Бездна

2.3. Май

С этим несравнимым ни с чем бардаком в голове, я продолжал наблюдать за Гретой. Мне мешала Энн. Очень мешала, поэтому, когда Грета спешно куда-то пошла, я последовал за ней.

Тонкая фигура была более изящной нежели у Иззи, и более женственной.

"Всё верно, дебил. Твоя задача не просто хотеть эту девку. Твоя задача научиться хотеть её, как свою. Только тогда она поверит в праведные и светлые чувства, такой твари, как ты…"

Я свернул в поворот правого коридора, опять пройдя мимо парочки, которой видимо не хватило комнаты наверху. Горячая картина, но процесс не интересен. Он не доведен до конца. А дразнить себя я не любил, поэтому бесполезный слюнообмен меня не прельщал со времён старшей школы, когда я был святошей.

"Когда я был Мин Хёк… Ли Мин Хёк и Майкл Ли, рожа одна, а внутренности стали разными. Время действительно меняет людей…"

Грета опять свернула вправо и вошла в столовую. Куда она идёт стало ясно сразу, когда повеяло свежим воздухом.

В саду за домом можно было глаз выколоть. Всё освещение вырубили, чтобы не привлекать ещё большего внимания. Хотя куда уж больше, если музыка гремела так, что эта рухлядь, которой полтора века, могла вообще развалиться от звуковых волн колонок.

Я помнил, где в этом бабском царстве фетиша к дебильным фишкам, был включатель. Поэтому прошел два метра влево и поднял панель, которую скрывала пластиковая коробка.

Свет вспыхнул тут же, как я опустил включатель. Сотни идиотских лампочек разных цветов зажглись, как гирлянды, которыми были опутаны почти все деревья.

— Охренеть…

— Нравится? — облокотился задом о металлическую бочку, которая служила элементом декора, и была выкрашена во все цвета бл***** радуги.

Грета резко обернулась, а на лице девушки отразился испуг. Глаза расширились опять, и это охереть как бесило. Словно я демон, а она невинная овца, которая отбилась от стада.

— Грета Делакруз, — констатировал факт, и медленно окинул её фигуру взглядом.

Облизывал глазами каждый изгиб, так чтобы она ощутила это, как живое прикосновение. Чтобы решила, что я снял с неё все тряпки и поимел глазами.

— Мы знакомы? — она нахмурилась и над её переносицей пролегла незаметная морщинка, совсем крохотная, а я удивился глупости этой дуры, потому что она продолжила строить из себя идиотку, — Ты меня знаешь?

— Знаю. Как и ты прекрасно знаешь, кто такой я.

— Майкл Ли. Тебя трудно не узнать, — она поджала губы, а я тут же впился взглядом в этот жест.

Она видит, что я смотрю. И видеть должна, что я кончаю от этих её дурацких подростковых заигрываний. Большего идиотизма в исполнении бабы, чем стоять и кусать губы я не видел.

Эта херня совершенно меня не заводит. Другое дело, когда это реальная эмоция и губы трескают не от простого взгляда, а от моих зубов на них.

Красивый и пошлый эпитет. Люблю пошлости, когда они приносят кайф.

— Прогуляться не хочешь? — складываю руки на груди в замок, и ухмыляюсь.

— Куда прогуляться?

"Ох, переигрываешь, детка. Даже твои заикания передо мной это херня… Остаётся вопрос: зачем этот спектакль для бедных?"

— Наверх.

— Прости, но я не понимаю о чем ты, — она явно играет, при чём слишком открыто.

"Значит, боишься? Ты знаешь, кто я для твоей сестры… Хорошо знаешь и от этого мне противнее ещё больше…"

— О сексе. Простом естественном процессе. Есть я, есть ты. Пока этого достаточно.

Грета встала в ступор, а потом резко выдохнула. И вот это было первым, что заставило член зашевелиться в штанах.

Выдох. Чертов обычный выдох. Природное явление, без всякой херни, которое способно снести башку на хрен, если это выглядит естественно.

"Хороша… Ни убавить, ни прибавить… Такую приятно держать в руках, хоть и противно думать о том, какое у неё нутро. Но тварь тянется к твари, поэтому всё закономерно, детка…"

— Мне кажется, не так начинают знакомство с девушкой, — наконец, отвечает Грета, а я расплываюсь в ухмылке.

— А ты ждала, что я стану заливать тебе, как прекрасно сияние Андромеды в эту сказочную ночь? Или может хотела, чтобы я сперва сказал, как мило на твоих сиськах выглядит рисунок этих цветочков?

— Я думаю мне пора! — слова с её губ слетают сквозь зубы, с такой ненавистью, словно я ей в лицо харкнул, и забыл вытереть.

"Вот какая ты. С такой спать куда интереснее, чем с наивной дурой. Такая ответит тем же, а значит есть вероятность получить даже эстетическое удовольствие."

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит, не хочешь? — задал вопрос, когда она уже начала реально сбегать от меня.

— А разве не видно? Я… Мне пора. Не скажу, что была рада знакомству…

— А я вот очень рад, Грета, — смотрю прямо ей в глаза и тихо добавляю, — И да, эти фенички с цветочками просто безобразны на такой шикарной груди.

Она опять застывает, но нас прерывает внезапная сирена полицейского патруля. Грета вздрагивает и резко оборачивается в сторону тропинки, которая ведёт к центральному входу в дом.

— Расслабься, — я достал сигареты и подкурил, — Это обычная облава. Сейчас они поедут обратно, потому что шалава, которую я трахал час назад, заплатит им достаточно, чтобы они убрались на хрен. Или не она… Может её брат, который, к сожалению, тоже бухой в хлам. Вариантов много, но исход один — легавые уедут ни с чем в очередной раз.

— Ты всегда… такой? — Грета скривилась, а я выдохнул облако дыма прямо в её сторону.

Дым медленно прошёлся по фигуре девки в ночных сумерках, и я понял одну вещь:

"Грета не так проста. И то, что она вытворяет, мне явно начинает не нравиться."

— Какой? Прямолинейный, или просто отбитый дегенерат? — опять затягиваюсь, а Грета, как это не странно, отвечает:

— Наглый хам.

— Наглым я был бы, будь мы на прогулке, Грета. Сейчас я снисходительный и очень галантный.

— Даже боюсь представить, что в твоём исполнении означает слово "джентльмен".

— У него обширное значение. Я предлагал тебе познакомиться с ним. Это предложение в силе до сих пор.

Грета развернулась ко мне полностью. Всем телом. И сделала это уже по-другому. С некой долей вызова.

"О да, дорогуша. Так намного лучше. Но я тебе подыграю. Так уж и быть…"

Хватаю её за руку и резко тяну на себя. Девушка, с глубоким выдохом, падает прямо мне в руки.

Грета смотрит с испугом, как затравленная мышь, издавая натуральный писк:

— Что…

Одного движения достаточно, чтобы она замолчала. Всосаться в её губы и втянуть так, чтобы она ощутила, что это не тот случай, когда я буду играться словами и дальше.

Я поднимаю руку и хватаю её за затылок, удерживая и не позволяя отбиться от сомнительной ласки. Ведь я жру её губами. Слизываю весь вкус пойла, которое она лакала пару минут назад. Он остался на мягком и горячем языке девушки, горьковатого-сладким привкусом.

А язык был вкусным, немного шершавым и мягким. А главное чистым.

"От неё не несёт дерьмом. Тело чистое, и это, бл***, именно то, чего я хотел сегодня!"

Поэтому хватаю другой рукой её задницу и вжимаю узкие бедра в свой пах, чтобы вопросов о том, какой "джентльмен" у меня в штанах, у этой девки не возникало.

Такую не трахали. Готов поклясться, что такую пытались ублажать в миссионерской позе, нашептывая, какая она прелестная.

Мягкая, как её язык, который стал мне отвечать. Он медленно и робко прошёлся по моему, а я понял, что она попалась. Поэтому сжал ладонь на затылке сильнее, и втолкнулся языком глубже между губ Греты.

Вкус смешался до такой степени, что рот стал полон слюны, которую мы втягивали, глотали и пытались сделать вдох, чтобы не останавливаться. Продолжать и дальше резкие движения навстречу друг другу. Скручивали эту срань между нами в тугой узел, и получали кайф от того, как кожа губ становится горячей, зудит, печет, пульсирует притоком крови, и ощущается до одури мягкой и влажной.

Лёгкое движение её бедер, которое как чертов импульс, отдало прямо в виски ударом крови в венах.

— Хорошая девочка, — прошептал в губы и прошёлся медленно по её ягодице ладонью.

Сжал ещё сильнее, вжав в себя опять, пока на меня смотрели огромные глазищи, полные шока от того, что ответили мне тем же пепелищем, которое было в моих.

"Да, сегодня я буду тебя долго иметь. Так чтобы ты не смогла забыть это до нашей следующей встречи ни на секунду…"

Губы красные и влажные, опухли настолько, словно я реально переборщил. Но я ведь хочу привязать её к себе, а значит буду трахать всё на что смотрю сейчас. Буду делать это с особым вкусом, применяя все свои умения.

"Ты станешь умолять меня, чтобы я насаживал тебя на себя. Я буду повсюду: в твоей голове, в твоих словах, в твоих сраных мыслях и жалких снах… Ты сгоришь, тварь. А самое главное, я сделаю так, что ты задохнёшься от боли, которую испытала твоя сестра…"



— Никому не прощу твоих слез, Мелочь…

Я сидел в кресле гостиной и вспоминал, как впервые спал с девкой так, словно от этого зависела моя жизнь. И мне это не понравилось. Слишком много чувств во мне вызвала Грета.

Непозволительно много, потому что я не собирался больше обращать внимание на такое дерьмо, как чувства.

Мне и на себя было плевать. Я давно не хотел жить. Мне это было не интересно с того самого момента, как мои убеждения, мои принципы и то, что считал правильным с детства, втоптали в болото.

"- Ты позор для всей семьи. Доказательство того, что я осеменил дешёвую шалаву! Проститку, которая влезла в мою жизнь! Уйди с глаз моих!"

Это я услышал впервые в свои девятнадцать, когда преисполненный надежд стать кем-то, подслушал разговор отца и матери о том, кто я на самом деле.

Я свято верил, что сын своих родителей. Но оказалось, что я ребенок, которого в этот дом принесли и бросили, как мусор. Притом ещё и получив за это бабки.

Хотя имелась вероятность, что я мог и не попасть в высшее общество. Абуджи*(отец) был уверен, что его жена бесплодна. Поэтому и оставил ребенка от посторонней женщины. Однако потом родилась Несси. И всё начало меняться, а вылилось в то, что я чуть не убил человека.

Поэтому я тварь. Отброс и дерьмо. Потому что из-за глупости сопляка, узнавшего о себе правду, мог погибнуть человек. Маленький мальчик, которого я сбил, чуть не умер из-за моей жалкой жизни.

Мне незачем оправдываться.

Я просто хочу уничтожить тех, кто обидел и убил человека. Девушку, девочку, которую я считал единственной семьёй.

И которая оказывается была мне слишком дорога.

Поэтому, ощутив тепло, когда насаживал её сестру на себя, мне стало противно. Но я тварь, и доведу дело до конца.

Боль — это мой инструмент. Я играю на нём слишком умело, потому что сам состою целиком из боли.

