Бэтмен возвращается

10

— Спасибо, Бэтмэн, вы спасли нам праздник, — откровенно признался комиссар Гордон. — И спасибо, что выставили нас кучкой болванов. — Он захохотал с примесью зависти в голосе, но всё же с чувством пожал Бэтмэну руку, наблюдая как его люди подбирали раненых гангстеров. — Боюсь, Цирковая Банда «Красный Треугольник» снова вернулась в город.

Бэтмэн обвёл взглядом место побоища.

— Посмотрим. — Вот и всё, что он ответил.

Гордон хотел выяснить, что тот подразумевал под этим. Но, прежде чем он успел вымолвить слово, откуда ни возьмись появился мэр.

— Крестоносец в плаще! — прожурчал мэр. — Мы вас не заслужили! — Он улыбнулся, когда репортёр из «Новостей» щёлкнул фотоаппаратом. — Они чуть было не прихватили нашего инициатора и спонсора Макса Шрека. Но… — Его Честь осёкся и нахмурился, глядя на уничтоженную ёлку и трибуну спикера. Понизив голос, он добавил: — И где же этот невыносимый сукин сын?

Он вопросительно посмотрел на то место, где только что стоял Бэтмэн, но там уже никого не было. Гордон лишь улыбнулся — он ничем не мог помочь растерявшемуся мэру. Бэтмэну ни к чему было стоять и слушать возомнивших о себе невесть что политиков.

Гордон завидовал сейчас Бэтмэну как никогда раньше.

Селина распахнула дверь в свою квартиру.

— Милый, я дома! — крикнула она и, подождав пока тишина не ответила ей закончила шутку: — Ой, я и забыла. Я ведь не замужем.

Старая шутка, зато её собственная. С чувством исполненного долга она рассмеялась и оглядела свою берлогу: розовый ковёр от стены до стены, который так хорошо гармонировал со светлой мебелью, полностью оборудованный кукольный домик, который она надеялась когда-нибудь доделать, значительная коллекция мягких зверушек и неоновая вывеска «HELLO THERE»[1], за неимением мужчины здоровавшаяся с нею, и, конечно, рождественская ёлка. С ней квартирка выглядела ещё веселее. Только бы работа позволила выкраивать побольше времени, чтобы наслаждаться этим уютом. О да, работающая женщина не может позволить себе всего.

Она открыла стенной шкаф и повесила своё длинное зимнее пальто. По глухому удару о стену она догадалась, что отобранный у клоуна пистолет до сих пор лежит в кармане. Неплохо, подумала она. Селина вытащила оружие и осмотрела его. У женщины никогда не бывает слишком много протекции.

Разоблачающее «мяу» заставило её обернуться к полураскрытому окну. Её киска вовремя вернулась к еде из вечерних скитаний.

— Мисс Китти! — поздоровалась Селина с любимицей, проходя в кухню. — Вернулась? Что, отказалась разделить сексуальные оргии? — Она отложила пистолет, достала из шкафа плошечку и открыла холодильник. — Не то, чтобы я всегда любопытна…

Она нахмурилась. Опять кончилась кошачья еда. А, есть ещё молоко. Она плеснула немного в плошечку и поставила на пол.

— Вот твой ужин.

Мисс Китти царственно приблизилась, как будто ужин был всего лишь не больше чем наградой за возвращение домой. Измученная за день Селина прислонилась к кухонному столу, иногда она мечтала о беззаботном, как у кошки, существовании.

Она смотрела, как Мисс Китти умилительно лакала молоко.

— Что ты сейчас промурлыкала? — Селина изменила голос, чтобы он звучал по-кошачьи. — Как можно быть такой трогательной?

Селина кивнула в смирении. Её голос стал прежним.

— Да, тебе я кажусь трогательной. Но я работающая женщина. Я должна выплачивать ренту. Если бы ты, вместо того чтобы развлекаться, входила в долю… — Фраза повисла в воздухе, а Селина пошла к телефону, взгромождённому посреди её фотографий — свидетельств более счастливых и спокойных времён: вот ока, ребёнком, на трамплине, а вот — в свой пятнадцатый день рождения на лошади — тогда она лазила по горам во время школьных каникул. Она любила отдыхать, занималась спортом. Теперь же она бывала счастлива, если успевала вскочить в поезд метро.

Она нажала кнопку воспроизведения записи телефонного автоответчика, затем опустила старомодную кровать из ниши в стене.

«Селина, дорогая». — Первое сообщение было от матери. В её голосе всегда слышался «это-для-твоей-же-собственной-пользы».

«Это мама, я звоню просто так…»

— О, конечно, — пробормотала Селина, предчувствуя, что за этим последует «но…»

«…но, — продолжала её мать в соответствии с предвкушениями дочери, я была удивлена, что ты не приехала домой на Рождество. Мне просто не понятно, почему ты предпочитаешь изнывать в Готем-Сити в качестве секретарши, когда ты»…»

— Ассистента! — поправила Селина и нажала на перемотку. — Спасибо.

Она убрала палец, как только прозвучал сигнал начала новой записи.

«Селина, я насчёт нашего совместного рождественского побега…» — Это был Пол, её приятель. Его голос был ещё зануднее, чем обычно. — «Я еду один. — Он помолчал, будто не решаясь продолжить. — Доктор Шоу говорит, я должен быть самостоятельным человеком, а не приложением к кому-ли…»

— Посредственным приложением, — уныло отметила Селина, снова перематывая плёнку. — Вечеринки никогда не прекращаются на автоответчике Селины Кайл. — Она вздохнула. — Наверное, я должка была дать ему выиграть в теннис в тот раз.

Ещё гудок — ещё одна запись.

«Селина, — начал грубый женский голос, — ты пропустила прошлое занятие по предотвращению изнасилований. — Голос подходил для нотаций не меньше, чем материнский. — Заниматься только боевыми искусствами — недостаточно. Ты психологически не должна видеть себя в качестве жерт…»

Она промотала дальше.

«Привет, Селина. — На этот раз голос был слишком знакомым. — Это звонишь ты сама. Хочу напомнить, что ты должна вернуться в офис, пока не забыла, и принести домой досье Брюса Уэйна. Встреча назначена на среду, и Макс-Рабовладелец желает, чтобы каждый факт был отпечатан твоими хорошенькими пальчиками!»

О, нет! Как она могла забыть. Впрочем, она знала как. Из-за того клоуна и вообще… Но всё же! Селина схватила пистолет со стола и, всадив электрический заряд в бубнящий автоответчик, заставила аппарат заткнуться.

— Досье! — процедила она. — Ты, глупая овца! Дура! Набитая дура!

Она пошла обратно к стенному шкафу и достала пальто. Если бы не досье, она бы упала на кровать и уснула без задних ног. Почему нельзя жить проще, как ей мечталось, и делать всё одновременно?

Мисс Китти мяукнула ей на прощание.