Безжалостный наследник

ГЛАВА 41

Джорджия

Говорят, что люди, находясь в коме, слышат все вокруг, но мой опыт не такой. Я ничего не слышала, ничего не чувствовала, ничего не переживала, кроме зияющей черной пустоты, в которой я была заперта. В один момент я плыла сквозь море тьмы, а в следующий момент я смотрю в обеспокоенные янтарные глаза Андрея.

— Андрей, — хриплю я. Мое тело липкое от пота, рот сухой и нечеткий.

— Я здесь. — Он сидит на краю кровати, наклонившись ближе, эмоции отразились на его красивом лице. — Я здесь ради тебя.

Оставаясь совершенно неподвижной, чтобы не толкать пульсирующий череп, я быстро моргаю, мои глаза все еще привыкают к яркой комнате. Андрей быстро вскакивает и задергивает шторы. Я с удивлением обнаруживаю, что нахожусь в спальне Андрея, а не в больничной палате. Повсюду стоят машины и медицинское оборудование.

— Как долго я отсутствовала?

— Три дня. — Он протягивает мне через соломинку стакан воды, и я с жаждой пью. — Ты можешь что-нибудь вспомнить?

Я вздрагиваю.

— Я все помню. — Воспоминания наполняют мой мозг: от того, как Андрей нашел меня дрожащей на полу чулана, до победного момента, когда я выстрелила Олегу между глаз. Все это запечатлено в моем мозгу — и плохое, и хорошее — кристально ясно.

Его глаза становятся мягкими. Именно тогда я замечаю бороду на его обычно чисто выбритом лице, темные круги под глазами, порезы и царапины на лице.

— Ты была настоящей крутой девчонкой. Я знал, что ты потрясающая, но это было дерьмо нового уровня. — Он покачал головой, в его глазах вспыхнуло смятение. — Боже, ты чуть не умерла, и все из-за меня. Я не должен был…

— Остановись, — говорю я, нежно кладя руку ему на грудь. — Я ни о чем не жалею. Ни о чем из этого. С того момента, как ты забрал меня из дома Олега, и до настоящего времени, когда я здесь с тобой.

Его грудь расширяется от глубокого вздоха, выражение лица становится мрачным, когда он тихо говорит:

— Это была чистая пытка — беспомощно сидеть здесь последние несколько дней. Я не знал, что будет, когда ты проснешься. Даже не знал, вспомнишь ли ты меня и останешься ли ты тем же человеком после всего этого.

— Я здесь, и со мной все в порядке, обещаю. — Я протягиваю руку, мои пальцы переплетаются с его. Его вид наполняет меня тяжелой тоской. Я умираю от желания, чтобы он прикоснулся ко мне, обнял меня, чтобы показал мне, что нашей любви достаточно, чтобы вместе покорить этот мир.

— Мне следует позвонить врачу.

— Сейчас. Все в порядке? Где Кира? Мне нужно знать, что она выбралась из этого адского склада живой.

— Мы в порядке. Критических повреждений нет. Кира пострадала, но жива. Она здесь, с нами. — Его губы кривятся в сладкой улыбке. — Где ей и место.

Дыхание вырывается из меня с облегчением.

— Я так боялась, что все закончится плохо. Что ты причинишь ей боль и никогда не простишь себя.

Он проводит рукой по моей щеке, хватая мой подбородок большим и указательным пальцами.

— Ты никогда не должна была ей говорить. Или находить ее. Ничего из этого не зависело от тебя. — Его глаза смотрят в мои — в них ясно читается опустошение. — Мне нужно, чтобы ты кое-что знала. Я не собирался отпускать тебя к Олегу. Когда пришло время, я не смог этого сделать.

Я моргаю и тяжело сглатываю, моя грудь сжимается, когда я впитываю его слова. Он был готов пожертвовать самым важным для него делом — найти Киру — ради меня, ради моего счастья. Мои мысли возвращаются к вертолету, когда я находилась в сознании и теряла его.

Когда он сказал, я люблю тебя.

— У тебя есть свобода, krasotka. Вы с отцом можете идти куда угодно, без каких-либо условий.

Что!? Мое сердце ударяется о ребра.

— Думаешь, я брошу тебя?

Он замирает, разочарованно проводя рукой по затылку.

— Этот мир не для тебя. Он уродлив и жесток. Я хочу для тебя лучшего, я хочу для тебя только хорошего, а в моей жизни ничего хорошего нет.

У меня скручивает кишечник. После всего, он отпускает меня без боя?

— О, так ты решил, что для меня лучше. — Мне хотелось, чтобы у меня была энергия сесть прямо и скрестить руки на груди, чтобы выразить свое недовольство, но у меня нет сил. Вместо этого я смотрю на него кинжалом. Слёзы наворачиваются на глаза, но я глотаю их, не позволяя им упасть.

Все его тело напряжено, и я вижу, чего ему стоит отвернуться от меня. Между нами больше, чем просто желание. Гораздо больше. И Иисус, я хочу быть с ним больше всего на свете. Я не отпущу его, даже если он будет спорить со мной по этому поводу.

— Мы оба знаем, что так и должно быть. — Его взгляд прожигает меня, умоляя увидеть разум. — Ты не из этой жизни… из этого мира. Это губит людей.

Я протягиваю руку и глажу его по лицу, и его глаза закрываются под моим прикосновением.

— Я не твоя мать. — Он вздрагивает от моего резкого заявления, но он должен это услышать. — То, что случилось с твоей матерью, ужасно, и мне очень жаль. Ненавижу, что тебе и твоим братьям и сестрам приходится с этим жить, но история не всегда повторяется. Мои глаза широко открыты, и ты тот мужчина, которого я хочу.

Он встает и ходит по комнате, его лицо искажено. Травма потери матери в детстве до сих пор глубоко похоронена в его душе.

— Я бы хотел, чтобы жизнь была такой простой. Если не Олег, то будет кто-то другой. Еще один злобный враг, готовый причинить тебе боль, чтобы добраться до меня. — Его руки сжимаются в кулаки, когда он останавливается на краю кровати. — Видеть, как тебе больно, и не знать, выживешь ли ты, это чертовски разрушило меня. Если бы с тобой что-то случилось, особенно из-за меня, я бы этого не пережил. Я лучше отпущу тебя и никогда больше не увижу, чем подвергну тебя опасности.

Энергия между нами расширяется и сжимается, словно ударная волна. У него есть своя сила, которой мы оба захвачены, извиваясь и вращаясь в его диких глубинах. Мой единственный выбор — сдаться.

— Тогда защити меня. У тебя есть деньги и ресурсы, чтобы обеспечить мою безопасность.

Он сглатывает, его плечи смиренно опускаются.

— Сейчас ты не в той форме, чтобы решать, что лучше. — Он поднимает руку. — Я не буду принимать это решение за тебя, но я дам тебе время и пространство. Когда ты обдумываешь, это нужно делать с ясным умом, когда ты сильнее. Отдыхай сейчас. — Он наклоняется и целует меня в лоб — один раз, затем второй — его чувства передаются через прикосновение его губ к моей коже. — Я пришлю твоего отца проведать тебя после врача.

Он отворачивается от меня, делает три шага к двери, прежде чем остановиться. Он не оборачивается и не смотрит на меня, прежде чем заговорить снова.

— И, krasotka, не принимай опрометчивого решения, потому что в следующий раз у меня не будет сил отказать тебе.

Он выходит из комнаты. Когда дверь за ним закрывается, я кладу голову на мягкую подушку и отказываюсь признать острую боль в груди от возможности того, что Андрей все еще может решить защитить меня своим ошибочным способом.