Буддизм

Глава 1 Буддизм и слоны

Однажды Будда рассказал историю о слепых и слоне (Удана 69 и сл.). Как-то царь города Саваттхи приказал собрать незрячих подданных и разделить их на группы. Каждую группу подводили к слону и давали ощупать какую-нибудь часть его туловища — голову, хобот, ногу, хвост и т. д. После этого царь просил описать животное. Те, кто «знакомился» с головой, говорили, что слон похож на сосуд для воды; трогавшие уши сравнивали его с корзиной для веяния зерна; те, кто ощупывал ногу, сказали, что слон похож на столб, а касавшиеся бивня утверждали, что он напоминает плечо вешалки. Разгорелся спор, каждый доказывал, что прав именно он, а остальные ошибаются.

Изучение буддизма за последние 100 лет во многом напоминает эту историю со слепыми и слоном. Уделив первостепенное значение какой-то малой части туловища слона, исследователи предполагают, что именно их выводы полностью справедливы. Часто элементы, которым они уделили больше внимания, чем-то напоминают бивни слона — вещь удивительную, но не способную дать полное представление об этом животном. В результате появилось много ошибочных и весьма широких обобщений, например, о его «негативности», «отрицании существующего мира», «пессимизме» и тд Хотя сегодня эта тенденция сошла на нет, она прослеживается в более ранних работах, авторы которых преувеличивают некоторые особенности буддийской традиции, либо, исходя из вполне справедливых выводов о ней в рамках одной культуры или исторического периода, переносят их на все остальные.

Первый урок, который можно извлечь из истории со слепыми, состоит в том, что буддизм — огромная и сложная тема, поэтому следует воздерживаться от обобщений, построенных на изучении какой-либо одной его части. Так, надо осторожно относиться к высказываниям, которые начинаются со слов «буддисты считают…» или «буддизм учит..» Они требуют уточнения: какие буддисты имеются в виду, какому направлению буддизма они следуют, к какой школе или направлению они принадлежат и т. д, иначе эти высказывания не многого стоят. Некоторые ученые идут дальше, утверждая, что транскультурное явление, известное на Западе как «буддизм» (слово вошло там в обиход в 30-х гг. XIX в), представляет собой не единое целое, а совокупность направлений. Если так, то, может быть, следует говорить о «буддизмах», а не о «буддизме». Однако тенденция такого «разложения» буддизма, вероятно, представляет собой реакцию на стремление к «приведению его к единой сущности», иными словами, постулату о том, что — это монолитное явление, одинаковое повсюду. Золотая середина — взгляд на буддизм как на нечто, напоминающее рассказанную выше историю о слоне: в нем удивительным образом собраны различные элементы, но в то же время есть и основной стержень, с которым все они связаны.

Второй урок, не столь очевидный, но не менее важный, состоит в том, что существует множество разновидностей слепоты. Эксперименты со зрительным восприятием показывают, насколько сильное влияние на то, что мы видим, оказывает наш мозг. В значительной мере человек видит то, что ожидает, или хочет увидеть, отбрасывая все, что не укладывается в его представление о реальности В разных культурах, воспитывая детей, их учат различному видению и восприятию. Поэтому чужая культура часто кажется удивительной и странной, хотя ее носители действуют абсолютно естественно. При встрече с иной культурой легко перенести на нее собственные представления и ценности, а потом чудесным образом «обнаружить» их в первоисточнике. Так, буддизм становится тем, что мы надеялись (или боялись) в нем найти Даже специалисты не застрахованы от подобного «привнесения» в исходные данные своих предположений. При этом многие западные ученые предлагают такую интерпретацию буддизма, которая обязана скорее их собственным представлениям и воспитанию, чем самому буддизму.

Помимо того, что личное восприятие подвержено разного рода субъективным влияниям, существует еще и риск построения культурных стереотипов, возникающий при любом столкновении с «чужим». Современные авторы, например Эдвард Сэд, обратили внимание на тенденцию в западном искусстве и литературе создавать некий образ «Востока», который представляет собой скорее отражение собственных подспудных идей, чем достоверное описание существующей реальности. Необязательно принимать выдвинутую Сэдом теорию заговора, согласно которой Запад создал интеллектуальный стереотип Востока, подготавливая почву к его политической колонизации, но ведь действительно, обращаясь к изучению других культур, мы неизбежно находимся под влиянием установок и предпосылок нашей собственной культуры, которые едва осознаем. Следовательно, при изучении буддизма необходимо остерегаться «культурной слепоты» и заблуждений, порождаемых идеей о том, что западные категории и концепции присущи и другим культурам и цивилизациям.

С проблемами, о которых речь шла выше, мы сталкиваемся сразу же, как только пытаемся определить, что такое буддизм — религия? философия? образ жизни? моральный кодекс? Его нелегко причислить к какой-то одной категории, для этого необходимо переосмысление некоторых из них. Что мы понимаем, например, под «религией»? Большинство ответит, что религия — это что-то связанное с Богом. Бог, в свою очередь, понимается как Всевышний, создавший мир и живущих в нем существ. Далее, Бог пристально наблюдает (или, во всяком случае, наблюдал до сих пор) за ходом истории человечества, чудесным образом вмешиваясь в нее в критические моменты, заключая «договоры», различными путями объявляя свою волю.

Если такая вера в Бога составляет суть религии, тогда буддизм не может быть религией. В буддизме подобное верование отсутствует, он даже отрицает существование Бога-Создателя. На Западе такое отношение к вере называют «атеизмом». Однако с этим определением тоже есть проблемы. Одна из них состоит в том, что буддизм признает существование сверхъестественных существ — богов и духов. Вторая — в том, что у буддизма мало общего с другими атеистическими идеологиями, такими, как марксизм. Тогда, вероятно, категории «теизма» и «атеизма» здесь не совсем уместны. Высказывалось мнение, что для определения буддизма нужна новая категория — «нетеистическая» религия. А что если наше исконное понимание религии просто слишком узко? Может быть, идея Бога-Создателя, будучи главным признаком одной религии или группы религий, не является характерной чертой всех религий? Хотя это понятие, безусловно, занимает главное место в «аврамических» религиях — в иудаизме, христианстве и исламе, но ведь есть и другие вероучения, например конфуцианство и даосизм — в них много аналогий с западными религиями, но этот компонент отсутствует.

Сравнительное изучение религий по-настоящему началось в послевоенный период, но до сих пор ученые, пытающиеся дать буддизму точное определение, испытывают значительные трудности. Один из наиболее удачных подходов к проблеме избрал Н. Смарт, который предложил анализ феномена религии, используя «семь измерений», практико-ритуальное, эмпирико-эмоциональное, повествовательно-мифическое, доктринально-философское, этико-правовое, социально-институциональное и материальное Привлекательность такого метода заключается в том, что он не сводит религию к какому-то одному учению или верованию и не постулирует, что верующие полностью объединены вокруг чего-то одного. Материалы о разных культурах и исторических периодах свидетельствуют, что в целом это не так. Тем не менее, видимо, существует определенный набор признаков, в совокупности определяющих суть явления, которое мы называем «религией».

Что представляет собой буддизм с точки зрения этих «семи измерений»? Если мы рассмотрим его через призму каждого из них, то будем выгодно отличаться от слепых из нашей истории, поскольку узнаем не об одной, а о семи частях туловища слона.

Практико-ритуальное измерение в буддизме не так ярко выражено, как в верованиях строго обрядового типа, таких, как иудаизм или православие. Тем не менее в буддизме существуют обряды и церемонии, как публичные, так и индивидуальные, многие из которых соблюдаются в монастырях. Особые ритуалы совершаются при посвящении в монашество (например, бритье волос на голове), или повторение монашеского устава (патимокха) каждый месяц в полнолуние и новолуние. Во время ежегодного праздника катхина, во время которого миряне преподносят монахам, возвращающимся из отшельнических келий на сезон дождей, ткани на новую одежду. Монахи, как правило, не совершают обрядов крещения или бракосочетания, которые считаются скорее семейными, чем религиозными, церемониями, хотя участники их могут посетить храм, чтобы получить благословение. Буддийские монахи не выступают в роли духовных лиц, они не являются посредниками между Богом и людьми, посвящение в монашество не сулит ни сверхъестественной силы, ни авторитета. Однако монахи присутствуют на похоронах, поскольку смерть — это переход в невидимый мир, которому в буддизме придают важное значение. Буддисты также верят в то, что состояние ума умирающего человека имеет особое значение, так как влияет на последующее рождение.

В разных направлениях буддизма существуют различные варианты богослужения, а под влиянием местных традиций и требований верующих (в том числе и на Западе) появились новые церемонии (например, бракосочетание), близкие к обрядам других религий. Последние, в свою очередь, воспринимают некоторые буддийские ритуалы, например, мицуко куйо, обряд, который в Японии совершается после аборта.

Эмпирико-эмоциональное измерение буддизма, т. е. восприятие его через пережитый опыт, чрезвычайно важно. Личный опыт просветления Будды лежит в основе всей буддийской традиции. Он снова и снова напоминал о собственном опыте для обоснования своего учения и полагал, что учение, не подкрепленное личным опытом, немногого стоит. Просветление Будды имело также и эмоциональный аспект — глубокое сострадание, которое подвигло его на распространение своего учения — Дхармы. Из сочувствия к страдающему человечеству он потратил большую часть своей жизни на объяснение своего учения, которое, как он осознавал, было «трудным для восприятия и понимания, доступным мудрецам», на благо тем немногим, «у кого немного замутнен разум и кто, его не воспринимая, зря растрачивает себя» (M.i.168).

Эмпирическое измерение имеет большое значение, поскольку для буддизма религиозная жизнь — это фактически курс обучения самотрансформации. Духовные упражнения, такие, как медитация, вызывают изменения в сознании, способные ускорить духовное развитие. Медитацию можно сравнить с христианской молитвой, хотя они преследуют разные цели: буддисты не просят Бога об исполнении своих желаний, а стремятся к мудрости и состраданию.

Этот акцент на внутреннем эмпирическом аспекте религиозной практики сближает буддизм с мистическими традициями древней Индии, например, с йогой. В ней различные упражнения — позы и дыхание — используются для достижения контроля над телесными и ментальными состояниями человека и раскрытия им своих потенциальных возможностей. В следующей главе мы расскажем о том, как Будда сам использовал некоторые из этих методов. Они практикуются не только в Индии, но и в других странах мира. Сегодня наблюдается возрождение интереса к мистическому аспекту христианства, отчасти вызванного современным увлечением индийской духовной традицией.

Как и в других религиях, в буддизме есть свои особые мифы и легенды. «Мифы» в данном случае не означают вымысел, скорее это истории, обладающие огромной силой воздействия благодаря их способности действовать одновременно на нескольких уровнях. В них есть повествовательный сюжет, но при этом, как и в притче, присутствует метафорический смысл, который может быть понят и истолкован по-разному. Например, Фрейд считал, что в мифе об Эдипе, убившем своего отца и женившемся на матери, заключены важные общечеловеческие истины о сексуальности и подсознании. Иногда бывает трудно понять, следует воспринимать миф буквально или нет. Люди, верящие в истинность Библии, будут читать Книгу Бытия как достоверный рассказ о сотворении мира. Другие предпочтут научную версию, не отрицая того, что Книга Бытия раскрывает глубинную связь между Богом и Вселенной. В раннем буддизме есть свой «миф о сотворении», изложенный в «Агганна-сутте», а также множество популярных сказаний, например джатаки — собрание нравоучительных историй о прошлых рождениях Будды, в которых участвуют животные, почти как в баснях Эзопа.

Многие драматические эпизоды буддийской литературы с участием сверхъестественных сил со временем, столетия спустя, обрастали новыми деталями, их сюжеты усложнялись. Уже в ранних источниках нередко появляются боги и духи. Обычно в буддийском искусстве и литературе они находятся среди людей во время важных моментов в жизни Будды. В одном из таких красочных повествований рассказывается, что перед тем, как на Будду снизошло просветление, он вступил в схватку с богом зла, искусителем Марой, пытавшимся отвратить его от избранного пути, и одержал великую победу. Есть и более реалистические истории и хроники, повествующие об истории буддизма в разных культурах, хотя и они не лишены элементов фантазии.

Буддисты в Азии не употребляют термин «буддизм» по отношению к своей религии, а называют ее либо Дхарма (Закон) либо Будда-сасана (учение Будды). Им не нравится применение к их верованиям понятия «доктрина», в котором, как они считают, есть элементы западной религии. Однако, если под «доктриной» понимать религиозное учение, системно сформулированное в логически разумной форме, этот термин вполне применим к буддизму Суть учения содержится в его основных положениях, изложенных в форме Четырех Благородных Истин, сформулированных их создателем. Изучением, разъяснением и комментированием догматов занимаются обычно представители образованной элиты. В буддизме за хранение писаний и их толкование отвечает монашеская община (сангха). Однако не все монахи — философы, в истории буддизма были люди, полагавшие, что мистический опыт, например, получаемый посредством медитации, — более верный путь к освобождению, чем изучение писаний. Тем не менее буддизм веками заряжал огромной интеллектуальной энергией научные изыскания, о чем свидетельствуют сохранившиеся на многих азиатских языках многочисленные тексты и трактаты. Пока переведена лишь небольшая часть этой литературы, хотя наиболее важные священные писания сегодня существуют на английском и других европейских языках.

Буддизм широко почитается как одна из самых нравственных мировых религий. В основе буддийской этики лежит принцип непричинения боли и зла живым существам (ахимса), воплощенный в любви ко всему живому, которым знаменит буддизм. Буддисты проявляют уважение ко всем живым существам, и к человеку, и к животным, и считают преднамеренное лишение жизни самым большим грехом. Эта философия приводит многих из них (хотя далеко не всех) к вегетарианству и пацифизму. Принцип непричинения вреда играет положительную роль и в практических делах буддийских монахов и мирян, участвующих в организации больниц, приютов, школ, всевозможных благотворительных учреждений.

Для большинства буддистов любое насилие отвратительно, а применение силы ради утверждения религиозных целей, например, в форме крестовых походов или джихада, невозможно. Но и в истории Азии были эпизоды, когда буддизм эксплуатировался в политических целях и использовался для оправдания военных действий. Однако они вряд ли сопоставимы с крестовыми походами и религиозными войнами в Европе в Средние века и в начале новейшего периода. В XX в. в ответ на вторжение китайцев в Тибет в 1950 г., в результате которого погибло около миллиона его жителей и было разрушено 6 тыс. монастырей, тибетские буддисты избрали политику мирного сопротивления. Серьезные нарушения прав человека не прекращаются там до сих пор.

Все из рассмотренных выше пяти измерений носят абстрактный характер. Последние же два касаются социальных и материальных форм воплощения религии.

А.Н. Уайтхед определил религию как то, «что человек делает со своим одиночеством», но религия шире личного внутреннего переживания (с точки зрения нашей классификации, в этом определении слишком акцентируется эмпирическое измерение). Верующие обычно ощущают себя частью некоторой общности и часто склонны находить в этом не только религиозный, но и политический смысл, как в средневековом понятии «христианского мира». То же самое можно увидеть и в исламе, где религиозные законы господствуют над всеми сторонами общественной и личной жизни.

Социальное ядро буддизма — монашеская община (сангха), основанная Буддой. Однако, хотя она и является главным социальным институтом, буддизм тем не менее — не просто религия для монахов. В ранних источниках содержится социологическая классификация буддизма как «четверичной системы», состоящей не только из монахов и монахинь, но и послушников (упасака) и послушниц (упасика), которые обязаны соблюдать некоторые заповеди общины. Этим подчеркивается общность и взаимозависимость как в отношении полов, так и в отношении монашеского и мирского статусов. Несмотря на то что в буддийском мире существует четкое различие между монахами и мирянами, предпринимаются попытки сглаживания или даже устранения границ между ними. Наиболее продуктивной эта тенденция оказалась в Японии.

Социальная организация религии может принимать разные формы — от небольших групп под руководством отдельных учителей, до крупных, иерархически выстроенных институтов, насчитывающих миллионы сторонников. Формы буддизма многообразны. Первоначально Будда был странствующим проповедником, привлекавшим последователей своей личной харизмой. По мере роста их числа появилась институциональная инфраструктура в форме монашеской общины со своим уставом. Однако Будда говорил, что не считает себя ее лидером, и отказался назначить преемника, который займет его место после его смерти. Вместо этого он призывал своих последователей жить согласно его учению (Дхарме) и монашескому уставу и «быть источником света (или островом) для самих себя» (Д. ii.100). В то время как в разных странах мира сегодня существуют главы церквей, в буддизме нет центрального органа управления, аналогичного папству в христианстве, поэтому разногласия по вопросам догматов или практики часто приводили к расколам. В буддийских хрониках упоминается восемнадцать школ, существовавших в течение двух-трех столетий после смерти Будды, позднее их число значительно увеличилось.

Что касается социальной организации, то Будда, очевидно, отдавал предпочтение республиканской модели, аналогичной той, что была принята у его народа. Он призывал монахов проводить «общие и частые собрания» (Д.н.76) и принимать решения на основе согласия. Социальная организация буддизма варьируется в разных культурах, проявляя большую гибкость при адаптации к традициям изначальной культуры, с которой он соприкасается в каждом конкретном случае. По мере его распространения на Западе можно ожидать установления ее более демократических форм, поскольку буддийские общины формируют структуры, отвечающие их потребностям.

Седьмое и последнее измерение в значительной мере связано с социальным. Это соборы, храмы, произведения искусства, святые места, центры паломничества, являющиеся воплощением духа религии. В Индии главными центрами паломничества стали места, связанные с жизнью Будды, — где он родился, где на него снизошло озарение, парк, в котором он произнес свою первую проповедь. В других странах Азии расположены многочисленные буддийские центры, имеющие археологическое и историческое значение, места, с которыми связаны многие легенды. Среди них грандиозная наскальная скульптура и другие гигантские статуи Будды — в Полоннаруве (Шри-Ланка), долине Бамиана (Афганистан), Юнъгане (Китай). Однако главный атрибут буддизма в Азии — ступа, конусообразное мемориальное сооружение, на основе которого под влиянием архитектурных стилей Восточной Азии была возведена пагода.

Другим известным памятником буддизма являются религиозные писания, к которым буддисты относятся с благоговением, поскольку они содержат учение Будды, воплощение его мудрости. Переписывание, чтение вслух, запоминание писаний, так же как и их перевод на другие языки, считается благочестивым занятием.

Как видно из вышеизложенного, религия — явление сложное, не поддающееся простому «словарному» определению, особенно если взглянуть на него через призму религиозного опыта Запада. Но если смотреть на нее как на систему, имеющую различные измерения, легче понять, какое место буддизм при всей его исключительности и своеобразии занимает среди мировых религий. Возвращаясь к первоначально поставленному вопросу, мы теперь видим, почему его недостаточно назвать просто философией, образом жизни или сводом нравственных правил. Все это заключено в нем, и иногда кажется, что он проявляется преимущественно в одной из этих ипостасей. Однако многое зависит от того, в каком ракурсе мы будем его рассматривать и насколько некоторые его измерения останутся вне поля зрения.

Если кто-то хочет видеть в буддизме рациональную философию, свободную от религиозных предрассудков, то (если сконцентрировать внимание на доктринально-философском измерении) он предстанет именно таким. Если для кого-то его суть заключается в стремлении к мистическому опыту, то главным будет эмпирическое измерение. Наконец, тот, кто желает видеть в буддизме нравственные ценности, найдет в нем именно это, если на первое место поставит нравственно-правовое измерение.

Мы упомянули об этих конкретных толкованиях буддизма, потому что именно они стали за последнее столетие популярными на Западе. Не будучи ошибочными, они тем не менее отличаются ограниченностью и представляют собой реакцию на неудовлетворенность теми или иными сторонами религии на Западе Сосредоточиваться, таким образом, только на одном из измерений буддизма, означает повторять ошибки слепцов, прикасавшихся только к одной какой-то части туловища слона.

Придя к заключению, что буддизм — это религия, мы в последующих главах более подробно рассмотрим некоторые из его измерений Главное внимание уделим доктринальному, эмпирическому и нравственному, хотя там, где это уместно, будем ссылаться и на другие. Но прежде нам предстоит познакомиться с жизнью основателя буддизма — Сиддхартхи Гаутамы.