Потом подали кофе в маленьких чашечках. На передвижном столике стояла ваза с пирожными. Отдельно лежали восточные сладости с орехами, облитые янтарным сахаром. Девочки – Далия и Фадила – притащили из дома музыкальный центр и включили арабскую музыку. Повязав на бедра тонкие платки, они начали танцевать. Как ловко у них это получалось! Бедра легко двигались в такт музыке, руки плавно изгибались, и мне казалось, что девочки едва касаются земли.
Я смотрела на них, не отрываясь. Мне ужасно хотелось присоединиться, но я стеснялась своей неловкости и своего животика. В этот день я решила обязательно научиться танцевать так, как эти арабские девушки.
Мысли мои полетели далеко-далеко. Туда, где на берегу Балтийского моря остался мой дом, мои друзья... Мой любимый мамусик.
Я представляла себя идущей по улицам Калининграда в красивой восточной одежде. Все с любопытством смотрят на меня, а я веду за руку очаровательного черноглазого малыша. В России сейчас темно и холодно, промозглый ноябрьский ветер. А здесь солнечно и тепло, и чарующая восточная музыка...
Голос Алекса вернул меня из грез: «Пойдем спать. Уже поздно».
Мы провели два дня на вилле родственников. Ходили на пляж – белоснежная поверхность мелкого, но очень жесткого песка сверкала на солнце и слепила глаза. Без темных очков можно было ослепнуть. А какое там было море! Бирюзовое и теплое-теплое! Я плавала и не могла заставить себя выйти из воды. Какое блаженство! Трудно было отвести взгляд от его сверкающей поверхности. Море сливалось с небом, таким же бирюзовым, и мне хотелось смотреть и смотреть и смотреть...
Но пора было домой, в Каир.
Мы забрали маму и мамины вещи. Глаза Зейнаб сияли счастьем, когда она смотрела на сына. Всю дорогу до Каира я заботилась о маме и муже: наливала воду в большие пластиковые стаканы, раздавала бутерброды, меняла диски в плеере, чтобы Алекс случайно не заснул за рулем, пока мама мирно дремала на заднем сиденье. Прибыв домой, Зейнаб по-хозяйски обошла всю квартиру и, оставшись вполне довольной, пригласила всех пить чай.