Благородная воровка

Глава 12

Кит мерила шагами небольшую каюту. Ну когда же это злосчастное судно отчалит? Промедление смерти подобно. Раз уж решила уехать, надо уезжать. Просто невыносимо сидеть и ждать, бросая в крохотный иллюминатор прощальные взгляды на Англию. Страну, где она провела всего несколько месяцев, но уже чувствовала себя как дома.

Если изогнуть шею, то ещё из оконца можно было разглядеть плавучие тюрьмы, гнившие низко в воде под грузом страданий и сломанных жизней. Время от времени оттуда долетали крики, стоны, проклятия или яростные вопли, и Кит невольно ёжилась. Если она не уберётся из Англии поскорее, то вполне может оказаться там. В лучшем случае. Если же удача ей изменит, как уже изменяла не раз, Кит закончит свои дни в Тайберне на виселице.

Виселица. Час тянулся за часом, но корабль не отчаливал, и Кит все больше нервничала, снедаемая собственным бессилием. Сперва капитан сказал, что надо дождаться прилива. Прилив начался и закончился, а судно с якоря так и не снялось. Затем капитан заявил, что ждёт попутного ветра. Час или два спустя ветер сменил направление и посвежел.

Кит ждала, что корабль вот-вот тронется, направляясь в открытое море, и причал наконец начнёт отдаляться.

Но нет! Тогда она поднялась на палубу, нашла капитана и спросила, в чем на этот раз дело?

Тот пожал плечами, рассыпался в извинениях и пояснил, что получил послание от владельца корабля. Тот хочет отправить с судном какой-то важный груз.

– Подождите ещё немного, мисс Смит, – посоветовал капитан, как советовал уже раз двенадцать. – Ещё немного.

Клокоча от нетерпения и злости, Кит вернулась в каюту. «Ещё немного – и просто сбегу по сходням и сяду на следующее же отправляющееся судно». И Кит уже пыталась это провернуть, но её не приняли на борт ни одного судна. Вот и приходится торчать на этой посудине с капитаном Ещё Немного!

Кит услышала церковные колокола и снова выглянула в иллюминатор, наслаждаясь густым золотым перезвоном. Дом. А что такое дом? Им может стать любое место; надо просто убедить себя в этом.

Как там говорят англичане? Дом там, где сердце. Нет, она не станет думать о сердце. Кит оставила своё позади, вместе с теми, кого любила. С Мэгги, тётей Роуз. С ним…

Он предложил ей брак… и деньги, столько, сколько она пожелает. Но отказаться было не так уж сложно. Он не говорил о любви.

«И хорошо», – уверила себя Кит. Заговори он о любви, отказать было бы почти невозможно – а нужно, потому что она неподходящая партия для достойного человека, тем более для такого изысканного благородного джентльмена, как Хьюго. Потому что утянет его на то дно, где жила сама. Она не вынесет этого. Вот и выходит, что не остаётся ничего иного, кроме как держаться от него подальше.

Иногда Хьюго так на неё смотрел… О, ничего особенного, он ничего не имел в виду, просто пытался за ней приглядывать.

Можно осесть в Италии. Там красиво, тепло, и итальянцы весьма дружелюбны. У Кит остались смутные воспоминания об этой стране, где она жила ребёнком до смерти мамы. Да, Италия, где похоронены мама и малыш Джейми. Кит сможет обустроить там свою жизнь – только если этот дурацкий корабль, наконец, двинется с места!

Сидеть и ждать – значит сидеть и думать, а Кит больше не хотела ни о чём думать, иначе даст слабину и изменит решение. И где она тогда окажется? По уши в неприятностях, вот где.

И разрушит жизнь других людей.

Внезапно в дверь каюты постучали.

Кит застыла.

– Кто там?

– Это капитан, мисс Смит.

– О.

Кит соскользнула с узкой койки и открыла дверь.

Капитан со странным выражением лица стоял на пороге.

– Похоже, вас разыскивают, мисс Смит. К вам посетитель, – и отступил в сторону.

Кит запаниковала. Это полицейские пришли забрать её в тюрьму! В отчаянии она бросила взгляд на иллюминатор. Слишком маленький!

– Мисс Синглтон, я полагаю? – раздался низкий голос.

Кит замерла. Затем обернулась.

– Мистер… мистер Девениш, – выдавила она.

– Благодарю, капитан. Я беру её под стражу.

Под стражу!

– Нет! – взорвалась Кит. – Вы не можете позволить ему забрать меня, капитан. Он… у него нет на это права, тем более в отношении меня! Он… жестокий человек и пытается меня похитить! Пожалуйста, капитан, умоляю вас.

Тот оценивающе оглядел мистера Девениша.

– Не знаю, мисс, не очень-то он смахивает на похитителя. Как по мне, он больше похож на джентльмена.

– О, это просто маскировка! – в отчаянии выпалила Кит. – Он ужасный человек. Хочет украсть меня ради… ради…

– Ради вашего наследства? – сухо подсказал Хьюго.

– Именно ради моего наследства. И кто знает, ради чего ещё? – необдуманно добавила она, умоляюще глядя на капитана.

Хьюго пожал плечами, всем видом излучая добропорядочность.

– На самом деле, капитан Патчетт, она украла у меня кое-что. Эта женщина в розыске.

– Неужели, сэр? Что ж, теперь, присмотревшись, не могу сказать, что удивлён.

– Неправда, – тонким, полным отчаяния голосом возразила Кит. – У меня нет ничего чужого, правда. Можете поискать сами, капитан. Всё украденное возвращено, уверяю вас. Пошлите кого-нибудь домой, мистер Девениш. Ваша булавка с фениксом там.

Капитан посмотрел на неё с сомнением. И Кит его понимала. Хьюго буквально излучал респектабельность и властность.

– Простите, мисс, полагаю, мне следует передать вас ему.

Сердце Кит упало.

– Но у него над вами нет власти! Вы капитан на этом корабле, вы принимаете решения. Никто не может вас заставить!

Капитан пожал плечами и весело сверкнул глазами:

– У меня нет выбора, мисс. Мистер Девениш – владелец корабля. Простите, мисс.

Он похлопал её по руке и вышел, прикрыв за собой дверь каюты.

Кит без сил опустилась на койку. Сквозь открытый иллюминатор веял лёгкий бриз, неся с собой зловоние плавучих тюрем.

Расплата за грехи.

Да, она виновата. Но почему, почему именно он должен стать её тюремщиком? Единственный человек на свете, которому она не могла противостоять. Единственный, кого она любила всем сердцем.

Кит судорожно сглотнула. Хьюго назвал её воровкой. Так и есть. По его словам, он пришёл взять её под стражу. Сказал, она в розыске.

Поведёт ли он её на Боу-стрит или прямиком в тюрьму? Кит не знала, как именно проходит процедура.

Она снова сглотнула. Одно Кит было известно об английском правосудии наверняка: они вешали людей. Мелкого воришку отправили бы в ссылку, но похитителя драгоценностей…

Что ж, всё-таки это справедливо.

Кит глубоко вздохнула и встала навстречу своей судьбе. Заставила себя взглянуть Хьюго в лицо. Он выглядел чрезвычайно странно.

Хьюго посмотрел на неё:

– Надеюсь, ты не станешь отрицать, что кое-что у меня украла.

Огромные глаза Кит были полны печали, лицо страшно побледнело. Она вздёрнула свой маленький подбородок, принимая наказание.

– Вашу красивую булавку с фениксом, – прошептала Кит. – Но я её вернула, она в городе, у вас дома, даю слово. – Она умоляюще взглянула на Хьюго и закусила губу. – Знаю, моё слово для вас ничего не значит, но правда…

– Я говорю не про булавку, – резко перебил Хьюго. – Она у меня. – Он вытащил украшение из кармана и протянул ей. – Булавка твоя. И твоё слово небесполезно. Для меня оно – самое ценное в мире.

Кит затолкала обратно душившие её сухие рыдания.

– Нет, нет. Не надо.

Она не стала брать булавку. Хьюго подержал её и убрал в карман.

– Вы сказали, что верите моему слову, так вот, уверяю, я больше ничего у вас не крала, и ни у кого другого тоже. Я всё вернула, честно.

– Нет. Не всё. Ещё один небольшой камень – для большинства бесполезный, но…

Сбитая с толку, Кит огорчённо на него посмотрела:

– Но я не…

– Моё сердце, – пояснил Хьюго. – Ты украла моё сердце.

Повисла напряжённая тишина. Кит долго смотрела на него, а потом её маска вдруг дала трещину.

– Не смейтесь надо мной, прошу. Это невыносимо.

– О, бедняжка. – Хьюго в два больших шага пересёк каюту и обнял Кит. – Прости. Я не собирался над тобой насмехаться. Ты столько водила меня за нос, что я не смог удержаться и чуть-чуть не подразнить. Но теперь я нашёл тебя, плутовка, и предупреждаю честно: я тебя никогда не отпущу.

Он обхватил пальцами её упрямый подбородок и заставил поднять голову.

– Ты похитила моё сердце, Кит Синглтон, и я предлагаю тебе полной комплект: сердце, тело и душу. Выходи за меня замуж. – Его голос сорвался от эмоций, и Хьюго быстро и нежно поцеловал Кит в губы.

Она почти всерьёз оттолкнула его и сморщилась.

– О, нет. Я вам совершенно не пара и похожа на отца больше, чем вы себе представляете. Почти всю жизнь я была воровкой. Я лгу, обманываю, краду и жульничаю.

– Тише. – Он снова её поцеловал. – У тебя прекрасное любящее сердце, и ты самая храбрая и честная из всех, кого я знаю.

– О, нет, – зарыдала Кит. Слёзы градом катились по её щекам. – Не говорите так, это ужасная ложь.

Хьюго сцеловывал слезинки.

– Не ложь. Неважно, что тебе приходилось делать в детстве…

– Но…

– Или во что тебя втянули взрослой. Прошлое полно боли, и в большинстве случаев ни ты, ни я ничего не можем исправить. Можно влачить печальное существование среди пепла прошлого или подняться и вместе построить будущее. Что ты предпочитаешь, Кит?

Она посмотрела на него сияющими глазами.

– Вы правда хотите на мне жениться?

– Больше всего на свете.

В подтверждение своих слов, Хьюго сжал Кит в объятиях и принялся покрывать нежными поцелуями её лицо, начиная с заплаканных глаз, а в итоге жарко прильнул к губам.

– О, боже, какие прекрасные слова, – всхлипнула Кит, отвечая на поцелуй. А затем печально отстранилась. – Разумеется, я не могу выйти за вас. Но спасибо, что предложили.

– Какого чёрта, что значит, не можешь? Конечно, можешь! – прорычал Хьюго, снова прижимая её к груди.

Кит вывернулась и решительно стиснула зубы.

– Нет. Нет, прошу, Хьюго, не усложняйте. Вы и сами всё прекрасно понимаете. Все шансы на нашу свадьбу рухнули, когда меня поймали за воровством шахмат сэра Уильяма. – Она нежно коснулась его щеки. – Будущая миссис Девениш должна принести мужу и детям честь, а не позорное прошлое, полное постыдных секретов. – Кит отвернулась и подошла к иллюминатору.

– Ты и принесёшь…

– Нет.

Она покачала головой и уставилась в крохотное оконце, пытаясь взять себя в руки.

Серая маслянистая вода вяло лизала борт корабля. В сером небе с пронзительными скорбными криками кружили чайки, точно души погибших, навеки застрявшие в лимбе.

Тянулись минуты. Хьюго смотрел на силуэт Кит, вырисовывавшийся в круге света. «Моя единственная особенная женщина сражается сама с собой и со мной».

– В письме ты написала, что оставляешь трёх своих самых любимых людей.

Кит замерла.

– Я вхожу в их число? – тихо спросил Хьюго.

– Как вы можете об этом спрашивать? – сказала она низким напряжённым голосом. – Разве вы не знаете? Я люблю вас всем сердцем, больше всего на свете. Вы для меня всё, и поэтому я…

– Повернись ко мне, плутовка.

Кит медленно подчинилась.

– Иди сюда. – Он протянул к ней руки.

Кит полетела к нему стрелой и с такой силой врезалась в грудь, что оба повалились на койку. Их уста слились в отчаянном страстном поцелуе. Кит закрыла глаза и просто отдалась этому моменту, этому мужчине.

Его губы словно безмолвно рассказывали ей о страсти, желании, жажде обладания. Поглощали, как огонь сухое дерево. Сознание этого обжигало Кит, меняя навсегда её представление о том, что такое любовь.

Хьюго удерживал Кит в своих объятиях, заявляя на неё права.

Она наслаждалась мощью его тела, твёрдостью и жаром тяжёлых рук, тем, как он держал её, со сдерживаемой силой. В его руках Кит чувствовала себя желанной, любимой, что ею дорожат, её защищают. Удовольствие доставляло даже прикосновение чуть колючей ткани его пальто и запах влажной шерсти. Кит помнила запах кожи Хьюго, мягкость его волос. И ласку его губ, будто созданных специально для неё, да так, как она и представить не могла.

Сила Хьюго, его нежность, неприкрытое наслаждение и радость малейшему проявлению её чувств – всё это изливалось бальзамом на истерзанную душу Кит. Лечило её подорванное доверие к людям. Каждое прикосновение отгоняло прочь стыд, страх и угрозу бесконечного одиночества, с которым ей пришлось столкнуться. И Кит отзывалась со всей любовью, которую испытывала, отвечая объятием на объятие, поцелуем на поцелуй, лаской на ласку. Надеясь, что этого достаточно, и понимая, что достаточно никогда не будет.

Неизвестно, сколько прошло времени, но вот Хьюго осторожно отстранился. Кит открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на неё. Она уже хотела спросить, что случилось, но тут Хьюго обхватил её лицо ладонями так, будто держал нечто бесконечно ценное. Он поглаживал большими пальцами её подбородок и с нежностью смотрел в глаза.

– Я хочу сделать тебя своей, – тихо признался Хьюго. – Если ты желаешь подождать, просто скажи, и я остановлюсь.

Кит увидела в его глазах желание, гордость, скрытый отчаянный голод, и её сердце снова дрогнуло от прилива чувств.

Ну как не любить этого огромного, нежного, страстного мужчину? Кит определённо не могла устоять. Она – его, навечно, даже если они вместе в последний раз.

Надо согласиться. Кит была невинна, но когда мужчина и женщина ложатся в постель и между ними вспыхивают чувства, подобные тем, что кипят в её сердце – нужно дать им волю…

Кит хотела, чтобы всё случилось. Очень, очень хотела.

Она всю жизнь собирала мгновения счастья. Они выдавались редко – и тем больше Кит их ценила. Слиться воедино с мужчиной, которого любишь больше жизни – это станет самым прекрасным воспоминанием. Кит хотела этого, каждой минуты, каждого движения, каждого прикосновения.

Они были вдвоём в крохотной каюте, и весь мир словно исчез. Только они двое: мужчина, женщина и их любовь. Одно огромное, дивное всепоглощающее счастье, которое Кит суждено пронести с собой по жизни.

О да, она этого хотела.

Там, снаружи, надвигалась зима. Кит знала, что она будет самая холодная и суровая. Даже хуже той, в которую погибли мама и малыш Джейми.

Кит легонько обвела губы Хьюго.

– Вы мне тоже нужны, любимый, – и увидела, как загорелись его глаза.

Чем? Облегчением, триумфом, ликованием? Хьюго прильнул к её губам, и Кит показалось, что сердце у неё сейчас взорвётся от переизбытка чувств.

Он осторожно избавил Кит от многочисленных слоёв одежды. Пусть она робела, смущаясь обнажаться перед мужчиной, пусть сам Хьюго немного колебался, но с радостью и гордостью принимал её ласки.

Наверное, грешно чувствовать, что тебе так… так поклоняются, но как же Кит этим наслаждалась. Каждым взглядом, каждым касанием.

Нежность. Желание. Любовь.

Она зачарованно смотрела, как Хьюго освободился от пальто и рубашки, открывая взору великолепный торс.

– С первого дня я влюбилась в ваши плечи.

– Плечи? – Хьюго с сомнением осмотрел себя. – Ничего, что они такие большие?

Кит улыбнулась ему улыбкой Евы, с чисто женским восхищением. Затем потянулась, погладила широкий мускулистый торс и затрепетала всем телом. Хьюго ощутил, как из глубины груди поднимается ответная волна. Волна желания. Страсти. Он посмотрел на Кит и поцеловал её. Волна любви.

А затем она заново узнавала его, узнавала, в чём разница – лежать с мужчиной одетой и лежать с ним обнажённой, кожа к коже, губы к губам, тепло к теплу.

Кит наслаждалась ощущениями, тем, как он её целует, как они узнают друг друга способами, о которых она ранее не ведала. Тёплые мозолистые руки Хьюго ласкали её тело повсюду. Кит вся трепетала и запоминала каждое ощущение, точно собирала бесценные золотые жёлуди на долгую зиму. Сладостные воспоминания на будущее.

Хьюго овладел ею. Жар, наслаждение и страсть нарастали, лишь на секунду прервавшись мгновением острой боли. Боли, напомнившей Кит, что это не сон. А потом она достигла вершины.

Кит владела им. Хьюго глубоко проник в её жаркое лоно, отдался ритму нарастающей волны чувств… и провалился в забвение.

Потом они лежали на узкой койке, выравнивая дыхание, глядя друг другу в глаза, кожа к коже, переплетясь, не в силах оторваться друг от друга. Изумление. Радость. Лишь самую малость утолённая страсть. И целый новый мир близости.

– С тобой всё хорошо, любимая? – хрипло спросил Хьюго, лаская Кит своими большими руками.

Она робко кивнула.

– Как никогда.

Она не солгала, но увидев заботу и любовь в его глазах, не выдержала и расплакалась.

– Как никогда, – всхлипнула Кит.

Хьюго притянул её к тёплой широкой груди. Когда буря миновала, Кит лежала, прижавшись к его длинному телу и мечтательно разглядывала любимого, находя его бесконечно привлекательным. Твёрдый, мягкий, гладкий, волосатый, сильный, нежный…

Хьюго изучал её в ответ.

– У тебя шёлковая кожа, – восхищённо пробормотал он.

Кит провела пальцем вдоль его прекрасно вылепленного подбородка.

– А у тебя колючая.

Хьюго отпрянул:

– Просто я не подумал…

Она улыбнулась и притянула его обратно.

– О, но мне нравится, – нежно прошептала Кит и потёрлась лицом о его щёку, точно кошка.

И они снова занялись любовью.

– Теперь ты должна выйти за меня замуж, – заявил Хьюго много позже, сидя на койке и натягивая бриджи.

– Вы же знаете, что я не могу.

Он обернулся и властно её поцеловал.

– Милая моя девочка, ничего подобного я не знаю. Мы поженимся как можно скорее.

Кит вывернулась из его объятий и непослушными руками натянула сорочку через голову.

Без одежды она чувствовала себя в невыгодном положении. Стоило Хьюго только посмотреть в её сторону – и Кит уже таяла. Ей и прежде было сложно ему противостоять, а теперь, после того, что между ними произошло, стало намного труднее. Но она должна.

«Я не могу за него выйти. Я его опозорю».

– Ты предпочитаешь сочетаться браком в Лондоне или же в Геллифорд-хаусе?

– Я не собираюсь замуж, – отрезала Кит. – Если вините себя за… то, что сейчас было – не надо. Я хотела этого не меньше вашего.

Последние слова немного смягчили гнев, написанный на лице Хьюго.

Испугавшись, что не вынесет нежного собственнического выражения его глаз, Кит поспешила:

– Мужчины то и дело заваливают женщин. Необязательно жени…

Хьюго впечатал кулак в стену каюты.

– Я тебя не заваливал! Мы занимались любовью! И будем ещё много раз, так часто, сколько захотим, до конца своей жизни! На брачном ложе и не только… – Он осёкся, похоже, заметив её печаль, и сбавил тон. – Я забыл о твоей неопытности, любовь моя. Это не простое совокупление мужчины и женщины. Это…

В попытке защититься Кит обняла себя руками. Нужно держаться от него подальше. Почти невозможно спорить с Хьюго, когда тело отзывается на его близость.

– Мы связали себя обязательствами, – заговорил Хьюго, дрожащим от волнения голосом. – Да, именно так. Мы обручились, любовь моя. Я клянусь оберегать тебя ценой своей жизни. И… – Он сунул руку в карман пальто и что-то оттуда достал. – Отдаю тебе всё, чем обладаю. – Пересёк в два шага крохотную каюту и аккуратно приколол золотую булавку-феникса к корсажу её платья. – Ну что, любимая, пепел прошлого или блестящее будущее?

Две слезинки соскользнули по щекам, и Кит их смахнула. Его слова, поступки рвали сердце на части. Ей так хотелось сказать ему «да», выйти за него замуж, позволить увезти себя и жить с ним вечно, но сознание своего бесчестия заставляло Кит молчать. Он такой прекрасный, благородный, достойный мужчина.

Она видела, какие взгляды кидают в обществе на Хьюго из-за происхождения его матери, из-за прежней нищенской работы и нынешнего ремесла торговца. Даже если ему удастся уберечь Кит от правосудия – а она верила, что Хьюго на это способен, – всё равно пойдут сплетни.

Наверняка леди Марсден уже сообщила всем друзьям, какая ужасная сцена разыгралась в зелёной комнате Вудсден-лодж, а общество вовсю судачило, что Роуз Синглтон привела к ним воровку.

Хватит и этого. «Надеюсь, со временем они придут к выводу, что Роуз сама стала жертвой обмана».

Однако Хьюго Девениша уж точно не преминут выставить дураком. Если Кит за него выйдет, то этим самым даст досужим кумушкам лишний повод его ранить. Она практически слышала эти ядовитые пересуды:

«Девениш? Торговец, знаете ли, дурная кровь всегда себя проявит, милочка. И женат на воровке, да-да! Оказалось, китайский вор – женщина. И Девениш на ней женился. Ну, так все торгаши в глубине души воры, не так ли, милочка?»

И всё это с поистине благовоспитанным злобным хихиканьем.

– Нет. Я не выйду за вас. – Кит отступила и попыталась снять булавку, но руки так дрожали, что не получалось.

– Оставь, – прорычал Хьюго. – Если снова попытаешься мне её вернуть, я за себя не ручаюсь.

У него дёрнулась щека.

Кит молча оделась. Хьюго следил за ней холодными злыми глазами. Наверное, неловко натягивать чулки под взглядом мужчины, но это в первый и последний раз, а Кит собирала воспоминания. Было что-то восхитительно интимное в том, чтобы надевать чулки перед тем, кто их недавно с тебя снял, гладя ноги тёплыми дрожащими грубыми ладонями. Кит затрепетала при этой мысли. Пусть даже теперь Хьюго раздражён и зол.

– А если мы сегодня зачали дитя? – ворвался низкий голос в её мысли.

Кит замерла и с удивлением коснулась своего живота:

– Тогда я стану любить его всем сердцем.

– И тем не менее лишишь его имени, отца, наследства. Лишишь меня моего ребёнка.

Кит онемела, не в силах ответить. Он прав. Что хуже – мать-воровка или?..

– Это просто нонсенс! – взорвался Хьюго. – Я заставлю капитана Патчетта сейчас же нас поженить и точка!

– Нет, Хьюго, я за вас не выйду. Я серьёзно.

Он сжал кулаки.

– Но ты сказала, что любишь меня, чёрт подери. Неужели солгала?

Кит печально покачала головой.

– Нет. Я действительно вас люблю. Слишком, чтобы позорить брачными узами с женой-во…

– Воровкой? Глупости! Никто не узнает. Свет обожает загадки. Что лучше, если китайский вор, однажды таинственно возникший на сцене и похитивший ряд знаменитых драгоценностей, вдруг вернёт их и пуф! – испарится?

– Говорите, никто не узнает? А как же сэр Уильям и леди Марсден?

– Они никому не расскажут.

– О, ну конечно, несмотря на то, что сэр Уильям судья, а леди Марсден меня презирает!

– Она не… – Наткнувшись на неверящий взгляд Кит, Хьюго поправился: – Даже если так, она будет молчать.

– А как же тётя Роуз и мистер Крэнмор?

– Роуз ничего не скажет…

– А дворецкий, который меня связал?

– За определённую сумму…

– Лакеев, что меня заперли, и горничных вы тоже подкупите?..

– Довольно, чёрт подери! Никто из них не станет болтать!

– Откуда вы знаете?

– Потому что ты им нравишься. Ты, твердолобый упрямый ослёнок! Не веришь? Хорошо, давай проверим! Давай вернёмся в Вудсден-лодж и посмотрим, как тебя там встретят.

– Чтоб сэр Уильям меня арестовал?

– Проклятье, Кит, он не станет. Я его знаю. – Кит хотела возразить, но Хьюго поднял руку, призывая её молчать. – Даже если вдруг он соберётся тебя схватить – а это невозможно! – я увезу тебя и посажу на первый же корабль. У меня стоит один в ближайшем порту. Но сэр Уильям не станет тебя арестовывать!

Кит глубоко вздохнула и посмотрела в иллюминатор на низкое серое небо. Есть только один способ убедить Хьюго, что брак между ними невозможен. Надо ему доказать. Кит представила, как возвращается назад, туда, где предала друзей, как они будут смотреть на неё с болью и презрением… От одной мысли мороз продрал по коже.

– Хорошо, я согласна вернуться в Вудсден-лодж и… принять всё, что там произойдёт.

– Там произойдёт, моя упрямица, наша свадьба. И я хотел бы заручиться твоим словом, если не возражаешь.

– Я… я…

– Дай мне слово, Кит, иначе я притащу капитана Патчетта, и он поженит нас здесь и сейчас!

– Хорошо, если не пойдут сплетни и тётушка Роуз и Марсдены меня простят, я выйду за вас.

Кит знала, что это невозможно.

– Ага! – торжествующе начал Хьюго.

– Но если они примут меня так, как я и думаю: с гневом и отвращением… – Кит закрыла глаза, проигрывая в памяти сцену в зелёной комнате. – Если они станут меня презирать и… Тогда я незамедлительно покину Англию, и вы не станете мне препятствовать. Согласны?

– Согласен.

Его капитуляция слегка ошеломила Кит.

– Вы позволите мне уехать? – с подозрением переспросила она.

– Разумеется. Если к тебе отнесутся недружелюбно – мы уедем. Патчетт нас поженит, и мы отправимся жить в… Италию? Или Ирландию. Куда пожелаешь.

Кит ахнула, поражённая его щедрым предложением и покачала головой.

– Я всю жизнь провела в изгнании, Хьюго. И не хочу видеть, как с годами вы ожесточитесь. Может, сейчас вы согласны уехать, но в конце концов возненавидите меня за это решение.

Хьюго обвёл рукой каюту:

– Ты забыла, я уже жил в изгнании. Меня мальчишкой отослали далеко из страны. И моё любящее семейство определённо надеялось, что я не вернусь.

– Но вы вернулись.

Хьюго склонил голову.

– И построили дом, невзирая на неприятие общества. Представляю, как вам было трудно. Неужели вы думаете, я позволю вам бросить всё это ради меня?

Он пожал плечами:

– Говорят, у меня чутьё на удачные сделки. Как там сказал поэт? «И целый мир отдал я за любовь». Если выбирать между тобой и миром, я всегда предпочту тебя, моя любимая упрямица. Мир изменчив и вероломен и пальцем не шевельнёт ради Хьюго Девениша. Но Кит Синглтон – о, она меня любит. Она сама мне это сказала, а она не лгунья.

– Нет. Всего лишь воровка, – уныло ответила Кит.

Хьюго улыбнулся, взял её лицо в ладони и произнёс низким мягким голосом:

– Решай, любовь моя. Ты не можешь признаться мне в любви и подарить рай, а затем надеяться, что я безропотно дам тебе уйти. Так или иначе, ты станешь моей женой, это я тебе обещаю! – и поцеловал её жарко и властно.

И это её он называет упрямицей! Временно сдавшись, Кит ответила на поцелуй, запустив руки в коротко стриженые волосы Хьюго. Похоже, существовал предел, сколько раз можно отвергнуть мужчину ради его собственного блага, и Кит его достигла.

Она соберётся с силами потом, в Вудсден-лодж.