Бог Разрушения

Глава 12

Мия

Мой страх темноты — это история об упущенных возможностях и другой жизни, окончательного развития которой я никогда не узнаю.

На вкус он полон горечи и пустых эмоций. От него разит мочой, рвотой и обещанием ужасающей смерти.

Несмотря на то, что я решительный, дерзкий человек, я в ужасе от смерти. Для меня смерть — это взгляд монстра, когда он заставил меня замолчать навсегда.

Смерть — это вечная жизнь во тьме.

Я цеплялась за жизнь сломанными ногтями и отчаянной, надломленной надеждой, просто чтобы убедиться, что я все еще жива.

И все же каждую ночь, когда я остаюсь одна в своей комнате, зловонное дыхание смерти обдает мой затылок, возвещая о присутствии монстра. Его стоны и рычание эхом отдаются из угла, как у пойманного животного, которое ждет, когда я пойду в туалет, чтобы устроить мне засаду.

Вот почему я не люблю оставаться надолго в одиночестве. Хотя есть одна проблема. Я не совсем общительный человек. И не получаю удовольствия от ночных клубов или пьяных толп, которые просто «хотят повеселиться». Я никогда не выхожу повеселиться. Обычно я выхожу, чтобы выжить.

Вот почему я навещаю своего брата и кузенов, встречаюсь с ними или цепляюсь за бедную Майю, как раздражающая вторая кожа.

Сегодня я проделала все вышеперечисленное, но ничто из этого не смогло рассеять ночную тьму или отпугнуть монстра обратно в его отвратительную пещеру.

В итоге я выполнила тысячу рутинных действий, просто чтобы иметь возможность спокойно заснуть.

Все началось с медитации и ванночки для ног, чтобы улучшить кровообращение, а затем я играла в онлайн-шахматы, после чего закончила свой школьный проект.

Час ночи, и нет никаких признаков сонливости. Не то чтобы мой метод был пуленепробиваемым, но я могу только надеяться, что, когда все-таки засну, мне не приснится кошмар с его отвратительным лицом.

Я лежу на спине и смотрю на искусственные звезды, украшающие потолок. В темноте они выглядели бы лучше, но я лучше запрусь в психушке, чем выключу свет на ночь.

Есть два варианта: ворочаться всю ночь или снова испортить прекрасный сон Майи. Но, учитывая, что я переусердствовала на прошлой неделе, я выбираю первое.

Тянусь вправо, достаю свой телефон, и мой палец зависает над номером мамы, но потом я передумываю и качаю головой.

Она все еще спрашивает меня о настоящей причине, по которой я звонила в прошлый раз, и может ли она чем-нибудь помочь.

Если я сделаю это снова, папа обязательно прилетит сюда, чтобы отправить мою задницу обратно в Нью-Йорк.

Поэтому я открываю Instagram и проверяю комментарии к моему последнему посту.

the.maya.sokolov: Сразила, королева.

killian.carson: Шоу превосходных генов.

gareth-carson: Я здесь только потому, что Килл и Нико выставляют себя дураками.

nikolai_sokolov: Страшный парень на фото, который, похоже, готов свернуть кому-то шеи — это я. Подумайте об этом, прежде чем трогать моих младших сестер.

Я улыбаюсь про себя. Он чертовски перебарщивает, и хуже всего то, что он так не считает.

Я также замечаю комментарии Брэна и моего недавнего друга из Элиты, Реми. Несмотря на то, что он дипломированный клоун, с ним весело разговаривать. Помогает и то, что он превращает все в шутку.

lord-remington-astor: Симпатичная леди с еще более симпатичным характером.

brandon-king:Прекрасна.

Мне нравится комментарий Брэна, и я нажимаю на маленькую иконку его профиля. Мой желудок сжимается в неудобные промежутки времени, когда я вижу последнюю фотографию, которую Брэн опубликовал с подписью «Кто еще болеет за Челси»?

Это групповая фотография в особняке Элиты, где они, кажется, смотрят европейский футбол и наслаждаются едой. Я узнаю знакомые лица, а именно Глин, девушку Киллиана, Сесили, которую я встретила однажды, когда Майя была не в себе, и, конечно, Брэна и Реми.

Я не знакома с блондинкой, которая хмуро смотрит на свою еду, в то время как высокий, темноволосый и красивый парень стоит рядом с ней, улыбаясь в камеру.

Причина, по которой мой желудок крутит, не кто иной, как Лэндон, который хватает Реми за плечо и указывает на телевизор.

Я увеличиваю изображение, чтобы получше рассмотреть его. Он смеется, кажется, почти с таким же энтузиазмом, как у Реми.

Почти.

Потому что там, где Реми кажется искренне взволнованным, Лэндон просто копирует его. Я часто видела, как Киллиан делал это в прошлом, особенно когда был моложе. Поскольку эмоции исходят не изнутри него, он усовершенствовал искусство подражания окружающим, а именно Гарету и Николаю.

Лэндон такой же.

Возможно, это связано с тем фактом, что я выросла в присутствии человека с антисоциальным поведением, но я слишком ясно вижу шоу, которое он разыгрывает.

Возможно, это также связано с тем фактом, что я не смогла выкинуть этого засранца из своих мыслей с тех пор, как он прорвался сквозь мои стены и коснулся той части меня, которая была спящей.

Я не знаю, что нашло на меня в тот день. Поэтому виню в этом готическую атмосферу арт-студии, посвященной несовершенствам. Но больше всего я виню в этом самого человека.

Настоящий человек-загадка, который просто проецирует образ на мир, а тот весь его проглатывает. Имеет смысл, что он считает себя высокомерным Богом. Если они могут любить его за личность, которую он специально создал для них, почему бы ему не стать тщеславным и гордым?

Этот засранец, вероятно, думает о своем существовании как о даре людям.

Я нажимаю на теги, а затем перехожу в его профиль. landon-king. У него более миллиона подписчиков. Вау.

Отчасти это, должно быть, связано с его процветающей карьерой в искусстве, но с другой стороны — потому, что он один из тех раздражающих людей, которые без особых усилий пользуются популярностью.

Все фотографии отражают его статус шикарного богатого мальчика и гениального художника. Некоторые сделаны на вечеринках, другие, как я предполагаю, с членами семьи. У него есть одна фотография, где он целует статую в губы.

Иисус. Этот человек безнадежен.

И все же я не могу не смотреть на выражение его лица, на эйфорию в его загадочных глазах, как будто он мог вдохнуть душу в холодный камень.

Что иронично, поскольку ему явно не хватает души.

У него есть фотографии с, кажется, всемирно известными художниками, профессорами, наставниками, бизнесменами и половиной британской аристократии.

Как будто у него сто часов в сутках.

Дьявол действует быстро, но Лэндон Кинг действует быстрее.

Я прокручиваю до верха его профиля и читаю подпись.

Лэндон Кинг. Очаровательный принц, о котором твоя бабушка рассказывала тебе сказки.

Больше похож на монстра.

Интересно, всегда ли он контролировал образ, который он проецирует на мир, и что побудило его создать этот образ.

Если он родился таким, каким был мой двоюродный брат, то должен быть какой-то процесс, который привел его туда, где он сейчас.

Не то чтобы меня интересовала его история. Меня не интересует.

Я собираюсь перейти по ссылке на его веб-сайт, но случайно подписываюсь на него в ответ.

Дерьмо.

Вскакивая в сидячее положение, я отписываюсь от него, надеясь, что он не заметит. С другой стороны, аккаунт, подобный его, должен получать тысячи уведомлений, так что он, вероятно, не обратит внимания.

Со вздохом я откидываюсь на кровать и вообще выхожу из Instagram. На моем телефоне загорается сообщение, и у меня перехватывает дыхание.

Повелитель Дьявола: Изображаешь недотрогу?

Какого черта он пишет так поздно? Но монстры на самом деле не спят. Хуже всего то, что он действительно заметил.

Мои щеки пылают, и я внутренне проклинаю его. Вот и закончилась моя попытка избежать этой позорной ситуации.

Мой телефон снова загорается.

Повелитель Дьявола: Из тебя получился симпатичный сталкер.

Я ослабляю хватку на телефоне, и он падает мне на лицо. Боль пульсирует во лбу и носу, и я стону.

Не могу поверить, что меня отчитывает не кто иной, как Лэндон.

Когда я снова смотрю на свой телефон, там пришло еще одно сообщение от него.

Повелитель Дьявола: Сталкер — лучшее и более декадентское описание, чем трусиха.

Мия: Кого ты назвал трусихой?

Повелитель Дьявола: Ну, привет. Я уже подумал, что мои сообщения по какой-то причине написаны невидимыми чернилами.

Повелитель Дьявола: Но я отвлекся. Приятно знать, что ты все еще не спишь. Я кое-что запланировал.

Мия: Я никуда с тобой не поеду.

Повелитель Дьявола: В этом нет необходимости.

Я прищуриваюсь. На удивление, он не угрожает мне моей сестрой и не выдвигает ультиматумов, и, хотя это должно быть хорошей новостью, на самом деле все не так.

Из моих неудачных взаимодействий с ним я пришла к выводу, что он из тех, кто сделает все возможное, чтобы убедиться, что он получит желанное, несмотря ни на что.

Так что тот факт, что он так легко сдался, в лучшем случае подозрителен.

Я продолжаю смотреть на экран, ожидая, что он засыплет меня очередной серией сообщений, но ничего не приходит.

Может быть, его тело наконец отказало его злому мозгу, и он заснул или…

Свет гаснет.

Мое сердцебиение учащается, и я крепко сжимаю телефон, изучая окружающую обстановку.

Все, что я нахожу, это черное и еще больше черного.

Непроглядная тьма распространяется вокруг меня, покрывая мою кожу слоем липкой чешуйчатой кожи монстра.

Нет.

Нет…

Этого не может быть. Почему погас свет?

Только не говорите мне, что монстр все же пришел за мной…?

Я заставляю себя пошевелить ногой. Мой лучший вариант — побежать в комнату Майи, но мне не удается встать.

Ужас бывает разных оттенков. Мой всегда проявлялся в полной неподвижности.

Возможно, я не покидаю комнату, потому что не хочу идти Майе. Часть меня яростно отказывается вовлекать в это сестру.

Что, если на этот раз он нацелится на нее и оставит шрамы на всю жизнь, как сделал со мной?

Нет. Я бы убила его прежде, чем он прикоснется к ней, или умерла, пытаясь.

Я все еще не могу пошевелиться.

Поэтому сильно зажмуриваю глаза. Если притворюсь, что ничего не вижу, возможно, это пройдет. Как и тысячи кошмаров, которые я пережила за последнее десятилетие.

Его дыхание отражается в углах комнаты и затягивается невидимой петлей вокруг моей шеи.

Мои пальцы сжимают телефон сильнее. Я не могу позвонить в полицию, потому что это не реально. И не могу позвонить маме, папе или Нико, потому что буду выглядеть как ненормальная, параноидальная версия себя, и именно они запрут меня в психушку.

Я бросаю телефон на край кровати, чтобы не поддаться искушению, и подтягиваю колени к груди, а затем прячу лицо в скрещенных руках.

Это не реально. Это всего лишь мой разум играет со мной злую шутку.

Я повторяю, даже когда слезы щиплют уголки моих глаз, а пот покрывает лоб и верхнюю губу.

Все мое тело дрожит под напором собственных мыслей. Мой разум выбирает этот момент, чтобы настроиться на воспоминания, которые я безуспешно пыталась стереть.

Я заперта в маленьком темном и влажном месте. Кровь капает сквозь щели, как навязчивая песня, и пустые глаза все время смотрят на меня.

Искаженный голос шепчет мне на ухо:

— Это еще не конец.

Я все еще чувствую его прогорклое дыхание на своем затылке, плече и ушах. Словно смертельную колыбельную, он продолжает шептать эти слова снова и снова.

И снова…

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты держала окна закрытыми, разве нет?

Непреодолимые эмоции ужаса медленно сменяются красочными вспышками… замешательства? Волнения?

Все сразу?

Я медленно поднимаю голову и смотрю на темную фигуру, стоящую у моей кровати, похожую на Большого Злого Волка. Это монстр, все верно, но он далек от ужаса моей жизни.

Лицо Лэндона едва различимо в тени, но я знаю, что это он.

Новый монстр, который, черт возьми, не оставит меня в покое.

— Хотя, возможно, ты сделала это нарочно, потому что хотела, чтобы я попал внутрь, — он запускает пальцы в мои волосы и тянет за единственную ленту, которую я надеваю на ночь, затем использует ее, чтобы вытереть следы у меня под глазами. — Это слезы, муза?

Я шлепаю его по руке, стыдясь своей слабости и того факта, что никто, кроме Лэндона, не был свидетелем этого.

— Это вызов? — он хватает оба моих запястья одной из своих рук. — Потому что я люблю вызовы.

Я не знаю, что на меня нашло после этого. Может быть, я все еще в пучине эмоций, которые только что испытала, или я всегда хотела дать этому мудаку почувствовать на себе мой характер.

Я пинаю его изо всех сил. Целюсь в его член, но, думаю, попадаю только в бедро. Он дергается назад, но не отпускает мои запястья.

Я пинаю и толкаю его ногами, но они как будто залиты в камне.

— Ну, что ж, похоже, я заполучил себе бойца. Люблю, когда вы деретесь, — его веселый голос пронизан тонким садизмом, когда он толкает меня на матрас.

Моя спина подрагивает, но, прежде чем я успеваю снова сесть, он оказывается на мне. Лэндон прижимает мои запястья к подушке над моей головой, все еще удерживая их своей рукой. Его колени упираются по обе стороны от моего живота, удерживая меня на месте.

— Вот так намного лучше, — он нависает надо мной, как король-тиран, который ожидает, что все его требования будут выполнены.

Я рычу на него и извиваюсь. Мои запястья болят от того, как сильно я пыталась вырвать их из его хватки.

— Бороться со мной совершенно бессмысленно, так как насчет того, чтобы расслабиться и наслаждаться процессом?

Я все еще дрыгаю ногами в воздухе и пытаюсь ударить его по спине или куда угодно, где будет больно. Сильно.

— Но опять же, ты ударила меня после того, как я заставил тебя кончить. Тебя заводит насилие?

Мои щеки пылают, и я насмехаюсь над ним.

— Я приму это за «да», — я слышу усмешку в его голосе. — Кто я, если не хороший парень? Позволю тебе драться со мной, прежде чем ты вернешь должок за оргазм.

Как только он отпускает мои запястья, я бью его головой в грудь, затем бью ногой, не знаю куда, но это чертовски приятно.

На этот раз он тот, кто падает на матрас, и я взбираюсь на его твердое тело и бью его в плечо, ключицу, везде, куда могут дотянуться мои руки.

Пошел ты, пошел ты, пошел ты.

Я мысленно повторяю эти слова, выплескивая на него все разочарование, страх и совершенно расстроенные эмоции.

Только когда я частично выдохлась, то понимаю, что он даже не попытался остановить меня или нанести ответный удар.

Поэтому я направляю свой кулак ему в лицо. На этот раз он перехватывает его в воздухе и отталкивает.

— Не в лицо. Это настоящее имущество, которое стоит больше, чем твоя жизнь после ста перевоплощений

Внезапно он переворачивает нас, так что я оказываюсь под ним, а он на мне. Он делает это так легко, как будто насмехается над моим прежним энтузиазмом и недолгим чувством победы, которое я испытала.

— Теперь, когда ты избавилась от своей склонности к насилию… — он приподнимается так, что его колени оказываются по обе стороны от моей головы, и расстегивает ремень. — Пришло время к тому, что заводит меня.

Мои глаза расширяются, когда он вытаскивает свой твердый член, который выглядит огромным, несмотря на отсутствие света. И по какой-то причине у меня покалывает внутреннюю поверхность бедер при виде этого.

— Твоя борьба так заводит, — он проводит пальцами от моего лба по изгибу щеки, а затем вниз к моему рту, прежде чем зажать мою нижнюю губу. — Как и ожидалось от моей маленькой музы.

Я хватаюсь за его бедро поверх приспущенных штанов, моя грудь сжимается, как бывает всякий раз, когда он меня так называет. Его муза.

Почему?

Почему он выбрал меня в качестве своей музы?

Это мое проклятие?

— Что все это значит? Снова играешь в недотрогу? — он обхватывает пальцами мое горло и сжимает. — Мы оба знаем, что ты хочешь меня. Ты содрогаешься от перспективы отсосать мой член. В глубине души ты умоляешь обо всей сперме, которую я пролью тебе в глотку.

Я впиваюсь ногтями в его бедро и качаю головой. Я отказываюсь думать, что меня каким-либо образом привлекает этот загадочный мужчина, которого я едва знаю.

Мужчина, который только мучил меня.

Но тогда меня осенило.

Причина, по которой мои трусики скользкие от возбуждения, даже когда он душит меня.

Я в кромешной тьме и не думаю о монстре. Меня окружает чернота, и все же я не боюсь за свою жизнь.

Я никогда не чувствовала ничего подобного, даже когда вторглась в комнату Майи и обнимала ее, пока она спала.

— Просто к твоему сведению, у меня есть девушки, падающие на задницу и умоляющие подавиться моим членом, как опытные профи. Меня не интересует твое нежелание, — его голос становится более глубоким, более угрожающим.

— И все же ты здесь, вместо того чтобы пойти к тем девушкам, — показываю я, не уверенная, что он увидит что-то в темноте.

Но даже если не видит, он должен почувствовать это по моей крепкой хватке на его бедре. Я ни для кого не второй и не третий вариант.

Первый. Единственный.

— Туше, — он сжимает мое горло в последний раз, прежде чем отпустить меня. — Так как насчет того, чтобы ты оказала нам обоим услугу и приоткрыла эти губы.

Я не делаю этого. Вместо этого я обхватываю руками его член. И да, они нужны мне обе, чтобы иметь возможность взять его всего.

После двух рывков я медленно отправляю его в рот. Здесь я полностью полагаюсь на инстинкт, понятия не имея, какого черта делаю.

Меня никогда не привлекала перспектива отсосать член, но я хочу подарить ему то чувство, которое он подарил мне в тот день.

И надеюсь, что он так же сбит с толку, как и я. Надеюсь, что он будет думать обо мне в ближайшие дни.

Высовывая язык, я осторожно облизываю его. На вкус он такой же, как и на запах — как грань опасности и запретных фантазий.

Он стонет, звук сексуально грубый. Я сжимаю бедра, как будто его голосовые связки вибрируют в моей самой интимной части. Лэндон — единственный человек, который излучает такую мощную эротическую энергию, даже не пытаясь.

— Я знал, что ты порождение тьмы, — он проводит пальцами по моим волосам. — Совсем как я.

Я ни в коей мере не похожа на него.

— Но хватит прелюдий, — он тянет за ленту, освобождая мои волосы, чтобы безжалостно сжать их. — В конце концов, это о том, что меня заводит.

Удерживая мою голову на месте, он входит до упора. Это неожиданно и жестоко завораживает.

Все в Лэндоне чарующе мрачно и без усилий захватывает.

Его ритм нарастает, пока я с трудом за ним поспеваю. Все, что я могу сделать, это расслабиться и почувствовать его дикую силу. Я как кукла, предмет, которым он пользуется, чтобы кончить, не заботясь о том, причиняет он мне боль или нет.

И по какой-то безумной причине я полностью очарована.

— Твой рот создан для того, чтобы его трахали, — он проникает внутрь до упора, и я давлюсь. Слезы наполняют мои глаза, и я задыхаюсь, хватая ртом несуществующий воздух.

Остановит ли это Лэндона? Удержит ли его?

Даже не немного.

Даже не близко.

Если уж на то пошло, он двигается жестче, быстрее, как будто он на высоте, а я всего лишь сосуд, доставляющий его туда.

Как только я думаю, что упаду в обморок, он отстраняется. Его садистский взгляд остается на мне, пока я втягиваю столь необходимый воздух в свои изголодавшиеся легкие. Не проходит и нескольких секунд, как он хватает меня за подбородок и снова входит.

— Вот так. Подавись моим членом. Покажи мне, как сильно тебе это нравится.

Его хватка за мои волосы вызывает пульсацию боли в моем черепе. Не говоря уже о грубом обращении, которое должно было бы возмутить меня до глубины души, и все же мой клитор пульсирует, а трусики насквозь мокрые.

Если бы я могла просто прикоснуться к себе на секунду…

Мои мысли останавливаются, когда он толкается с беспрецедентной интенсивностью. Я изо всех сил хватаюсь за его бедра, пока он — другого выражения для этого нет — использует меня, чтобы кончить.

Это быстро, свирепо и совершенно порочно.

Я никогда так не заводилась за всю свою жизнь.

Наконец, он вытаскивает свой член из моего ноющего рта, и я чувствую теплую жидкость на своем лице. Этот мудак только что кончил мне на лицо?

Я все еще не оправилась от горлового траха и в бреду от собственного возбуждения, поэтому моя реакция запоздалая, и все, что я могу делать, это наблюдать.

Лэндон размазывает свою сперму по моему лицу, втирая ее в губы, прежде чем прошептать:

— Мое собственное произведение искусства.

Я моргаю, все еще не в силах поверить в открывшееся передо мной зрелище. Он определенно выглядит воодушевленным, но его губы также опасно поджаты.

— Тебе действительно не следовало привлекать мое внимание. Теперь мне придется проглотить тебя заживо, маленькая муза.