Безрассудные сердца

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Усталый, но освежившийся, Бойд возвратился в лагерь. Он радовался тому, что потери в стаде оказались незначительными, и в течение всего дня бился над тем, чтобы их больше не было. У него была хорошая команда скотников, которые отлично работали на ранчо, а также выполняли множество других поручений, но сейчас все они, как и он сам, смертельно устали.

Бойд получил от повара миску с едой, посмотрел на сидящих вокруг костра, беспокоясь об Абигейль, и через несколько минут увидел ее. Она сидела далеко, в стороне от основной группы работников, почти скрывшись в тени и опустив голову вниз. Он надеялся, что у нее не наступила замедленная реакция на происшествие во время наводнения, по прошлому опыту зная, что многие люди, бесстрашно встретив опасность, даже угрозу смерти, спустя некоторое время очень тяжело заново переживают все, что с ними случилось.

Позабыв об усталости, Бойд, широко улыбнувшись, подошел к Абигейль.

— Не найдется ли местечка для усталого скотника?

Она подскочила, чуть не выронив миску с едой. Если бы его руки не были заняты, он поймал бы ее на лету, но Абигейль опередила его.

— Да, конечно.

Он в недоумении посмотрел на нее. Абигейль говорила необычно высоким голосом, так же необычен был цвет ее щек. Она явно находилась в возбужденном состоянии и так крепко ухватилась за свою миску, словно боялась, что кто-то вырвет ее из рук.

— Сегодня был трудный день, не правда ли?

— О, да… трудный.

— Никогда не видел такого количества глупых коров за один день, — пожаловался Бойд. — Они вели себя так, как будто нарочно стремились утонуть в грязи.

— Разве?

Он опять взглянул на нее. Абигейль редко вела себя так спокойно. Он пришел поговорить с ней, как бывало каждый вечер. Она была не только приятным собеседником, но прекрасным рассказчиком, не лишенным чувства юмора.

— Да, эти упрямые, глупые и беспокойные создания готовы испортить человеку жизнь.

— Понятно.

Абигейль скрутила свой шейный платок в невообразимый узел, затем опустила руку на колени, но через секунду схватила оловянную кружку с кофе. Определенно, что-то ее сильно тревожило.

— Сегодня вымазался в грязи с ног до головы. Пришлось хорошо помыться перед тем, как присоединиться к достойной компании.

Подавившись, Абигейль чуть не пролила кофе. Бойд отставил в сторону свою миску и постучал ее по спине, но она продолжала задыхаться и кашлять.

— Черт возьми, мне следовало бы подумать, прежде чем начинать разговор о купании в присутствии леди.

Абигейль закашлялась еще сильнее. Лицо ее стало похожим на спелый помидор. Подняв ее руки над головой, чтобы освободить диафрагму, Бойд внимательно смотрел на нее. Если бы он не знал ее столь хорошо, то мог бы подумать, что она готова взорваться.

— Абби, у тебя все в порядке?

Наконец она отдышалась.

— Да, просто кофе попал не в то горло. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка больше походила на оправдание. — Ты прав, сегодня был тяжелый день.

Бойд понял, что о чем-то она говорить не хочет, но не знал, как выяснить, в чем дело. К тому же, если это касалось ее страхов, не следует напоминать Абигейль о ее подозрениях. Чем скорее она забудет о них, тем лучше.

Он подумал о том, что наверняка могло бы отвлечь ее, и, указав рукой на запад, где в стороне от лагеря расположилось озеро, сказал:

— Тут недалеко есть озеро, но в темноте его не видно. Утром мы можем задержаться с перегоном, чтобы ты успела быстренько искупаться.

— Нет! — резко воскликнула она, но затем, с трудом взяв себя в руки, сказала уже тише: — Я полагаю… что это совсем не обязательно. Правда.

— Если ты опасаешься, что кто-то тебя увидит, я опять могу посторожить.

— Нет! — Она вцепилась в ткань бриджей, а щеки опять налились ярко-красным румянцем. — Это не самая лучшая мысль.

Бойд усмехнулся, и белая полоска зубов ярко выделилась на его загорелом лице.

— Черт, разве ты не доверяешь мне, Абигейль? Как бы я ни хотел этого, я не буду подглядывать.

Она неожиданно вскочила на ноги. Отчаяние прозвучало в ее голосе:

— Я лучше схожу проведаю Долли.

Бойд, стараясь удержать на коленях миску и кружку, наблюдал за резкими движениями Абигейль.

— В этом нет необходимости. Один из конюхов забрал ее и отвел во временный загон, — заметил он.

— Все равно. За день она сильно устала. — Голос Абигейль предательски дрожал. — Ведь именно ты говорил мне, что важнее заботиться о лошади, чем о человеке.

— Да, говорил. Но…

— Ты же не можешь нарушать это правило ради меня.

— Но…

— Ты учишь меня, а затем, когда я начинаю следовать твоим урокам, останавливаешь. Из этого не выйдет ничего хорошего!

Не ожидая ответа, она исчезла в темноте. Бойд покачал головой. Что-то здесь неладно. Абигейль выглядела более рассвирепевшей, чем хорек, которого медведь-гризли застал в своей пещере. Ладно, сейчас он закончит ужинать, а перед сном нужно будет убедиться, что с ней все в порядке.

Посмотрев вдаль, Бойд увидел, что Джон Симс направился по той же дороге, по которой ушла Абигейль, и мимолетно подумал, что же он будет там делать. Затем снова покачал головой, понимая, что становится слишком уж подозрительным. Без сомнения, Джон направлялся к запасным лошадям.

Закончив ужинать, Бойд вспомнил, что у него есть еще одно дело. Он положил миску в стопку грязной посуды, вновь наполнил кружку кофе и взял еще одну. Затем подошел к кухонному фургону, поставил кружки на землю и распахнул полог. Билли еще не спал. Бойд поднял кружки и вошел внутрь.

— Ну, как дела, Билли?

Билли сел.

— Привет, мистер Харрис.

— Может быть, тебе захочется отведать этой настоявшейся за день грязи?

Билли с благодарностью принял кружку.

— С удовольствием выпью.

Оба с наслаждением потягивали горький напиток. Это был важный ритуал, создающий видимость безопасности. Бойд внимательно рассматривал Билли, держа в руках дымящуюся кружку с кофе. Цвет лица был хорошим. Как уже сообщила Абигейль, парень уверенно шел на поправку. Бойд был благодарен ей — ему до чертиков не хотелось бы видеть этого молодого человека без ноги. Теперь Билли мог жить полной жизнью, для которой ему были необходимы целые руки и ноги.

— Ты получше себя чувствуешь?

Улыбка Билли была светлой и искренней.

— Да, миссис Ферчайлд говорит, что я быстро поправлюсь. — Он посмотрел на свою забинтованную ногу. — Она замечательный человек, не правда ли?

Точно. Думая об Абигейль, Бойд чувствовал, как тепло охватывает его сердце.

— Да. Она решительный человек, ничего не скажешь.

— Вы знаете, я никогда не думал, что миссис Ферчайлд окажется такой сильной. — Билли запутался в словах. — Я хотел сказать, она самая настоящая леди и все такое. Но кто бы мог подумать, что она вынесет все тяготы перегона скота?

Бойд вынужден был признаться себе, что он не мог. У него не было сомнений в том, что Абигейль не выдержит и сразу же откажется от своего намерения и возвратится на ранчо, где ей и место.

— Она удивительная леди, — подтвердил Бойд.

— Если бы не она, я остался бы без ноги. — Билли вдруг покраснел, вспомнив, очевидно, что Бойд предлагал совсем другое решение. — Я ничего не имел в виду, говоря это…

— Все в порядке, Билли, — глубоко вздохнув, сказал Бойд. — Ты прав. Никто из нас не знал, как следует оперировать твою ногу. За это ты должен благодарить миссис Ферчайлд.

Билли отпил большой глоток кофе.

— Когда умер ее муж, я ожидал, что она вернется обратно на Восток. И очень рад, что она не сделала этого.

Бойд также набрал полный рот кофе, ощущай его едкий вкус, и ответил:

— Я тоже, Билли. Я тоже.

Ночные дежурные были на своих местах, охраняя стадо. Пережившие бурю животные вели себя спокойно и, как только наступила темнота, почти все заснули. Бойд искал Абигейль, испытывая нарастающую тревогу. В последние дни она раскладывала свой спальный мешок недалеко от него. Каждый вечер, перед тем как заснуть, он мысленным взором видел ее лицо, сжатые губы, черные ресницы, веером прикрывающие сверху щеки, золотистые локоны на подушке. Бойд нахмурился, не в состоянии представить, куда она могла деться.

Он вспомнил рассказ о том, как ее столкнули в бурный поток, и почувствовал зачатки страха. А если она права? Что, если кто-то охотится за ней, а он позволил ей бродить одной в темноте? Тревожась все больше, Бойд ускорил шаги. Усталости как не бывало.

Он уже искал ее около временного загона для лошадей, куда она вроде бы собиралась пойти, но сторож, почесав голову, ответил, что не видел ее с тех пор, как она в конце дня передала ему Долли. Бойд прошел к табуну запасных лошадей, потом внимательно осмотрел место вокруг костра, подумав, что Абигейль могла присоединиться к отдыхающим погонщикам. Но ее нигде не было.

Его глаза, казалось, просматривали все в бесконечной тьме. Она была так мала в огромной стране, в которой затерялась. Ускорив шаги, Бойд пытался развеять свои опасения, напомнив себе, что Абигейль не настолько глупа, чтобы в одиночестве бродить далеко от лагеря. Но одновременно в голову пришла мысль о том, что в действительности она совсем не понимает, как опасны здешние места.

Если в течение десяти минут он не найдет ее, то поднимет на поиски всех своих людей. Бойд перебирал в уме все места, где она могла быть: у костра, кухня, фургон для спальных принадлежностей, загон для лошадей.

Он еще раз оглядел все эти места. Все уже было проверено, кроме фургона с одеялами. Его глаза сузились, когда он посмотрел на этот безобидный кругленький фургон с натянутой сверху парусиной. Подойдя к нему, он уже приготовился откинуть матерчатые шторки, закрывающие вход, но тут его внимание привлек отблеск костра на чем-то цветастом, находящемся под деревянной рамой фургона. Наклонившись, он заглянул под фургон и встретился глазами с глазами Абигейль, так похожими на глаза оленя, оказавшегося под дулом направленного на него ружья.

Присмотревшись, он заметил, что она расстелила свой спальный мешок на земле под фургоном. Его охватила волна внезапного разочарования. Он уже привык к тому, что она раскладывала постель рядом с ним.

— Абигейль? — приветствовал он ее.

— Бойд? — ответила она.

Последовало молчание.

Он решился нарушить его.

— Что ты здесь делаешь?

Ее глаза еще больше расширились, затем она опустила их и уставилась на свое одеяло.

— Мне показалось, что будет дождь.

Он решил, что понял все. Вероятно, вернулись ее прошлые страхи. Абигейль боялась, что снова начнется буря и она опять может быть захвачена наводнением.

— Нет причин так бояться, Абби.

— О, я совсем не боюсь. Просто хочу остаться сухой.

Опять смесь различных эмоций отразилась на ее лице. Бойд подумал, что Абигейль пытается скрыть страх и убедить его в том, что она, как и любой мужчина — владелец ранчо, может справиться с ситуацией. Такая храбрость тронула его, а ее слова доказывали, что он не ошибся. Улыбнувшись, Бойд выпрямился и поднялся на ноги.

— Пойду проверю смену сторожей.

Ее голос задрожал.

— Я думаю, это правильно.

Объехав стадо и убедившись в том, что все вдет так, как и должно быть, Бойд взял спальный мешок и возвратился к фургону. Стараясь не производить шума, он разложил на земле мешок и одеяло и с удивлением увидел, что Абигейль вдруг вскочила, как будто над ее ухом выстрелили из пушки.

— Что ты делаешь? — воскликнула она.

Он сдвинул назад шляпу и небрежно заметил:

— Решил, что ты права. — Он внимательно посмотрел на небо над фургоном. — Может пойти дождь, а я хотел бы остаться сухим.

— Но… — Голос Абигейль прервался, и он почувствовал на себе ее взгляд. — По-твоему, правильно ложиться рядом под фургоном?

Ему вдруг захотелось позабавиться.

— Учитывая, что наши спальные мешки были близки друг к другу в течение многих дней, я не вижу причин, почему им нельзя лежать рядом под днищем фургона.

— Но ты только вчера сказал, что нельзя допустить, чтобы нас увидели вместе в фургоне. — В ее словах сквозила паника.

Бойд боролся с желанием коснуться ее столь серьезного лица. Храбрость и решимость Абигейль привлекали его гораздо сильнее, чем стоны и обмороки большинства женщин.

— Я сказал: в фургоне, то есть внутри него.

С умышленной тщательностью он положил свой спальный мешок на достаточном расстоянии от ее постели.

— От того, что мы поспим под одной крышей, никакого вреда не будет. — Он дотронулся до деревянного днища фургона. — Как бы убого она ни выглядела.

— Ну, ладно, извини. Я не знаю всех правил этикета при перегоне стада.

Бойд в удивлении поднял брови. Ее тон был слишком резок по сравнению с тем, к которому он привык. Наверное, так проявляется испытываемый ею — страх. Да, похоже, она напугана гораздо больше, чем он предполагал. Бойд повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, но неожиданно острая боль пронзила бедро. Его передернуло, и он не смог скрыть это от Абигейль.

— Бойд, что с тобой?

Он начал растирать ногу.

— Ничего.

— Ничего? — Она повернулась на бок. От ее раздражения, казалось, не осталось и следа. — Ты выглядишь так, словно тебя ударили ножом.

Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы и молча наблюдал, как ее взгляд перемещается по его бедру.

— Что случилось? Ты что, поранился сегодня?

Гримаса боли исказила его лицо.

— Не сегодня, много лет назад.

Она не могла оставить этот вопрос невыясненным.

— Когда?

Стараясь скрыть терзающую его боль, он подумал, что эта тема может отвлечь Абигейль от собственного страха.

— Во время войны. Осколок попал в бедро.

Ее глаза светились сочувствием, и Бойд порадовался тому, что в них не было жалости. Жалости к себе он не терпел.

— И часто он тебя беспокоит?

— Только перед переменой погоды. Или когда приходится вытаскивать из болота слишком много ленивых коров.

— Так вот почему ты заранее знал, что будет буря! — воскликнула она, обрадовавшись своей догадливости. — Хотя небо было чистым, ты знал, что нам придется помокнуть.

— Да, боли в ноге обычно не обманывают, — признался он.

— Сегодня тебе тоже досталось, — заметила она.

Бойд поразился угрызениям совести, написанным на ее лице. Но это выражение быстро исчезло, и она вдруг засуетилась. Несмотря на все его возражения и заявления, что нога почти не болит, Абигейль была непреклонна. Она свернула в рулон одно из своих одеял и подсунула под его ногу.

— Это уменьшит давление.

— Поверь, все это лишнее, — запротестовал он. В прошлом он всегда лечил такие боли стопкой виски. Боль притуплялась, и на этом все кончалось.

В глазах Абигейль зажегся неожиданный огонь.

— Я хочу заняться твоей ногой.

Бойд понял, что ему удалось отвлечь ее от страха. Он откинулся назад, не без удовольствия наблюдая, как она захлопотала вокруг него, Правда, ему больше хотелось знать, о чем она думает, закусив нижнюю губу, очевидно чем-то поцарапанную.

— Ты когда-нибудь пробовал массаж? — спросила она неуверенно.

Бойд внезапно представил себе ее руки, в присущей ей интимной манере касающиеся его ноги, и эта картина немедленно отозвалась в паху. Его голос сразу стал низким, даже грубоватым.

— Нет, никогда. — Во рту у него пересохло, и он надеялся, что Абигейль не обнаружит каких-нибудь признаков вспыхнувшего в нем желания.

На ее щеках появились два розовых пятна, и Бойд догадался, что она старается быть бесстрастной.

— Тогда давай попробуем.

Изящные пальцы неуверенно пролетели над его бедром. Предвкушение ее касания было не менее зачаровывающим, чем само прикосновение. Ее пальцы опустились наконец на грубую материю бриджей, обтягивающих его ногу. Они пробежали по всей длине бедра, и движение их было подобно исполнению на лютне какого-то древнего мотива. На лбу Бойда выступили капли пота, он едва сдерживался.

В ответ на ее нежные движения некая выпуклость увеличивалась и вскоре заполнила все свободное пространство в бриджах. Боль в старой ране забылась на фоне сладостной пытки, которой она подвергала его.

Когда ее руки продвинулись выше, Бойд затаил дыхание, надеясь, что она не наткнется на его жаждущую плоть.

Ее голова склонилась ниже, голос отражал добросовестность, с которой она массировала его бедро.

— Здесь болит?

Чуть-чуть ближе, еще ближе… Сейчас он сожмет ее в объятиях. Ломающимся голосом Бойд ответил:

— Да, немного.

— Еще повыше? — невинно спросила она, продолжая яростно тереть уже горящую ногу.

Он попытался справиться со своим голосом.

— Может быть, чуть-чуть.

Руки Абигейль были почти на том месте, где сходятся ноги, и Бойд тихо застонал.

— Мне очень жаль, что ты испытываешь такие боли.

Она не догадывалась о причине этой боли.

— От твоего массажа мне намного легче.

Абигейль подняла светящиеся глаза.

— Извини меня, я была слишком резка с тобой. Я ведь не знала, что ты пострадал на войне и твоя рана требует внимания.

Еще немножко такого внимания, и он повалит ее на землю, ощутит сладость ее губ, а потом займется поиском не менее прелестных мест.

— Абигейль, если ты продолжишь массаж, я не знаю, куда это нас заведет.

Краска смущения залила ее лицо, как только она поняла неловкость создавшегося положения. Ее руки замерли, на лице отразился стыд, и Бойд, поддавшись импульсу, прижал ее к себе.

— Не пугайся, Абби. — Он откинул локоны, упавшие ей на лицо. — Мне больше всего на свете хочется ощущать касание твоих рук. — Он заколебался, желая выразить словами всю сложность охвативших его чувств и зная, что тем самым нанесет огромный вред женщине, о благополучии которой так заботился. — Но мы оба знаем, что это неразумно.

Казалось, будто Абигейль тоже собиралась в чем-то признаться ему, но она просто кивнула в знак согласия. Что же она скрывает?

— Да, конечно, Бойд. И я думаю, что это неразумно. — Она опустила глаза, и слова ее прозвучали тише легкого дуновения ветра: — Несмотря на наши чувства.