Глава 1

Капитан звездолета "Энтерпрайз" Весли Крашер размышлял, наблюдая за изображением капитана ромуланцев на главном экране. Переговоры явно зашли в тупик, запас дипломатических выражений был почти исчерпан, на лице сидящего рядом с Крашером капитана Райкера выступили крупные капли пота.

Капитан Эрвис покачал головой и произнес:

– Я не уверен, что Федерация ведет честные переговоры.

Крашер развел руками, улыбнулся:

– Уверяю вас, капитан Эрвис, что Федерация с удовольствием воспользуется полученным шансом, чтобы поделить богатства Ригана-3.

– Ваша уверенность ничего не означает, – перебил его Эрвис. – Нам нечего больше обсуждать.

Экран погас, и тут же мистер Ворф воскликнул:

– Три ромуланских корабля пошли на быстрое сближение!

– Тактический маневр. – Крашер был спокоен.

В трехмерной системе координат на головном экране "Энтерпрайз" выглядел голубой точкой, к которой быстро приближались три искорки – корабли ромуланцев.

– Мистер Ворф, дайте сигнал красной тревоги! Лейтенант Уинстон Смит, включить все системы!

Сработала сигнализация, вспыхнули огни, все бортовые системы были приведены в рабочее состояние. Вцепившись в подлокотники командирского кресла, Крашер почувствовал жаркий всплеск адреналина в крови. Действия ромуланцев поставили экипаж "Энтерпрайза" в трудное положение, заставляя выбирать: или убивать, или самим быть убитым, однако капитан "Энтерпрайза" еще надеялся найти выход. Ему не хотелось, чтобы три недели переговоров были потрачены впустую.

– Мы мертвецы... – буркнул Райкер.

– Пятьсот тысяч подтяжек до сближения, – предупредил Дейта.

– Вижу, – ответил Крашер.

Красные точки на головном экране значительно приблизились. Казалось, что ромуланские корабли находятся чуть правее носовой части звездолета, однако Крашер понимал, что это всего лишь иллюзия, но и недооценивать их близость было слишком опасно.

В середине ромуланского корабля вспыхнуло яркое пятно, и фотонная ракета помчалась к "Энтерпрайзу".

– Защита, – крикнул Крашер. Корабль содрогнулся от удара. Мгновенно потускнели бортовые огни.

– Небольшие повреждения в шестом отсеке, – доложил Ворф. – Защита цела.

– Ромуланцы вне досягаемости света. Скорость падает. Стабилизация полтора импульса. Десять тысяч подтяжек до сближения, – сообщил Дейта.

– Приготовиться, – скомандовал Крашер.

Головная ракета приближалась к кораблю под прикрытием фланговых, вырвавшихся из чрева вражеских кораблей, на экране они выглядели огненными точками.

Крашер знал, чего добиваются ромуланцы. Это был их старый трюк: в то время как один корабль оставался прямо по курсу и отвлекал внимание, два других старались как можно ближе с обеих сторон подойти к неприятелю, концентрируя свой огонь на головных отсеках в надежде разрушить пульт управления.

– Мы должны что-то сделать, – в отчаянии произнес Райкер.

– Терпение, терпение, – Крашер, не отрываясь, следил за экраном, затем добавил:

– Лейтенант Уинстон Смит, по моей команде пуск на полную мощность по системе 015, цель 4.

Уинстон Смит обеспокоенно глянул на Крашера:

– О'кей, сэр, – и увеличил частоту.

– Ждать, ждать, ждать, – кричал Крашер. – Теперь пора, лейтенант!

На экране дисплея было видно, как "Энтерпрайз" круто взмыл вверх, а ромуланские корабли, не ожидавшие этого, стали поражать друг друга.

– Основной курс 8, – твердо сказал Крашер. – Назад, в Федерацию.

– Вы человек с железными нервами, сэр, – Райкер покачал головой.

Крашер кивнул и скептически улыбнулся. Если в роли дипломата он и потерпел неудачу, то, во всяком случае, сумел не причинить вреда ромуланцам и избежать поражения, – а это своего рода победа. Но что-то было упущено. Он тряхнул головой и произнес:

– Номер один, займите место капитана. – Весли прошел в свою учебную комнату и сел, обхватив лицо руками. Он был недоволен, но мама и Гвинан, конечно, тут ни при чем. Мать его была замечательной женщиной, он обожал ее. Ко всем прочим достоинствам она была офицером Звездного Флота – видимо то обстоятельство, что она – доктор, и сыграло здесь свою главную роль, ведь она никогда не училась в школе командиров и, конечно, не имела опыта.

Весли почувствовал, что нуждается в поддержке. Он всегда немного волновался, обращаясь с вопросами к Вилли Райкеру или еще к кому-нибудь на корабле. Возможно, оттого, что боялся, что его вопросы покажутся смешными или более того – глупыми.

Он пошел к Гвинан. Был день, поэтому Тен Форвард был почти пуст. Свободная от дежурства пара о чем-то тихо разговаривала в углу. Гвинан, стоя за стойкой бара, вытирала ее фиолетовой салфеткой. И платье ее, и шляпка, как всегда, гармонировала с окружающими предметами. Она мило улыбнулась, когда увидела его, – она все делала мило – и спросила:

– Перерыв в учебе?

– Что-то вроде этого. – Весли сел за стол и отвел глаза.

– Что будешь пить? – поинтересовалась Гвинан.

– Чистый эфир, пожалуйста.

Наливая содовую в высокий стакан, она спросила:

– Что-то случилось?

– Почему ты решила, что что-то случилось? – интуиция Гвинан иногда поражала его. Он наблюдал, как она готовила целебный напиток. Он был уже почти готов, требовалось только присутствие человека, его дух, чтобы усилить его действие. К тому же священнодействие с коктейлем давало время для общения между клиентом и барменом, и эта добрая традиция сохранялась в течение многих веков на всех планетах.

Гвинан поставила высокий стакан перед Весли. Красные торчащие усики вишни в прозрачном напитке пронзали пластиковый космический корабль в форме стрелы. Пока он жевал вишни, Гвинан спросила:

– Ты ведь никогда не делаешь перерывов в учебе, правда? Ты скорее будешь учиться по ночам.

– Да, пожалуй, – ответил Весли, играя маленьким пластиковым кораблем.

Она вытирала стойку бара. Весли глубоко вздохнул и сказал:

– Я не уверен, получится ли из меня хороший офицер.

– Тебе это также нужно знать? Прямо сейчас? По-моему, ты в полной мере владеешь методами управления, как в школе, так и на капитанском мостике.

Весли пожал плечами. Но это было важно. Он понимал, что если из него не получится хороший командир, отличный офицер, ему придется покинуть Звездный Флот и "Энтерпрайз". Он тянул через соломинку чистый эфир, холодный и сладкий.

– И вот что еще я хотела сказать. Капитан Пикар доверяет тебе гораздо больше, чем кому-либо из парней твоего возраста. И ты оправдываешь его доверие, потому что справляешься со своими обязанностями.

Весли опять пожал плечами.

– Но это еще не приказ, а всего лишь временно возложенные обязанности.

– Да, – кивнула Гвинан так, как будто согласилась с ним. Может быть, действительно так и было.

– Я хочу командовать сам, в считанные доли секунды принимать жизненно важные решения. Мне просто необходимо проверить себя в кризисной ситуации.

– Понимаю, – она добавила содовой в стакан Весли. Он посмотрел на шипящие пузырьки и неожиданно поднялся.

– Как курсанты учатся выходить из подобной ситуации, не убивая никого? – спросила Гвинан.

– Звездный Флот проводит разного рода тренинги в голокомнате (голографическая комната) Академии.

Гвинан улыбнулась и посмотрела на него.

– И почему я сам не подумал об этом?

– Ты был близок к этому.

– Да-да. Ты думаешь в голодеке (голографическая палуба) есть программа обучения командиров?

– Это надо выяснить.

Весли поблагодарил Гвинан и покинул Тен Форвард, так и не допив свой коктейль.

турболифт доставил его в одиннадцатый отсек, где компьютер голодеки выдал ему различные обучающие программы. Весли выбрал вариант, где нужно было принимать незамедлительные решения по вопросам типа: каким должно быть взыскание за конкретный проступок? В каком случае член экипажа может быть повышен в звании? Какими дипломатическими приемами можно воспользоваться, если имеешь дело с несговорчивым чужеземцем высокого ранга? Никогда Весли не удавалось набрать по этим программам максимальное число очков, однако знания его оценивались достаточно высоко – набранные им баллы располагались в зеленой, приемлемой части спектра. Хотя, согласно компьютеру, никому еще не удавалось набрать абсолютное число очков. Каждый стремился к совершенству, не достигая его.

Весли собрался с духом и набрал на голодеке изображение капитанского мостика "Энтерпрайза". Теперь он, а не Пикар, был командиром корабля. Попробовав себя а ведении переговоров с предателями клингонами и ференджи, Весли использовал полученные знания и против ромуланцев. Это было похоже на мягкую игру трехмерных шахмат против компьютера – здесь все ему было показано в истинном свете, т.е, он обладал подсказкой, и это беспокоило его. Однако правило Звездного Флота гласило: "Смело иди туда, где до тебя еще никто не был!" и означало, что предсказуемость ситуации в данном случае скорее исключение, чем правило.

В комнате было тихо, и Весли глубоко задумался. Мягкий женский голос, раздавшийся из компьютера, заставил его вскочить:

– Лейтенант Шубункин ожидает вас рядом с голодекой.

– Ох, – выдохнул Весли. – Стоп-программа.

Рыбка с шипами, плавающая в бассейне размером во всю комнату, замерла на месте – только это указывало на то, что компьютер выполнил его указание. Тот же голос спросил:

– Вы желаете сохранить эту программу?

Весли задумался. Все, что он мог выудить из компьютера, он уже досконально изучил. Смешно сказать, но все это были игры для детей, а ему хотелось копнуть поглубже. Может быть, даже придумать собственных чужестранцев. Что касается ромуланцев, то их данные всегда были в памяти компьютера, и если бы он захотел опять потренироваться на них, это всегда было бы возможно.

Весли встал и громко произнес:

– Программа созвездия Рака. Пригласите лейтенанта Шубункина.

Изображение учебной комнаты капитанов закачалось и беззвучно исчезло, оставив Весли на одной стороне большой бесформенной комнаты, имеющей выход и голографические пометки в виде решетки на всех внутренних поверхностях. Дверь плавно открылась, и в комнату вошел лейтенант Шубункин с явными признаками раздражения на лице:

– У нас была назначена встреча.

– Да, сэр. Я просто потерял счет времени.

– Не слишком лестно для младшего лейтенанта, – произнес Шубункин. – Очевидно, у доктора Крашер подобные же трудности.

– Какие трудности? – в комнату вошла доктор Крашер. Руки ее были спрятаны глубоко в карманах рабочего халата, а удивленный взгляд устремлен на Шубункина, осмелившегося в чем-то ее обвинять. Весли всегда тушевался, когда мать подобным образом смотрела на него. Очевидно, тяжелый взгляд ясных глаз доктора Крашер так же подействовал и на Шубункина. Он сказал:

– Мне просто очень хочется начать.

– Так начинайте, – мать повела плечами в сторону сына, заставив его тем самым улыбнуться.

– Компьютер? – спросил Шубункин.

– Готов.

– Прокрутим программу "Болдуэн".

Сразу же они оказались в зарослях чужих джунглей, наполненных булькающими, скрипящими, похожими на щебетанье звуками, не имеющими земных названий. Скопления деревьев величиной с дом были оплетены вьющимися растениями и издавали жужжащие звуки, когда легкий, душистый ветерок овевал их. Вихревые потоки кружили в спутанной листве деревьев с тонкими стволами, достигавшими невероятной высоты.

Весли не видел неба из-за сплошной листвы у себя над головой.

– Жарко, не правда ли? – он оттянул воротник.

Все трое уселись на прозрачные камни, пробивавшиеся сквозь мертвую коричневую поросль, как зубы какого-то неведомого чудовища. Единственное, что нарушало полную иллюзию, – это стандартные фразы на английском языке, плавающие в воздухе, и мелодичная музыка:

"Омниология (наука обо всем) представляет: "Чужая цивилизация, изученная Эриком Болдуэном".

Болдуэн был экзолог (ученый, изучающий внеземные цивилизации), эксперт по чужеземным культурам и артефактам. Это был высокий, жилистый человек с лицом добродушного демона. Он много раз избегал смерти, каждый раз при этом умудряясь совершать открытия большой важности. Целое крыло Северо-Американского музея Экстратерриториальной Биологии было названо его именем.

Во время программы камни, на которых они сидели, превращались попеременно то в поганки, то в груду камней, то в коралловые рифы, наконец, просто в стулья. Болдуэну угрожали воинственно настроенные туземцы, космические и водные контрабандисты, однако он смог избежать ловушек аборигенов и помех со стороны других экзологов.

Программа закончилась, а доктор Крашер, Весли и Шубункин все еще стояли в голодеке. Наконец доктор произнесла:

– Очень впечатляющая карьера.

– Капитан Пикар говорит, что он самый знающий экзолог во всей Федерации.

– Капитан наверняка прав, – согласилась доктор Крашер. – Они вместе учились в школе.

– Возможно, но есть много других экзологов, – возразил Шубункин. Все его соображения свелись к пустой болтовне, и никто не поддержал его. Что касается Весли, то он подозревал, что Шубункин просто элементарно завидует.

– Может быть, вы и правы, – произнесла доктор Крашер. Она поблагодарила Шубункина за фильм и вышла, направляясь к своим больным, все еще находясь, по-видимому, под впечатлением, которое произвел на нее Эрик Болдуэн.

Створки дверей сомкнулись за ней с шипящим звуком, но Весли и Шубункин все еще смотрели на дверь с таким видом, словно она вот-вот должна была открыться вновь.

– На моей планете, – сказал Шубункин, когда кто-то говорит: "Может быть, вы и правы", – это означает именно то, что он имеет в виду. Но мне кажется, что твоя мама хотела сказать что-то другое.

– Может быть, ты и прав, – сказал Весли и тут же пожалел об этом, торопливо продолжив:

– Я хочу задать вам вопрос.

– Задавай.

Весли вздохнул.

– Мне хотелось бы попробовать свои дипломатические способности в работе с какими-то чужаками.

Весли решил не распространяться о мучивших его сомнениях по поводу своих командирских способностей. По крайней мере, перед лейтенантом. Шубункин уточнил:

– Под чужеземцами ты имеешь в виду не людей?

– Конечно. – Только теперь Весли понял, почему большинство командиров испытывали определенные трудности в общении с лейтенантом Шубункиным. Даже консул Трой, которая могла найти общий язык с кем угодно, находила его немного чопорным. Парень всегда показывал свой норов.

Весли опять глубоко вздохнул и сказал:

– Да, сэр, я не имею в виду людей.

– В компьютере "Энтерпрайза" ты найдешь детальное описание любой схватки между различными расами. Думаю, используя эти описания, компьютер найдет что-то стоящее и для тебя.

– Возможно, сэр, но мне хотелось бы что-то не совсем обычное.

Шубункин кивнул и уточнил:

– Ты больше интересуешься непредсказуемыми чужаками?

– Абсолютно верно.

Шубункин почесал подбородок и добавил:

– Может быть, тебе воспользоваться шкалой Бодер?

– Шкалой Бодер?

– Да. Это комплексная система социального, эмоционального и интеллектуального значения. Там можно найти шесть разных видов сознания, а также честь, мужество, милосердие, свирепость, жестокость, высокомерие, умственные и физические реакции. Сотни вариантов. Я знаю, что Бодер изобрела субстанцию, имеющую отношение к чувству юмора. Это совершенно необходимый инструмент для приведения в единое целое различий и сходств рас.

Весли, обдумывая сказанное, глядел на лейтенанта, затем задумчиво произнес:

– Там нужно нечто большее, чем просто корпение над уймой примеров.

– Конечно. Первоначальный выбор определяет в какой-то мере то, что должно следовать за ним. А первое и второе, в свою очередь, помогут найти третье. Все существа совместимы с их собственной системой. Единственное, что отличает одну расу от другой, – это разница между их системами.

Весли понял, что изобретение новой расы, даже с использованием шкалы Бодер, будет трудной проблемой. Даже изучив досконально эту шкалу при помощи компьютера, ему видимо, придется обратиться за помощью к Джорди Ля Форжу, чтобы тот помог ему с программированием.

Компьютер, произнес:

– Личное послание для Весли Крашера. Ваша вахта на палубе капитанов начинается через десять минут.

– Принято. Спасибо, лейтенант. Вы мне здорово помогли.

– Я в этом уверен.

Покидая комнату подготовки, Весли опять удивился словам Шубункина: либо это его обычное высокомерие, либо он имел в виду что-то еще. Все-таки Шубункин был странным субъектом, особенно для первоконтактного специалиста.

* * *

Как только "Энтерпрайз" оторвался от базы, Пикар взглянул на человека, сидящего справа от него. Это был большой и тучный мужчина с бакенбардами гораздо большей, чем позволял устав, длины. Его пухлое лицо лоснилось от пота несмотря на то, что климат "Энтерпрайза" строго контролировался, а толстые пальцы беспрестанно терзали подлокотник кресла. Короткая накидка поверх униформы несколько скрадывала его полноту. Позади него, рядом с маневренным пультом и капитаном Ворфом, стоял командир Райкер.

Младший лейтенант Крашер вбежал в комнату капитанов ровно за минуту до начала его вахты и занял командирское кресло, которое только что покинул Уинстон Смит. Легко коснувшись пальцами контрольной панели, Весли сделал запись в вахтенном журнале.

Вкладывая в свои слова какое-то большее значение, Пикар произнес:

– Мы только что покинули базу, мистер Монт. Мистер Дейта, когда мы достигнем Тантамона-4?

– Через четырнадцать минут и двадцать две секунды, сэр.

– Дайте изображение на экран.

На головном обзорном экране закачалась панорама звездного неба и появилась планета, похожая на Землю. На этом расстоянии Тантамон-4, казалось, весь был покрыт серо-зеленым мхом, местами виднелись как бы клочки ваты. Пикара всегда удивляло, как много планет из космоса, этого родного дома для многих людей, выглядит подобным образом. А "Энтерпрайз", действительно, был его домом, однако, как и многие люди, он никогда не терял духовные связи с зелеными холмами Терры.

– Стандартная орбита, мистер Крашер.

– Есть, сэр.

Командир Монт улыбнулся, однако руки его застыли на месте. Пикар подумал, что Монт напоминает ему голодного человека перед обильно уставленным лакомствами столом.

– Довольно привлекательное место, – своим резким голосом сказал Монт.

– Почему привлекательное? – подумал Пикар. Казалось, Монту доставляло удовольствие говорить слова, открыто выражающие чувства. И он был тем, кому Звездный Флот доверил опросить Болдуэна после шести месяцев, проведенных им на Тантамоне-4. Монт, должно, быть, был профессионалом по этой части.

Двери турболифта открылись, и капитан Шубункин вошел в капитанский отсек.

– Мистер Ворф, известите, пожалуйста, профессора Болдуэна о нашем скором прибытии, – сказал Пикар.

– Да, сэр.

На экране Тантамон-4 медленно вращался вокруг своей оси. Ворф доложил:

– Профессор Болдуэн на связи.

– На экране, – добавил Райкер.

Теперь на головном экране появилась, вся в клубах пара, планета. Действительно, Болдуэн был не только прекрасным ученым, но и шоуменом: он стоял так, что не только Пикар, но и другие члены экипажа могли видеть чистое и прозрачное, как слеза, очертание его фигуры, лежащее на сырых чужих джунглях позади него. Рядом с ним стоял туземец. Вспомнив то, что он прочитал в предварительном репорте, Пикар понял, что это один из туземцев Тантамона.

Джунгли этой планеты легко было узнать по описанию – они были густые, в плотных испарениях, и совсем не похожи на земные джунгли, растущие главным образом вертикально. Густые заросли на этой планете, казалось, располагались горизонтально и были как будто вылепленными из шаров разных размеров, очертаний и цветов.

Туземец, стоящий рядом с Болдуэном, по всей вероятности, был типичным представителем этой расы: из-за кромки больших его глаз выглядывали маленькие клопиные глазки, а над ними блестел ярко-голубой череп. Он – если это имеет значение – был близок к тому, чтобы стать мужчиной. Вместо ушей у него были оловянные шары, а сверкающий голубой скелет предавал ему вид насекомого. Ко всему прочему вместо кистей у него были клешни со специальными выемками для захватывания. Наверное, он носил одежду, но точно Пикар ничего не мог сказать по этому поводу.

С того времени, как они не виделись, Болдуэн отрастил бороду. Его волосы были слегка взъерошены, и пот с них стекал по лбу, темнее пятнами под мышками и на груди. Он, как всегда, выглядел превосходно франтовато, точно так, как на омниологической голопленке в библиотеке "Энтерпрайза". Пикар почувствовал легкий укол зависти, который, впрочем, тут же и погасил: он никогда не задумывался над тем, как выглядит в глазах других людей.

– Прекрасно, – проговорил Монт. И Пикар знал, что это относится не к Болдуэну или туземцу, и даже не к джунглям, которые, действительно, были прекрасны, и каждый видевший их расставался со своим представлением о том, как они должны выглядеть; сказанное относилось к прозрачному серебристому слезовидному контуру, явление это было не только интересно с научной точки зрения, но и очень красиво само по себе. Несколько месяцев назад подобные чувства испытали и члены "Энтерпрайза", побывав в районе Триангулы.

– Рад видеть тебя, Эрик, – приветствовал его Пикар.

– Взаимно, старина.

– Тебе помочь упаковаться?

– Нет, спасибо, я путешествую налегке, – он улыбнулся.

– Да, помню, – сказал Пикар. – Приготовиться к погрузке.

– Хорошо, Жан-Люк, скоро увидимся, – он повернулся, и на экране еще раз показалась округлая, покрытая ковром растительности, поверхность Тантамона-4.

– Что ты об этом думаешь, Шубункин? – спросил Монт.

– Я думаю, что еще слишком мало думал.

– Ты прав. – С удивительной для его комплекции грацией Монт поднялся и двинулся к турболифту. – Пойдем вместе, Шубункин, мы встретим и поприветствуем профессора Болдуэна.

Оба вошли в турболифт, и двери за ними закрылись.

Консул Трой хотела что-то сказать, но Пикар поднял руку, заставив ее замолчать. Двери турболифта открылись вновь, и лейтенант Шубункин, войдя в комнату, спросил:

– Где транспортаторная комната?

– Номер три, палуба шесть, – стараясь не улыбнуться, сказал Пикар. Шубункин кивнул и исчез.

– Вы что-то хотели сказать, консул Трой?

– Командир Монт немного странен.

– И его напарник, Шубункин, тоже, – добавил Райкер.

– Это не совсем то, что я хотела сказать, – продолжала Трой. – Лейтенант Шубункин просто слишком высокого мнения о себе, но капитан Монт как будто скрывает что-то. Я бы не доверяла ему.

– Он офицер Звездного Флота, – сказал Райкер.

– Офицеры тоже имеют секреты.

– Принято и записано в вахтенный журнал.

– Мистер Дейта, позаботьтесь о наших гостях.

Дейта встал и направился к дверям турболифта. Задумчиво глядя ему вслед, Пикар сказал:

– Заодно посмотрите, не сможете ли вы быть полезным для капитана Монта.

– Понял, командир, – и Дейта исчез в дверях турболифта.

Загрузка...