Бессмертные Мелухи

Глава 14 Пандит из Мохан-Джо-Даро

Открыв глаза, Шива увидел перед собой человека, практически двойника того пандита, которого он встретил в храме Брахмы. Казалось, что это было так давно, будто в другой жизни. У священника была большая белая борода и такие же белые длинные волосы. Носил он шафрановые одежды. На морщинистом лице появилась спокойная и приветливая улыбка. Если бы пандит не был выше ростом, то Шива не сомневался бы, что это тот самый священник храма Брахмы.

— Как поживаешь, друг мой? — повторил пандит, присаживаясь рядом.

— У меня все хорошо, о почтенный пандит, — ответил Шива, подумавший, что неведомая сила влекла его в храм именно ради этой встречи. — Скажи мне, пожалуйста, все священники Мелухи выглядят одинаково?

Снова теплая улыбка на лице старика.

— Нет, не все. Только мы.

— Кто же эти «мы», о пандитджи?

— Ты узнаешь, когда в следующий раз повстречаешь одного из нас, — загадочно произнес пандит. — Обещаю тебе.

— Почему не сейчас?

— Потому что сейчас это не так важно, — не переставая улыбаться, ответил пандит. — Важно то, что ты чем-то обеспокоен. Не хочешь поговорить об этом?

Шива сделал глубокий вздох. Внутренний голос подсказывал ему, что этому человеку можно доверять.

— Я должен что-то совершить ради благополучия Мелухи.

— Да, я знаю. Но будучи Нилакантхой ты можешь сделать не только «что-то». Ты способен на гораздо большее, — указав на шею Шивы, пандит продолжил. — Клочком ткани не укрыть божественного блеска.

Криво улыбнувшись, Шива сказал:

— Мелуха замечательная страна, и я хочу сделать все возможное, чтобы избавить ее от зла.

— Так что же не дает тебе покоя?

— Беда в том, что есть некоторые идеи в этом практически совершенном обществе, которые я нахожу крайне несправедливыми и несовместимыми с идеалами, к которым стремится Мелуха.

— О каких идеях ты говоришь?

— Например, закон о викармах.

— Какую несправедливость ты увидел в этом законе?

— Как кто-то может уверенно заявлять, что эти несчастные люди грешили в своих прошлых рождениях? И теперь они испытывают страдания, как результат тех грехов? По мне так все это объясняется несчастливым стечением обстоятельств!

— Что ж, ты, возможно, прав. Но не подумал ли ты, что судьба викармы зависит лично от него? Я говорю сейчас обо всем обществе в целом. Принятие викармой своей судьбы является неотъемлемой частью стабильности Мелухи.

Шива непонимающе нахмурился.

— То, в чем нуждается любое успешное общество, это — гибкость и стабильность, о Нилакантха! Зачем нужна гибкость? У каждого человека есть свои мечты и способности. У воина может родиться сын с талантами выдающегося торговца. Если общество достаточно гибкое, оно позволит этому сыну не следовать по стопам отца. Гибкость общества способствует переменам и развитию, и все жители такой страны имеют возможность проявить себя и раскрыть свои таланты. Когда каждый человек может полностью раскрыть себя, то и вся страна может раскрыть свои возможности в полной мере.

— Согласен! Но какое отношение все сказанное имеет к викармам?

— Я отвечу чуть позже на этот твой очевидный вопрос. Немного терпения, — ответил пандит. — Мы договорились, что гибкость является ключом к успешному обществу. В городе Майка эта гибкость проявляется на практике. Ни один ребенок не знает, какими способностями обладали родившие его люди. Эти дети независимы, они следуют только тому, на что вдохновляет их данный природой талант.

— Да, то, как у вас здесь поступают с детьми, это нечто потрясающее. Человек может благодарить или винить только самого себя за свою судьбу. Никого другого. Но мы все говорим про гибкость. Как насчет стабильности?

— Стабильность, друг мой, дает человеку свободу выбора. Люди могут осуществлять свои мечты, только живя в обществе, где борьба за выживание не является ежедневным занятием. В обществе, лишенном безопасности и стабильности, невозможно появление множества ученых, художников, мудрецов, талантливых ремесленников и гениев. В таких условиях человек постоянно пребывает в состоянии борьбы, он ничем не лучше животного. Где у него шанс осуществить свои мечты, шанс раскрыть свои способности? Так и было, пока люди не создали наше общество. Но оно очень хрупкое. Несколько десятилетий хаоса — и мы все забудем и снова станем как животные. Очень быстро проснется все самое низменное в человеке, и он забудет все законы, устои и мораль.

— Я понимаю. На моей родине все племена живут такой животной жизнью. И они не хотят другой, лучшей, жизни!

— Они, о Нилакантха, и не знают, что возможна лучшая жизнь. Это проклятье непрекращающейся борьбы. Борьба заставляет нас забыть о самых прекрасных сторонах человеческой жизни. Вот почему я говорю — общество должно быть стабильным, чтобы люди не сталкивались друг с другом в борьбе за выживание.

— Понятно. Но почему, если позволить людям самим развивать свои способности, то это может стать причиной нестабильности? Фактически, развиваясь, люди будут становиться счастливее, следовательно, общество станет более устойчивым. Разве не так?

— Так, да не так. Люди становятся счастливее, когда жизнь их изменяется к лучшему. Но бывают ситуации, когда такие изменения приводят к хаосу. Это, во-первых, происходит, когда люди сталкиваются с изменением других людей и не в состоянии их понять. Это пугает их не меньше, чем пугает смерть. Слишком быстрым изменениям люди начинают сопротивляться.

— Да, изменения, навязанные другими, трудно принять.

— Слишком быстрые изменения порождают нестабильность. Такая идея лежит в основе учения Господа Рамы. Он представил законы, помогающие обществу меняться медленно, но верно, сохраняя стабильность. При этом его законы предоставляют людям свободу следовать своим мечтам. Господь Рама создал идеальное равновесие между гибкостью и стабильностью.

— Ты, сказал «во-первых «…

— Да, есть и вторая ситуация. Люди иногда не могут улучшить свою жизнь по независящим от них причинам. Скажем, есть выдающийся воин, но вдруг, из-за ранения или болезни, глаза у него становятся не такими острыми, а руки не такими сильными. Он все еще воин, но уже не выдающийся. Скорее всего, он будет разочарован, чувствуя, как несправедливо обошлась с ним судьба. Вероятно, он обвинит лекарей в своем положении, или все общество в целом. Множество таких недовольных становится угрозой другим людям, обществу, стране.

Шива нахмурил брови. Ему не совсем нравилась такая логика. Но, в тоже время, он помнил, как много лет назад Пакрати отвергли мир, предложенный им дядей Шивы, из-за того, что их вождь, больной и старый, все еще мнил себя могучим воином, способным одолеть племя Гуна.

— Их ярость и гнев могут привести к смуте и насилию, — продолжал пандит. — Господь Рама чувствовал это. И тогда ему пришла в голову идея о викармах. Если заставить человека поверить в то, что несчастья, постигшие его, происходят от грехов прошлого рождения, он смирится с судьбой и не обратит свой гнев на общество.

— Но я не могу согласиться с тем, что викарм сделали изгоями! Такой путь не искореняет гнев, он лишь загоняет его вовнутрь.

— Но они не являются изгоями. Страна выделяет им средства для проживания. Они общаются с членами своих семей. Им позволено совершенствоваться и развиваться в некоторых видах деятельности. Они могут защищать себя. То, что они не могут позволить себе, так это оказывать какое-либо влияние на других людей. Вот так мы живем уже тысячу лет. Знаешь, как часто случались восстания и бунты до того, как Господь Рама основал нашу империю с ее законами? И в большинстве случаев эти восстания затевались отнюдь не благородно настроенными людьми, считавшими, что способны создать лучшую жизнь для простых людей. Нет, их возглавляли люди, недовольные своей собственной судьбой. Эти восстания порождали хаос, последствия которого ощущались десятилетиями.

— Значит, ты утверждаешь, что любой, кого постигло разочарование в жизни и судьбе, должен смириться, признав себя викармой? — спросил Шива. — Почему?

— Для блага общества!

Шива был в ужасе от этих слов. Он не мог поверить в услышанное. Ему сильно не понравились приведенные доводы.

— Прости меня, почтенный пандит, но я считаю, что все это несправедливо. Я слышал, что каждый двадцатый человек в Мелухе — викарма! Вы собираетесь держать столько людей в качестве изгоев вечно? Нет, надо менять такое положение дел!

— Ты в силах изменить это, ведь ты — Нилакантха! Только помни, ни одна идея не может быть абсолютно идеальной. Во времена Господа Рамы женщина по имени Мантхара совершила ряд поступков, итогом которых стала гибель миллионов человек. Она ужасно страдала от своих телесных недостатков, а судьбе было угодно сделать так, что под ее влияние попала царица, а затем и все царство. Вот так, карма одного человека, испытавшего невзгоды, обрекла на смерть множество людей. А если бы эту женщину вовремя объявили викармой? Было бы это лучше для всех? Нет простых ответов на такие вопросы. Вполне может оказаться, что прав ты. Действительно, сейчас так много викарм, что они могут принести хаос в общество. Есть ли у меня решение такой проблемы? Нет. Возможно, что правильный ответ найдешь ты!

Шива отвернулся. Сердце ему подсказывал, что он прав — положение викарм несправедливо.

— Ты переживаешь за всех викарм, о Нилакантха? — спросил пандит. — Или за кого-то одного из них?

— Что-то его долго нет, — заволновался Нанди. — Что он там делает?

— Не знаю, — ответил Вирабхадра. — Но если Шива говорит мне, что ему надо что-то сделать, я спокойно это принимаю.

— Как ты можешь называть Господа вот так, по имени?

— Потому, что это его имя!

Получив такой простой ответ, Нанди рассмеялся и повернул голову, чтобы взглянуть на храм.

— А скажи-ка мне, сотник, — наклонился к Нанди Вирабхадра. — Ты не знаешь, что-нибудь слышно о Криттике?

— Что, например?

— Ну, я имею в виду…, она — под запретом?

— Под запретом?

— Неужели не понимаешь, о чем я говорю? — покраснев до ушей, воскликнул Вирабхадра.

— А! Вот ты о чем. Она вдова, — ответил ему Нанди. — Ее муж умер пятнадцать лет назад.

— О, какое горе!

— Да, именно так, — сказал Нанди и, улыбнувшись, добавил. — Но, отвечая на твой вопрос, скажу — про нее ничего не слышно.

— Моя госпожа, позволь мне кое-что сказать! — сказала Криттика.

Сати, смотревшая в окно, оглянулась и удивлено спросила:

— Разве я когда-то запрещала тебе высказать свое мнение? Мы, истинные Сурьяванши, всегда говорим то, что думаем!

— Хорошо! Я так и поступлю. Иногда полезнее выговориться, чем держать что-то в себе.

Сати нахмурилась, а Криттика скороговоркой, боясь, что храбрость вот-вот покинет ее, выпалила:

— Забудь, о госпожа, о том, что он Нилакантха! Я уверена, что он лучший мужчина из всех, что я видела. Он умный и смелый, веселый и добрый! Разве все это так плохо?

Сати смотрела на Криттику и не понимала, по какой причине она расстроена — из-за слов служанки или из-за своих чувств, которые как не скрывай, довольно очевидны.

Криттика же продолжила:

— Может быть для того, чтобы обрести счастье необходимо нарушить некоторые правила?

— Я — Сурьяванши! — твердым голосом произнесла Сати. — Правила и законы — это все, чем я живу. Что мне делать с тем счастьем? Никогда больше не говори со мной про это!

— У меня действительно есть знакомая викарма, — не стал скрывать Шива. — Но не из-за нее я считаю их положение несправедливым.

— Я знаю это, — сказал пандит. — Но я также знаю, что сейчас тебя беспокоят твои отношения с этим человеком. Ты опасаешься — вдруг она решит, что ты изменяешь закон только ради того, чтобы заполучить ее. Потому, что если Сати так решит, она никогда не будет твоей!

— Откуда ты знаешь ее имя, — удивился Шива.

— Нам многое открыто, друг мой, — с улыбкой ответил пандит.

— Без нее вся моя жизнь не имеет смысла!

— Я знаю, — вновь улыбнулся пандит. — И, возможно, я сумею тебе помочь.

Шива даже вздрогнул, слова священника были такими неожиданными.

— Ты же мечтаешь о том, чтобы она ответила взаимностью на твою любовь. Но разве это возможно, если ты даже не понимаешь ее?

— Мне кажется, что я понимаю ее. Я люблю ее!

— Да, ты, несомненно, любишь ее, но не понимаешь. Ты не знаешь, чего она желает.

Отвечать Шива не стал. Пандит был прав — он полностью сбит с толку поведением Сати.

— Ты можешь попробовать угадать ее желания, — сказал пандит. — Воспользуйся методом сделок.

— Чем? — растеряно спросил Шива.

— Тем, что является тканью общества.

— Прости, но я не понимаю, что это, и какое отношение имеет к Сати.

— Дай мне время все объяснить, Нилакантха, — попросил пандит. — Ты же знаешь, что ткань, которой сшита твоя одежда, создается переплетением хлопковых нитей?

— Да.

— Сделки, переплетенные подобно нитям, составляют общество, его культуру. Или в случае с конкретными людьми, объединяют их.

Шива кивнул.

— Прочность ткани можно проверить качеством ее плетения. Если хочешь понять характер человека, присмотрись к его действиям, к тому, как он общается с другими людьми.

— Начинаю понимать, — медленно проговорил Шива, внимающий словам пандита. — Но сделки…

— Сейчас объясню, — прервал его пандит. — Сделки — это взаимодействия между людьми. Когда вайшья-торговец покупает зерно у шудры-земледельца — это сделка, торговля, обмен товара на деньги. Бывают сделки, в которых товар нельзя потрогать, как пример — кшатрий, предлагающий обществу защиту в обмен на власть.

Шива понимающе кивнул:

— Сделки… Это принцип — «брать, давая»!

— Именно! Если ты хочешь что-то получить от другого человека, дай ему то, что хочет он.

— Что же она хочет, как ты думаешь? — спросил священника Шива.

— Попытайся понять, какая сделка будет интересна Сати.

— Я даже не знаю. Она меня совсем запутала, да и сама, видимо, запуталась.

— Нет, она строго следует нормам. Сати, вероятно, самая выдающаяся викарма в истории. У нее хватит сил восстать, если она захочет. Ее дух не сломлен, она никогда не отказывается от борьбы. Но она не восстает против закона о викармах. В то же время, в отличие от большинства викарм, она не скрывается, живет открыто, носит свое имя. Сати никогда не жалуется на свою участь, не плачется другим людям. Как бы несправедливо с ней ни обошлась судьба, она держится с достоинством. Подумай, почему?

— Потому, что она такая праведная и законопослушная?

— Эти ее качества не вызывают сомнения! Но не они причина. Вспомни, при сделке ты что-то отдаешь, потому что хочешь что-то получить взамен. Сати принимает этот несправедливый закон, но не пытается заставить кого-либо чувствовать вину за это. И что немаловажно, она продолжает применять все свои умения и таланты на благо общества. Как ты думаешь, чего пожелает получить при сделке такой человек?

— Уважение? — предположил Шива.

— Точно! — просиял пандит. — А как, по-твоему, можно расценить твои попытки защитить, спасти такого человека?

— Как неуважение?

— Совершенно верно! Я знаю, что для тебя является естественным желание встать на защиту хорошего человека, оказавшегося в беде. Но ты должен следить за этим желанием в отношении Сати! Уважай ее. И она почувствует это, ее непременно потянет к тебе. Она многое получает от тех людей, что любят ее. Но она не получает того, чего жаждет больше всего, то есть уважения.

Шива смотрел на пандита, благодарно улыбаясь. Ответ на его вопрос нашелся. Уважение.

Прошло еще две недели путешествия. В месте впадения Инда в Западное море Нилакантху ждал город Карачапа. Это был сверкающий город, давно выросший за пределы первоначальной насыпи. Вторая насыпь, называемая Двайтья, была возведена пятьдесят лет назад, и размерами она существенно превосходила старую. На Двайтье переехала жить вся знать Карачапы. Наместник, небольшого роста человек из варны вайшьев, которого звали Джхулешвар, уже многое слышал о Нилакантхе. Он заранее организовал место для встречи с ним за пределами города.

Карачапа, населенный более чем сотней тысяч жителей, являлся центром приграничной торговли. Поэтому отец нынешнего императора неспроста в свое время назначил сюда наместником вайшью. Джхулешвар оказался очень хорошим правителем и считался одним из лучших наместников в империи. При нем Карачапа превзошел город Лотхал, занимавший аналогичное положение в восточной части страны, и стал торговой столицей Мелухи. В городе можно было встретить множество купцов и путешественников из далеких стран, находящихся за морем. Им позволялось находиться в Карачапе, но чтобы проследовать вглубь Мелухи, требовалось специальное разрешение, получить которое было невероятно трудно.

В первый же день Джхулешвар пригласил Шиву на морскую прогулку, в которой сам сопровождал дорого гостя. Шива, никогда до сих пор не видевший моря, был очарован этим бесконечным водным пространством. Затем он провел много времени в порту, где Джхулешвар с гордым видом рассказал обо всех типах кораблей, строящихся на местной верфи. Порт, вместе с Шивой, посетил и Брихаспати, которому необходимо было встретиться с заморскими торговцами.

Вечером, на ужине в доме наместника, Джхулешвар объявил, что на следующий день будет проведен обряд в честь Господа Варуны и легендарных близнецов Ашвинов Кумаров, ну и конечно, в честь Господа Нилакантхи. Близнецы Ашвины Кумары были знаменитыми мореходами древности, проложившими морские пути от Мелухи к далеким странам. До сих пор их карты и наставления применялись многими моряками.

После торжественного ужина, Шива наведался в покои, отведенные для Сати с Криттикой.

— Сегодня я увидел и узнал столько нового и интересного! — сказал Шива девушке, с которой у него все-таки установилось сдержанное общение. — Ты посетишь завтра обряд?

— Мне очень жаль, о Господь Нилакантха, — вежливо ответила Сати. — Но я не смогу присутствовать на обряде. Мне не дозволяется бывать на таких церемониях.

Шива едва не заявил, что в компании с Нилакантхой никто не посмеет отказать ей, но вовремя спохватился, и сказал:

— А почему бы нам завтра не позаниматься танцами? Я даже не припомню, когда мы в последний раз танцевали!

— Это было бы неплохо. Я так раз давно не повторяла то, что ты советовал, — сказала Сати.

Шива кивнул. Печаль от того, что их отношения так холодны, поглощала его. Попрощавшись, он повернулся и вышел.

Криттика посмотрела на Сати и едва заметно покачала головой.