Боги, пиво и дурак. Том 9

Глава 5 Хендель-мендель-хендельду, хорошо у нас в аду

На вопрос оживших истуканов я с многообещающей физиономией храбро рявкнул, прямо как моська на слонов:

— Мы!..

Капитан очевидность, блин.

Вопрос великанов прозвучал так мощно, что мой голос, на который я до сих пор никогда не жаловался, показался мне каким-то чахлым и жутко неубедительным. Поэтому я почему-то счел нужным повторить свой ответ:

— … Это мы здесь!..

Демка скосила на меня смеющийся взгляд.

— Эпично до мурашек. Эй, чурбаны каменные! Перед вами великая госпожа Деметра, мать царицы вашего царства! Так что это… Расступитесь и ведите себя достойно!

— Деметра, которая змея подколодная?.. — озадаченно проговорил один из великанов, склонив голову вбок и разглядывая Демку. — Но у тебя же ноги…

— И вожжи вроде не носит… Хвоста нет… — заторможенно отметил второй. — И вообще какая она великая, если маленькая?

— Точно, — кивнул первый своему братцу. — И не из дерева.

— А при чем тут дерево? — не понял второй.

— Ну как же. А заноза в жопе Олимпа?..

— А-аа, — многозначительно протянул гигант, с хрустом почесывая каменную башку. — Но я и саму жопу не вижу…

— А как она выглядит?

— Не зна-аю… Олимп — это гора. Значит, задница каменная…

Слушая, как эти два вселенских тормоза рассуждают между собой, Демка психанула.

— Они дебилы, или бредят⁈

Все еще придерживая руку на эфесе меча, хотя черт его знает, что я собирался им делать против каменных великанов, я хмыкнул и покосился на Демку.

— Похоже, это они тебя с каким-то словесным фотороботом сравнивают, — сказал я. — Змея, вожжа под хвостом, заноза…

Демка вспыхнула.

— Аид, скотина!..

В этот самый момент прямо позади нас открылся алый портал, и из сияния вышел Аид — в черно-золотых латах, с мечом у пояса и сияющим золотым двузубцем в левой руке.

— Легок на помине, — злобно сверкнула на него глазами Демка.

— И почему это Аид — скотина? — нахмурился тот, и следом за ним один за другим начали вываливаться наши ребята: Рыжий, Эрик, Оракул и Ника. Ребята, как вынутые из воды рыбины, хватали ртом воздух, пытаясь адаптироваться к местной атмосфере. Но Аид, не обращая на это внимания, продолжал: — Потому нашел ваших людей, потратил свое время на то, чтобы разъяснить им ситуацию и привел вам подмогу?

— Потому что научил обзывать меня даже тупые камни! — встала Демка руки в боки. — Где обещанное уважение?

— Мы не тупы-ыые, — обиженно протянул один из великанов.

— Мы не тупыы-еее, мы просто ме-еедленные, — поддержал его брателло.

Я с любопытством пронаблюдал, как на хмуром лице Аида промелькнула целая череда эмоций, а потом он с достоинством выпрямился, величественно поднял голову и заявил:

— Разве это не лучшее подтверждение моего глубочайшего уважения к тебе? Видишь — я уходил в самый дальний уголок своего королевства и только здесь позволял себе изливать душевную боль и горечь, и была она так велика, что даже камни расчувствовались! А вот ты сотни лет была непреклонна.

— Мы же не камни, — хором протянули великаны. — Мы — го-оолемы…

— Разойтись и встать по стойке смирно! — прикрикнул на них Аид. И гиганты, сотрясая землю, медленно раздвинулись, открывая за своими спинами висящую в воздухе черную дверь.

А их повелитель еще раз напоследок принялся нас инструктировать:

— Когда войдете, двери захлопнулся сами, поэтому заходить надо дружно и кучно, не отставая. Через вход выйти нельзя, так что обратно подняться здесь даже не пытайтесь. Если хотите добраться до выхода, идти нужно по главным дорогам только вперед, иначе окончательно запутаетесь. Остерегайтесь мостов. Не нарывайтесь на ровном месте. И главное — забудьте все, что видели внутри, как только окажетесь снаружи.

— Да поняли мы уже, — буркнула Демка.

— Ну что, можно открывать? — спросил я и достал ключ.

— Погоди ты, дай хоть отдышаться! — возмутился Рыжий.

— Если отдышаться, то это лучше уже там, — отозвался Аид, указывая рукой на дверь. — Эффективней будет. И доброго вам пути.

Он кивнул напоследок и шагнул обратно в сияние портала.

— Даже не проводил, как положено, — пробурчала Деметра. — Все-таки никакого, блин, уважения…

— Это он букве закона следует, — предположил я. — Чтобы если что потом со спокойной совестью сказать, что не видел, как мы попали в Тартар.

— Жопа изворотливая, — пробурчала она. И, обернувшись к истуканам, повторила: — Слышали? Жопа! Изворотливая! Так и передайте!

Я только головой покачал. Присел рядом с распластавшейся по камням Никой.

— Ты как? Ничего?..

— Я помогу ей, — отозвался Эрик. Он подошел к кошке с другой стороны и приобнял. — Давай, хватайся за шею… Вот так…

У меня внутри что-то ревниво царапнуло.

Ишь какой услужливый.

— Ну и чего замер? — услышал я коварный голос Демки над ухом. — Или опасаешься, что твою питомицу как-то донесут неправильно? Если так, могу сама дверь открыть…

Я с укором взглянул на Деметру и отправился открывать дверь.

А когда створки отворились, я увидел…

Ровную кирпичную кладку.

— Не понял. Иллюзия что ли? — нахмурился я.

— Она самая, — подтвердил Рыжий.

— Ну, тогда все друг за другом внутрь, а я с ключом — последний.

Пропустив друзей, шагнул следом за ними в неведомую вселенную под вкусным соусным названием «Тартар».

Мгновение созерцания красоты кирпичной кладки сменилось осознанием того, что дышать стало значительно легче, чем в царстве мертвых. Пахло свежестью и чистотой свежевымытого дождем осеннего леса. Никакая тяжесть не прижимала к земле.

А еще мы все стояли на огромной лестнице. Она была белой и светилась изнутри, как стеклянный плафон. И тянулась далеко вниз в кромешной тьме, если не считать виднеющиеся в отдалении другие лестницы, которые точно так же были подсвечены. И эта бездна лестниц не имела ни стен, ни потолка, будто висели в открытом космосе.

Все мы облегченно вздохнули, выпрямившись во весь рост и расправив плечи.

И тут я услышал залихватский свист издалека.

Я повернул голову на звук и увидел, что в паре десятков метров от нас на соседней лестнице, удивительно похожей на нашу, появились демоны. Вернее, классические такие черти, с копытами и шерстью вокруг свиных пятаков.

— Эй, человечек! — пакостным голосом крикнул один из чертей. — А не тебя ли в тот раз Харон у Смерти забрал?

Друзья вопросительно уставились на меня.

— Даня? — вопросительно изогнула бровь Деметра.

Я кашлянул.

— А что Даня? Да, я чертовски популярен, и ничего не могу с этим поделать.

— А-аа, так значит все-таки ты! Ну, красава! У Краснорылого потом такая депрессия случилась, хоть святых на помощь зазывай! Такой прокол на работе, клякса на репутации — никаким красным рылом не затрешь! — загоготали черти, топая копытцами и похлопывая по мохнатой спине поникшего приятеля, который, по всей видимости, и был пострадавшей стороной.

— А я-то чем виноватый? И вообще, что вы в Тартаре делаете?

— Ой, не могу, держите меня семеро! — заржал один из чертей. — В самом деле, брат, чей-то мы тут забыли?

— Работаем мы тут! — хмуро рыкнул на меня Краснорылый. — Про геенну огненную слыхал?

— Только не ту, которая собака страшная, как нам тут одна жертва ЕГЭ рассказывала, — поддержал его собрат. — А где грешники жарятся!

— В смысле на сковородках?.. — озадаченно переспросил я.

— Ну, кто на сковородках, а кто друг с другом — это кому, брат, как нравится, — оскалился третий шерстистый. — У нас на этот счет законов нету! Хочешь, перелезай к нам? Мы тебе все покажем!

— Благодарю за приглашение, как-нибудь в другой раз всенепременно, — пробормотал я. — И кстати, вы же реально из другого ведомства! Так что вы в Тартаре забыли?..

Тут меня в бок толкнул Рыжий и пальцем указал в противоположную сторону, где на лестнице тоже началась движуха. Приглядевшись, я понял, что там две безносые девицы в нижнем белье тащат за собой упирающегося парня.

— Нет, нет, пожалуйста!.. — почти плакал бедняга. — Да за что???

— Ты глумился над пастой и брезговал дошираком — чего же ты хочешь?..

— Да я образцовый пастафарианец, макаронный бог живет у меня в сердце, а лапша — в желудке уже двадцать лет и три года!.. Причем исключительно правильная лапша! Я не заслужил ад!!!

— Ой, да расслабься ты, парниша! — прогнусавила одна из девиц. — Неловко же, вон люди смотрят!

— Да за что⁈

— Как раз за все хорошее, — многообещающе улыбнулась гнилыми зубами вторая. — Расслабься. В раю же сплошной ЗОЖ, и пиво безалкогольное, и макароны из сельдерея. Ну вот что тебе там делать? У нас интересней! А какие у нас конкурсы для душнил вроде тебя — закачаешься, парниша!..

Тут в их диалог ворвался невесть откуда донесшийся пронзительный вопль:

— Я протестую! Про-те-сту-ю!!! Этого не может быть, потому что быть не может!..

Я завращал головой, пытаясь найти источник этого протеста, в то время как девицы пастафарианства многозначительно переглянулись с чертями.

— Опять атеист, что ли? — спросил краснорылый.

— Да точняк, — отозвалась одна из девиц и кокетливо почесала красным наманикюренным ногтем сифилитический провал на лице в том месте, где природой планировался нос. — Кто еще так визжать может?..

— Пойдемте-ка отсюда, — пробормотал я друзьям и поспешил вниз.

— Получается, Тартар — это точка пересечения всех религий? — проговорила Ника, широко распахнутыми глазами разглядывая все вокруг. — И каждая лестница… Это спуск в ад?

— Не похоже на точку пересечения, скорее на место запараллеливания, — хмыкнул я. — Любопытно, а визу тоже все поделено на сегменты?..

— А мне интересней, кто атеиста вниз сопроводит, — признался Эрик. — Надрывается ведь, бедняга…

— По-моему, в отличие для остальных, которым еще спуститься надо, он уже вполне себе в аду, — хмыкнул я. — Такая ломка сознания… Интересно, а все атеисты сюда попадают?

— Только те, кого в другие места не берут, — подал голос Оракул. — Обычно они со всем своим неверием вполне укладываются в ту или иную систему морально-нравственных норм и правил.

— И как? Там они не протестуют? — поинтересовался я.

— Некоторые — еще как, — вздохнул наш всезнайка. — Но недолго. Белые одежды и слова «ты избранный» действуют безотказно и на живых, и на мертвых во все века…

Так, беседуя о всевозможных адах и раях, мы спускались все ниже и ниже. Лестницы изгибались, как хотели, вопреки логике и здравому смыслу, то удаляясь друг от друга, то снова сближаясь. Из-за всех этих загибов и ощущения безграничности пространства начинала кружиться голова. Я впервые осознал, как, должно быть, сходит с ума вестибулярный аппарат и человеческое сознание где-нибудь в космосе, впервые очутившись в состоянии невесомости, когда понятия «верх» и «низ» теряют значение. Вот и здесь иногда проклятые белые лестницы начинали раскачиваться у меня перед глазами, и я присаживался на ступеньку, придерживаясь рукой незыблемой тверди у себя под задницей и убеждая голову, что, если эта лестница куда-то спускается, значит, где-то там все-таки есть какая-то твердь.

Другие тоже время от времени присаживались, вытягивали ноги вперед и просто отдыхали, прикрыв глаза.

А я вот глаза закрывать опасался.

— Жуткое место, — шепотом проговорила Ника, остановившись рядом в момент моего очередного отдыха.

— Если я все правильно понимаю, это только преддверие. Самую веселуху мы еще даже в профиль не видели.

— У меня уже колени болят, — буркнул сверху Рыжий, медленно ступая по ступеням. — И ведь хоть бы перила были, а! Издевательство какое-то…

— В самом деле, и как только они в Тартаре не подумали об удобстве посетителей? — усмехнулся Эрик.

Я рассмеялся.

— А знаешь, что самое смешное? Что сказал об этом ты, наш Графыч с неизменной дюжиной белоснежных кружевных платочков в походном мешке! До сих пор помню, как нам велели собрать все самое необходимое, и ты в первую очередь на рынке искал носовые платки!..

— И что? А еще я путешествую с бритвой, сменой белья, мылом и душистой водой для умывания, — с тонкой улыбкой ответил он. — Это элементарная чистоплотность, привитая хорошим воспитанием. А вот ожидать комфорта в Тартаре, как минимум, странно. В конце концов, мы идем туда, откуда вообще-то не возвращаются. Ни люди, ни боги.

— Тебе повезло, что ты не пастафарианец, — фыркнул Рыжий. — А то у них душнил, говорят, в ад отправляют.

Эрик покосился на него смеющимся глазом.

— Для начала неплохо бы определить, кто такой этот самый «душнила». Тот, кто душится душистой водой? Или человек, от амбре которого всем хочется удушиться?..

— Это человек, задающий такие вопросы!

Рыжий выдвинулся в авангард всей нашей группы — и исчез!

Разом умолкнув, мы все вытаращились на пустое место, где только что был Рыжий.

— За ним, быстрей! — скомандовал я, и мы бросились по лестнице вниз, обгоняя друг друга.

Шаг, еще, и еще один — и вдруг картинка вокруг изменилась.

Мы оказались в маленькой комнате с облезлыми зелеными стенами, крашеной дверью и письменным столом в середине.

За столом сидела женщина в красной косынке и строгом черном костюме с длинной юбкой.

Перед столом, переминаясь с ноги на ногу, стоял наш Рыжий, живой и здоровый.

Сурово взглянув на нас поверх больших круглых очков, женщина заявила:

— В очередь! Подходим по одному! Отвечаем коротко и по существу, не толпимся и не мешаем работать!..

Демка фыркнула.

— Что? Да ты знаешь вообще, с кем разговариваешь⁈ Перед тобой богиня Деметра!

Тетка, уставившись на Деметру, спустила очки еще ниже на нос.

— Милочка, вы в Тартаре. А здесь без разницы, богиня, рабыня или графиня. У нас тут, знаете ли, социальное равенство. И ответственность перед законом в меру совершенных преступлений. Так что стойте себе спокойно и ждите своей очереди! — она вернула очки на место и добавила: — Вот тогда и скажете, кем вы там, наверху, были.

Демка от возмущения аж задохнулась.

— Ничего себе Аид тут себе сотрудников набрал!

Женщина в косынке раздраженно вздохнула.

— Тартар, милочка, вообще-то является независимой республикой. И никакой Аид, Иегова или кто-нибудь там еще меня сюда не назначал! В отличие от вас, я всего добилась сама. Без богов и королей! Своей революционной жизнью и блестящей репутацией, и вот уже двести тридцать пять лет нахожусь на этом посту! И прошу относиться ко мне со всем уважением!

И на этих словах она так хлопнула ладонью по столу, что мы все невольно вздрогнули, прифигев.

— А какая у нас революция была двести лет назад? — шепотом спросил Рыжий.

— У вас — никакой, — ответил я. — А вот у нас была Великая Французская. И не удивлюсь, если эта прекрасная дама собственными руками Робеспьера обезглавила, за что и попала сюда.

— Но разве тогда она попала бы не в ад христиан? — с сомнением в голосе спросила Ника.

— Нет, если вдруг она была поклонницей Вальтера и не верила в бога. Меня больше напрягает другое — неужели Тартар общий не только для всех конфессий, но и для всех миров?..

— А меня напрягает ваш шепот, он мешает мне работать! — гаркнула тетка, и мы все вытянулись по стойке смирно. — Следующий ко мне!

Когда дочь французской революции записала имена всех нас, она вытащила из ящика печать и по очереди шлепнула нам на тыльную сторону ладони отметину, как в ночном клубе. Причем у каждого она засветилась своим собственным цветом. К примеру, у Демки она стала золотой, у меня — серой, а у бедного Эрика вообще голубой, из-за чего Рыжий ехидно рассмеялся, что, мол, это графская кровь так отсвечивает.

Хуже дело обстояло с Оракулом. На нем не оставался след от печати.

Революционерка подходила к нему и так, и эдак, хмурилась и прищелкивала языком. Пыталась поставить печать на другой руке, затем — на плече, на спине и даже на животе.

— Может, как-то уже без этого? — предложил он, явно опасаясь дальнейших действий бюрократической машины.

— Без этого, как вы изволили выразиться, голубчик, вы — законопреступный гражданин, нарушитель границ Тартара и клиент местного духовного крематория. Так что извольте потерпеть!

В конец расстроившись, она вдруг подняла печать и плюхнула ею Оракулу по лбу. Однако нужного эффекта дама не получила, отчего приосанилась и явно загрустила.

— Просто чудеса какие-то! — буркнула она, поправив очки.

— Давайте попробуем несколько раз по одному месту, — предложил Оракул. Дама погладила пальцами подбородок, кивнула, и с мастерством китайских геймеров как клацнула тройничек Оракулу на руку!

Тот не удержался и охнул. Видимо, получилось больно, но в этот раз на руке Оракула все-таки остался след, хоть и телесного цвета.

Революционерка нахмурилась и даже наклонилась к его руке, чтобы получше разглядеть отметину, но Оракул спрятал ее в карман.

— Этого достаточно? — осведомился я.

— Можете проходить! — заявила тетка.

И мы радостно рванулись навстречу прекрасному далеко за запертой дверью.

Очутившись снаружи, я от неожиданности аж уши руками зажал и чуть не присел на месте.

А через мгновение уже широко таращил глаза, разинув рот.

Вокруг нас гудел, свистел и сигналил самый настоящий мегаполис. Сотни неоновых огней сияли над дорожной развязкой, по которой неторопливо тянулись самые настоящие автомобили вперемешку с колесницами, гробами на колесиках, ишаками и слонами в золотом убранстве. Вечерняя мгла густой синевой клубилась над гигантским пешеходным мостом, из громкоговорителя на ближайшем столбе вырывались хриплые звуки джаза, а милые девушки в синих матросках бегали по тротуару с подносом в руках, предлагая прохожим выпить пива.

— А вы не желаете выпить? — услышал и я ласковый девичий голос над ухом. — Я несу эти стаканчики во имя Луны!

В недоумении, я повернулся в другую сторону и развел руками, как Винсент в Криминальном чтиве. Но увидел я всё то же самое. Люди, боги, кафешки, пиво.

— А мы точно туда попали? — как истинный капитан очевидность, озвучил я мучивший всех вопрос.