Богатыри не мы. Новеллы

Игорь Вереснев Маленький человечек из картонной коробки

История эта началась с пустой коробки… Нет, не так! Шорохи на чердаке я слышала и до того, как впервые увидела дверь. А еще раньше приходили странные люди, но я не уверена, что они как-то связаны с последующими событиями. Зато Дюк связан наверняка! Может быть, правильно начать с его появления? В общем, я не знаю, как поступить. Поэтому расскажу обо всем, что запомнила.

Дом родители купили в начале осени. Сентябрь выдался теплым и влажным против обыкновения. Сеток на окнах не было, и полчища комаров набились в комнаты, пока прежние хозяева выносили мебель. Они противно пищали по ночам, кусали везде, куда умудрялись пробраться, и никакие фумигаторы не спасали. Наверное, из-за комаров дом мне сперва не понравился. Зато маме он понравился очень! Она давно мечтала о собственном доме, выискивала объявления в газетах, ходила смотреть, приценивалась. Но «соотношение цена-качество», как говорит папа, ее не устраивало. А тут вдруг повезло. Хозяевам понадобилось уезжать, потому они готовы были хорошо уступить за срочность. Мама сразу сообразила, что предложение «горячее», за такие деньги его с руками оторвут. Позвонила папе, потребовала, чтобы он досрочно возвращался из «командировки», сняла сбережения с карточки, и через две недели мы стали владельцами по-настоящему большого дома: с двумя спальнями – родительской и моей, – гостиной, кабинетом, просторной кухней, ванной, где при желании можно оборудовать небольшой бассейн, подвалом и чердаком. Папа ворчал, что слишком уж поспешно мы его покупаем, не проверили все как следует. Но если мама принимает решение, то идет вперед неудержимо, как ледокол.

Накануне переезда мы обзавелись котенком. Пока мы жили в съемной двухкомнатной квартире на восьмом этаже, о котах не могло быть и речи. Но дом – совсем другое дело! Мама сама принесла его от подруги – пушистого, беленького, с розовым носиком и розовыми ушками. Котенок бегал по квартире, забирался под кровать, за холодильник, изучал все уголки. Бесполезное занятие – завтра придется исследовать жилище по-новому.

– Его зовут Марсик, – пояснила мама. – Но если хочешь, придумай другое имя. Он маленький, привыкнет.

Я подумала, подумала, и решила, что имя Марсик меня устраивает.

В машине котенок ехал у меня на руках и умудрился заснуть. Папа остался выгружать вещи, а мы с мамой поспешили к порогу. Мама отперла дверь, распахнула пошире, скомандовала:

– Варя, запускай кота!

Однако Марсик «запускаться» не пожелал. Спросонья он уцепился коготками мне в сарафан, да так глубоко, что поцарапал кожу. Я ойкнула, растерялась, не зная, что предпринять. Дверь передо мной была раскрыта, я шагнула вперед, осторожно, чтобы не порвать сарафан, отцепила коготки, посадила Марсика на пол. Он зевнул, вопросительно посмотрел на меня. И зачапал в глубь дома.

– Кот должен первым переступить порог, – пробормотала мама. – Примета.

– Он и переступил – у меня на руках, – отмахнулась я. Взрослые иногда бывают такими суеверными!

Прежние хозяева были людьми своеобразными – в не слишком хорошем смысле этого слова. Они оставили горы старого ненужного хлама во дворе, в сараях, в гараже. Папе пришлось собирать его в мешки и носить к мусорным контейнерам на соседней улице до самых морозов. Он постоянно бухтел недовольно, но мама только посмеивалась – мол, за такую скидку можно и поработать.

Одним хламом странности не ограничились. Примерно две недели спустя после новоселья к нам пожаловала первая гостья. Женщина, закутанная в черный с золотыми и красными узорами платок, в темном платье до щиколоток не остановилась у калитки, даже на пороге не остановилась – зашла прямо в дом. Чем изрядно напугала маму.

Это была первая ласточка. Незваные гости повадились ходить к нам с завидной регулярностью. Отец познакомился с соседями напротив, и дядя Сережа рассказал, что прежняя хозяйка была то ли медиумом, то ли гадалкой и клиентов принимала на дому. Они были странные, ее клиенты. На вид – люди как люди, в основном женщины средних лет. Но наглые – перли прямо в дом. Папа сделал звонок, прицепил кнопку возле калитки, но это не помогло. Сначала родители пытались объяснять им по-хорошему, что гадалка здесь больше не живет. Они не спорили, уходили. Но через неделю-другую заявлялись вновь. В конце концов, папа не выдержал и пообещал вызвать милицию. Угроза подействовала, и к Новому году поток визитеров постепенно иссяк. Во всяком случае, нам так казалось.

Прошла зима. Яркое мартовское солнце растопило сугробы, закапали и истаяли длинные сосульки у меня за окном, Марсик сходил на первое свидание и почувствовал себя взрослым котом. Мне исполнилось тринадцать, но до моего первого свидания было еще далеко, поэтому я ему завидовала. Потом зазеленела трава во дворе, зацвели в саду абрикосы, вишни, яблони, груши. Папа уехал в свою «командировку» – на заработки. Примерно в это время я первый раз услышала шорох над головой. Тогда я была уверена, что Марсик шныряет по чердаку. Но это был не Марсик…

В середине мая к нам снова пожаловали «клиентки». Мама задерживалась на работе, а у меня уроки уже закончились. Я спешила домой, вся в мыслях о том, как залезу в «контактик», пока мамы нет, и почитаю, что там написали о моем вчерашнем селфи. Захлопнула калитку, подбежала к порогу…

На пороге стояли две женщины в темных платьях. Одна настойчиво дергала ручку двери, другая вглядывалась в окно.

– Э… вы… – от неожиданности у меня язык прилип к нёбу.

Женщины разом обернулись. Я узнала их – они приходили осенью. И не один раз.

– Девочка, Ираида Рудольфовна вернулась?

– Нет, не вернулась! – Злость на непредвиденную задержку придала мне решимости: – Уходите, а то я дядю Сережу позову! – Я вспомнила угрозы отца и добавила: – А он милицию вызовет!

Женщины поджали губы, обиженно прошествовали мимо меня к калитке. Та, что постарше, пообещала напоследок:

– Вот вернется Ираида Рудольфовна, мы ей расскажем о вашем самоуправстве.

Я едва удержалась, чтобы язык им не показать. А на следующий день у нас поселился Дюк.

Мама позвонила мне после работы:

– Варвара, встреть меня. Я в магазин заскочила, накупила всего, – сумки тяжелые. И побыстрее, пожалуйста!

– Хорошо, мама!

Я натянула кроссовки, набросила джинсовую курточку поверх домашнего сарафана, выскочила из дома. От нашего двора до автобусной остановки – пять минут ходьбы. Если по улице. И три – если напрямик, через пустырь. Ясное дело, я всегда хожу напрямик.

Я была на середине пути, когда кусты справа от тропинки зашуршали. Я взглянула туда украдкой: вдруг подумают, что подглядываю – понятно ведь, для чего люди заходят в кусты. Однако на тропинку выбрался не человек – овчарка с черной спиной, рыжими подпалинами на боках и рыжей мордой, но не хитрой, как у лисы, а дружелюбной. Ошейника на нем не было, левое ухо упорно не хотело стоять торчком – кончик пробит. Пес посмотрел на меня, поразмыслил. И зарысил следом. Он был большой, но я отчего-то не испугалась.

Пес проводил меня до самой остановки. И не пошел дальше, сел рядом.

– Ладно, сиди, – согласилась я. – Если маме понравишься, возьмем тебя к себе жить.

Зря мама меня торопила, ждать пришлось минут десять. За это время мы окончательно подружились с Дюком.

Наконец подъехала маршрутка. Мама отдала мне сумку и удивленно уставилась на пса.

– А это кто?

Я объяснила. Мама хмыкнула, осмотрела Дюка со всех сторон. Предложила ему:

– Ну пошли к нам, если хочешь.

Дюк пошел. Без вопросов забежал в калитку, выел предложенную миску борща. И остался жить во дворе. Марсик первое время поглядывал на нового соседа опасливо, но Дюк обнюхал его, лизнул пару раз и, очевидно, принял под свою опеку. Зато чужих котов он во двор не пускал. И не только котов: незваных «клиентов» мы больше не видели. Не знаю, приходили они еще или нет – Дюк разбирался с ними самостоятельно.

Примерно через месяц я снова услышала шорох на чердаке. Привычно подумала о Марсиковых похождениях… и спохватилась: белый пушистый «сверток» спал у меня на диване.

Я прибежала на кухню, где мама жарила котлеты:

– Ма, у нас кто-то на чердаке шуршит! Это не Марсель, он дома!

Мама задумчиво посмотрела в потолок.

– Наверное, мыши завелись. Там тоже барахла хватает, прошлой осенью до чердака руки не дошли.

С этого дня мыши докучали нам все чаще. Обычно они просыпались вечером, когда мы выключали телевизор, укладывались спать и в доме становилось тихо. Затем стали будить и посреди ночи.

В конце концов, мама не выдержала:

– Что за безобразие! Кот в доме, а мыши по головам ходят! Варвара, сегодня вечером отправь кота на чердак. Пусть поохотится.

Тогда мысль эта показалась мне здравой. Едва стемнело, я положила в карман фонарик, взяла Марсика на руки и понесла его на «сафари».

Чтобы попасть к нам на чердак, надо по лестнице забраться на крышу гаража и оттуда, переступив узкий проход между гаражом и домом, шагнуть в чердачную дверь. Марсик не понимал, что ему предстоит, поэтому не вырывался, и я спокойно доставила его к «пункту назначения».

Чердак и в самом деле был завален хламом. Стопки старых журналов, перевязанные крест-накрест бечевкой, поломанные утюги и пылесосы, пакеты с оставшимися от ремонта обрезками дощечек и пластиковых труб, рулоны выцветших обоев, картонные коробки всевозможных размеров.

Я усадила Марсика посреди чердака, велела – «Охоться!» – и быстро выпрыгнула на гараж, захлопнула за собой дверь.

Марсик охотиться не пожелал, и вскоре мы услышали его истошный мяв на пороге под дверью. Как он выбрался, ума не приложу. Мыши в эту ночь праздновали победу.

После неудачи с Марсиком мама принесла мышеловку. Поставила ее на чердаке, нацепила на крючок кусочек сыра, и у меня появилась новая обязанность – каждый день проверять, не попала ли в наш «капкан» добыча. Мыши на мамин сыр не польстились, зато я изучила чердак вдоль и поперек. Нашла там несколько интересных для меня вещиц и массу непонятных. А сильнее всего меня удивила картонная коробка. Их там было много, и на первый взгляд эта ничем не выделялась среди прочих. То ли из-под небольшого холодильника, то ли из-под стиральной машинки – никаких надписей на ней не было. Зато была аккуратно нарисованная черным фломастером дверь. Старинная, двустворчатая, с фигурной ручкой и всякими завитушками. Дверь мне понравилась. Я думала забрать эту коробку, но потом решила, что мама будет ругаться. Она всегда ругается, когда находит у меня в комнате ненужный хлам.

В начале осени мыши обнаглели вконец. Не было ночи, чтобы они не устраивали на чердаке возню. Мама жаловалась, что не высыпается, ругала мышей, ругала Марсика, ругала изготовителей мышеловок и производителей сыра. Даже папу ругала – за то, что не выбросил с чердака хлам. Мне оставалось только сочувствовать ей – я-то сплю крепко, чтобы разбудить меня, мышам нужно хорошо стараться. И они постарались.

…Я открыла глаза, уверенная, что по-прежнему сплю. Потому что этого не могло быть наяву! По чердаку кто-то ходил, – я явственно слышала шаги, – передвигал хлам, будто искал что-то. Он был так близко, прямо над головой! И потолок комнаты казался слишком незначительной преградой.

Внезапно нечто грузное и большое упало наверху, заставив меня дернуться невольно. Я хотела закричать, разбудить и позвать маму, но голосовые связки отказались повиноваться. Я онемела от ужаса! Тогда я снова зажмурилась, спряталась с головой под одеяло. Лишь бы ОНО меня не заметило в этом страшном сне, который никак не кончится!

Проснулась я утром, когда мама заглянула ко мне в комнату и всплеснула руками от огорчения:

– О боже, это еще что?!

Обои на потолке лопнули в нескольких местах. Отвратительные прорехи зияли на вчера еще безукоризненно белом и ровном поле.

– Полгода не прошло, как ремонт делали, – мама сокрушенно качала головой. – Дом усадку дал за лето. Надо что-то с этим делать…

Я промолчала. Ничего не сказала ей о шагах на чердаке, – пусть это будет сном. Каким угодно страшным, но сном. Я и в «контактике» писать не стала. А три дня спустя на город обрушился ураган.

Ветер завывал в трубе дымохода, ветер стучал по крыше ветками яблони, ветер дергал и рвал провода, ветер нашел где-то старый пакет, повесил его на орех перед моим окном, и тот развевался, словно фиолетовый флаг неизвестной державы. Ветер гнал мусор по улице, срывал шифер с крыши клуба, переломил и бросил поперек тропинки старую иву на пустыре. Иногда к ветру присоединялся дождь, и тогда тяжелые и быстрые капли звонко барабанили к нам в окна.

Мы с мамой дружно решили никуда из дому не выходить, пока буря не уляжется. Даже в магазин за хлебом! Сидели, смотрели в окно и надеялись, что нам не оборвет электричество и Интернет.

Первым пропал Интернет. Затем погас свет. Затем к звукам ветра добавились новые – шорохи на чердаке. Не такие, как прежде, непохожие на мышиные. Мыши ведь не могут ронять и перетаскивать с места на место хлам? Разве что, очень сильные и продвинутые мыши.

Мама озадаченно уставилась на потолок. А когда наверху громко бахнуло, не выдержала, вскочила:

– Да что там творится?!

Накинула на плечи дождевик, выбежала из дому. Я поспешила следом.

Ветер и впрямь был ураганный. Ветви деревьев бились друг об друга, весь двор был усыпан их обломками. Стоявшее у порога пластиковое ведро улетело в самый дальний угол. А потом я увидела главное: дверь чердака распахнута настежь.

– Вот оно что стучит! – мама тоже увидела. – Ветром, должно быть, открыло. Теперь все понятно.

Я не спорила, хотя мне ничего понятно не было. Дверь отворялась наружу. Откуда внутри чердака мог взяться ветер, чтобы ее раскрыть?

– Варвара, полезь закрой, – распорядилась мама. – А то хлам по всему чердаку разлетится. И плотнее закрывай!

Я осторожно взобралась по мокрой лестнице на гараж, не поднимаясь с четверенек, – чтобы ветром не сдуло! – подползла к двери. Потянула ее, преодолевая напор. На чердаке и правда похозяйничала буря. Перевернула стопки журналов, разбросала по всем углам пустые коробки. Только коробка с нарисованной дверью лежала на месте. Я почти закрыла чердак, когда поняла – нарисованная дверь приоткрыта!

Рука моя замерла. Я постаралась уверить себя, что это мне показалось в полутьме чердака. Такого ведь не может быть, выбросить из головы и не вспоминать! Но я знала – не успокоюсь, пока не проверю.

Я потянула дверь назад… и тут порыв ветра вырвал ее у меня из рук, распахнул. Я охнула от неожиданности, чуть не потеряв равновесие и не свалившись в «ущелье» между домом и гаражом. Не от ветра, разумеется. Кто-то маленький и мохнатый выскочил из темного угла чердака, юркнул в нарисованную дверь и захлопнул ее за собой. Не мышь, не крыса, даже не кот – крупнее. И он был двуногим.

Я глянула вниз, но мама успела убежать в дом. Один Дюк стоял и вопросительно смотрел на меня. Его взгляд добавил мне смелости. Сжав зубы, чтобы не заскулить от страха, я шагнула на чердак.

Дверь на коробке не могла открываться, она действительно была нарисованной. Я колупнула картон ногтем, чтобы убедиться в этом окончательно, заглянула внутрь – пустая, осторожно приподняла – точно пустая! Значит, либо я видела мираж, либо…

Что это еще могло означать, я не хотела думать. Поставила коробку на место, попятилась к выходу, не в силах повернуться к чердаку спиной, также задом наперед сползла на гараж. Плотно закрыла дверь. Пожалела, что на ней нет щеколды – запереть бы чердак на замок вместе со всем содержимым!

Маме я ничего рассказывать не стала, – не поверит. Я бы попросила совета у друзей в «контактике», но Интернет не работал!

Следующее утро встретило меня ярким солнцем и синим небом. О буре напоминали лишь поломанные ветви и принесенный невесть откуда мусор. Электричество вскоре подали, немного позже отремонтировали Интернет. Но к тому времени я уже убедила себя, что виденное на чердаке мне почудилось. Я тешила себя этой иллюзией две недели. А потом началось по-настоящему страшное.

Лай Дюка я услышала, едва свернула на нашу улочку.

– Здравствуй, Варя. Что-то ваша собака разлаялась. – Дядя Сережа возился возле своего гаража и обернулся, когда я с ним поздоровалась. – Никак, кошку на дерево загнал?

Я пожала плечами, хотя уверена была: опять пожаловали «клиентки», и Дюк взял их в оборот. Но я ошиблась.

Дюк стоял у подножия лестницы и, задрав голову, лаял со всей свирепостью, на какую был способен. Я глянула, куда он лает… и оцепенела.

Дверь на чердак была открыта. В проеме сидел на корточках человек. Вполне нормальных размеров, в черной пайте с надвинутым на глаза капюшоном, в черных спортивных штанах, черных войлочных туфлях. Увидел меня и зло оскалился, обнажив мелкие острые зубы.

Дюк придвинулся ближе, прижался боком к моей ноге. И это добавило мне смелости.

– Дядя Сережа! Дядя Сережа! – Я бросилась вон со двора. – У нас на чердак какой-то дядька залез! Чужой!

Сосед не переспросил, не потребовал объяснений. Он бросился в гараж, выскочил оттуда с монтировкой в руке, побежал к нашей калитке. Скомандовал на бегу:

– Собаку придержи!

Пока я оттащила Дюка в сторону, дядя Сережа уже был на чердаке. Я ждала криков, ругани, шума драки. Но ничего не услышала.

Наконец сосед выглянул из двери:

– Пусто. Никого нет.

Я не поверила, тоже забралась наверх, заглянула в дверь. И впрямь, черного человека на чердаке не было.

– Да я проверил, не сомневайся, – засмеялся дядя Сережа. – Убежал он, пока ты меня звала. С вашего гаража на соседский, оттуда на землю спрыгнул – у них же собаки нет, – и драпанул через дворы. И пришел, должно быть, тем же путем. Развелось тут всяких тварей… Ладно, если кого увидишь – зови!

Спускаться по лестнице дядя Сережа не захотел, спрыгнул с гаража прямо на улицу. Наверное, в молодости он служил в десанте. А я осталась на крыше. Потому что заметила – дверь на картонной коробке вновь приоткрыта.

Оглядываясь по сторонам, я приблизилась к коробке, нагнулась. За дверью сидела черная хвостатая крыса и злобно таращилась на меня. Прежде я никогда не видела крыс живьем и как с ними поступать при встрече, не знала.

– Брысь! – топнула я на нее ногой.

Крыса не послушалась. Кажется, она меня даже не испугалась. Я оглянулась в поисках чего-нибудь подходящего: длинной палки или увесистого камня. И увидела Марсика, заглядывающего в чердачную дверь. Пожалуй, это – самое подходящее!

– Марсик, иди сюда! – окликнула я кота.

Он не торопился, потому я подхватила его на руки, поднесла к коробке. Крыса тут же припала к полу, ощерила маленькие острые зубы. Но Марсик был уже взрослым полуторагодовалым котом, подобная демонстрация его не испугала. Он угрожающе заурчал, напрягся, выпуская из подушечек когти, заерзал, готовясь к доброй драке. Я хотела бросить его в коробку, прямо на спину крысе…

– А ну не лезь, куда не просят!

Я резко обернулась. Маленький, чуть более полуметра ростом, покрытый с головы до пят темно-пепельной шерстью человечек стоял позади меня. Нос пятачком, маленькие глазки, морщинистое личико. Из одежды – короткие штанишки на лямочке. Синие, в розовую полоску. Эти штанишки меня добили.

Человечек чинно проследовал к картонной коробке. На каждой ноге у него было по два колена, на каждой руке – по два локтя.

– Лазеют тут всякие, потом вещи пропадают, – пропищал он. – Вот кто мою шляпу стащил? Соломенная такая, с цветочком.

– Я не знала, что это ваша… – растерянно проблеяла я. – Вы… леший, да?

– Ты где здесь лес видела? Я чердачный!

Он подошел к двери, заглянул.

– Там крыса, – предупредила я его.

– А то я не вижу. Пошел отседова! Пошел вон, я сказал!

Происходящее скорее походило на сон, чем на явь, но страшно мне не было. Может быть, из-за того, что вместе со мной был Марсик.

– Так это вы у нас по чердаку топаете? – потребовала я объяснений у чердачного.

– Вот еще! У меня лапки мяяягонькие, никто не слышит, как я хожу.

Он приподнял волосатую ногу, демонстрируя. Хоть ростом он едва доставал мне до пояса, но ступня у него была сорокового размера как минимум.

– А куда человек в черной пайте делся? – продолжала допытываться я. – Он… в дверь сбежал, да? И пришел оттуда?

– Ты смотри, какая догадливая.

– А что там, за дверью?

– Много знать будешь, скоро состаришься.

Марсик наконец освободился, спрыгнул на пол. Покосился на меня вопросительно, подошел к чердачному.

– Хороший котик, – тот протянул шестипалую ручку, погладил Марсика. – Не боится крыс.

– Крысы вам досаждают, да? Давайте мы поможем их прогнать.

Человечек нахмурился. Буркнул:

– Сам справлюсь!

Быстро шагнул в дверь и захлопнул ее за собой. И дверь вновь сделалась нарисованной.

В начале ноября у мамы на работе бывает «корпоратив» – день рождения их фирмы. Обычно к этому времени папа возвращается с заработков, но в этом году он задержался. Так что я сидела дома одна, читала, краем уха слушала концерт в телевизоре. Короткий ноябрьский вечер постепенно превратился в ночь, за окном было холодно и сыро, а мне – муторно и одиноко. Вдобавок Марсик ушел гулять, словно сейчас март, а не ноябрь.

Шуршание и громкая возня над головой застали меня врасплох. Я замерла, приоткрыв рот, уставилась в потолок. И тут на чердаке отчаянно запищали.

Конечно, это мог быть мышиный писк или крысиный. Но мне показалось, что я узнаю высокий голосок. И даже разобрала слово. Чердачный кричал: «Помогите!»

К возне добавились шаги. Много. Я представила, как люди в капюшонах выбираются из коробки, ходят по нашему чердаку. Меня передернуло от холодного озноба. Я схватила телефон, готовая немедленно звонить маме… но это была плохая идея. В ресторане, где она празднует, шум и громкая музыка, вряд ли получится быстро дозвониться. А если и дозвонюсь – сколько времени понадобится, чтобы растолковать и чтобы мама приехала с противоположного конца города?

Я пожалела, что не записала номер телефона дяди Сережи. Но делать нечего. Я обулась, натянула куртку, выбежала из дому. В соседских окнах не было ни одного огонька. Разумеется, сегодня же суббота, а они собирались на выходные ехать к родителям!

Я не знала, что делать. И тут ко мне подбежал Дюк, ткнул холодным носом в ладонь, лизнул пальцы. Вот кто справится с непрошеными гостями, загонит их назад в коробку! Только как ему помочь забраться на чердак?

За гаражом лежали длинные широкие доски. Если положить поверх лестницы… Я схватила одну, попыталась приподнять. Доска была слишком тяжелая для тринадцатилетней девочки, но я не отступила. Оттащила доску в сторону, приподняла один конец, положила на ступеньку лестницы. Передвинула выше, еще выше, еще. Лишь бы успеть до того, как черные пайты откроют дверь и выпрыгнут на гараж. Тогда их не удержать. Я перемазала о грязную мокрую доску не только руки, но и куртку, и джинсы. Мелочи! Зато я справилась.

Я быстро вскарабкалась по лестнице, позвала:

– Дюк, за мной!

Он опасливо поставил лапу на скользкую доску, помедлил. А потом двумя большими прыжками заскочил на гараж.

– Молодец, хороший пес! – похвалила я его. И, резко распахнув дверь чердака, скомандовала: – Фас, Дюк! Взять их!

Дюк рявкнул и прыгнул в темноту. На чердаке истошно завизжали, кто-то грузно плюхнулся, рычание и крики слились воедино… и стихли.

Я нащупала в кармане куртки фонарик, включила. На чердаке было пусто, ни пришельцев, ни Дюка. Створки нарисованной двери отворены настежь.

– Дюк? – позвала я. – Дюк, ты где? Возвращайся!

– Мяв! – ответили мне.

Рядом со мной сидел невесть откуда взявшийся Марсик.

– Мяв! – повторил он требовательно. Запрыгнул на чердак, подбежал к коробке и юркнул в двери.

Мне ничего не оставалось, как последовать за своими питомцами.

Я боялась, что не протиснусь в нарисованную дверь. Но стоило сунуть туда голову, и коробка словно увеличилась до размеров комнаты. Я моргнула и поняла, что стою на четвереньках на каменном полу незнакомого пустого помещения. Два факела на стенах освещали его середину, а по углам пряталась темнота. Здесь тоже имелась нарисованная дверь – на боковой стенке камина. За ней угадывался заваленный хламом знакомый чердак.

В комнате кроме меня были двое. Первый – широкоплечий мужчина с рыжей «шкиперской» бородкой, одетый в черную кожаную куртку, рыжие лосины и сапоги с голенищами почти до колен. Левую скулу его до самого уха перечеркивал старый рубец. Второй – юноша в белом мохеровом свитере, белых джинсах и таких же белых кроссовках. Длинные светлые волосы его ложились на плечи, над верхней губой пробивался едва заметный пушок. Я никогда не видела их прежде – в этом обличье, – но узнала сразу. И не удивилась почему-то.

– Куда это мы попали? – спросила я их. Но вместо человеческих слов получилось «Мяу?» Потому что я стала кошкой! Самой обыкновенной полосатой серой кошкой.

Герцог посмотрел на меня, повернулся к Марселю:

– Что говорит Маленькая Хозяйка? – И когда парень перевел вопрос, – он-то меня понимал, сам недавно ходил в кошачьей шкуре! – объяснил: – Это Привратная Башня. Крысам мало собственного мира, решили пробраться в наш и покрысятничать. Воспользовались безалаберностью здешнего привратника…

– Они его похитили! Я слышала, он звал на помощь! – возразила я. – Или… убили.

Герцог нахмурился.

– Убить привратника крысам не по зубам. Но если они осмелились тронуть его, то это очень серьезно. Только привратник может открывать и запирать Врата. Придется его поискать.

– Где же мы его найдем? – удивился Марсель. – Крысы могли утащить его куда угодно!

– Нет, – Герцог покачал головой. – Привратника невозможно увести от Врат. Он где-то поблизости. Скорее всего, заперт в одной из комнат башни. Обыщем все. У тебя оружие есть?

Он распахнул куртку и положил ладони на рукояти длинных кинжалов, заткнутых за пояс.

– А как же, оружие всегда при мне. Добрый нож незаменим в драке! – Марсель поспешно вынул из кармана складной ножик. Звякнув, из рукояти выскочило узкое лезвие в пол-ладони длиной.

Герцог хмыкнул, кивнул.

– Хорошо, идем. – Он подошел к двери, – настоящей, – отворил ее. Оглянулся на меня:

– Маленькая Хозяйка, тебе лучше уйти в наш мир и подождать там. Мы скоро вернемся.

Уйти?! Одним глазком заглянуть в настоящее, – не киношное, не книжное! – волшебство, и тут же назад? Ну уж нет!

– Мяв! – сказала я возмущенно и проскользнула у Герцога под ногами.

Дверь выходила на верхнюю площадку винтовой лестницы. Маленькие клинообразные ступени круто уводили вниз, перила отсутствовали, вдобавок полумрак, разрываемый редкими факелами. Будь я в человеческом облике, поостереглась бы спускаться здесь. Но кое-что кошке сделать легче, чем девочке. Я поскакала по ступеням вниз, не дожидаясь спутников.

Лестница вилась в середине башни, окон здесь предусмотрено не было. А мне так хотелось увидеть, что там, снаружи! Как он выглядит, этот иной мир? Честно говоря, я не подумала, что в комнате с нарисованной дверью окно было. Узкое, похожее на бойницу. И темное – в ином мире, как и в нашем, стояла ночь. Разглядеть что-то я вряд ли смогла бы. Даже с кошачьим зрением.

– Маленькая Хозяйка, осторожнее! – крикнул Герцог, громко топая стальными подковами.

Осторожнее? Чего мне бояться? Для меня лестница достаточно широка, а если и оступлюсь – кошка всегда приземляется на четыре лапы.

Я спустилась на самый нижний ярус, оставалось преодолеть последние десять ступеней. И тут я поняла, отчего центральная шахта казалась бездонно-черной, несмотря на факелы, освещающие башню. Дно ее устилал живой ковер – тысячи, а то и десятки тысяч крыс восседали плотными рядами. И все, как одна, смотрели на меня.

Топот сапог Герцога, едва слышный шорох кроссовок Марселя разом стихли.

– Это… это что? – сипло спросил парень.

– Крысиная армия, готовая к вторжению, – ответил Герцог. – Значит, то были разведчики, а не случайные мародеры. Поэтому они решились на похищение.

– Надо предупредить кого-нибудь!

– Поздно, не успеем. Единственная надежда – найти привратника и закрыть Врата. – Резким движением Герцог выхватил кинжалы, скомандовал: – Бери Маленькую Хозяйку и бегом наверх! Проверяйте комнаты, я задержу крыс. Факел захвати!

Высказать свое мнение по этому поводу я не успела, – очутилась на руках у Марселя, и мы понеслись обратно. Я вывернулась, успела увидеть, как Герцог размозжил сапогом череп бросившейся на него крысы, рассек на лету еще двух. Но полдюжины уже вцепились ему в лосины, в рукава куртки.

– Стой, так нельзя! Мы не можем его бросить! – завопила я по-кошачьи.

Но Марсель не остановился. Подбежал к первой двери, ударил в нее плечом. Дверь оказалась не заперта, и я поняла смысл последней фразы Герцога. В комнате было так темно, что мое кошачье зрение помогало слабо.

– Блохи тебя закусай! – выругался Марсель.

Выскочил назад на лестницу, выдернул факел из держателя на стене, вернулся в комнату. Она оказалась пуста. Лишь голые каменные стены и темное окно-бойница.

Так мы проверили и вторую комнату, и третью, и четвертую. Марсель спешил – Герцогу все труднее было сдерживать натиск крыс. Он медленно пятился, не позволяя обойти себя, кинжалы молниями сверкали в красноватых отсветах факелов. Гора изрубленных черных тушек высилась у подножия лестницы и на дне шахты, но крыс было чересчур много. Из кожаной куртки Герцога торчали выдранные зубами клочья, рыжие лосины покраснели от крови.

Когда я неслась вниз по лестнице, то не считала ни двери, ни ярусы. Зато сейчас мне представилась такая возможность. Лестница делала три полных витка, по три двери на каждый. Самая верхняя вела к Вратам. Мы с Марселем уже приближались к ней, оставалось проверить последнюю комнату, привратник должен быть там! Потому что спрятаться в башне больше негде. Ее девять комнат походили друг на друга, как близнецы: каменные стены, окна-бойницы да неразожженные камины. Ни мебели, ни вещей.

Марсель распахнул дверь, шагнул на середину, поднял факел повыше. Пусто. Привратник исчез.

Парень потоптался на месте, предположил неуверенно:

– Может, пока мы вниз спускались, он убежал назад во Врата?

Я не знала, что на это ответить. Либо Марсель прав, либо Герцог ошибся и крысы утащили чердачного. Тогда нам не избежать вторжения. Тысячи крыс ворвутся на чердак, превратятся в злобных людей в черных пайтах, и… Продолжение было слишком страшным, и я предпочла его не придумывать.

– Пошли, проверим, – наконец решился Марсель. Развернулся, готовый покинуть комнату. И тут я сообразила! И заверещала во все горло:

– Стой, стой! Он тут! Поленья!

В отличие от всех прочих, камин в этой комнате не был пуст. В него зачем-то навалили целую гору поленьев. Словно в ответ на мой крик они шевельнулись.

Марселю не нужно было растолковывать, он мигом понял. Воткнул факел в пустой держатель на стене, шагнул к камину…

Он не успел подойти. Из незамеченной нами дыры у основания камина внезапно вынырнула крыса. Мгновение – и они посыпались в комнату одна за другой! Добрый десяток их стал в ряд на нашем пути. Крысы поднимались не только по винтовой лестнице, но и по дымоходам, по тайным ходам, прогрызенным в стенах башни!

Марсель выхватил нож, щелкнул лезвием. И попятился к двери.

– Стой, ты куда?! – закричала я. – Ты же не боишься крыс!

– Не боюсь! Когда по-честному, один на один. А тут их видишь сколько?

– Герцог один против тысячи стоит. А ты трус!

На самом деле он не был трусом, просто рассудительный парень – то есть кот. Но я хорошо помнила человека в черной пайте у нас на чердаке, помнила слова Герцога: «Единственная надежда – найти привратника и закрыть Врата!» И понимала, это – правда.

С отчаянным мявом я вырвалась из рук Марселя, прыгнула на загривок ближайшей крысы. Я не знала, как правильно драться, но мои кошачьи инстинкты знали. Зубы сами собой впились в загривок твари, челюсти сжались, заставив позвоночник хрустнуть. Крыса дернулась и обмякла. Вкус ее крови был отвратителен и вместе с тем приятен.

Крысы опешили от подобной наглости. А я не медлила. Выпустила задушенную тварь, полоснула когтями следующую, раздирая ей бок до внутренностей, прыгнула на третью. Крысы опомнились, перешли в контратаку. Но Марсель уже стоял рядом. Пусть ножик у него был маленький, но бил он им метко, каждый выпад достигал цели.

Крысы порскнули назад в нору, а Марсель поспешил разбросать поленья. Я не ошиблась – чердачный лежал там, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту. Вряд ли враги могли так «упаковать» его в своем крысином обличье. Наверняка они сделали это у нас на чердаке, а затем притащили привратника сюда.

Острое лезвие перерезало веревки, Марсель рывком поставил человечка на ноги, выдернул кляп.

– Охти… – промямлил тот.

И тут крысы снова посыпали из дыры.

– Беги, закрывай Врата! – выпалил Марсель. Развернул чердачного к двери, дал пинок под зад для ускорения. Я хотела и от себя кое-что добавить, но тут меня подняли за шкирку и сунули чердачному в руки.

Крысы поджидали нас на лестнице. Герцог отбивался пятью ступенями ниже, но его уже обошли. Черные твари висели у него спине, на руках, карабкались к шее.

– Охти… – Чердачный затанцевал на месте, не зная, что предпринять. И с каждой секундой промедления все больше крыс отрезали нам путь к Вратам.

– Быстро, наверх! – я взвыла, как дикая кошка, вырвалась из шестипалых лапок и сиганула на загривок крысы.

Во второй раз эффект неожиданности не сработал. Крыса отпрянула, увернулась из-под моих когтей, попыталась вцепиться мне в морду. Но на чердачного мой вопль подействовал, точно кнут. Он перепрыгнул через ближайших крыс, ловким ударом ноги сбросил в шахту пытавшуюся тяпнуть его за пятку и что есть духу зашлепал по ступеням. Человечек оказался на удивление проворным, миг – и он на верхней площадке. Дотянулся до дверной ручки… я вдруг представила, как навстречу ему выскакивают крысы… но нет, обошлось. А потом на меня набросились со всех сторон.

О, эти крысы умели драться. И были они почти вдвое крупнее тех, с кем приходилось иметь дело прежде. Не иначе крысиная гвардия. Острые зубы больно впились мне в спину, в плечо, в заднюю лапу, в хвост, в бок. Наверное, я должна была испугаться. Но на страх времени не оставалось. Рвать зубами и когтями ненавистные черные шкуры, пока есть силы…

– Держись, Маленькая Хозяйка!

Герцог пробился ко мне, упал на колени, наклонился, прикрывая. Его кинжалы полосовали вцепившихся в меня крыс, сильные пальцы разжимали их челюсти. Но по лестнице поднимались новые батальоны. Словно черная лава, они накрыли нас, грозя похоронить заживо.

– Сюда, сюда! – услышала я рядом голос Марселя. – В комнату, быстрее!

На четвереньках, не пытаясь отбиваться, лишь прижимая меня к груди, Герцог ввалился в комнату, где мы нашли чердачного. Позади раздался отчаянный писк, и тяжелая дубовая дверь захлопнулась с влажным чавканьем – не иначе раздавила кого-то, – грюкнул засов. Еще несколько минут вокруг царила возня – мои спутники добивали проникших в комнату крыс, – потом шум стих. Герцог и Марсель в изнеможении повалились рядом со мной на пол.

– Все, Врата закрыты, – сообщил Герцог. – Крысам не обломилось в этот раз.

– Откуда знаешь? – не поверил Марсель. – Ты что, раньше бывал здесь?

– Приходилось. – Герцог посмотрел на него, на меня и пояснил: – Мы, Орден Сторожевых Псов, приглядываем за Вратами. Плосколапым доверия мало, как видите.

Мы помолчали немного. Марсель снова спросил:

– Так, может, крысы теперь уйдут? Что им здесь делать, если Врата заперты?

Герцог отрицательно покачал головой.

– Крысы – самые мстительные твари на свете. Обязательно захотят поквитаться за неудачу.

И тут же я услышала за дверью шорох и потрескивание.

– Началось. – Герцог вскочил на ноги, приготовил кинжалы. Скомандовал Марселю: – Стань у дыры. Они нападут с двух сторон одновременно.

– Это… это они дверь грызут? – Парень тоже поспешно поднялся. Ему никто не ответил – вопрос был риторическим.

Чтобы прогрызть дубовую дверь, крысам понадобилось минут пять. Затем начали отваливаться щепочки, в одном месте дверь шевельнулась – крысиная морда сунулась в проделанное отверстие. Герцог ткнул туда кинжалом, отскочил, подобрался. Марсель занес тонкое лезвие ножика над дырой… а я вдруг заметила, как посыпались крошки цемента со стены. В одном месте, в другом, в третьем…

– Мяяяввв! – я заорала, поняв, что происходит. Крысы дырявили стены комнаты, будто головку сыра. Они собирались напасть на нас не с двух сторон, а со всех!

Герцог завертел головой, пытаясь что-то придумать. В глазах его я уловила отчаяние. Мы угодили в крысиную ловушку, выхода из которой не было…

…За окнами-бойницами где-то далеко в ночи протрубил рог.

Писк и возня за дверью мгновенно стихли. А потом я услышала топот. Тысячи маленьких ножек стучали коготками по ступеням. Крысиная армия в панике разбегалась.

– Что это? – Марсель ошарашенно посмотрел на Герцога.

– Королевская Охота. Крысам против нее не выстоять.

– Вовремя… – Марсель облегченно выдохнул, улыбнулся. Я, честно говоря, тоже. Тело болело от укусов, но самое страшное было позади.

Герцог обвел нас грустным взглядом:

– Не радуйтесь раньше времени. Мы здесь преступники. Без разрешения вторглись в их мир.

– Но мы же сражаемся с крысами, как и они! – возмутилась я.

Герцог пожал плечами:

– Враг моего врага – мой друг? Это правило действует только в сказках.

– И что они с нами сделают? – Марсель больше не улыбался.

– В этом мире законы жестокие, – уклончиво ответил Герцог.

Рог вновь затрубил, значительно ближе. Из-за бойницы донесся лай десятков собачьих свор.

– Так чего мы тогда стоим? Бежать надо! – Марсель отпер дверь, приоткрыл осторожно. На лестнице было пусто, лишь валялись тут и там крысиные трупы. – Быстрее! Привратник, наверное, ждет нас!

Он ошибся, никто нас не ждал. Врата были всего лишь нарисованной углем картинкой.

– Открывай! Да открывай же! – Марсель забарабанил кулаками по стенке. Открыл ножик, попытался колупнуть, поддеть. Безрезультатно.

– Не откроет, – резюмировал Герцог, – обделался со страха. Как это говорят у людей, – он взглянул на меня: – Обжегшись на молоке, дуют на воду, верно?

Мы опять услышали лай гончих. Громкий и гулкий – со дна лестничной шахты. Королевская Охота входила в башню.

Марсель опустил ножик, отошел от камина.

– Они… они нас повесят? – Голос его снова осип.

– Вряд ли. Вешают здесь за гораздо меньшие преступления.

– И что нам делать?

– Я бы советовал не даться живым в руки.

Герцог вдруг сел на пол, выложил перед собой кинжалы. Марсель не осмелился последовать его примеру, стоял, сжимая свой бесполезный ножик. А я не могла поверить, что выхода нет. Это неправильно, мы же победили, не пустили крыс в наш мир. Мы – герои! Героям полагается награда, а казнь… казнь это вовсе не награда. Я хотела кричать об этом Герцогу так громко, как могла. Может, если я смогу убедить его, если он мне поверит, все изменится…

Я промолчала. Герцог не поймет моего мява, и вряд ли перевод Марселя прозвучит убедительно.

В комнате повисла тишина. Ужасная, мертвая тишина! И в этой тишине мы услышали, как звякают шпоры о каменные ступени. Королевская Охота поднималась по лестнице, выискивая незваных чужаков. Ближе. Ближе. Ближе. А на двери этой комнаты не было даже засова…

– Чего расселись? – Высокий голосок запищал из-за спины. – А ну марш домой! Лезут куда не просят, а мне за них нагоняй получать!

Чердачный отнюдь не выглядел испуганным или виноватым. Словно не из-за его оплошности нам пришлось биться с крысами. От злости я едва не вцепилась в сморщенное личико когтями. Но тут дубовая дверь комнаты дрогнула, начала открываться.

Кто стоял за ней, разглядеть я не успела. В следующую секунду я, Дюк и Марсик кубарем выкатились на чердак из пустой картонной коробки.

– Варя?! – Первое, что я услышала, был мамин голос: – Варя, ты где? Варвара, ты что ночью на чердаке делаешь?! О боже!

Крысиные укусы оказались ранами неожиданно серьезными, к утру у меня подскочила температура, и в итоге я свалилась в постель на целых две недели. А потом выпал первый снег, лестница и крыша гаража обледенели, лазить туда мне запретили категорически. Так что на чердак я попала только весной. Там было пусто. Совсем. Папа «навел порядок»: все, что горело, сжег, остальное вывез на свалку. Коробка с нарисованной дверью тоже пропала. И я никому не рассказала об ином мире по ту сторону Врат. Я была уже достаточно взрослой девочкой, чтобы понимать – не поверят.

А еще в ту зиму, как раз в канун Нового года, от нас ушел Дюк. Улучил мгновение, когда мама открыла калитку, и проскочил у нее под ногами. Родители уверяли меня, что он погуляет и вернется. Но он не вернулся.

Почему я вспомнила эту историю спустя почти пять лет после тех событий? Вчера, по дороге из института, я увидела компанию парней, устроившихся за пивным ларьком. В черных пайтах с надвинутыми на лоб капюшонами, в черных спортивных штанах, они сидели на корточках, пили пиво из бутылок, лузгали семечки, отрывисто и бессвязно переговаривались, громко смеялись. Один заметил меня, оскалился, показав мелкие острые зубы. А я подумала: что, если где-то в другом месте, через другие Врата крысолюди все же пробрались в наш мир?

И теперь переиначивают его по своему разумению.