Безмятежность и доверие

Он предположил, что они были не полностью её членовредительством. Он думал, что часть вины за них также была на нем.

Она была тиха, но её глаза были открыты и смотрели на стену. Не уверенный в том, была ли она ещё в более тревожной кататонии, чем раньше, после Таррин, Шерлок мягко её подтолкнул:

— Сэди?

Она вздохнула.

— Всё испорчено.

— Нет. Просто тяжёлая ночь.

Возможно, другой мужик увидел бы в этих событиях (сцена с Таррин, ревность Сэди, её явное нестабильное состояние, этот беспорядок, в котором они сейчас оказались) красный флаг, ванную, наполненную красными флагами. Но нет. Он любил её больше. Если кто-нибудь попросит его объяснить, как это могло быть, он не знал, что должен будет ответить. Но он чувствовал ответственность и не хотел ничего большего, чем просто помочь ей и снова почувствовать её веру в него.

В первую очередь, он не был уверен, что заслуживал потерять всё это, но понимал, почему она сомневалась. Он мог бы представить, как та сцена выглядела для неё, и знал, что ему следовало справиться со всем по-другому. Сэди не понимала, что такое «бывшие».

— Я не могу остановить «шипение».

Сейчас, когда она успокоилась (и он тоже, более или менее), она звучала практически похожа на саму себя.

— Я не могу заставить это прекратиться.

— Возможно, это из-за того, что ты выбрала не тот способ, чтобы сделать это, — он убрал её липкие волосы назад от лица, вытирая кровь со щеки, пока это делал. — Милая, ты не одна, — он замолчал и вытер её щеку снова. На ней был синяк. Тот вид синяка, который он узнал. — Кто ударил тебя?

Она покачала головой и повернула лицо к его груди. Это было впервые с тех самых пор, как он вошёл в ванную. Она повернулась к нему, вместо того чтобы оттолкнуть, так что он отбросил свой вопрос. Но кто-то ударил её, и это необходимо выяснить.

Он притянул её ближе и поцеловал в лоб.

— Позволь мне помочь тебе, Сэди. Я хочу заботиться о тебе, но не смогу, если ты сбегаешь, когда тебе больно.

— Ты солгал.

Он взял её пальцами за подбородок и заставил встретиться с его глазами.

— Нет. Я избегал этой темы и сожалею об этом… однако дело во мне, а не в тебе. Мне тошно думать о Таррин. Она поимела меня, да. Но там вообще нулевое напряжение. Не имеет значения, что она хочет или о чем думает. Она не имеет значение. Я люблю тебя. Я никогда не любил кого-либо ещё так сильно. Ты можешь доверять мне, Сэди. Верь в нас.

— Я становлюсь такой ревнивой. Ненавижу это. Я хотела убить её. Я не шучу.

— Я тоже хотел её убить.

Сидя в этой ванне, обнимая свою истекающую кровью девочку, он всё ещё хотел убить женщину, которая создала этот кризис.

— Но ты этого не сделала. Думай о том, что произошло сегодня как о «Маллиган» (прим.: вторая попытка). Знаешь, что это значит?

Она кивнула.

— Мой папа играет гольф.

Конечно же, играет.

— Ты не причинила ей боли и теперь знаешь кое-что о себе.

— То, что я – убийца.

Шерлок убивал больше, чем один раз, и он остро чувствовал осуждение в её голосе. Что она о нём подумает, если узнает, кем он был на самом деле, а именно — убийцей?

— Нет. То, кем ты не хочешь быть. Иначе ты бы не рвала себя на части, как сейчас, что бы не произошло. Таррин пошла домой, чтобы снова завтра стать сукой. Ты — та, кто страдает.

Гордон подошёл к дверному проему.

— Я всё приготовил. Упаковки со льдом тоже.

Он кивнул и повернулся обратно к Сэди.

— Окей, маленькая преступница. Давай тебя починим.

~oOo~

Пока они ждали Джей Эра, Шерлок помог Сэди получше привести себя в порядок и слегка одеться. Ни в коем случае Джей Эр не увидит полностью её тело, достаточно плохо, что Гордон уже увидел. Затем он сам отмылся, настолько смог, сел на застеленную полотенцами кровать рядом с ней и держал пакеты со льдом на её руках. К тому времени, когда медик «Банды» прибыл, неся огромный ящик, который, как заметил Шерлок, был достаточно вместительной аптечкой первой помощи, кровь почти остановились, кроме нескольких очень глубоких рваных ран (включающих в себя и шрам от пули). Она порезала там себя практически до кости.

Когда Джей Эр сел, натянул пару синих перчаток и выяснил, что нельзя использовать обезболивающие, он применил заморозку. Но он всё же причинял ей боль, и Сэди, уже уставшая и сверхвозбуждённая для девочки, которая регулярно себя резала, даже отдаленно не стоически переносила боль, которую не сама себе причиняла. Она продолжала хныкать и грызть свои губы. Потребность вмешаться и остановить Джей Эра от причинения ей боли (даже не исключался вариант избить своего брата до отключки) превращала Шерлока в сумасшедшего.

Наконец, Джей Эр нахмурился, глядя на него.

— Убирайся на хрен отсюда, бро. Я больше причиняю ей боли из-за того, что ты заставляешь меня так дёргаться, — он посмотрел вниз на Сэди и улыбнулся. — Окей, сладкая? Ты же не нуждаешься в его уродливой роже, нависающей над тобой, правда?

Сэди покачала головой. Шерлок почувствовал руку на своей руке и обернулся, чтобы увидеть Гордона, пытающегося отвести его на балкон. И он позволил это ему. Дерьмо. Дневной свет. А он даже не заметил.

Гордон надёжно закрыл дверь позади них, а затем подошел и встал рядом с Шерлоком у ограждения.

Вид с балкона не представлял собой ничего привлекательного: всего лишь парковка и соседние здания. Но здания поблизости были низкими, и присутствовала долгосрочная перспектива, когда небо было ясным, а на расстоянии виднелись и горы.

— Ты хороший человек, Шерлок. Я знаю это. Я могу разглядеть это в твоих глазах.

Шерлок посмотрел вниз на мужчину намного меньше ростом, чем он сам. Брюки цвета хаки и аккуратная полосатая рубашка. Он разбудил Гордона посередине ночи, и всё же мужчина выглядел прилично одетым.

— Спасибо.

Он понимал, что было намного больше в этом заявлении, чем простой комплимент.

— Я знаю, что ты любишь её. Я знаю, что ты хочешь быть хорошим для неё. Я верю, что это правда.

— Ближе к делу, Гордон.

— А ты?

— Что?

Гордон не повторил свой вопрос, в этом не было нужды. Вместо этого он произнес:

— Я не говорю, что ты не хорош, или что ты не смог бы стать хорошим. Я спрашиваю, хорошо ли ты подумал о том, что значит быть хорошим для нашей девочки. И дело не в том, что она наркоманка. А из-за того, почему она стала одной из них. Ты знаешь её историю?

Шерлок сфокусировался на туманном синем силуэте гор.

— Ага. Я знаю, что произошло.

— Она прошла через всё это одна. Она никогда никому не рассказывала. После того как её мама и брат умерли, её отец… ладно, она не хотела, чтобы её папа волновался о чём-либо, так что она превратила себя в ту, о ком не надо было беспокоиться, независимо ни от чего. Именно поэтому я сказал тебе в первый раз, когда мы разговаривали, что эта девочка сильная, но не жесткая. Она была двенадцатилетним ребенком, всего лишь младенцем, защищая своего отца от горькой правды его ошибок, позволяя чему-то ужасному происходить с ней, только бы он больше не испытывал боли. В течение ряда лет — и это выпотрошило её. Она превратилась в оболочку, которую он должен был бы увидеть, и у неё никогда не было шанса позволить кому-нибудь полюбить её для ее же блага. Она не знает, как поверить в это. Это не то, что она видела все эти годы, но это ясно, как день, когда она вспоминает о прошлом. Прошло не так много времени, с тех пор как она прошла реабилитацию, я узнал её, и она начала заполнять пустоту внутри. Она впервые познаёт себя.

— Если ты просишь меня быть терпеливыми, я никуда не уйду.

— Нет. Я прошу тебя быть тем, в ком она нуждается. И если ты не можешь, то я прошу тебя серьёзно подумать о том, что происходит позади нас. То, что она сделала сегодня вечером, она не будет способна так легко это скрыть. Все те годы она была осторожна. Но не в этот раз. И она не закончила, так? Если бы ты не позвонил мне, если бы мы не попали сюда, когда бы она остановилась? И что это значит? Я не знаю, что произошло, что вызвало такой бардак, но я знаю, что она не позвонила мне. Она никогда не переставала звонить мне с тех самых пор, как я стал её куратором. Если она закрылась от того, кому доверяет, если она сдалась из-за последствий, то мы должны сильно задуматься об этом.

— В чём она нуждается?

— Разве ты не знаешь?

Шерлок уставился на горы. Он думал, что знал.

— Она нуждается в скале, — ответил за него Гордон. — Сильной и устойчивой. Она нуждается в ком-то, кто позволит ей быть слабой, а не сделает её слабой. Кто поддержит её, когда она устанет.

Непрошеные и нежданные слёзы укололи глаза Шерлока, а затем скатились по его лицу. Иисус. Он не мог вспомнить последний раз, когда плакал, но вот он, стоит на этом балконе в утреннем солнечном свете, с коркой запёкшейся крови Сэди на своей одежде, отчитываемый мужчиной, которого он едва знает, и плачет. Он опустил голову и закрыл глаза, возвращая самообладание.

— Вот кто я, — выдавил он через сжатое горло.

Рука Гордона резко опустилась на его плечо.

— Хорошо. Тогда будь этим для неё. С остальной частью этого она разберется, как только обретет центр силы, кого-то, кто, как она убедится, в любом случае будет с ней, независимо ни от чего. Чувство одиночества пробуждает «шипучесть», как она это называет. Я не думаю, что она догадалась об этом, пока нет. Она думает, что чувствует это, когда теряет контроль, но я думаю, что это происходит, когда она чувствует, что должна всё контролировать, поскольку здесь нет такого места, куда она может обратиться за помощью. Там, где она сможет найти убежище.

Эти слова воскресили память о моменте, о котором он знал, когда она вернулась к нему в ванной. Когда она буквально повернулась к нему, позволяя притянуть себя ближе к его телу.

Гордон не закончил.

— Кем ты являешься для неё. Ваши отношения с ней становятся ближе до каких-то пугающих её вещей. Я могу провести её через восстановление от наркотиков, но это только симптомы. Но ты… ты другое, ты первопричина. И потому должен действовать осторожно, приближаясь, ведь это пугает её больше всего.

— Она может быть беременна. Последние дни, практически неделю, мы пытались.

Сэди скорей всего разозлиться как чёрт от того, что он это сказал, но ему было нужно, чтобы Гордон знал. Он чувствовал, что они из одной команды. Отряд защиты Сэди Баллард.

Гордон долго молчал. Мир начал издавать утренние звуки. Шум дорожного движения возрастал, люди направлялись на работу. Залаяла собака. Шерлок уловил ароматы кофе и бекона, доносящиеся из близлежащего кухонного окна.

— Тогда я надеюсь, что трахаться с тобой означает, что ты надолго будешь её горой.

Дверь позади скользнула, открываясь. Шерлок и Гордон обернулись: перед ними стоял Джей Эр.

— Эй, бро. Она полностью зашита. Будет в порядке, но прямо сейчас ей больно. Я дал ей немного «Тайленола», но это не слишком помогает. Ты знаешь правила заботы о швах.

— Спасибо, брат. Я твой должник.

— Не-а. Возможно, купи мне бутылку или что-то типа этого. Кажется у тебя здесь много забот.

Шерлок просто кивнул и последовал за Джей Эром обратно в квартиру. У двери он повернулся лицом к Гордону, который находился прямо позади него.

— Я хотел заботиться о ней, начиная с того дня, когда впервые встретил. Я — её скала. Мне нужно это также сильно, как и ей.

~oOo~

— Ты выглядишь уставшей, милая.

Так и было. Уставшая и бледная. Джей Эр сказал, что не думает, что она потеряла слишком много крови, но оставил некоторое количество таблеток с железом на всякий случай, и Шерлоку вообще не нравился цвет ее лица. Синяк на её щеке был гораздо более заметным сейчас, на её чисто вымытой от крови бледной коже. Когда она будет готова, она расскажет ему, кто, бл*дь, сделал это с ней.

Они остались одни, после того как Джей Эр ушёл, а Шерлок с Гордоном убрали оставленный беспорядок, а затем помогли Сэди очиститься. Гордон поцеловал её в щеку и махнул рукой им на прощание всего лишь несколько минут назад.

— Тебе не нужно оставаться. Теперь меня зашили, и я не собираюсь вмазываться или резаться, или что-то ещё. Я в порядке.

Она определенно не собиралась вмазываться, поскольку того дерьма давно нет в доме. Хотя не из-за этого он остался, и сейчас она верила в это.

Он сидел на кровати рядом с ней.

— Я не оставляю тебя, Сэди. Теперь ты должна выслушать меня. Я люблю тебя. Чтобы вчера вечером не произошло, это вообще ничего не изменило для меня. То, что случилось с Таррин, было её ошибкой и моей ошибкой, но не твоей. Я должен был быть более открытым об отношениях с ней, но я не пытался что-то скрывать. Я просто… как я и сказал, я просто испытываю крайне неприятное чувство, думая о ней. Ты — вот о ком я хочу думать. Ты та, с кем я хочу прожить жизнь.

— Дети? Кажется, это ее дети. Тебе не хватает их?

— Конечно. Я люблю их. Но они не мои дети, не моя семья. И никогда не были. Я просто заимствовал их, поскольку у меня не было своих собственных. Теперь у меня будет мой собственный. И я не оставляю тебя. Хватит уже выставлять меня на улицу, нет ничего, что ты можешь сделать, чтобы выгнать меня.

Она отвернула от него голову, а он протянулся, взял за подбородок и мягко вернул обратно.

— Послушай меня, маленькая преступница. Это не из чувства жалости к тебе. А из-за того, что ты нужна мне. Проявлять о тебе заботу, любить тебя — это дополняет меня, — он подумал о том, что сказал Гордон. — Тебе не надо быть сильной для меня. Ты не должна быть кем-то, кем не являешься. Мне нравится быть сильным для тебя. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Ты можешь положиться на меня, Сэди.

— Я не знаю, что делаю. Я ужасно растеряна.

Он взял ее за руку.

— Тогда позволь держать тебя за руку.

Она развернула свою руку и прикоснулась пальцами к его ладони. Затем скользнула своими пальцами между его, сплетая вместе их руки.

Она кивнула и начала плакать. Аккуратно перемещаясь, так, чтобы не побеспокоить её травмированные руки, Шерлок растянулся рядом и обнял ее.

~oOo~

— План? — спросил его Мьюз, когда он и Демон вышли из-за угла небольшого опрятного бунгало с зелеными ставнями. — Есть ли предел того, как далеко ты хочешь зайти здесь?

— Выдыхай. Я не хочу иметь дело с телом. Кроме этого, мне на все плевать.

Демон и Мьюз оба кивнули.

— Ты руководишь, бро, — сказал Демон. — Мы будем держать тебя под контролем.

У них у обоих были намного больше опыта в этой работе, чем у него, хотя была доля иронии в том факте, что Демон будет держать его под контролем.

Прошло три дня с того утра, когда Джей Эр сделал почти сотню стежков на руках Сэди. Потребовалось три дня, чтобы Шерлок почувствовал, что вообще сможет покинуть её. Как только она стала устойчиво держаться на ногах, он собрал её и перевёз к себе домой с тем умыслом, что она там и останется, и с тех пор он разбил там лагерь.

Ей потребовалось два дня, чтобы рассказать ему, где она получила этот ё*аный синяк на лице.

Сейчас Шерлок стучал в зелёную дверь, закрытые ставни тоже были зелеными. Дверь открыл высокий худой белокурый парень, примерно тридцати лет или около того, с косматой коричневой козлиной бородкой. Увидев перед собой троих грозных, покрытых татуировками членов «Банды», он выпрямился и насторожился.

— Привет, парни. Чем могу быть полезен?

— Гейдж Эмерсон?

— Ага… у нас есть общий друг?

Шерлок врезал ему по лицу. Проклятье, это больно, но он сопротивлялся желанию стряхнуть свой кулак от боли.

Эмерсон качнулся назад и ввалился обратно в дом, а затем упал на свой кофейный столик. «Банда» зашла в комнату. Демон обошел Шерлока и схватил парня за футболку, поднимая на ноги. Шерлок услышал, как позади него закрылась дверь.

Эмерсон вытер кровь со своего разбитого носа и раздувающегося рта.

— Какого хера, мужик? Я не ссорился с «Бандой».

— Ты продал товар Сэди Баллард.

— Я не продавал, я дал его ей. Подарок.

Выражение его лица говорила о том, что в его понимании щедрость и великодушие делало эту ситуацию правильной.

— Она на чистяке больше года. Ты мог спустить всё это на хер.

Он моргнул, выказывая смущение.

— Я не давил на неё, мужик. Она сама пришла ко мне.

— Она — моя старуха. И находится под защитой «Банды». Ты понимаешь, что это означает?

Эмерсон побледнел и попытался отстраниться, но Демон теперь держал его за шею.

— Е*ать. Я не знал. Клянусь, я не знал.

— А знаешь, что ещё, ублюдок? У неё есть синяк на щеке. Тебе известно, как она получила его?

Теперь его окровавленные рот широко открылся, и он поднял руки, сдаваясь.

— Бро, послушай. Мне жаль. Если бы я знал, кто она для тебя… я никогда не пересеку дорогу «Банде». Мне так жаль. Скажи, что мне сделать, чтобы всё исправить. Всё, что угодно. Я сделаю, что угодно. Что я могу сделать?

Шерлок сделал вид, как будто размышляет над этим вопросом.

— Ты можешь истечь кровью.

~oOo~

Когда он вошел в кухню, дом был тёмным и тихим. До его ухода в раковине была навалена небольшая груда грязных тарелок. Шерлок перестал снимать свой жилет и уставился на раковину в течение секунды.

Даже с её зашитыми руками, Сэди не оставляла грязные тарелки. Ни единой тарелки, ни вилки. Она думала, что это отвратительно.

— Сэди?

Ощутив уже знакомое чувство волнения, Шерлок прошёл через тёмный дом, надеясь на лучшее и пытаясь подготовить себя к чему-то ещё. Его руки ныли, и он разгибал их, пытаясь не дать им сжаться в кулаки.

Он нашел её лежащей в кровати. Когда он вошёл в комнату, она повернула к нему голову. Он позволил напряжению покинуть своё тело. Выдохнув, он направился, чтобы сесть рядом с ней.

— Привет, маленькая преступница. Ты в порядке?

— Привет. Ага. Просто устала.

Он ушёл всего несколько часов назад, и она была в полном порядке, когда он уходил. Самостоятельная. Она в действительности не нуждалась, чтобы он постоянно крутился рядом, это больше нужно было ему.

— Тяжелый день? — она села и натянула огромную яркую и явно фальшивую улыбку. — Меня вроде как уволили сегодня.

— Что?

— Ага. Думаю, я слишком много отвлекалась от работы в последнее время. Я официально в «вынужденном отпуске», пока не будет закрыто то дело с порно, но да. Меня уволили.

— Проклятье. Мне жаль.

Он положил свою руку ей на бедро и сжал его… проверяя, не принесёт ли это новой боли. Но нет. Она перенесла серьёзный удар и не стала резаться. Это выглядело как хороший признак. Или, возможно, дело было в том, что у неё просто не было той ужасной коробки с собой здесь, в этом доме.

— Ага. Ну что ж, наверное, это к лучшему, — посмотрев вниз, она нахмурилась и положила руку на его ладонь. — Что случилось? Тебе больно?

Он подумывал увернуться от вопроса, но это не было тем, от чего нужно уклоняться, и он должен вести себя честно с ней, насколько это только возможно.

— Я взял Мьюза и Демона и нанес визит твоему приятелю Гейджу.

Она в течение долгого времени изучала его лицо. Её собственное личико было практически безэмоциональным, он ожидал чего-то другого. Возможно, шока. Гнева.

Когда она, наконец, заговорила, то просто спросила:

— Вы убили его?

— Нет. Он, скорей всего, прямо сейчас в больнице, но мы оставили его дышащим. Тем не менее, он никогда не подойдёт к тебе снова, я гарантирую это.

— У тебя будут из-за этого неприятности?

Её заинтересованность, будут ли для него последствия, была для него отдушиной.

— Абсолютно нет. Он знает, что не может говорить, — он вздохнул и снова поймал её взгляд. — Я убивал, Сэди. Я думаю, что ты должна знать об этом. Но только тогда, когда мне приходилось, и никогда никого невиновного.

Она кивнула.

— Я так и думала.

— Да?

— Ага. Я не настолько наивная. Я провела некоторое исследование. Выяснила, что «Банда» не была единственными преступниками в истории, кто не совершал незаконные вещи.

— Тебя это не беспокоит?

— Это странный вопрос. Беспокоит ли меня, что ты убивал людей? Разве «нет» является возможным ответом на это? Несомненно, это беспокоит меня. Хотя, если ты сказал, что тебе пришлось, то я верю тебе.

— Ты уверена? Ты мне доверяешь?

Он думал о том рвущемся наружу чувстве, что побудило ее выстрелить в Таррин, какой ужас она испытала из-за этого порыва и последующего действия. Но то, что она сотворила с собой той ночью, было гораздо больше, чем просто спустить курок.

— Не думаю, что это моя вера в тебя пошатнулась. Скорее, вера в саму себя. Иногда я ощущаю, что всё катится в пропасть, — она засмеялась и опустила взгляд на их всё ещё соединённые руки. — Довольно печально, что я уж точно не отвечаю за что-то важное. Всего лишь за свою маленькую жизнь. А в последнее время даже тут нет никаких достижений.

— Это херня, милая. Ты знаешь, мне нужно познакомить тебя с моим братом. Он ё*анный бардак — очень далёк от того, чтобы стать таким, как ты. Он много раз махал рукой на реабилитацию. Не проходило даже и пары недель. Ты же, тем не менее, продолжала жить своей жизнью, когда употребляла, и ты остаёшься на чистяке с тех самых пор, как завязала.

— Да, но… — она окинула свои руки многозначительным взглядом.

— Я понимаю. Тебе по-прежнему предстоит работа. Но ты взвалила слишком много на свои хрупкие маленькие плечики. И тебе не придётся так больше делать. На моих полно места, — он обхватил рукой её щёку. — Сэди, я хочу, чтобы ты переехала сюда. Официально. Полностью. Сейчас. Позволь мне заботиться о тебе.

С долгим медленным тяжелым вздохом она снова изучала его лицо.

— Почему, Шерлок? Что в том, чтобы быть со мной значит для тебя? Я — катастрофа.

Он понял. Это был тот момент, когда они либо укрепятся, либо разваляться на части. Всё зависит от того, будет ли его ответа достаточно, чтобы она могла понять.

— Я люблю то, что нужен тебе. Я нуждаюсь в этом. Но я говорил тебе уже об больше чем единожды. Так что я снова скажу это. Я никогда не знал другой женщины, которая любит те же вещи, что и я, кто понимает то, что я делаю, кто может разделить эту часть моей жизни. Одно из того, что мне больше всего нравится, как мы вместе играем. Игра всегда была сокровенным временем, которое я проводил с этими бездушными голосами других игроков в моей голове, людей, которых я никогда не узнаю, кто называет меня «Беном», потому что так называется взвод, которым я играю. Играть с тобой лучше. Я обожаю то, то ты понимаешь эту часть меня. И тут заключено намного больше. Клуб изменился за последние несколько лет. Парни разбились на пары, осели, создали семьи. Я не был частью этого, и я стал больше изолироваться от семейной части клуба. Я едва их замечал до недавнего времени. Но затем ты познакомилась со всеми, узнала их и по-своему создала взаимоотношения, и я в своем собственном клубе стал частью чего-то такого, куда до этого не был вхож. Я думал, что нормально, что моя жизнь была поделена на фрагменты. До того, как я встретил тебя. Ты собрала все мои части вместе.

Её красивый рот задрожал, и он положил свой палец сверху.

— Именно поэтому, маленькая преступница. Ты делаешь меня целым.

— Офигеть! — выдохнула она, её губы зашевелились под его пальцем. — Я так сильно тебя люблю.

— Тогда ты переезжаешь? — хихикнул он.

Она кивнула.

— О, да.

— Хорошая девочка, — он наклонился и заклеймил её губы поцелуем.

Глава 22

Сэди

— Что ты делаешь?

Шерлок остановился и изогнул брови от её вопроса.

— Складываю вещи. Что тебя смущает?

Она выхватила декоративную подушку из его руки.

— Это кухонная коробка. А это подушка из гостиной.

— Ты живёшь в одной комнате, милая.

— Больше нет. Только кухонные вещи в кухонной коробке.

— Эта подушка заполнит эту коробку идеально и сохранит посуду в безопасности. Бонус эффективного использования.

— Не-а. Не та комната. Используй полотенца для посуды вместо неё.

Урегулировав вопрос, Сэди повернулась и направилась через комнату туда, где она запечатывала коробку с книгами и играми, когда увидела, как Шерлок подошёл и схватил ту подушку.

Она обогнала Фарго и Киану, которые несли комод из ванной. Они встретили Коннора, входящего в квартиру, и проделали этот нелепый танец людей, пытающихся разойтись в ограниченном пространстве.

Чтобы разобраться со всем произошедшим, ушло несколько недель. Сэди нервничала от мысли, что придётся продать квартиру, и она наконец-то решилась все же сдавать её. Жилищная компания хотела было сунуть нос в ее дела по этому поводу, но они, в конечном счёте, пришли к соглашению. Таким образом, сейчас, в октябре, она официально оставляет своё личное гнездышко и переезжает к Шерлоку. На самом деле, она живёт с ним уже с августа, но с этих выходных уже официально.

Она положила подушку обратно на свое место, затем села на корточки и подписала коробку, которую только что упаковала, «Гостиная: книги/игры» и сделала попытку приподнять ее.

— Нет, — донесся с кухни решительный голос Шерлока.

Она подняла взгляд, чтобы увидеть его, смотрящего на неё и мотающего головой.

— Она не такая уж тяжёлая.

— Нет, — он обошел стойку и направился к ней. — Здесь шесть мужиков. Тебе не нужно таскать ни единой гребаной коробки. Найди, что ещё упаковать. Демон снял гирлянду лампочек в ванной. Уверен, ты сможешь занять себя, заворачивая их, — он протянул ей руку. — Поднимайся и иди. Отходи от коробки.

Она взяла его руку и позволила ему притянуть её.

— Боже, папочка.

Он усмехнулся и нежно похлопал по её животику.

— Аха, — затем он обнял её и притянул ближе. Сэди наклонилась, устраиваясь в его объятиях. Он был намного больше её, поэтому она всегда ощущала себя завернутой в его тело.

— Снимите номер, — проворчал Мьюз, но когда Сэди поймала его взгляд, он подмигнул.

Шерлок поцеловал её в макушку и поставил обратно на пол с улыбкой.

— Ладно. Давай закончим с этим, — он снова похлопал её по животику и направился обратно на кухню.

Глупость это или нет, но она была беременна. В тот момент, когда она увидела результаты теста, она осознала, что пока она гребаная катастрофа в человеческом обличии, иметь ребенка — не самое её умное решение за все время. Но Шерлок хотел этого так сильно, он был таким счастливым, таким внимательным, таким оберегающим, таким идеально любящим, что она не смогла по настоящему испугаться такому повороту событий.

Это было так клёво – быть беременной, когда и другие женщины, которых она знала, были беременны. Срок Фейт в апреле, всего лишь на несколько недель раньше, чем у неё, а малышка Джулианы должна появиться в декабре. Сэди узнала всех мамочек «Банды» очень близко. И она стала оставаться за няньку с Эзрой. Правда, всего несколько дней в неделю. Биби занималась с ним остальное время. Сэди нравилось практиковаться, и ей нравились дети. Это дало ей немного уверенности в том, что, возможно, она смогла бы стать хорошей мамой.

К шести месяцам у Эзра прошёл период колик. Он начал садиться и играть с игрушками и людьми. Он обожал наблюдать за другими детьми. Вся «Банда» была в сборе на воскресном ужине в доме Хусиера и Биби, когда он впервые рассмеялся. Сид разревелась, услышав его.

Сид олицетворяла собой то, чего Сэди боялась больше всего в материнстве. Она была эмоциональным йо-йо, всегда казалось уставшей и нервной. Из того, что говорили другие женщины, Сэди могла сказать, что Сид была довольно спокойной и уравновешенной до Эзра.

Сэди начинала отчаиваться. Что если у неё начнутся проблемы, как у Сид… Ну, тогда, хорошо, что она не позволила Шерлоку выкинуть её коробочку.

Это была их худшая ссора на сегодня. Настоящая. Он не мог понять, почему ей нужна эта коробочка, не мог понять, как ее сохранность была гарантом того, что она не причинит себе вред, а не наоборот. Она спорила с ним больше, чем когда-либо прежде, потому что эту битву ей необходимо было выиграть, так или иначе.

Ему ненавистно было уступать; она видела в его глазах, что он думал, что подведет её, уступив в этой схватке. Но он ошибался. Пока она сама не могла отказаться от этой коробочки, она нуждалась в ней. Он, провоцирующий события, только заставил бы её нуждаться в ней ещё больше. Однако коробочка не требовалась с той ночи, когда она порезала свои руки. Едва ли возникала подобная потребность с тех пор.

И, Боже, какую же мешанину она устроила из себя. Она не знала, почему нарушила многолетнюю привычку (правило, которое было священным) и отметила себя там, где намного сложнее спрятать. Можно, конечно, но не в условиях южно-калифорнийского лета. Нарушение этого правила принесло осознание, что она достигла крайней точки.

И это дало Сэди надежду. Возможно, это была её следующая кризисная отметка, как в тот день, когда она сорвалась на работе и закончила на реабилитации. Может быть, резание своих рук было необходимо, когда ей некуда было идти, негде спрятаться.

Исправляем по одному безрассудному поступку за раз. Ладно. Она была ещё не готова оставить свою коробочку, но уже могла представить себе день, когда сможет. Возможно, она ей даже не понадобится, когда ребёнок появится.

Это было бы клёво.

~oOo~

Шерлок становился тихим и сердитым каждый раз, когда виделся с семьей. Это был третий раз, когда он привёз Сэди в маленький дом, спрятанный за невероятно разросшейся живой изгородью, и он всегда становился тихим и сводил брови в одну линию.

Он говорил ей, что его семья была «дерьмом», и он не искрился энтузиазмом на предмет её знакомства с ними, особенно после того, как встреча с её отцом прошла так неудачно.

Папа Сэди, очевидно, был потрясен одним только внешним видом Шерлока. Он попытался быть джентльменом и вести себя соответственно, но ущерб был нанесен. После этого, он позвонил ей, предъявив список (она думала, что он буквально составил список; звучало так, будто он зачитывает ей его) всех причин, по которым она могла бы найти и лучше. Его возраст. Его пирсинг и татуировки. Даже его имя. Черт, даже его грузовик удостоился что то типа «я никогда не ожидал, что ты заинтересуешься кем-то, кто будет водить пикап».

Ее отец так еще и не знает, что он байкер, и уж тем более ему неизвестно, что один из «Банды». Или что она беременна. Это была задачка на другой день.

Её семья так же была «дерьмом». Она любила своего отца, но ничего связанное с ними, на самом деле, больше не функционировало с тех пор, как ей было девять.

Так же сильно, как не любил приезжать домой, Шерлок (и это очевидно) любил свою маму. И Сэди она понравилась. Пэтти Холмс была милой грустной женщиной. Однако, по какой-то причине, Сэди имела более средне-классовую картину в голове, чем это оказалось на самом деле. Она была практически шокирована семьёй Шерлока, так же как её отец был шокирован самим мужчиной.

Район был совершенно запущенным — много дворов, в которых больше площади занимали сорняки, а не газон, а иногда грязи было больше, чем сорняков, а в грязи – позабытые и оставленные поломанные игрушки. На подъездных дорогах стояли бесколесные автомобили. Однако дом Холмсов выглядел приличней. Не лучший дом, просто о нем больше заботились. Сэди знала, что в этом была заслуга Шерлока.

Сама Пэтти большую часть жизни провела внутри, обычно сидя в своем кресле перед телевизором. Она действительно была большой женщиной, с множеством проблем со здоровьем, и когда она вставала и двигалась, казалось, что ей ужасно не комфортно. Конечно же, ничего из этого не имеет значения с точки зрения того, каким хорошим человеком она была, но Сэди неосознанно все-таки подхватила немного депрессивного настроя Шерлока. Насколько бы дружелюбной и доброжелательной не была Пэтти, сколько бы не радовалась, что её «маленький мальчик» наконец-то нашёл любовь (и как замечательно, потому что он никогда ранее не приводил женщину домой!), этот дом не был счастливым, и Пэтти не была счастливой женщиной.

Сэди подозревала, что немалая доля мрака принесена старшим братом Шерлока, Томасом. Она сразу же прекратила винить его за это (она слишком хорошо знала по собственному опыту, что такое зависимость, чтобы возложить вину на человека, так очевидно потерявшегося в мире), но Томас был противоположностью слова «функционирующий». Мужчина едва мог усидеть спокойно за столом во время приема пищи; он едва мог поддержать даже самый обычный разговор. И он уже выглядел наполовину разлагающимся.

Мет-зависимость печально известна своими разрушениями, которые вызывает на человеческом теле, а Томас был зависимым очень-очень долгое время. Когда взгляд Сэди впервые упал на него, она чуть не расплакалась. Даже находясь на лечении, она никогда не видела никого, ушедшего так далеко. Но, опять же, её отец отправил её в шикарный реабилитационный центр в горной местности. А мет, на самом деле, не является наркотиком состоятельных людей.

Томас был причиной того, почему Шерлок и Сэди были здесь сегодня. Они приехали якобы одолжить несколько садовых инструментов, и это было правдой; Сэди хотелось цветов на скучном заднем дворике дома Шерлока (их дома), а у него были только газонокосилка и садовые ножницы. Но у них так же была и другая причина приехать сюда.

Сэди нервничала. Она никогда не делала ничего подобного ранее. Шерлок все ещё не двигался. Они сидели в его грузовике; он не позволял ей кататься на его байке, пока она беременна. Он уставился на логотип на руле управления. Она потянулась и положила руку ему на плечо.

— Мы собираемся внутрь?

— Да. Ты не обязана делать это, если не хочешь.

— Я знаю. Я хочу. Возможно, это поможет. Я хочу попробовать.

Со вздохом и кивком Шерлок вылез из грузовика, и Сэди последовала за ним, выпрыгнув на тротуар и мягко приземлившись.

Он ждал её у переднего крыла. Он взял её руку и произнес:

— Я хотел...

Она отрезала:

— Ты не будешь снимать меня со своего монстра-грузовика, пока я не наберу вес и мне будет тяжело передвигаться. Есть пределы, Шерлок. Я беременна, а не инвалид.

Он поцеловал её щеку, смеясь.

— Я же нравлюсь тебе таким.

Она усмехнулась и оттолкнула его.

— Не-а. Заткнись.

~oOo~

Сперва они поговорили с Пэтти и рассказали ей, что они организовали. Шерлок не хотел удивлять или расстраивать её. Когда Пэтти согласилась, Сэди отправилась одна в комнату Томаса.

Она постучала в дверь. Когда он открыл и увидел её, то улыбнулся. Если он сможет слезть с мета, ему на самом-самом деле понадобятся услуги стоматолога. Перво-наперво.

— Привет, божья коровка Сэди! — люди обожали давать ей прозвища. Прям-таки все — ну, все мужчины, которых она знала. Даже «Сэди» было прозвищем. Она не понимала этого, но это редко беспокоило её.

— Привет, Томас. Не будешь против посетителя?

Он выглядел удивленным и немного обеспокоенным.

— Тим рядом?

— Ага. Он разговаривает с вашей мамой.

— Он нормально относится к тому, что побудешь со мной?

— Конечно. С чего бы ему быть против?

Томас пожал плечами.

— Не знаю, — он посмотрел прямо по коридору. — Я не его любимчик. Я просто удивлён, что он доверяет мне находиться рядом с тобой.

— Ты думаешь о том, чтобы сделать что-то, не стоящее доверия? — она улыбнулась и превратила это в шутку.

— Нет, мэм. Ну, ладно, тогда. Входи.

Он полностью открыл дверь и пропустил её с низким поклоном и взмахом руки.

— Извини за бардак.

Мда, и впрямь. Брр. Так невероятно отвратительно. Шерлок и близко не стоял с этой мерзостью.

— Без проблем. Шерлок тоже неряха.

Он сшиб гору мусора со старого кресла. Сэди не могла отклонить его приглашение присесть, поэтому устроилась прямо на самый-самый краешек, так чтобы совсем немного её попы была на сиденье, при этом она умудрилась не свалиться на омерзительный пол.

— И так! Что привело тебя в мое захолустье? Ты в порядке?

— Да, все хорошо. Как на счёт тебя?

— Хорошо, хорошо. Я тоже в порядке, — он кивнул. — По-настоящему хорошо, да. Это хорошо, что у тебя хорошо. У Тима тоже хорошо?

— Да, отлично.

Е*ать-колотить, это еще хуже, чем она рассчитывала.

— Томас. На самом деле я хотела поговорить с тобой кое о чем.

Его вялая улыбка ослабла, а затем вернулась обратно.

— Ладно. Выкладывай.

Сэди сделала вздох, позволяя воздуху наполнить её грудь. Выдохнув, она произнесла:

— Я зависимая. Героин и «Окси».

Его выражение стало замкнутым, словно он поставил защитную дверь.

— Даже так?

Она кивнула.

— Да. Я сидела на них почти десять лет с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Примерно полтора года назад у меня случился безумный срыв на работе, и мой отец отправил меня на лечение. Я была в реабилитационном центре «Яркое будущее», это в Биг Бир. Знаешь его?

Медленно он покачал головой. Атмосфера в комнате существенно охладилась.

— Там классно. Как на отдыхе. Я пробыла там три месяца. И вышла более года назад. Я была чиста с момента моего срыва на работе.

— Значит, это хорошо для тебя. К чему ты ведешь?

— Томас, ты счастлив?

Он уставился на неё, не мигая. Наконец, он произнёс:

— Сэди, ты девушка моего младшего брата. Я виделся с тобой... — внезапно он стал выглядеть потерянным, словно понятия не имел, как часто он встречался с ней или как хорошо её знает — …не так много раз. Почему ты решила спросить меня об этом?

Она не знала, правильно ли она поступает.

Может, она делает все только хуже. Она пыталась разговаривать с ним, как рекомендовали делать это во время реабилитации: открыто и по-доброму. Честно и ясно.

— Потому часто я люблю Шерлока, а он любит тебя.

Томас горько рассмеялся на это. С тех пор как она присела в этой убогой грязной комнате, ее восприятие заметно обострилось. Что бы он ни чувствовал, это каким-то образом прояснило его голову.

— Ты на самом деле не знаешь, о чем говоришь, божья коровка Сэди. Просто переходи к делу, и закончим с этим.

— Шерлок устроил так, что ты можешь отправиться в «Яркое будущее». Прямо сейчас там зарезервирована отдельная комната для тебя. Это отличное место, Томас. Такое прекрасное, прямо у озёра. И люди... не отстойные.

Томас покачал головой.

— Не, я так не думаю. Тим пытался несколько раз. И мама тоже. Лечение не для меня. Не могу позволить всем этим людям совать свой нос ко мне.

Сэди кивнула и оставила эту тему. Она не чувствовала, что была способна надавить на него, и она не знала, что ещё сказать.

— Ладно. Я просто хотела дать тебе знать, что все организовано.

Она встала и отправилась к двери. Как только она взялась за ручку, Томас произнёс:

— Сэди.

Она повернулась, чтобы услышать, что он хотел ей сказать.

— Почему он послал тебя поговорить со мной?

— Он не посылал. Я спросила, могу ли поговорить с тобой.

— Почему?

— Точно не знаю. Полагаю... Полагаю, потому что я знаю, каково это — не быть в состоянии поделиться с кем-нибудь. Если ты понимаешь, о чем я. В любом случае, сожалею, что разозлила тебя.

Он покачал головой.

— Все в порядке.

Она покинула его комнату, чувствуя, будто сделала все совершенно неправильно.

Когда она вернулась обратно в гостиную, Шерлок и его мама оба повернулись к ней с одинаковым выражением любопытства и осторожной надежды.

Она покачала головой.

— Простите. Я сделала все неправильно.

Шерлок встал и подошёл к ней.

— Нет. Ты не смогла бы. Ты попыталась, это главное. Спасибо тебе.

Пэтти вздохнула на своём кресле.

— Может быть, все так, как должно быть. Может, в этом Божий план для Томаса.

Шерлок напрягся.

— Мам, да ладно тебе.

— Нет, Тим. Ты все пытаешься исправить его, и любишь его с каждым разом все меньше, когда не можешь исправить. Но он не твоя вина. Он твой брат, и он заботился о тебе. Люби своего брата и забудь остальное. Может, именно это нужно исправить.

~oOo~

Они не остались надолго после этого; настроение было не для общения, даже после того, как Шерлок сказал маме, что они ожидают ребёнка. Пэтти была рада и говорила все правильные слова, но она также продолжала одаривать Сэди и Шерлока меланхоличными взглядами.

Поэтому Шерлок загрузил в грузовик все садовые инструменты, которые нужны Сэди, и они забрались в кабину, готовые направиться домой.

Как только двигатель грузовика ожил с рёвом, боковое зрение Сэди поймало движение.

— Шерлок, постой, — она пальцем коснулась стекла, указывая на Томаса, который спешил к ним.

Шерлок заглушил двигатель и опустил окна. Томас, запыхавшийся, подошёл со стороны Сэди и заглянул внутрь. Его дыхание было ужасным, но Сэди сделала все возможное, чтобы не реагировать на это.

Томас оглядел своего брата.

— Лечение не помогает мне. Просто деньги на ветер, помнишь?

Сэди повернулась к Шерлоку, который спокойно кивнул.

— Я помню.

— Тогда почему опять?

— Ты заботился обо мне. Теперь я хочу позаботиться о тебе. Весной у нас появится ребёнок. Мне бы хотелось, чтобы он знал своего дядю.

— Или она, — прервала Сэди.

— Или она.

Братья молча смотрели друг другу в глаза долгое время. Затем Томас повернулся к Сэди.

— Полагаю, ты принесла брошюры с собой? Буклеты или что-то подобное?

Она открыла бардачок и вручила ему брошюру. Он встал сбоку грузовика и пролистал её. Он добрался до последней страницы, закрыл её и вернул внимание своему брату.

— Когда мне нужно ехать?

— Они будут держать койку все выходные начиная с завтрашнего вечера.

— Я позвоню тебе.

С этими словами Томас развернулся и пошёл обратно к дому, скручивая в руках брошюру.

Сэди повернулась к своему мужчине, который пожал плечами и сказал:

— Вероятно ничего, — и завёл грузовик.

— Впрочем, он раздумывает над этим. Это уже прогресс.

— Полагаю, да.

~oOo~

Томас позвонил на следующее утро, и Шерлок забрал его перед полуднем и отвез в Биг Бир.

Сэди осталась дома; она чувствовала себя неловко от того, что совала свой нос не в свое дело, даже если и добилась позитивного результата. Она по себе знала, каково это — быть оставленной в месте, подобно этому. Это довольно интимное и пугающее прощание, а она не настолько связана с Томасом.

В любом случае, у неё теперь есть садовые инструменты и луковицы для посадки. Так что она провела весь день, занимаясь садом. Это был хороший день. Она была счастлива.

Сейчас быть беременной было легко. Токсикоза совсем не было. Она уставала и нуждалась в послеполуденном сне, но, эй, она же не работала, так что никаких проблем с этим. Она решила не добавлять пункт «найти работу» в список новых дел. Заниматься домом и ребёнком было достаточным для неё сейчас, и Шерлок был совершенно солидарен с этим.

Ей не нужно работать; Шерлок был весьма обеспеченным. Байкер вне закона — это определённо оплачивалось очень хорошо.

Было очевидно, что происходит что-то довольно серьезное, связанное с «Бандо». Шерлок отсылал её к Барту и Райли несколько раз, и все остальные женщины и дети тоже были там. Он также несколько раз уезжал неожиданно и возвращался домой в ужасном настроении.

Чем бы это ни было, это ей особо не мешало, и он говорил ей, что это просто кое-что, что им придется пережить. Так что, ладно.

Она прекратила бегать — со всеми этими делами «Банды», неожиданными отправлениями к Барту и Райли или с внезапным появлением охранника у нее дома, все это сделало сложной задачей контролировать распорядок дня. Да и Шерлок был не в восторге от ее пробежек, ведь она была беременна, хотя пробежки были совершенно безопасными для здоровья.

Она была постоянно занята, полностью превратившись в типичную жену родом из пятидесятых. Она присматривала за домом, ходила за покупками и высаживала сад. Буфет и шкафы были теперь чрезвычайно организованы. Она уже спроектировала интерьер детской, потом передумала и сделала новый дизайн для неиспользуемой пустой третьей спальни. Привозили Эзра, и она тренировалась в том, чтобы быть мамочкой. Она ходила на ланчи или просто проводила время с другими женщинами «Банды».

Она была цыпочкой. И ей это нравилось.

Она также играла и баловалась в написании хакерских кодов — хотя Шерлок, кажется, и потерял свой энтузиазм в том, чтобы научить её.

Она чувствовала себя счастливой. По-настоящему счастливой.

Когда Шерлок припарковал грузовик в конце дорожки, Сэди, сидящая на земле и размещающая луковицы тюльпанов в ближайшие выкопанные ею ямки, остановилась и повернулась, ожидая.

Он улыбался, вылезая из грузовика и подходя к ней.

— Как прошло?

— Посмотрим. Но он там. Это начало,— он склонился и поцеловал ее. — Ммм. Грязь.

Она захихикала и прошлась рукой в перчатке по губам.

— Прости.

— Ты только размазала, — засмеялся он и провёл пальцами по её лицу. Она закрыла глаза и сохранила в памяти ощущение его рук на ней.

Он повернулся и подобрал пакет с луковицами.

— Миленькие. Ты немного повернута на тюльпанах, да?

Сэди забрала у него пакет и залезла в него рукой за очередной луковицей.

— Красные тюльпаны были маминым любимыми цветами. Я не очень хорошо её помню. Всего лишь несколько вещей, как будто на фото. Я помню её смех. Я помню, когда она брала свой «Бимер» и мы уезжали на выходные. Она обматывала шарф вокруг моей головы, и надевала мне свои солнцезащитные очки, и мы отправлялись куда-нибудь, где были Грейс Келли и Одри Хепберн. И я помню красные тюльпаны.

Она изучала фотографию на пакете – изображение сорта тюльпанов, которые она сажала. Когда прошло время, а Шерлок так и не заговорил, она посмотрела вверх. Он уставился на неё, его глаза горели.

— Так что, полагаю, теперь они так же и мои любимые цветы, — добавила она, испытывая застенчивость.

— Я люблю тебя, маленькая преступница.

~oOo~

— Уже что-нибудь видишь?

Сэди подпрыгнула и покраснела, поскольку Шерлок подошёл и встал позади неё. Она наблюдала за его приближением в зеркало, перед которым стояла, повернувшись боком. Обнаженная, потому что выискивала животик.

На нем ничего не было, кроме джинсов, он был в ванной, подравнивал свою бороду. По мнению Сэди, не было буквально ничего более сексуального, чем бородатый мужчина, одетый лишь в приличные джинсы с заниженной талией и с расстегнутой пуговицей.

Она ткнула пальцем в свой живот.

— Не-а. Ничего. В приложении говорится, что это происходит с двенадцатой до шестнадцатой недели.

— У тебя девять недель.

— Почти десять.

Он захихикал и поцеловал её плечо. Рукой погладил её мягкий, но более-менее плоский живот. Она была худенькой, но у неё никогда не будет тела, как у Пилар. Слишком много работы, и в этом не было особого смысла; ей виделось это как то, что ей никогда не быть красавицей. Она была маленькой, мягкой и пугливой.

— Ну, так и остынь, маленькая преступница. К чему спешка?

— Я хочу животик. Что-то, что я могу ощущать.

Он проделал дорожку поцелуев от её плеча к шее и прошептал:

— Ощути меня.

Сэди позволила своим глазам закрыться и сделала, как он сказал. Она перестала думать о том, чего не могла почувствовать, и вместо этого сосредоточилась на том, что могла: мягкое давление его губ, прохладное, лёгкое царапанье его пирсинга, щекотание бороды, лёгкий захват мозолистых рук. Она развернулась в его руках, её голая грудь столкнулась с его. Он наклонил голову и поцеловал её, и она потянула его язык в свой рот. Он зарычал и соединил руки позади неё, наклоняя её тело назад, под него.

Она точно знала, чего он хотел, они исполняли особый танец, который их тела выучили вместе. Это не было буднично, что-то, что слишком часто повторялось. Это было просто знание.

Но этим вечером ей хотелось больше контроля. Она положила руки на его ремень и расстегнула ширинку. Он редко надевал белье, и сейчас был без него, поэтому, когда она сдернула его джинсы вниз по ягодицам, а затем и ногам, опускаясь на колени, его толстый потрясающий член рванул вперёд.

— Сэди, — застонал он с уже огрубевшим от желания голосом.

— Хочу взять тебя глубоко, — ответила она, улыбаясь ему снизу.

— Чёрт побери.

Он положил руки на стену и позволил ей помочь ему снять джинсы полностью. Затем он встал, расставив пошире ноги, чтобы быть поустойчивее и создавая более удобный для неё угол.

Это было тем, чему она ещё училась. Она пока ещё не сумела взять его полностью, потому что трусила в последнюю минуту, думая, что больше не сможет. Тут было слишком много члена, чтобы справиться с ним. Однажды она подумала, что сделает это, но произошёл досадный инцидент с зубами, после чего она снова стала больше нервничать.

Сейчас она брала его в рот, прекрасно зная, как начинать, удерживая челюсть расслабленной, а горло открытым, глубоко вдыхая через нос, вовремя делая вдохи. Он стоял неподвижно и позволял делать все движения, бормоча милые пустяки и одобрения, когда его дыхание стало тяжелее и резче.

Когда он попал достаточно глубоко, то переместил руку из её волос на горло, и легонько удержал, как всегда делал. Ему нравилось чувствовать себя, заполняющего её подобным образом. Она сглотнула, и его колени тут же подогнулись, он тут же зашипел с выдохом. Она знала, что это ему тоже нравится.

Обычно это была точка, в которой она могла ощущать напряжение в нем, когда она начинала бы беспокоиться, что он потеряет контроль, и затем давала задний ход.

Впрочем, в этот раз, она была нацелена не делать этого. Она немного отпрянула назад, всасывая при этом, и почувствовала изменения в его теле, поскольку он готовился, что она завершит все руками. Ему нравилось кончать ей на грудь, когда она делала так.

Но вместо того, чтобы полностью отойти, она открыла свой рот и горло так широко, как только могла, и взяла его снова, медленно и уверенно. Она продолжала, прямо через точку дискомфорта, мимо кратковременного беспокойства, что подавится, до тех пор, пока её нос не коснулся его тела. Она сделала это. Она сглотнула — это было сложнее, чувство, будто пытаешься проглотить шар для боулинга, но когда она сделала это, он издал звук, которого она никогда не слышала ранее.

— Гребаный Боже, милая, — задохнулся он. — Гребаный Боже, Гребаный Боже. Сэди, отпусти. Сейчас. Не могу…

Вместо того чтобы отпустить, она качнулась. Только нежно, назад и вперёд примерно на дюйм, и он издал этот болезненный звук снова. Рука, обхватывающая её горло, начала оглаживать ее, и он дернул бедрами — только раз, а затем опомнился и замер.

Ей было нужно, чтобы он кончил, поэтому она охватила его яйца и закачалась немного быстрее. Вдруг он размяк слишком сильно для нее и кончил с таким взрывом, что и она могла ощущать это давление. Он зарычал и стукнул по стене над ее головой… где висело зеркало. Оно резко звякнуло, но не разбилось.

Когда он закончил, и она отпустила его член, он каким-то образом подался вперёд и позволил своему лбу удариться о зеркало, оставляя её на коленях, полностью укрытой его телом. Она потянулась вверх и обернула руки вокруг его бедер.

— Мой Бог, — выдохнул он.

Очень довольная собой, Сэди улыбнулась и поцеловала его бедро.

— Люблю тебя.

Глава 23

Шерлок

Его ноги не переставали трястись, поэтому Шерлок сдался и позволил им согнуться. Он сел на пол вместе с Сэди, чувствуя слабость и измождённость.

— Я сделала это.

Все ещё задыхаясь, он засмеялся и положил руку ей на щеку, поглаживая большим пальцем по её нижней губе.

— Да, сделала.

— Это было круто.

— Круто — даже близко не описывает этого, милая. Ты потрясла мой член.

Маленький смешочек, что она издала, очаровал его полностью и заставил его насытившийся член вернуться к жизни. Затем она встретила его глаза и снова приподнялась на колени. Наклонившись, она обхватила его лицо руками и поцеловала его. Когда она засосала его губу с пирсингом, он обернул руки вокруг её предплечий и начал перемещаться так, чтобы оказаться сверху, но она вырвалась от него.

Все ещё ухмыляясь, она передвинулась и положила руки ему на плечи, толкая, пока он не лёг спиной на пол.

— Что ты задумала?

Она оседлала его и наклонилась вперёд, касаясь своей грудью его груди.

— Мне нравится потрясать твой член.

Пока её хорошенькие маленькие сиськи поглаживали его грудь, она уткнулась лицом под его бороду и всосала в рот адамово яблоко. Он откинул голову назад, облегчая ей доступ, и почувствовал, как её язык кружится на его коже, создавая шелковистое скольжение, пока она прокладывала свой путь прямо к основанию его горла, а затем вдоль ключицы.

— Сэди, — выдохнул он. — Бл*дь.

Она практически никогда не брала инициативу на себя, и ему это нравилось. Ему нравилось управлять ею, двигать её, быть ответственным за то, что она чувствовала. И ей нравилось давать это ему, делать то, что он говорил ей делать, просто расслабиться и довериться ему.

Все еще изможденный от расплавляющего разум оргазма, который она вырвала из него, у него не нашлось бы столько усилий, чтобы взять сейчас контроль над ней. И он не был уверен, что хотел это. Эта гордая счастливая улыбка, свет в её глазах — её уверенность была обжигающе горячей.

Такой горячей, что он уже был снова полностью тверд. Сэди почувствовала его и со смехом, который походил на лукавое девичье хихиканье, переместилась на нем, устраивая его стержень напротив своих складочек, окутывая его своим влажным бархатным теплом. Его мышцы сократились настолько сильно в декадентском удовольствии, что он практически сел.

Но она толкнула его назад, её руки опустились на его грудь, затем двинулись вниз, мягко массируя.

— Я люблю твое тело, — прошептала она.

— Я люблю твоё.

Он скользнул руками вверх по её рукам, чтобы подчеркнуть свою мысль, и она застеснялась его, взгляд скользнул в сторону, прочь от его. Она стряхнула его руки с себя.

— Сэди, не надо, — он сел, тем самым принеся их телам идеальное соединение, и подобрал одну тонкую, бледную, всю в шрамах руку. — Для меня ты красива. Каждый шрам.

Когда она попыталась вырваться, он удержал её и прижался губами к новой розовой линии у самого запястья левой руки. Затем двинулся к следующей и далее.

— Каждый.

Наблюдая за ним, она мотала головой.

— Думаешь, я лгу?

Она не ответила.

— Шрамы — это история выживания. Ты разве не знала об этом?

— Но это я сделала их. Я сделала их сама.

— Боль должна быть ужасной, чтобы появилась необходимость в ней. Вот как я это вижу — больше боли, чем я, вероятно, когда-либо испытывал. Но ты пережила это. Это сила. Это красиво.

Она уставилась в его глаза, её голова склонилась вниз достаточно для того, чтобы её короткие тёмные волосы качнулись вперёд и практически скрыли её лицо. Затем она приподнялась с его ног, и, пока её голубые глаза удерживали его, потянулась вниз и обернула руку вокруг его члена. Удерживая его в одном положении, она снова опустилась, вбирая его в себя. Она двигалась медленно, её киска втягивала его по чуть-чуть, пока Шерлок больше не мог вынести этого. Застонав, он схватил её бедра и толкнулся в неё, пока не оказался полностью погружен в неё. Она выкрикнула.

Ему нужно было быть ещё ближе, поэтому он пытался поймать её рот, но она качнулась от него, чтобы он не достал, и толкнула в плечи. Она хотела, чтобы он снова лёг на спину, но он не мог находиться так далеко.

— Я хочу сделать это, — она толкнула более решительно.

Он покачал головой.

— Мне нужно касаться тебя. Позволь мне остаться поближе.

И вновь она толкнула его.

— Нет, это ты позволь мне вести.

Он сдался и откинулся спиной на пол, но оставил руки на её бедрах.

Когда Сэди освободилась от его контроля, она закрыла глаза и начала покачиваться и тереться. Она закрыла глаза, а он мог видеть, что она давала своему телу освободиться, чтобы найти своё собственное удовольствие. Его руки скользнули вверх с её бедер до груди. Она ошибалась — её тело менялось. Цветочно-розовый цвет ее сосков стал на оттенок более розовым, и когда он легонько проводил большим пальцем по ним, она реагировала так, будто он касался ее оголенными проводами. Её грудь в обычные-то дни была очень чувствительна, он доводил её до оргазма, всего лишь уделяя внимание груди, но то, что все её тело сокращалось от малейшего прикосновения, — это было в новинку.

И это толкнуло ее на следующий уровень, где ее больше не удовлетворяло просто покачивание и трение. Ее глаза распахнулись, и она подалась вперед, приземляясь руками по обе стороны его головы. Как и прежде, она уставилась в его глаза с намерением удержать его на месте. Она стремительно опускалась на нем, каждая пульсация более сильная, чем предыдущая; теперь она преследовала свой оргазм и тянула его вслед за собой.

Шерлоку было не просто уступить; каждая частичка его хотела схватить ее и перевернуть, чтобы заставить ее двигаться так, как ему хотелось, но твердое намерение в ее глазах, требование, что она высказала, удержало его. Когда она начала двигаться еще быстрее, ее тело сжало и выдоило его, ее кожа скользила поверх его, ее дыхание доносилось до его лица. Он сделал собственный вдох и расслабился на выдохе.

Она, должно быть, ощутила его капитуляцию, потому что она улыбнулась именно в тот момент и поцеловала его. Собственное освобождение накрыло ее, когда их рты были соединены, и когда он вобрал в себя ее стоны и крики, он крепче обнял ее и снова кончил. Его тело неестественно замерло и расслабилось, когда наслаждение буквально врезало ему под дых.

Они лежали вместе на полу, Сэди вяло расположилась поверх его, пока их дыхание не выровнялось и не успокоилось. Затем Шерлок перевернулся. Он собрал её лёгкое тело в руки, встал и скользнул в постель вместе с ней, натянув одеяла на обоих и уютно уложив ее к себе под бок.

Знание, что он мог засыпать подобным образом теперь каждую ночь, что он проводил дома, устроившись с женщиной, которую любил, — это было семьёй, и это поможет ему преодолеть все, что бы будущее ему не готовило.

Она мило вздохнула, уже засыпая. Шерлок положил ладонь на её мягкий, все ещё плоский животик и закрыл глаза.

~oOo~

За четыре года, что они работали с Ла Зоррой, Шерлок видел её всего три раза. Не являясь ни старшим офицером, ни инфорсером, его обычно не звали на встречи с ней — и он предпочитал, чтобы так и было. Он всегда ходил по канату с ней, пытаясь пробраться так близко, как только мог, до внутренних дел её организации без того, чтобы встать и нассать на ее забор. Ее техническая команда была лучше его — они бы увидели его приближение, если бы он подбирался слишком близко, и она бы плохо восприняла, узнав, что «Банда» шпионит за ней.

Но ему необходимо знать так много, сколько он сможет узнать, чтобы служить его клубу и делать все, что возможно, чтобы сохранить их прочную позицию с ней и другими их теневыми партнерами. Поэтому он всегда был прямо там, выискивая бреши, поглядывая через планки ее забора.

Не видя абсолютно ничего, чего бы она ни захотела, чтобы он увидел. Но он должен был попытаться.

Когда она сделала специфический запрос на встречу в полном составе руководства, Шерлок занервничал.

Когда она захотела встретиться в Мексике, Шерлок испугался.

Весь клуб был на грани из-за этого; никогда за время их партнерства Ла Зорра не ожидала от них, чтобы они пересекали границу. Она свободно передвигалась по Соединенным Штатам, и в ее распоряжении был один из отличнейших отельных номеров в Сан Диего. Обычно «Банда» встречала её там. Нечасто, для определенного рода дел, она встречала их на дороге.

И никогда прежде в Мексике.

Хусиер пытался уклониться, но она настаивала. Не было более очевидной демонстрации разницы в силах между этими двумя, чем тот факт, что офицерам «Банды» пришлось прокатиться на морской курорт Энсенада.

Не то чтобы вставал вопрос о том, где находится власть в их деле.

Из офицеров было только четверо мужчин: Хусиер, Барт, Коннор и Шерлок. После предательства Джесси и смерти Лакоты, у них больше не было пиар-офицера и секретаря-казначея и у них не было планов пополнять эти должности снова. Барт занимался работой секретаря-казначея, а Шерлок уже заправлял веб-сайтом, занимался всем тем, что пиарщик не мог избежать.

Они расселись за впечатляющим дубовым столом. Как обычно, Дора обеспечивала закуски, она относилась к гостеприимству серьезно. Хотя она и назвала эту встречу «полным собранием руководства», она была единственным человеком в комнате, кто не был членом «Банды».

Она разлила им напитки, а затем уселась рядом с Коннором со своим джин-тоником.

Хусиер сделал глоток «Джемесона».

— Тебе нечего никому передавать, Дора?

Она улыбнулась.

— Я передаю. Конечно же. Но я не делюсь. Каждый в моей организации отвечает прямо мне. В этой стране бизнес, который мы ведем, имеет долгую и сложную историю. Семьи попадали в эти сети на протяжении поколений, и верность их… многослойна. Думаю, вы заметили это, даже после многих лет и волн изменений, состав игроков кажется знакомым.

Конор кивнул.

— Запата, Кастильо, Леандро.

— Точно. Доверие — сложный ресурс для поддержания. Поэтому я так осторожна с этим.

Хусиер прикончил свой виски и отодвинул пустой стакан в сторону.

— Доверие становится сложным и между нами тоже, Дора. Так много на твоей карте, что ты нам не показываешь. Мы держим твои передние границы, мы теряем людей, и нам нужно знать причины.

— А если вам не понравится мой ответ?

— Тогда у нас будет что-то, о чем следует поговорить. Разве мы давали тебе хоть одну причину думать, что ты не можешь доверять «Банде»?

— Нет. Я питаю огромное уважение и симпатию ко всем вам. У вас есть мое доверие. И вот почему я попросила вас быть здесь. Потому что настало время, где я поделюсь своей картой с вами, — она повернулась к Шерлоку. — Шерлок, ты… ознакомился с некоторыми моими деловыми отношениями. Ты и Барт. В чем, как ты думаешь, состоит мой план?

Он совсем не удивился, что она знала, что он рыскал у ее границ. Впрочем, он нервничал, но был осторожен, чтобы не показать этого, поэтому встретил ее взгляд уверенно, с невозмутимым выражением лица.

— Я думаю, вы собираетесь обрушить все до основания.

Периферийным зрением он мог почувствовать, как его братья закивали; они поднимали эту тему за столом неделю назад.

Он продолжил:

— То, что происходит на севере, — отвлечение. У вас есть ваш враг — это Запата, верно?

На нее это произвело впечатление. Склонив голову, она улыбнулась.

— Так и есть.

— Вы заставили его думать, что он может одолеть вас, сражаясь с вашими агентами (как мы) на севере. Вот почему существуют «Бессмертные Грешники». Существовали.

В последние несколько недель «Банда» убила всех «Грешников», о которых знали, и горизонт был чист вот уже практически две недели. Они либо убили их всех, либо заставили остальных бежать.

— Они были пушечным мясом Запаты.

— Как мы у вас, — сказал Коннор, его тон передавал их общее недовольство.

— Нет, Коннор, — ответила Дора. — Вы — мои капитаны, мои генералы. А не, как ты сказал, пушечное мясо. Это было одной из худших ошибок Эмилио, думать, что я не ценю вас. Другой ошибкой, которую он допустил, конечно же, было то, что он думал, что я не разбираюсь в бизнесе. Я знаю его очень хорошо. По происхождению я из семьи потомственных фермеров, которые выращивали, в частности, эту культуру на протяжении пятидесяти лет. Ты прав. Я собираюсь разрушить все до основания.

Хусиер покачал головой.

— Думаешь, ты можешь уничтожить всю Латино-Американскую торговлю наркотиками? Даже для тебя, Дора, это… самонадеянно.

Слова, которые они использовали наедине, чтобы описать то, что, как они предполагали , было ее планом, были больше синонимом к слову «безумно».

Ее ответная улыбка была напряженной.

— Возможно. Нет, я не полагаю, что могу сделать так много. Но мне удалось объединить огромные силы в Мексике. На моей родине. Я наблюдала, как торговля уничтожила эту страну. Она уничтожила мою семью — родителей, родственников, каждого. Мои дети живут в Европе, вдали от меня, чтобы быть в безопасности. Я не видела их пять лет. Я одна в мире, во всех смыслах, потому что так много людей навредили бы тем, кого я люблю, чтобы причинить мне боль. Эта прекрасная страна обернулась в пепел из-за мужчин, которые заполнили эти комнаты деньгами, которые убивали целые деревни, чтобы получить их, а затем не делали ничего, кроме как пересчитывали деньги. Я хочу вернуть Мексику обратно. И в этом я не одинока.

— Как мы в это вписываемся, Дора? — спросил Коннор.

— Вы — мой авангард. Благодаря нашему союзу, моя сеть расширилась на две трети по Соединенным Штатам. Вы проследили за тем, чтобы конкуренты в Штатах были сокрушены. Я полностью контролирую это, и когда пресеку все это, не будет ничего, чтобы заполнить пустоту (впервые за все время), потому что не будет ничего выращиваться, чтобы заполнить это.

— Как это сделает твою страну лучше? — спросил Хусиер. Он тоже был фермерским ребенком. — Мертвое поле — это мертвое поле. Ты не можешь изменить все, и вырастить зерновые культуры на истощенной почве.

— У меня тоже куча денег. Но я собираюсь использовать их во благо, в отличие от них.

Шерлок слушал и складывал кусочки информации.

— На деньгах, которые Вы сделали, множество крови, мэм. Никакого неуважения — на наших также много крови. Но, вы думаете, что это сработает как гуманитарная миссия? Собираетесь стоять во дворце и швырять деньги крестьянам?

Она моргнула, и Шерлок понял, что обидел ее. Он сжал руку на бедре, чтобы не показывать реакцию на скачок нервов от понимания ситуации.

— Ты веришь в то, что цель оправдывает средства? — спросила она.

— Возможно, здесь так и получается. Я просто задаюсь вопросом, будет ли вес всех этих денег больше веса мертвых тел у ваших дверей… и у наших. Я задаюсь вопросом, останутся ли друзьями те, с кем Вы подружились, будучи Ла Зоррой — королевой картеля, когда вы скажете им, что бросили все те деньги, что они помогли собрать, крестьянам во дворце. Вместо того чтобы дать им сделать их еще больше.

— Вот почему у меня не так много друзей, Шерлок. Позвольте мне спросить вас, — она оглядела стол, встречаясь глазами со всеми офицерами по очереди. — Как вы примите это, если я преуспею? Я попрошу и вас прекратить зарабатывать этим способом.

— Нас четверо из двенадцати, — ответил Коннор. — Мы не можем отвечать за всех.

— Но вы? Как вы примите это?

Коннор пожал плечами.

— Если говорить за себя, тут слишком много денег, чем мне требуется.

— Вот почему я могу доверять вам. Я знаю, сколько денег вы сделали из нашего союза. Я знаю, насколько вы обеспечены — некоторые больше остальных, но все ваши участники должны бы жить безбедно ... или они очень плохо управляют своими финансами. И все же вы все еще живете очень просто. Только небольшие преобразования, за исключением тех, кто строит семью. Мои враги носят платиновые, инкрустированные бриллиантами пистолеты. Хулио Сантаверия всегда держал коробочку золотых зубочисток в своем кармане. Одноразового использования. Таким людям нельзя доверять. Этих людей легко уничтожить.

— Это все, конечно, хорошо. Но мы не можем удержать фронт, который располагается с запада на две трети Америки, Дора. Мы вели бои, и это уже завело нас слишком далеко. Даже если мы проголосуем за принятие нового устава, это даст нам всего несколько новых тел. Мы не армия. Мы все помещаемся за одним чертовым столом.

— Я понимаю, Хусиер. Но вы не одни, — она отодвинула свой стул и встала. — Я попросила приехать вас сюда по одной конкретной причине. Здесь есть кое-кто, кто не может так же свободно передвигаться по Соединенным Штатам, как я. Он — единственный человек, которому я могу полностью доверять, и хотя он не может путешествовать по Штатам, он может передвигать вещи где угодно. Я не могу дать вам армию в вашей стране, но я могу предоставить вам союзника, который может, к примеру, найти человека в секретной тюрьме и вернуть его домой к вам.

Она говорила о Трике, который пропадал неделями в федеральном заключении, пока Дора не нашла его и вытащила.

Отступая от стола, она пересекла комнату и постучала в закрытую дверь.

— Ya es hora, (Прим. в пер. с исп. «время пришло»), — сказала она, очевидно, человеку по другую сторону двери. Шерлок заметил в ее голосе что-то другое, более мягкое, но не смог толком определить, что это.

Дверь открылась, и вошел мужчина. Он улыбнулся Ла Зорре, как показалось, очень лично.

— Гребаный ад, — выругался Барт. — Не может быть, блядь.

Шерлок порылся в своей памяти, пытаясь найти имя. Но Хусиер спросил первым:

— Кто?

Барт уставился на приближающегося бок о бок с Дорой мужчину и ответил:

— Дэвид Вега.

~oOo~

— Он убил Хавока. Упрятал Исаака и Лена в тюрьму. Я не хочу быть частью этого.

Барт нарезал свой стейк. По возвращению в Штаты они остановились на стоянке грузовиков, чтобы осмыслить то, что только что произошло.

— Ты работал с Вегой до этого, — возразил Хусиер. — Его план свергнул Сантаверию.

— Исаак свергнул Сантаверию. «Банда Миссури» сделала это. Их план, их исполнение. Их жертвы. Вега всего лишь открыл чертову дверь.

Хусиер стукнул кулаком по столу, и вся посуда подпрыгнула. Обедавшие поблизости остановились и посмотрели на них, затем вернулись обратно к своей еде.

— С помощью. Твой гребаный Святой Исаак не совершил никакого гребаного чуда. Мы помогали. И «Быки». И Вега, — он сделал вдох и заговорил более спокойно. — Послушай, Барт. Это отстойно, что ублюдок, который… зарезал твоего друга, вообще ходит по земле, но здесь... вырисовывается более серьезная картина. Не удивительно, что она его жена. Мы все знали об этом с самого начала, и не было точно известно, был ли он мертв или жив. Теперь мы знаем. Ничего не изменилось, кроме того, что теперь мы ЗНАЕМ. Нам известно все это.

— Мы так же знаем, что она удерживала информацию от нас. Мы должны вынести это за стол, — сказал Коннор.

— Нет.

Коннор буквально побледнел от шока. Он был непреклонен в том, чтобы всегда выкладывать все среди участников, когда речь заходит о клубных делах. Ему даже не нравились чисто офицерские встречи.

— Что?.. Отец…

— Нет, пока не будет проработанного плана. Это слишком горячая тема, сын. Барт подтверждает это прямо здесь. И это не краткосрочная сделка. Это война, не сражение. Пока мы не сможем показать за столом, что есть хороший план, все, что мы сделаем, это внесем раздор.

— Мы должны, по крайней мере, сказать им, что знаем, что этот план убить то, что пополняет наш банк.

— Это номер один того, чего им нельзя знать. Сейчас, пока мы не сможем разработать план следующего шага. Мы не можем сказать, что потеряем это, пока не сможем заменить чем-то другим.

— За тем столом есть мужчины, которые тяжело воспримут то, что мы сражаемся в противовес их интересам, не осведомив их. Я бы тяжело воспринял, если бы мне лгали подобным образом.

— Это не ложь. Это приведение дерьма в порядок, вместо того чтобы разжигать волнения.

— Это хитрость, пап. Впрочем, тебе все это расхлебывать.

— Наш стол не так крепок, каким он был раньше, и ты знаешь это. Все перестало быть прежним, с тех пор как... как... предатель завелся среди нас. Трик вышел из дел. Мы потеряли Лакоту. Последний год истощил нас всех. Мы должны быть едины, сынок. Мы не можем разбежаться прямо сейчас.

Коннор неодобрительно уставился в свою тарелку, но больше ничего не сказал.

Наконец, Хусиер произнес:

— Офицерское голосование, значит. Должны ли мы удержать за столом эту информацию, пока не появится конкретный план?

Размышление над ситуацией затянулось. Наконец, Барт недобро выдохнул.

— Мне ненавистно это, но он прав. Кон. Мы слишком глубоко теперь. Нам нужно довести это до конца. Мы не сможем это сделать, если будем ссориться из-за неопределенности.

Шерлок согласился.

— Мы сообщим за столом так много, как сможем, и удержим для себя путаницу, пока сами в ней не разберемся. Я так постоянно делаю — когда я еще сам не понимаю всю суть, я не могу этого объяснить. Это только все усложнит, если рассказать все слишком рано.

— Это все отговорки, как бы вы не рационализировали это. Вега управляет неким теневым агентством, а мы находимся в гребанном кармане у Доры. Чертов федерал! Федералы забрали Трика — они пытали его. Вега, черт побери, пытал «Банду Миссури» и убил твоего лучшего друга, Барт. И теперь мы в одной лиге? И удерживаем это от стола? Если мы сломаемся, вот этом и будет причина. Гребаные секреты и ложь.

— Коннор…

Коннор оттолкнул свою тарелку в сторону с такой силой, что на другом конце стола Барту пришлось подобрать свой стакан, поскольку он оказался на краю.

— Даже не проси, пап. Голосование — это голосование. Ты прекрасно знаешь, я буду его придерживаться.

Он встал, бросил пару двадцаток на стол и вышел из закусочной.

Шерлок вскочил.

— Я верну его. Нормально, если мы разделимся по парам?

На данный момент они разогнали всех своих врагов и находились на безопасной территории, поэтому он полагал, что все в порядке с этим.

Хусиер кивнул, и Шерлок бросил немного налички на стол, а затем направился наружу, догнать Коннора... который никогда, за все те годы, что Шерлок знал его, никогда не уходил во время поездок без того, чтобы не убедиться, что кто-то прикроет спину его отца.

~oOo~

Было поздно, давно перевалило за полночь, когда Шерлок наконец-то добрался до дома. Сэди ложилась спать пораньше с тех пор, как забеременела, обычно вырубаясь до одиннадцати. Так что он зашел тихо, обеззвучив сигнализацию так быстро, как смог.

Он повесил свою жилетку на спинку стула и опустошил карманы от ключей, бумажника, ножа и личного телефона. Одноразовый всегда оставался с ним. Поставив личный на зарядку, он отправился к холодильнику и взял пиво, стоя в проеме открытой двери, пока выпивал всю бутылку. Закончив, он рыгнул и закрыл дверь.

Он поставил пустую бутылку на стойку и сделал три шага, прежде чем остановился, вернулся назад, ополоснул ее, и выкинул в мусорную корзину в кладовке. Его девочка перевоспитала его неряшливость. У нее появлялся такой взгляд на лице, когда он устраивал беспорядок, который ей приходилось прибирать. Он не мог справиться с чувством вины.

Его дом, их дом, теперь значительно отличался от прежнего, хотя не было каких-либо особых изменений, даже замены мебели не было. Большинство вещей Сэди находились в гараже. Но при этом она повсюду развеяла свою индивидуальность. Помимо тщательной чистоты и опрятности, все комнаты теперь были намного красочнее. Все яркие цвета из ее квартиры нашли свой путь сюда.

Ему нравилось это, везде, куда бы он ни посмотрел, он видел руку Сэди.

Она, как он и предполагал, глубоко спала, свернувшись на боку, лицом к центру кровати, туго завернувшись в одеяло, как бурито, так что только половина ее головы выглядывала. Ей нравилось спать с открытым окном, а легкий ноябрьский дождик ранее вечером принес морозный ветерок. Он прикрыл окна, оставив небольшой зазор, стараясь не скрипеть одним из них, и перепроверил, чтобы убедиться, что не разбудил ее.

Быстро раздевшись, он подцепил одеяло с одного края так, чтобы мог пробраться к ней. Это слегка разбудило ее, и когда он лег рядом и обнял ее рукой, она издала милый стон и вздохнула.

— Ты вернулся.

— Ага.

— Скучала по тебе. Все хорошо?

Снаружи нависли неразбериха и война, а будущее до чертиков пугало его. Но здесь, внутри, все идеально.

— Ага. Все хорошо.

— Хорошо, — пробормотала она, уже опять засыпая.

Он поцеловал ее в щеку и нежно потерся бедром.

— Перевернись, милая.

Она сделала, как он сказал, и он притянул ее спиной к себе, прижимая ее так близко, как только мог. Он положил руку на маленькую выпуклость ее живота и положил голову на подушку.

— Я люблю тебя, маленькая преступница.

— Люблю тебя, — ответила она на выдохе, который забрал ее обратно в сон.

Эпилог

Сэди опять издала тот ужасный звук и откинула голову на матрас.

— Я не могу, не могу, не могу, не могу! — завопила она. Её лицо было пламенно красным, а голое тело было мокрым от пота. Она давно сорвала с себя больничную рубашку.

Его рука по-прежнему находилась на её спине, поглаживая, как будто он вообще мог что-то сделать, чтобы помочь, Шерлок присел так чтобы оказаться с ней лицом к лицу.

— Ты сможешь. У тебя нет выбора, маленькая преступница.

Акушерка сказала:

— Сэди, дорогая, всю энергию, что ты тратишь на вопли, надо ее пустить на потуги. Именно так мы с этим и закончим.

— На хрен вас! Это чертовски больно!

Даже после того как её доктор, акушерка, медсестры и кто-то ещё, заверявших её, что принятие лекарства сегодня не испортит её реабилитацию, она отказалась. От всего. Она хорошо держалась многие часы родов, сосредотачиваясь на нём, считая сквозь схватки и делая все, что они ей говорили.

Но затем настало время тужиться, и всё пошло к чёрту. Во время первого раза она кричала: «Офигеть! Ни за что!». С тех пор было похоже, что она пытается избежать остальной части всего этого действа. Она не делала то, что должна была, и Шерлок видел, как переглядываются друг с другом акушерка и медсестры. Они начинали волноваться.

— О нет, нет, нет, — закричала она и потянулась к нему.

— Хорошо, милая, давай сделаем это, — он схватил её за руки и потянул, приподнимая.

Она хотела, чтобы он держал её во время схваток, так что она опустилась на колени на кровати, практически сев на корточки, и обернула руки вокруг его шеи.

Он мог чувствовать, как на его коже появляются внушительные синяки и царапины на тыльной стороне шеи. А также следы от укусов на груди. Обычно получение подобных отметок было более весёлым.

Только один ребенок. Он никогда не позволит Сэди пройти через что-то подобное снова. Он хотел заботиться о ней, не проводя через агонию. Если бы он только знал…

Она закричала, завопила и хрюкнула, и Шерлок просмотрел над её плечом, наблюдая за акушеркой, которая что-то делала. Когда схватка закончилась, Сэди упала на Шерлока, плача. Акушерка по имени Леда была раздражена и стояла позади.

— Окей, Сэди, я знаю, это больно, дорогая, но нет пути назад. Этот маленький парень хочет родиться, но ему нужна кое-какая помощь. Больно так сильно, потому что он очень близко, а ты не помогаешь.

Сэди не ответила. Она плакала, и Шерлок обнимал её, чувствуя ярость, беспомощность и в больше степени страх. Он посмотрел на Леду.

— Помогите ей.

Леда задумчиво кивнула.

— Давай попробуем так. Поднимем её с колен. Шерлок, забирайтесь на кровать. Мы посадим Сэди между ваших ног, так чтобы она смогла опираться на вас.

Он кивнул. В этом смысле он буквально сделает всё, что сможет, чтобы помочь. Тем не менее, когда он отстранился от Сэди, она вцепилась в него и запаниковала.

— Я никуда не уйду. Просто стану ещё ближе.

После того как он сел, но до того, как они помогли ей опереться на него, у неё началась следующая схватка. Шерлок просто схватил её и положил, его руки обхватили её бёдра. Она закричала новым более жутким голосом, и он подумал, что причинил ей боль.

— Хорошо! — поощрила Леда. — Очень хорошо. Давай, Сэди. Дай мне толчок.

Он мог чувствовать, как она пытается подчиниться.

Шерлок удерживал её теперь в этой позиции и сейчас боялся пошевелиться. А затем схватка закончилась. Сэди откинулась на него отдыхая, задыхаясь, но более тихая, более спокойная. Он немного расслабился и поцеловал её во влажный висок.

— Ты хорошо справляешься, Сэди.

Она покачала головой.

— Я облажалась. Это слишком.

— Я прямо здесь, и я не отпущу тебя. Держись за меня.

Скудная улыбка растянула её рот, а затем исчезла.

— О, бл*дь, нет, — простонала она.

Леда посмотрела на Шерлока.

— Делайте точно то же, что и раньше. Приподнимите её ноги как до этого и присядьте с ней. Сэди, Шерлок сделает столько, сколько он сможет. Ты же просто делаешь остальное.

Впервые с тех пор как началась эта стадия, Сэди кивнула. Шерлок делал свою часть, сел приподнимая Сэди, и приподнял вверх её ноги, как будто пытался свернуть её. Сэди тужилась, на этот раз молча. Её лицо стало тревожного багряно-красного оттенка, цвет расползался вниз по её горлу, по груди и плечам, но она продолжала тужиться, пока хватило сил.

Шерлок мог видеть, как младенец, перемещается в её теле, и мгновение он был ошеломлён видом.

Затем Леда произнесла:

— Да! Вот и он! Давай ещё раз, Сэди. Прямо сейчас. Ещё раз хорошо потужься. И мы сможем это сделать.

Сэди покачала головой.

— Я не могу.

Шерлок придвинулся ртом к её уху.

— Попытайся, милая. Я прямо здесь.

Она захныкала, но затем начала тужиться так сильно и долго, как только могла. А затем у неё перехватило дыхание, и она посмотрела вниз между своих ног. Шерлок тоже смотрел.

Акушерка держала его сына. Она прочистила ему рот и нос, и окровавленный маленький комочек закричал: сначала слабо, а затем с увеличивающимся энтузиазмом. Леда положила его на всё ещё большой, но теперь уже мягкий живот Сэди. Скомканное кривенькое красное маленькое личико. Густой комок тёмных волос, прилизанный вязкой массой к его голове. Тело, покрытое розовой слизью. Он был прекрасен.

— Посмотри на него, маленькая преступница. Посмотри, кого мы сотворили.

— Офигеть! Но как же больно, — еле выдохнула она, вызвав взрыв смеха до боли в груди Шерлока.

Сэди коснулась их сына и подтянула его к своей груди. Мальчик сразу же повернулся и открыл рот, выглядя как голодная маленькая птичка.

— Привет, Ноа, — промурлыкала Сэди, её боль, по-видимому, была забыта. — Я — твоя мама. И я сразу же прощу прощения за то, как я собираюсь тебя испортить.

Они пока не выбрали имя. Всё, что нравилось ей, он считал слишком вычурным. Адриан? Она пошутила? А всё, что нравилось ему, она считала, звучит по-стариковски. Как может Джед звучать как имя старика? Они звали его «маленький чувак». Ноа — вообще не было среди имён, которые они обсуждали.

Шерлок смотрел над плечом Сэди, пока она изучала тело их мальчика. То, что происходило у неё внизу, как казалось, вообще не заботило её. Леда попросила её снова потужиться… Шерлок даже отдаленно не был заинтересован узнать, зачем это, а Сэди просто сделала это, смотря на их мальчика.

Он положил свою руку на влажную голову его сына. Его сын. Он обнял свою женщину и своего ребенка. Его семья. Завершённая.

— Привет, Ноа. Я — твой папа.

~oOo~

Ноа родился немного ранее семи утра. К концу дня вся семья «Банды» прошла через палату, также как и Гордон, а палата Сэди состояла только из стоячих мест. Медсестры бросили попытку регулировать движение.

Шерлок хотел, чтобы Сэди отдохнула, но она, казалось, находила энергию в счастливом внимании к их семье, так что после небольшого ворчания о том, что она не даёт ему заботиться о ней, он замолчал и позволил ей иметь то, что она хотела: палату полную людей.

Ноа родился на три недели раньше срока, ребёнок Демона и Фейт — Джуд (говоря о вычурных именах) появился на две недели позже срока, и это означало, что младенцы были рождены с разницей всего лишь в пять недель. Разница с Каллисто — дочерью Джулианы и Трика, рождённой в декабре, составляла всего лишь четыре месяца. И у Эзры только что был первый день рождения. С таким успехом они могли превратить клабхаус в детскую площадку — место было буквально наводнено маленькими детьми.

Это внесло причудливый контраст, он знал, что его братья также остро чувствуют это, как и он. Возможно, те, кто стали отцами, чувствовали это сильнее всего, но это затрагивало всех. Южно-калифорнийская «Банда» резко изменилась за последние четыре или пять лет. Когда они проголосовали за запрет возврата незаконной деятельности, только у Барта были маленькие дети, и его двое самые старшие. Тогда Такер Демона в действительности не был частью семьи «Банды». Большая часть мужиков была одинока и не планировала ничего другого.

Теперь из двенадцати патчей за столом у восьмерых были старухи. Из тех восьмерых у пятерых были маленькие дети. У Барта и Демона было уже по трое детей. У Трика двое. Мьюз, а теперь и Шерлок стали отцами. Десять детей, самой старшей из которых, Лекси, десять лет.

«Банда» стала более многолюдной семьей, чем когда-либо до этого. Даже одинокие мужики подвергались воздействию семейной атмосферы. Они становились клубом, который предпочел пикники на заднем дворе клубным вакханалиям.

В то же самое время они боролись с грязной, опасной и незаконной войной. Пока они не понесли больших потерь, но они приближались последней битве. Они все чувствовали, что она грядёт, и все понимали, что она будет масштабна и уродлива.

У них у всех было так много всего, за что стоит бороться. И так много всего, что можно потерять.

У всех.

~oOo~

После того как поток посетителей наконец-то прекратился, Шерлок лёг на кровать с Сэди и Ноа. Они не спали, просто отдыхали, наблюдая за сном младенца. Он был просто небольшим чуваком, весом не больше трёх килограмм. Но он был здоров, совершенен и красив.

Дверь распахнулась.

— Тук, тук.

Шерлок поднялся на голос брата, как только инвалидное кресло вкатилось в комнату. Томас толкал их мать, для которой было бы трудно перенести прогулку по больнице. Этикетка сбоку указывала, что кресло — собственность больницы, видимо, кто-то внизу принёс его для неё.

— Не возражаете против компании? — спросил Томас.

Сэди аккуратно села, укачивая на руках шевелившегося младенца, и ответила:

— Конечно, нет. Подойдите и посмотрите.

Их мама улыбнулась и подняла руки, и Томас подтолкнул её к кровати. Шерлок подошёл и помог Сэди передать младенца, и все они смотрели, пока бабушка Пэтти ворковала со своим единственным внуком.

Томас хорошо выглядел. Он придерживался реабилитации, продолжающейся уже полные девяносто дней, он продолжал её несколько недель за пределами реабилитационного центра, перед тем как снова сорваться. Тем не менее, он позвонил Шерлоку на следующее утро, и сразу же отправился обратно на реабилитацию ещё на один месяц. Он вышел всего несколько недель назад. Даже если это и не сразу сработало, это был прогресс. Томас пытался. Впервые в жизни он действительно пытался. И у Шерлока были деньги, чтобы он продолжал пытаться.

Томас улыбнулся своему племяннику.

— Вы двое по-прежнему ссоритесь о имени?

— Не-а. Его зовут Ноа, — ответил Шерлок.

— О, это прекрасное имя, — произнесла их мать. — Хорошее, сильное имя. Привет, Ноа, Ноа, Ноа, — пропела она.

— Ноа Томас Холмс, — сказала Сэди. Потрясенный Шерлок дернул головой в её сторону. Ещё один момент, который они не обсуждали. Он не мог спросить у неё словами, уверена ли она, не перед своими матерью и братом, так что он спросил глазами. Она улыбнулась в ответ и кивнула.

Шерлок повернулся к своему брату, который смотрел на Сэди, разинув рот.

— Что? — он взглянул на Шерлока. — Ты уверен, брат?

— Ага. Это хорошее имя.

— Хорошо, чёрт, — он потянулся и положил палец на ручку Ноа. Пальчики мальчика инстинктивно обернулись вокруг него. — Хорошо, бл*, — снова сказал Томас.

— Следи за языком, Томас, — отругала его мать.

— Прости, мама. Прости, пацан. Я исправлюсь.

~oOo~

Когда часы посещения закончились, и Сэди, наконец, стала выглядеть такой истощенной, какой ей и следовало быть, Шерлок проводил свою мать и брата до главного входа и попрощался.

Когда он вернулся на послеродовой этаж и шёл мимо поста медсестер, одна из медсестер позвала его.

— Мистер Баллард?

Он смирился с этим с тех самых пор, как они попали в больницу. Он и Сэди не были женаты и не планировали это. Это была её фамилия, которую они знали, так что они называли его по ней. Первые несколько раз требовалось немного времени, чтобы он понял, что обращаются к нему, сейчас же он просто остановился и произнёс:

— Да?

— Получили позднюю доставку. Для миссис Баллард, — это тоже было не так, но не стоит сопротивляться.

Она указала на огромную цветочную композицию (примерно две дюжины красных тюльпанов). Шерлок знал, кто послал их, даже не потрудившись проверить карточку.

Сэди звонила, чтобы сообщить её отцу, что он стал дедом. Он не казался человеком, у которого было в планах сорваться и в скором времени примчаться, чтобы встретиться со своим внуком, а цветы, по всей видимости, снимали этот вопрос.

Шерлок терпеть его не мог. Сэди любила его и придумывала много отговорок, или, по крайней мере, логических обоснований тому, почему он продолжал держаться в стороне. Но насколько Шерлок мог судить, мужчина был просто слабым сосунком, который не мог справиться с жизнью, какой бы она не была.

От тюльпанов она расплачется, он точно это знал. Она решит, что они так же хороши, как и личный визит, она скажет себе, что они даже лучше, чем просто визит к ней, поскольку он послал ей такие многозначительные цветы. И она будет так думать всё время, пока будет рассказывать себе эту сказку.

Да, Шерлок ненавидел этого мудака.

Их собственный двор был полон свежих тюльпанов, посаженных её собственными руками, и был более значимым и красивым, чем эта стеклянная ваза с цветами, которые умрут через три дня, на что он мог только надеяться.

У него был соблазн выбросить эту хрень. Но нет. Он улыбнулся медсестре и забрал вазу.

Сэди сидела, нянчась с Ноа, когда он вошел с цветами.

— О! — мягко воскликнула она. — О… они от папы.

— Ага, думаю от него. Не проверял карточку.

— Они от него. Он единственный, кроме тебя, кто знает, что мне следует посылать тюльпаны.

Как он и ожидал, её глаза стали влажными, а лицо сморщилось, пока она боролась со слезами.

— Они красивые. Я знала, что он ничего не предпримет.

Просто прийти — вот что он должен был сделать. Шерлок поставил вазу на прикроватную тумбочку. Все её другие цветы стояли на подоконнике.

Он сидел на кровати и смотрел, как кормится его сын.

— Как идёт? — он кивнул на Ноа у её груди. Она действительно волновалась, сможет ли кормить его.

— Это так легко! И устрашающе! Ощущается… ладно, я не знаю. Ощущается хорошо. Как будто я под кайфом. Так сверхъестественно, — она пристально посмотрела на их сына и провела пальцем по его щёчке. — Он удивительный, правда?

— Да. Вы оба.

Какое поразительное чудо произошло в этот день. Он видел, как его ребенок пришёл в этот мир (буквально видел, как это произошло). Он даже помог этому случиться, придавая Сэди сил, в которых она так нуждалась. А теперь, когда день подходил к своему концу, он наблюдал, как зарождается любовь между матерью и ребёнком.

Она взглянула на него.

— Прости, что не была сильной сегодня утром. Я хотела вести себя лучше.

— Сегодня утром произошло наиболее удивительное событие, которое когда-либо со мной случалось. Не смей извиняться за то, что нуждалась во мне.

— Я всегда нуждаюсь в тебе.

— И я всегда буду здесь. Верь в это. Я тоже нуждаюсь в тебе, маленькая преступница.

Он положил руку на голову сына. Другой рукой обхватил щеку своей девочки.

— То, в чём я нуждаюсь, прямо здесь, и я никогда не упущу это из рук.

Конец