Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте

Алекс

Но что же это я – все твержу о муже, а описать его не удосужилась!

Итак, представьте себе тридцатичетырехлетнего египтянина из древнего мусульманского рода. Алекс – чуть выше среднего роста, немного полноват в бедрах, как большинство здешних мужчин. Но это не портит его фигуру, а наоборот, придает моему мужу солидность и значимость.

Волосы его жгуче-черные и жесткие, как щетка. Он стрижет их очень-очень коротко и подбривает виски.

Он смуглый, ягкогубый, полнощекий, глаза у него – как у принца из арабских сказок: большие, карие, маслянистые, с длинными ресницами.

Я считала мужа очень красивым мужчиной и, естественно, гордилась этим.

Позднее, когда в древнейшем музее мира в Каире на площади Тахрир я увидела деревянную статую жреца-чтеца Каапера, я была просто поражена сходству этого шейха эль-баляда с моим Алексом. Это самая древняя из всех деревянных статуй Древнего Египта, сделанная в натуральную величину.

Я тогда попросила мужа встать рядом со жрецом и сделала фото. Нас увидели французские туристы – и залопотали что-то восторженное, забили на экскурсовода и защелкали фотоаппаратами. Все смеялись, размахивали руками, что-то говорили нам... После этого случая я перестала восхищаться мужем и начала его боготворить.

Алекс учился в университете Аль Асхар в Каире – он окончил медицинский факультет и поехал в Россию, где мы и познакомились.

Мой муж такой классный, вы не представляете себе! Я не видела прежде таких мужчин – он говорил всегда так уверенно и убедительно, что возражать ему никто не смел, во всяком случае, я никогда не находила аргументов «против». Алекс всегда был прав во всем, и я беспрекословно слушалась его и подчинялась с удовольствием. Он и по возрасту был старше меня – на двенадцать лет.

Алекс состоял в организации «Братья-мусульмане» и даже занимал там какой-то важный пост, чем очень гордился. В 1987 году, когда президента Мубарека избрали на второй срок, в Народном собрании «Братья» стали главной оппозиционной силой страны. Хотя правящая национально-демократическая партия подавляла оппозицию численностью, «Братья» были реальной занозой в заднице египетского президента. Несмотря на то что «Братья-мусульмане» были нелегальной организацией, они регулярно проводили съезды, выпускали газеты, занимались благотворительностью. «Братья» носили особые значки на внутренней стороне лацкана пиджака. Членами этой организации были известные арабские ученые, преподаватели университетов, бизнесмены, врачи, инженеры.

Алекс родился в интеллигентной, обеспеченной семье.

Его отец Мохаммед и мать Зейнаб были верующими мусульманами и свято сохраняли традиции ислама.

Когда Алекс в России просил моей руки у мамы, она с тревогой спросила его: «Ты настоящий мусульманин?» И, зная, как к этому относятся в России, Алекс не стал заострять внимания своей будущей тещи на вопросах религии. Он очень любил меня и очень боялся, что мать не выдаст меня за мусульманина. И Алекс пошел на хитрость. Он ответил моей матери: «Я – египтянин. Я – копт». Плохо это или хорошо, мы не знали, и мама немного успокоилась: не мусульманин. «Копт» звучало как-то по-южному: не то мальтиец, не то киприот. Мы не знали, что копты – это египетские христиане, которые составляют очень влиятельное меньшинство в стране. У коптов даже есть свой патриарх в Египте. Конец христианству в Египте пришел в 641 году, когда арабы завоевали страну, а ислам был провозглашен новой государственной религией. И коптом мой Алекс конечно же не был – в мусульманской-то семье.