Без симптомов

6. «СВЯТ, СВЯТ…»

Тетка Алевтина с трудом, в два приема, разогнула натруженную и, видно, больную поясницу и, одернув платок у висков, невзначай оглянулась…

Она медленно повернулась к пришельцам, точно не сама, а кто-то взял ее за плечи и повернул. Лопата, постояв чуть-чуть, повалилась на грядки. Руки у тетки Алевтины бессильно опустились и повисли, и сама она как будто стала слабеть и оседать… В глазах ее был не испуг, а покорная обреченность… так, наверно, смотрит женщина, уже смирившаяся с мыслью, что ее вот-вот убьют.

Ремезову показалось, что она шепчет «свят, свят», а в руке уже нет воли перекреститься.

И в этот миг Ремезову вдруг сделалось невыносимо тошно, он стал задыхаться, чувствуя, что больше ни минуты не сможет прожить такой поганой жизнью.

Он стал судорожно нащупывать какие-то выступы, петельки, застежки под шлемом - и вдруг ему удалось что-то потянуть или отогнуть и резко, со злостью, откинуть шлем назад, на лопатки.

- Алевтина Павловна! - вскрикнул он, захлебываясь живым, не пропущенным через фильтры воздухом. - Это же я - Витька! Не пугайтесь! Это же я!

У тетки Алевтины поднялись руки, она улыбнулась растерянно, снова обмерла, снова улыбнулась - и уже нарадовалась, стала отходить от испуга, торопливыми /унижениями распустила на голове платок. Ее, видно, просило в жар.

- Ой, батюшки мои! - наконец в голос ахнула она. - Ой, Витька! Страсть-то какая… Да откуда ж ты?..

Ой, Витька-то… Вернулся наконец. А я-то ж со страсти такой и не признала сразу.

Ремезов стоял, покачиваясь, дышал глубоко, у него темнело в глазах. Из-за спины, из шлема, доносились отчаянные возгласы Игоря Козьмича, но слова только клокотали, булькали в шлеме, как в закрытой кастрюле, и Ремезов еще больше радовался от того, что их нельзя разобрать.

- Ой, Витя-то, вернулся… А я уж думала, живой меня не застанешь, - причитала старенькая уже тетка Алевтина. - Да подойти-то к тебе хоть можно?

- Ой, тетя Алевтина, подойдите, конечно… живой я… Да я сам подойду. - У Ремезова ком подкатывался к горлу, голос срывался, и мутнело, дрожало все в глазах.

Тетка Алевтина, вытирая руки о передник, двинулась навстречу, неуклюже перешагивая через грядки. Она хотела было обнять Ремезова, да испугалась испачкать белоснежный скафандр.

- Витя… вон какой вернулся ты, космонавт…

- Да уж не дай бог кому так вернуться, - пробормотал, себя не слыша, Ремезов.

Они встретились и как-то сумели, невзирая на скафандр, поцеловаться.

- Такой же, - радовалась тетка Алевтина. - Не изменился нисколь. Мальчишкой остался… Семья-то хоть есть?

- Эх, Алевтина Павловна, - отмахнулся Ремезов. - Бестолково живу. Нечем хвастаться.

- На могилки-то ходил?

- Ходил, ходил, - торопливо кивнул Ремезов.

- Вот это хорошо. Не забывай стариков, как приезжаешь… К ним наперво иди.

- Сами-то как здесь? Не болеете?

- Да что болезни, - вздохнула тетка Алевтина. - Старость одна - вот всем болезням и лекарство, не оправдание… А у нас-то вон видишь… явление какое..,

Тут Ремезов спохватился.

- Алевтина Павловна, так ведь сюда ходить нельзя!.. - Он оглянулся на другого «космонавта» и, решив, что весь испуг у тетки Алевтины не вышел, добавил: - А этот тоже наш. Игорь Ремезов.

Тетка Алевтина скользнула рассеянным взглядом по неподвижно стоявшему в сторонке скафандру, как по малозначимой неодушевленной вещи, и снова с любовью и радостью в глазах стала разглядывать Ремезова.

- Я-то знаю, что нельзя, - с виноватой улыбкой проговорила она. - Ты уж не сердись на бабку. Глупая она, картоху ей жаль. Вот думала все: комар этот чумной не станет же картошку в земле кусать, заражать, а я как-нибудь закутаюсь да побегу, он и не догонит… а и догонит - отмахнусь, силы еще найдутся - от комара-то… Девками-то вон в каких платьицах сидели - и нипочем, веток наломаем, разгоним… Да и колеет нынче комар, стынь-то какая теперь по ночам…

Позади послышалось какое-то движение, и Ремезов, оглянувшись, ошеломленно заморгал: Игорь Козьмич тоже откинул шлем и стоял красный, потный, взлохмаченный, похожий вдруг на мальчишку.

- Ой, батюшки мои! - всплеснула руками тетка Алевтина. - И Игорька тут… Ну, все Ремезовы сошлись - праздник. Макарыча одного пригласить забыли. Ох и ругаться начнет… не догадались ко встречи чекушечку взять…

Веселье тетки Алевтины было, однако, немного болезненным, с дрожью, немного истерическим.

- Ну, задали вы нам делов, Алевтина Павловна, - удалось Игорю Козьмичу выговорить строго, начальственно.

- Козьмич, Козьмич, не серчай больно… Ну, штрафуй хоть, ежли порядок у тебя такой, - не перестав улыбаться, завздыхала тетка Алевтина. - Не утерпела. Жалко огород-то…

- Я обещал вам: зимой вернетесь… Ну, потерпите хоть раз. Сходите в магазин. Выбью я вам грузовик картошки, прямо к дому подвезут…

Тетка Алевтина опустила глаза и подняла их уже на Ремезова, ожидая от него участия и поддержки.

- Одно ведро-то хоть можно забрать? - уже тихо, не надеясь на позволение, спросила она Ремезова.

- Ведро, мать честная! - мотнув головой, пробубнил Игорь Козьмич.

Ремезов вдруг весь ослаб - и вяло развел руками:

- Не я тут командую, тетя Алевтина.

- Ну, бог с ним… - тихо смирившись, проговорила тетка Алевтина в сторону.

От леса донесся гул, и Ремезов увидел, что к озеру с горки мчится, подпрыгивая, вездеход.

- Вызвал? - спросил Ремезов.

Игорь Козьмич кивнул.

У озера вездеход, взревев еще громче, круто повернул, расшвырял клочья дерна, помчался вдоль берега, пропал за бугром - и уже через пару минут услышали, как он ворвался на улицу.

Уже в вездеходе Игорь Козьмич спохватился и накинулся на тетку Алевтину с вопросом:

- Как лее вы пробрались сюда?

- А по Синькову болоту, - боязливо улыбаясь, качаясь от езды, отвечала тетка Алевтина.

- Там тоже щиты на каждом шагу: не ходить - убьет… Вы же там сгореть должны были… Вот бы у нас история началась…

- Так я уж там пригляделась, Козьмич. Мне Макарыч разобъяснял: главное - суметь ленточку перешагнуть…

- Какую еще ленточку? - опешил Игорь Козьмич.

- Да вроде как порожек… Я такое место разыскала, где две сухостойные лесины лежат вроде колеи - как раз через нее, через ленточку ту. Я и догадалась: живо-том-то, как ящерка, легла и проползла.

Игорь Козьмич рот раскрыл, потом страшными глазами. посмотрел на Ремезова.

- Да-а… - переводя дух, сказал он и, подтянув через плечо шлем, крикнул в него. - Станислав! Слышишь? Между двух упавших деревьев проползла… Как? А вот так! Возьми сам да попробуй… Пограничники, мать честная!

Неделю троих Ремезовых держали на карантине в «авиационном ангаре», каждого в отдельном боксе без окон.

К ним приходили «марсиане», брали анализы, потом всех выпустили. Игорь Козьмич встречал Ремезова на пороге «ангара» уже в новом костюме.

- Жив-здоров, камикадзе? - улыбался он, пожимая руку.

- Жив как будто, - отвечал Ремезов.

- Переживем еще одну комиссию, подстрахуемся еще десятком подписей - и все… Пора откупоривать наше Лемехово… Вернемся в город - поедем ко мне. Я жену с пацанами на юга, в Адлер отправил… Нечего им пока тут околачиваться… Поехали, хоть посидим по-человечески.

Квартира директора мало чем отличалась от дачи, разве что камина не было, зато на кухне, почему-то именно на кухне, висела такая же выполненная под холст, роскошная репродукция Босха.

Игорь Козьмич усадил Ремезова под торшер в глубокое кресло, сдвинул на журнальном столике какие-то зарубежные каталоги и достал из бара бутылку коньяка и две рюмки.

- Так… выпьем наконец за встречу, - предложил он. - Или ты соблюдаешь… там, в своей пустыни?

Заметно было, что Игорь Козьмич отказа не ждет, но смотрит остро, испытующе.

Ремезов усмехнулся и кивнул на рюмку. Игорь Козьмич разлил. Ремезов поднял рюмку и, невольно защищаясь иронической улыбкой, посмотрел на однофамильца:

- По-моему, ты все же принимаешь меня за кого-то другого.

Игорь Козьмич ответил улыбкой дружеской, напоминающей о том, что многим от самого начала жизни связаны они оба.

- А ты - меня, - сказал он. - Так за встречу?.. И за то, чтобы у нас…

Он замер вдруг, сдвинув брови, пытаясь что-то вспомнить.

- Ну, где же это? - вдруг спросил он. - Где мы с тобой были?

- Где? - удивился Ремезов; - На карантине сидели…

- Не то… - весь напрягся Игорь Козьмич. - Ну, деревня…

- Лемехово? - совсем оторопел Ремезов.

- Вот! - просиял Игорь Козьмич и покачал головой. - Да, Витя… Не спеши в начальники… Ранний склероз, как видишь… Так за встречу и чтобы у нас… черт, опять! Он едва не расплескал рюмку.

- Лемехово, - с испугом, торопливо подсказал Ремезов.

Игорь Козьмич виновато улыбнулся и пожал плечами:

- Лемехово… Вот чтобы там… кошки не дохли… в этом… - Он выпил и тут же резко налил еще. - А тетка Алевтина-то нас за нечистую силу поначалу приняла… Так там… давай еще одну… за то, чтоб до склероза и маразма не дожить…

Затрезвонил часто, без передышки, телефон. Игорь Козьмич одним глотком выпил и вскочил:

- Межгород, - сказал он, уже выходя из комнаты. - Это мои!

По жилам растеклось тепло, и Ремезов без мыслей погрузился в себя… Он не прислушивался к разговору в коридоре, однако скоро заметил, что голос Игоря Козьмича отрывист и напряжен. Потом стукнула трубка, стало тихо и Ремезов насторожился; Игорь Козьмич не вошел и пропал без звука.

Так прошла минута-другая. Наконец Ремезов заставил себя подняться и выглянул в коридор.

Игорь Козьмич стоял, отрешенно глядя в зеркало, бледный, точно пришибленный внезапным известием.

- Что случилось? - ощутив укол испуга, тихо спросил Ремезов.