Боги крошечных миров

Глава 14. Я не верю словам

— Так что же, ты решил сменить резиденцию главы касты на императорский замок? — спросила Орлана, когда после долгого молчания наконец заговорила.

Наполовину оплыли шары белого пламени. Руфь ушла, даже не попрощавшись, Амир так и замер, уткнувшись лбом в подлокотник кресла. Начни он сейчас оправдываться, просить, ещё не дай Вселенский Разум, плакать, Орлана выгнала бы его, не удосужившись допрашивать сама. Не на улицу, конечно, нет, хотя и стоило бы. Но в Амире жил Орден, и это спутало бы ей все планы. Она бы распорядилась запереть Амира в отдельной комнате, а потом сдала бы его Аластару. Пусть бы выяснял.

Но Амир молчал, и гнев в ней постепенно угасал, оставляя время для размышлений.

— Ты и правда собирался поступать в академию? — поинтересовалась Орлана, глядя на макушку Амира, на которой топорщилась прядь светлых волос.

Он едва заметно кивнул.

— И что помешало?

— Сказали, что потенциал есть, но нет даже элементарных знаний, — глухо откликнулся Амир, так и не подняв головы.

Орлана слышала, что некоторые маги ищут себе учеников среди таких вот — не поступивших, в надежде, что приёмная комиссия отвергла неогранённые бриллианты. Редко, но попадаются особые дарования. Может, Амир из таких.

— И что же входило в твои обязанности? Я имею в виду, что поручил тебе делать лорд Свеин? — Она теперь смотрела не на Амира, а в клубившуюся по углам залы темноту, чуть разбавленную светом пламени, и в задумчивости проводила пальцем по подбородку.

— Сначала он хотел, чтобы я попался на глаза Ордену. А потом, когда всё получилось, я больше не говорил со Свеином. Я… — он судорожно вдохнул. — Специально потерял с ним связь. Он хотел, чтобы я сообщал обо всём, что происходит в замке. Что говорит Орден, и что делаете вы.

— Ясно, — медленно произнесла Орлана, чтобы он ощутил каждое её слово, как холод стали на коже. — Ты оказался недостаточно верным шпионом. Хорошо. То есть ничего хорошего, конечно, но ты пока можешь оставаться. Учти, попытаешься сбежать — будет только хуже. Ордена ты не обманешь так просто, как Свеина, поверь.

Амир опустил голову ещё ниже, прохрипел:

— Я совершил ужасный поступок. Страшный. Худший за всю жизнь.

— Поздно маяться совестью. И зарекаться тоже не стоит. Иди. — Он не шевельнулся, и Орлана повторила: — Иди же. Завтра мы снова поговорим.

Как только Амир вышел, она прикрыла уставшие глаза, надавила пальцами на уголки и произнесла вполголоса, в темноту:

— Орден, ты же всё знал. Ты не мог не знать. И конечно, ты вёл свою игру, в которую меня не посвящал. Да, мы с тобой поговорим завтра. — Орлана усмехнулась сама себе, понимая, что ведёт себя, как сумасшедшая.

Увидел бы её кто-нибудь сейчас, и поползли бы толки о Руане, страшные, перевранные сотни раз рассказы о том, как сходила с ума прошлая императрица. Как убивала неверных. Как умерла сама от рук брата. За спиной Орланы всегда стоял призрак бабки и дышал холодным ужасом в затылок. Стоило ей на секунду выйти из себя, и тут же начинали шептаться: «Руана».

Так получилось, что они были связаны друг с другом с самого начала. Они были близки через годы безмолвия, когда Руана уже погибла, а Орлана ещё не родилась. Они всё равно могли говорить друг с другом. В самые тёмные мгновения жизни Орлане являлась бабушка и поглощала её мысли, как ураган — хрупкие домики. Мёртвую императрицу все вокруг боялись, и оттого побаивались и Орлану.

Орлана тряхнула головой и достала из рукава нераспечатанное письмо Файзеля. Посылать в кабинет за ножом для вскрытия писем или подниматься туда самой не хотелось. Она неровно оторвала печать и раскрыла конверт.

От сложенного вчетверо листа пахнуло знакомыми терпкими духами. Орлана подманила к себе шар белого пламени и развернула письмо. Почерк у принципуса был летящим и крупным, как она и ожидала. Скользнув взглядом по дежурным вежливостям и комплиментам, она перешла к главному.

«Ещё до ужина в замок приходил глава касты природы, лорд Свеин. По всей видимости, разговор там был долгий, потому что у себя в резиденции он появился только часа через три. Признаться, я удивлён, потому что до сих пор не видел, чтобы этот Ваш лорд Свеин был завсегдатаем замка. Я ожидал, что следом за ним вызовут ещё кого-то из советников, но этого не произошло. Ещё мне доложили, что военные части на границах с Мааром совершают перегруппировку. Не знаю, откровенно говоря, по Вашему ли приказу, или нет. Как будто бы это все новости. Надеюсь увидеть Вас вскоре».

Орлана сложила письмо и, призвав к жизни магию огня, сожгла его в своей ладони до пепла. А большие хлопья растёрла в пальцах до пыли и сдула. Только на коже остались чёрные мазки.

Выходило, Аластар тоже знал про Свеина. Любопытно, о чём же ещё он знал, и чем не спешил делиться с Орланой. Ветер за окном вздыхал хором с морским прибоем. Догорало белое пламя — и хорошо. Ей не хотелось бы никого сейчас видеть. Орлана долго ещё сидела в кромешной темноте, выстукивая по жёсткому подлокотнику кресла странные мотивы. В чём-то Орден был прав. В чём-то он был прав совершенно точно.

Едва она начала засыпать, как в комнате появился Аластар. Он вошёл бесшумно, но свет из-за открывшейся двери, пятнами отпечатался за её закрытыми веками. Но Орлана почувствовала бы присутствие Аластара, даже если бы пришлось обходиться без зрения и слуха.

Он опустился на колени возле кровати, коснулся простыни в опасной близости от её пальцев — она ощутила движение воздуха. От Аластара пахло Альмарейнской ночью, подвалами, лилиями и Сантарином. Орлану мгновенно потянуло к нему. Если в одиночестве она могла ещё бороться с этим, доказывая самой себе, что преодолеет любое чувство, то теперь — нет. Захотелось открыть глаза, подняться на локте и добиться прикосновения. И чтобы он не уходил до самого утра.

Но она лежала неподвижно, больше всего боясь, что собьётся дыхание. Аластар побыл рядом ещё с десяток мгновений, потом тепло коснулся губами её пальцев и поднялся.

Когда закрылась дверь, Орлана скомкала в руке край простыни и в бессильной тоске уткнулась лицом в подушку.

Новое утро над Рутой выдалось таким же металлическим и туманным, как прошлое. С рассвета она не спала, мучилась головной болью и тошнотой. Поняла, что больше не заснёт и поднялась. Орлана хотела прогуляться к тихому морю, но вспомнила, что оставила перчатки в Альмарейне, а без них замёрзла бы мгновенно. С моря прилетал ветер и ударялся в стёкла, заставляя гудеть всё имение.

Орлана поднялась в кабинет и обнаружила на краю стола свёрток из похрустывающей шёлковистой бумаги. Она помяла его в руках — податливо мягкий — и развязала перетягивающую его атласную ленту. Ей вдруг стало легче.

— Ну что, проснулась, женщина? Тошнит, наверное, — с притворным сочувствием вздохнул за её спиной Орден. — Сама виновата, будешь знать, как со всякими подвальными крысами путаться. И что ты вчера устроила, можешь мне объяснить?

Он прошёл мимо Орланы и уселся за её стол, расслабленно вытянув ноги.

— Хотела бы я спросить у тебя то же самое.

Орлана развернула бумагу — Орден наблюдал за её пальцами из-под полуприкрытых век и усмехался. Было удивительно, как черты Амира меняются, стоит только Ордену войти в его сознание, и вот уже Амир кривит губы, так же как Орден, и становится другим выражение его глаз.

В свёртке нашлись новые перчатки — из дорогой тонкой кожи, чёрные, с серебряными украшениями у запястий — и палантин. Орлана развернула его: на синем фоне у одного края парил орёл, у другого — раскрывались горные цветы. Она накинула палантин на плечи и взглянула на своё отражение в стеклянных дверцах.

Орден, от которого не могла укрыться её улыбка, тяжело вздохнул и отвернулся.

— Принимаешь от него подарки? Ты неисправима.

Он положил на стол лист чёрной бумаги, воссозданной из пепла, тонкий, держащийся только на магии, но отлично сохранивший округлый почерк Файзеля. Громко хлопнув по столу ладонью, чтобы привлечь внимание Орланы, Орден снова отвернулся.

Она мельком глянула на письмо и пожала плечами.

— Если так рассуждать, я и тебя должна выкинуть из замка. Ты ведь прекрасно знал, кто такой Амир, и молчал.

— Да, знал. И точно так же превосходно я знал, что он ничего не выдаст, потому что я его контролировал.

Орлана подхватила со стола пепел письма, который чуть тут же не рассыпался в её руках, пробежала взглядом по знакомым строчкам.

— Прекрасно, но вначале я должна во всём разобраться.

Он всё-таки заставил Орлану нахмуриться. Она села, спрятав руки в складках палантина, чувствуя, как знакомой болью наливается затылок. Орден отрешённо выбивал по краю стола сбивающийся ритм — похоже на стук дождя в стёкла. Орлана обернулась: дождя не было. Прозрачное серое небо и такое же море сливались друг с другом на горизонте.

— А вообще, ты должна быть мне благодарна, что я взял Амира на себя, пока твои советники расслаблялись, считая, что в замке у них теперь есть шпион. Ещё и поддельная грамота, и тот убийца, которого подослал якобы я. Как будто, если бы я захотел тебя убить, я не придумал бы ничего более умного.

Отвечать не хотелось. Дышать стало трудно, как будто грудь сдавил металлический обруч. К щекам хлынул жар. Орлана сбросила накидку и дёрнула верхнюю пуговицу платья.

— Я просто не могу поверить в это.

— Успокойся. — Орден, подперев щёку кулаком, окинул её взглядом. — Дыши глубже, а то родишь раньше времени. А наследничек нам не помешает.

— Да на что они вообще рассчитывали, подсылая к тебе мальчишку? — не выдержала Орлана. Её голос всё-таки сорвался, захрипел. Орлана мгновение ждала, прижав к губам ладонь. — Свеин не идиот. Ну хорошо, возможно, Свеин идиот, но другие должны были его наставить на пусть истинный.

— Я тоже над этим думал. Вот с другой стороны, тебя они вообще за значимую фигуру не считали. А вот меня считали — ко мне и подослали. Ещё он не вызвал бы подозрений. Мало ли, мой ученик. Да я их как перчатки меняю. Если бы я не сопоставил все события, я бы и не догадался, а уж ты — тем более.

Орлана отвернулась, чтобы не видеть своего отражения в стеклянных дверцах шкафа.

«Конечно», — думала она, пытаясь сохранить видимое спокойствие, — «всё это — домыслы Ордена, но в его домыслах всё сходится, чего никак нельзя сказать о домыслах моих».

— Я всё равно не поверю, что Эйрин меня предала, — выдавила она сквозь зубы. — По крайней мере, пока не увижу доказательств.

— О боги, — взвился Орден, вскакивая на ноги. — Девчонка уже один раз сдала тебя заговорщикам, с потрохами сдала, припомни. Потому что ей самой очень хотелось стать императрицей. У тебя всю семью вырезали, ты сама тогда еле жива осталась. Два года пряталась по провинциям, чтобы не быть повешенной на главной площади. Да что ещё ей надо сделать, чтобы ты поверила, что эта дрянь тебя предаст при первой же возможности? Скажи, что? Кидаться в тебя ножами при всём народе? Раскрой уже глаза, мне тошно видеть, как ты сама себя в угол загоняешь.

Орлана сжимала зубы, глотая все слова, которые приходили ей на язык. От этого болью сводило скулы.

— Хорошо, — произнесла она медленно, чтобы не сорвался голос. — Что ты предлагаешь делать теперь?

— Что-что, выводить твоих советников на чистую воду, по одному. И желательно, тут же казнить. Хотя на такое тебя вряд ли хватит. Тогда просто арестуй. И твой повелитель крыс, конечно, начнёт тебе мешать. Нужно бы сразу избавиться и от него.

— Вселенский Разум, — пробормотала Орлана, надавливая пальцами на уголки глаз. Ей не хотелось даже думать о таком. Вдруг Орден ошибался? Мог же он ошибиться, в самом деле?

— Вселенский разум, — передразнил её дядя. — Это они меня убили. Точнее, думают, что убили. А тебя даже убивать не стали — тебя достаточно просто отправить в провинцию. И никаких проблем.

Он откинулся на спинку стула, пальцы Амира сложились в сферу — любимый жест Ордена. И смотрелось это страшно, как дикая шутка, как пародия.

— Хорошо, подумай пока, свыкнись. Когда начнёшь мыслить вменяемо, приходи в библиотеку, обсудим дальнейшие планы.

Он вышел, звучно стуча каблуками сапог. Орлана ещё несколько минут сидела неподвижно, пытаясь прийти в себя, потом переместилась на своё место, за стол, взяла из письменного прибора чистый лист бумаги и солнечное перо. Руки дрожали, и на бумагу с пера тут же упала синяя клякса. Орлана снова до боли зажмурилась, но после открыла глаза. Металлически обруч, сдавливающий грудь, наконец, отпустил, и она смогла глубоко вдохнуть.

Ещё до обеда ей принесли ответное письмо от Файзеля.

«Простите, что беспокою Вас так рано сегодня, но ситуация вырисовывается странная, поэтому спешу сообщить последние новости. К Вашей столице от границ движется шестой легион „стремительный“. Я не понимаю, что происходит. Требуется ли Вам моя помощь?»

Орлана ещё раз пробежала взглядом по строчкам. Хвостик от последней буквы потянулся вниз, как будто из-под пера Файзеля торопливо выхватывали лист. Она прикусила губу. Шестой легион срывали с места только в случае крайней нехватки сил, все это знали, даже Файзель. И с кем же Аластар собирался воевать в столице?

Она всё ещё стояла с письмом в руках у крыльца имения, когда спиной ощутила присутствие. Орлана торопливо сложила лист и, пряча его в рукав, обернулась. К ней приближался Аластар. Хмурый, каким Орлана видела его редко.

— Моя императрица, наконец-то я могу с вами поговорить. — Он взял её за локоть, как будто Орлана собиралась убегать. Они стояли посреди залитого туманом сада, среди ощетинившихся кустарников, Орлана — в одном платье, как выскочила к посланнику Файзеля. Аластар — в полном облачении и в сером плаще с алым подбоем. — Вчера я приходил дважды, но в первый раз вы были заняты, а потом уже спали. Я не стал вас будить, но что происходит? У меня появилось ощущение, что не всё в порядке.

Орлана, которую уже начал пробирать озноб от холодного морского ветра, удивлённо повела плечом. Здравый смысл подсказывал ей, что нельзя показывать и виду, будто ей что-то известно. Но внутри всё колотилось, и голос наверняка бы задрожал, не выжди она полминуты.

— Как вы правильно заметили, я была занята, а потом легла спать. Простите, но так уж вышло. — Ей пришлось сделать паузу: дыхание всё же сбилось. — И кстати, спасибо за перчатки. Они пришлись очень кстати.

— Но вы их даже не надели.

— Сегодня не так уж холодно, — отозвалась Орлана, пытаясь не задрожать.

— Идёмте в дом, пока вы не простудились.

Не выпуская её локтя, Аластар повёл её вверх по ступеням. Орлана чувствовала себя каменной — не смела вырваться и не знала, что сказать. Он застал её врасплох, когда она ещё не успела совладать с чувствами и заставить лицо принять безразличное выражение.

— Выпустите меня наконец, больно.

В гостиной Орлана зябко провела руками по предплечьям и неосознанно отступила на шаг назад.

— Простите меня. Мы можем поговорить?

Орлана смотрела на него, ощущая себя школьницей. Ей было очень тяжело сдерживаться и говорить спокойно.

— Конечно, давайте пройдём в мой кабинет.

…Пару секунд он смотрел на палантин и перчатки, аккуратно сложенные на краю стола. Тут же, у письменного прибора, лежали упаковочная бумага и атласная лента. Аластар подхватил стул и переставил его ближе к Орлане. Она ждала, опираясь локтем на холодный подоконник. Так медленно тянулись мгновения.

— Я хотел бы знать, что произошло.

— О чём вы? — сделала удивлённый вид Орлана. Смотреть в его глаза было тяжелее, чем она думала, но отвести взгляд значило бы — сдаться. У неё не было время даже обдумать то, что стоило говорить Аластару.

Он коснулся её пальцев, сцепленных на краю подоконника.

— Мне показалось, что вы меня избегаете.

— Вам показалось, честное слово, — сказала Орлана, аккуратно убирая руку. — Разве я давала вам повод думать, что не хочу вас видеть?

Аластар мгновение смотрел ей в глаза, потом отвернулся.

— А ещё вы так и не научились лгать, — и невесело улыбнулся туману, пока сердце Орланы падало вниз.

Она молчала, когда Аластар поднялся и прошёл противоположной стене. Она молчала, закрывала глаза и пыталась считать до десяти, но сбивалась каждый раз. Мысли рассыпались, как сухой снег из холодных ладоней. Аластар сцепил у стены пальцы и ткнулся в них лбом.

— Это была моя ошибка, — произнёс он глухо.

Орлана внутренне вздрогнула от его голоса — ей было страшно, и никак не успокаивалось бешено колотящееся сердце. Ей было страшно, но боялась она не смерти, не предательства, она боялась потерять его.

— Это только моя ошибка. Я не должен был оставлять вас с ним.

— С кем? — Она услышала, как призрачно звучит её голос, и даже не сразу его узнала. Как будто в комнате был кто-то третий, кто мог задать этот же вопрос.

— С Амиром. Я должен был сказать вам, что Орден жив, и он в теле Амира. Я ведь знал, что так и случится.

Орлана молча смотрела на стол перед собой. В гладкой поверхности плавали размытые отражения. Она понимала, что дрожит, и прятала руки на коленях. Закрывала глаза и снова пыталась считать до десяти. Сбивалась на цифре четыре.

— Представить не могу, что он вам наговорил.

Она судорожно втянула воздух и услышала, как подходит к ней Аластар. Опускаясь на пол рядом с её ногами, он взял её за руки, сжал холодные пальцы. Орлана уже и не думала, что когда-нибудь сможет отогреться.

— Когда вы сказали, что собираетесь взять Амира с собой, я хотел вас отговорить, но решил, что тогда Орден может занервничать и натворить ещё дел. К тому же, я хотел разобраться с проблемами в столице без его участия. Вы же пожалели мальчика и забрали его с собой.

Орлана неопределённо покачала головой. У неё во рту было горько и сухо, в голове пульсировала боль, и только тепло его рук прогоняло желание лечь и умереть.

— Орден догадывался, что вы всё о нём знаете?

— Возможно. Потому и ушёл так быстро. Опасался меня.

Орлана снова закрыла глаза и замолчала, отчаянно сжимая губы.

— Ну вот, вы хотя бы поговорили со мной, — вдохнул Аластар, поднимаясь с коленей.

Она услышала его удаляющиеся шаги и испугалась снова. Так отчаянно Орлана не пугалась даже темноты в детстве. Когда он уходил — и казалось, что навсегда, — хотелось выть в голос.

— Не уходите. — Она распахнула глаза.

Аластар замер у двери, так и не коснувшись ручки. Капли Альмарейнского дождя высохли на его плаще, но воздух в кабинете всё ещё пах Сантарином, подвалами и лилиями.

— Почему вы не рассказали мне о том, что наёмный убийца признался? — Её всё же удалось справиться с голосом, чтобы он не дрожал предательски. — Говорите правду, меня не устроит отговорка о том, что вы не хотели меня волновать.

Он сузил глаза, глядя на Орлану.

— У вас с Орденом и без того натянутые отношения, и я не хотел, чтобы дело пришло к откровенному конфликту. Впрочем, дошло и без этого.

Горький ком в горле никуда не делся, хотя она прекрасно видела, что Аластар прав.

— Зачем вы приглашали вчера лорда Свеина в замок?

Он вернулся, снова опустился на стул. Руки неподвижно сложил на краю стола, спокойный и хмурый.

— Я узнал, что он подослал в замок шпиона.

Орлана кивнула.

— Зачем вам в столице шестой легион?

— Понимаете, если всё-таки кто-то подсылает к вам наёмных убийц и подделывает грамоты. Если кто-то, — Аластар тяжело вздохнул, как будто в сотый раз рассказывая одну и ту же прописную истину, — всё-таки убил Ордена. Если Совет вам не верен, это не детские игрушки. Я хотел разобраться со всем этим.

Она снова кивнула — теперь уже просто опустила и подняла веки.

— И что вы собираетесь предпринять дальше?

— Дальше? — Он невесело усмехнулся — просто по привычке. — Делать свою работу и ждать, когда вы мне поверите. И простите.

Орлана судорожно втянула воздух и поняла, что вместо того, чтобы закрыть глаза и досчитать до десяти, уже плачет, и странно холодные слёзы текут по щекам, текут, не останавливаются. Ещё немного — и её начнёт трясти в истерике. Впервые вообще за демоны знают сколько лет. Аластар притянул её к себе, обхватил за плечи, зашептал на ухо:

— Какая же вы замёрзшая. Зачем так, вам нельзя волноваться.

— Что, не любите женских слёз? — рыдала сквозь зубы Орлана, цепляясь за его рукав. — Терпите уже.

— Как скажете.

Слёзы быстро кончились, и она отогрелась и затихла, впрочем, не отцепляясь от рукава Аластара. Повернулась к окну, чтобы глубоко вздохнуть.

— Что же это такое.

— Это не страшно, — тихо произнёс Аластар, целуя её в макушку.

— Я ведь знала это и без объяснений. Каких демонов вы не доверяете мне, не доверяете мне до сих пор? Я, кажется, уже сотню раз доказывала, что не натворю глупостей в приступе ярости.

— Страшно то, что я так и не заслужил вашего доверия, — вздохнул Аластар, не разжимая рук.

Она чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Аластар улыбался, но снова — невесело. Лёгкость, которая мгновение назад появилась в душе, как будто испарилась.

— Простите меня, — сказала она чужим призрачным голосом.

Он закрыл глаза, склоняясь к плечу Орланы.

— Это вы меня простите.

Отвернувшись к окну, за которым — туман и море, порытое туманом, и кустарник, ощетинившийся из тумана же, она поняла, что если останется здесь, придётся снова закрывать глаза и считать до десяти весь день. И всю ночь следом.

— Заберите меня отсюда, иначе я с ума сойду.

— Конечно. — Он стёр почти высохшую влагу с её виска.