Босоногая баронесса

ГЛАВА 7

Бал леди Морган был сенсацией Сезона, и все, кто имел хоть малейшее притязание на высокое положение в обществе, присутствовали на нем, также как и те, кому удалось приобрести приглашение за деньги или пробраться на бал, пустившись на обман.

Баронесса Пильмур, пунцовая от волнения, танцевала с общепризнанным кумиром Сезона лордом Хайяттом в открывающем бал менуэте. Глаза всех присутствовавших не отрывались от них.

Оливия казалась более элегантной, чем когда-либо, хотя и не была столь изящна, как большинство дебютанток.

– Кто эта неуклюжая каланча, с которой танцует Хайятт? – спросила хозяйку леди Джерси.

Леди Морган пренебрежительно рассмеялась над жалким невежеством своей подруги:

– Ты хочешь сказать, что не знаешь баронессу Пильмур из Корнуолла? Оловянный рудник, сорок тысяч фунтов стерлингов приданого!

– Так это она! Дама, заявившаяся в Лондон в Черепахе! Как изящно танцует! Я должна передать ей поручительство к Альмаку, – леди Джерси устремилась объявить о своем открытии другим.

– Я не узнаю партнершу Хайятта. Какая-нибудь родственница из провинции? Судя по ее рыжим волосам, это, скорей всего, его кузина из Шотландии, – шепнула леди Кастлеру леди Джерси.

– Что ты, Амелия! Ты ошибаешься, это наследница оловянного рудника из Корнуолла, баронесса Пильмур, сорок тысяч фунтов стерлингов приданого. В ней есть что-то освежающее и наивное. Я собираюсь передать ей поручительство к Альмаку.

– А, девушка из Черепахи! Меня восхищают ее волосы, очаровательный золотистый оттенок.

– Баронесса Пильмур, наследница из Корнуолла, – вскоре доверительно зашептала леди Кастлеру изумленной миссис Драмонд-Баррел.

– Восхитительное воздание! Так приятно видеть этот здоровый цвет лица и эти милые веснушки. Рядом с ней все дебютантки выглядят какими-то изнуренными, такое чувство, будто они никогда не видели солнца.

Прежде, чем закончился менуэт, все дамы осознали, что рыжие волосы, веснушки, высокий рост и крупное телосложение, а также смех, немного громче принятого, – новые критерии Сезона. Тепличные красавицы вмиг вышли из моды и спустились до уровня „невзрачных“. Долгие часы уроков, потраченные на приобретение хороших манер и умения держать себя в обществе, со свистом вылетели в окно.

Следующим объектом пристального изучения стала партнерша Хайятта во втором танце, мисс Харвуд.

– Кузина баронессы, – просветила своих подруг леди Морган. – Она здесь, чтобы помочь баронессе ознакомиться со светской жизнью. Мне сообщила это компаньонка баронессы, миссис Тремур. Должно быть, мисс Харвуд знает все ходы и выходы, раз так быстро отловила для баронессы Хайятта.

– Очаровательная девушка. Постарше баронессы, конечно.

– Да, мисс Харвуд уже была представлена. Но леди Деверу повесит нас всех от расстройства.

– Так кто же, мисс Харвуд или баронесса, новое увлечение Хайятта?

– Если он намерен взять в жены Даму Сезона, тогда, конечно, баронесса. Но вы же знаете Хайятта! Ничто не помешает ему наслаждаться при этом и обществом мисс Харвуд.

– Он никогда не увлекался дебютантками, – дамы обменялись многозначительными улыбками.

Стоит ли упоминать, каким способом достала приглашение на бал леди Деверу: ее партнером был банкир, которому лорд Морган задолжал десять тысяч фунтов стерлингов. Лорд Хайятт обменялся с ней несколькими словами, но не удостоил чести пригласить на танец. Леди Деверу сникла. Хайятта всегда привлекала лишь ее красота, но как только она оказалась запечатленной на холсте, он сразу же принялся искать новый источник вдохновения. Ну что ж, ради него она бросила своего последнего любовника, и сейчас ей не потребуется много времени, чтобы найти нового. Она давно стала притчей во языцех из-за своих многочисленных амурных связей.

Лаура заметила, какой фурор производит Оливия, и обрадовалась, что у ее кузины столь обещающее начало. Ей и в голову не пришло, что всходит и ее собственная звезда. Она знала, что Хайятт привлекает к себе огромное внимание, и полагала, что любопытные взгляды предназначены ее партнеру, а не ей.

– Вы работали сегодня днем у себя дома над портретом кузины, милорд? – спросила Лаура во время танца.

– Конечно, нет, – прозвучал ответ. – Я намерен растягивать как можно дольше это удовольствие, чтобы не лишиться общества ее компаньонки.

Лаура тихо рассмеялась.

– В этом нет необходимости. Опекающий баронессу мистер Медоуз будет счастлив видеть вас независимо от того, рисуете вы баронессу или нет.

Хайятт состроил шаловливую рожицу:

– Ах, вот как! Губите мое счастье из-за этого ужасного слова „компаньонка“? Мне уже дали однажды понять, что вы – подруга и кузина баронессы, а не ее компаньонка, и, думается, так как вы стараетесь сплавить мне Медоуза, я прав, предполагая, что вы с ним не испытываете друг к другу романтических чувств? Мне не хотелось бы наживать врагов, незаконно охотясь в чужих владениях.

– Вас послушать, так создастся впечатление, что я заяц или фазан.

– Это просто оборот речи… – сказал Хайятт.

– …порочащий даму, – добавила Лаура.

– Между прочим, мы, джентльмены, никогда не возражаем, если нас называют „рыбой“, – заметил Хайятт с озорным блеском в глазах. – А нас явно относят к этому зоологическому виду, когда утверждают, что дама „закидывает удочку“ на джентльмена. Но довольно метафор! На самом деле я хотел бы знать, являетесь ли вы зайцем, или фазаном, мистера Медоуза или кого-либо еще, коли на то пошло.

Лаура загадочно улыбнулась и ответила:

– Ответ зависит от того, к какому виду рыб относитесь вы, милорд. Если вы акула, то я не ваш заяц.

– А если я безобидный пресноводный пескарь?

– Тогда я тоже хотела бы быть пескарем. Пескари на пескарей, кажется, не охотятся.

– Великолепно! Итак, мы на одном дне, и у нас много общего: мы оба пескари, что весьма удачно, лично я против смешанных браков. А вы так и не сказали, помолвлены ли вы с мистером Медоузом, – Хайятт взглянул на ее левую руку.

– Я ни с кем не помолвлена.

– Меня б устроило, если б Медоуз ухаживал за нашим общим босоногим другом. Между прочим, баронесса уже „гвоздь“ Сезона. Вы проделали великолепную работу, подготовив ее выход в Свет.

– Эта честь принадлежит вам, лорд Хайятт! Причина ее успеха – то, что вы пригласили ее на первый танец.

– О, нет, я могу назвать сорок тысяч подобных причин, оловянный рудник в том числе, и они, а не я, обеспечили успех баронессы. Тем не менее, впервые я слышу от вас комплимент, я должен залиться румянцем от смущения и протестовать, что я здесь ни при чем.

Лаура покачала головой:

– Вы всегда так дурачитесь?

– Нет, только с прекрасными дамами. Среди джентльменов я слыву разумным человеком. Я даже обсуждаю с ними политические события!

– Для меня новость, что леопард способен менять свои пятна.

– Вы думаете, мы с вами отнесли меня не к тому виду? Может, меня следовало бы классифицировать как хамелеона?

От обмена подобными шутливыми колкостями в течение всего танца, у Лауры не осталось и тени сомнений, к какой разновидности принадлежит лорд Хайятт: ловелас явно-выраженный, обыкновенный. Единственное, о чем она мечтала сейчас, – найти какой-нибудь тихий уголок и выпить немного вина, чтобы восстановить нарушенное спокойствие, она не привыкла к таким волнениям.

Но вскоре Лаура поняла, что дни, когда она весь вечер просиживала у стен, прошли безвозвратно. Одно приглашение, как по волшебству, следовало за другим. Самые престижные джентльмены Сезона стояли в очереди, чтобы добиться танца с ней. Как же так получилось? Пять лет назад она была моложе и красивее, но они даже не смотрели в ее сторону, и вдруг спешат, чуть ли не спотыкаясь, познакомиться с ней! И не только джентльмены. Трое почтенных леди предложили ей поручительства:

– Для вас и вашей очаровательной кузины баронессы.

Вот и разгадка! Весь Свет желал познакомиться с Оливией. Без сомнений, оловянный рудник и приданое сыграли свою роль, но слава ее не распространилась бы так быстро, не удели ей столько внимания Хайятт. Он явился той искрой, что вызвала взрыв ее популярности, нужно будет позаботиться, чтобы Оливия не сгорела в фейерверке своей славы.

Интересно, а кто это неуклюжее создание, с которым Оливия танцует сейчас? Выглядит лихо. Кто-то из молодого поколения. Красивый парень, но, должно быть, не из самых верхов. Плечи его затянутого в талии сюртука подбиты ватой, щегольский галстук дополняет костюм, смех звучит деланно.

Лаура спросила своего партнера, некоего франта по имени сэр Хью Стандиш, об интересующем ее человеке.

– Это молодой Ярроу. В будущем он унаследует баронетство от своего дяди и аббатство в Девоне, но долго не удержит, если будет продолжать в том же духе, что и сейчас. Он игрок. Но что касается женщин, то тут у него хорошая репутация.

– Ошибаетесь, сэр Хью. Картежник не может иметь хорошую репутацию у любой здравомыслящей дамы. Особенно, когда он ухаживает за наследницей.

В течение вечера Лаура не обращала больше внимания на лорда Хайятта. Она не собиралась удостаивать его вторым танцем. Иногда она отмечала, что он выбирает для танцев самых прелестных дебютанток. Их улыбки красноречиво рассказывали Лауре, что с ними флиртуют и говорят комплименты точно так же, как ей. Но Лаура наслаждалась собственным успехом и едва замечала остальных.

Когда объявили обед, возле нее возник неожиданно лорд Хайятт.

– Нас, пескарей, используют не только в качестве приманки, – произнес он с изысканным поклоном, – но и для еды.

– О, вы обедаете с нами? – удивленно спросила Лаура.

– Я договорился с Медоузом и баронессой. Если у вас другая договоренность, я вызову Медоуза на дуэль. Он должен был известить вас.

– Он говорил, что условился, но не сказал, с кем.

– А, значит, он не хотел, чтобы вы устроили бунт против его планов, – сказал Хайятт, беря ее под руку и направляясь к столу.

– Почему бы мне бунтовать? Для меня большая честь, что вы присоединяетесь к нм.

Хайятт ожидал шутливой колкости. Ее вежливый ответ поверг его в молчание. Как ей удавалось произносить учтивые слова и в то же время давать понять, что она вовсе не польщена его вниманием?

Никто не смог бы обвинить Лауру в недостатке вежливости. Она улыбалась и приветливо разговаривала, но когда обед закончился, у Хайятта осталось необычное для него чувство, что его присутствие скорее терпели, чем приветствовали. Он не пришел к определенному решению, но где-то в глубине души у него зародилась мысль, что ему следовало бы недельку или около того поухаживать в присутствии мисс Харвуд за баронессой, чтобы лучше узнать обеих.

Хайятт всегда выписывал лица в самом конце работы над портретом, когда уже достаточно хорошо знал свою модель. Присутствие столь интересного собеседника и приятной дамы, как Лаура, должно было скрасить часы сеансов.

Заинтересовавшись пришедшей к нему мыслью, Хайятт решил временно продолжить наступление:

– Не станцевать ли нам во второй раз? – спросил он, когда они вернулись в зал.

– Вы забыли, что нам с баронессой надо пораньше вернуться домой, так как завтра рано вставать.

– Я не забыл. Ее тетя или мистер Медоуз могут отвезти домой вашу кузину.

– А как доберусь домой я? – спросила Лаура.

– В моей карете! Нам тоже вставать ни свет ни заря, но так как мы не будем запечатлены на холсте, легкий след беспутного образа жизни для нас не имеет значения.

– Будет лучше, если баронесса уедет в моем сопровождении, – сказала Лаура, награждая Хайятта еще одной приятной улыбкой, скрывающей ее подлинные чувства.

В действительности она была крайне взволнованна и даже шокирована настойчивостью Хайятта. Ехать с ним в одной карете для нее было все равно, что ехать с тигром.

Хайятт, склонив голову набок, изучающе посмотрел на нее.

– Кому из нас вы не доверяете? – прямо спросил он.

Лаура выдержала его взгляд и ответила несколько резковато:

– Я всегда считала, что мистеру Медоузу можно доверять полностью.

Улыбка Хайятта перешла в ухмылку.

– Медоуз – скучный пес. Не удивительно, что вы отказались быть его зайцем. Как только вы почувствуете, что вам не хватает… м-м… опасности в жизни, моя карета будет в вашем распоряжении. До завтра, – Хайятт поклонился и ушел.

Лаура так и не решила, что же она только что получила – оскорбление или комплимент.

По пути домой баронесса без умолку болтала о своем первом настоящем бале, так как ее домашние вечеринки после чудес сегодняшнего вечера не заслуживали даже названия „бал“.

– Кто этот гвардейский капитан, что танцевал с тобой последний танец, Ливви? – спросила миссис Тремур.

Большую часть вечера вместе с миссис Харвуд она провела в гостиной для игры в карты.

– Капитан Мильтон, получивший пулю в плечо на Пиренейском полуострове. А человек, похожий по движениям на деревянного солдатика – сэр Эдвард… фамилию не помню, мне показалось, он очень стар, лет тридцать или даже больше. Лорд Питер Крофт сказал, что у меня чудесные волосы, а мистер Ярроу… о, кстати, Лаура, он придет завтра посмотреть, как лорд Хайятт пишет мой портрет. Как ты думаешь, лорд Хайятт не станет возражать?

– Мы не должны были говорить об этом никому! Лорд Хайятт избегает толпы! – с раздражением воскликнула Лаура.

– Я сказала только мистеру Ярроу.

– А ему-то как раз не следовало говорить! Он игрок!

– Я отошью его, – сказал Медоуз, с трудом удерживая равновесие в переполненной карете. – Ваша кузина права, баронесса. Вы же не хотите, чтобы нахальное окружение Ярроу тащилось за вами по пятам? Это не дело. Разве не так, миссис Тремур?

– Действительно, так!

– Но он не показался мне нахальным. Он был очень мил, – настаивала Оливия.

– У него деньги текут, как вода меж пальцев, – ответил Медоуз

– Он же не будет сорить моими деньгами, а как он тратит свои, меня не касается. В конце концов, речь ведь не идет о замужестве.

– Верно, – согласилась миссис Тремур.

Даже в малом она не любила отказывать Оливии.

– Вы выйдете замуж за одного из тех, кто войдет в круг ваших знакомых, – объяснил Медоуз, – так что лучше общаться с джентльменами, подходящими для замужества. Здравый смысл подсказывает это.

– Верно, Ливви, – согласилась ее тетя.

– Мистер Ярроу – самый веселый джентльмен, которого я встретила за вечер, – надула губки Оливия.

– Да, и мне он показался очень добродушным, – сразу же сказала миссис Тремур. – Ливви привела его в игральную комнату, и он принес мне стаканчик наливки, что было очень мило с его стороны, не правда ли?

Мистер Медоуз довел дам до дверей, но в дом заходить не стал. Он улучил минутку, чтобы переговорить с Лаурой наедине, когда остальные дамы уже вошли в дом.

– Меня удивляет, что миссис Тремур не воспротивилась знакомству баронессы с молодым Ярроу и не помогла нам ее убедить, – нахмурившись, сказал он.

– Она никогда ни в чем не отказывает Оливии. Мы сами должны не спускать с нее глаз, мистер Медоуз. А также и с лорда Хайятта. Его беседы не всегда… немного… я хочу сказать, опасны для молодых девушек, – в замешательстве закончила Лаура.

– Возможно, я был не прав, добиваясь согласия Хайятта на этот заказ. Я не мог представить, что он сделает баронессу объектом столь пристального внимания и любопытства

– А как насчет самого лорда Хайятта? Можем ли мы полностью доверять ему? – спросила Лаура, чтобы внимательно выслушать мнение Медоуза.

– Хайятт не станет бросаться на молоденькую дебютантку, если только не намерен жениться на ней. Для развлечений он предпочитает более зрелых дам, – Медоуз бросил многозначительный взгляд на Лауру и добавил: – Вот вам надо опасаться его, мисс Харвуд.

Затем он рассмеялся, но смех его звучал наигранно. Он видел, что Хайятт ухаживает за мисс Харвуд, и волновался за нее, ведь Лаура – само неведенье в таких делах.

– Вам не следует принимать всерьез его ухаживаний.

– Я не с неба свалилась, мистер Медоуз! Когда я вижу простой флирт, то и не полагаю его ничем большим. За кого я беспокоюсь, так это за Ливви, и я была бы вам крайне признательна, если б вы помогли воспрепятствовать ее сближению с Ярроу.

– Между нами, он ничего от нее не добьется.

Медоуз ушел, довольный, что его притязания на баронессу продвигаются успешно.