Боливар

ОСВОБОЖДЕНИЕ РАБОВ

Что же тем временем делал Боливар и где он находился? В течение долгих месяцев он томился на Ямайке от вынужденного безделья, если не считать делом сочинение различных статей и мемориалов. Напрасно Освободитель обращался к местному губернатору, напрасно писал английским министрам в Лондон и просил оказать патриотам вооруженное содействие, соблазняя англичан коммерческими выгодами, на которые они могли рассчитывать в освобожденных от испанского господства колониях. Его обращения имели столь же мало успеха, как в свое время попытки Миранды заручиться английской поддержкой.

Написанные Боливаром в Кингстоне[15] документы показывают, что он был прекрасно осведомлен о событиях, происходивших тогда не только в Венесуэле, но и в других областях Испанской империи. Они говорят также о его глубоких познаниях в вопросах истории и экономики Америки, о его даре предвидения, неоднократно поражавшем его друзей и врагов, о глубокой вере в окончательную победу сторонников независимости, которая не покидала его даже в моменты самых тяжелых поражений.

«Да, испанцы смогли оправиться после многочисленных и жестоких потерь и вновь восстановить свою власть в Венесуэле, — писал Боливар в одном из писем, опубликованных кингстонской «Королевской газетой». — Армия генерала Морильо помогла им покорить страну. Тогда казалось, что дело независимости проиграно. Теперь же положение изменилось. Как это ни покажется странным, мы видим, что те самые солдаты — бывшие рабы, которые, хотя и насильно, ранее оказывали помощь испанским властям, сейчас поддерживают партию независимости. Таким образом, нынешними защитниками независимости являются бывшие сторонники Бовеса, а также белые креолы, которые всегда боролись за это благородное дело. Объединение этих сил может породить социальную революцию».

«По моему мнению, опаснее всего то безразличие, с каким до сих пор взирала Европа на нашу справедливую борьбу с испанским гнетом, боясь содействовать анархии, — предупреждал Боливар англичан в другом письме. — Между тем именно это безразличие подрывает порядок, благополучие и блестящие перспективы Америки. Тот факт, что Европа оставила нас на произвол судьбы, может заставить в недалеком будущем партию независимости провозгласить социальные лозунги, чтобы привлечь на свою сторону народ».

Эти слова показывают, что Боливар ясно отдавал себе отчет в том, что одержать победу над испанцами можно, лишь совершив социальную революцию. Но пока он только пугал этим Европу.

Самым замечательным документом, вышедшим из-под пера Боливара в этот период, был памфлет под названием «Ответ южноамериканца одному джентльмену этого острова», более известный под названием «Письмо с Ямайки». В нем Боливар дает анализ колониальной политики Испании и подробный обзор патриотического движения за независимость в Америке начиная с 1810 года.

Испанцы, писал Боливар, надеются покорить восставшую Америку, хотя они не располагают для этого ни достаточным флотом, ни деньгами, ни армией. У испанского правительства не хватает солдат, чтобы держать в повиновении свой собственный народ, а оно претендует держать в кандалах полмира.

Боливар призвал всех патриотов объединиться и оказывать взаимную поддержку в борьбе с испанцами. Он предсказал не только изгнание завоевателей из колоний, но и те изменения, которые произошли на карте Испанской Америки после победы движения за независимость: образование будущих латиноамериканских государств, объединение Новой Гранады с Венесуэлой в республику Колумбию.

Тогда эти мысли Боливара многим казались фантазией, а сам он представлялся пустым мечтателем. Только испанцы принимали его всерьез.

В декабре 1815 года как-то ночью Боливар оставил гамак, в котором обычно спал, и пошел прогуляться по побережью. В гамак лег отдохнуть его друг Аместой. Когда Боливар вернулся, Аместой был мертв. Подосланный испанцами убийца принял Аместоя за Боливара и заколол его кинжалом.

Лишенный поддержки, без гроша в кармане, Боливар не имел возможности заняться каким-либо делом, чтобы заработать себе на пропитание. Но свет не без добрых людей, и таких людей Боливар в конце концов нашел на Ямайке. Местный плантатор Максуэл Гислоп, сочувствовавший патриотам, Хулиа Кобье — креолка о Гаити о многочисленными связями на острове — и Луис Брион — человек неопределенной национальности, богатый негоциант и судовладелец, уверовавший в дело независимости испанских колоний, протянули руку помощи Освободителю.

К. Маркс высоко оценивал полководческие способности Бриона, его стремление оказать поддержку противникам испанского владычества[16]. Брион отплыл из Лондона в Картахену на 24-пушечном корвете, снаряженном большей частью на его же собственные средства, он вез 14 тысяч комплектов оружия и большое количество военных запасов. К сожалению, Брион прибыл слишком поздно, когда испанцы уже взяли Картахену. Это вынудило Бриона тоже укрыться на Ямайке.

Гислоп открыл Боливару кошелек и спас его от голодной смерти, очаровательная Хулиа отдала ему свое сердце, что возвратило нашему герою присущий ему от природы оптимизм и веру в себя, а Брион был не прочь принять участие в экспедиции на континент, если бы Боливару удалось найти достаточно безрассудных смельчаков, готовых бросить вызов могущественному Морильо. Пока же Брион согласился переправить Боливара на одном из своих кораблей в Картахену, где был низложен Кастильо и откуда патриоты звали каракасца возглавить защиту осажденного города.

Боливар охотно покинул Ямайку. В пути он узнал, что сопротивление осажденных сломлено и крепость захвачена испанцами. Как быть? Возвращаться на Ямайку, где он будет жить, как в мышеловке, лишенный возможности предпринять какие-либо действия в защиту своей родины? Нет!

— Держите курс на Гаити! — приказывает Боливар капитану корабля.

Капитан повинуется.

— Мы поднимем против испанцев рабов, индейцев, льянеро. Президент Гаити Петион не откажет мне в помощи. Он сам бывший раб и непримиримый враг колонизаторов. С ним мы договоримся. Смелей расправляй паруса, капитан, ветер нам сопутствует, а впереди нас ждет победа!

С опаской смотрит капитан на своего пассажира. О чем он говорит, о какой победе? Дай бог благополучно добраться до Гаити, а то встретится на пути испанский галеон, и тогда висеть всем на реях…

В конце декабря 1815 года Боливар высадился в небольшом гаитянском порту Ле-Кайе-де-Сен-Луи (Рифы Святого Людовика). Он был немедленно принят президентом Александром Петионом. Петион был одним из вождей освободительной борьбы на острове Эспаньола и основателем первой в Латинской Америке республики — Гаити, население которой почти сплошь состояло из негров — бывших рабов.

Петион сознавал, что победа испанцев над патриотами на континенте явилась бы прямой угрозой независимости его родины, по соседству с которой на одном и том же острове находилась испанская колония Санто-Доминго. Петион выразил готовность оказать Боливару поддержку оружием и снаряжением, но при условии, если каракасец сможет сплотить вокруг себя большинство патриотов, находившихся в изгнании, и если он, Боливар, согласится отменить рабство на тех территориях, которые ему удастся освободить.

— Возьмите пример с нас, генерал, — говорил Петион Боливару. — У нас независимость завоевали рабы, они нанесли поражение опытнейшим французским генералам и их войскам, посланным к нам Наполеоном. Рабы сражались как львы, и не было такой силы, которая могла бы победить их, ведь они дрались за свою собственную свободу. Я думаю, что пример с Бовесом должен научить вас многому. Освободите рабов, и вы совершите не только благородное дело, но и завоюете независимость для своей родины.

— Обещаю вам сделать это, — ответил Боливар. — Своих рабов я давно уже освободил. Я всегда был на стороне народа, но теперь пойду вместе с народом против испанских поработителей.

В последующие недели бригантины Бриона свозили в Ле-Кайе патриотов, бежавших с континента на бесчисленные острова и островки Антильского архипелага. Вскоре в Ле-Кайе прибыли незадачливый диктатор Сантьяго Мариньо, братья Монтилья, бесстрашный Пиар, сподвижник Миранды шотландец Макгрегор, французский корсар Обри и многие другие патриоты и добровольцы, горевшие желанием сразиться с войсками Морильо и победить их.

Вслед за ними прибыл в Ле-Кайе и сам Боливар. Он созвал совет офицеров, которому сообщил о переговорах с президентом Петионом и предложил избрать командующего предстоящей экспедицией. Мнения разделились. Часть офицеров — Мариньо, Пиар, Бермудес — высказались против кандидатуры Боливара, которого они все еще считали главным виновником гибели Второй республики. Они предлагали назначить совет из трех или пяти генералов для руководства военными операциями. Брион заявил, что примет участие в экспедиции, только если ее возглавит Боливар. Мнение Бриона, без поддержки которого было немыслимо осуществить задуманный план, оказалось решающим. Боливар был избран главнокомандующим. Он назначил Мариньо своим заместителем, а Бриона — адмиралом и командующим республиканским флотом.

Три месяца спустя после появления Боливара на Гаити экспедиция была готова к отплытию. Она состояла из 250 человек, располагала 3500 ружьями, амуницией, типографским станком и семью небольшими кораблями, принадлежащими Бриону.

2 мая 1816 года, через 32 дня после выхода из Ле-Кайе, флотилия патриотов вошла в венесуэльские воды. Первой остановкой был остров Маргарита, где к Боливару присоединился генерал Арисменди, который только ждал оказии, чтобы вновь выступить против испанцев.

Пополнив на острове свой отряд новыми добровольцами и кораблями, Боливар направился в венесуэльский порт Карупано и захватил его после двухчасового боя с испанцами. Здесь Боливар торжественно провозгласил освобождение рабов и призвал их вступать в армию патриотов. Каракасец заверил, что «в Венесуэле не будет больше рабов, за исключением тех, кто желает остаться ими». Но на первых порах только две-три сотни невольников откликнулись на его призыв.

В Карупано Боливар сообщил, что патриоты намерены прекратить войну насмерть, если испанцы, в свою очередь, воздержатся от применения пыток и истребления мирного населения и пленных. Гуманные предложения Боливара не нашли отклика у испанцев. Они продолжали расправляться с креолами, убивать стариков, женщин и детей, а это вызывало ответные репрессии со стороны патриотов.

Война насмерть продолжалась.

Мариньо и Пиар направились из Карупано в глубь страны. Они надеялись поднять против испанцев льянеро. Выйдя на степной простор, Мариньо и Пиар вновь почувствовали себя вольными птицами и перестали считаться с Боливаром.

Между тем испанцы окружили Карупано. Боливар был вынужден перебраться в другое береговое селение, Окумаре. Отсюда он надеялся начать наступление на Каракас, освобождение которого позволило бы ему мобилизовать народные массы на борьбу с Морильо.

Испанцы разгадали его замысел. Моралесу удалось прорваться в Окумаре и захватить патриотов врасплох. В возникшей суматохе Боливар и другие бойцы поспешили на корабли, оставив в порту почти все военное снаряжение. Главными виновниками поражения в Окумаре были капитаны и матросы Бриона. Они сгрузили снаряжение на берег, а трюмы кораблей забили тропическими фруктами, надеясь прибыльно сбыть их в Кюрасао. Когда возникла паника, матросы отказались взять обратно на борт снаряжение и думали лишь о том, как бы поскорее сняться с якоря со своей кладью.

Из Окумаре Боливар попал на остров Бонайре близ Кюрасао. Собравшись с силами, он возвращается в восточную Венесуэлу, в селение Гуирия, что на побережье залива Грусти, в район расположения основной базы Мариньо и присоединившегося к нему Бермудеса.

В Гуирии бойцы встретили Боливара враждебно. Мариньо и Бермудес объявили его дезертиром и предателем. По их подстрекательству местные жители Гуирии потребовали, чтобы Боливар убрался из селения. Дело дошло до того, что Бермудес с обнаженной шпагой бросился на Освободителя. Боливар, с трудом отбив нападение, прыгнул в шлюпку, доставившую его обратно на корабль.

Отвергнутый своими сподвижниками, оставленный добровольцами, лишенный снаряжения, Боливар решил возвратиться на Гаити.

«Неужели все потеряно и мне не суждено возглавить моих соотечественников в войне за независимость? — спрашивал он себя. — Неужели я хуже Мариньо, Бермудеса и Пиара? Разве я не пожертвовал всем во имя интересов родины? Да, у меня были ошибки и промахи, но у кого из наших генералов их не было? Если бы Мариньо вовремя пришел на помощь Каракасу, разве погибла бы Вторая республика? Теперь меня считают ответственным не только за мои собственные ошибки, но и за грехи других. Я принадлежу, по-видимому, к тому же типу глупцов, какими были Христос и Дон-Кихот. Но я не сложу оружия! Нет! Если Петион вновь протянет мне руку дружбы, я возвращусь на континент и еще покажу себя!»

Боливар, прибыв в Ле-Кайе, обратился с посланием к Петиону: «Когда человек терпит поражение, он всегда не прав; неудивительно, что я являюсь жертвой этого всеобщего закона».

Но Петион верил в звезду Боливара и вновь обещал оказать ему помощь. Вскоре на Гаити прибыли посланцы Арисменди, они призвали Боливара возвратиться в Венесуэлу и взять на себя командование отрядами патриотов. Брион тоже остался верен своему другу. И вот Боливар готовит (в который раз!) новую освободительную экспедицию.

В декабре 1816 года каракасец высаживается неподалеку от Барселоны, где его встречают Макгрегор и Пиар.

Шотландец Макгрегор оставался в Окумаре. Ему удалось на время оторваться от преследовавшего его Моралеса. В течение месяца Макгрегор прошел со своим небольшим отрядом 750 километров, нападая на испанские патрули и мелкие гарнизоны. За это время его отряд не только не уменьшился, но удвоил свои силы. 13 сентября Макгрегор захватил Барселону, но Моралес шел по его пятам. На помощь Макгрегору из Куманы поспешил Пиар. Три дня спустя Пиар нанес поражение Моралесу и заставил его отступить.

Из Барселоны Боливар уведомил всех командующих патриотическими отрядами, что «его превосходительство генерал-аншеф» прибыл в Венесуэлу и принимает над ними верховное командование.

Не теряя времени, Боливар направился к Каракасу, но по дороге наткнулся на превосходящие силы врага и был вынужден отступить. Если бы не помощь со стороны Бермудеса, он даже потерял бы Барселону. После этих событий произошло примирение Боливара с Бермудесом и Мариньо. Надолго ли?

Пиар углубился в Гвиану в надежде укрепиться у устья Ориноко. Он звал к себе Боливара. Гвиана могла превратиться в надежную базу для действия против испанцев. Отделявшие ее от Каракаса степи были почти непреодолимы для обычной армии: их пересекали сотни быстроходных рек, болота, кишевшие аллигаторами и мириадами москитов.

По всей стране ширилось партизанское движение. Все в большом количестве стекались к партизанам рабы, которым Боливар от имени республики даровал свободу.

И хотя патриотам предстояло еще преодолеть огромные трудности, теперь они уже твердо верили в победу над испанцами.