Блунквилль

ГЛАВА 5
ВИКТОРИЯ И МЭТТ

Сквозь прикрытые веки Виктория чувствовала тёплый свет. Это было очень приятное чувство, как будто в лицо ей били нежные лучи восходящего солнца. Она лежала на чём-то мягком и шелковистом — возможно, на траве, и в лицо её, поднятое к небу, дышал свежий, совсем молодой ветер, налетавший с гор и приносивший запахи трав и снега. Не хотелось открывать глаз, чтобы осмотреться вокруг. Вдруг всё это лишь сон и на самом деле она лежит на полу в мрачном Блунквилльском замке?

— Тора! Тора, открой глаза, не бойся… — голос Мэтта. Чуть хрипловатый, очень красивого тембра. Самый знакомый, самый любимый голос на свете. — Не бойся, я рядом…

— Нет… — девушка помотала головой, не поднимая её с земли и не открывая глаз. — Ты не рядом, Мэтт… Ты так далеко… Ты бросил меня!

Твёрдая рука ласково коснулась её лица. Виктория всхлипнула и на щеке осталась мокрая дорожка от скатившейся слезинки. Девушка подняла руку и накрылась ладонью ладонь брата.

— Мэтт… — задыхаясь от слёз, прошептала она. — Я-я сейчас отк-крою глаза, а ты…ты у-уйдёшь…

Он коротко рассмеялся, и она ощутила совсем рядом его дыхание.

— Нет, я не уйду, глупенькая! Я никогда тебя не брошу, ты же знаешь… Давай, смелее! Или ты весь день собираешься так лежать?

— Нет… — отозвалась Виктория.

Она зажмурилась, покачала головой, а потом с усилием распахнула глаза. В их голубой глубине отражалось синее-синее небо. Рядом сидел Мэтт: одна нога согнута, другая вытянута по траве, лицо закрыто руками. Весь его вид выражал такую скорбь, что Виктории захотелось плакать. Но у неё уже не хватало на это слёз. За последние семь дней она, кажется, выплакала весь свой жизненный запас.

Неделю назад виною ужасного несчастного случая пятилетняя Виктория и её старший брат Мэтт остались одни во всём мире. Потоки воды, хлынувшие из прорвавшийся дамбы, снесли большую часть домов в их небольшой деревне и унесли множество жизней, в числе которых были и жизни их родителей. Мэтту и Виктории лишь чудом удалось остаться в живых, и девочка не знала, что чудом этим была жертва её собственного отца. Маленькая деревушка Торпуал, в которой дети прожили всю свою жизнь, лежала сейчас в руинах, и первое большое путешествие, которое они совершили, было поездкой в соседний городок Расвел Хилл, где их временно поселили в доме местного священника. Сегодня им предстояло вновь отправиться в путь: на сей раз дорога вела их в детский приют города Сан Клеренс, куда их определили по причине отсутствия других родственников.

— Мэтт… — позвала Виктория, жмурясь от лучей солнца, встающего на востоке.

Он повернул голову в её сторону.

— Ты думаешь о маме и папе?

Мальчик отрицательно покачал головой.

— А о чём тогда? — она поднялась с земли и на четвереньках подползла к нему поближе.

— Ты не поймёшь, мала ещё…

— Я всё пойму, Мэтт! — вспыхнула девочка. — Не говори со мной, как с ребёнком! Я уже взрослая!

— Взрослая, как же… — усмехнулся Мэтт. Виктория залезла ему под руку и устроила голову у него на плече. Мальчик рассеянно погладил сестру по светлым волосам. — Тора, знаешь что? Я вот всё думаю… Мне кажется, нам не стоит ехать в Сан Клеренс…

— Почему? — удивилась Виктория. — Нам ведь негде жить. У нас даже совсем нет денег! Если о нас не позаботятся другие, что же мы будем делать?

— Сами о себе позаботимся, — серьёзно отозвался Мэтт. — Я слышал, что говорил о приюте в Сан Клеренс папа, когда ещё… Ну, ты понимаешь…раньше… — Мэтт прикусил губу, чтобы не расплакаться при Виктории. Если Виктория, будучи совсем ещё глупым ребёнком поплакала и успокоилась, то Мэтту воспоминания о родителях каждый раз причиняли невыносимую боль. — Это очень маленький город. И приют там бедный. Школы нет. Я не хочу, чтобы ты росла без школы.

— Мне не нужна школа! — возразила Виктория. — Когда Вивиана возвращалась в деревню на каникулы, она казалась очень усталой. Она говорила мне, что в школе трудно и не дают играть.

— До чего же ты несмышлёная! — с раздражением ответил ей Мэтт. — Школа тебе необходима. Без школы ты не сможешь поступить в колледж и выучиться на хорошую профессию. Мама очень бы хотела, чтобы ты получила образование и устроилась работать в каком-нибудь большом городе, вроде Сбардлигара или Нью-Ларпа.

— А ты? — поинтересовалась девочка.

— Мне всё равно. Я и так смогу как-нибудь жить, неважно. Главное, что теперь я должен заботиться о тебе.

— И что же мы будем делать, если не поедем в приют Сан Клеренс?

Мэтт придумал замечательный план, как поступить в этом случае. В три часа дня их должны были посадить на электричку до Сан Клеренса, но как раз перед этим, в два пятнадцать с противоположной платформы отходил поезд на Гранд Палар, крупнейший город в их округе. Мальчик рассчитывал, что им удастся удрать от сопровождающей их жены священника, тайком пробраться на поезд и отправиться в Гранд Палар. Правда, он представлял себе с трудом, что именно ждало их по прибытию, но было совершенно очевидно, что вряд их стали бы возвращать обратно.

В любом случае, ребята так никогда и не узнали, что ожидало бы их в Гранд Паларе. Попасть туда им не удалось. Когда подошёл поезд, и они побежали к переходу, Виктория споткнулась и упала, вывихнув ногу, а Мэтт бросился ей помогать, сшибив развозчика багажа и разметав чемоданы по всей платформе. Жена священника стала истошно призывать охрану задержать ребят, прибежали надзорные вокзала, собралась огромная толпа любопытных. Всё это закончилось тем, что рассерженного Мэтта и раненую Викторию привезли в тот самый Сан Клеренс, правда за ними тут же закрепили славу трудновоспитуемых детей, что сделало их жизнь в приюте просто невыносимой.

Если бы Мэтт захотел, он мог бы легко сбежать из приюта и отправиться куда угодно душе: нравы здесь были строгими, но к беглецам относились приветливо и никогда их не искали — меньше подопечных, меньше расходов. Однако со временем мальчик всё больше понимал, как глупо было рассуждать о побеге, когда в кармане у них не было ни единой монетки и ни в одном городе на земле их никто совершенно не ждал. Но несколько лет спустя существование в Сан Клеренсе стало совсем уж нестерпимым, так что ни радовала даже та скудная еда, которой кормили тут и тот жалкий кров, который нельзя было даже с натяжкой назвать домом.

В день, когда ему исполнилось десять лет, Мэтт наконец-то решился на побег. Они с Викторией долго готовились к этому шагу, собирая остатки еды с ужинов и обедов, и даже скопили немного денег. Их мольбы не остались неуслышанными и побег прошёл идеально, так что уже к вечеру следующего дня они оказались в Мальвери, а оттуда сразу двинулись в Южный Барбан, пешком и через лес, а уже из него на автобусе — в Эндхагр. Но свободная жизнь оказалась совсем не такой, как они себе её представляли. Десятилетнего мальчишку никто не желал брать на работу, деньги быстро закончились, жить было негде и есть было тоже нечего. Несколько недель кочевания по дворам и подвалам, воровства и выпрашивания еды повергли Мэтта в отчаяние. Виктория держалась эмоционально, но она сильно простудилась и заболела. Поэтому, когда в конце концов, власти обнаружили их и поместили в приют для беспризорных детей, Мэтт был даже рад. Жить здесь было намного лучше и легче, чем в Сан Клеренс, но самое главное — здесь была школа, и Виктория, наконец-то научилась читать, писать и считать. Она не была способной к предметам, но училась старательно, чтобы не расстраивать Мэтта, который постоянно вбивал ей в голову, что она непременно должна быть образованной.

В один из тёплых осенних дней, когда Виктория сидела за партой в пустом классе и учила историю, к ней заглянул Мэтт. Комната тонула в золоте косых лучей заходящего солнца. Было душно, девочка открыла окно, и порывы то и дело налетавшего ветра окутывали всё вокруг густым ароматом осени. Атмосфера царила настолько спокойная и безмятежная, что Виктория, дремавшая над учебником, не сразу поняла, что кто-то подошёл сзади.

— А-а, это ты… — она полуобернулась, когда ей послышались чьи-то шаги. — Привет!

— Привет! — Мэтт плюхнулся на парту впереди неё и улыбнулся.

Виктория умела очень хорошо угадывать его настроение. Сейчас улыбка вышла невесёлой.

— Что-то случилось? — забеспокоилась она.

Мэтт долго вглядывался в голубые глаза красивой двенадцатилетней девочки, сидящей напротив него.

— Кое-что… — наконец, медленно ответил он.

— Хорошее?

— В общем, да…

Девочка вздохнула с облегчением и уставилась на брата, желая услышать продолжение.

— Ко мне сейчас приходила директриса… — он отвёл глаза от Виктории и посмотрел в окно. К подоконнику прилип большой красный лист: наверное, первый за эту осень, потому что все деревья ещё стояли зелёными. — Помнишь мистера и миссис Сантивил?

— Ту милую пару, которая приходила на прошлой неделе? Миссис Сантивил подарила мне книги, она мне очень понравилась. У неё такое платье элегантное…

Мэтт раздражённо кивнул, прерывая речь Виктории.

— Они новые попечители приюта. Очень богатые люди, недавно переехали сюда из столицы. Говорят, что довольно милые. — Мэтт снова посмотрел на Викторию, которая напряжённо слушала брата, не понимая, к чему он всё это говорит. — В общем… Знаешь, Тора, так вышло что… Короче, они хотят взять тебя на воспитание!

Выпалив последнюю фразу, Мэтт закусил губу и перегнулся через парту к Виктории, внимательно следя за её реакцией. Девочка открыла рот от удивления, на мгновение потеряв дар речи.

— Удочерить…меня…хотят? — растерянно переспросила она. — Но почему? Я же сама обычная.

— Ты вовсе не обычная, ты — необыкновенная, Тора! — через силу улыбнулся Мэтт. — Ты им очень понравилась. Я думаю, тебе стоит…

— Мэтт! — резко перебила его Виктория.

— Постой, я хотел сказать, что…

— Нет, Мэтт, послушай! — девочка залезла на стул с ногами и легла грудью на парту. — А что будет с тобой? Они хотят взять только меня или нас обоих? Ты поедешь со мной?

— Нет… — тяжело отозвался Мэтт. — Но я всё равно считаю, что тебе стоит согласиться. Подумай, только: здесь тебе ничего не светит! А у них ты будешь жить так, как никогда не жила: есть хорошую еду, носить хорошую одежду, делать, что тебе захочется. Ты сможешь учиться в хорошей школе, а потом…

— Да о чём ты говоришь, Мэтт! — вскричала Виктория, вскакивая с места. — Ты с ума сошёл? Я никогда никуда без тебя не поеду, понятно?! Я никогда с тобой не расстанусь, ясно?!

— Ты ещё слишком маленькая, чтобы понять! — Мэтт тоже встал с места; глаза его сверкали. — Я никогда не смогу дать тебе то, что смогут дать они!

— Да мне ничего не нужно! — топнула ногой Виктория. — Я просто хочу быть с тобой, вот и всё! Ты что хочешь от меня избавиться, да?

— Не смей так говорить! — от негодования Мэтт ударил кулаком по столу. Учебник истории полетел на пол, но никто не стал его поднимать. — Я больше всего на свете хочу остаться с тобой, потому что… Потому что ты единственный свет в моей жизни и я всё для тебя сделаю. Потому что без тебя… Тора… — голос юноши смягчился и он посмотрел на сестру почти молящим взглядом. — Пожалуйста, Тора, мне очень тяжело говорить это, но ты должна согласиться… Я так желаю тебе счастья…

— Тогда не заставляй меня, Мэтт… — едва ли не со слезами на глазах ответила девочка. Не удержавшись, он взяла руку брата в свою и крепко сжала. — Я так люблю тебя… Я без тебя не смогу…

Но Мэтт вырвал руку из её ладони. Его лицо опять сделалось злым от бессилия. Было понятно, что его обуревают очень противоречивые чувства.

— Мэтт… — всхлипнула Виктория. — Я никуда не пойду, слышишь…

— Вот дурочка! — воскликнул он. — Я же о тебе забочусь!

Он резко развернулся и убежал из класса. А Виктория опустилась на стул, накрыла парту руками и заплакала.

Мэтт не переставал уговаривать её, но Виктория была непреклонна и на следующий день и на следующий и через неделю тоже. В конце концов, он был вынужден признать за ней последнее решение и они вместе ответили чете Сантивил отказом. В глубине души, несмотря на то, что Мэтт не признавался в этом Виктории, он был счастлив, что она осталась с ним. Но, к сожалению, счастье это длилось недолго. На следующий год, когда юноше исполнилось пятнадцать лет, его перевели в приют поселения Фримеленд в пяти часах езды, где подростки пятнадцати-восемнадцати лет одновременно жили, учились и работали.

Трудно описать, какой шок испытала Виктория, оставшись без Мэтта. Она никогда в своей жизни не расставалась с ним больше, чем на несколько часов, поэтому день, проведённый без него, отнял у неё все душевные и физические силы. Вначале она просто беспрестанно плакала, потом несколько дней лежала на кровати и пялилась в потолок, отказываясь от еды и разговоров. Возможно, она так и погибла бы от голода или попросту сошла бы с ума, если бы директриса мадам Бэкенбэр не обратилась за помощью к миссис Сантивил, которая всё ещё питала к девочке нежные чувства. Хотя реальной власти мистер и миссис Сантивил не имели, но к их мнению прислушивались, и если перевести Мэтта обратно в Эндхагр не получилось, то устроить Викторию в Фримеленд, несмотря на её неподходящий возраст, им всё-таки удалось.

Ничего в жизни у неё не было счастливее того момента, когда она приехала в Фримеленд и встретилась с Мэттом. Она обнимала его так, что чуть не задушила, а потом ещё несколько недель не желала отходить от него ни на шаг, боясь, что его снова куда-нибудь увезут. Но время шло, Мэтт оставался на месте, и Виктория тоже, и это самое место, где они находились, было отнюдь не таким замечательным, как приют в Эндхагре. Здесь приходилось очень много работать, а работа была подчас такой тяжёлой, что иногда Виктория не могла уснуть по ночам — так болели у неё руки и ноги от усталости. А преподавание здесь велось настолько плохо, что Виктории казалось, что она самостоятельно могла бы выучиться по книгам гораздо лучше, конечно, если бы у неё оставалось время их читать. Под влиянием Мэтта и хороших учителей в Эндхагре Виктория очень полюбила школу, и даже если некоторые предметы и давались ей не очень хорошо, учёба в целом приносила ей истинное удовольствие. Теперь не только Мэтт хотел, чтобы она поступила в колледж, это была и её собственная мечта тоже.

Но пока они жили в Фримеленде, эти мечты так и оставались мечтами. Уровень образования тут был настолько низок, что никакой колледж, даже самый захудалый, Виктории после школы не светил. И с каждым годом Мэтт всё яснее понимал это.

За год до окончания школы, то есть в семнадцать лет, Мэтт познакомился с мужчиной, приехавшим из Тенвесса. Он рассказал ему, что в Тенвессе на строительной базе, где он работал, платят огромные деньги, но что самое главное — туда берут работать даже несовершеннолетних. Мужчина, мистер Гэнкс, обещал помочь с жильём в первое время. Это был шанс, которого Мэтт ждал несколько лет: шанс начать новую жизнь, заработать денег и отправить Викторию в хорошую школу. Брат и сестра снова запланировали побег.

В этот раз всё прошло не так гладко, как некогда в детстве, но удача снова была на их стороне. Мистер Гэнкс довёз их до Тенвесса и поспособствовал, чтобы Мэтта взяли на не очень тяжёлую, но хорошо оплачиваемую работу. На какое-то время жизнь стала налаживаться. Мэтт целыми днями пропадал на стройке, а Виктория сидела в душной комнатке на чердачном этаже дома одного из приятелей мистера Гэнкса, читала одну за другой все книги, что ей удавалось раздобыть, и готовила брату ужин, когда он усталый возвращался домой. Какое-то время спустя ей тоже посчастливилось устроиться на работу: она стала прибирать в соседнем доме пожилой миссис Сантье и присматривать за маленькими детьми ужасно занятой мисс МакКавэл, жившей на соседней улице. Об учёбе на время пришлось забыть, потому что несовершеннолетнюю и без опекуна, Викторию вряд ли взяли бы в школу. Но зато у них с Мэттом, наконец-то, появились собственные деньги. Вскоре жизнь стала настолько нормальной, что Мэтт даже начал встречаться с девушкой — высокой, изящной, очень красивой Фэй Ян, дочерью уважаемого в городе врача. Виктория была не против, потому что, во-первых, ей очень нравилась Фэй Ян, а во-вторых, девушка прекрасно знала, что для Мэтта она всегда останется на первом месте.

Счастливое существование в Тенвессе продолжалась чуть больше года. В один прекрасный день на первых полосах газет появились статьи о крупных махинациях на строительной базе под Тенвессом, той самой, на которой работал Мэтт. Начальство базы бросило всё и скрылось без следа, зато изрядная часть ни в чём не повинных рабочих была арестована и временно отдана под заключение. Кое-кого вскоре выпустили, кому-то повезло меньше — их посадили на небольшой срок. Мэтт оказался одним из этих несчастливцев. Он прекрасно понимал, что никак не может пробыть в тюрьме даже и неделю: не может бросить Викторию одну. Большая часть отложенных ими денег ушла на его освобождение, и в интересах дальнейшей безопасности брату и сестре пришлось покинуть город, который они уже начали считать идеальным место для жизни.

Они снова много времени проводили в дороге. Мэтту никак не удавалось найти постоянную работу, а временные заработки были чересчур тяжёлыми, очень нестабильными, а подчас даже опасными. Вновь Виктория отчаялась продолжить обучение в школе, вновь Мэтт начал считать себя виноватым в том, что столько раз принимал неправильные решения, которые приводили к ещё более худшей жизни, чем была у них до тех пор. Он сильно переживал, что не может дать Виктории того, чего она заслуживала, а Виктория грустила, когда видела печальным Мэтта, и постоянно повторяла ему, что как бы там не было, она счастлива быть рядом с ним. Однако с каждым месяцем слово "счастлива" звучало в её устах всё менее и менее уверенно.

И вот, наконец, им снова повезло. Ясным летним утром Мэтт получил письмо от Фэй Ян. Они так и не поняли, как девушке удалось отыскать их на другом конце страны, но то, что она написала, необычайно их обрадовало. Фэй Ян рассказала, что фирме её дяди, находящейся в небольшом, но очень милом городке Лили Пэрл, требуются надёжные молодые люди, что она порекомендовала ему Мэтта и что он согласился пригласить его на собеседование, несмотря даже на полное отсутствие опыта работы в данной сфере. Мэтт был счастлив до безумия. Эта работа была для него подарком с небес, ведь это означало снова обрести какое-то постоянство в жизни, заработать денег и со временем, уладив все дела с опекунством, отдать Викторию в хорошую школу. Ей оставался всего лишь год, и не взирая на то, что она многое пропустила, он был уверен, что, будучи умной девушкой, она очень скоро нагнала бы своих сверстников.

Именно об этом они и говорили, когда пассажирский поезд гнал их вперёд сквозь покрытые ранней летней травой холмы и луга. Но давно уже стемнело, и купе, освещаемое лишь маленькой лампочкой, постепенно погружалось в спокойствие и дремоту: брат и сестра замолчали, устав строить бесконечные планы о будущей счастливой жизни. Мэтт много работал в последние несколько дней, чтобы скопить достаточно денег на билет, поэтому сейчас его одолевала невыносимая усталость. Он то и дело ронял голову на грудь.

— Ляг и поспи спокойно! — не выдержала Виктория, когда он в очередной раз резко открыл глаза и огляделся.

— Нет… — покачал он головой. — Не хочу…

— И по тебе это очень заметно! — ехидно заявила Виктория.

Мэтт хмыкнул, но ничего не ответил. Посидев несколько минут в задумчивости, он поднялся с сидения и потянулся к двери.

— Ты куда? — быстро спросила сестра.

— К проводнику! — откликнулся юноша, зевая. — Попрошу нас разбудить, когда остановимся в Лили Пэрл. Пожалуй, я всё-таки посплю: мне нельзя выглядеть уставшим на собеседовании.

— Не надо просить, — сказала Виктория. — Зачем? Я не хочу спать, я сама тебя разбужу. Нам ведь в пол второго ночи выходить, да?

Мэтт кивнул.

— Ну и отлично! — просияла девушка. — У тебя будет больше трёх часов, чтобы выспаться.

Мэтт плюхнулся обратно на сидение. Потом лёг, устроился поудобнее и скосил на сестру глаза.

— А точно не заснёшь? Смотри мне, это не шутки.

— Не засну, Мэтти! Я совсем не хочу спать!

— Тогда разбуди меня в час, ладно?

Кажется, он заснул сразу же, едва произнёс эти слова. Виктория склонилась к нему, чтобы поправить прядь тёмных волос, закрывших его лицо, и села обратно к окну. За стеклом всё ещё тянулись поля, но они стали ровнее, частично поросли кустарником, а иногда мимо проносились дубы или ели. Понемногу начинался пролесок. Корявые силуэты деревьев становились всё более причудливыми и грозными, а тьма всё густела и густела, словно слоями накрывая поезд.

Виктория выключила свет и села, прислонившись лбом к холодному окну. Она ни о чём не думала, точнее мысли появлялись и сразу же уносились прочь, подобно фигурам деревьев снаружи. Громко стучали колёса, но даже в этом шуме она очень явно слышала дыхание Мэтта рядом. Это прибавляло к её хорошему настроение оттенок безмятежности и спокойствия. Всё в порядке, если Мэтт рядом…

Девушка зевнула и прикрыла глаза. Мэтт повернулся во сне и задел ногой столик. Виктория открыла глаза и снова лениво уставилась в окно. Однообразная картина проносящегося мимо леса и мерное покачивание вагона убаюкивали её. Веки девушки снова стали наливаться тяжестью.

"Главное — не заснуть, подумала она, ведь я же совсем не хочу спать…"

— Но ты всё-таки уснула!

В её закрытые глаза бил всё тот же тёплый свет. И тело её снова чувствовало мягкое полотно травы. А свежий ветер опять доносил до неё чудесные запахи. Только теперь она точно знала, что Мэтта рядом нет.

— Да, я заснула… — с лёгким укором ответила Виктория, не открывая глаз. — Но я не виновата в этом…

— Конечно же, нет… — ответил ей знакомый голос. Он принадлежал не Мэтту, но она всё равно чувствовала себя спокойнее, когда слышала его рядом. — Никто тебя и не винит… Ну же, не бойся, открой глаза!

— Нет, не буду! — упрямо повела головой девушка. — Это только сон! Я открою глаза — а я совсем одна!

— Ты не одна… — чья-то рука провела по её щеке, где всё ещё оставались следы недавних слёз. — Ты не одна…

Виктория медленно раскрыла глаза. Рядом с ней, в большой комнате без потолка и с ковром из травы сидел Керин.

— Что всё это было? — растерянно спросила она. — Я словно заново прожила всю свою жизнь… Это ты сделал?

Керин кивнул.

— Да. После слов Лолы ты начала сомневаться в твоём брате. Ты испугалась, что он сделал что-то плохое и поэтому он никогда не вернётся к тебе.

— Лола сказала… Лола сказала, что в душе у Мэтта было зло и теперь он больше не сможет стать таким, каким был раньше.

— Тот Мэтт, которого ты видела во сне, — Керин склонил голову, — тот Мэтт, которого ты знала всю свою жизнь, разве он когда-либо совершал что-то, что указывало бы на зло в его душе?

— Нет! — не задумываясь, ответила Виктория.

— Мэтт всегда желал сделать твою жизнь лучше. И это его желание никогда не вступало в конфликт с чьми-либо ещё желаниями. Он старался сделать хорошее для тебя, не делая плохого для других. Это похвально: не каждый так может.

— Но он всё-таки шагнул за алую портьеру? — выкрикнула Виктория. — Почему он сделал это?

— Все совершают ошибки, — с грустью произнёс Керин. — И твой брат не стал исключением. Но его ошибка исправима. Ты обязательно найдёшь Мэтта, главное — не теряй свою веру в него!

— О, Керин, а я так испугалась, что насовсем теперь останусь одна! Как хорошо, что ты рядом со мной!

И Виктория вдруг метнулась к Керину, уткнулась лицом к нему в грудь и отчаянно заплакала. Он так растерялся, что впервые не нашёл слов, чтобы ответить ей.