэтлин не обнаружила за завтраком ни Хелен, ни близнецов. За столом сидели только Уэст и Девон и читали корреспонденцию и газеты, пока лакей убирал грязную посуду и столовые приборы.

– Доброе утро, – поприветствовала Кэтлин. При виде неё оба мужчины машинально встали. – Девочки уже позавтракали?

Уэст кивнул.

– Хелен вместе с близнецами отправились на ферму Луфтонов.

– Зачем? – спросила она, пока Девон помогал ей сесть.

– Я им предложил, – ответил Уэст. – Луфтоны вызвались забрать Гамлета, при условии, что мы возьмём на себя расходы по строительству крытого и уличного загонов. Близнецы согласны отдать поросёнка, если мистер Луфтон лично гарантирует его благополучие.

Кэтлин улыбнулась.

– Как это случилось?

Лакей принёс с серванта поднос с чаем и держал его, пока она отмеряла несколько полных ложек заварки в маленький чайничек.

Уэст намазал щедрый слой варенья на ломтик тоста.

– Я сказал близнецам как можно тактичнее, что Гамлета не оскопили в детстве, хотя следовало. Я понятия не имел, что это было необходимо сделать, иначе бы сам удостоверился.

– Оскопили? – озадаченно переспросила Кэтлин.

Уэст сделал движение двумя пальцами, изображая ножницы.

– О.

– В эээ... нетронутом состоянии, – продолжил Уэст, – Гамлет будет не пригоден для употребления в пищу, поэтому нет причин опасаться, что он окажется на обеденном столе. Но он станет крайне агрессивным, когда войдёт в период полового созревания. Кажется, ещё и весьма зловонным. Теперь поросёнок подходит лишь для одной цели.

– Ты имеешь в виду... – начала Кэтлин.

– Не может это подождать до конца завтрака? – спросил Девон из-за газеты.

Уэст послал Кэтлин извиняющуюся улыбку.

– Я объясню позже.

– Если ты собираешься рассказать мне о неудобстве содержания некастрированного самца в доме, – сказала Кэтлин, – я уже осведомлена об этом.

Уэст слегка подавился тостом. Со стороны Девона не прозвучало ни звука.

Лакей вернулся с чаем, и Кэтлин налила себе чашку. После того как она добавила сахара и сделала маленький глоток дымящейся жидкости, к ней подошёл дворецкий.

– Миледи, – сказал он, протягивая серебряный поднос, на котором лежало письмо и нож для бумаги с ручкой из слоновой кости.

Взяв письмо, она с радостью увидела, что оно от лорда Бервика. Кэтлин вскрыла конверт, положила нож обратно на поднос и принялась молча читать. Письмо начиналось довольно безобидно, заверяя её, что с семьёй Бервик всё в порядке. Далее шло описание крепкого чистокровного жеребёнка, которого только что приобрёл лорд Бервик. Однако, между делом, в послании упоминалось следующее: «Недавно я получил тревожные новости от управляющего фермой твоего отца в Гленгаррифе. Хотя он счёл, что информировать тебя не обязательно, он не противился моему желанию рассказать о травме, которую получил твой отец».

Когда Кэтлин попыталась поставить чашку на блюдце, фарфор звякнул. Хотя звук был вполне обычным, он привлёк внимание Девона. Взглянув на её побелевшее лицо, он сложил газету и отложил в сторону.

– Что случилось? – спросил Девон, пристально глядя на Кэтлин.

– Ничего серьёзного, – ответила она. Мышцы на лице сковало от напряжения. Сердце забилось неприятно быстро и резко, в то время как корсет сдавил лёгкие, не позволяя сделать глубокий вдох. Снова взглянув на письмо, она перечитала абзац, пытаясь вникнуть в его смысл. – Письмо от лорда Бервика. Он пишет, что мой отец перенёс травму, но уже поправляется. – Она не заметила, как Девон передвинулся, но, когда подняла на него глаза, он уже сидел на соседнем стуле, накрыв тёплой ладонью её руку.

– Расскажи, что случилось, – ласково попросил он.

Кэтлин уставилась на письмо в своей руке, пытаясь дышать, несмотря на тяжесть в груди.

– Я не знаю, как давно это произошло. Кажется, мой отец катался верхом на закрытой арене, и лошадь вскинула голову. По инерции отец ударился головой о деревянную балку. – Она сделала паузу и беспомощно покачала головой. – Со слов управляющего, отец испытывал сильную боль, был дезориентирован, но доктор наложил повязку и прописал покой. Он оставался в постели в течение трёх дней, и сейчас чувствует себя лучше.

– Почему тебе сразу об этом не сообщили? – хмурясь, спросил Девон.

Кэтлин пожала плечами, не в силах ответить.

– Возможно, отец не хотел тебя беспокоить, – беспристрастно заметил Уэст.

– Возможно, – с трудом проговорила она.

Но правда заключалась в том, что её отцу было всё равно, волновалась она за него или нет. Он никогда не испытывал к ней никакой привязанности. Он не помнил о её днях рождения, и не приезжал, чтобы провести с ней время в праздники. После того как умерла мать, отец не послал за Кэтлин, чтобы дочь вернулась домой и жила с ним. Когда она обратилась к нему за утешением после смерти Тео, он предупредил, что ей нет места под крышей его дома, если она захочет переехать обратно в Ирландию. Отец предложил ей вернуться к Бервикам или жить самостоятельно.

Он отвергал её столько раз, что это не должно было её больше беспокоить вовсе. Но боль ничуть не ослабла. Кэтлин всегда тайно лелеяла надежду, что однажды понадобится отцу, он пошлёт за ней, если получит травму или заболеет. И Кэтлин сразу же отправится ему на помощь, будет нежно заботиться о нём, и они, в конце концов, обретут те отношения, о которых она всегда мечтала. Но, как обычно, реальность не имела ничего общего с фантазиями. Отец получил травму, но отказался посылать за дочерью, и что ещё хуже, даже не захотел ей об этом сообщить.

Уставившись сквозь слёзы на письмо лорда Бервика, Кэтлин не заметила, что Девон бросил взгляд на брата. Но поняла, что Уэст покинул своё место за столом, когда высвободила руку из хватки Девона и потянулась за чаем. Она озадаченно оглядела комнату. Уэст, вместе с дворецким и лакеем, ушёл, закрыв за собой дверь.

– Не надо было их выгонять! – заливаясь краской стыда, воскликнула Кэтлин. – Я не собираюсь устраивать сцен. – Она попыталась сделать глоток, но горячая жидкость выплеснулась через край, и Кэтлин с досадой поставила чашку на место.

– Ты расстроена, – тихо проговорил Девон.

– Я не расстроена, я просто… – Она сделала паузу и провела по лбу дрожащей рукой. – Я расстроена, – наконец признала Кэтлин.

Девон с удивительной лёгкостью поднял её со стула.

– Посиди со мной, – пробормотал он, устраивая Кэтлин у себя на коленях.

– Я и так сидела с тобой. Нет необходимости забираться на тебя. – Она обнаружила, что сидит на нём боком, а ноги болтаются в воздухе. – Девон…

– Шшш. – Обняв её одной рукой, другой он взял чашку и поднёс её к губам Кэтлин. Она сделала глоток горячего сладкого чая. Его губы слегка коснулись её виска. – Выпей ещё, – пробормотал он и придержал чашку, когда она снова отпила. Кэтлин чувствовала себя довольно глупо, позволяя ему утешать её, как ребенка… и всё же, когда она прислонилась к его широкой груди, ей стало гораздо легче.

– Мы с отцом никогда не были близки, – призналась Кэтлин, в конце концов, – я никогда не понимала почему. Причина… причина во мне, я полагаю. Он любил только одного человека в своей жизни, мою мать. Она чувствовала к нему то же самое. Что весьма романтично, но… ребёнку это тяжело понять.

– Откуда ты взяла такое извращённое представление о романтике? – не без сарказма спросил Девон. Она одарила его удивлённым взглядом. – Любить лишь одного человека во всём мире не является романтичным, – сказал он, – не является это и любовью. Не важно, что чувствовали твои родители друг к другу, им нет прощения за то, что они сняли с себя ответственность за своего единственного ребёнка. Хотя, видит бог, тебе было лучше с Бервиками. – Его рука крепче сжала её руки. – Если хочешь, я отправлю телеграмму управляющему фермой, чтобы побольше узнать о состоянии твоего отца.

– Да, пожалуйста, – ответила Кэтлин, – но это, вероятно, рассердит отца.

– Тем лучше.

Девон поправил чёрную камею у её горла.

Кэтлин посмотрела на него серьёзным взглядом.

– Раньше я хотела родиться мальчиком. Думала, что тогда, возможно, вызывала бы у него больший интерес. Или если была бы красивее или умнее.

Девон обхватил её щёку ладонью, заставив посмотреть на него.

– Дорогая, ты и так очень красива и уж чересчур умна. Ничего бы не поменялось, если бы ты родилась мальчиком. Не в этом проблема. Твои родители – эгоистичные болваны. – Он погладил большим пальцем её щёку. – И какими бы недостатками ты ни обладала, ты достойна любви.

Последнюю удивительную фразу Девон произнёс тихим шёпотом.

Она уставилась на него, как зачарованная.

«Он не имел в виду того, что сказал», – подумала Кэтлин. И, без сомнений, уже пожалел о своих словах.

Но они продолжали смотреть друг на друга. Глядя в его тёмно-голубые глаза, ей казалось, будто она в них тонула, погружалась в бездонные глубины, из которых можно никогда не выбраться. Кэтлин задрожала и отвела взгляд в сторону, оборвав связь.

– Поехали со мной в Лондон, – послышался голос Девона.

– Что? – озадаченно переспросила она.

– Поехали со мной в Лондон, – повторил он, – мне придётся уехать через две недели. Возьми с собой девочек и горничную. Поездка всем пойдёт на пользу, включая и тебя. В это время года в Гэмпшире делать нечего, а в Лондоне развлечений хоть отбавляй.

Кэтлин хмуро на него посмотрела:

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– Ты имеешь в виду траур.

– Конечно, я имею в виду траур.

Ей не понравились озорные искорки, появившиеся в его глазах.

– Я уже всё продумал, – сказал он. – Не будучи так хорошо осведомлённым в правилах приличия, как ты, я проконсультировался у образцового члена высшего

общества по поводу тех мероприятий, которые могут быть допустимы для молодых женщин в трауре.

– Какой образцовый член высшего общества? О ком ты говоришь?

Устроив Кэтлин поудобнее у себя на коленях, Девон потянулся через весь стол, чтобы взять лежавшее рядом с тарелкой письмо.

– Ты не единственная, кто сегодня получил корреспонденцию. – Он эффектно вытащил письмо из конверта. – По словам известного эксперта в области траурного этикета, о посещении пьесы или бала не может быть и речи, но вполне допустимо сходить на концерт, музейную выставку или в частную галерею. – Далее Девон принялся зачитывать отрывок из письма вслух: – Эта эрудированная леди пишет: «Длительное уединение может способствовать затянувшейся меланхолии у молодых, неокрепших барышень, чего следует опасаться. В то время как девушки должны уважать память почившего графа, будет мудрым решением, позволить им несколько невинных развлечений. Я бы посоветовала то же самое и леди Трени, чей живой нрав, по моему мнению, не сможет долго переносить нескончаемое однообразие вокруг и одиночество. Поэтому я всецело одобряю...»

– Кто это написал? – спросила Кэтлин, выхватывая письмо из его руки. – Кто мог бы предположить... – Увидев подпись в конце письма, она ахнула, округлив глаза. – О Боже. Ты проконсультировался у леди Бервик?

Девон ухмыльнулся:

– Я знал, что ты не примешь ничьих советов, кроме её. – Он слегка качнул Кэтлин на колене. Её стройное, гибкое тело надёжно покоилось среди шелестящих слоёв верхних и нижних юбок, изгибы прелестной фигуры были плотно зашнурованы в тугой корсет. После каждого её движения, до него доносились едва уловимые ароматы мыла и роз. Кэтлин напомнила ему один из тех миниатюрных сладко пахнущих пучков, которые женщины прячут в комодах и шкафах. – Поехали, – уговаривал он, – Поездка в Лондон не настолько ужасная идея. Ты никогда не останавливалась в Рэвенел-Хаусе, и он находится в куда более лучшем состоянии, чем эта груда руин. Ты получишь новые впечатления и пообщаешься с другими людьми. – Он не смог устоять, и добавил насмешливым тоном: – Но что самое важное, я всегда буду к твоим услугам.

Её брови опустились вниз.

– Не говори так.

– Прости за грубость. Но я же, в конце концов, не кастрированный самец. – Он улыбнулся, увидев, что из её глаз исчезло страдальческое выражение. – Подумай об этом ради блага девочек, – предложил он. – Они были в трауре дольше, чем ты. Разве они не заслужили поблажки? Кроме того, им бы пошло на пользу получше узнать Лондон перед сезоном в следующем году.

Кэтлин нахмурилась.

– Как долго ты предлагаешь нам оставаться в городе? Две недели?

– Возможно месяц.

Обдумывая предложение, она задумчиво теребила концы его шёлкового шейного платка.

– Я обсужу это с Хелен.

Чувствуя, что она готова согласиться, Девон решил ещё немного надавить.

– Вы едете в Лондон, – категорически заявил он. – Ты вошла у меня в привычку. Если тебя не будет рядом, я даже боюсь представить, чем могу начать заниматься. Закурю, начну хрустеть пальцами.

Кэтлин повернулась к нему, положив руки на его плечи поверх утреннего пиджака. Улыбаясь, она посмотрела ему в глаза.

– Ты мог бы начать играть на каком-нибудь инструменте, – предложила Кэтлин.

Девон медленно притянул её к себе и прошептал у её сладких полных губ:

– Но ты единственный инструмент, на котором я хочу играть.

Она обвила руками его шею.

Поза была неудобной, она сидела боком, её стан был облачён в жёсткий корсет. Их душили слои одежды, которые сковывали движение. Его жёсткий воротничок давил на шею, рубашка начала сбиваться под жилетом, а эластичные подтяжки неудобно натянулись. Но язычок Кэтлин шаловливо заигрывал с его языком, и этого было достаточно, чтобы Девон возбудился.

Не прерывая поцелуя, Кэтлин принялась сражаться с тяжёлым платьем. Она потянулась вниз, одёрнуть массивные юбки, и, к изумлению Девона, чуть не свалилась с его колен. Он подтянул её повыше, прижал теснее к себе, в то время как её ноги продолжали взбивать тяжёлые юбки, пока она не уселась на него верхом, зажав между их телами слои ткани. Они нелепо извивались на чёртовом стуле, но держать Кэтлин в объятиях было безумно приятно.

Её рука скользнула вниз и сжала твёрдую длинную плоть через брюки. Он дёрнулся. До того как Девон сообразил, что делает, его руки уже пробирались ей под юбки. Найдя прорезь в панталонах, он дёрнул ткань, шов с треском разорвался, обнажив влажную желанную плоть.

Когда он погрузил два пальца в жаркие пульсирующие глубины, Кэтлин застонала, её бёдра охотно подались вперёд. Все разумные доводы улетучились. Единственной целью стало оказаться внутри неё. Убрав пальцы, Девон стал резко дёргать застёжку брюк. Она попыталась помочь ему, сражаясь с упрямыми пуговицами, но только мешала, что непременно развеселило бы Девона, если бы он не хотел её так сильно. Каким-то образом они оказались на полу, Кэтлин всё ещё сидела на нём сверху, а её юбки накрыли их, напоминая гигантский неземной цветок.

Под ворохом ткани, его обнажённая плоть отыскала её. Он расположился около интимного входа, и не успел направить Кэтлин, как она уже опустилась на него сверху. Её маленькое, влажное лоно вобрало его в себя глубже, чем когда-либо прежде. Они оба задрожали, судорожно дыша, когда её тугие мышцы, пульсируя, сомкнулись вокруг него.

Она схватила Девона за плечи и попыталась откатиться в сторону, чтобы он оказался сверху. Но, воспротивившись, он поймал её бёдра, удерживая Кэтлин на месте. Пока она растерянно смотрела на него, он наслаждался округлыми формами, которые заполнили его ладони. Он начал показывать ей как следует двигаться, вонзался в неё, и плавно опуская Кэтлин вниз. Девон задержал её на вершине, чтобы позволить ей медленно вобрать в себя его длинное естество, Кэтлин прерывисто вздохнула. Последовал ещё один подъём его бёдер, и ещё одно эротическое погружение.

Кэтлин начала нерешительно двигаться сама, густо покраснев. Повинуясь инстинкту, она устроилась поудобнее и начала действовать решительней. Каждый раз опускаясь, Кэтлин подавала бёдра вперёд, встречая направленные вверх толчки Девона.

О, Боже, она объезжала его, как жеребца. Ублажала себя в агрессивном ритме, всё ускоряя темп и разжигая пламя страсти, от которого Девон покрылся испариной с ног до головы. Закрыв глаза, он попытался взять себя в руки, но это было чертовски трудно сделать. Нет, просто невозможно.

– Помедленнее, милая, – хрипло проговорил Девон, запуская руку под подол платья и обхватывая бедро Кэтлин, – я слишком сильно хочу тебя.

Она продолжала воинственно скакать на нём, напрягшись всем телом.

Он неумолимо приближался к разрядке. Девон чувствовал, что она вот-вот наступит, несмотря на все его попытки оттянуть момент.

– Кэтлин, – проговорил он сквозь стиснутые зубы, – я не могу... я больше не могу сдерживаться...

Но она уже его не слышала, несясь на всех порах к кульминации. Он почувствовал, что Кэтлин достигла пика, когда её пульсирующая плоть крепко сомкнулась вокруг него. Из последних сил пытаясь сдержаться, Девон замер, каждый мускул на его теле словно окаменел. Мучительно выжидая, он позволил Кэтлин насладиться разрядкой, хотя его сердце грозило разорваться от напряжения. Он умудрился продержаться десять секунд... самые невыносимые десять секунд в его жизни. Но после, и его, наконец, захлестнула волна блаженства. Кряхтя от усилий, Девон попытался стащить с себя Кэтлин.

Однако он не взял в расчёт её натренированные бёдра, мускулы опытной наездницы, сжимали его с такой силой, что даже тысячефунтовый арабский скакун не смог бы её сбросить. Стараясь вырваться из тисков, Девон чувствовал, что Кэтлин инстинктивно сопротивляется, крепко впиваясь в него ногтями. Справиться с ней ему было не под силу. Его настигла невероятной силы разрядка, подобная маленькой смерти. Девон ещё раз попытался скинуть с себя Кэтлин, но она продолжала двигаться, безжалостно выжимая из него удовольствие до последней капли.

Девон застонал и рухнул обратно на пол.

Когда головокружительный экстаз прошёл, на него тут же снизошло понимание того, что он финишировал внутри неё. Это случилось с ним впервые. Девон всегда использовал резиновые чехлы в качестве предохранения. Но он высокомерно полагал, что ему не составит труда вовремя выйти из Кэтлин, и по правде говоря, ему не хотелось, чтоб между их телами были барьеры.

Цена, которую, возможно, придётся за это заплатить, окажется немыслимой.

Кэтлин лежала на нём, её стройное тело опускалось и поднималось в такт его прерывистому дыханию.

– Прости, – шокировано выдохнула она, – я просто не могла остановиться. Я просто... не могла. – Девон молчал, пытаясь совладать с паникой. – Что нам теперь делать? – приглушённо спросила Кэтлин.

Хотя он знал о способах предотвращения беременности, детали и тонкости того, что нужно делать после полового акта, были прерогативой женщин.

– Я слышал о шампанском, – выдавил из себя Девон. Но он имел смутное представление о том, как использовать промывание шампанским в качестве противозачаточного средства, и не за что не подвергнет Кэтлин опасности, сделав что-то неправильно.

– Распитие шампанского может помочь? – с надеждой спросила она.

Он мрачно улыбнулся поверх её головы.

– Не распитие, наивная моя. Не суть, это надо сделать, как можно скорее, а у нас нет времени.

Вес её тела причинял боль его рёбрам. Он снял с себя Кэтлин, поднялся и принялся свирепо приводить себя в порядок. Наклонившись, он взял её протянутую руку и помог встать на ноги.

Увидев выражение его лица, Кэтлин побледнела.

– Прости, – повторила нетвёрдым голосом. – Пожалуйста, поверь, что бы ни случилось, я не заставлю тебя нести ответственность.

От этих слов страх мгновенно превратился в гнев, Девон взорвался, как бочонок с порохом.

– Ты думаешь, это что-то меняет? – сердито спросил он. – Я уже несу ответственность за тысячи вещей, о которых никогда не просил.

– Я не хочу, чтобы ты включал и меня в их список, – ответила она с таким достоинством, которое только могла проявить женщина, поправляя нижнее бельё.

– На этот раз, твои желания не имеют значения. Если ребёнок появится, мы не сможем заставить его исчезнуть. И он наполовину мой. – Девон не удержался и потрясённо посмотрел на её живот, как будто его семя уже дало росток внутри Кэтлин. Она сделала шаг назад, и это маленькое движение привело его в ярость. – Когда у тебя начнутся месячные? – спросил Девон, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Через две, возможно три недели. Я пошлю тебе телеграмму в Лондон, когда это случится.

– Если это случится, – резко поправил её Девон, – и тебе не придётся посылать чёртову телеграмму, ты всё ещё едешь со мной. И не утруждай себя вопросами, я устал объяснять каждое своё решение, каждому человеку в этом богом забытом месте.

Он оставил её, не дав ответить, убегая прочь, как будто сам дьявол шёл за ним по пятам.

Глава 28

Путешествие по железной дороге до Лондона заняло невероятных два часа, что было, по крайней мере, в четыре раза быстрее поездки в карете. Такое решение оказалось крайне удачным, ведь вскоре выяснилось, что Рэвенелы не самые дисциплинированные пассажиры.

Пандору и Кассандру переполняло волнение, они впервые отправлялись в путь на поезде. Девочки тараторили и восклицали, носясь по платформе вокзала, как голуби в поисках крошек, умоляя Уэста купить специальные железнодорожные издания популярных романов, по цене лишь шиллинг за книгу, и бутерброды, упакованные в хитроумные маленькие бумажные коробочки, и носовые платки с изображением сельских сцен. Нагруженные сувенирами, они вошли в фамильный вагон первого класса и сначала посидели на каждом место прежде, чем выбрали те, которые пришлись им по душе.

Хелен взяла одну из своих орхидей в горшке, редкую и привередливую разновидность Голубой Ванды, чей длинный, хрупкий стебель был зафиксирован палочкой и обрывком ленты. Несмотря на неприязнь цветка к перемещению, Хелен полагала, что лучше забрать его с собой в Лондон. Всю дорогу она держала орхидею на коленях, сосредоточенно разглядывая проплывающий мимо пейзаж.

Вскоре после того, как поезд покинул станцию, Кассандру укачало, пока она пыталась читать. Закрыв книгу, она устроилась на сиденье и, сомкнув глаза, изредка постанывала, когда поезд покачивало. Пандора, напротив, не могла усидеть на месте дольше нескольких минут, она вскакивала, чтобы испытать ощущение движущегося локомотива под собой, и пыталась рассмотреть пейзаж из разных окон. Но худшей путешественницей, безусловно, оказалась Клара, личная горничная Кэтлин, чей страх перед скоростью поезда не поддавался никаким попыткам его развеять. От каждого небольшого толчка или крена вагона девушка испуганно вскрикивала, пока Девон не дал ей стаканчик бренди, чтобы успокоить её нервы.

– Я же говорил, нам следовало разместить её в вагоне второго класса вместе с Саттоном, – сказал он Кэтлин.

В течение недели после эпизода в малой столовой, они изо всех сил старались избегать друг друга. А, когда находились в одном помещении, как сейчас, то переходили к взаимной и подчёркнутой вежливости.

– Я думала, что с нами ей будет спокойнее, – ответила Кэтлин. Оглянувшись через плечо, она увидела, что Клара спит, запрокинув голову и приоткрыв рот. – Похоже, ей стало лучше после глотка бренди.

– Глотка? – Девон бросил на неё мрачный взгляд. – Она выпила, по меньшей мере, пол пинты. Пандора поила её последние полчаса.

– Что? Почему ты ничего не сказал?

– Потому что спиртное заставляло её молчать.

Кэтлин вскочила и поспешила забрать у Пандоры графин.

– Дорогая, зачем он тебе?

Девушка уставилась на неё с серьёзным видом.

– Я помогала Кларе.

– Очень любезно с твоей стороны, но ей уже достаточно. Не наливай больше.

– Не знаю почему её так разморило. Я выпила почти столько же, в медицинских целях, и совсем не устала.

– Ты пила бренди? – спросил Уэст из другого конца вагона, приподняв брови.

Пандора встала и прошествовала к противоположному окну, чтобы посмотреть на холм, оставшийся от древнего кельтского форта, и луг с пасущимся на нём скотом.

– Да, когда мы проезжали по мосту над рекой, я немного разнервничалась. Но потом я приняла порцию бренди, и эффект получился довольно расслабляющим.

– В самом деле, – сказал Уэст, покосившись на полупустой графин в руках Кэтлин, прежде чем снова посмотреть на Пандору. – Посиди со мной, дорогая. Ты захмелеешь как Клара, когда мы доберёмся до Лондона.

– Не говори глупости, – заспорила Пандора, опустившись на свободное место рядом с ним, она начала чересчур сильно хихикать, пока не уронила голову ему на плечо и не захрапела.

Наконец, они прибыли на одну из двух крытых станций вокзала Ватерлоо, где толпились тысячи пассажиров в поисках нужной им платформы. Встав, Девон расправил плечи и сказал:

– Кучер и экипаж ждут снаружи станции. Я найду носильщика в помощь Кларе. Все остальные держитесь вместе. Кассандра, даже не думай о том, чтобы умчаться смотреть безделушки или книги. Хелен, держи крепко орхидею на случай, если тебя толкнут, пока мы будем пробираться сквозь толпу. Что касается Пандоры...

– Я позабочусь о ней, – заверил его Уэст, поднимая поникшую девушку на ноги. – Проснись, дитя. Пора выходить.

– Ноги будто не мои, – пробормотала Пандора, уткнувшись ему в грудь.

– Обхвати меня за шею.

Она посмотрела на него, сощурившись.

– Зачем?

Уэст поглядел на неё с раздражённой улыбкой.

– Чтобы я мог вынести тебя из поезда.

– Я люблю поезда, – икнула Пандора, когда он поднял её и прижал к груди. – Ах, намного приятнее, когда тебя несут, чем идти пешком. Я чувствую себя так шлёпсупсбамсно...

Каким-то образом Рэвенелам удалось проделать весь путь через станцию без происшествий. Девон дал указания носильщикам и лакеям, погрузить багаж в повозку, которая будет следовать за каретой. Саттон неохотно взял на себя заботу о Кларе, которая, сидя рядом с ним на скамейке в повозке, в любой момент была готова повалиться и грохнуться на пол, как мешок с бобами.

Семья разместилась в карете, в то время как Уэст забрался на козлы вместе с кучером. Когда они покинули станцию и направились к мосту Ватерлоо, вместе с изморосью на город медленно начал опускаться серый туман.

– Не будет ли кузену Уэсту неуютно, ехать снаружи в такую погоду? – озабоченно спросила Кассандра.

Девон покачал головой.

– Город бодрит Уэста. Он захочет, как следует разглядеть всё вокруг.

Пандора пошевелилась и выпрямилась, чтобы полюбоваться видом за окном.

– Я думала, что все улицы будут вымощены камнем.

– Лишь немногие, – сказал Девон. – В большинстве случаев используются деревянные брусья, они обеспечивают лучшую точку опоры для лошадей.

– Какие высокие здания, – заметила Хелен, обхватив рукой горшок с орхидеей. – Должно быть некоторые из них семиэтажные.

Близнецы уткнулись носами в окна, выставляя на общее обозрение свои нетерпеливые лица.

– Девочки, ваши вуали... – начала Кэтлин.

– Разреши им посмотреть, – тихо вмешался Девон. – Они же видят город впервые.

Она уступила, откинувшись на сиденье.

Лондон казался городом чудес, полным тысяч запахов и зрелищ. Повсюду слышался лай собак, цоканье подкованных сталью лошадей, блеяние овец, скрежет

колёс экипажей, тревожные звуки скрипки и завывания шарманки, обрывки песен уличных продавцов и певцов и ещё тысячи голосов, которые спорили, торговались, смеялись, и звали друг друга.

По улицам в энергичном потоке двигались транспортные средства и лошади. Тротуары кишели пешеходами, которые ступали по блёклой соломе, разбросанной вдоль дорожек и витрин магазинов для поглощения влаги. Здесь были торговцы, дельцы, бродяги, аристократы, женщины одетые на любой манер, трубочисты с потрёпанными мётлами, чистильщики обуви, несущие складные скамейки, и девочки - продавщицы спичек, пытающиеся удержать на голове связки коробок.

– Не могу понять, чем пахнет в воздухе, – заметила Кассандра, когда через щель в окне за сиденьем кучера просочилась смесь ароматов дыма, копоти, лошадей, навоза, влажного кирпича, засоленной рыбы, мяса, разделанного в лавке, испечённого хлеба, горячих запечённых сосисок в тесте, маслянистых брикетов прессованного табака, человеческого пота, воска, жира, цветов и острый металлический запах паровых механизмов.

– Как бы ты это назвала, Пандора?

– Запахшеломительно, – ответила она.

Кассандра покачала головой с печальной улыбкой и обняла одной рукой сестру за плечи.

Хотя пелена копоти окрасила улицу и здания в серые тона, вид оживляло обилие других цветов. Уличные продавцы толкали тележки с цветами, фруктами и овощами, мимо магазинов с расписными вывесками и живописными витринами. Среди каменных домов с колоннами и железными балюстрадами были разбиты небольшие, подобные драгоценностям, садики и высажены липовые аллеи.

Карета свернула на Риджент-стрит, где модно одетые мужчины и женщины прогуливались вдоль рядов магазинов и клубов с величественными фасадами. Девон, потянув руку, открыл окно под потолком, и крикнул кучеру:

– Езжай через Берлингтон Гарденс и Корк-стрит.

– Да, милорд.

Опустившись обратно на сиденье, Девон пояснил:

– Мы сделаем небольшой крюк. Я подумал, вы все захотите проехать мимо универмага Уинтерборна.

Пандора и Кассандра взвизгнули.

Когда они свернули на Корк-стрит, мощное скопление транспортных средств вынудило экипаж двигаться со скоростью улитки. Они медленно проезжали мимо непрерывного ряда облицованных мрамором зданий, которые тянулись вдоль всего квартала. Центральная витражная ротонда добавляла к их высоте ещё футов пятнадцать.

Фасад на уровне первого этажа занимали самые большие французские окна, которые когда-либо видела Кэтлин, около них толпились люди, которые разглядывали, выставленные на всеобщее обозрение, диковинки. Верхние этажи украшали сводчатые галереи с колоннами и арочные окна, а крышу с тройным парапетом венчал ряд стеклянных четырёхскатных куполов. Для такой массивной конструкции сооружение производило приятное впечатление лёгкости и воздушности.

– А где универмаг мистера Уинтерборна? – спросила Кэтлин.

Девон моргнул, словно вопрос его удивил.

– Это всё и есть универмаг. Кажется, что зданий несколько, но на самом деле оно одно.

Она в изумлении уставилась в окно. Сооружение заняло всю улицу. Оно было чересчур огромным, чтобы соответствовать любому прежнему представлению Кэтлин о «магазине» … Настоящее королевство.

– Я хочу там побывать, – решительно заявила Кассандра.

– Только вместе со мной! – воскликнула Пандора.

Девон ничего не сказал, его взгляд был устремлён на Хелен, как будто он пытался разгадать её мысли.

В конце концов, они добрались до конца Корк-стрит и направились к Саут-Одли-стрит. Карета приблизилась к большому дому с красивым внешним убранством, окружённому внушительной железной оградой с каменными воротами. Особняк так сильно походил на, построенный в якобинском стиле, Приорат Эверсби, что Кэтлин сразу догадалась, он принадлежит Рэвенелам.

Не успела карета остановиться, как близнецы принялись выпрыгивать из неё, не дожидаясь помощи лакея.

– Ты никогда здесь не бывала? – спросил Девон Кэтлин, когда они прошествовали внутрь.

Она покачала головой.

– Я видела особняк со стороны, однажды. Неприлично наносить визиты неженатому джентльмену в его резиденции. Мы с Тео планировали остановиться здесь после окончания лета.

Пока слуги выгружали багаж из повозки и провожали членов семьи в их комнаты, в главном холле царил слаженный хаос. Кэтлин понравился уютный интерьер дома с его внушительной мебелью в традиционном стиле, полом, выложенным из дуба и вишнёвого дерева, и стенами, украшенными картинами старых мастеров. На втором этаже находились спальни, небольшая гостиная и приёмная. Позже она отважится подняться на третий этаж, который, как сказал ей Девон, полностью занимал роскошный бальный зал. Он расположился во всю ширину особняка, а его французские двери открывались на балкон.

Сейчас, однако, она хотела отправиться в свою комнату и освежиться после путешествия.

Пока Девон провожал её на второй этаж, до Кэтлин донеслась странная воздушная музыка. Нежная мелодия не походила на звуки пианино.

– Что это? – спросила она.

Недоумевая, Девон покачал головой.

Они вошли в гостиную, где Хелен, Кассандра и Пандора собрались вокруг небольшого прямоугольного столика. Близнецы светились от волнения, в то время как лицо Хелен не выражало никаких эмоций.

– Кэтлин! – воскликнула Пандора, – ты никогда ещё не видела столь красивой и хитроумной вещицы!

Её взору предстала музыкальная шкатулка не менее трёх футов в длину и одного фута в высоту. Сверкающий, лакированный короб из розового дерева, инкрустированный золотом, стоял на собственном, подходящем по сочетанию, столике.

– Давайте попробуем другой, – настояла Кассандра, выдвигая ящик в передней части столика.

Хелен полезла внутрь и достала медный цилиндр, на чьей поверхности виднелись сотни крошечных иголочек. В ящичке лежал целый ряд из таких же сияющих цилиндров.

– Видишь? – сказала взволнованно Пандора Кэтлин. – Каждый цилиндр играет разную музыку. Можно выбирать, что хочешь послушать.

Кэтлин покачала головой, молча изумляясь.

Хелен поставила новый цилиндр в короб и защёлкнула медный рычажок. Заиграла бодрая, оживлённая мелодия увертюры из оперы Вильгельм Телль, заставив близнецов рассмеяться.

– Швейцарское производство, – заметил Девон, прочитав табличку на внутренней стороне крышки. – Все цилиндры с мелодиями из оперных увертюр. Поцелуй, Цампа²⁶...

– Но откуда она взялась? – спросила Кэтлин.

– Кажется, её доставили сегодня, – сказала Хелен, её голос звучал немного подавлено, – для меня. От... мистера Уинтерборна.

Между присутствующими воцарилась тишина.

Взяв сложенную записку, Хелен протянула листок Девону. Хотя её лицо было спокойным, в глазах светилось замешательство.

– Он… – начала она неловко. – То есть, мистер Уинтерборн, похоже, думает…

Девон встретился с ней взглядом.

– Я разрешил ему ухаживать за тобой, – сказал он без обиняков. – Только если ты согласна. Если нет…

– Что? – взорвалась Кэтлин.

Почему Девон никоим образом не упомянул об этом? Должно быть, знал, что она будет возражать.

В действительности, Кэтлин возражала всем своим существом. Уинтерборн никоим образом не подходил Хелен. Это ни для кого не было секретом. Если она выйдет за него замуж, ей придётся приспосабливаться к жизни, абсолютно ей чуждой.

Увертюра из «Вильгельма Телля» разносилась по комнате с отвратительной жизнерадостностью.

– Категорически нет, – резко бросила Кэтлин Девону. – Скажи ему, что передумал.

– Хелен решать, что она хочет, – спокойно ответил он. – Не тебе.

С этой упрямо сжатой челюстью, он выглядел точно, как высокомерный осёл, каким он предстал перед ней в ту первую их встречу.

– Что Уинтерборн тебе пообещал? – спросила она. – Что от этого выиграет поместье, если он женится на Хелен?

Его взгляд ожесточился.

– Мы обсудим это наедине. На первом этаже есть кабинет.

Когда Хелен подошла к ним, Кэтлин остановила её нежным прикосновением к руке.

– Дорогая, – быстро проговорила она, – пожалуйста, позволь сначала мне поговорить с лордом Трени. Я должна задать ему несколько личных вопросов. Мы с тобой всё обсудим позже. Пожалуйста.

Хелен, не моргая, посмотрела на Кэтлин, своими необычными бледно-голубыми глазами, в которых переливался свет. Когда она заговорила, её голос был сдержанным и ровным:

– Прежде, чем начнётся обсуждение, я хочу кое-что прояснить. Я доверяю тебе и люблю, как родную сестру, дорогая Кэтлин, и знаю, что ты относишься ко мне так же. Но я смотрю на мою ситуацию более прагматично, чем ты. – Она подняла глаза на Девона и продолжила: – Если мистер Уинтерборн намерен сделать мне предложение... я не смогу просто так его отвергнуть.

Не решаясь ответить, Кэтлин проглотила возмущение. Она попыталась улыбнуться, но её лицо было слишком напряжённым, поэтому ограничилась тем, что похлопала Хелен по руке.

Резко развернувшись, Кэтлин вышла из гостиной, Девон последовал за ней.

Глава 29

Уэсту не повезло зайти в кабинет одновременно с воинственно настроенными Кэтлин и Девоном.

– Что происходит? – спросил Уэст, переводя взгляд с одного застывшего лица на другое.

– Хелен и Уинтерборн, – ответил коротко Девон.

Взглянув на осуждающее лицо Кэтлин, Уэст поморщился и оттянул галстук.

– Мне ведь нет необходимости принимать участие в обсуждении?

– Ты знал об ухаживании? – спросила Кэтлин требовательным тоном.

– Возможно, – промямлил он.

– Тогда есть, ты останешься и объяснишь, почему не отговорил его от этой чудовищной идеи.

– Когда мне вообще удавалось отговорить вас от чего-нибудь? – возмутился Уэст.

Кэтлин повернулась и бросила свирепый взгляд на Девона.

– Если ты действительно собираешься так обойтись с Хелен, тогда ты и правда бессердечный, каким ты мне показался с самого начала.

– Как обойтись? Помочь устроить брак, который позволит ей обзавестись богатством, положением в обществе и собственной семьёй?

– Положением в его обществе, а не в нашем. Ты прекрасно знаешь, пэры решат, что она понизила свой социальный статус.

– Большинство людей, которые так решат, все те, кто не подошли бы к ней и на пушечный выстрел, если бы Хелен решила принять участие в сезоне. – Девон подошёл к камину и упёрся руками о мраморную полку. Свет от пламени играл в его тёмных волосах и на лице. – Я знаю, что для неё это не идеальная партия. Но кандидатура Уинтерборна не настолько плоха, как ты считаешь. Возможно, Хелен даже полюбит его со временем.

– Если пройдёт достаточно времени, – презрительно сказала Кэтлин, – Хелен может убедить себя полюбить чумную крысу или беззубого прокажённого. Это не означает, что она должна выйти за него замуж.

– Я уверен, что Хелен никогда бы не вышла замуж за крысу, – вставил Уэст.

Девон поднял кочергу и ткнул ею в пламя очага, раздувая бурю танцующих искр.

– До сих пор у Хелен не было шансов выйти замуж в принципе. – Он бросил через плечо жёсткий взгляд на Кэтлин. – Ты, кажется, не желаешь признать, что ни один джентльмен с положением в обществе не выберет будущее в бедности с девушкой, которую он любит, богатству с той, которую он просто в состоянии терпеть.

– Может быть, такие всё-таки найдутся. – На его насмешливый взгляд она, защищаясь ответила: – Хотя бы один. Почему мы не можем дать Хелен шанс его встретить?

– Тогда придётся совсем отказаться от брака с Уинтерборном. И в том случае, если Хелен не сможет привлечь подходящего жениха в течение сезона, она останется ни с чем, – вмешался Уэст.

– В таком случае, она может поселиться вместе со мной, – сказала Кэтлин. – Я найду домик в деревне, где мы с ней будем жить на доходы от моей доли в наследстве.

Отвернувшись от камина, Девон, прищурившись, посмотрел на неё.

– Как я вписываюсь в твои планы на будущее?

В ответ последовала враждебная тишина.

– Я правда не думаю, что должен присутствовать при этом разговоре, – сказал Уэст, глядя в потолок.

– Ты в состоянии позаботиться о себе, – сказала Кэтлин Девону, – в отличие от Хелен. Она не сможет защититься от Уинтерборна, если он будет плохо с ней обращаться.

– Конечно, сможет. Мы с Уэстом всегда будем её защищать.

– Вам бы следовало заняться этим прямо сейчас.

Уэст встал и зашагал к двери.

– Так вот, значит, как это иметь семью? – спросил он раздражённо. – Бесконечно спорить и говорить о чувствах с утра до вечера? Когда, чёрт возьми, я смогу делать, как мне хочется, и не брать при этом в расчёт полдюжины людей?

– Когда будешь жить в одиночестве на острове с одной единственной пальмой и кокосом, – огрызнулась Кэтлин. – И даже тогда, я уверена, ты сочтёшь кокос слишком требовательным.

Уэст мрачно оглядел обоих.

– С меня хватит. Если позволите, я собираюсь найти таверну, где заплачу неприлично одетой женщине, чтобы та сидела у меня на коленях и восхищалась мной, пока я напиваюсь.

Выйдя, он с излишней силой закрыл за собой дверь.

Скрестив руки на груди, Кэтлин сердито посмотрела на Девона.

– Хелен никогда не признается, чего хочет. Она всю свою жизнь старалась никому не мешать. Она вышла бы замуж за самого дьявола, если бы думала, что это поможет семье, и прекрасно понимает, что Приорат Эверсби извлёк бы пользу из брака с Уинтерборном.

– Она не ребёнок. Ей двадцать один. Возможно, ты не заметила, но она вела себя с большим самообладанием, чем мы с тобой, – бессердечно сказал он мягким голосом, – и, возможно, ты удивишься, но жизнь под твоим каблуком может её не привлекать.

Кэтлин уставилась на него, закрывая и открывая рот, пока пыталась подобрать слова. Когда она, наконец, обрела дар речи, её голос был пропитан ненавистью.

– Я поверить не могу, что позволила тебе ко мне прикоснуться.

Не в силах больше ни минуты находиться с ним в одной комнате, она выбежала из кабинета и бросилась наверх.

После, Кэтлин и Хелен больше часа напряжённо беседовали в небольшой приёмной, примыкающей к гостиной. К ужасу Кэтлин, Хелен, казалось, не только была готова к ухаживаниям Риса Уинтерборна, но и уже приняла решение на этот счёт.

– Ты нужна ему не из благородных побуждений, – озабоченно сказала Кэтлин. – Он хочет жену, которая будет способствовать его амбициям. И нет сомнений, что он воспринимает тебя, как аристократическую племенную кобылку.

Хелен слабо улыбнулась.

– Разве не также люди нашего круга оценивают потенциальную жену?

С губ Кэтлин сорвался нетерпеливый вздох.

– Хелен, ты должна признать, что вы с ним из разных миров.

– Да, мы с ним совершенно разные, – согласилась Хелен. – Вот почему я намерена действовать осторожно. Но у меня есть свои причины согласиться на ухаживания. И пока я не желаю их все объяснять... скажу тебе одно, что был момент, когда я почувствовала связь с ним, во время его пребывания в Приорате Эверсби.

– Пока ты ухаживала за ним во время болезни? Если так, то это жалость, а не связь.

– Нет, это случилось после. – Она тут же продолжила, не дав Кэтлин возможности возразить: – Я очень мало о нём знаю. Но хотела бы узнать больше. – Взяв руки

Кэтлин, она крепко их сжала. – Пожалуйста, не возражай против ухаживаний. Ради меня.

Кэтлин неохотно кивнула.

– Хорошо.

– А что до лорда Трени, – осмелилась добавить Хелен, – ты не должна винить его за попытку...

– Хелен, – тихо перебила она, – прости меня, но я могу его винить, ты просто не знаешь всех причин.

На следующее утро Девон сопровождал Рэвенелов в Британский музей. Кэтлин предпочла бы, чтобы это был Уэст, но он остановился в своих личных апартаментах, которые оставил за собой даже после переезда в Приорат Эверсби.

Всё ещё возмущённая обманом Девона и его обидными замечаниями, Кэтлин избегала разговоров с ним без особой необходимости. Сегодня утром они оба орудовали вежливыми словами и натянутыми улыбками, как оружием.

Столкнувшись с огромным количеством экспозиций в музее, сёстры Рэвенел выбрали первой для посещения Египетскую галерею. Сжимая брошюры и путеводители, они провели почти всё утро, изучая каждый экспонат: статуи, саркофаги, обелиски, плиты, забальзамированных животных, орнаменты, оружие, инструменты и украшения. На долгое время они задержались возле Розеттского камня, восторгаясь иероглифами, вырезанными на его полированной лицевой поверхности.

Пока Девон осматривал соседнюю выставку оружия, Хелен подошла к Кэтлин, которая разглядывала древние монеты под стеклом.

– Здесь так много галерей, – заметила она, – мы можем посещать музей каждый день в течение месяца, так и не увидев всего.

– Точно не такими темпами, – сказала Кэтлин, наблюдая, как Пандора и Кассандра открыли свои альбомы для эскизов и начали копировать некоторые иероглифы.

Проследив за её взглядом, Хелен сказала:

– Они получают безмерное удовольствие. Я тоже. Кажется, мы все изголодались по культурным ценностям и поводам для восторга, которые не может предложить Эверсби.

– Лондон изобилует и тем и другим, – ответила Кэтлин. Пытаясь казаться несерьёзной, она добавила: – Полагаю, этот факт говорит в пользу брака с мистером Уинтерборном, тебе не придётся скучать.

– Действительно, не придётся. – Хелен замолчала, прежде чем осторожно спросить: – К слову о мистере Уинтерборне, мы можем пригласить его на ужин? Я хотела бы поблагодарить его за музыкальную шкатулку лично.

Кэтлин нахмурилась.

– Да можем. Лорд Трени пригласит его, если ты хочешь. Однако... ты понимаешь, насколько эта музыкальная шкатулка неуместна. Подарок прекрасный и великодушный, но нам следует его вернуть.

– Я не могу, – нахмурившись, прошептала Хелен. – Это заденет его чувства.

– И отразится на твоей репутации.

– Ведь никому не обязательно о нём знать? Не могли бы мы посчитать шкатулку подарком семье?

Перед тем как ответить, Кэтлин задумалась обо всех правилах, которые она нарушила, и грехах, которые совершила, некоторые были незначительными, а другие гораздо более вопиющими в сравнении с неуместным подарком. Смирившись, она слабо улыбнулась.

– Почему бы и нет? – сказала Кэтлин и взяла Хелен за руку. – Пойдём, поможешь мне остановить Пандору, она пытается открыть саркофаг.

К радости и ужасу Хелен, Уинтерборн принял приглашение на следующий же вечер. Она очень хотела его увидеть, но почти так же сильно боялась встречи.

Он прибыл точно в назначенное время, его проводили в гостиную на первом этаже, где собрались Рэвенелы. Костюм Уинтерборна отличался элегантной простотой, его внушительная фигура была облачена в чёрный пиджак, серые брюки и серый жилет. Хотя сломанная нога все ещё заживала, гипс уже сняли, и он ходил, опираясь на деревянную трость. Уинтерборн выделялся не только своим внушительным ростом, но и чёрной шевелюрой, и смуглой кожей, которые считались результатом смешения кровей испанских басков и коренных валлийцев. Эти отличительные черты не относились к аристократическим... но Хелен находила их поразительно привлекательными.

Когда жаркий взгляд его тёмных глаз, обрамлённых чёрными ресницами, упал на Хелен, она почувствовала нервный трепет. Сохраняя хладнокровие, она не переставала улыбаться, жалея, что ей не хватает смелости сказать какую-нибудь очаровательную или кокетливую чепуху. К её великому огорчению, Пандора и Кассандра, будучи на два года моложе её, обе чувствовали себя комфортнее в компании Уинтерборна. Они забавляли его глупостями, спрашивая, не спрятан ли в его трости меч (к сожалению, нет) и описывая мумифицированных собак в египетской галерее.

Когда настало время ужина, на мгновение все оказались в замешательстве, выяснив, что близнецы подписали карточки с именами иероглифами.

– Мы подумали, возможно, всем захочется угадать, какая карточка кому принадлежит, – сообщила им Пандора.

– К счастью, моё место во главе стола, – сказал Девон.

– Это моя, – сказал Уинтерборн, указывая на одну из карточек, – и я думаю, леди Хелен сидит рядом со мной.

– Как вы поняли? – спросила Кассандра. – Вы знакомы с иероглифами, мистер Уинтерборн?

Он улыбнулся.

– Я посчитал буквы. – Взяв карточку, он внимательно её изучил. – Ловко нарисовано, особенно маленькие птички.

– Знаете, что это за птицы? – с надеждой спросила Пандора.

– Пингвины? – догадался он.

– Я же говорила, что она похожа на пингвина, – торжествующе сказала Кассандра сестре.

– Это перепел, – вздыхая, объяснила Пандора Уинтерборну. – Мой почерк на древнеегипетском не лучше, чем на английском.

После того как все расселись, и лакеи начали обслуживание, Хелен повернулась к Уинтерборну, полная решимости преодолеть свою застенчивость.

– Я вижу, вам сняли гипс, мистер Уинтерборн. Я надеюсь, восстановительный период протекает хорошо?

Он сдержанно кивнул.

– Весьма неплохо, спасибо.

Она не переставала разглаживать салфетку на коленях.

– Я едва могу найти слова, чтобы поблагодарить вас за музыкальную шкатулку. Это самый красивый подарок, который я когда-либо получала.

– Я надеялся, что он вас порадует.

– Так и есть.

Посмотрев ему в глаза, Хелен подумала, что когда-нибудь этот человек, возможно, будет иметь право её целовать... обнимать... они займутся всеми теми загадочными вещами, которые происходят между мужем и женой. Она начала отчаянно краснеть, заливаясь тем самым румянцем, который вызывал у неё исключительно Уинтерборн. Изо всех сил пытаясь обрести хладнокровие, Хелен опустила глаза на воротничок его рубашки, а затем чуть ниже, проследив взглядом идеально ровную линию шва, сделанного вручную.

– Я вижу влияние мистера Куинси, – сказала она.

– Вы о рубашке? – спросил Уинтерборн. – Да, с тех пор как он приехал, то взял в заложники содержимое всех шкафов, ящиков и сундуков. Куинси сообщил мне, что нужна отдельная комната исключительно для того, чтобы там ухаживать за одеждой.

– Как дела у мистера Куинси? Он уже привык жить в Лондоне?

– Ему хватило одного дня. – Уинтерборн продолжил рассказывать о том, как камердинер наслаждается новой жизнью и, как универмаг уже стал для него более привычным местом, чем для служащих, которые проработали там несколько лет. У Куинси появилось много новых друзей, и только с личной секретаршей Риса он не нашёл общего языка. Однако сам Уинтерборн подозревал, что эти двое тайно получали удовольствие от перепалок.

Хелен внимательно слушала, испытывая облегчение от того, что была избавлена от необходимости говорить. Она думала поднять тему книг или музыки, но опасалась, что их мнения могут не совпасть. Ей бы хотелось расспросить его о прошлом, но, возможно, тема являлась деликатной, в свете его валлийского происхождения. Нет, лучше продолжать молчать. Когда её сдержанные комментарии больше не могли поддерживать разговор, Уинтерборн увлёкся беседой с Уэстом.

Опасаясь, что он счёл её скучной, Хелен тихо мучилась, ковыряясь в еде.

В конце концов, Уинтерборн снова повернулся к ней, пока со стола убирали тарелки.

– Вы сыграете на пианино после ужина? – спросил он.

– Я бы сыграла, но боюсь, у нас его нет.

– В доме нет ни одного пианино? – В его тёмных глазах промелькнула расчётливая искра.

– Пожалуйста, не покупайте мне ещё и пианино, – поспешно проговорила Хелен.

В ответ он усмехнулся, его белоснежные зубы вспыхнули на фоне кожи оттенка корицы, и от этого вида внизу живота Хелен внезапно разлилось тепло.

– В моём универмаге продаётся, как минимум дюжина пианино, – сказал он. – На некоторых никогда не играли. Я мог бы завтра прислать сюда одно из них.

Её глаза расширились при мысли о таком количестве пианино, собранных в одном месте.

– Вы и так уже проявили необычайную щедрость, – проговорила она. – С вашей стороны было бы величайшей любезностью просто осчастливить нас своей компанией.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Означает ли это, что вы позволите мне за вами ухаживать? – тихо спросил Уинтерборн. На её робкий кивок, он наклонился чуть ближе, едва ли на дюйм, но она почувствовала, как внутри у неё всё перевернулось. – Тогда вы будете чаще находиться в моей компании, – пробормотал он. – Чтобы вы ещё хотели получить в подарок?

Покраснев, она ответила:

– Мистер Уинтерборн, в этом нет необходимости…

– Я всё ещё рассматриваю пианино.

– Цветы, – быстро сказала она. – Коробочку конфет или бумажный веер. Скромные жесты.

Его губы изогнулись.

– К сожалению, я известен своими широкими жестами.

По окончании обеда джентльмены остались за столом, а дамы удалились пить чай.

– Ты была ужасно тихой за ужином, Хелен! – воскликнула Пандора, когда они вошли в гостиную.

– Пандора, – мягко упрекнула Кэтлин.

Кассандра поддержала сестру:

– Но это правда. Хелен словно в рот воды набрала.

– Я не знала, что ему сказать, – призналась Хелен. – И не хотела ошибиться.

– Ты хорошо справилась, – сказала Кэтлин. – Беседовать с посторонними людьми нелегко.

– Разговаривай так, будто тебе неважно о чём речь, – посоветовала Пандора.

– Или какое мнение может о тебе сложиться, – добавила Кассандра.

Кэтлин бросила на Хелен тайный взгляд полный шутливого отчаянья.

– Они никогда не будут готовы к сезону, – прошептала она, и Хелен подавила смешок.

В конце вечера, когда Уинтерборн надевал шляпу и перчатки в прихожей, Хелен порывисто схватила орхидею в горшке со стола в гостиной и принесла ему.

– Мистер Уинтерборн, – искренне проговорила она, – я бы очень хотела подарить её вам.

Когда она всучила ему горшок, он вопросительно на неё посмотрел.

– Это орхидея Голубая Ванда, – объяснила она.

– Что мне с ней делать?

– Возможно, вы захотите её поставить на видное место. Помните, что она не любит холода и сырости или жары и сухости. Всякий раз, когда орхидею перемещают в новую среду обитания, Ванда, как правило, подвергается стрессу, так что не пугайтесь, если цветок завянет и опадает. Лучше не держать её на сквозняке и на солнце. Или в тени. И никогда не ставьте её рядом с чашей фруктов. – Она кинула на него ободряющий взгляд. – Позже, я дам вам специальный тоник, чтобы её опрыскивать.

Пока Уинтерборн с недоумением и неохотой разглядывал экзотический цветок, Хелен начала сожалеть о своём спонтанном поступке. Похоже, ему не понравился подарок, но не могла же она попросить его вернуть.

– Вы не должны принимать его, если не хотите, – сказала она. – Я бы поняла...

– Я хочу, – Уинтерборн посмотрел на неё и слегка улыбнулся. – Спасибо.

Хелен кивнула и с несчастным видом смотрела, как он уходит, крепко сжимая орхидею в руках.

– Ты отдала ему Голубую Ванду, – удивлённо сказал Пандора, подходя и становясь рядом.

– Да.

Кассандра подошла к ней с другой стороны.

– Самую своевольную орхидею в твоей коллекции.

Хелен вздохнула.

– Да.

– Он загубит её через неделю, – откровенно сказала Кэтлин. – Как и любой из нас.

– Да.

– Тогда зачем ты её ему отдала?

Хелен нахмурилась и подняла вверх ладони.

– Я хотела подарить ему нечто особенное.

– У него тысячи особенных вещей со всего света, – заметила Пандора.

– Я хотела подарить нечто особенное от себя, – мягко пояснила Хелен, и после никто больше не задавал вопросов.

Глава 30

– Я ждала целых две недели, чтобы его увидеть, – взволнованно проговорила Пандора.

Кассандра, сидевшая рядом, чуть ли не дрожала от волнения.

– Я ждала всю жизнь.

Как и обещал, Уинтерборн организовал для Кэтлин и сестёр Рэвенел посещение универмага в нерабочие часы и разрешил оставаться и совершать покупки сколько душе угодно. Он велел продавщицам не убирать с прилавков предметы, которые могут заинтересовать молодых женщин: перчатки, шляпки, булавки и всевозможные украшения. Рэвенелы смогут свободно посетить любой из восьмидесяти пяти отделов универмага, в том числе книжный, парфюмерный и ресторанный дворик.

– Жаль, что кузен Уэст не с нами, – тоскливо сказала Пандора.

Уэст вернулся в Приорат Эверсби, проведя в Лондоне меньше недели. Он признался Кэтлин, что для него город утратил новизну.

– В прошлом, – сказал ей Уэст, – я перепробовал всё стоящее по нескольку раз. Сейчас я не могу перестать думать о делах поместья. Это единственное место, где я могу быть полезен.

Он не скрывал своего нетерпения вернуться в Гэмпшир.

– Я тоже по нему скучаю, – сказала Кассандра.

– О, я по нему не скучаю, – шаловливо ответила Пандора. – Я просто подумала, что мы могли бы купить больше вещей, если бы он помог нести пакеты.

– Мы отложим товары, которые ты выберешь, – сказал Девон, – и завтра их доставят в Рэвенел-Хаус.

– Я хочу, чтобы вы обе запомнили, – сказала Кэтлин близнецам, – удовольствие от покупок длится до момента оплаты счёта.

– Но нам не придётся его оплачивать, – заметила Пандора. – Все счета отправляют лорду Трени.

Девон ухмыльнулся.

– Я припомню вам этот разговор, когда не останется денег на еду.

– Только подумай, Хелен, – радостно сказала Кассандра, – если ты выйдешь замуж за мистера Уинтерборна, у тебя будет такая же фамилия, как название универмага.

Кэтлин знала, что эта идея не привлекала Хелен, она не желала ни внимания, ни славы.

– Он ещё не сделал Хелен предложение, – сказала она спокойно.

– Сделает, – уверенно заявила Пандора. – Он ужинал с нами, по крайней мере, три раза и сопровождал на концерт, позволил нам всем сидеть в его личной ложе. Очевидно, всё складывается очень хорошо. – Сделав паузу, она добавила немного застенчиво: – Во всяком случае, для всех остальных членов семьи.

– Ему нравится Хелен, – заметила Кассандра. – Это заметно по тому, как он на тебя смотрит. Так лиса наблюдает за цыплёнком.

– Кассандра, – предостерегла Кэтлин. Она кинула взгляд на Хелен, которая уставилась на свои перчатки.

Сложно было сказать, хорошо или плохо складываются дела. Хелен вела себя очень загадочно, когда дело касалось Уинтерборна, она не рассказывала ни о том, что они обсуждали наедине, ни о своих чувствах. До сих пор Кэтлин не замечала ничего в их поведении, указывающее на взаимную симпатию.

Она не хотела обсуждать этот вопрос с Девоном, зная, что всё закончится ещё одним бессмысленным спором. Последние две недели они особо ничего не обсуждали. После утренних прогулок с семьёй Девон обычно уезжал на встречи с адвокатами,

бухгалтерами, руководителями железной дороги или на заседание Палаты лордов. Почти каждый вечер он возвращался поздно, уставший и не склонный к разговорам после целого дня общения.

Только себе Кэтлин могла признаться, как сильно скучает по их прежним отношениям. По дружеским, весёлым разговорам, по тому, как легко у него получалось очаровывать её и дарить покой. Теперь Девон едва мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Кэтлин ощущала эту отчуждённость практически на физическом уровне. Казалось, они никогда больше не найдут удовольствия в компании друг друга.

«Может быть, это и к лучшему», – безрадостно подумала она. Месячные так и не начались, а после его холодной реакции на возможную беременность, и того, как он обманным путём затащил её в Лондон, только для того, чтобы найти повод свести вместе Хелен и Уинтерборна, Кэтлин никогда больше не сможет ему доверять. Девон был манипулятором и подлецом.

Карета прибыла к конюшням позади универмага, где один из чёрных входов вёл напрямик в магазин. После того как лакей открыл дверцу и установил выдвижную ступень на тротуар, Девон помог девушкам выйти из кареты. Кэтлин спускалась последней, она опёрлась на его, облачённую в перчатку, руку, но отпустила её как можно скорее. Через прилегающий двор для доставок сновали рабочие, перенося ящики и коробки к месту погрузки.

– Сюда, – сказал Девон Кэтлин, направляясь к арочному входу. Остальные последовали за ними.

Швейцар в голубой униформе открыл им массивную бронзовую дверь и приподнял на голове шляпу.

– Добро пожаловать в универмаг Уинтерборна, милорд. Леди, я к вашим услугам. – Когда они проходили внутрь, он вручил им по маленькому буклету. На обложках цвета слоновой кости с синим позолоченными буквами были выбиты надписи: «Универмаг Уинтерборна», а ниже: «Наименования отделов».

– Мистер Уинтерборн ожидает в центральной ротонде, – сказал швейцар.

Близнецы не проронили ни звука, пребывая в полном восхищении и благоговении.

Универмаг походил на дворец удовольствий, пещеру Алладина, призванную ослеплять своих посетителей своими богатствами. Интерьер был щедро украшен резными дубовыми панелями, на потолках красовалась гипсовая лепнина, пол выстлан деревом с причудливыми вставками из мозаичных плит. Помещения в универмаге, вместо маленьких и закрытых, как в обычном магазине, были открытыми и просторными, с широкими сводчатыми проходами, которые позволяли покупателям легко перемещаться между отделами. Сверкающие люстры освещали занимательные вещицы, нагромождённые в полированных стеклянных витринах, и сокровища, искусно разложенные на прилавках.

За один день, проведённый в универмаге Уинтерборна, можно было приобрести всё необходимое для целого домохозяйства: хрусталь и фарфор, кухонную утварь, фурнитуру, деревянную мебель и обитую тканью, часы, вазы, музыкальные инструменты, картины, сёдла для лошадей, деревянную холодильную камеру и всевозможную еду.

Рэвенелы добрались до центральной ротонды в шесть этажей высотой, каждый из которых был оформлен позолоченными узорными балконами. Сверху ротонду венчал огромный витражный купол, разукрашенный завитками, розетками и другими орнаментами. Уинтерборн стоял рядом со стеклянным прилавком и рассматривал его содержимое, как только они подошли, он поднял глаза.

– Добро пожаловать, – с улыбкой поприветствовал их хозяин универмага. – Ожидания совпали с реальностью? – вопрос был адресован всей семье, но его взгляд остановился на Хелен.

Близнецы разразились счастливыми восклицаниями и похвалами в то время, как Хелен покачала головой и улыбнулась.

– Универмаг даже больше, чем я представляла, – ответила она.

– Давайте, я проведу вам экскурсию. – Уинтерборн вопросительно посмотрел на остальных членов семьи. – Кто-нибудь хочет к нам присоединиться? Или, возможно, вы хотите заняться покупками? – Он указал на стопку ротанговых корзин возле прилавка.

Близнецы переглянулись и решительно ответили:

– Покупками.

Уинтерборн усмехнулся.

– Кондитерские изделия и книги находятся в этом направлении. Медикаменты и парфюмерия в том. А там вы найдёте шляпки, шарфики, ленты и кружева. – Ещё до того, как он закончил говорить, близнецы схватили по корзинке и умчались прочь.

– Девочки... – начала Кэтлин, обескураженная их поведением, но они уже её не слышали. Она с сожалением посмотрела на Уинтерборна. – Ради вашей же безопасности не становитесь у них пути, иначе они вас затопчут.

– Вы бы видели, как вели себя дамы во время первых сезонных распродаж, – сказал он. – Насилие. Крики. Я бы предпочёл ещё раз пережить железнодорожное крушение.

Кэтлин не смогла сдержать улыбки.

Уинтерборн увёл Хелен из ротонды, и до Кэтлин донёсся вопрос:

– Не хотели бы вы взглянуть на пианино?

Робкий ответ Хелен прозвучал неразборчиво, и они скрылись из виду.

Девон подошёл и встал рядом с Кэтлин.

После долгого неловкого молчания, она спросила:

– Когда ты смотришь на них, разве видишь двух людей, которые хоть немного влюблены друг в друга? Между ними нет ни естественной лёгкости, ни взаимной увлечённости. Они разговаривают, как два незнакомца в омнибусе²⁷.

– Я вижу двух людей, которые всё ещё не опустили свои защитные, – последовал прозаичный ответ.

Отойдя от прилавка, Кэтлин прошествовала к элегантному стенду с канцелярскими товарами в другой части ротонды. На стойке располагался блестящий поднос с душистыми флаконами. Согласно небольшой табличке в рамке, ароматизаторы предназначались для дам – любительниц надушить корреспонденцию духами, которые гарантировано не пачкают бумагу и не позволяют растекаться чернилам.

Девон молча подошёл и встал позади Кэтлин, положив руки на стойку по обе стороны от неё. Она резко вздохнула. Он прижался к ней своим мощным телом, и оказавшись в ловушке, она не смогла пошевелиться, когда Девон прикоснулся губами к её шее. Кэтлин закрыла глаза, загипнотизированная его мужской силой. Волоски на её шее затрепетали от его жаркого дыхания, и она вздрогнула.

– Повернись, – прошептал он. Кэтлин молча покачала головой, хотя кровь быстрее побежала по венам. – Я скучаю по тебе. – Кончики его пальцев пробежались по её шее. – Сегодня ночью хочу прийти к тебе. Даже если просто для того, чтобы тебя обнять.

– Я уверена, тебе не составит труда найти женщину, мечтающую разделить с тобой постель, – ехидно заметила Кэтлин.

Девон придвинулся ещё теснее и прикоснулся своей щетинистой щекой к её щеке, Кэтлин показалось будто её лизнул кошачий язычок.

– Я хочу только тебя.

Она застыла от удовольствия, ощущая его близость.

– Не говори так, пока мы не выясним, беременна я или нет. Хотя наши отношения уже ничто не исправит.

Он нежно поцеловал чувствительное местечко под её подбородком.

– Прости меня, – хрипло сказал Девон. – Мне не следовало так реагировать. Я бы хотел забрать каждое слово назад. Ты не виновата, у тебя мало опыта. Мне ли не знать, как чертовски сложно отстраниться в тот самый момент, когда ты сильнее всего жаждешь близости.

Поражённая его извинениями Кэтлин продолжала стоять к нему спиной. Она чувствовала себя такой беззащитной, и ненавидела это ощущение, ей хотелось обернуться и расплакаться от одиночества и желания.

Прежде, чем Кэтлин успела придумать вразумительный ответ, послышались громкие голоса и шорох многочисленных предметов, которые близнецы тащили в обеих руках. Девон отошёл в сторону.

– Нам нужны ещё корзины, – триумфально объявила Пандора, заходя в зал.

Близнецы, которые, очевидно, прекрасно проводили время, выглядели очень странно. Кассандра надела зелёную оперную мантию, а к волосам приколола драгоценное украшение с перьями. На Пандоре красовался головной убор в виде диадемы с цветочным узором, который наполовину съехал ей на один глаз, подмышками она держала голубой кружевной зонтик и пару теннисных ракеток

– Судя по всему, – сказала Кэтлин, – вы изрядно отоварились.

– О нет, нам всё ещё нужно посетить, как минимум, восемьдесят отделов, – взволновано заметил Кассандра.

Кэтлин бросила взгляд на Девона, который безуспешно пытался подавить усмешку. Впервые за долгое время она увидела его искреннюю улыбку.

Девушки с энтузиазмом приволокли корзины и начали сваливать в огромную кучу на прилавок разнообразные предметы: ароматизированные мыла, порошки, помады для волос, чулки, книги, новые шнурки для корсета, наборы шпилек, искусственные цветы, коробочки с печеньем, лакричные постилки и ячменные конфеты, металлические ситечки для чая, чулочно-носочные изделия, упакованные в маленькие сетчатые чехлы, набор карандашей для рисования и крошечную стеклянную бутылочку с ярко-красной жидкостью.

– Что это? – спросила Кэтлин, поднимая пузырёк и с подозрением его рассматривая.

– Средство для красоты лица, – ответила Пандора.

– «Цветущая роза», – вмешалась Кассандра.