Блунквилль

ГЛАВА 4
МАЛЕНЬКАЯ ЧЁРНАЯ ДУША

Первое, что обнаружила Виктория утром, было окно. Небольшое квадратное отверстие в стене без стёкол, зато с голубыми занавесками из полупрозрачной ткани. За окном царила тьма, а занавески дрожали от почти неосязаемого ветерка. Поднявшись с постели и позавтракав кукурузными хлопьями с молоком, Виктория заметила в спальне ещё одну дверь, как раз возле шкафа. Отправившись туда, девушка оказалась в маленькой ванной комнате с огромным, во всю стену, зеркалом в позолоченной оправе.

— А я как раз думала о том, что здесь не хватает ванной! — проговорила Виктория, задумчиво разглядывая своё отражение в зеркале. — Интересно… Надо проверить!

И она зажмурила глаза и стала усиленно представлять себе морской пейзаж за окном. Виктория никогда не видела моря, и вчерашнее зрелище поразило её. Ей очень хотелось, чтобы и под окнами её спальни плескались волны. Она очень ярко нарисовала в воображении зелёную воду, лениво облизывающую берег, и разбивающиеся о камни брызги, и шипящую пену, седой бородой покрывающую скалы, и шум прибоя, и запах солёной влаги. Открыв глаза, девушка ещё раз осмотрела себя в зеркало, и выбежала обратно в спальню.

Её догадки полностью подтвердились. Только что представленное в её мечтах море теперь мирно плескалось далеко-далеко внизу под окнами её комнаты. Тихий ветер доносил снаружи запахи водорослей и мокрых камней. Казалось, что если хорошенько прислушаться, то можно даже услышать крики чаек, хотя птиц, конечно же, нигде не было.

Довольная, Виктория перегнулась через подоконник, полной грудью вдыхая солёный воздух моря. Налетевший порыв ветра взъерошил ей волосы, растрепав причёску. Она взмахом руки освободила волосы от заколки, позволив им свободно парить в воздухе под дуновением ветра. Возможно, она могла бы простоять так весь день. Тёплый свежий ветер, запах моря и шум волн пленили её, заставляя позабыть обо всём на свете и делая почти счастливой. Она сама не заметила, как начала улыбаться во весь рот. И вдруг — резко и чётко, как фотография перед глазами — в её сознании вспыхнул образ Мэтта.

Воспоминание о брате заставило угаснуть улыбку на лице девушки. Она отошла от окна, снова скрепила заколкой волосы и села на кровать. Сколько-то времени она сидела, почти не шевелясь, и напряжённо думала. Конечно же, главной задачей её было найти Мэтта и выбраться из этого ужасного места. Она всё строила и строила планы о том, как это можно было сделать, но идеи, приходившие ей на ум, казались одна нелепее и наивнее другой, и Виктория ясно понимала, что ничего из этого не выйдет. В конце концов, решив, что самое разумное сейчас — это найти Керина и ещё раз поговорить с ним, девушка встала с кровати, прошла по комнате и отворила дверь в коридор.

Бледно-голубые стены по-прежнему освещал золотистый свет, исходивший из ниоткуда. На этот раз Виктория, не задумываясь, выбрала левый коридор и устремилась по нему вперёд. Помня слова Лолы о том, что Керин приходит, когда он нужен, девушка шла и мысленно взывала к нему.

"Ну же, Керин… — полушептала она, выходя из коридора в большой холл, обитый металлическими панелями. — Керин, пожалуйста… Я так хочу поговорить с тобой… Блунквилль, приведи меня к Керину, мне очень-очень надо его увидеть…"

По ту сторону холла виднелась дверь в стеклянную галерею, служившую переходом в другую часть замка. В галерее маячила чья-то фигура, и Виктория бросилась туда, думая, что это Керин.

Это оказался не он. Когда девушка осторожно отворила дверь и ступила на прозрачный стеклянный пол, сквозь который далеко-далеко внизу можно было разглядеть голубую ленту реки, вьющуюся между полей, она поняла, что мужчина, сидевший в углу, обхватив колени, был намного старше Керина. Ему было уже далеко за пятьдесят. Очень прилично одетый, гладко выбритый и причёсанный, казалось, он забрёл сюда случайно с какого-то званого ужина. Виктории подумалось, что она уже где-то видела его лицо.

Мужчина дрожал, хотя в галерее было почти жарко, и что-то бормотал себе под нос. Виктория склонилась к нему, чтобы лучше понять, что он говорит.

— Восемнадцатого, в восемнадцать-тридцать… Восемнадцатого, в восемнадцать-тридцать… Восемнадцатого… Нет-нет, я же сказал, восемнадцатого, в восемнадцать-тридцать… Непременно… Восемнадцатого… Да, именно восемнадцатого, в восемнадцать-тридцать…

— Простите, — Виктория тронула мужчину за плечо. — А что будет восемнадцатого в восемнадцать-тридцать?

— Да, я именно так и сказал, восемнадцатого, в восемнадцать-тридцать… Так и сказал… Я так и сказал… Восемнадцатого, в восемнадцать-тридцать…

Покачав головой, девушка отошла от мужчины и продолжила путь по галерее. Первые несколько минут её ещё тревожили размышления о том, почему ей смутно знакомо лицо оставшегося сзади человека, но постепенно окружающий мир захватил её, невольно заставив забыть обо всём остальном. Внизу под её ногами во всём великолепии простиралась долина, похожая на ту, которую она видела вчера с балкона. Всеми цветами радуги искрилась серебристая поверхность реки, то разливаясь широко во все стороны и заполняя собой весь луг, то теряясь в лесных зарослях, то закручиваясь и с шипением и брызгами водопадом обрушиваясь с громадных камней. Трава была очень густой, высокой и такой зелёной, что слепила глаза. А тихий ветерок мерно колыхал верхушки елей, которыми была покрыта вся правая сторона долины.

Виктория, медленно шла, глядя под ноги и дивясь миру, раскинувшемуся под ней. Вообще-то, она немного побаивалась высоты, но сейчас, ступая по тонкому стеклянному полу галереи на невиданной высоте, чувствовала себя совершенно спокойно. Пожалуй даже, будь здесь дверь, она непременно прыгнула бы вниз, потому что была абсолютно уверена, что не разобьётся. Блунквилль бы не позволил этому случиться. А искушение пройтись босиком по мягкой траве было невероятно велико.

Галерея закончилась стеклянной дверью, но перед тем, как выйти, Виктория ещё на несколько минут присела на пол, чтобы полюбоваться на долину. Наконец, с трудом оторвав взгляд от живописного пейзажа, она поднялась, повернула ручку в вошла в темноту. В зале, в которой она оказалась, не было свечей, и мрак рассеивался только тусклым светом, идущим из следующей залы, соединённой с предыдущей широкой аркой.

— Керин! — громко позвала Виктория, пересекая залу в направлении источника света. — Керин, ты здесь?

Ей никто не отозвался. Следующая зала, светлая, но такая же мрачная и скучная, была пуста. Девушка вздохнула, бессмысленно обводя пальцем рисунок на мозаичной стене. Керин, значит, не появится… Если бы Блунквилль хотел, чтобы он появился, он был бы уже здесь.

В комнате наверху что-то упало. Виктория подняла голову. С растрескавшегося потолка посыпалась побелка. Виктория бегом бросилась через залу к лестнице, стремительно поднялась на следующий этаж и оказалась в просторной комнате, обставленной мебелью прошлого столетия. Массивные кресла с бронзовыми подлокотниками, лепнина на зеркальных рамках, украшенные золотом подсвечники, тяжёлый балдахин над огромной кроватью — всё это казалось настолько же роскошным, насколько угнетающим. Виктория застыла на пороге, рассматривая комнату. Взгляд её остановился на маленькой фигурке, сидящей на корточках возле кровати. Лола равнодушно перебирала черепки, оставшиеся от дорогой вазы, упавшей, очевидно, с прикроватного столика.

— Лола! — тихо позвала Виктория.

Девочка не откликнулась, даже не повернула головы. Виктория сделала несколько шагов по направлению к ней и назвала её имя чуть громче. Лола сжала в ладони один из осколков; по её пальцам заструилась кровь. Виктория метнулась к ней, вырвала из руки черепок вазы и отбросила в сторону.

— Что ты делаешь? Ты что? — прокричала она, поднимая девочку с пола. — Смотри, ты же поранилась. Кровь течёт… Надо чем-нибудь завязать…

— Не надо. Пройдёт. — отозвалась Лола.

— Ну ты что? Ведь больно же! — не унималась Виктория.

Лола снова ничего не ответила, отстранилась от девушки и пошла к выходу из комнаты. Она отворила дверь с другой стороны, не там, откуда появилась Виктория, покинула спальню и закрыла за собой дверь. Виктория бросилась за ней следом. Она подумала, что Лола и на сей раз заперла дверь и сразу же вспомнила слова Керина о том, что не каждую дверь стоит открывать. Однако любопытство пересилило и она, немного поколебавшись, дёрнула за ручку.

Как ни странно, дверь отворилась. Виктория вошла внутрь и охнула: настолько неожиданным было место, в которое она попала. Она оказалась в лесу. То тут то там из земли вставали ровные толстые стволы сосен, такие высокие, что их крона терялась далеко вверху во мраке. Было очень тепло и сыро, пахло смолой, а под ногами хрустел ковёр из опавших иголок. Бледный свет, льющийся откуда-то слева, разбивался стволами деревьев на тонкие полоски, в которых медленно плавали серебристые пылинки. Стояла такая тишина, что слышно было как громко и взволнованно бьётся сердце Виктории.

— Лола! — позвала девушка. — Лола, ты где? Ответь, пожалуйста, мне очень страшно… Лола!

Но девочка опять не откликалась, словно её и след уже простыл. Викторию охватила паника, она обернулась, чтобы открыть дверь и выйти обратно, но с ужасом поняла, что двери на прежнем месте уже нет, как нет и стены вообще: вокруг неё простирался только лес.

— Лола! — в отчаянии заорала Виктория. Её голос эхом унёсся ввысь и, повторяясь, закружился высоко над деревьями. — Лола! Керин! Кто-нибудь!!!

— …Ола… Эрин… Онибуть… — отозвалось эхо.

— Хватит меня пугать!!! — прокричала девушка.

— … Ати… Эня… Уать… Ати… Эня… Уать…

Виктория кинулась вперёд. Оббегая деревья, поднимая целые фонтаны из разбрасываемой ногами хвои, она неслась в неизвестном направлении, не разбирая пути, желая только выбраться из этого леса. Она даже не подумала о том, что несколько минут назад решилась бы прыгнуть в долину, не боясь разбиться: сейчас её больше всего на свете страшила мысль заблудиться в этом лесу и ей даже не пришло в голову, что Блунквилль вряд ли допустил бы это.

Подгоняемая страхом, она сама не заметила, как пробежала несколько километров. Понемногу деревья стали редеть, свет наполнился яркостью, а сквозь хвою под ногами начала пробиваться трава. Стало прохладнее, и воздух посвежел. Поднявшийся ветерок, лёгкий и невесомый, то и дело трепал девушке волосы. Ослеплённая желанием покинуть лес, Виктория даже не осознала момента, когда это случилось: казалось, она только что бежала среди деревьев — и вдруг уже стоит на просторной поляне, покрытой короткой зелёной травой. В нескольких метрах впереди росло раскидистое дерево. К одной из его ветвей были прикреплены плетёные качели. Лола удобно устроилась на их сидении, низко склонив голову. Она сидела неподвижно, устремив в землю взгляд. Качели раскачивались так, словно кто-то подталкивал их сзади.

— Лола… — проговорила девушка, направляясь к качелям. — Лола, что происходит? Где мы сейчас?

Лола подняла голову и поглядела на Викторию. Глаза её, однако, смотрели куда-то сквозь девушку. Лола улыбнулась.

— Знаешь, Билли, я всегда вспоминаю именно этот момент… — с нежностью произнесла она. — Момент, когда я впервые тебя увидела. Ты полюбил меня сразу же? — она слегка повернула голову и посмотрела через плечо, словно там кто-то был и она обращалась к нему. Её голос звучал очень взросло. — Я тебя — да. Ты говорил, что не веришь в любовь с первого взгляда. А ещё — что любовь не может быть вечной. Но разве всё это — не доказательство?

Качели остановились. Лола медленно повела головой слева направо, следя за невидимым собеседником.

— Ничто на свете не может разрушить любовь к тебе в моём сердце. Она вечна. Пусть даже мир погибнет и мы вместе с ним, моя любовь останется… — на лице девочки отразилось не по-детски мучительное страдание. — Нет, ты не прав… Если ты меня не любишь, это не значит, что моя любовь не настоящая! Я всё равно буду любить тебя! Я буду любить тебя за двоих! За всех! Ты будешь моим, будешь, всё равно ты будешь со мной!

Она резко вскочила с качелей и простёрла руку вперёд.

— Нет, Билл, не уходи! Не оставляй меня! Это так страшно…быть одной…всегда быть одной… Ты никогда не поймёшь… Ты мог бы, если бы захотел, но ты слишком жесток для этого… Билли… Билли… Не уходи!

Лола упала на колени и беззвучно зарыдала, закрыв лицо руками. У Виктории сжалось сердце, так тяжело ей было смотреть на плачущую девочку. Она подбежала к Лоле, села рядом с ней и обняла её за плечи.

— Лола, не плачь… — Виктория погладила девочку по голове, пытаясь утешить. — Не плачь, пожалуйста… Всё будет хорошо… Пожалуйста, не плачь…

— Он ушёл… — сквозь рыдания, прошептала Лола. — Он опять ушёл… Он всегда уходит…

— Кто? — спросила Виктория, не переставая гладить девочку.

— Билл, — всхлипнув, отозвалась та. — Мой Билли.

— А кто это?

Лола ответила не сразу. Она ещё раз всхлипнула, потом вытерла глаза рукавом своего платья и уставилась на Викторию так, словно до этого момента не замечала её. На лице девочки не осталось ни слезинки. Виктория автоматически продолжала гладить волосы Лолы, пока та не отстранилась и не поднялась на ноги.

— Что ты сказала? — медленно переспросила Лола, глядя на Викторию сверху вниз.

— Я спросила, кто такой Билл.

Лола вспыхнула.

— Не смей! Не смей произносить его имя! — закричала она. — Он только мой, слышишь, он мой! И я найду его, я всё равно найду его, хоть через тысячу лет! — она резко замолкла и огляделась. Лицо её внезапно переменилось, сделавшись обиженным. — Что ты здесь делаешь? Как ты попала сюда? Это моё место! Это только моё место, понимаешь?!

— Я не знаю, как найти дорогу назад… — пожала плечами Виктория.

Лола поджала губы и задумалась, как бы размышляя о том, верить ли девушке или нет.

— Ладно, — наконец, кивнула она. — Пошли за мной.

Она развернулась и зашагала вперёд по поляне к противоположной стороне леса. Виктория быстро поднялась на ноги и поспешила за ней, боясь отстать и снова заблудиться. Долгое время шли молча. Виктория не решалась задавать вопросы, опасаясь, что Лола снова начнёт кричать или плакать, хотя в уме строила десятки догадок относительно увиденного. "Надо будет спросить у Керина", в конце концов, решила она.

Тем временем лес снова начал редеть, постепенно превращаясь из соснового в смешанный, а потом и вовсе в осиновую рощу. Среди тонких деревцев петляла тропинка, выведшая их на луг с высокими холмами. В одном из холмов виднелась деревянная дверь. Виктория даже не удивилась, когда Лола отворила дверь и вывела девушку в комнату, похожую на ту, из которой они вошли в лес. Если то помещение можно было назвать спальней, то это совершенно определённо было гостиной — с широким кожаным диваном, старинным резным сервантом и огромным камином, в котором, к сожалению, огонь сейчас не горел.

Войдя в комнату, Лола уселась на диван и взяла со столика фотографию в украшенной позолотой рамке. Её лицо снова просветлело, и, устроившись поудобней, она зашептала что-то, рассматривая портрет.

Виктория тихо присела рядом и попыталась через плечо девочки взглянуть на фотографию. Когда ей это удалось, она с удивлением обнаружила, что рамка пустая. Продолжая задумчиво разглядывать рамку без фотографии, Виктория так увлеклась, что не заметила, как Лола повернула голову в её сторону. Девушка вздрогнула, случайно увидев, что на неё внимательно смотрят два пронзительно карих глаза.

— Это Билл? — кивнула на фотографию Виктория.

Губы Лолы тронула улыбка.

— Правда, он красивый? Я никогда не встречала людей, которые были бы в половину такими же красивыми, как он. Он — совершенство!

Виктория хотела что-то спросить, но Лола не дала ей заговорить.

— Мы с ним виделись вчера. Знаешь, что он сказал? — она нахмурилась. — Он сказал, что мы больше не должны быть вместе. Сказал, что я люблю его слишком сильно, и эта любовь сводит меня с ума. Делает мою чистую душу чёрной. Но так не бывает, правда ведь? Любовь не может быть слишком. Любовь не может делать чёрным. Любви всегда мало. Любовь — это всегда свет.

— Да, наверное… — неопределённо согласилась Виктория.

Лола её не слышала.

— Он сказал, что любит Алисию. Глупый Билли… Я знаю, что это неправда. Он любит меня. Он всегда любил только одну меня…

Виктория вдруг подумала, что что-то не сходится. Всё, что говорит Лола, это не может быть ничем иным, как воспоминаниями из её жизни. Но в этом случае о какой любви она может говорить: ведь ей не больше семи лет?

— …А я ответила ему, что если всё это так и у меня действительно чёрная душа, то как я могу испытывать такое светлое чувство, как любовь… — продолжала говорить Лола. — А если я всё-таки могу, то значить и любовь на самом деле такая же чёрная, как моя душа. Ты так не думаешь?

— Сколько тебе лет? — задала встречный вопрос Виктория.

Лола не ответила, отвернулась от девушки и снова уставилась на воображаемую фотографию.

— Ты думал, что всё кончено, Билли… — забормотала она спустя какое-то время. — Ты думал, что маленькая чёрная душа не может любить. А она не может жить без любви. Но она всё-таки чёрная, поэтому… — на глаза девочки навернулись слёзы. — Прости меня, Билли… Я не хотела… Я не думала, что так выйдет… Но ведь всё ещё будет хорошо, да? Я всё равно найду тебя…

— Ты в прошлый раз сказала, что всё поняла, — задумчиво проговорила Виктория, обращаясь скорее к самой себе, чем к девочке. — Но похоже, что ты всё-таки находишься под влиянием Блунквилля, хотя Керин говорил…

— Керин! — воскликнула Лола, и рамка выскользнула у неё из рук.

Стекло разбилось, осколки разлетелись по полу. Под рамкой по-прежнему не было фотографии. По лицу Лолы Виктория догадалась, что теперь и она понимает это. Девочка словно заново осознала, где она находится.

— Снова здесь… — прошептала она.

— В Блунквилле? — переспросила Виктория.

— Навсегда в Блунквилле, — ответила Лола.

— Не навсегда! — твёрдо возразила девушка. — Керин сказал, что своё наказание можно отбыть и вернуться в реальный мир.

— Только не мне. И в любом случае я не хочу этого.

Виктория задумалась.

— Наверное, я бы тоже не хотела этого, зная, что через минуту я умру.

Лола равнодушно пожала плечами.

— Дело не в этом. Просто там я никогда больше не увижу его. Не увижу его в эту последнюю минуту, понимаешь? А здесь он есть…

— Он же не настоящий! — воскликнула девушка.

— Ну и что! Зато он — только со мной.

— Ну хорошо… — согласилась Виктория, поднимаясь с дивана. — Это твоё дело. Мне пора. Вообще-то я искала Керина, а не тебя. Ты не знаешь, где он?

— Никто не знает, где он. Он придёт, когда сам захочет найти тебя.

Виктория кивнула и направилась к двери.

— Но сегодня я уже не хочу его видеть. Я устала и проголодалась. Ладно… Пока! Надеюсь, ещё увидимся.

Она уже взялась за ручку двери, когда её остановил голос Лолы.

— Знаешь, а я сама виновата. Я сама допустила, чтобы моя душа стала чёрной, как ночь. Если в душе есть тьма, её можно осветить, а можно погасить навсегда. И когда произошло второе, обратной дороги нет. Это как шагнуть за алую портьеру…

У Виктории оборвалось дыхание. Алая портьера! Та самая алая портьера, за которую шагнул Мэтт. И теперь с ним случилось что-то ужасное. Нет, нет, она не допустит этого!

Девушка круто развернулась, подбежала к Лоле и, нависнув над ней, схватила её за плечи.

— Что это значит? Алая портьера, что это такое? Что случается с теми, кто прошёл за неё?

Лола молча замотала головой, словно лишившись дара речи.

— Говори сейчас же! — Виктория хорошенько тряхнула девочку, едва не вывихнув ей руки. — Сейчас же отвечай мне! Что там происходит?! Как мне попасть туда? Как найти оттуда выход?

— Чёрная душа… — промямлила Лола. — Маленькая чёрная душа, такая одинокая… Она никогда не найдёт выхода…

— Мне плевать на твою душу! — орала Виктория срывающимся голосом. — Меня волнует только мой брат! Где он? Отвечай, отвечай же мне, гадкая девчонка! Куда делся Мэтт??

Лола улыбнулась. Эта улыбка была настолько злобной, настолько ядовитой, что Виктория невольно отшатнулась. Лола впилась ей в глаза взглядом, выражавшим истинное удовольствие от страданий другого.

— В том-то всё и дело, милая Виктория! — она впервые назвала её по имени и сделала это с полным осознанием всего происходящего. — Я не про свою душу говорю.

Задыхаясь от ужаса, Виктория отступила назад. Она, не отрываясь, смотрела на Лолу. Лола, криво усмехаясь, смотрела на неё. Не в силах больше выносить пристального взгляда девочки, Виктория отвернулась и побежала прочь.

— Ты никогда не найдёшь его! Ты никогда не спасёшь его чёрную душу! — неслись ей вслед жестокие слова Лолы.

Виктория закрыла уши руками, чтобы не слышать их. Она мчалась по коридорам, не глядя перед собой и не разбирая дороги. Зала, поворот, лестница, переход, зала, коридор, лестница, зала, ещё одна зала… Сердце у Виктории колотилось так, словно готово было вот-вот выскочить из груди. Она решилась замедлить шаг и опустить руки только десять минут спустя, отбежав так далеко, что казалось, она никогда больше не сможет найти путь в комнату Лолы. В ушах всё ещё стоял её не по-детски злой голос.

— Нет, я найду его, я найду… — яростно зашептала Виктория, снова переходя на бег. — Я найду его, я найду его, я найду его… — по щекам девушки заструились слёзы, и она несколько раз моргнула. — Я найду, я найду, я найду его…

Она бежала, без конца повторяя эти слова, как заклинание. Коридорам, залам и лестницам не было конца. Она никогда не попадала дважды в одно и то же помещение. Или просто не обращала на это внимание. Так же, как и на время. Только невыносимая усталость, в конце концов, подсказала ей, что она не может бегать так вечно.

И тогда Виктория упала на пол прямо на том же месте, где её застало бессилие.

— КЕРИН!!! — её отчаянный крик прозвучал громко и гулко в просторной комнате с высоким потолком, отскочил от стен и отозвался эхом где-то этажом выше, а потом справа, а потом ещё внизу, и казалось, понёсся дальше по всему замку.