Брэкстен

Глава 13

Брэкстен

Уже давно сгустились сумерки, когда я направляюсь к оружейному сараю, месту, где мы с братьями изготавливаем самое смертоносное оружие для армии.

Несмотря на усиленную охрану территории, я хочу, чтобы в доме было больше боеприпасов. Не сомневаюсь, что этот засранец просто выжидает своего часа, прежде чем, наконец, набраться смелости нанести удар. В этот момент я буду его поджидать, с пальцем на спусковом крючке, с заряженным оружием, но не раньше, чем сначала подвергну страданиям. Он истечет кровью за каждую рану, нанесенную Алисе, а потом я украду его последний вздох.

Войдя в сарай, обнаруживаю, что весь свет включен, но внутри никого. Не требуется много времени, чтобы понять, что Нокс весь день провел именно здесь. Детали его следующего творения разбросаны по железной столешнице, где в ожидании тестирования лежат несколько других готовых проектов.

Мы все хороши в своем деле, но никто, кроме Нокса, не умеет создавать такое смертоносное оружие. Он проводит здесь больше времени, чем все мы. Это просто еще один способ борьбы с преследующими его демонами, место, где он часто ищет уединения. Вот почему он проторчал здесь весь день, избегая меня и всех остальных…

Отмахнувшись от чувства вины, вызванной этой мыслью, сосредотачиваюсь на цели визита.

Подойдя к запертому шкафу, достаю патроны, достаточно для завершения войны, которую развязали против нас. Только запираю шкаф, как раздается легкий стук в дверь.

— Тук-тук.

В дверном проеме стоит Алиса, ее фигура выделяется на фоне ночных сумерек. Белый сарафан придает ей образ чистоты и невинности.

Ангел, которого я хочу развратить так же сильно, как и защитить.

— Прости за вторжение. Твой отец сказал, что я могу найти тебя здесь. — Она заправляет прядь светлых волос за ухо, — фирменный жест, заставляющий мой член встать по стойке смирно.

— Никакого вторжения, Алиса, когда речь идет о тебе, я всегда хочу, чтобы ты была рядом.

Улыбнувшись, она проходит внутрь, с большим любопытством осматривая помещение.

— Так вот где творится волшебство, да?

— Да, вроде того.

Она бродит по просторной комнате, обращая внимание на диван и зону отдыха, а затем подходит к столу и нежно проводит пальцами по холодной стали, достигая нынешнего шедевра Нокса.

Она обращает ко мне вопросительный взгляд.

— Незавершенная работа, — объясняю я.

Алиса переходит к другому изделию на конце длинной столешницы, рядом с мониторами видеонаблюдения, и находит мать всех орудий. Гатлинг. Один из лучших экземпляров своего времени. Скорострельный пулемет, с гравитационной подачей боеприпасов и ручным приводом. Он мог бы уничтожить целую армию за полсекунды.

Она снова смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Этот выглядит серьезно.

— Очень серьезно, — подтверждаю я, забавляясь. — Это для более, скажем так… опытных.

Она не упускает двойного смысла, ее щеки розовеют.

— Для опытных, значит?

Я киваю, радуясь, что она заглотила наживку. Это как воспламенитель, разжигающий пламя, которое постоянно тлеет между нами.

— Итак, что бы ты предложил для кого-то вроде меня? — тихо спрашивает она. — Кого-то… менее опытного.

Двусмысленность вопроса пронзает мое тело, как касание к проводу под напряжением, образ ее со смертоносным оружием в руках вызывает у меня дикий стояк.

Подойдя к краю стола, встаю за ней, намеренно задевая ее плечо, и ухмыляюсь, услышав, как у нее перехватывает дыхание.

Напряжение между нами нарастало весь день, дразня всем, чего я желаю, но я не уверен, что она готова.

Коснувшись потайного местечка под столешницей, позволяю компьютеру считать отпечаток моего пальца. Раздается звуковой сигнал, и крышка поднимается, являя запас, который мы прячем под ней.

— Ух, ты. — Она подходит ближе, очарованная открывшимся видом.

Сунув руку внутрь, достаю пистолет поменьше и направляю ствол вверх, прежде чем передернуть затвор.

— Маленький для удержания и легкий для переноски, но не менее эффективный.

Она нерешительно смотрит на оружие, но также нельзя отрицать скрытое в ее взгляде очарование.

— Подойди сюда.

Она выполняет команду, приближается и становится передо мной.

Подойдя ближе, оттесняю ее назад и вкладываю оружие в изящные руки. В ответ ее тело трепещет, пальцы дрожат, когда она берет его.

Прижавшись щекой к ее щеке, слегка поворачиваю голову, касаясь носом нежной кожи.

— Нервничаешь?

— Немного, — шепчет она.

— Не стоит. С оружием в руках ты получаешь полный контроль. У тебя есть возможность устранить любую угрозу, украсть последний вздох врага. Нет никакого страха. Никакой боли. Только сила.

Быстрым движением поворачиваю наши тела, прицеливаюсь в мишень, прикрепленную к доске, и нажимаю на спусковой крючок. Алиса вздрагивает от щелчка, у нее вырывается «ох», прежде чем она понимает, что пуль нет.

Опуская наши руки, касаюсь губами ее уха.

— Однажды, детка, я вложу в твои руки заряженный пистолет, но не раньше, чем ты поправишься и будешь готова.

— Может, я уже готова, — срывается с ее губ, скрытый смысл разжигает кровь, которая пульсирует в моих венах.

Держа пистолет в одной руке, поднимаю другую и осторожно обхватываю ее горло, заставляя ее голову откинуться на мое плечо.

— Будь осторожна с тем, что вылетает с твоего хорошенького ротика, Алиса. Здесь только ты и я. На этот раз рядом нет никого, кто мог бы тебя спасти от меня.

Быстрые, неглубокие вдохи вырываются из ее слегка приоткрытых губ.

— Что, если я не хочу, чтобы меня от тебя спасали?

— Что, если ты не готова для меня?

Это мой самый большой страх — взять ее слишком рано и все испортить.

— А что, если готова? — парирует она, несмотря на то, что нервозность приглушает голос.

Из моей груди вырывается полусмешок, полустон.

— Проклятье, Страна Чудес, ты сейчас ужасно храбрая.

— На самом деле, я в ужасе, — тихо признается она. — Но это не меняет того, чего я хочу.

— Да? И чего же ты хочешь, Алиса, хммм? Ты вообще знаешь?

Ее ответ либо создаст, либо разрушит этот момент.

— Не совсем, но я знаю, что мне нравится быть рядом с тобой. Мне… мне нравится то, что я чувствую, когда я с тобой.

Признание заставляет меня притянуть ее ближе, каждая частичка моего тела жаждет прикоснуться к ней.

— И что же ты чувствуешь, когда ты со мной?

— Тепло, — признается она. — Мне всегда тепло, когда ты рядом, и холодно, когда тебя нет.

Эти слова потрясают меня до глубины души.

— И еще я чувствую себя в безопасности. Будто, пока я с тобой, никогда не узнаю боли.

Моя челюсть сжимается от уязвимости, сквозящей в ее голосе. Прильнув щекой к ее щеке, впитываю тепло ее кожи.

— Это потому, что со мной ты в безопасности, детка. Я бы никогда никому не позволил причинить тебе боль. Я бы убил любого, кто попытался бы это сделать.

Она глубже расслабляется во мне, ее доверие такое же чистое и невинное, как и она сама.

— Скажи мне, Алиса, что еще ты чувствуешь. — Я хочу знать все. Каждую мысль, каждое желание, каждую потребность, чтобы мог воплотить их все в жизнь.

— То, чего не могу объяснить. Думаю, я никогда раньше не испытывала подобного, — шепчет она, выказывая свою нервозность. — Например, иногда, от того, как ты смотришь на меня, у меня замирает сердце. И когда ты очень близко, как сейчас, мне становится трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы думать. Даже от твоего малейшего прикосновения у меня перехватывает дыхание.

От искренности ее слов мои глаза закрываются.

— Но больше всего, — мягко продолжает она. — Я испытываю эти чувства, которые поглощают каждую часть моего тела, и мне становится…

— Больно? — заканчиваю я за нее.

Прикусив нижнюю губу, она кивает.

— Где? — рычу я.

Тишина захватывает момент, прежде чем Алиса произносит:

— Везде.

Решаю проверить истину ее слов. Подняв пистолет, касаюсь холодным металлом ее шеи сбоку.

Ее резкий вдох пронзает воздух, я веду кончиком ствола по ее горлу, ключице, пока не достигаю декольте сарафана. Пистолет задерживается на выпуклости грудей, они быстро поднимаются и опускаются.

— Здесь?

Шумно сглотнув, она снова кивает.

Опускаю ствол в вырез, скользя сталью по заостренному соску.

— А здесь?

— Да, — выдыхает она, пылкий звук несется прямо к моему члену.

Вынув пистолет, опускаю его к ее ноге, проникаю под подол и медленно веду холодным металлом по внутренней стороне ее обнаженного бедра.

Ее тело напрягается, но у нее нет времени подумать об этом, так как ствол соприкасается с нежным местечком между ее ног.

— О, боже! — горячий крик срывается с ее губ в тот же момент, когда ее колени подгибаются.

Моя рука сжимается вокруг ее талии, удерживая ее в вертикальном положении.

— Полегче, детка. Я держу тебя. — Вожу стволом по промежности ее трусиков взад и вперед с сильным нажимом. — Чего бы я только не отдал, чтобы трахнуть тебя сейчас этим пистолетом, но я ни за что не позволю обычному предмету проникнуть в то, что принадлежит мне.

— Брэкстен. — Мое имя вырывается из нее с нуждающимся стоном, к которому примешивается намек на замешательство.

— Я могу унять эту боль, Алиса. Сделать тебе хорошо. Ты хочешь этого?

Ее ответ — обжигающее мяуканье, она извивается в моих объятиях, ища трения, которого инстинктивно жаждет ее тело.

— Скажи мне, — рычу я. — Мне нужны слова.

— Я хочу этого, — выдыхает она, тяжело дыша. — Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

Выронив пистолет, словно он раскалился после стрельбы, позволяю ему с грохотом упасть на пол, прежде чем развернуть к себе Алису.

Наши взгляды встречаются на мгновение, а потом я заявляю свои гребаные права, беря то, что хотел с тех пор, как она посмотрела на меня на том поле несколько недель назад — избитая, беспомощная и такая чертовски красивая, что это изменило само мое существование.

Столкновение подобно удару молнии в землю у моих ног.

Я поглощаю ее «ох», а она мой стон, звуки соединяются, создавая лучшую гребаную симфонию, которая когда-либо достигала моих ушей. Как раз в тот момент, когда я думаю, что лучше уже быть не может, мой язык проскальзывает между ее губ, и жизнь меняется. Ее вкус подобен лаве, испепеляющей меня до самых глубин моей черной души, навсегда связывающей наши судьбы.

— Бл*ть, Страна Чудес, — бормочу я в ее податливые губы. — Ты на вкус как гребаный динамит, детка.

Постанывая, она обвивает руками мою шею, пытаясь стать как можно ближе, следовать движениям моего языка.

Мои руки опускаются к ее заднице, обхватывая упругую плоть, и я поднимаю ее вверх. Ее ноги обвивают мою талию, когда я веду нас к дивану в центре сарая, и усаживаю ее на себя.

Она набирает полные легкие воздуха, пока мои губы движутся вниз по обнаженной коже ее горла, облизывая, пробуя на вкус и покусывая, в попытке утолить ненасытный голод, терзающий меня изнутри.

Мои губы следуют за руками, когда я спускаю с плеч бретельки сарафана, обнажая белый кружевной бюстгальтер. Откинувшись назад, разглядываю ее и стону. Кожа гладкая и кремовая, а маленькие розовые бутоны прижимаются к кружеву, просто умоляя, чтобы к ним прикоснулись.

Смотрю вверх, наши взгляды встречаются. В кристально-голубых глазах бушуют желание и изумление, но так же и невинность.

Подняв руку, обхватываю пылающую щечку.

— Мы не будем торопиться. Я позабочусь о тебе, сделаю приятно. Но дальше этого мы заходить не будем, хорошо?

Милое выражение смягчает ее лицо. Она обхватывает мое запястье и льнет щекой к моей ладони.

— Я так рада, что ты меня нашел.

Искренние слова захлестывают меня, как приливная волна, погружая в море, из которого я никогда не захочу выплыть.

— Я тоже, детка, — отвечаю хрипло. — Больше, чем ты думаешь.

Обхватываю ее за шею, притягивая к себе, во второй раз беря то, без чего больше никогда не смогу жить.

То, что я теперь называю своим.

Через несколько секунд она тает рядом со мной, с каждым движением моего языка остатки ее сдержанности исчезают окончательно. Поэтому я дотягиваюсь до застежки лифчика и расстегиваю ее, полностью освобождая эту прекрасную плоть.

От открывшегося вида из моего горла рвется рычание.

— Посмотри, какая ты чертовски красивая. — Обхватываю ее теплую кожу, и острые маленькие пики царапают мои ладони.

С резким стоном Алиса откидывает голову, выгибает спину и еще теснее прижимается к моим ладоням.

— Тебе так приятно, Алиса?

— Невероятно, — выдыхает она с удивлением.

— Как насчет этого? — Наклонившись, втягиваю в рот леденцово-розовый сосок.

Звук ее удовольствия разносится по воздуху, когда она загорается от моего прикосновения.

— Такая отзывчивая, — стону я.

Уделяю время тугому бутончику, посасывая его, прежде чем перейти к другому, и проделать то же самое с ним.

Алиса насаживается на мой возбужденный член, как маленькая жадная дикарка.

— Пожалуйста, — умоляет она, ее нужда проверяет пределы моего контроля.

Просовываю руку между нами, погружая пальцы в тонкое кружево, чтобы исследовать ее горячий, влажный жар.

От этого ее бедра дергаются вперед, и с губ срывается еще один крик.

— Чертовски мокрая, — стону я, отстраняясь, чтобы посмотреть на нее. — Скажи мне, Алиса. Ты возбудилась, когда наблюдала, как я ласкаю себя в душе этим утром?

Она замирает, поднимает на меня застенчивый взгляд, а затем награждает единственным кивком.

Я ухмыляюсь ее честности.

— Я тоже, детка. От этого я стал таким чертовски твердым. Знаешь, о чем я думал?

Она застенчиво качает головой, но мы оба знаем, что она лжет.

Тем не менее, я подыгрываю.

— Я представлял, что ты там со мной, стоишь на коленях и сосешь мой член своим горячим ротиком.

Ее глаза закрываются, выражение экстаза растекается по лицу, будто она представляет эту сцену в этот самый момент. Когда ее глаза снова открываются, она делает собственное признание.

— Я хотела зайти к тебе, но испугалась.

Признание подобно бензину, разжигающему пламя, ревущее под моей кожей.

— Со мной тебе никогда не нужно бояться, Страна Чудес. Я всегда о тебе позабочусь.

Она улыбается мне в ответ, и, возможно, это самая красивая улыбка, которую я когда-либо видел у нее.

На этот раз она двигается первой, ее голова опускается, и я вновь вкушаю ее губы. Возобновляю свои усилия ниже, касаясь пальцами набухшего клитора.

Это сводит ее с ума, ее бедра трепещут, пока она устремляется в погоню за кайфом, в котором она так нуждается.

Такая чувствительная.

Такая идеальная.

Такая чертовски моя…

Решаю дать ей немного больше, просовывая кончик пальца в ее уютный вход, едва проникая внутрь.

Ее удивленный вздох переходит в стон, она прижимается ко мне, пытаясь взять меня глубже.

Я сдерживаюсь, отказываясь нарушать тонкую преграду, защищающую ее невинность.

— Еще, — умоляет она у моих губ.

— Нет, детка, дальше мы не пойдем.

Игнорируя меня, она снова толкается вниз, пытаясь еще сильнее насадить себя на мой палец.

Остатки моего контроля почти рушатся.

С рычанием вытаскиваю палец, а другой рукой стискиваю ее волосы, слегка оттягивая ее голову назад.

— Когда придет время, единственным, что разрушит твой девственный барьер, будет мой член. Поняла?

Она кивает, но нельзя отрицать разочарования на ее лице.

— Но не волнуйся, детка. Я все еще собираюсь доставить тебе истинное наслаждение.

Меняя угол наклона запястья, прижимаю ладонь к ее киске, покрывая каждый дюйм горячей плоти.

— Оседлай, — приказываю я.

Она смотрит на меня сверху вниз, — щеки раскраснелись, веки полуприкрыты, — и подчиняется, прижимаясь к моей ладони. Я толкаюсь, встречая ее движение, из из нее вырывается пламенный «ох».

— Еще!

Она следует приказу.

Другой рукой сжимаю ее бедро, направляя, создавая ритм, который она, в конечном итоге, сама находит.

— Вот так, детка. Трахни мою руку, покажи мне, как сильно ты этого хочешь.

Из нее вырываются сексуальные, тихие стоны, каждый пронзительный звук отдается в моем теле электрическими импульсами.

— Однажды ты будешь вот так же скакать на моем члене, Алиса. Ты сверху, твои красивые сиськи подпрыгивают перед моим лицом, дразня, когда ты будешь жестко и глубоко объезжать меня.

— Брэкстен, пожалуйста, — хнычет она. — Не думаю, что смогу вынести больше…

Сжалившись над ней, двигаю ладонью взад-вперед, прикладывая больше давления и скорости, чем она может выдержать, и это заставляет ее взорваться, как хрупкую бомбу.

Ее наслаждение наполняет воздух криком освобождения.

Поднимаю глаза, желая увидеть на ее лице экстаз, утонуть в нем вместе с ней, и в этот момент в дверном проеме замечаю Нокса. Он держится за ручку, будто только что вошел.

Наши взгляды встречаются поверх ни о чем не подозревающей Алисы, все мое тело напрягается от похоти, бушующей в глазах брата, когда он наблюдает, как та, что принадлежит мне, разваливается на части. Но сильнее похоти — предательство, настолько мощное, что разрывает мне грудь.

Словно почувствовав разгоревшуюся внутри меня борьбу, он резко поворачивается и уходит, бесшумно закрыв за собой дверь. Окончательность момента грохочет в моем сознании, навсегда разрушая остатки нашей связи.

Алиса падает мне на грудь, не в силах оставаться в вертикальном положении, горячее и затрудненное дыхание обдувает мою кожу, пока она продолжает бороться за воздух.

— Я держу тебя. — Коснувшись поцелуем ее влажного виска, беру со спинки дивана плед и накрываю ее, а затем укладываю нас, заставляя ее лечь на меня сверху.

Она сжимает пальцами мою футболку и сворачивается калачиком в моих объятиях, будто была создана специально для меня.

При этой мысли мой взгляд возвращается к закрытой двери, от которой только что ушел брат, и воспоминание о боли на его лице, вызывает в моей душе чувство вины.

Как бы меня чертовски ни убивало осознание того, что этот момент официально изменил направление нашего будущего, после того, как я лишь слегка попробовал Алису, я знаю, что по-другому и быть не может. Впервые в своей жизни я хочу чего-то только для себя. Я отказываюсь делиться ею и буду считать ее своей и только своей.

Навсегда.