Ко встрече с Малежиком и Воробьевым я подготовился. Знал, что беседа будет «жаркой». Впрочем, иного другого я и не ожидал.
До «Кремня» добрался на такси. У входа меня уже ждали Малежик и Воробьев с парой крепких ребят. Не знай встречающих в лицо, можно было сказать — банда головорезов приехала на разборку.
— Доброе утро! — произнес Воробьев, улыбнувшись.
Малежик, судя по его помятому виду, таковым утро не считал, но тоже кивнул:
— Доброе утро!
— Здравствуйте, — ответил я.
— И так, как мы и договорились — убедимся сами, Что все камни на месте, и никто их не воровал.
Я кивнул.
Мы прошли внутрь, подошли к лифту.
— Куда это мы? — спросил я, поглядывая, как створки лифта раскрываются.
— Известно куда, — усмехнулся Воробьев. — В шахту.
— Зачем в шахту?
— Но вы же сами хотели убедиться в том, что камни на месте, А где им еще быть? Конечно же, в шахте — именно оттуда мы и добываем.
Я хотел возразить о том, что речь идет о уже добытых камнях, но Воробьев вдруг толкнул меня вперед, зашел сам, потом его ребята. И мы все начали спускаться вниз.
Ситуация накалялась. Впрочем, я понимал, что именно такой она и будет.
Спускались долго, минуть семь, в полной тишине, лишь слушая, как скрипят стальные тросы лифта.
Наконец, когда кабинка дернулась и остановилась, Малежик произнес:
— Приехали.
Мы вышли наружу. Тут было гораздо холодней, чем снаружи, сыро, зябко. Не сразу глаза привыкли к полутьме. Я разглядел огромный туннель, уходящий далеко вперед, черные стены, укрепленные деревянными балками и креплениями. Шахта была старой, за ней давно не ухаживали — видимо с того самого момента, как был убить Шереметев. Верно, зачем выделять на то деньги, когда их можно украсть?
— Вот здесь и добываются те самые камни, из которых потом можно много чего интересного сделать, — произнес Воробьев, осматриваясь.
Фон силы тут и вправду был несколько выше, чем наверху, потоки текли неровно, но густо и ощущались легко. Камни можно было почувствовать — от них исходили холодноватые эманации силы.
Добыча производилась обычным способом, словно это был уголь или кокс. Порода дробилась с помощью отбойных молотков — другим образом действовать было нельзя, слишком велик риск повредить камни. Грунт грузился в вагонетки, которые отправляли на сортировку. А уже там с помощь особых механизмов и людей все сеялось и добывались то, ради чего все затевалось. Уверен, что каждый рабочий тут обладает хотя бы зачатками Дара — пребывание в таком мощном фоне невольно заставит активироваться организм.
Я и сам невольно принялся улавливать потоки сил, скручивать их, оставляя про запас. Интуиция подсказывала — они мне еще понадобятся сегодня.
Я прошелся, глянул по сторонам. Почувствовал, что совсем рядом, в стене, где происходила как раз добыча, тянуло холодом. Тут, под толще земли, был хороший экспонат. Мощный. И почти на самой поверхности.
Я незаметно ковырнул ногтем землю. Небольшой пласт легко отпал вниз, обнажая блекло светящуюся грань камня. Поток силы заметно стал сильней.
Я действовал интуитивно и, наверное, во мне проснулся прежний «я» — космический пират. Поэтому пальцы невольно ухватили камень, вытащили его и спрятали в карман. Ладонь зажала находку, считывая его. Камень оказался мощным, хоть и мощь эта была не достаточно ровной. Однако компенсировалось это эманациями, резонирующими с моим Даром. Камень мог подпитывать мой Дар!
Удача? Рояль в кустах? Если бы тут был мастер участка, он бы поведал мне, что именно здесь проходит небольшая жила таких камней, которую добывать даже не стали — очень уж специфичный эффект они имели. Все верно — такой Дар был только у меня.
Разжигая в камне еще большее пламя, я подключил к нему свой Дар и дал напиться силы. Отлично! Теперь можно и потанцевать.
— Пора раскрыть карты, — первым нарушил молчание Воробьев, хищно улыбнувшись. — Нам всем раскрыть. Мы ведь все взрослые люди и все всё прекрасно понимаем. Я слышал, Пушкин, про тебя кое-какие слухи. Говорят, ты хорошо играешь в карты?
— И о кого же такие слухи идут?
— От моих друзей, — улыбнулся Воробьев.
— От Дантеса? Или от Брауна? — в лоб спросил я, внимательно следя за реакцией противника.
Тот виду не подал, но судя по вспыхнувшей и быстро угасшей искорке в глазах, я попал в самую точку.
— Я тоже люблю скинуть партейку, другую, — продолжил Воробьев, как ни в чем не бывало. — И сейчас настал момент, когда нам нужно раскрыть карты. Как считаете, Олесь Анатольевич?
— Согласен, — кивнул тот.
Воробьев вопросительно глянул на меня.
— Хорошо, если хотите, то давайте раскроем карты, — ответил я, делая шаг навстречу противнику. — Я не против. Мне скрывать нечего. И, наверное, я и начну первым, с вашего позволения.
— Отличная идея! — кивнул Воробьев, сцепив руки на груди.
Я сжал камень сильней, ощутил его прохладу силы, и мне стало спокойней на душе. И в самом деле, пора завершать эту игру, причем сделать это так, чтобы остаться в победителях. У меня получится. Я в этом не сомневался.
— А карты следующие, — произнес я. — Город находится во власти вашего бандитского клана. Воробьи — так вас называют?
Воробьев криво ухмыльнулся.
— И даже мэр под вашей властью.
— Ого! — крякнул Малежик. — Какие громкие слова!
— Подождите, — осадил его я. — Дайте договорить. В конце будет десерт. Схему вы устроили вполне рабочую, хоть и простую. Ручной мэр, у которого к тому же проблемы с алкоголем и наркотиками, — это подарок для вас. Одно ваше слово — и он все сделает.
На шее мэра заиграли желваки, он был явно зол, а значит правда на моей стороне.
— А сделать пришлось следующее, — продолжил я. — Вы поняли, что выгодней не покупать камни, для изготовления киберов. А красть. Причем у самих себя. Ведь завод «Кремень» тоже вам принадлежит? Хотя, я неправильно выразился. Завод как раз таки не ваш, вы его отжали у его законного владельца и основателя Николая Шереметева, жестоко убив последнего. А Малежик и подконтрольные ему органы не дают ход завещанию, согласно которому завод принадлежит не вам, а законному наследнику. Точнее, наследнице. И это вам тоже прекрасно известно. А еще понимание этого зудит ваши задницы, ведь правда не на вашей стороне. Оттого вы и направили при первом же удобном случае киберов на законную владелицу, чтобы они ее убили. А заодно и меня. Тут вы, конечно, поспешили, наломали дров. Уже тогда я понял, что все это — киберы, камни, заводы и мутные схемы, — звенья одной цепи. Схема, впрочем, понятная, простая. И вполне жизнеспособная, если бы у ваших людей были мозги в головах. Но таковых не оказалось, и отчеты с пропажей пошли наверх.
Тут уже стиснул кулаки Воробьев. Опять я прав.
— С киберами, кстати, тоже интересная ситуация. Согласно госзаказу вы должны изготавливать десять роботов в год. Фактически производство гораздо больше — об этом рассказал сам директор «Эл-стали», Пестов — тот еще придурок. Тоже ваш человек, господин Воробьев? Беда у вас с кадрами, сплошные идиоты. Так вот. Производство большего количества киберов идет не просто по воле случая. Это была ваша команда. И через Малежика вы вышли на Брауна — моего давнего знакомого, — я с сарказмом ухмыльнулся. — Чтобы продавать киберов за границу.
— Эта та шлюха! — прошипел сквозь зубы Малежик. — Это она тебе все рассказала? Говорил, надо было ее еще в младенчестве задушить!
— Тихо, — бросил главарь.
И повернулся ко мне.
— Это очень серьезные обвинения, господин Пушкин, — холодно произнес Воробьев.
Но даже сквозь эту невозмутимую маску я чувствовал, как закипает его естество.
— Согласен с вами, — кивнул я. — Обвинения и в самом деле очень серьезные. Если переводить на язык уголовного кодекса, то тянет на вполне себе пожизненное. Хотя, постойте. Если сюда приплюсовать продажу оружия за рубеж и все те дела, которые вы делаете вместе со своей бандой помимо сказанного мной, то это вполне себе смертный приговор. Считаю, вполне равносильное наказание. А вы как считаете?
— Я думаю, что у вас слишком длинный язык, господин Пушкин. Еще и без костей. Если вы хотели пошутить, то шутка ваша вам не удалась, — начал Малежик. — За такие шутки вызывают на дуэль.
— Это не шутки. А каждое мое слово имеет подтверждение.
— Даже так? — удивился Малежик. — И какие же? Какие доказательства?
— Переписки, счета, акты. Со всеми подписями и печатями. Не переживайте, суду этого вполне хватит чтобы вынести вердикт.
— Негодяй! — не выдержал Малежик. — Вы ответите за свои слова!
Но Воробьев остановил его жестом руки. Сказал мне:
— Хорошо. Свои карты вы открыли. Эти карты большие, крепкие. Я бы даже сказал громкие. Теперь давайте откроем и мы свои. Впрочем, карт у нас не так много — всего лишь одна. И она следующая.
Воробьев блеснул глазами, недобро посмотрел на меня.
— Вы много знаете, господин Пушкин. Вместо того, чтобы просто отдохнуть как следует, вы начали рыть. Зачем это вам? Не пойму. Ну вот и нарыли на свою голову. Много нарыли, признаю. И все так, как вы и сказали. Чего уж скрывать? Только вы должны понимать, что за каждое действие нужно чем-то платить. И живым вы отсюда уже не уйдете. Вот наша карта — мы вас убьем. Прямо сейчас.
И Воробьев двинул на меня.
Да, именно этим и должно было закончиться. Я это предполагал. И потому не растерялся.
Воробьев вскинул руки, создавая конструкт. У противника был высокий уровень развития, да к тому же Дар имелся не один, а целых два. Поэтому ожидать стоило чего угодно.
Впрочем, я был готов.
Я применил свой Дар, намереваясь загасить атаку, но так не вовремя подвернувшийся Малежик сбил планы. Он бросился на меня словно дикая обезьяна, так же крича и стараясь меня укусить. Я откинул его в сторону, но нужное время потерял.
Воробьев создал конструкт. Это был удивительный по своему составу сгусток силы, какая-то адская смесь закрученного в спираль ветра и огня.
Похожий на червя конструкт полетел в меня.
Раздался оглушительный свист, грохот. А потом все пространство заполнилось пламенем.
Воробьев не жалел никого, досталось даже Малежику, который истошно закричал и бросился прочь, сбивая с головы огонь.
Я успел упасть и потому основной поток огня лишь опалил брови.
Что же, неплохо. А теперь моя очередь.
Я скастовал несколько формул, соединил их в единый сгусток и швырнул в сторону Воробьева. Силы не жадничал.
Черная туча метнулась к противнику. Окутала его, начала рвать на части. Слишком жестоко? Мне уже было все равно.
Но Воробьев оказался не так прост. Черная туча не успела доделать свое дело до конца — рассеялась под мощным зеленым свечением, которое вырвалось прямо из глаз Воробьева. Он сотворял какие-то неведомые уровни формул, граничащие с магией, и я с удивлением смотрел, как они рушат мои выпады.
Стало окончательно понятно, что у противника имелась за плечами школа, но совсем иная, что были в Москве или других регионах Российской Империи. И потом все сложилось в моей голове. Воробьев не был здешним, об этом говорил его едва уловимый акцент, необычная внешность и вот этот вот принцип построения конструктов, который я еще не видел.
Какой-то иностранный шпион? Вполне возможно. Отсюда и стремление продать роботов за границу.
Воробьев с криком махнул руками, отгоняя остатки черной тучи. Двинул на меня.
В его руках сиял фиолетовый шар, по оболочке которого время от времени текли росчерки молний. Я чувствовал, что это необычный шар способен взорвать тут все к чертовой матери. Только вот мысль была плохой — взрыв в шахте ни к чему хорошему не приведет.
Я быстро создал еще одну формулу, метнул ее в ноги идущего. Оплетающие путы сухо лопнули, встретив зеленые лучи из глаз Воробьева.
Противник был на пике своей злобы. И эта злоба питала его, придавая сил.
Еще один конструкт, теперь уже другой.
И вновь неудача.
Пришлось воспользоваться камнем, который я нашел. Несколько формул, которым обучал Призрак и учитель Аматару, скрепляющая печать. Готово!
Однако швырнуть заготовку не удалось — подскочили почти вплотную охранники. Патроны у них кончились, поэтому они пошли в рукопашку. Пришлось отвлечься на них.
Бойцы драться умели. Однако и я кое-чего знал. Резкий выпад, уклон. Прямой — в лицо. Челюсть одного из бойцов сухо щелкнула, тот выпучил глаза, упал. Со вторым пришлось повозиться. Тот обладал какими-то убойными техниками, и я затратил некоторое время, чтобы подстроиться под его стиль. Впрочем, знания боевого искусства ему не помогли. Обманка, блок, хук левой.
Швах-к-х!
Второй противник даже не успел ничего понять — просто чавкнул разбитым носом и отлетел без сознания к стене.
Отлично. Теперь вновь сконцентрироваться на основном противнике. Кстати, а где он?
Воробьев пропал. Так мне показалось в первое мгновение. Но когда я пригляделся, то понял, что противник создал какой-то скрывающий его в густом сером тумане конструкт. Так попасть по противнику будет еще сложней.
Пришлось импровизировать.
Я отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от очередной атаки. Спрятался за другой горой пустой породы.
Воробьев — точнее туман, — поплыл в мою сторону. Выпрыгнул из укрытия Малежик. Поверив в собственную неуязвимость, он примкнул к бандиту, громко произнес:
— Сейчас мы тебя, Пушкин, похороним тут!
Я не слушал его — смотрел на каменную стену, высокую и крутую, наверху которой виднелся огромный горб породы, опасно нависающий над землей. И воробьев с Малежиком как раз были под ней.
Мне хватило четверти секунды, чтобы принять решение.
Я выкинул вперед руку, в которой был зажать найденный мной камень. Стиснув от боли зубы, вложил в удар все силы, какие только были — от столь мощного выплеска все тут же поплыло перед глазами.
Камень в ладони задрожал. Руку окутало желтоватое свечение. Затрещала кожа, не в силах выдержать такого жара. На губах почувствовался медный привкус.
Сейчас!
Я швырнул энергетический сгусток в стену. Тот с шипением полетел вперед, попал точно в цель. По стене поползла толстая трещина. Сухой хруст и треск не испугали противников — казалось, они даже не услышали его, пребывая в ощущении, что сейчас непременно уничтожат меня.
Порода поползла вниз, сначала медленно, потом вдруг резко ухнула и погребла под собой Воробьева и Малежика. Грохот стоял такой, что на некоторое время оглушил меня. Все тряслось вокруг — или это трясло меня от мощного конструкта, который я создал? Камень не подвел.
Все было закончено.
Я встал, подошел к завалу. Выжить после такого невозможно. А значит, справедливость восторжествовала, бандиты были наказаны.
Я поднялся на поверхность, не дожидаясь, когда сбегутся все работники завода, двинул на выход. Словно в тумане доехал до Мирославы. Она обрадовалась, увидев меня.
— Живой!
И глянув на мою руку, обеспокоено спросила:
— Ты ранен?
— Все нормально.
— Подожди, я перевяжу.
Мирослава перевязала руку, наложила какие-то простецкие конструкты, которые снизили боль.
— Спасибо, — поблагодарил я девушку. И взглянув в глаза, произнес: — Мирослава, теперь ты официальный владелец завода.
— Что?.. — только и смогла произнести Мирослава.
Я вкратце рассказал ей о случившемся.
— Так что больше не будет тех, кто ставил тебе преграды. Воробьев и Малежик мертвы, будем считать, что это несчастный случай на производстве. Те документы, которые ты мне передала, я направлю в нужные органы. Правда про них скоро будет открыта. Пусть все знают своих «героев». Ты обращайся в суд — пусть пересматривают дело о завещании, там явные нарушения. А я со своей стороны буду помогать, чтобы дело рассмотрели как можно быстрей.
— Спасибо… спасибо тебе!
Девушка обняла меня, крепко, едва не задушив.
— Знай, в Твери у тебя появился друг, — произнесла Мирослава. — Который всегда готов тебе помочь.
И немного подумав, с улыбкой добавила:
— А если то, что ты сказал насчет завещания правда — то и с камнями помогу! Все официально, конечно же! Воровать у самих себя не будем!
Я улыбнулся.
— Спасибо. Но камень у меня уже один есть, — я показал ей малахитовый артефакт, который нашел в шахте. — Если ты не против, можно я возьму его с собой? Он спас мне жизнь.
— Конечно!
Я некоторое время объяснял девушке все тонкости управления заводом, давал советы о том, что лучше бы ей нанять хороших спецов, которые могли бы поддерживать все необходимые процессы, пока она обучается всем тонкостям управленческого дела. Мирослава улыбнулась. Пообещала, что так и сделает.
— Не переживай, отец многому меня научил. Его опыт и советы в моей голове до сих пор, так что с заводом я управлюсь.
Я глянул на часы. Через час самолет. Надо бы поспешить.
— Пора возвращаться? — все прекрасно понимая, и от этого еще больше став грустной, Спросила Мирослава.
— Да, — кивнул я. — Ждут дела.
И зачем-то, даже и сам не знаю почему, сказал:
— Император исчез. Ему нужна помощь.
Наверное, не следовало ей этого знать. Но я был уверен, что она ничего не скажет.
— Исчез? — нахмурившись, переспросила Мирослава. — Кажется, ты что-то путаешь. Он в полном здравии и все с ним в порядке.
— Погоди, — насторожился я. — Как это — в полном здравии?
— Да только сегодня выступление его смотрела по телевизору. Подожди…
Мирослава достала телефон, быстро в поисковике нашла запись программы.
— Вот, буквально полчаса было, в прямо эфире выступал.
Я глянул на дисплей и обомлел — Император, собственной персоной. Что-то рассказывает про рост обеспеченности граждан. Только вот меня, видевшего Его Высочество вблизи, разговаривавшего с ним по душам, обмануть было нельзя.
Это был не настоящий Император, а его двойник…