Без ума от любви

Глава 11

Бет с интересом разглядывала молодого мужчину. Около тридцати, голос благовоспитанного человека; тонкие руки, ухоженные ногти. Он с широкой улыбкой все еще протягивал руку.

— Приятная встреча!

Йен заколебался, затем взял протянутую руку, как будто вспомнив, что на это следует ответить соответствующим образом.

Позади первого виднелся другой, более темный мужчина, с неприязнью смотревший на Йена.

— Кто это, Арден?

Молодой человек рассмеялся:

— Это лорд Йен Маккензи. Будь добр к нему, старина. Однажды он спас мне жизнь.

Второго человека это, казалось, не смягчило. Арден отпустил руку Йена и похлопал его по плечу.

— Ты выглядишь необычайно хорошо, Маккензи! Сколько с тех пор прошло, семь лет?

— Семь, — согласился Йен, — и два месяца.

Арден расхохотался.

— Он всегда должен быть точным. Они меня тоже выпустили. Мой патер отдал концы спустя несколько лет после того, как ты покинул наш счастливый дом, а мой мерзавец брат последовал за ним. Он так напивался, что, слава Богу, утонул в ванне. Я не стал бы обвинять его жену, подержи она его под водой.

Бет ахнула, но Йен кивнул:

— Приятно слышать.

— Но, могу поспорить, не столь приятно, как мне. Таким образом, я и оказался единственным наследником почти всего состояния моего отца. Добрый доктор Эдвардс уже потирал свои жадные руки, но моя сестра оспорила заключение о моем безумии, благослови ее Господи до самых расшитых туфелек. Мы с ней сбежали из нездорового климата Англии и теперь живем в продуваемом всеми ветрами домике во французской деревне. А это Грейвс. Он тоже там живет.

Темноволосый мужчина сдержанно кивнул. Арден усмехнулся:

— Он невероятно ревнив, не обращайте на него внимания. А это твоя жена?

— Это миссис Экерли, — пояснил Йен.

— Его друг, — поспешила объяснить Бет, протягивая руку.

У Ардена был такой вид, словно его представили королеве.

— Приятно познакомиться, миссис Экерли. Лорд Йен прекрасный человек, и я его никогда не забуду. — Он говорил торопливо, но в его глазах было много чувства. Он взглянул на своего мрачного друга и рассмеялся. — Не беспокойся, Грейвс. Я навсегда твой. Пойдемте?

Грейвс сразу же отвернулся, а Арден задержался.

— Рад был снова встретиться с тобой, Маккензи. Если будешь когда-нибудь неподалеку от Фонтенбло, загляни.

Он помахал рукой, одарил их на прощание ослепительной улыбкой и повернулся.

— Да-да, иду, Грейвс. Остановись на минутку.

Йен наблюдал за тем, как они уходят, совершенно равнодушно.

— Игра в карты намного прибыльнее, — заявил он, обещаясь к Бет. — Я научу вас играть.

Бет не двинулась с места, когда Йен попытался ее увести.

— Вы не можете вот так просто уйти, не рассказав мне, что он имел в виду, говоря, что вы спасли ему жизнь.

— Я не спас ему жизнь.

— Йен!

Она прошла к нише окна, где стояли стулья для уставших игроков, но сейчас там никого не было. Она сложила на груди руки и села на стул.

— Я не сдвинусь с места, пока вы не расскажете мне.

Йен опустился на стул рядом с ней, его золотистые глаза были непроницаемы.

— Арден находился вместе со мной в сумасшедшем доме.

— Так я и подумала. Он не выглядит сумасшедшим.

Отвращение исказило лицо Йена.

— Его отец организовал комиссию, хотел, чтобы врачи нашли способ излечить его сына.

Бет взглянула на игральный стол, возле которого Арден разговаривал с Грейвсом. Они сдвинули головы так, что нос Ардена почти касался щеки Грейвса. Грейвс держал Ардена за локоть, затем положил руку на спину Ардена.

— Мистер Арден предпочитает общество джентльменов, — пробормотала Бет.

— Да, он не относится к натуралам.

Бет с интересом посмотрела на обоих мужчин. В трущобах она знала юношей, которые продавали себя извращенцам, но она никогда не видела двух мужчин, явно влюбленных друг в друга. По крайней мере, никого, кто бы признался в этом. Такие отношения не могут продолжаться в жестоких окрестностях Ист-Энда.

— Поэтому отец и отправил его в сумасшедший дом, — сказала она. — Какой ужас!

— Ардену нельзя было находиться там. Для него это было слишком тяжело.

— Он уверен, что вы спасли ему жизнь.

— Он хотел сказать, что я взял его наказание на себя.

Бет уже не смотрела на Ардена и Грейвса.

— Наказание?

— Он попался на книге с эротическими рисунками. Мужчина с мужчиной. Я помню, как он испугался. Я сказал, что это моя книга.

Бет раскрыла рот.

— Какой же вы смелый. Почему они поверили вам?

— Мой брат Кэм обычно тайком приносил мне эротические книги. Я сказал, что эта книга была в последнем свертке, который приносил мне Кэм.

— Быстро сообразили. — Бет прищурилась. — Подождите минутку… Вы сказали мне, что не умеете лгать.

Йен рассеянно провел пальцем по тыльной стороне ее руки.

— Мне трудно говорить, если это неправда. Я жду, когда зададут вопрос, и киваю, если хочу, чтобы мне поверили.

Бет не смогла сдержать улыбки.

— Хитрый дьявол.

— Они отослали Ардена и провели лечение.

Ее улыбка исчезла.

— И какое это было лечение?

— Сначала ледяная ванна. Чтобы охладить жар извращений, сказали они. Затем электрошок. — Он обвел кончиком пальца висок. — Их было так много.

Бет вдруг представила себе молодого длинноногого Йена, сидящего в ледяной воде с закрытыми глазами и посиневшими губами, дрожащего от холода. А затем распростертого на кровати с крючками, зацепленными за адскую машину, которую она однажды видела на картинке в журнале, там были еще витки проволоки, прикрепленные к наручникам.

«Чудо современной медицины, — было написано в заголовке. — Пациенты излечиваются новыми усовершенствованными методами применения электрического тока».

Они пропускали ток через тело Йена, а он старался сдерживать крик. Возможно, этим и объяснялось, почему он все время растирал виски, и его мучили головные боли.

Бет сжала его руки, в глазах ее блестели слезы.

— О, Йен, невыносимо думать о том, что вам пришлось пережить.

— Это было давно.

Бет сердито посмотрела на Ардена.

— Трус! Какого черта он позволил вам ради него пройти через это?

— Арден был слаб. Лечение могло его убить. А у меня хватало сил перенести это.

Она еще сильнее сжала его руку.

— Все равно они не имели права так поступать с вами, ужасно.

Он разглаживал кончики ее пальцев.

— Я смог вынести это. Я уже привык.

У нее в голове звучали крики Йена. Бет прижалась лбом его рукам, у нее разрывалось сердце. Руки Йена в замшевых перчатках были большими, мускулистыми и твердыми. Да, он был сильным. В садах Тюильри Мак и Керри только вдвоем смогли оторвать его от Феллоуза. Но это не означало, что кто-то отступит перед такой силой, пытаясь его победить. Доктора в том ужасном сумасшедшем доме сделали это, а теперь Феллоуз пытался сделать то же самое.

«Я влюбляюсь в тебя, — хотелось ей сказать, обращаясь к их сомкнутым рукам. — Ты не будешь возражать?»

Йен молчал, но Бет чувствовала, что свое внимание он сосредоточил на ней. Йен напрягся, повернул голову. Она взглянула на него.

Взгляд Йена был устремлен на дверь в противоположной стене, через которую они вошли сюда. Он медленно поднимался, как зверь, почуявший опасность. Дверь распахнулась, и крики и вопли заполнили комнату.

— Черт!.. — произнес Йен.

Он рывком поставил Бет на ноги и потащил ее в конец помещения. Бет вытягивала шею, чтобы разглядеть, что происходит, а он с бешеной скоростью тащил ее в задние помещения казино. Люди бежали, как и куда могли, а женщины-крупье хватали деньги и прятали их в корсеты.

— Подождите! — Бет ухватила его за рукав. — Мы не можем бросить здесь Изабеллу.

— Здесь Мак. Он позаботится о ней.

Бет оглядела комнату и увидела Мака, пробиравшегося сквозь толпу. Изабелла застыла на месте, когда Мак схватил ее за плечо.

— Почему ты не сказал ей, что он придет?

— Он обещал мне не приходить.

— Мак хотел последить за ней, не так ли? — появилась у нее надежда. — Он пришел, чтобы защитить ее.

— Да. Это опасно.

— Как ты и сказал. Это ведь налет полиции, не правда ли? Забавно, что из всех ночей они выбрали именно эту.

— Ничего забавного. Это был Феллоуз.

— Да, я подумала… — Бет замолкла, когда Йен откинул черную занавеску, распахнул дверь, скрытую за панелью, и потащил Бет вверх по узенькой лестнице, где пахло табачным дымом.

Лестница вела в ободранный задний холл и к расшатанной двери, выходившей на маленький дворик. Во дворике было темно и грязно, на них обрушились потоки дождя.

— Как жаль, что мы оставили там наши накидки, — сказала дрожавшая от холода Бет. — Вряд ли полиция окажется настолько любезной, чтобы вернуть их нам…

Йен не ответил. Он протащил Бет через открытые ворота и, крепко обхватив за талию, побежал с ней по переулку.

Блеснула молния и на мгновение осветила мокрый, заваленный мусором переулок и стоявшие по обе стороны стены. Бет заметила какое-то движение у поворота в переулок, и Йен поволок ее в другой еще более темный проход.

— Там был выход, — стуча зубами, произнесла Бет.

— Феллоуз и «Сюрте», вероятно, перекрыли его.

— Надеюсь, вы знаете, куда мы идем.

— Знаю.

Бет снова замолчала. Йен хорошо помнил все лабиринты Монмартра. Интересно, он знал их сам или просто видел на карте?

— Феллоуз настоящий шип у нас в боку, правда? — сказала Бет, перекрикивая шум дождя — Черт бы побрал этого человека! Это было мое самое лучшее платье.

Узкий переулок выходил на другую улицу, но Бет не могла определить, где они находятся. Кривые переулки Монмартра разбегались в разные стороны. Промокший Йен, прижимая к себе Бет, бежал все дальше под проливным дождем. Послышались раскаты грома, блеснула молния.

Йен знал, что они находятся на противоположной от мастерской Мака стороне города. В любом случае Феллоуз будет искать их там. Бет, промокшая до костей, дрожала. Он должен укрыть ее от дождя.

Слово «Пансион» попалось ему на глаза, когда они пробегали мимо какого-то дома. Он ухватился за дверную ручку давно не мытой стеклянной двери и вошел внутрь.

— Месье?..

Мужчина с темными гладкими волосами смерил взглядом Йена и Бет. Оценил их дорогую одежду и расправил плечи. В потоке французских фраз он предложил им лучшую комнату пансиона, которая, как он уверял, бесподобна.

Йен высыпал горсть золотых монет в руку этого человека и потребовал прибавить к комнате еще и ванну для леди. Когда они поднимались по лестнице, снова загремел гром, и дом дрогнул.

В пансионе не было газового освещения, и горничная поспешила зажечь свечи в небольшой спальне, их желтые огоньки пробивались сквозь темноту. Бет стояла возле крошечной печурки и растирала замерзшие руки.

«Уж очень сильно она дрожит», — подумал Йен, напомнил горничной о ванне, и вскоре появились два человека, притащившие с собой большую ванну. Пока горничная с молоденькой девушкой наполняли ванну горячей водой, над которой поднимался пар, Йен снял сюртук.

Когда все ушли, Йен повернулся и начал расстегивать промокший корсаж платья Бет. Пока он снимал корсаж и расстегивал юбки, Бет вытирала мокрое лицо.

Раздевать ее было удовольствием, даже если он просто старался согреть ее. Она пыталась помочь ему снять с нее юбки и сорочку, но не смогла — сильно дрожали пальцы.

Йен опустился на колено, чтобы развязать ее панталончики и спустить их с ног. Ее шелковые чулки измялись и лежали на полу.

Йен провел руками по ее холодным бедрам и по ее бокам. Она стояла, прикрыв ладонями груди, затем привлекла к себе его голову и поцеловала. У него во рту шевельнулся ее язык, и он обвел пальцем ее соски, игриво возбуждая ее.

Дождь барабанил по окнам, заливая стекла. За окном блеснула молния, и загремел гром.

Йен поднял Бет, не переставая целовать ее, и опустил в наполненную горячей водой ванну. Опустившись в теплую воду и почувствовав облегчение, Бет закрыла глаза. Йен сбросил жилет, воротничок и рубашку и швырнул их в кучу мокрой одежды. Бет открыла глаза, когда он со стуком снимал башмаки и брюки. Он растер обнаженную кожу оставленным горничной полотенцем и спустил ноги в ванну, положив их по обе стороны от Бет.

Горячая вода проникала в каждую складочку его тела, и ему стало легче.

Он в детстве терпеть не мог горячие ванны — кричал, что вода обжигает его, даже когда вода была просто теплой. Его отец не верил ему и приказывал лакею посадить Йена в ванну.

— Здесь не хватит места для нас двоих.

Бет расслабленно улыбнулась, прищурив голубые глаза.

— Мне надо только согреть ноги.

Йен вытер полотенцем свои мокрые волосы, а Бет прислонилась к углу медной ванны и наблюдала за ним. Он послал бы Керри распоряжение прислать им чистую одежду, но только не сейчас. Ни одной грешной душе в этом доме не придется бежать по улицам во время грозы.

— Этот отель довольно подозрителен, — тихо заметила Бет. Она смотрела, как разбегается рябь по воде, и руками изобразила под водой маленькие цифры восьмерок. — Не в такого сорта местах останавливаются респектабельные леди и джентльмены.

— А это имеет значение?

Йен считал, что все комнаты одинаковы.

— Да нет. Это еще один грех, совершенный в ночь, в которой так много греха. Вот уж не думала, что мне так понравится грешить! Йен, спасибо вам за то, что показали это мне.

Она внимательно смотрела на него и заметила, что его жезл возбужден и направлен прямо на нее.

Бет была прекрасна. Ее руки и ноги, такие белые на фоне медной ванны, ее соски, затвердевшие от холода и желания…

Распушенные темные волосы плавали возле ее плеч, а волоски между ее бедер были еще темнее.

Бет раскраснелась от жара, она улыбалась, голубые глаза сияли.

Гроза над Монмартром гремела, как артиллерийская канонада. Никто, даже Керри, не знал, где они находятся.

Жизнью Йена управляли другие люди — события и разговоры проносились мимо него прежде, чем он мог в них разобраться. Другие люди решали, жить ли ему в сумасшедшем доме или в другом месте, ехать ли ему в Рим или ждать в Лондоне. События происходили и прекращались, и пока они не противоречили его интересам, таким, как поиски фарфора исчезнувшей династии Мин, он не вмешивался.

А теперь в бурный поток его жизни вошла Бет и стояла там как скала. Все остальное проносилось мимо него, только Бет оставалась.

Йен хотел, чтобы она с ним никогда не расставалась.

Йен наклонился и поставил ее на ноги. Ее тело было скользким, а его прикосновение — приятным.

— Вам все еще холодно, — сказала Бет.

— И вы меня согреете.

Он выхватил из стопки еще одно полотенце и завернул в него Бет, пока она снова не задрожала от холода. Тепло ее тела было лучше огня, лучше, чем вся на свете горячая вода.

Он осторожно вынул ее из ванны и понес к узкой кровати рядом с печкой. Горничная нагрела кирпичи, завернула в полотенце и подложила под старые, но чистые простыни.

Йен уложил Бет в теплую постель. Она взглянула на него, ничуть не обеспокоенная тем, что Йен отбросил полотенце и растянулся на кровати рядом с ней. Он накрыл их обоих покрывалом, и они грелись в этом коконе, согретом кирпичами и телом Бет.

Бет обняла Йена.

— Какой еще непристойности вы собираетесь меня научить? — улыбнулась Бет.

Она все еще не понимала.

— Сегодня не будет никаких игр.

— О…

В ее тоне слышалось разочарование.

Йен убрал с ее лица мокрые волосы и повернулся так, что его тело только наполовину лежало на ней. Ее дыхание, легкое и сладкое, касалось его губ.

— Обещайте мне, — сказал Йен.

— Что именно?

— Обещайте, что скажете мне, когда остановиться.

Она подняла бровь.

— Это зависит оттого, с чего вы начнете.

Бет все еще думала, что он играет с ней.

— Не позволяйте мне причинить вам боль.

— Хорошо, — сказала она, все еще улыбаясь.

Йен закрыл рукой ее глаза и легкими поцелуями покрывал подбородок и губы. Она приготовилась поласкать его языком, но он уклонился.

— Я хочу тебя, — краснея, прошептала Бет. — Но прошло очень много времени. Может быть, я не смогу.

Он потрогал кожу между ее ног и пальцами ощутил горячую влажность.

— Сможете.

— Откуда вы знаете?

Она притворялась, будто у нее большой опыт, но делить постель с удовлетворенным мужем и страстное слияние с любовником — не одно и то же. Одно — долг, а другое — безумие. Вероятно, ее муж делал исполнение этого долга приятным, но Йен хотел не покорную жену, ложившуюся на спину перед своим мужем. Он хотел показать Бет все оттенки наслаждения — от невероятно нежного до безумного и грубого. Он хотел, чтобы потом они упали на постель измученные и опустошенные, но удовлетворенные. Он хотел с ней всего, но не хотел пресной покорности.

— Позвольте мне, — прошептал Йен, и она почувствовала его пальцы в своем лоне.

У Бет перехватило дыхание, и бедра ее приподнялись. Йен ввел в нее два пальца и обвел ими вокруг влажной прядки волосков. Бет была готова.

А он был готов уже много недель. Он просунул колено между ее бедрами и кончиком жезла раскрыл ее перед собой.

— Пожалуйста, Йен… — простонала Бет.

— Пожалуйста — остановиться? — пробормотал он.

— Нет…

Он улыбнулся, касаясь ее губ.

— Пожалуйста что, Бет? Что я должен сделать?

— Вы знаете.

— Я плохо понимаю намеки, вы должны мне прямо сказать.

— А теперь вы меня дразните.

Йен коснулся языком ее губ.

— Вам нравится, когда вас дразнят. Вам нравится прятаться со мной в потаенных комнатах и задирать юбки, когда я прошу вас.

— И это называется дразнить.

— Вам нравится феллатио и куннилингус?

— Нравится, но если признаться, я никогда не занималась ни тем, ни другим.

— Нет? — удивился он. — А я думал, вы светская женщина.

— Я думала, что была в этом неуклюжа.

— Вы были прекрасны. Вы и сейчас прекрасны.

Она прикусила губу, делая ее красной и привлекательной. Скромная Бет краснела от того, что он, голый, лежит на ней. Она всегда смешила его.

— Пожалуйста, Йен, — прошептала она. — Я хочу чувствовать вас внутри.

Йен напрягся.

— Да!..

Его жезл оказался слишком большим. Прошло девять лет с тех пор, как мужчина касался ее тела, и ему было трудно в нее войти. Его жезл был велик для нее.

Йен тихо стонал, проталкиваясь через узкий проход. Он набрал в грудь воздуха и прижался к ее груди. Он не смотрел нее, повернув голову так, что взгляд Бет упирался в его скулу и мокрые от дождя волосы.

— Я делаю вам больно? — спросил он.

— Нет.

— Хорошо, — он сделал первую попытку, — хорошо…

Он нажал снова, и Бет зажмурилась. Его жезл был таким большим и так глубоко вошел в нее, что казалось, ее разорвет на части.

И это давало приятное ощущение.

— Йен!.. — простонала она. — Я развратная, я развратная, грешная женщина, но я не хочу, чтобы вы останавливались.

Йен не ответил. Он медленными движениями толкал свой толстый и затвердевший жезл.

— Глубже, быстрее… Пожалуйста…

Бет крутила бедрами, он всем телом опустился на нее. Йен опирался на руку, а другой собрал ее волосы в кулак и щекотал ими ее груди и чувственные соски.

Потом он наклонился, лизнул один сосок и втянул его в рот. Она смотрела, как блеснули его зубы, как язык коснулся соска, как порозовевшая кожа тянулась к его губам. Йен прикрыл глаза, кончики ресниц мягко легли на его щеки, и было так приятно.

Бет выгнулась, их тела соединились. Давно забытые ощущения вызывали в ней желание еще шире раздвинуть ноги. Она легла поверх покрывала и выгнулась.

— Ты его чувствуешь? — спросил Йен.

Дюжина ответов пронеслась в голове Бет, но она лишь выдохнула:

— Да!

— Ты такая сильная, моя Бет. Ты сжимаешь меня с такой силой!

— Он улыбнулся.

Ни один мужчина никогда не говорил ей непристойностей. Только распутные девушки говорили их, но она и подумать не могла, что услышит их от красивого мужчины.

— Сожми меня покрепче, любовь моя, — прошептал он. — Ты делаешь это чертовски хорошо.

— Хорошо, — повторила Бет и напрягла мышцы, а он застонал.

Йен получал удовольствие.

Она пыталась сказать ему, чтобы в ответ он наговорил ей непристойностей, но не могла подобрать слов.

— Я хотел тебя еще в «Ковент-Гардене», — сказал Йен. — Мне хотелось, чтобы ты оседлала меня там, в темноте, когда я подобрался к тебе.

— В театре?

— Прямо там, в той проклятой ложе, во время оперы. Я бы овладел тобой, ты стала бы моей — Он положил руку ей на шею, на том месте, где остался след любовного укуса. — Я пометил тебя.

Бет улыбнулась и дотронулась до его шеи.

— А я пометила тебя.

Он переплел пальцы с ее пальцами и прижал ее руку к кровати.

— Стань моей.

В такую минуту никто не возражает.

— Моей навсегда. Навсегда, Бет!

Навсегда… Ее тело подхватило ритм его движений, только кровать скрипела, массивная кровать из красного дерева, сделанная для таких мужчин, как Йен, которые любят своих женщин.

Она была его любовницей. Бет смеялась от восторга. Находиться с Йеном было отнюдь не благопристойно, но она чувствовала себя свободной впервые в жизни. Она лежала под ним и, казалось, расправляла крылья.

Бет снова рассмеялась. Она раскинулась на кровати, насколько это было возможно. Йен лежал с закрытыми глазами. Он ускорял свои толчки, его бедра трудились с такой силой, как будто он в последний раз овладевал женщиной.

Он прижал ее к матрацу, навалившись на нее всей своей жестью, его пот капал на Бет. А по окну стучал дождь, и раскат грома заглушил голос Бет, когда она громко вскрикнула от наслаждения.

Йен закричал, не дождавшись грома. Блеснула молния, на мгновение стало светло. Бет увидела очертания тела Йена, обострившиеся черты его лица и рыжие волосы.

В эту минуту Йен открыл глаза, они распахнулись, как два восходящих солнца, и он посмотрел прямо в глаза Бет.