Без ума от герцога

Глава 1

Это безумие!

Так заявила бы леди Элинор Стэндон, если бы ей сказали, что она с первого взгляда влюбится в мужчину.

К тому же самого обычного.

О такой любви поэты, романтики и прочие глупцы говорят восторженным тоном.

«Это невозможно», — сказала бы она. И была бы права.

И вот она стоит в холле дома на Брук-стрит, где всего неделю назад герцогиня Холлиндрейк приказала поселиться Элинор и двум другим вдовам Стэндон, и не верит своим глазам, и не может унять сильно бьющееся сердце.

Здесь? Сейчас? В него?!

Непостижимо.

Влюбляться полагается на элегантном балу, в утонченной атмосфере «Олмака» или на достойным образом организованной домашней вечеринке.

И не в таком платье, которое в данный момент на ней.

Элинор пыталась утихомирить трепещущее сердце, поскольку если эта вспышка огня — любовь, это недостойно ее. Как и мужчина перед ней.

Говоря по правде, незнакомец был самым красивым из всех, кто прежде встречался ей на пути. Судя по внешности, мужчина не был джентльменом. Высокий, статный, жгучий брюнет, Элинор не могла отвести от него глаз.

Наконец мужчина заметил ее и слегка наклонил голову.

Элинор вздрогнула. Она вспомнила, что однажды сказала Люси.

«Настоящий мужчина может сделать ночь такой, которую запомнишь до конца дней».

«Скажи что-нибудь, — твердила себе Элинор, снова украдкой взглянув на незнакомца. — Ты никогда не узнаешь, кто он, если не заговоришь с ним».

Но только она собралась поздороваться с ним, как с лестницы сбежала ее младшая сестра Тия.

— Элинор, слава Богу, ты дома! — выпалила девочка. — Изидора щенится. Не знаю, что делать!

Щенится? В такое время?

— Я тоже не знаю, — призналась Элинор. — Бедняжка Изидора!

Обе повернулись к незнакомцу.

Вдруг до Элинор дошло, кто это мог быть. Поверенный, которого по просьбе Люси прислал герцог Холлиндрейк. Но вид у мужчины был несколько провинциальный, без городского лоска, а сюртук просто ужасный. К тому же у него был под глазом синяк! Как могла она этого не заметить?

Только Люси Стерлинг могла иметь дело с поверенным, который в Лондоне прокладывает себе дорогу кулаками!

Но снова взглянув на мужчину, Элинор задумалась о судьбе его противника. Поверенный был высок ростом, широкоплеч и наверняка мог постоять за себя.

«Ты можешь вообразить себя в его объятиях?

Как только нечто подобное могло прийти ей в голову?

— Сэр, вы разбираетесь в собаках? — быстро спросила Элинор.

— Простите, что? — довольно надменно ответил мужчина.

Он слишком заносчив, подумала Элинор. У него для этого нет никаких оснований. И с какой стати он ее разглядывает?

— Изидора, — напомнила Тия.

Ах да, Изидора и щенки. Элинор снова встряхнулась и вернулась к делу.

— Сэр, вы разбираетесь в собаках? — повторила она.

— Да, конечно, — тем же надменным тоном ответил он.

Она ждала, что он, как сэр Галахад, бросится ей на помощь. Или он не слышал? Он хочет, чтобы она попросила его?

Наверняка. Впрочем, по его едва заметному поклону она уже поняла, что он отнюдь не джентльмен.

— Вы согласны помочь нам? — спросила Элинор. — Это первые щенки Изидоры, она моя лучшая борзая.

— Почту за честь, миледи, — кивнул незнакомец.

Когда их взгляды встретились, сердце у Элинор остановилось. Какие глаза! Синие. Густого глубокого цвета.

Господи, да что это с ней? То, что Люси Стерлинг влюбилась в графа Клифтона, а он — в нее, не означает, что она, Элинор Стерлинг, леди Стэндон, верит в подобные сказки.

Нет!

И уж конечно, не с поверенным или кто там он есть…

«И не тогда, когда у меня своих проблем полно», — подумала Элинор.

Да-да, у нее есть собственные проблемы, и одна из них — найти мужа. Элинор передернула плечами. Вообще-то у нее нет особого желания вновь выходить замуж, но приходится, такова жизнь.

Элинор хочет выйти замуж за герцога.

Она украдкой взглянула через плечо на следующего за ней по пятам мужчину и подавила рвущийся из груди вздох.

Если муж будет выглядеть так, как он, Элинор согласится даже на маркиза.

Особенно если он будет таким же красивым. Высоким. И…

Элинор споткнулась на неровных ступеньках и ухватилась за перила, мужчина поддержал ее под локоть.

Элинор бросило в жар. Уж не сошла ли она с ума?..

— Спасибо, — пробормотала она, продолжая подниматься.

— Не за что, — произнес он густым баритоном, и ее снова бросило в дрожь.

Сделав глубокий вдох, Элинор изо всех сил старалась помнить свое место в обществе. Свое положение. И его.

И зияющую пропасть между ними.

— Боже мой! Ну и вид! — воскликнула она. Три щенка копошились около Изидоры, а четвертый появлялся на свет.

Тия устроила мамашу на стопке простыней и положила вокруг одеяло, чтобы собаке и щенкам было теплее.

Элинор вздрогнула при мысли, что скажет Минерва, первая леди Стэндон, узнав, что ее лучшее постельное белье пошло на подстилку Изидоре. Нет, лучше заняться своими проблемами. Элинор не имела в виду щенков. Когда они с незнакомцем опустились на колени рядом с собакой, Элинор задела его бедро, и они переглянулись.

И как в тот момент в холле, когда Элинор впервые увидела его, что-то вспыхнуло между ними. Интимный жар, далеко выходящий за пределы благопристойности и респектабельности. Элинор едва не вскочила на ноги, но что-то удержало ее.

— Дайте мне посмотреть. — Его слова звучали уверенно и убедительно. Потянувшись к Изидоре, он что-то ласково говорил ей, и собака смотрела на него с обожанием. Через минуту появился очередной щенок. — А вот и еще один.

— Еще? — задохнулась она. Простыни можно заменить, но Минерва будет не в восторге от того, что дом полон щенков. Элинор поднялась и налетела на Тию.

— Кто это? — спросила сестра.

— Поверенный Люси, — ответила Элинор.

Глядя, как поверенный помогает Изидоре, она была потрясена его добротой и внимательным отношением. Может быть, он и не джентльмен, но у него есть чувство чести, это несомненно.

Именно таким должен быть муж: добрым и заботливым.

— Вы часто занимаетесь делами герцога? — спросила Элинор.

— Чем? — запнулся мужчина, явно сбитый столку.

— Делами, — повторила Элинор. — Ведь вы занимаетесь юридическими делами, насколько я понимаю. Вас прислал Холлиндрейк, заняться проблемами Люси?

Помедлив, поверенный кивнул:

— Гм. Да.

— Превосходно! — Это именно то, что ей нужно. Подходящий человек, чтобы найти нужного мужчину. — У вас есть связи в обществе?

— Есть кое-какие, — проговорил поверенный, наклонив голову.

Элинор кивнула:

— Вы не возражали бы заняться одним делом для меня? — Она понизила голос. — Конфиденциально, разумеется.

— Почту за честь услужить вам, но не знаю, кому именно помогаю.

Элинор хотела представиться, но, к несчастью, ее опередила Тия.

— Это моя сестра Элинор, леди Стэндон. По крайней мере, в настоящий момент, — улыбнулась девочка. — Пока не выйдет за герцога.

— Объясни мне еще раз: что случилось? — час спустя спросил герцога Паркертона лорд Джон Тремонт.

По правде говоря, он не был полностью уверен, что за последние несколько часов его уравновешенный (читай — ужасно скучный) братец наконец не сдался легендарному безумию Тремонтов.

— Я отправился в дом на Брук-стрит, как и обещал…

Конечно. Паркертон дал слово исправить ошибку и, как человек чести, по-другому поступить не мог.

Но что, черт возьми, произошло с ним с тех пор, как он вышел из клуба «Уайтс»?

— И что дальше? — торопил Джек, стоя у резной каминной полки, которой славился главный зал. Почти каждая комната в городском доме герцога имела не только свое название, но и связанную с ней легенду.

В главном зале это была каминная полка, сделанная по рисунку Гольбейна, и кресло, в котором однажды сидел старый король Гарри note 1 во время ночной пирушки. Кресло, в котором сейчас, как и всегда, восседал Паркертон, словно в окружении двора.

Герцог глубоко вздохнул:

— Я пришел на Брук-стрит и выручил леди Стэндон, поняв, что произошло недоразумение.

— Ты говоришь о Люси? — спросил Джек. В обществе три леди Стэндон — не годится, если Паркертон извинился перед другой.

— Да, о Люси, — вздрогнул Паркертон.

Ох, он определенно встретился с Люси Стерлинг, ну и дерзкая же она особа.

— Черт в юбке, — добавил герцог, снова вздрогнув. — Клифтон уверен, что хочет взять эту особу в жены?

— Он ее любит, — расплылся в улыбке Джек.

В комнате воцарилась тишина, которую можно было истолковать двояко: как сожаление об утрате холостяцкого статуса Клифтона или как молитву о его будущем счастье с упрямой Люси Стерлинг.

Значит, Паркертон отправился на Брук-стрит и извинился перед Люси за самоуправство своего бывшего секретаря в деле с домом ее отца, но Джек все-таки настороженно приглядывался к брату. Он не мог смириться с тем, что у его брата, достопочтенного герцога Паркертона, синяк под глазом.

— Нечего пялиться на меня! — заявил Паркертон. — Я в порядке.

— Просто… — Джек в качестве объяснения похлопал себя под глазом.

Паркертон вздрогнул:

— Да, это несколько смущает.

— Посмотрел бы ты на себя со стороны, — сказал Джек. — Скажи спасибо, что головой не ударился, или…

— Прекрати причитать!

От резкого тона герцога многие бы разбежались. Но Джек привык к надменным манерам и властности брата.

Не вызвать ли их тетушку Джозефину, подумал Джек. Она не в себе и лучше других в семье знает признаки надвигающегося безумия.

Хотя большинство уверяло, что Паркертон, дожив в разуме до сорока с лишним лет, до конца жизни останется свободным от фамильного рока.

А что до причитания…

— Черт побери, Паркертон, ты грохнулся на пол, потерял сознание.

На самом деле его посреди «Уайтса» избил разъяренный граф Клифтон, затем отправил извиняться перед Люси. И вот теперь…

Вся эта ситуация была результатом долгой и запутанной истории, и Джек не собирался сейчас терять время и пускаться в детали. Сегодня вечером ему придется все в подробностях пересказать жене.

— После того как ты уладил недоразумение с леди Стэндон…

— Как и просил Клифтон.

— Отлично, — кивнул Джек.

— Я вернул ей дом в Хэмпстеде, который по праву принадлежал ей, и посоветовал ей поискать графа…

— Ты посоветовал ей пойти к Клифтону?

— Это казалось благоразумным, — объявил Паркертон.

Джек с трудом сдержал смех.

— Импульсивное создание, — сказал герцог. — После некоторого понукания она бросилась искать его.

Джек улыбнулся. Все это звучит вполне правдоподобно.

— И что дальше?

Снова пауза.

— Я встретил ее! — Тон, которым это произнес Паркертон, с каким-то шоком и трепетом, остановил Джека.

Он собрался с духом, поскольку они переходили к той части истории, которая сбила бы с толку всех знавших Паркертона.

Паркертон бормотал нечто странное.

«У меня новая профессия», — сказал он.

Профессия? Что это значит, черт побери? Он как— никак герцог. У герцогов не бывает профессий. За исключением руководства непутевыми родственниками.

«Переведи дух, — напомнил себе Джек. — Ты, должно быть, ослышался. Паркертон просто шутит».

Но дело в том, что Паркертон никогда не шутил.

Шевельнувшись в кресле, Паркертон продолжал:

— Я попытался уйти…

— Попытался?

— Ужасно, когда никого нет, чтобы выпустить человека. Эта дурно воспитанная Люси Стерлинг бросилась вон из дома и оставила меня. Одного!

Джек снова пристально посмотрел на брата.

— Неужели так трудно выйти из пустой комнаты?

Паркертон, вскинув бровь, взглянул на него.

Паркертон обычно уходил первым, за исключением тех случаев, когда присутствовали принц-регент или герцоги королевской крови.

Его бедный братец остался один в странном доме, без всякого почитания, без заискивающей хозяйки или дворецкого, которые сопроводили бы его к двери.

Боже правый, это, должно быть, случилось с ним впервые в жизни. Многое произошло впервые в этот день для герцога Паркертона, подумал Джек, глядя на лиловый синяк под глазом брата.

— Итак, ты пошел к выходу, — напомнил Джек.

Паркертон кивнул:

— Тут все и случилось. — Джек ждал, и его брат, наконец, продолжил: — Вошла она! Повеял ветер, и ее волосы распустились, — Глаза Паркертона затуманились. — Такие красивые волосы, Джек. А на щеках — румянец.

— Светлые волосы?

— Что?

— У леди были светлые волосы?

— Да, разумеется.

Элинор. Вторая леди Стэндон, сообразил Джек.

— А потом началась суматоха со щенками.

Тут Джек и запутался, когда брат рассказывал историю в первый раз. Какая-то чепуха о борзой.

— Ее собака щенилась, и она попросила меня помочь. — Паркертон поднял глаза на Джека, — Меня! Она попросила меня помочь.

Теперь понятно, почему Паркертон говорит так недоверчиво. Бедная леди Стэндон, вероятно, не сообразила, что просит герцога Паркертона стать повитухой для ее драгоценной собаки.

— Это ты виноват! — погрозил Джеку пальцем Паркертон.

Наконец-то что-то знакомое. Большую часть взрослой жизни Паркертон грозил ему пальцем и винил во всех бедах и неудачах.

— Не надень я твой сюртук для разговора с Люси, ничего бы не случилось.

— Извини, — произнес Джек.

— Нет-нет, на самом деле это просто очаровательно.

Глаза герцога светились мальчишеским задором, которого Джек никогда не видел. Вот почему он готов держать пари, что его старший братец спятил.

— Ты действительно помогал принимать щенков?

— Да. Собственными руками.

Джек снова посмотрел на брата.

— Ты?

Герцог кивнул:

— Да будет тебе известно, что я делал это не впервые.

Теперь пришла очередь Джека посмотреть на Паркертона вопросительно. Паркертон хочет, чтобы он поверил, будто тот бывал в конюшне и принимал щенков, как обычный конюх?

Нелепость.

— Делал, — сердито заявил герцог.

Теперь оба подошли к сути дела.

— И я не столько помогал, сколько наблюдал, — признался он. — Хотя все вернулось, когда я встал на колени в чулане.

Тут у Джека в висках застучало. Паркертон опустился на колени в чулане, чтобы помочь собаке ощениться!

Если его братец не пьян, то Джек намерен найти ближайшую бутылку и осушить.

Или две.

— Щенки как раз появлялись на свет, — с некоторым удивлением произнес герцог.

— Они умеют это делать, — заметил Джек. — А после того как щенки нашли дорогу в этот мир, что произошло дальше?

— Она повернулась ко мне…

— Леди Стэндон?

— Конечно, леди Стэндон! — возмутился Паркертон. — Ну не собака же?..

Джек надеялся, что нет. Хотя то, что его брат разговаривал с борзой, успокоило бы больше, чем то, что произошло дальше.

— Да, я это понял, — кивнул Джек, чтобы брат продолжил.

— Затем леди Стэндон спросила, часто ли я занимаюсь делами Холлиндрейка.

Герцога Холлиндрейка? А он какое имеет ко всему этому отношение?

Джек передернул плечами. Он никогда в этом не разберется, чтобы пересказать жене. А Миранда, благослови ее Господь, обожает подробности.

— Значит, она подумала, что ты поверенный Холлиндрейка? — спросил Джек.

— Хуже, она приняла меня за простолюдина, — заявил Паркертон. — Джек, неужели тебе так трудно найти приличного портного? Твой сюртук неприлично выглядит.

Джек настоял, чтобы Паркертон отправился с визитом к Люси, одетый менее роскошно, чем обычно, только для того, чтобы она выслушала его. Третья леди Стэндон славилась своим пренебрежением к помпезности и светским условностям.

— Не думаю, что сейчас стоит обсуждать моего портного, — возразил Джек.

— Да. Так вот леди Стэндон решила, что я деловой человек или поверенный, которого прислал Холлиндрейк, чтобы разобраться с запутанными делами Люси. — Упомянув ее, Паркертон снова вздрогнул. — Клифтон действительно уверен, что любит эту…

— Паркертон, ближе к сути, — напомнил Джек.

— Суть в том, что во всем виновата эта Люси Стерлинг. Если бы мне не пришлось прибегнуть к маскараду, чтобы уважить ее демократизм и плебейскую чувствительность…

— Паркертон, ты отправился туда в чужом костюме, чтобы не впутаться в дальнейший скандал. Чтобы все лондонские матроны и мамаши с дочками на выданье не подумали, что ты, герцог Паркертон, отправился к вдовушкам Стэндон с намерением жениться на одной из них.

С тех пор как Холлиндрейк посулил щедрое приданое, чтобы сбыть с рук находившихся на его попечении вдов, дом на Брук-стрит словно магнит притягивал всех лондонских охотников за состоянием и любопытных холостяков.

— Да, несколько часов назад я считал это хорошей идеей. Но это было до того, как она вошла в дом, приняла меня за простолюдина и наняла.

Джеку показалось, что у него мраморный пол закачался под ногами.

— Наняла?

Тут история брата становилась совершенно невероятной.

— Да. — Герцог потер висок, у него разболелась голова. — Я тебе уже об этом говорил.

— Расскажи еще раз, повесели меня.

— Леди Стэндон попросила меня найти ей мужа.

— Найти ей мужа?

Паркертон кивнул.

Что ж, учитывая, что Джек самый бесшабашный из Тремонтов (в свете его все еще считали Безумным Джеком), ему можно простить его реакцию.

Он захохотал.

Поскольку перед ним сидел герцог Паркертон, новейшая сваха лондонского света.

Джеймс Ламберт Сент-Мор Терстан Тремонт, девятый герцог Паркертон, не находил в своей ситуации ничего смешного.

Видит Бог, он даже не мог понять, как угодил в нее.

День начался как обычно — Ричардс тщательно выбрал ему одежду на день (камердинер сначала проконсультировался с Уинстоном, секретарем герцога, относительно планов его светлости) и разбудил его ровно в десять утра. По светским меркам, это довольно рано, но такова была одна из причуд герцога.

И, учитывая, что он происходил из семьи безумцев, никто не возражал против этой странности.

Перекусив и просмотрев утренние газеты, он отправился в «Уайтс» встретиться с Джеком и обсудить одно дело. Подобную дискуссию нельзя было вести ни в библиотеке, ни в кабинете, ни даже здесь, в главном зале. Нет, герцог всегда улаживал подобные дела в клубе «Уайтс».

И сейчас, несколько часов спустя, которые показались ему вечностью, он даже не мог припомнить, что намеревался обсудить с младшим братом.

Ах да, Арабеллу.

Джеймс тряхнул головой, решив отложить это дело. Ситуация, в которой оказалась его дочь, бледнела по сравнению с той… с той путаницей, в которой оказался он сам.

Нет, это больше чем путаница. Ситуация граничит со скандалом. Герцога можно извинить за то, что он не сразу назвал ее правильным словом, поскольку он никогда не был замешан в скандале.

Не то чтобы он не знал, что они бывают. Боже праведный, он ведь глава семейства Тремонт. А это все равно, что жить в эпицентре постоянно бушующего скандала.

Но никогда эти скандалы не возникали по его вине.

Посматривая на Джека, который все еще хохотал, Джеймс окинул брата надменным взглядом.

Но, как и все остальное в этот невероятный день, его презрение не возымело никакого действия и не прекратило взрывов хохота.

— Не вижу в этом ничего смешного, — заявил Джеймс.

— Конечно. — Джек ухитрился выпрямиться, но его губы все еще предательски дрожали. Он уцепился за лацканы сюртука, изо всех сил стараясь принять озабоченный вид.

И проиграл вчистую.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил он, снова встав у каминной полки. — Чтобы я начал составлять перечень подходящих джентльменов для леди? Думаю, это скорее территория Уинстона, чем моя. Он бумажный человек.

Джеймс закатил глаза при мысли поручить своему слишком педантичному и благопристойному секретарю составить список респектабельных лондонских холостяков.

Видит Бог, бедняга Уинстон сбежит от ужаса.

— Подобная помощь мне ни к чему. Мне нужно выпутаться из этого… этого…

— Скандала? — подсказал Джек, покачиваясь на каблуках. — Позора, бесчестья… — Он замолчал, потом щелкнул пальцами. — А! И мое любимое — синяка.

Не следует Джеку так радоваться. Но впрочем, разве он, герцог, не использовал годами эти самые слова, чтобы описать разнообразные эскапады младшего брата?

— Я предпочитаю называть это ситуацией, — поправил он.

Брат улыбнулся. Конечно. Он выкручивался из стольких скандалов и ситуаций, что семейные анналы не могли их перечислить.

— Да уж, ведь твоя ситуация всем ситуациям ситуация, не так ли?

Джеку обязательно так веселиться? Даже если ситуация заслуживает курсива и ударения?

Но, не считая того, что Джек со стороны видел в ситуации Джеймса, был в ней совершенно иной аспект.

Она. Леди Стэндон. Элинор.

Джеймс потер грудь. Вдруг ее сдавило, и застучало сердце.

Как в тот миг, когда он увидел ее.

— Согласен. Я попал в переплет, — признал Джеймс, — но пора вытащить меня оттуда.

Поскольку он не ищет женщину своей мечты. Не ищет интрижку, любовницу. И уж тем более не ищет жену.

Все это в прошлом. По крайней мере, так он говорил себе до половины второго сегодня. Он точно знал, когда увидел ее, поскольку в гостиной на каминной полке стояли часы.

И по какой-то причине казалось важным запомнить этот момент.

Джек отступил.

— Почему ты не поправил ее? Сказал бы, кто ты такой, и ушел.

Конечно, его братцу нужно сообщать маршрут спасения после того, как огонь охватил здание.

И поскольку было легко списать все на путавшиеся мысли — ведь он получил сегодня мощный удар по голове, — нашлось хорошее объяснение, почему он так не поступил, почему не повернулся на каблуках и не вышел, как ожидалось от герцога Паркертона.

Из-за нее. Эти волосы. Эти глаза. Вокруг было немало блондинок. Порой их было как нарциссов весной.

Нет, это именно из-за нее. Элинор.

Леди Стэндон, поправил он себя. Она вошла, взглянула на него, и ему показалось, что он полностью стал совершенно другим.

Он мог поклясться, что и в ее глазах вспыхнули искры, по крайней мере до того момента, пока она не заметила его сюртук, точнее, сюртук Джека, который Паркертон надел, чтобы стать незаметным.

Это уж чересчур.

И он явно не оказался таким уж незаметным для нее. Для прекрасной Элинор.

Пока она не посмотрела на него высокомерно.

На него?! На герцога Паркертона!

Он поднял глаза и увидел, что Джек смотрит на него точь-в-точь так, как их отец, герцог Паркертон. С тревогой и ответственностью.

Нет, этому не бывать. Позволить Джеку взять на себя ответственность?

Джеймс продолжил:

— Леди Стэндон… Я понятия не имел, что волосы могут быть такого цвета.

Джек округлил глаза, потом прищурился:

— Боже милостивый! Она тебя сразила?

До Джеймса не сразу дошел смысл слов брата.

От одного этого предположения Джеймс поднялся и расправил плечи, его поза была столь же внушительной, как в тот день, когда он получил герцогский титул.

— О Господи! Нет! Я не какой-нибудь глупый щенок.

Джек кивнул и недоверчиво посмотрел на брата.

— Я не влюблен в эту леди, — повторил Джеймс, хотя внутренний голос нашептывал ему, что его протест несколько чрезмерный.

— Странные дела творятся, — протянул Джек, рассматривая собственные ногти. — Ты не первый Тремонт, кто влюбился с первого взгляда.

— Влюбился?! — выпалил Джеймс и принялся мерить шагами комнату. — Подобная чепуха не для меня. Просто сегодня весь день пошел кувырком. С тех пор как я вошел в «Уайтс», началась сущая неразбериха.

— Да, я бы на твоем месте в клубе несколько дней не показывался. — Джек взглянул на свежий синяк брата. — По крайней мере, неделю. Ты же не хочешь появиться там с радугой на физиономии.

Джеймс поморщился. Черт! Больно. Лучше некоторое время никому не попадаться на глаза.

— Твоя единственная надежда, что Стью Ходжес в ближайшие дни не станет сплетничать о том, что ты стал свахой. — Губы Джека слегка подрагивали, но на этот раз у него хватило здравого смысла не рассмеяться.

По крайней мере, вслух.

Джеймс уставился на брата, видимо, желая ему напомнить, что пора вернуться к делу.

— Да, хорошо. — Джек проглотил хлесткую ремарку, которую хотел добавить к прежней шутке. — Я все же не понимаю, как могла она тебя нанять, после того как ты ей сказал, кто ты такой.

Теперь настала очередь Джеймса прийти в замешательство.

— Все запуталось, но довольно быстро прояснилось бы…

— Да, если бы ты потрудился назвать себя, — погрозил пальцем Джек.

— Как ты узнал… — начал Джеймс и остановился.

— Это мое дело. Ты, видимо, солгал ей? Не назвал своего настоящего имени. Назвал вымышленное?

Возможно, не стоило просить об услуге известного повесу и забияку, но у него не было выбора.

Поэтому Джеймс сказал:

— Да. Я солгал леди, назвал ей вымышленное имя. Если бы я сказал ей, кто я, стоя на коленях рядом с собакой, то выглядел бы круглым дураком.

Джек фыркнул.

Да, Джеймс должен понимать, что не улучшил ситуацию ложью, но в тот момент…

— И какое имя ты выбрал?

— Сент-Мор.

— Ты назвался именем древней ветви нашего рода? Вспомнил Сеймуров? Ты не мог выбрать какую-нибудь давно забытую ветвь Тремонтов? — Расхохотавшись, Джек плюхнулся в кресло короля Гарри, совсем забыв, что кресло предназначалось исключительно для…

Джеймс покачал головой. Подобное нарушение этикета вряд ли имеет значение в настоящий момент.

— Только ты мог ухватиться за нашу единственную связь с королевской семьей note 2, выдавая себя за простолюдина, — пробормотал Джек. — Паркертон, мне неприятно это говорить, но ты перещеголял всех блудных овец, которых произвела на свет наша семейка.

Джеймс переминался с ноги на ногу. Тогда ему показалось, что он ловко выхватил это имя буквально из воздуха.

— Я сделал это лишь для того, чтобы не ставить в неловкое положение леди Стэндон. Она бы расстроилась, узнав, что не только приняла меня за простолюдина, но и обошлась со мной пренебрежительно.

Джек замер.

— Пренебрежительно?

— Да. Но любой поступил бы так, учитывая, ведь на мне был твой сюртук. Она просто надменно смотрела на меня, словно я ей не ровня.

— Не стоит слишком придираться к моему сюртуку, ваша светлость, — сказал Джек. — Возможно, завтра вам придется надеть его, когда вы отправитесь извиниться перед леди.

Увидеть ее снова? Это невыносимо. Опять увидеть ее волосы, ее глаза…

Она буквально его околдовала.

Кроме того, он никогда не извиняется. Он Паркертон, его братец, видимо, забыл об этом. Но разве он не извинился перед Люси Стерлинг?

— Не стану! — заявил Джеймс. Ему действительно нужно подвести черту.

— Не станешь извиняться или не наденешь сюртук? — поинтересовался Джек, — Ведь если ты отправишься туда в большой карете, с вереницей бегущих рядом слуг…

— Бегущие рядом с каретой слуги — это шоу исключительно для провинции.

— Ну, учитывая, что ты сам теперь провинциал, поскольку пока ты не поедешь туда и не извинишься перед леди Стэндон за недоразумение, она будет думать, что мистер Сент-Мор, эсквайр… Ты ведь представился эсквайром?

Джеймс прикрыл глаза и застонал:

— Да.

Джек усмехнулся:

— Сомневаюсь, что ты обошелся бы простым «мистер Сент-Мор». Что ж, в таком случае, мистер Сент-Мор, эсквайр, вы отправитесь туда и объясните все леди спокойно, четко и кротко.

Джеймс округлил глаза.

— Именно кротко, — подчеркнул Джек. — Потому что ты, мой неопытный и самонадеянный братец, угодил в весьма щекотливую ситуацию.

Герцог приободрился. Наконец Джек понял.

— Так что ты наденешь мой сюртук, чтобы тебя никто не узнал, и пойдешь туда…

— Пойду?

— Да, пойдешь. Сомневаюсь, что мистер Сент-Мор, несмотря на все твои живописные выдумки, имеет экипаж.

— Пойду? — повторил Джеймс, оскорбленный до самых подметок, которые погибнут к тому времени, когда он доберется до Брук-стрит.

— Думаю, будет лучше, если мистер Сент-Мор отправится к леди Стэндон завтра, извинится, что не может помочь ей, и отбудет, пока во всех лондонских гостиных не начнут болтать, что видели, как герцог Паркертон ездил с визитом к вдовушкам Стэндон.

Джеймс передернул плечами. Быть нанятым на роль свахи достаточно скандально, но оказаться на брачном рынке в поисках жены — это настоящая катастрофа.