Благословенный

Глава 24

И вот настал день, когда мы могли представить императрице смонтированную машину Хорнблауэра на острове Новая Голландия. Купленная в Англии еще зимою, она была доставлена прямо перед началом Шведской войны и после снятия всех мерок и чертежей установлена для изготовления корабельной доски. Теперь мы — Воронцов, Чернышёв и я — очень хотели, чтобы императрица, осмотрев механизм, дала добро и финансирование для постройки специализированного завода.

Обычно в это время года императрица уезжает в Царское Село, но в этот год война со шведами заставила её вернуться в Петербург. Как обычно, до обеда Екатерина занималась текущими делами, и гофкурьер от неё пришёл лишь в двенадцатом часу.

— Государыня собирается. Карета подана к подъезду под Фонариком. Изволите пройти, Ваше Высочество?

— Я тоже поеду! — немедленно подскочил к нам мосье Курносов.

— Ну, давай, только быстро!

У подъезда под покоями императрицы стояла и её собственная шестиместная карета, и элегантный экипаж Мамонова. Ему, видимо, тоже было интересно посмотреть на диковинный механизм; а может, и наоборот, сама Екатерина побудила его ехать с нами. Было у неё такое обыкновение, пристраивать фаворитов к какому-то полезному делу — видимо, самой неловко было, что рядом с нею, по сути, альфонс. Так или иначе, нам с Курносовым это оказалось кстати — у Александра Матвеевича нашлось для него место в карете.

— Ну что, поехали, показывай свою махину — не очень любезно встретила меня Екатерина. Война с Густавом сильно действовала ей на нервы.

К счастью, ехать было недалеко. У мостика через канал, отмывавший Новую Голландию, нас встретил Иван Григорьевич, очень довольный таким вниманием монарших особ.

— Прошу вас, сюда! Осторожно, государыня, тут у нас немного пыльно… Да, вот сюда, извольте!

Пройдя мимо длинных, как Сибирский тракт, складов, где вертикально, поставленные «в конус», сушились толстенные брёвна, миновав чудовищные горы опилок, мы оказались перед здоровым навесом, под которым и шла вся работа.

Несколько мастеровых не без труда подавали бревно на распиловку. Мощный блок пил бодро ходил туда-сюда, превращая длинное бревно в двухдюймовую доску. Паровая машина пока нам была не видна — между паровым котлом и самою лесопилкой была устроена кирпичная стенка, чтобы не случилось возгорания пиломатериала; тут же наготове стояли бочки и ведра с водою.

Зайдя за стенку, мы увидели и саму машину. Мощный котёл её стоял безо всякой задвижки, и языки пламени, вырываясь наружу, жадно лизали корпус машины. Двое кочегаров постоянно закидывали туда обрезки и чурки, прямо здесь же топорами разрубая их в подходящий размер. В механической части машина была проста: два поршня двигают шток, который передаёт возвратно-поступательное движение на две пилы с четырьмя полотнами каждое. Всё то же самое можно было бы сделать и с водяным движителем, да только на Неве запруду не поставишь — Петербург сразу же затопит!

— Ну и как, довольны вы сей механизьмой? — спросила государыня Чернышёва.

— Очень облегчает труд мастеровых, матушка-государыня, — утвердительно ответил тот. — А ещё и мусор сразу же убирается, очень удобно!

Полученные обрезки — настоящий бич любой лесопилки, теперь отправлялись сразу же в топку, что Чернышёву очень нравилось.

— Вам и опилки надобно сжигать, только прессовать сначала в бруски — заметил я.

— И всё-то ты знаешь, голова! — бабушкина рука потрепала мои длинные волосы. — Откуда что берётся!

— Книжки читаю, — не очень убедительно отговорился я, не желая при Чернышёве распространяться на тему визионерства.

— Ааай! — вдруг истошно завопила императрица, когда предохранительный клапан с диким свистом вдруг выпустил пар.

— Да, матушка-государыня, тут у нас по-таковски! Грубый механизьм, хорошо хоть из пушек не палит!

— Да уж! Так что, Иван Григорьевич, думаете, дело стоящее?

— Определённо! У нас выработка на распиловке брёвен многократно выросла! Заодно и от мусора избавляемся, а то вечно от обрезков разных ни проехать не пройти!

— И мастеровые все при деле, — ввернул и я свои пять алтын, — вон их сколько тут крутится!

Действительно, хоть работа по роспуску брёвен и была сильно облегчена, но вот подача самих брёвен велась, как прежде, вручную. Мужики брали здоровенное, в десять аршин длиною, тяжёлое бревно, и тащили его на раму; потом руками давили на него, чтобы оно надвигалось на зубья пилы по мере распиловки.

— Надобно подачу тоже механизировать, — заметил я Чернышеву.

— Это Иван Петрович может придумать. Его вызови, да и расскажи, что надобно, он все, что нужно, изобретёт! — заметила императрица. — Давайте уже уезжать, тут опилки несносные мне в причёску залетают!

Мы вышли с острова, и поехали обратно в Зимний.

— Ну, что скажешь про всё это, бабушка?

— Ну, не знаю, друг мой. Сейчас всё, вроде бы, хорошо, но долго ли сия махина прослужит? Сколько уже видано мною механизьмов всяких, что поначалу вроде бы служат как надо, а потом раз, и ломаются, и некому починить!

— Паровая машина в Кронштадте, сказывают, работает отлично, особенно с тех пор, как ею занялся мистер Бёрд. Если поставить толковую обслугу, и эта будет действовать изрядно.

— Да где же взять толковых людей, как не за большие деньги?

— А это получается так, потому что их мало. Вот если бы было у нас много выучено паровому делу, то и людей легко бы нашли. и денег потрачено было бы меньше. Будет завод по паровым машинам — всё сразу будет проще, и люди будут, и механизмы, и дело пойдёт своим чередом.

— Хорошо, молодец, предсказал ты верно. Что ты хочешь?

Эх, хороший вопрос… Хотел бы я сам знать, что я хочу. Всё дело в том, что я ведь не имею инженерного образования, и, вообще, про машиностроение, металлургию, химию знаю немного, в рамках школьного курса, или чуть более того. Несколько ближе знакома мне электротехника, и то лишь потому, что в прошлой жизни я больше года работал менеджером по продаже электротехнических изделий. Но, тоже, что там менеджер знает? Ерунда…

В общем, размышлял я об этом уже неоднократно, и постепенно в мозгу моём сформировалось понимание, что для сколько-нибудь правильного и последовательного прогресса нужно сделать организацию, работающую на регулярной основе. «Технический комитет» или что-то вроде того. Причём надо снабдить его своей «производственной базой», то есть очень хорошей мастерской, и, разумеется, поставить там хорошего, думающего руководителя и толковых специалистов.

Но как объяснит это людям, родившимся в первой половине «галантного» 18 века?

— Надобно, мне создать Технический комитет для внедрения всяких новинок, типа паровых машин, и Горный совет, для координации развития добычи полезных ископаемых и металлургии. И Путевой совет — для планирования развития путей сообщения. А еще нужен завод.

Тут Мамонов хихикнул. А ведь умный человек!

— Что? Завод? — поразилась императрица.

— Да, завод. Надо будет те изобретения, что разработаны техническим комитетом, сразу делать в металле для испытаний. И для этого нужно хорошее предприятие. Казенный завод в управление. Сестрорецкий пойдет! И надобно будет людей к нему, в том числе и иностранных специалистов.

— Ну, это уж ты разошёлся не на шутку!

— И с финансированием этого всего безобразия как-нибудь надобно решить! Пока нужны на это деньги, а потом, даст Бог, будем себя содержать!

Тем временем мы уже приехали. Мамонтов торопливо выскочил наружу и подал императрице руку, помогая выйти из кареты. Я выбрался следом, и тут она, обернувшись, произнесла:

— Ну, Сашенька, давай теперь так: ежели ты за такие дела взялся, в установленном порядке подай прошение в Сенат, с обоснованием и сметою; его, как полагается, рассмотрят, главы коллегий подадут мнения, а там видно будет!

На том пока наш разговор и прекратился.

Размышляя о предстоящей презентации, я поднимался по огромной мраморной дворцовой лестнице, когда навстречу мне попался Кулибин.

— О, Иван Петрович, как хорошо, что я на вас тут напал! Вы какими судьбами в Зимнем Дворце?

— Как обычно, Ваше Высочество, заводил и регулировал часы; а еще мне теперь добавилось проверка вентиляторов перед грядущими маскарадами!

— Нуу… вещь хорошая, да… Только вот я хотел с вами о другом поговорить, более важном.

Я вкратце рассказал ему об идее Технического центра.

— Сейчас нужны государству предметы более насущные. Станки нужны, Иван Петрович, хорошие металлорежущие станки. С подшипниками, с коробками скоростей, на чугунной станине. Надобно будет очень много делать машин, и паровых, и прочих! А для этого станки нужны, без них никак! Вы, кстати, видели паровую машину в адмиралтействе? Посмотрите, очень занимательно. И, надобно делать нам такие же, и даже еще лучше. Дело это наиважнейшее!

Кулибин с некоторой беспомощностью посмотрел на меня. Тут только я вспомнил, что он уже очень занят!

— Я думаю, что все эти дела по дворцовым часам надо вам поручить иному лицу. Помощников вам надобно. Как что надумаете — сначала делать чертёж, а потом модель сделать, поглядеть, как это работает. Чертёжника я вам дам, артиллерийский выпускник, заводской мастер, а модель надо будет делать — милости прошу на завод, чтобы там всё быстро изготовили!

— Дело интересное, Ваше императорское высочество, — степенно произнёс Кулибин. — Почту за честь заняться этим!

— Хорошо. Вот ещё что… вы же из Нижнего, не так ли? мне надобно знать там купцов и иного рода людей, что склонны к предпринимательству, и не побоятся притом новых веяний. Так, чтобы не просто сермягой торговать, а, скажем, паровую машину пустить, новое, доселе незнакомое дело взять… Смелые, в общем. Найдёте?

— Есть такие, Ваше императорское высочество! У меня, пока я в Нижнем жил, многие моими прожектами интересовались. А особо хочу отметить важность постройки самодвижущегося судна, для волжских речных перевозок. Очень тяжелый труд у бурлаков!

— Да, вот это вот особенно интересно. Если паровую машину поставить на судно, можно будет очень большие дела делать, и не только на реках… Вот мне бы познакомится с купцами, готовыми заняться этим делом.

— Найду — твёрдо пообещал Кулибин.

Постепенно дело прояснялось. Вскоре Кулибин прислал мне список толковых механиков. Разосланы были запросы на поиск людей, способных к черчению и математическим вычислениям: кого-то нашли в Адмиралтействе, кого-то в Московском университете. По приглашению Ивана Петровича приехал из Твери Лев Фёдорович Собакин — тверской губернский механик, только прошедший стажировку в Англии. Последний оказался особенно ценен — оказалось, он был близко знаком с паровыми машинами, и даже сделал собственную модель парового двигателя.

— Этим надобно заняться особо — напутствовал я конструктора. — Тут непаханое поле! Надо совершенствовать котёл: придумать, как повысить мощность, сберечь топливо и воду, предохранить от взрывов, и, особо — как упростить его производство. Второе по счёту, а по важности, пожалуй, что и первое — надо заняться приспособлением паровой машины к приведению в действие разных механизмов — лесопилок, молотилок, мельниц, мехов, станков, кораблей…

— И кораблей даже? — поразился Собакин. — Конструкция Уатта, действительно, очень отличается от ранее принятой и может почитаться совершенною. Но можно ли устроить машину на судне?

— Отчего же нет? Что угодно можно двигать, даже повозки. Но первое дело — оборудование для литейных и оружейных заводов. Если надо, приезжайте прямо на заводы и мануфактуры, смотрите, как там всё устроено, какие механизмы работают и как, и где можно применить ваши изобретения.

Далее я познакомил их с англичанами.

— Мистер Джонатан Хорнблауэр, мистер Джейбез Хорнблауэр — конструкторы паровых машин. Будете работать с ними, сообразуя свои механизмы с их паровыми приводами.

— Вот господин Генри Корт, он занимается конструированием печей для выплавки стали. Надобно придумать, как применить паровые механизмы в этой области. Ещё мистер Корт изобрёл когда-то прокатный стан; надобно и его запитать от паровой машины. Ну и, всё такое прочее — волочильные машины, сверлильные, наждачные, обрубные… я попытался припомнить, какие еще штуки показывали мне на Сестрорецком заводе — в общем, много всего!

Крайне сложным оказалось найти на такую инновационную штуку руководителя. Технических специалистов тут, вообще, мало; при этом, местные механики и инженеры совершенно не представляли себе, какими делами должен заниматься этот самый «технический комитет». В общем, не найдя ничего лучшего, я пригласил господина Эйлера и, изложив ему свою идею, предложил в нем участвовать:

— Господин Эйлер, я полагаю, что именно вам следует возглавить сие заведение! Дело непростое, но вы должны справиться. Отец ваш был известный учёный, сочетавший гибкость и глубину ума с талантливым предвидением и пророческим озарением; надеюсь, вы унаследовали эти его качества!

Говорю эту велеречивую чушь и чувствую, Христофор Леонардович застигнут врасплох и совершенно не горит желанием браться за это дело.

— Ваше Высочество, я, признаться, питал иные надежды: по завершении работ по реконструкции Сестрорецких заводов отбыть в армию. Я, артиллерийский командир, в такое тяжелое время не могу быть не в военной службе!

— Понимаю вас очень, Христофор Леонардович, но, поймите и вы — другого лица с таким опытом заведования производством, увы, не найти. Место сие много важнее командования артиллерийской ротой, или даже полком!

В конечном счёте Эйлер обещал «подумать». У меня, конечно, есть неотразимое комбо, что гарантированно заставит его изменить своё мнение, и называется оно «государыня императрица». Всё перемещения такого рода происходят только с высочайшего соизволения — скажет бабушка «на фронт», значит, на фронт, скажет «к маме» руководить техническим центром — будет руководить центром.

Ну и наконец, самое весёлое — нужны деньги. Ничего без них не сделаешь! Во времён Указа о Вольности дворянской никто не желает служить бесплатно! Всем надобно будет платить — и Эйлеру, и Кулибину, и всем мастерам и подмастерьям. Нужно будет укомплектовать Экспериментальную мастерскую, для выполнения в металле моделей, разработанных Кулибиным и Ко в Техническом центре, и, разумеется, всё это не бесплатно.

Тут меня давно интересовал один скользкий вопрос — а сколько средств выделяется на моё собственное содержание? Я знал, что тот же Ла Гарп жаловался на скудность денежного содержания, Самборский денег не получал вообще, да и другие учителя совсем не шиковали.

Получателем денег был граф Салтыков. Но, разумеется, спрашивать о таких щепетильных подробностях прямо у него я не стал, и навёл справки через Воронцова. Оказалось, на нас с Костиком выделяют ежегодно по 50 тыс. рублей.

Большая ли это цифра? Да она чудовищна! Если что, полковник тут получает 265 целковых, а жалование в 500 рублей — вполне себе генеральского уровня. Таким образом, я обхожусь стране, как 100 генералов, а Костик — как ещё 100! В то же время не могу сказать, что мы с братцем купаемся в деньгах: основные наши расходы — это одежда и воспитатели.

И, при первом случае, поговорил с «бабушкой» об том деле. Обсуждение финансовых вопросов всегда щепетильно, и удобный случай представился не сразу — пришлось ждать воскресенья.

В Оранжерейном доме по воскресеньям проводили Большие Эрмитажные собрания. На них допускались члены Императорской фамилии, весь дипломатический корпус и особы первых двух классов по Табели о рангах. Императрица, сопрягая отдых с работой, беседовала тут с вельможами и дипломатами. Здесь в неформальной обстановке можно было решить многие вопросы, завести связи и даже сговориться о самых серьезных делах.

Господа вельможи слонялись среди пальм и тропических деревьев, разговаривая друг с другом на необременительные темы. Над нашими головами носились разноцветные тропические попугаи, а по дорожкам меж пальм неутомимый Курносов гонял миленьких беленьких кроликов и морских свинок.

Первым делом возле «римского» фонтана я выловил Воронцова. Александр Романович оторвался от разговора с английским посланником Фрейзером и, отогнав дорогою надоедливую мартышку, удалился со мною к колонне, поддерживавшей галерею.

— Александр Романович, как бы добыть денег для моей технической затеи? Я вот думаю, поговорить с императрицей насчёт моего содержания — можно ли из него выделить часть денег?

Воронцов слегка усмехнулся.

— Она, несомненно, первым делом запросит мнение вашего воспитателя, графа Салтыкова. А тот, разумеется, ответит отрицательно, ведь это не в его интересах!

— Но, может, вы меня поддержите?

— Ах, Александр Павлович, никак не могу! Я и так уже в немилости, и ссориться ещё и с Салтыковым мне совершенно не с руки. Попробуйте сами, вам, полагаю, она не откажет!

В тоске я оглянулся на императрицу, игравшую в ломбер с Кобленцелем и Сегюром, причём против них обоих; меж тем Костик Курносов бегал вокруг них и шалил, подсказывая бабушке карты.

Я подошёл, дождался окончания игры, благодаря братцу превратившейся вскоре в натуральную комедию, и, наконец, учтиво просил государыню меня выслушать.

— Что ты такой невесёлый, что случилось? — весело спросила она.

Я рассказал свою идею.

— А можно мне содержание сократить, скажем, до 20-ти тысяч, а деньги пустить на технические затеи?

Бабушка растрогалась.

— Ах, Сашенька, добрая ты душа! Вот же ты молодец, недоедать готов ради любезных своих механикусов!

— Ну а что думаешь-то по сути дела?

— Ну, не знаю, не знаю, душа моя. Таких прожектов я уж перевидала — не перечесть! Помнишь, пять лет тому назад впервые появился в Париже аппарат мосье Монгольфье? Сколько разговоров тогда было — что завтра уже будем летать из Версаля в Петербург за два дни, а потом за пять — до Пекину! Уж думали, что корабли морские исчезнут, все на воздушных кататься будут! А с той поры так ничего и не произошло — как ездили в каретах, так и ездят, только иногда разные чудаки всё пытаются полетать, а тоже без толку — куда ветер их тащит, туда только и летят, и лишь огнями своими дома и нивы поджигают! Я держусь того мнения, что надобно подождать, когда всё это в других странах усовершенствуют, а уж там и перенимать!

— Так ведь уже усовершенствовали. Ты же видела, как паровая лесопилка работает? Вот точно также может и мельница работать, и молот, и судовая машина. Надобно только одно к другому приспособить.

— Но у нас же много рек, душа моя! Может, у англичан всё уже разобрали, и они теперь паровые махины строят, а нам-то сие к чему?

— Водяные запруды не работают зимою, а она у нас долгая. К тому же много крестьян зимою сидят без дела, а могли бы на фабриках подрабатывать.

— Зимою крестьяне лес валят, дабы дров добыть. А махины паровые сами их жрут в количествах невообразимых, — где же их взять-то?

— Каменный уголь пора копать. Англичане вон начали, и многие выгоды имеют. А доставлять его те же паровые машины помогут — их можно ставить на суда и телеги.

— Ну, не знаю. Дай срок подумать!

В итоге я вынужден был зайти с другой стороны — от Мамонова. Александр Матвеевич оказался настолько впечатлён видом паровой лесопилки, что согласился участвовать в предприятии собственными деньгами, и обещал «повлиять». Меня это сильно воодушевило и придало новых сил.

— Александр Матвеевич, — сказал я ему, — вы объясните ей, что деньги только сначала придётся брать из казны. А дальше Технический комитет будет жить собственными доходами — ведь можно зарабатывать на отчислениях за патенты от изобретений и полезных моделей!

Дальше Мамонов поболтал с бабушкой, и ночная кукушка перекуковала всех дневных — императрица надавила на Салтыкова, и он извлёк откуда-то из загашников аж пять тысяч целковых, с разрешением тратить на технические затеи, но только под своим надзором или с согласия Александра Матвеевича. Это огромная сумма, которую, конечно, не хватит решительно ни на что, но надо же с чего-то начинать!

Итак, паровые машины делаются и проектируются у Хорнблауэра. Станки, пилорамы, судовые машины и прочее разрабатывают у Эйлера в Техническом центре. С металлургией мы тоже все решаем сейчас в рамках частной инициативы, оборудованием для металлобработки — паровыми молотами, прокатными станами и прочим — занимается Корт. Кораблестроение более-менее принял на себя заместитель Чернышёва, Иван Голенищев-Кутузов. А еще у нас паровозы…электротехника…химия… фармацевтика… Да я с ума сойду!