Бесстыжее лето

40 глава. Возвращение пропажи

Я не знаю, сколько проходит часов, но просыпаюсь и резко распахиваю глаза в предрассветный полумрак, потому что совсем рядом что-то громко шлепается на пол, а следом раздается раздраженное бормотание на хинди и тихие шаги. Голос мальчишеский, подростковый. Я вспоминаю, что у Анушки есть младший брат, и решаю, что это он вернулся на рассвете домой. Из-за ширмы ничего не видно, зато слышно: парень возится еще какое-то время, вздыхает и ворчит, а потом, судя по всему, укладывается на свободную лежанку и затихает. Я тоже закрываю глаза, но понимаю, что не усну обратно, если немедленно не перевернусь на другой бок, потому что половина тела, прижатая к жесткому матрасу, чертовски сильно затекла. Вот только перевернуться самостоятельно невозможно: нужно разбудить Артема и попросить его совершить эту переброску тел вместе. Лечь все теми же «ложечками», но в другом направлении. Мужчина сладко сопит мне в затылок, и я почему-то улыбаюсь от нахлынувшей нежности, а потом бесцеремонно пихаю его в бок:

— Эй, придурок, давай перевернемся.

Артем сонно ворчит мне на ухо:

— Блять, какого хера…

— У меня бок затек, переворачивайся давай!

С трудом соображая, что мне нужно, Артем все-таки перекувыркивается через меня, и мы ложимся на другую сторону. В отместку за то, что разбудила, он вгрызается мне в шею зубами и сжимает ладонью грудь, забравшись под футболку, но я не сопротивляюсь: мне очень нравится чувствовать его теплые пальцы на своей коже. Главное, чтоб утренним стояком в задницу не тыкал, а то неловко будет перед хозяевами.

— Такая поза камасутры тебя устраивает, козочка? — шепчет он на ухо.

— Вполне, — улыбаюсь я, и уже через несколько минут нас снова вырубает.

Когда мы с Артемом просыпаемся во второй раз, уже давно рассвело, по домику тянет запахами съестного, а за ширмой гремят посудой и тихо разговаривают в три голоса.

— Доброе утро, — шепчу я, чувствуя, как мужчина ерзает позади меня.

— Привет, — отвечает он мне в ухо и туда же чмокает. — Выспалась?

— Вроде бы. А ты выспался?

— Обнимая такую козочку — конечно!

Я улыбаюсь и первая сажусь в нашей скромной постели, чтобы отодвинуть плотную тканевую занавеску и пожелать доброго утра гостеприимным хозяевам. Анушка сразу подходит к нам, чтобы познакомить со своей матерью, которая во время нашего вчерашнего визита спала, и братом, который только вернулся «из города».

— Маму зовут Падма, а брата Артан, — говорит Анушка.

Я здороваюсь с пожилой женщиной, а потом поднимаю взгляд на мальчика… Синяя майка, серые шорты. Сам смуглый, а светлые волосы кудряшками. Мы сталкиваемся взглядами и замираем. Процесс узнавания у нас происходит одновременно, и в какой-то момент мальчишка, кажется, порывается сбежать, напрягаясь всем телом, но потом передумывает, оставаясь стоять на месте. Артем, который тоже уже все понял, незаметно перемещается поближе к входной двери, чтобы если что, перехватить парнишку. Я набираюсь смелости и сообщаю Анушке:

— Вчера твой брат обокрал нас. Он сдернул с моего плеча рюкзак, в котором были деньги, документы, телефоны и другие вещи.

Девушка распахивает глаза от неожиданности, но взгляд ее быстро становится гневным: она верит мне, и я выдыхаю с облегчением. Разворачиваясь к брату, девушка спрашивает у него что-то грозно на хинди. Тот отвечает, потупив взгляд. Анушка хватает Артана за ухо и больно дергает, пока их мать, всплескивая руками, ахает и начинает плакать. Я чувствую себя ужасно неловко.

Оттаскав мальчишку за ухо, Анушка отправляет его к скамейке около входа, Артан обреченно плетется, куда указала сестра, и через мгновение выуживает из какого-то хлама мой рюкзак.

— Это ваше? — спрашивает Анушка на английском.

— Да, — я киваю.

— Проверьте, все ли на месте. Вряд ли он успел что-то продать…

Все вещи и вправду оказываются внутри. Разве что не хватает пятисот рупий в кошельке. Артан объясняет что-то сестре, а та переводит:

— Он купил на них лаваш и еще мед для мамы.

Я улыбаюсь:

— Оставьте себе.

— Спасибо, — девушка благодарно склоняет голову. Ее мать наконец перестает плакать, и вскоре, умывшись и приведя себя в порядок, мы впятером садимся за стол.

За завтраком Анушка рассказывает, что давно подозревала брата в воровстве, но до сегодняшнего дня ему всегда удавалось выкручиваться: то заработал, это нашел, то выменял, а это милостыню подали. В город же он ходил за подработками: самыми разными, чтобы прокормить семью. Развозил газеты, мыл витрины, мел дворы, выдавал листовки, чистил обувь. Анушка шила на дому, ухаживала за матерью и учила английский язык, чтобы однажды круто изменить свою жизнь и жизнь своей семьи… Она свято верила в это, вызывая у меня искреннее уважение и даже восхищение.

Слушая историю этой семьи, мы с Артемом переглядываемся и все больше убеждаемся в том, что нужно предложить Анушке пробную съемку. Девушка поначалу отказывается и краснеет, но потом решает, что должна попробовать: ради мамы и брата. Поскольку телефона в доме нет, мы обещаем приехать за ней сами — этим же вечером.

Вернув себе свои телефоны, мы сразу же звоним родителям и в агентство, объясняя ситуацию. Котик одновременно зла и счастлива, потому что в офисе из-за нашей пропажи уже все на ушах, но у нас нет ни времени, ни желания болтать с ней. Поблагодарив Анушку и Падму за добродушный прием и завтрак, мы отправляемся в полицейский участок, чтобы отозвать вчерашнее заявление о краже, в аэропорт за своим многострадальным багажом, а потом наконец-то заселяться в гостиницу.

Белоснежные простыни в чистом номере в центре Мумбаи манят и соблазняют, но я торможу Артема, который хочет с разбега броситься на свежую постель в грязной одежде:

— Сначала — в душ!

— Вместе? — оживляется он, тут же стягивая с себя футболку, пропахшую потом, пылью и специями.

— Можно и вместе, — я смеюсь, и мы отправляемся в душевую кабинку, чтобы хорошенько намылиться, а потом хорошенько потрахаться.