Букет полыни

Свиток 9

После истории с рвотным камнем леди Инесс несколько раз порывалась уехать и то и дело бросала подозрительные взгляды на Стефанию. Потом и вовсе не выдержала, решила поговорить.

Стефания вышивала крестильную рубашку для малыша. Украшала подол орнаментом из диковинных цветов из дорогих шёлковых и серебряных нитей. В последнее время она много вышивала или шила, иногда в комнатах, иногда на свежем воздухе, в саду.

Работа успокаивала, отвлекала от тяжёлых мыслей. Да и как ещё было занять свободное время, когда приходилось беречь себя? Особенно, когда не желаешь видеть мужа с любовницей.

В этот раз Стефания устроилась в спальне. На коленях - работа, по постели разбросаны лоскутки для следующей поделки.

Белый Бонго развалился на полу, периодически посматривает на неё. Стефания тогда осторожно наклонялась и касалась пальцами тёплой головы. И пёс снова опускал морду на лапы.

Она боялась его, но иногда отваживалась погладить, обычно в присутствии Сигмурта.

В дверь постучали, и Стефания, не отрываясь от работы, разрешила войти. Она полагала, что это горничная, но ошиблась: на пороге стояла леди Инесс, уже не в своей пострадавшей от рвотного камня амазонке, а в новом бирюзовом платье и полукруглом, под цвет ему, чепце.

- Добрый день, миледи. Могу ли я поговорить с вами?

Стефания вздрогнула, выронила иглу и удивлённо взглянула на любовницу мужа. От её глаз не укрылся новый наряд. Стефания не сочла нужным притворяться и окатила леди Инесс взглядом, полным презрения.

- Если уж пришли, говорите. Впрочем, я полагала, что вы сейчас весело проводите время в интересной компании.

- Миледи, я не понимаю вас…

Леди Инесс прошла к креслу и села.

Бонго поднял голову и насторожился.

- Однако, какая наглость! Кажется, я не разрешала вам сесть. Или вы спутали спальни?

- Значит, вам всё известно? - голос леди Инесс утратил сладость.

- Я не слепая. Впрочем, запах греха, исходящий от вас, учуяла даже собака.

Стефания жалела, что не может натравить на неё пса. Без зазрения совести приказала бы разорвать её платье - но, увы, Бонго не послушается. Зато рядом нет мужа, и не придётся следить за словами. Ими тоже можно отхлестать по щекам.

- У миледи столь острое зрение и тонкий нюх, что ей впору позавидовать любому зверю, - леди Инесс улыбнулась.

- Всё верно, миледи, мне впору завидовать. Вижу, у вас новое платье? Нашли среди чужих грязных простыней? А потом стёрли в кровь колени, отмаливая свои грехи. Только бог умеет отличать ложь от правды.

- Увы, моё благочестие уступает вашему, - делано вздохнула любовница мужа, как бы невзначай блеснув кольцом с топазом. - Видимо, поэтому из одной и той же постели вы вынесли большой живот, а я - дорогие подарки. И вы завидуете мне, миледи, потому как нужны супругу всего пару раз в год. А я нужна ему постоянно.

- Неужели? - вскинула брови взбешённая Стефания. - Откуда такое самомнение, дешёвка? Конечно, ты ему нужна, но для чего? Чтобы втыкать тебе кое-что между ног? Только ему скоро прискучит потасканная вещь, и он подложит тебя под кого-то другого. А я останусь рядом.

Леди Инесс зааплодировала:

- Браво, верная жёнушка! Такая пламенная обличительная речь! Но вы ошиблись, миледи: насаживать на свой ствол будут вас, затем и покупали, чтобы плодили детишек. Вы быстро подурнеете, тело станет дряблым, а я останусь красивой и привлекательной. И желанной. Меня будут холить и лелеять, любить, дарить подарки, а вас - использовать как племенную кобылу.

- Шлюха, мерзкая грязная шлюха! - схватив ножницы, Стефания ринулась на неё. - Убирайся из моей спальни, вонючая тварь! Спишь с моим мужем - вот к нему и беги.

Самодовольная ухмылка сползла с лица леди Инесс. Она завизжала и бросилась к двери. Задыхающаяся Стефания бросилась за ней, но догнать не смогла, прислонившись к стене, остановилась, моля господа поразить блудницу. Та смотрела на неё с ужасом, а когда Стефания ухватилась за живот и сползла на пол, и вовсе побелела. Несмотря на всё бахвальство, леди Инесс понимала, чем обернётся для неё выкидыш соперницы. Особенно, если вскроется, кто тому виной.

- Миледи, с вами всё в порядке? - испуганно спросила она.

Стефания мотнула головой и прошептала: 'Убирайся! Или хотела повиниться, подругой меня сделать? Не выйдет. Беги к нему - приголубит'.

Подхватив юбки, леди Инесс действительно побежала, но не к виконту, а за помощью.

Подоспевшие слуги подхватили Стефанию под руки, уложили в постель, вскипятили воды, чтобы приложить компрессы к животу.

- Не нужно говорить милорду, со мной всё в порядке, ничего не болит, - она удержала горничную и приподнялась на подушках. - Скажи, чтоб не искали его. Всё уже прошло.

На самом деле резкая боль в животе всё ещё расходилась отголосками по телу, постепенно затухая. Но Стефания боялась, что виконт рассердится, узнав о том, как она обошлась с его любовницей. Чувства схлынули, а разум подсказывал, что она допустила ошибку.

Виконт, тем не менее, узнал: служанка не успела догнать гонца, посланного управляющим.

Лёжа в постели, Стефания виновато улыбалась, выслушивая его отповедь о вреде тугих корсетов. Она предполагала, что это объяснение произошедшего придумала леди Инесс, скромно стоявшая в дверях позади Сигмурта. Её догадку подтвердили слова любовницы мужа:

- Ах, эта мода! Сейчас принято так туго шнуроваться… Это моя вина, милорд, если бы не я, не моё новое платье, то ничего бы не случилось. Миледи, очевидно, захотела порадовать вас красотой за обедом, но, увы, забыла о своём положении. Такое случается. Придворные дамы и не на такие жертвы идут, чтобы услаждать взор мужчин.

- Мне не нужна подобная красота. Так что впредь, миледи, следите не за модой, а за своим корсетом.

По настоянию врача Стефания пролежала весь последующий день.

Накануне отъезда леди Инесс виконт устраивал охоту.

Стефания, снова начав есть с остальными, не могла не заметить, что любовники вконец потеряли стыд, что леди Инесс ведёт себя, как хозяйка Овмена, а на неё не обращают внимания, будто на приживалку.

Ноэль то и дело превозносил то ум, то образованность, то изящество, то красоту леди Инесс, поднимал за неё тосты. Попытки напомнить о приличиях заканчивались жёсткими ответами, что это не её дело.

И Стефания молчала, гадая, как же можно отомстить за себя. Решение нашлось: опозорить супруга в глазах любовницы.

Выезжали после завтрака. Он прошёл тихо и мирно, хотя леди Инесс с опаской косилась на кашу. Но на этот раз в ней ничего не было, хотя Стефания и успела подготовить новый сюрприз.

Пока готовился завтрак, она вышла подышать свежим воздухом, прошлась до конюшни. Конюх как раз седлал лошадей.

- Доброе утро, миледи! - он поклонился.

Стефания улыбнулась, осторожно прошла мимо кобылки леди Инесс и остановилась у стойла со своей лошадкой.

- Скучаете?

Она кивнула, подумав, что нескоро снова сядет в седло.

- Разомните её, а то застоялась.

- Сейчас, только заседлаю кобылку миледи Инесс.

Стефания кивнула, подождала, пока конюх закончит и выведет её лошадь, и метнулась к коню супруга. Вытащила припрятанный нож и, поминутно вздрагивая, занялась подпругой. Она надрезала её и, убедившись, что кожа не порвётся сразу, а со стороны ничего не видно (если не присматриваться), ушла.

На этот раз Стефания не собиралась таиться, побродила немного по двору, одобрительно кивнула конюху, разминавшему лошадь, и только потом вернулась в дом.

В холле она столкнулась с леди Инесс. Высоко вскинула голову, погладила живот и, даже не поздоровавшись, повернулась к ней спиной, начав распекать служанку. Для себя Стефания называла гостью не иначе, как 'тварь', и в отсутствии супруга не намерена была соблюдать приличия. Теперь она жалела, что не сдержалась, подвергла риску ребенка, устроила скандал при прислуге. Благородной даме не пристало вести себя столь необдуманно, мать учила всегда держать лицо и улыбаться, 'потому как леди не базарная торговка и отвечает не только себя, но и за свой род'.

- Как вы себя чувствуете? - леди Инесс придерживалась другой стратегии поведения и источала сахар. На губах - невинная улыбка, само очарование и доброта.

- Спасибо, лучше всех, миледи. Однако уже подали сигнал к завтраку: виконт не любит ждать. Стоит ли вам терять его расположение из-за пустых разговоров.

- Я молилась за вас, миледи. Бог свидетель, я так испугалась!

- Пустые тревоги. Ваше благочестие похвально, но, увы, оно мне без надобности. Вам, полагаю, тоже.

Леди Инесс вздохнула и стрельнула глазками по сторонам. Подобрав подол амазонки, с извиняющейся улыбкой обошла Стефанию и прошествовала в зал. Виконтесса не стала возражать: сердце грела мысль, что завтра гостья уедет.

После завтрака Стефания вышла проводить охотников. Шла, опираясь на руку Сигмурта, спокойно взирая на то, как впереди шествуют супруг с леди Инесс.

Стефания пожелала им доброй охоты и осталась стоять на крыльце, наблюдая за тем, как псари выводят собак. Те с яростным лаем рвались со сворок, выжлятники еле сдерживали.

С помощью виконта леди Инесс забралась в седло, изящным движением расправила юбку амазонки и поблагодарила любовника. Её лошадка загорцевал по двору, демонстрируя мастерство наездницы. Такая наверняка от мужчин не отстанет.

У Стефании на мгновенье замерло сердце, когда муж поставил ногу в стремя, но пронесло, выдержала подпруга, не порвалась раньше времени.

- Берегите себя! - крикнула она, помахав рукой.

- Всенепременно, - виконт подъехал к супруге. Та приветливо, будто ничего и не было, улыбнулась и осенила его крёстным благословением. - Привезу вам пару шкур на муфту.

- Приму с великой благодарностью. Надеюсь, вы побьёте много зверя, вы ведь лучший охотник в округе.

Лесть пришлась Ноэлю по вкусу, он даже поцеловал руку жены.

Всадники ускакали, а Стефания осталась ждать.

Ожидания её оправдались: охотники вернулись раньше времени.

Виконт, весь перепачканный в грязи, не переставал ругаться. Он ехал позади всех, на лошади своего доезжего. Куртка порвана, волосы - ничем не лучше болотной тины. На щеке - царапина. Судя по его чистоте, не исключено заражение.

Стефания невольно хихикнула, будто маленькая девочка: такой потешный был у супруга вид. Так не всякий деревенский мальчишка измажется. Пригляделась - а он ещё в птичьем помёте и яйцах: никак в гнездо угадил.

Леди Инесс на него и не смотрит, беседует с Сигмуртом, всем своим видом показывает, что не имеет никакого отношения к виконту. Нос открыто воротит.

Стефании пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы согнать с лица довольную улыбку. Прибегнув ко всему арсеналу доступного женского мастерства, она поспешила выяснить, что же произошло, надеясь, что её беспокойство выглядит естественным. Деверь с готовностью поведал, что у брата перетёрлась подпруга, и он чудом не разбил себе голову.

- Повезло, что местность открытая была, а то бы и шею сломал.

- Надеюсь, он не пострадал.

- Да с ногой чего-то. Ушиб, кажется. Но ничего, ходит.

Значит, некоторое время будет хромать и не сможет поехать с леди Инесс на праздник. Да и упал он в её глазах, опозорился. Женщины ценят ловкость и смелость - а тут упал с лошади. Такой позор!

- Я сделаю припарки, велю позвать врача. Эй, - Стефания захлопала в ладоши, - помогите милорду Ноэлю спешиться и перенесите его наверх. Нагрейте воды, приготовьте чистую одежду.

Виконт остановил её недовольным жестом:

- Ваша забота излишня: я не немощная развалина.

Он попытался спешиться самостоятельно, но потом всё же попросил брата подставить плечо.

Виконт действительно прихрамывал, но держался бодро. Оттолкнул Сигмурта, заявив, что прекрасно поднимется по лестнице, отмахнулся от супруги и её навязчивой заботы и велел строго наказать конюха:

- Куда этот мерзавец смотрел? Подпруга совсем ни к чёрту была, едва не угробил меня, скот!

Мрачный, он поднялся к себе. Разумеется, виконт и не думал лежать: отмывшись и переодевшись, спустился к обеду, правда, всё в том же настроении. Сквозь зубы процедил жене:

- Вы так желали помочь мне, миледи? Что ж, у вас будет такая возможность. Надеюсь, в этот вы будете искуснее в травах.

Леди Инесс, вопреки обыкновению, флиртовала с Сигмуртом. И без того угрюмый, Ноэль становился ещё мрачнее, предпочитая вымещать свою злобу на жене и прислуге. Упрёки один за другим сыпались на Стефанию. Мясо недостаточно прожарено - виновата она, не проследила. Подали не то вино - нерадивая хозяйка не вышколила слуг. Даже цвет платья супруги его раздражал.

- Зачем вам есть, вы и так толсты, как бочка, - бросил он наконец.

Стефания покраснела, задохнулась воздухом от обиды и, прося защиты, глянула на Сигмурта. Тот лишь пожал плечами: мол, терпи.

И она терпела, согреваясь мыслью, что леди Инесс завтра уже не будет в Овмене.

После обеда Стефания приготовила припарки для ноги мужа.

Наверное, ему нравилось, когда она стояла на коленях, а он, словно хозяин или капризный ребёнок, командовал, жаловался на то, что повязка то слишком горяча, то холодна. Ноэль даже сердито отпросил тряпку прочь, и Стефании пришлось поднимать - а ведь ей тяжело было наклоняться.

- Ты нерасторопна. Не так уж велик твой живот, чтобы мешать рукам.

Не поднимаясь с колен: так легче, Стефания подползла к нему, вновь водрузила повязку на место. На этот раз возражений не последовало, и её отпустили.

Супруг даже не подумал помочь встать, и Стефании пришлось использовать как опору столбик кровати.

Леди Инесс, как и собиралась, покинула замок после завтрака. Сигмурт вызвался сопроводить её до дома.

Виконт, желая показать, что с ним всё хорошо, спустился, чтобы попрощаться с любовницей. Он желал переговорить с ней наедине и легко достиг желаемого.

Зайдя со спины, Ноэль обнял леди Инесс в прохладе затемнённой проходной комнаты и жарко поцеловал.

- Я скучаю, миледи. Я ждал вас ночью, но вы не пожелали придти.

- Я устала, милорд.

- Мы могли бы устать вместе. Или мой брат вновь занял место в вашем сердце?

Его руки скользнули на корсаж, накрыли её вздымающуюся грудь. Язык скользнул по шее и подцепил золотую цепочку. Леди Инесс нервно поправила её.

- Ты сердишься, ангелок? На что же?

- Вовсе нет.

- Тогда задержись ненадолго. Только ты способна прогнать моё дурное настроение. Боже, как же я завидую твоему корсету, облегающему холмики грудей!

- Они принадлежат вам, милорд, вам нечему завидовать, - улыбнулась леди Инесс.

- Нет, это ты их госпожа. Но ты милостивая госпожа, ты позволишь мне прикоснуться…

Пальцы виконта потянулись к завязкам плаща и скинули его на пол. Затем потянулся к шнуровке платья, но любовница дёрнула плечом и прошипела:

- Не время для любовных игр, милорд! Я ваша возлюбленная, а не подстилка. Не желаю вашего пыхтения на пять минут на глазах у слуг.

- Клянусь, я вновь завоюю ваше внимание, - разочарованный Ноэль склонился над её рукой и подал плащ. Взгляд скользнул на подаренное им кольцо, больно кольнув самолюбие. Он заплатил - а его отвергали.

- Посмотрим, - пожала плечами леди Инесс. - Всё зависит только от вас. Благодарю за тёплый приём, виконт Сибелг.

Ноэль промолчал и, чуть прихрамывая, вывел любовницу на крыльцо, где её уже дожидался Сигмурт. Его самодовольный вид вызвал прилив ярости: а ведь леди Инесс ляжет под него, просто так, из желания развлечься. А потом найдёт себе нового любовника. Нет, не брата: у Сигмурта нет денег, чтобы её содержать. Только это и согревало его сердце: Инесс к брату не вернётся.

Проклятая подпруга, чёртова лошадь, едва не затоптавшая его! Пусть все муки ада обрушатся на того, кто лишил его возможности сопровождать любовницу в Норрж! И дело не в ноге, нога-то заживёт, ничего серьёзного, а в леди Инесс. То, как она кривит губы, как оттолкнула его сегодня, как нарочито открестилась от него в тот день, о многом говорит.

Будто бросая вызов себе, после отъезда любовницы виконт как можно больше времени проводил в седле. Когда боль в колене отступила, он вновь пропадал целыми днями на охоте. Вернувшись, Сигмурт присоединился к нему. Теперь они могли не ночевать в замке.

Через десять дней в Овмен должна была перебраться повитуха. Комнату для неё уже приготовили: рядом со спальней Стефании, чтобы в случае чего тут же придти на помощь. В её компании виконтессе предстояло провести последние месяцы беременности, готовясь к родам: половину лета и часть осени. Осматривавший Стефанию врач категорично заявил, что с сентября ей запрещено вставать.

Без виконта его псы совсем распоясались. Особенно любимая сука Ноэля, которая открыто огрызалась на Стефанию даже днём, выгоняла из комнат, которые облюбовала для отдыха. Теперь она боялась выйти вечером в коридор: бестия могла подстерегать жертву, где угодно.

С возвращением виконта мало что изменилось.

Стефания терпела, но после того, как из-за собаки она безвылазно просидела весь день в спальне, решила, что пора положить этому конец. Ей надоели порванные платья, гонки наперегонки со злобной сукой по вечерам или ранним утром, заканчивавшиеся ушибами, царапинами и искусанными руками. Собака никогда не признает её, а жаловаться супругу бесполезно: он души не чает в своей любимице, дозволяет всё на свете.

Нет, при виконте сука вела себя прилично: скалилась, но не нападала. Вечерами, как и прежде, следовало быть предельно осторожной и молиться, чтобы ей навстречу не попалась эта тварь. Другие обнюхают, узнают и пройдут мимо, а эта заставит дрожать от страха, бояться сделать лишнее движение.

В очередной раз, когда Ноэль отправился носиться по полям (нога его уже прошла, впрочем, виконта бы это не остановило), Стефания отправилась в служебные помещения. Она знала, что в кладовую нередко наведываются грызуны, и кухарка травит их ядом. Хранился он под замком, в небольшом сарайчике возле сада, вместе с различным инструментом, верёвками и досками. Как у хозяйки, у неё имелись ключи от всех помещений, поэтому замок не стал препятствием.

Идти открыто, при свете дня, Стефания побоялась, дождалась сумерек. Муж не вернулся - значит, опять заночует вдали от дома. Хоть в этом ей повезло! Если господь будет милостив, то задержит его ещё на день, пока всё не случится.

Она сделала вид, что просто гуляет по саду. Посидела немного на скамье, полюбовалась закатом, багряным румянцем окрасившим щёки.

Стефания порадовалась очередному толчку ручки или ножки ребёнка в утробе и, укрыв плечи накидкой: вечерняя прохлада опасна в её положении, убедилась, что никто не следит за ней. Обитатели Овмена заканчивали дневные труды и, гуськом или поодиночке, спешили за ворота, в деревню. Никому не было дела до беременной виконтессы, отдыхавшей в саду. Пришла бы она сюда в первый раз - иной разговор, а так только здесь и гуляла.

Бочком, стараясь держаться в тени деревьев, Стефания пробралась к сараю.

Звякнули перебираемые ключи на связке. Нужный нашёлся не сразу, с десятой попытки.

Отомкнув замок, Стефания скользнула внутрь, стараясь быстро обнаружить искомое.

Яд стоял на полке, высоко, чтобы дети не дотянулись. Стефании пришлось нелегко, но она таки его достала. И тут же спрятала.

Теперь оставалось придумать, как приманить собаку, заставить съесть отраву. И как подстроить, чтобы всё выглядело несчастным случаем.

Стефания решила, что лучше всего заманить суку в кладовую: там много вкусностей и яда, будет казаться, что умерла по вине собственной жадности. А уж она позаботится, щедро начинит ветчину крысиной отравой.

Переборов страх перед собаками, Стефания дождалась, пока погасят свечи, и спустилась вниз, в кладовую. На кухне она взяла нож, чтобы делать углубления и подсыпать туда яд.

Уже на месте Стефания поняла, что всё не так просто. Она долго и упорно ковырялась в ветчине, но замаскировать отраву не могла. Оставалось надеяться, что еда пахнет сильнее яда.

Можно, конечно, отравить воду - но не сменят ли её, не дадут ли кому-то другому?

Закончив, Стефания спрятала не до конца использованный бутылёк с ядом за корсаж и с замиранием сердца и ветчиной в руках, двинулась в обратный путь. Как она и предполагала, сука поджидала её, предвкушая забаву. На этот раз на лестнице. Умна, мерзавка! И легко могла убить: на ступеньках легко навернуться со страху.

- Иди сюда, милая! Смотри, что у меня есть, - Стефания помахала ветчиной, на всякий случай ища пути к отступлению. Но холл большой, она не успеет спастись бегством, захлопнуть дверь перед носом злобной твари.

Сука ощерилась и потянула носом - учуяла.

- Давай, ты меня пропустишь? А я тебе ветчины дам. Вкусной ветчины.

Собака пропала из виду, скрывшись в темноте. Стефания понадеялась: ушла в комнаты, но нет, сука не собиралась отпускать добычу. Подкравшись, она неожиданно вынырнула из мрака всего в паре шагов от виконтессы. Та со страха завизжала и уронила ветчину.

Сука метнулась к ней. Лязгнули челюсти, выдрав кусок платья. Но потом внимание собаки переключилось на заготовленную приманку. Она мгновенно проглотила её, отрава не помешала.

Едва передвигающаяся от страха Стефания бочком обошла её и вцепилась в перила лестницы. Тут уже подоспели слуги, привлечённые криками.

По холлу заметались огни, выхватив из темноты бледную, как полотно, виконтессу и облизывавшуюся суку весьма довольного вида.

Стефанию успокоили, под руки довели до спальни, уложили спать.

А наутро любимая сука виконта сдохла. Так как кладовая была не заперта, решили, что она пострадала от обжорства.

Мальчишка-поварёнок ходил, как в воду опущенный, предвкушая расплату: в халатности - незапертой двери - обвиняли его. Но он-то хорошо помнил, что запирал её!

Стефания ликовала, но не показывала вида, с суровым лицом пожурила поварёнка и велела убедиться, что с прочими собаками всё хорошо.

Избавиться от яда виконтесса не успела: когда вернулся муж, бутылочка всё ещё пряталась за корсетом. Накануне её оттуда извлекла горничная, когда раздевала госпожу, но, к счастью, надписи на пузырьке не было, и Стефания сумела убедить, что это лекарство по матушкиному рецепту. Она собиралась положить яд обратно, вновь засунула за корсаж - и услышала громкий, заливистый лай и звуки охотничьего рога.

Виконт спешился у крыльца один: Сигмурт задержался у реки, чтобы переговорить с управляющим. Посвистал собак и нахмурился, не досчитавшись любимицы.

Узнав о том, что сука издохла, Ноэль помрачнел и принялся выяснять причины.

Стефания предпочла уйти, чтобы лишний раз не попадаться мужу на глаза. Быстро, не задумываясь, видит ли кто, прошла к саду и вернула яд на место.

В холле её поджидал виконт. Брови сдвинуты, губы сжаты.

Ухватив за плечо, он втолкнул супругу в зал.

Стефания испуганно попятилась, попыталась уйти, сославшись на усталость, - виконт не позволил.

- Как я посмотрю, вы полны сил, миледи, - какая усталость? Бродите по ночам, бегаете днём. Думаешь, я не заметил, как ты сбежала, едва мне рассказали о бедной Флоссе? И куда же так торопилась миледи? Внезапно захотела подышать воздухом? Что-то не замечал, чтобы ты так любила Флоссу, скорее, ненавидела.

- Мне очень жаль, что по недосмотру мальчишки пострадала ваша любимица.

Виконт хмыкнул:

- А его ли был недосмотр? Флосса отродясь не ошивалась на кухне, только в комнатах. А вот что вы делали ночью в холле? И почему облизывалась Флосса?

- Понятия не имею, милорд.

Стефания побледнела, невольно прикрыла рукой живот. Поискала глазами что-то, за чем можно спрятаться: ничего. Она отступила на шаг - муж сделал два, фактически навис над ней.

- Зато я догадываюсь, что ты только что бегала в сарай садовника. И даже ключи повесить обратно не успела.

Он вырвал из её рук ключи и швырнул на пол. Ухватил за подбородок, заставив смотреть себе в глаза.

- Что же ты делала в холле ночью? Уж не кормила ли Флоссу отравой? А сейчас бегала от неё избавляться. Той самой, что сегодня не нашла с утра кухарка. А она и не могла её найти, если её украла миледи.

- Что вы такое говорите, милорд? - голос Стефании дрогнул, выдав её.

- Дрянь! - пощёчина обожгла щёку. Она была такой силы, что виконтесса пошатнулась и едва не упала. - Это ты отравила Флоссу, дрянь, больше некому!

Ноэль ухватил её за плечи и встряхнул, будто яблоню, а потом ударил. Стефания вскрикнула, попыталась оправдаться, но он не позволил, выхватил хлыст и вытянул им супругу.

- А ребёнка ты от кого прижила, шваль? От любовника? Теперь-то я высчитал: он не мой. Признавайся, с кем нагуляла! В деревне с кем-то кувыркалась? То-то туда рвалась! Мир не без добрых людей - нашептали. Думала, не узнаю?

- Я…я невиновна! Я чиста пред вами!

Но виконт не слушал. В памяти, взбудораженной убийством собаки (чьих это рук дело, он не сомневался), всплыли шёпотки о неверности супруги, рассказы о её стонах в спальне дворца Амати, частые отлучки из замка, хорошенький конюший, которого она так рьяно защищала. Дело было как раз зимой. Конюший часто сопровождал Стефанию, иногда в одиночку провожал до деревни… Оттуда супруга возвращалась куда счастливее, нежели уезжала.

Конюшего он уволил, но это не имело значения.

На Стефанию обрушился град побоев. Не удержав равновесия, она упала. Пыталась взывать к рассудку Ноэлю - бесполезно. Оставалось только сжаться в комок, защищая живот.

А виконт неистово вымещал на супруге злость, бил руками, ногами, кнутом, не обращая внимания на крики, стоны, мольбы о пощаде. Перед глазами стояла пелена ярости.

Наконец он ушёл, оставив жену лежать на полу.

Стефания попыталась подняться, но тут же, изогнувшись, с гортанным криком повалилась обратно.

Боль, нестерпимая боль пронзила живот, раздирая его изнутри. Когда она ненадолго схлынула, притупилась, Стефания попробовала ползти. Осилила совсем немного, буквально полудюжину футов, и вновь повалилась на пол, ухватившись руками за живот.

Стефании казалось, что она умирает, что не вытерпит этой пытки.

Губы беззвучно звали на помощь - а боль ломала кости. Но к ней никто не спешил, и Стефания мужественно пыталась ползти, ползти, пока спазмы не парализовали мышцы.

Там, на холодном полу, её и нашёл Сигмурт, случайно заглянувший в зал в поисках брата.

Невестка скрючилась посреди лужи крови. Вся в синяках, кровоподтёках. Побуревшие юбки набухли, прилипли к ногам.

Кровавый след тянулся от Стефании к тёмному сгустку на полу, напоминавшему месиво из внутренностей. От него, в свою очередь, отбегала ещё одна бурая дорожка, совсем короткая, заканчивавшаяся небольшой лужицей крови.

- Что случилось? - Сигмурт метнулся к невестке. И замер, заметив опавший живот.

Услышав его голос, Стефания подняла голову, потянула руки и разрыдалась.

Сигмурт осторожно приподнял её, обнял. Услышав стон, окончательно убедился в худших предположениях. Руки невольно сжались в кулаки.

- Что произошло, птичка? Тихо-тихо, всё будет хорошо. Врача! - рявкнул деверь. - Хотя бы ту старую ведьму-повитуху! Берите моего коня - и живо! Немедленно!

Похоже, его услышали: в зал заглянул испуганный слуга и со всех ног бросился прочь.

- Ребёнок…? - Стефания с надеждой взглянула на Сигмурта.

Он плотно сжал губы и покачал головой. Взгляд невольно уткнулся в страшный сгусток плоти на полу - их неродившееся дитя. А его мать сейчас истекала кровью и была на волоске от смерти.

- Его нет, да? - всхлипнула Стефания и разрыдалась, уткнувшись в плечо деверя.

- Ничего, ещё будет. Я сделаю.

Он погладил её по растрепавшимся волосам (чепец съехал на шею) и, не сдерживая ярости, спросил:

- Ноэль тебя избил? Этот ублюдок избил тебя? Да, птичка? Я хребет сломаю выродку! Что, узнал, что ребёнок не его?

Стефания сначала кивнула, а потом замотала головой. Она не могла говорить: души эмоции и боль, дикая, изматывающая боль. И слабость, не дававшая пошевелиться.

- Ублюдок! - Сигмурт сплюнул на пол. - Сейчас-сейчас, я отнесу тебя наверх. За шею меня обхватить можешь?

Она не могла.

Сигмурт поднял на руки обмякшее окровавленное тело невестки, постаравшись, чтобы она не видела того, что осталось от ребёнка, отнёс наверх и бережно переложил на постель. Простыни мгновенно стали алыми.

Оставив Стефанию под присмотром целой когорты слуг, Сигмурт отправился на поиски брата. Ему было, что ему сказать.

Ворвавшись в спальню брата, Сигмурт ухватил его за шиворот:

- Бьёшь беременную жену?

- Имею полное право. Убери руки.

- В этот раз ты заигрался.

Сигмурт изо всех сил врезал Ноэлю в челюсть.

- Защищаешь её? Защищаешь эту дрянь? - взревел виконт. - Она отравила Флоссу, она подсыпала нам дрянь в еду…

- Значит, для тебя сука важнее ребёнка? Поздравляю, братец, у неё выкидыш, она умирает! Из-за тебя, мразь!

Они ходили вокруг друг друга, словно звери во время поединка. А потом сцепились.

Затрещали вороты и рукава рубашек, кровь брызнула на кожу. С грохотом рухнуло набок поваленное кресло.

Сигмурт с трудом поборол желание выхватить кочергу из камина и не проломить брату череп. Что тогда? Эшафот? Он не желал на эшафот, не желал очутиться без гроша на дороге, но спустить брату омерзительного поступка и крушения планов не мог. Заодно припомнил все прошлые обиды, щедро отпотчевав ударами под дых.

Виконт не остался в стороне, но преимущество в возрасте теперь, когда они не были мальчишками, ничего не давало.

Наконец противники, тяжело дыша, разошлись.

- Так она потеряла ребёнка? - сплюнув сгусток крови, спросил Ноэль. - Как Элеонора?

- Элеонору не били ногами в живот. Со Стефанией превзошёл самого себя. Ты убил её, понимаешь?! Ревнивый безмозглый выродок! Что вытаращился? Тебе не отвертеться, братец, придётся отвечать. И головой, а не разбитой рожей. На несчастный случай не спишешь.

- Всё так плохо? - виконт будто протрезвел.

- Да уж куда хуже! Молись, чтобы не умерла. Но если умрёт, Ноэль, я тебя покрывать не буду. Так что советую разориться на лучших врачей и вымаливать у жены прощения, чтобы держала рот на замке.

Сигмурт тяжело дышал. Под глазом пунцовел синяк, побаливали рёбра. Но брату досталось больше.

Уже в дверях он обернулся и протянул:

- С превеликим бы удовольствием свернул тебе шею - но братские чувства мешают.

Виконт промолчал. Он спешно переодевался и, морщась, стирал кровь с лица - не хватало, чтобы слуги видели! Похоже, Сигмурт сломал ему руку: запястье припухло и не сгибалось.

Брат прав: он переусердствовал и теперь должен спешно исправить ошибку. Иначе новые родственники в лице Амати могут подвести его под топор палача.

Стефания должна была родить наследника - а он и вправду променял его на собаку. Даст бог, не станет бесплодна.