Букет полыни

Свиток 4

Проснувшись, Стефания не сразу поняла, где она. Спросонья потянулась к шнурку звонка, чтобы вызвать служанку, но не обнаружила его на привычном месте. Она растерянно поводила рукой по пустоте - и тут же всё вспомнила. Боль напомнила о том, что с ней вчера произошло.

Стефания поморщилась от отвращения, случайно увидев на простынях что-то белесое. Схожая мерзость кое-где засохла на коже, стянув её, будто лечебная глина.

Она испуганно вскочила, вцепившись в одеяло, как в последнюю надежду, и с облегчением вздохнула: в спальне больше никого не было.

Портьеры задвинуты, но день вовсю занялся - это видно по узкой полоске света, падающей на пол.

Сегодня светило солнце, но оно не радовало. Стефании не хотелось вставать, не хотелось разговаривать, видеть кого-то. Особенно родных и Сибелгов. Мать наверняка спросит, как всё прошло ночью, - и что ей ответить?

Стефания положила руку на низ живота, потом осторожно мазнула пальцем там, где вчера побывал муж, и с трепетом взглянула на мизинец. Она ожидала увидеть кровь: если там тянет, то, значит, не всё в порядке, но её страхи не оправдались. Палец оказался чистым, а при детальном осмотре Стефания обнаружила лишь засохшую смесь из знакомого противного вещества и крови - старой, не новой. Значит, раны нет, и она не умрёт.

Проверять, что там, с другой стороны, Стефания не стала: боль усиливалась от прикосновений ниже крестца.

Стефания перевернулась на бок, сжалась в комок, и заплакала. Она не понимала, за что с ней так поступили. Хлоя говорила, что это приятно, что ей понравится, ну хоть чуть-чуть - а вышло совсем не так. При мысли о том, что придётся проходить через этот кошмар снова и снова, к горлу подступали спазмы тошноты.

Что она им сделала, зачем её так опозорили? Её, жену! Будто продажную женщину, будто любовницу… Отец дал хорошее приданое, они обо всём договорились - не за что Ноэлю Сибелгу мстить ей.

Она была покорна, она улыбалась, она делала всё, чтобы понравится…

В голове не укладывалось, что высокородный дворянин, благородный человек, мог сотворить такое. В первую же ночь поделить её с братом, совершить богопротивное соитие и не единожды. Оставалось благодарить господа, что не избил, другого же насилия было в достатке.

И он даже не пытался быть нежным! Ему было всё равно, в глазах - только похоть.

Рыдания Стефании стали громче. Ей хотелось умереть. Да, именно умереть, прямо сейчас. Её измазали в позоре, прекрасно зная, что она никогда не отважится рассказать о нём.

Нет, ни за что на свете её не заставят добровольно снова лечь с мужчиной. Но, увы, Стефания прекрасно понимала, что предстоит ещё много ночей. Она будет лежать, считать, чтобы отвлечься, и молить бога, чтобы всё быстрее закончилось.

Видимо, Хлоя любит боль, раз её так тянет к мужчинам. Либо у неё там всё иначе устроено. Может, есть женщины порочные и непорочные от природы, и занятие любовью доставляет удовольствие только последним? Извращённое удовольствие.

Если бы могла, Стефания бы так и пролежала весь день, уткнувшись лицом в подушку, но в дверь постучали. Подняв опухшее от слёз лицо, молодая женщина затихла, а потом с головой нырнула под одеяло: она боялась, что это муж.

Но это оказалась горничная. Она принесла госпоже умыться.

- Уходи, я не встану. Потом… потом сделай мне ванну.

Быть может, вода смоет с неё всю эту грязь? И болеть должно меньше.

- Милорд ждёт вас к обеду. Он просил вас неукоснительно быть.

- Сколько сейчас времени?

Сквозь копну спутанных волос Стефания смотрела на то, как служанка готовит всё для умывания и распахивает портьеры. Яркий свет резанул по глазам, заставив зажмуриться.

- За полдень, миледи, вы долго почивали. Оно и неудивительно, - улыбнулась горничная.

Стефании хотелось крикнуть, что не с чем её поздравлять, что это был ад, но она промолчала: перед слугами тем более нужно держать лицо. Вместо этого Стефания приказала:

- Задёрни портьеры обратно: не желаю, чтобы меня кто-то видл.

- Да кто, миледи? - рассмеялась горничная. - На внешней стене в этой части бойниц нет, так что разве какой глазастый мореход углядит.

Смирившаяся с тем, что даже служанка ей командует, Стефания, обернувшись одеялом, встала, кинула взгляд на простыни и тут же отвернулась - кровь.

В голову закралась шальная мысль: а не броситься ли вниз? Забыть, вычеркнуть из памяти события прошлой ночи она не сможет, а на небесах не будет боли и унижений. Там её будут судить по поступкам и мыслям, и уж лучше суд божий, чем жизнь с Ноэлем Сибелгом.

Пока горничная аккуратно складывала грязную простыню: её должны были торжественно вывесить на надвратной башне, Стефания подошла к окну и глянула вниз.

Страшно. Страшно умирать. Но там ведь покой, там с ней не станут обращаться, как со шлюхой.

У Стефании дрожали колени, когда она мокрыми от пота пальцами потянулась к оконной задвижке.

Холодный поток воздуха, заставил служанку поднять голову и в ужасе вскрикнуть:

- Миледи, побойтесь бога! Что же вы творите такое?

Стефания не слушала её. Стояла в проёме окна, смотрела вниз, подставив лицо студёному ветру, и всё никак не могла сделать шаг.

- Миледи, ради всего святого, не пугайте меня! Сойдите с окошка, я его закрою. Ещё оступитесь ненароком или простудитесь. Что милорд скажет?

Стефания села на подоконник, закрыла лицо руками и зарыдала. Горничная смотрела на неё и всё не могла понять причину этих слёз.

Всё ещё всхлипывая, Стефания встала, побрела обратно к кровати. Нет, никуда она сегодня отсюда не выйдет. Муж может избить её, но изображать счастье перед гостями не заставит.

Служанка тут же поспешила закрыть окно, причитая, что в такой холодный денёк негоже было его открывать.

Одеяло сползло. Жгучий стыд краской залил лицо Стефании. Нет, вовсе не потому, что горничная видела её обнажённой, а потому что та видела следы позора на её теле. Только сейчас Стефания заметила красные пятна и синячки на коже - следы от грубых поцелуев и свидетельства её борьбы за честь. Но схватка, увы, заведомо была неравной.

- Что ж вы всё рыдаете, миледи? Веки опухли, глаза красные…Давайте я вас умою, а потом одену?

- Уйди прочь! - пробормотала Стефания, потерянным взглядом обведя комнату.

- Воля ваша, но милорд…

Пришлось подчиниться. Как там говорилось в брачной клятве - жена да пребудет в воле мужа.

Несомненно, горничная заметила, что с госпожой что-то не так, и предложила позвать врача. Стефания испуганно замотала головой и заверила, что всё само пройдёт. Чем меньше людей знают о её позоре, тем лучше, а боль как-нибудь перетерпит, кровь же не идёт. Если уж будет совсем плохо, не пройдёт до вечера, то да.

Выровняв дыхание, Стефания заставила себя улыбнуться: не хватало ещё, чтобы по замку поползли сплетни! Муж-извращенец - это одно, а когда прислуга судачит об этом - совсем другое.

Она утёрла слёзы, усилием воли удерживаясь от всхлипов, постоянно напоминала себе о долге, о необходимости принять всё это как испытание. Может, всё и образумится, может, муж был просто пьян? Стефания поговорит с ним, попросит уважать себя. Только как, какими словами? Она же не решится обсуждать такое. Да и супругу нельзя перечить… Оставалось только письменно вежливо попросить его поступать, как положено дворянину. Да, именно так Стефания и напишет: 'Ваша милость, выражаю робкую надежду, что впредь вы будете исполнять свой долг, как честь велит столь знатному дворянину'.

Видя, что прикосновения к некоторым частям тела неприятны госпоже, горничная решила, что той лучше вымыться самой. Стефания не возражала: руки служанки напомнили бы о руках братьев Сибелгов, которые отныне вызывали дрожь и отвращение.

Одевшись и причесавшись с помощью горничной, Стефания попросила принести письменный прибор и немного льда для опухших век. Время до обеда ещё оставалось, она успеет привести себя в порядок.

Написав записку мужу, Стефания велела передать её ближе к вечеру, сама же занялась своим лицом. Что могла, замаскировала и припудрила, и со сжимающимся сердцем проследовала за посланным за ней слугой в зал, надеясь, что её оставят в покое, ограничатся лишь парой вопросов. Если придётся молчать и сидеть, ковыряясь в тарелке, как и все остальные, держать лицо она сможет.

На правах хозяйки Стефании надлежало командовать слугами. До этого ей ни разу не приходилось этого делать, лишь наблюдать за тем, как пристально, внимательно наблюдает мать за тем, чтобы всё было в порядке. Признаться, было страшно: она боялась, что не справится. Замок - такой огромный, разве за всем уследишь? Подумала и решила, что сегодня же начнёт его осматривать, выяснять местные порядки.

Стефания, увлечённая своими мыслями, вздрогнула, когда слуга с поклоном отворил перед ней дверь и объявил: 'Виконтесса Сибелг'.

Все взгляды тут же обратились на неё.

Гости уже заняли свои места, ждали только Стефанию.

Со всё нараставшим волнением, но улыбаясь, она медленно прошла во главу стола, временами останавливаясь, кивая и благодаря за поздравления. Ей казалось, будто все знают о том, что произошло ночью, шепчутся за её спиной, смакуют подробности, и щёки поневоле залились румянцем.

Смущение молодой виконтессы не осталось незамеченным и вызывало понимающие усмешки. Если мужчин интересовали причины столь долгого сна Стефании и связывали его с умениями виконта, то женщины обратили внимание на её припухшие глаза и губы, да и синячки на шее тоже заметили.

- Я тоже плакала, милая, все мы плакали, - ободрительно похлопала Стефанию по руке пожилая баронесса. - Мы ведь, девушки, такие чувствительные! Плачем по таким пустякам! Право, всё пустое, уж поверьте моему опыту. У вас прекрасный молодой супруг, с ним вы быстро забудете слёзы. А уж когда пойдут дети…

Стефания кивнула, поблагодарила за совет. Оглянулась, поймав взгляд матери. В нём лёгкое волнение, но осуждения нет. Значит, она ведёт себя, как положено.

Отец и вовсе внимания не обращает, поглощён пространной беседой.

И тут Стефания увидела мужа. Непроизвольно дёрнулась, потупила глаза и, лишь бы только отсрочить встречу с ним, начала обходить гостей, узнавать, всё ли им нравится в Овмене.

- Виконтесса, мы ждём вас.

Глаза Стефании в панике заметались в поисках спасения, но ждать его было неоткуда. Ноэль уже шёл к ней, фальшиво улыбаясь. Как, в прочем, и она.

Когда рука мужа легла на её локоть, у Стефании на миг перехватило дыхание. Волна панического страха тошнотой поднялась к горлу, сердце затрепыхалось в груди. Но она покорно позволила взять себя под руку и повести к столу. Хотя, видит бог, ей хотелось сбежать от этого человека.

- Как почивали, Стефания? Надеюсь, хорошо?

- Благодарю, - пролепетала Стефания. Во рту пересохло и, знаком подозвав слугу, она попросила налить себе полный кубок вина.

- Я сам, - виконт предупредительно забрал кувшин из рук прислужника и, наклонившись к жене, с усмешкой заметил: - Рад, что тебе нравится местное вино, немногие оценили его по достоинству.

Стефания ещё ниже опустила голову и отвернулась, не в силах смотреть на мужа. Уставилась на скатерть, сосредоточив взор на одной из складок. Руки молитвенно сжаты, тело изнутри сотрясались от дрожи. Она давно так никого не боялась, разве что отца, но иначе, не до дурноты. Лэрд Эверин, хоть и был суров, обычно ограничивался строгим внушением, ограничениями в еде и прогулках. Телесные наказания он применял дважды или трижды, и доставались они Хлое, по её же вине: она не умела держать себя в узде.

А тут её тошнило от мужа, и сводило желудок от одной мысли, что он рядом.

Стефания понимала, что нужно поесть, но кусок не лез в горло. От выпитого вина она немного захмелела, поэтому старалась не двигаться и молчать.

Виконт был занят гостями, его мало волновало, как выглядит и что делает его супруга, лишь бы вела себя в рамках приличий, а вот Сигмурт пристально наблюдал за невесткой. Стефания чувствовала его взгляд и ещё больше пунцовела.

- Боитесь похудеть, Ваша милость?

Она вздрогнула и чуть не выронила вилку, которой лениво ковырялась в тарелке. Потом взяла себя в руки, подняла голову и заставила себя взглянуть на деверя. Его васильковые глаза улыбались.

- Вам нездоровится?

- Да, пожалуй.

- Обычные женские недуги. Не откажите в любезности, попробуйте кабана: он изумителен. Вам нужно хорошо питаться.

Стефания невнятно поблагодарила его за заботу, позволила отрезать и положить себе на тарелку кусок мяса. Вздохнула и начала медленно жевать: он снова не заговорит с ней, пока она занята едой. Да и отец странно смотрит, недоволен. Счастливая супруга ведёт себя не так.

Воспитание и выдержка помогли перебороть тошноту. Отрезая по маленькому кусочку, Стефания отправляла свинину в рот, улыбнулась нахмурившемуся родителю и приняла участие в короткой светской беседе двух дам. Роль давалась тяжело, но честь рода Эверин была дороже собственной слабости.

После десерта Стефания с ужасом осознала, что коварное вино сыграло с ней злую шутку. А ведь ей предстояло пройти мимо всех по всему этому огромному залу, пройти в одну из внутренних комнат и оказаться в центре внимания дам. Но ни играть в карты или фанты, ни сплетничать, ни даже вышивать она не могла, с удовольствием бы ушла к себе.

Гости медленно расходились по комнатам, занимаясь, кто чем, а Стефания, выглядевшая со стороны задумчивой и растерянной, всё сидела на месте. Положение казалось безвыходным, позор был неминуем. Её, как ни странно, спас муж.

Ноэль был не так уж невнимателен к супруге за обедом, как ей казалось, видел, что она много выпила, но мало съела. Он протянул ей руку:

- Обопритесь, миледи. Вижу, вы не рассчитали своих сил.

На этот раз Стефания с благодарностью приняла его ладонь.

К ним подошла чета Эверинов, ещё раз поздравила зятя и дочь со свершившимся союзом. Лэрд Эверин уже видел простыню. Он не одобрял столь архаичных обычаев, но гордился тем, что его дочь вступила в брак непорочной душой и телом.

Виконт вспомнил, что не обсудил с тестем пару вопросов, касающихся приданого, и мужчины удалились, оставив своих жён наедине в пустом главном зале. Только слуги сновали туда-сюда вдоль столов, собирая объедки, унося грязную посуду и задувая свечи в канделябрах.

Леди Эверин отвела дочь к окну и с укором, поджав губы, заметила:

- Тебе надлежит знать меру. Я не узнаю тебя, Стефания!

- Мне не хотелось есть, - смутившись, ответила молодая женщина. - Это от волнения.

- Безусловно. Как у вас прошло? Судя по выражению лица виконта, ему понравилось.

- Да, матушка, он был доволен.

- И остался с тобой до утра, я узнавала. Проспал завтрак - хороший признак. Дай вам бог скорее наследника! Смотри, Стефания, ты должна постараться.

- Я постараюсь, будьте уверены.

Вспомнив о том, что теперь она по положению выше матери, Стефания, не спрашивая разрешения, удалилась. Она старалась идти ровно и медленно, но выдержала лишь до порога. Потом, держась за стену, кое-как добрела до окна в проходной комнате и села на подоконник.

Здесь темно, никто её не заметит, не обратит внимания, разве что кому-то из слуг понадобится горка для посуды. Но Стефании уже не было до этого дела: стоять она не могла. Прислонилась головой к оконному проёму, закрыла глаза - даже сейчас кружилась голова.

Вспомнила о том, что должна была переговорить с экономкой или управляющим, отдать какие-то приказания по хозяйству, но в таком состоянии Стефания ни на что была не способна.

Но она благодарила вино за то, что оно притупило воспоминания, горечь и стыд, позволило сидеть рядом с Сибелгами и постоянно не думать о прошлой ночи.

Боже, ночь, впереди ведь ещё одна! Но виконт должен уже получить её записку. Несомненно, он не повторит той гадости.

Стефания не знала, сколько просидела на подоконнике. Кажется, она задремала, потому что ничего не помнила и не слышала. Очнулась, когда комната полностью погрузилась во мрак, а ночь вступила в свои права.

За окном серебрился снег. Стефания, как зачарованная, смотрела на него.

Приложила холодные пальцы к вискам, слегка надавила… Она слышала, что в таких случаях полезен свежий воздух, но ведь засов уже заперт. А если и не заперт, то куда ж она без накидки? И где сядет, не на крыльце же?

- Так вот вы где? Я весь замок на уши поставил, все вас ищут - а вы забились в норку и сидите.

Стефания судорожно сглотнула и обернулась, заморгала от яркого во тьме света свечи.

Муж поставил подсвечник на горку с посудой и стянул супругу с подоконника. Она покачнулась и чуть не упала.

- Забавное письмо ты мне написала, - виконт за талию притянул её к себе, потянулся к губам. Стефания отчаянно отворачивалась, упиралась в грудь руками. - Не устраивает, значит, тебя исполнение супружеского долга? А, по мне, он был хорош.

Ему наконец удалось поймать её губы, но разжимать их она не спешила. Стефания надеялась, что ему наскучит, но нет, Ноэль упорно боролся с оказанным сопротивлением. Его бёдра плотнее прижались к ней, потёрлись о платье. Сегодня оно было обычного покроя, и Стефания чувствовала и тепло тела супруга, и все его ласки.

- Пожалуйста, я хочу побыть одна. Мне нехорошо… Простите, но я не смогу изображать радушную хозяйку.

- Надеюсь, в дальнейшем вы не позволите себе подобного. Хорошо, я скажу, что вы устали и спите.

Он отпустил Стефанию, и она с облегчением вздохнула. Но виконт не спешил уходить. Крикнул слугу и велел тому посветить себе, сам же подхватил молодую супругу на руки и понёс наверх. Разомлевшая от вина, ещё не до конца проснувшаяся, Стефания не сопротивлялась. В конце концов, не спать же всю ночь на подоконнике! А лестница - слишком тяжёлое испытание для неё, можно споткнуться, упасть, опозориться.

Безусловно, близость Ноэля не радовала, но к ней следовало привыкать, отныне он её муж. И, несмотря на всю гадость совершённого поступка, она должна была пересилить себя, дать ему шанс исправиться.

Вопреки ожиданиям Стефании, её несли вовсе не её спальню. На удивлённый вопрос, куда они направляются, виконт равнодушно ответил, что к нему.

- Но зачем? - она забеспокоилась, попыталась выскользнуть из его рук.

- Затем, что у вас убирают. Ничего, потом окажитесь в своей постельке, а пока познакомитесь с моей. Как я уже говорил, вам потом придётся бывать у меня.

- Зачем?

- Затем, что я предпочитаю традиционное общее ложе для супругов - так удобнее.

Слуга почтительно распахнул перед господином дверь, поставил подсвечник на каминную полку, спросил, стоит ли зажечь свечи.

- Нет, ступай. Огонь я потом разведу сам. Позаботься о том, чтобы в течение часа меня никто не беспокоил. По всем вопросам обращайтесь к Сигмурту. И не сидите без дела: лично проверю, всё ли готово к завтрашнему.

Слуга кивнул и удалился, оставив хозяев одних.

Виконт бережно опустил свою ношу на кровать. Она была не меньше той, что стояла в комнате Стефании. Рассмотреть размеры и убранство всей спальни не представлялось возможным: свеча выхватывала из мрака только узкую полоску ковра и изножье кровати, сдвинутой к стене.

- Что, совсем плохо?

Муж приподнял её, уложил на подушки. Покрывало откидывать не стал. Лёжа на нём, Стефания молчаливо наблюдала за тем, как Ноэль стаскивает с неё башмачки. Признаться, она не ожидала от него такой заботы.

- Мне стыдно, но я не думала… Спасибо, уже лучше.

- Не тошнит?

- Нет.

- Вот и прекрасно!

Виконт, насвистывая, стянул и кинул куда-то в темноту камзол, и занялся рубашкой. Стефания в ужасе смотрела на него, попыталась сползти с кровати, но не успела: её руки накрыли руки мужа.

- Куда это вы собрались, миледи? Как видите, мы одни, даже темно - чего вам ещё надо? Так что извольте не ломать комедию и вести себя, как и положено супруге. Сейчас сделаем по-быстрому, ночью поласкаю дольше.

- Но…но я не хочу, не желаю!

Полуобнажённый Ноэль взял её за подбородок, сжал его, заставил посмотреть себе в глаза:

- Ты дурно воспитана. Смотри, моё терпение может кончиться. Я требую от тебя лишь исполнения супружеского долга. Так что выбирай: будешь отдавать его добровольно, или я возьму тебя силой. И, заметь, буду в своём праве.

Виконт отпустил её и потянулся к шнуровке платья. Стефания отшатнулась и, не удержав равновесия, упала на покрывало. Муж лёг рядом и, усмехаясь, легко и быстро расшнуровал лиф наряда супруги. Положил тёплые ладони на корсаж, заставив сердце Стефании биться пойманной птичкой.

Он быстро раздел её, снял нижнее бельё, оставив лишь чулки и пояс с подвязками. Уложил на середину постели и избавился от штанов.

Стефания сдавленно пискнула, когда его губы коснулись её шеи, а пальцы скользнули между ног.

- Да ладно тебе, второй раз больно не бывает. И крови тоже. Ммм, какая у тебя атласная кожа! Так и тянет прямо сейчас распробовать, но ты ж у меня недотрога.

Придавив весом своего тела, Ноэль уткнулся лицом в её волосы. Стефания не знала, куда деться от его языка и лёгких покусываний, вертелась, отворачивалась, ёрзала под ним, отпихивала голову - но бесполезно. Виконт увлечённо продолжал своё занятие, наконец перейдя к губам. Целовал он требовательно и взасос; язык вольготно чувствовал себя у неё во рту.

Это было так отвратительно, что, пройди ещё минута, и выпитое за обедом вино попросилось бы наружу, но Ноэлю наскучило старое занятие, и он перешёл к новому. Теперь его интересовала грудь супруги, особенно её соски.

'Господи, это мой муж, мне должно быть приятно, я должна его желать', - мысленно повторяла Стефания, стараясь унять волнами поднимавшийся из живота страх, убеждая себя, что на этот раз всё будет иначе. Она даже заставила себя робко коснуться затылка виконта. Тот, посчитав это за поощрение, спустился губами ниже, пару раз лизнул и поцеловал в живот. Затем встал на колени и раздвинул Стефании ноги.

Пальцы вновь прошлись по промежности, скользнули вглубь, а губы прильнули к груди.

Стефания фальшиво улыбалась и старалась выровнять дыхание. Вспоминала Хлою, её рассказы, подсмотренные сцены близости сестры со священником, а затем с лордом Дугласом Амати. Чтобы побороть страх, попыталась отвлечь себя мыслями о родных, о том, как скоро состоится помолвка Хлои, и дозволено ли ей будет присутствовать на ней. Стефании нужно было о многом поговорить с сестрой, узнать, как себя вести, что делать в постели с мужем. И, главное, как отнестись к появлению на брачном ложе Сигмурта. Хотя, зная, Хлою, она бы не посочувствовала, а позавидовала.

Видимо, сочтя, что и так потратил на супругу много времени, виконт вновь лёг на неё и сразу глубоко вошёл, навёрстывая упущенные минуты.

Стефания лежала и старалась не думать о его потном теле, глядя в потолок, молча считала толчки супруга, терпела то, что ей опять было неприятно, пару раз даже больно. А виконт всё продолжал, пока с шумным выдохом не кончил. Он тут же поднялся, пошарил рукой по кровати в поисках штанов, не проронив ни слова, оделся и оставил Стефанию одну.

Спустившись к гостям, объявил, что супруге нездоровится, поэтому она поднялась к себе. Как он и предполагал, близость со Стефанией уложилась в час, даже меньше, - каких-то полчаса, и не помешала насладиться ужином, светской беседой и игрой в кости.

На взгляд Сигмурта ответил кивком. Впрочем, Ноэль и не собирался скрывать, что занимался продолжением рода, демонстративно рано, около полуночи, встал из-за стола, сославшись на важную причину.

Гости понимающе ухмыльнулись, подумав, что причина и впрямь хороша.

Стефания мирно спала, когда руки мужа выдернули её из-под одеяла. Всё ещё не проснувшись, она что-то невнятно забормотала во сне, приняв его за сестру. Виконта, впрочем, не смутило состояние супруги, он решил, что так даже будет лучше: обмякшее тело без труда его примет, а насладиться мягкостью её груди и ягодиц он немного позже, заодно и поучит супругу одной приятной вещи.

Когда Стефания очнулась, поняла, что происходит, Ноэль был уже в процессе: задрав её ночную рубашку до груди, держал навесу ноги и насаживал на своё достоинство. При попытке жены воспротивиться, цыкнул и велел лежать смирно, если не в состоянии ублажить его.

Кончив, стянул с себя приспущенные штаны, а со Стефании рубашку.

- Что, холодно ночами? - усмехнулся виконт при виде мурашек на её теле. - Не лежала бы, как бревно, согрелась. Ничего, недолго тебе прохлаждаться осталось. А теперь встала на колени и взяла эту штуку в руки. Хоть какой-то толк от тебя будет.

Стефания наотрез отказалась прикасаться к члену супруга. Тогда тот грубо ухватил её за запястье, чуть не вывихнув, и заставил это сделать. Сам же с довольной ухмылкой развалился на постели.

- Ну, что уставилась? Давай! Или я тебе ещё показывать должен?

Преодолевая брезгливость, прикрывшись одеялом, Стефания погладила детородный орган мужа. Тот, ругнувшись, приподнялся и наклонил её голову:

- В рот взяла, бестолочь! Можешь лизать и целовать. Представь, что конфетка.

Стефания гордо заявила, что ни за что этого не сделает, - пришлось. Виконт прижал её губами к своему члену и заставил открыть рот.

Молодую женщину тошнило от мерзкого вкуса мочи, но она вынуждена была терпеть: супруг не позволял разогнуться, только время от времени глотнуть воздуха. И больно щипал за ягодицы, когда Стефания ленилась. Наконец ему показалось достаточным, и, наградив супругу звонким шлепком по мягкому месту, виконт снова занялся с ней любовью. Далеко не в последний раз за ночь. Правда, в дальнейшем он дозволял не ласкать своё достоинство, однако требовал от жены поцелуев.

Наутро Стефания чувствовала себя разбитой. Была бы её воля - осталась бы в замке, не поехала на охоту, но приказ мужа был однозначен.

Горничная положила ей на постель костюм для верховой езды: тёмно-зелёную амазонку, короткую куртку на меху, поставила в изножье кровати начищенные до блеска дорожные сапоги.

Зевая, Стефания умылась, оделась, с помощью служанки уложила волосы под шапочку с пером.

- Какая ж вы красавица, миледи! - восхищённо воскликнула горничная.

Стефания кисло улыбнулась, подумав, что предпочла бы быть уродиной. Впрочем, кто поручиться, что виконту Сибелгу важна внешняя красота, а не просто принадлежность к женскому полу.

Внизу, встретила брата, спросила, кого травят.

- Волков. Так что будь осторожнее.

- Да я бы вообще никуда не поехала.

- Вот ещё! В честь тебя же! Ты своё кислое лицо спрячь, никому неинтересно.

- Генрих, - Стефания понизила голос, отведя брата в сторону, - скажи, это нормально, когда мужчина… Словом, так часто и больно… Мне это совсем не нравится.

- Дура! - отмахнулся от неё Генрих. - Радуйся, а не слёзы лей. Небось, и мужа таким же кислым лицом встречаешь. Я поговорю с матерью: пусть мозги тебе вправит.

- Не надо, не надо, я поняла. Я всё делаю, чтобы ему угодить. Просто, - она смутилась, - у меня всё болит. И противно.

- Он твой муж, - отрезал брат, - с ним не может быть противно. Кончай жаловаться и ныть! Её за такого человека выдали - а она ещё недовольна. Улыбку на лицо нацепила - и вперёд, тебе во главе кавалькады ехать. И так копалась, виконт уже пару раз спрашивал.

- Учти, Фанни, - он взял её за подбородок, - выкинешь чего, мы виконта Сибелга поддержим. Без семьи и имени окажешься. Так что не ной и не клевещи. И скажи спасибо, что это я, а не отец с тобой разговариваю. Лэрд Эверин быстро бы указал тебе место.

- Моё место подле мужа, за спиной мужа, - заученно повторила Стефания, надев привычную светскую маску. - Да продлит бог его годы!

Генрих довольно улыбнулся и повёл сестру во двор.

Стараясь не показывать усталости и нервозности, Стефания приветствовала встречавшихся ей гостей, интересовалась разными мелочами, старательно играя роль хозяйки. И каждому задавала вопрос: 'Всё ли вас устраивает, приятно ли вам в замке Овмен?'.

Собаки рвались из рук выжлятников - бурые вислоухие гончие, звонкие, горячие, и большие, схожие с теми, что держал виконт в комнатах, псы, угрюмые, покрытые густой шерстью, в шипастых ошейниках, на железных сворках. Они внушали Стефании подсознательный ужас. Казалось, это дикие звери смотрят на неё исподлобья. Такие и медведя завалят.

- Понравились наши волкодлаки? Такие водятся только на севере.

Стефания вздрогнула и обернулась: позади неё стоял деверь, поигрывая плетью. К поясу пристёгнуты ножны с ножом и охотничьим мечом; за спиной - арбалет.

- Доброе утро, миледи, - он склонился над её рукой в перчатке. - Брат вас уже заждался, послал искать.

Стефания рассеянно кивнула и бросила испуганный взгляд на виконта, прохаживавшегося возле своего коня. Он нетерпеливо махнул рукой, и молодая женщина в компании двух мужчин спустилась с крыльца и, подобрав подол амазонки, направилась к поджидавшей её лошадке. На вид кобылка казалась смирной - Стефания надеялась, что и в действительности окажется такой же. Её первая собственная охотничья лошадь.

Генрих направился к отцу с матерью, а Сигмурт вызвался придержать невестке стремя.

- Вам идёт охотничий наряд, - виконт внимательно оглядел супругу с ног до головы и остался доволен. - Нужно будет сшить вам зелёное бальное платье. Вы знакомы с правилами?

Стефания кивнула:

- Не отделяться от охотников, не мешать им и собакам. Но у нас не травят волков…

- Зато в наших краях не тратят время на куропаток.

Ноэль подсадил жену в седло, передал ей поводья и, убедившись, что Стефания уверенно держится в седле, сам вскочил на коня.

Распорядитель затрубил в костяной рог, призывая припозднившихся гостей поторопиться. По второму звука рога охотничья кавалькада двинулась в путь. Впереди псари и загонщики, затем, рука к руке, виконт и виконтесса, барон Сигмурт Сибелг, родственники, высокие гости. Замыкали процессию незамужние девушки в сопровождении вдов и отряжённым распорядителем людей. Сам он был среди выжлятников.

Снег россыпью серебра летел из-под копыт, оседая на одежде.

Солнце унизывало бриллиантами снежинок окрестные холмы и долы, превращая их в подобие сказочной страны. Оно недавно взошло, ещё низко стояло над горизонтом, и дарило не только мягкий золотой свет, но и мягкий румянец. Стефания, щурясь, жадно подставляла ему руки и щёки, своим ребячеством вызывая усмешку мужа. Впрочем, он быстро нашёл себе дело интереснее наблюдения за супругой: взрывая наст, лошади приближались к месту, где пару дней назад выследили волков.

Распорядитель подтвердил, что хищники не ушли: свежие цепочки следов появились не позднее ночи.

Виконт не любил загонной охоты, верёвок с флажками, ему нравилось единоборство. Единоборство по его правилам: когда зверь не знает, что его обложили, и спокойно доживает свои последние часы.

Охота неслась в сторону леса. Спустили собак, и они с заливистым лаем полетели над искрящимся полем в чащобу, туда, куда их, науськивая, гнали выжлятники, туда, где они чуяли зверя. Гончие впереди, волкодавы - позади. Первые найдут и подымут зверя, вторые затравят его, разделят выводок, придут на помощь охотникам.

Мужчины поспешили вслед за собаками, не боясь затеряться в заснеженных дебрях.

Подхваченная всеобщим движением, Стефания неслась бок о бок с супругом. Сердце каждый раз с ужасом замирало, когда её лошадка брала препятствие - кусты или поваленный ствол дерева. Но наконец ей удалось вырваться, придержав лошадь, попустить охотников.

Оглядевшись, Стефания поняла, что оказалась одна посреди какой-то поляны. Охваченные охотничьим азартом мужчины давно унеслись прочь, туда, где уже хрипло, редко подавали голос собаки, а дамы не спешили покидать чистое поле, опасаясь встретиться с взбешёнными зверьми.

Мысль о встрече со стаей серых хищников пугала и Стефанию. Она хотела тут же повернуть назад, галопом понестись прочь, уже взмахнула хлыстом, но раздумала. Куда так торопиться, куда стремится вернуться? Давеча Стефания готова была выпрыгнуть из окна, молила бога облегчить её страдания, спасти от позора и унижений - не услышал ли он её?

Брат и слушать не желает, дурой частит, мать боится, говорит то, как заучено, что и ей сызмальства вбивали, но живёт же Хлоя иначе! И даже этот лорд Амати любит её, хоть и повёл себя так предосудительно. Стефания не сомневалась, что сестра будет счастливее её в браке, она и теперь счастливее, потому что знала удовольствие, хоть чуть-чуть пожила без оглядки на устои и правила. Теперь молодая женщина даже сомневалась, права ли была, осуждая Хлою. Вот она блюла все каноны, была послушна, смиренна и целомудренна - и какова награда? Может, и Дуглас Амати не подарок, такой же, как и виконт Сибелг, но зато сестра не испытает того же, что она.

Генрих дал понять, что семья отвернулась от неё, но ведь есть ещё церковь. Настоятель монастыря, выслушав её, непременно предоставит и кров, и защитит от супруга. Пусть святой отец вразумит его, пригрозит расторжением брака. Виконт не посмеет ослушаться его, не пойдёт на анафему. Власть божья сильнее власти людской.

Прислушавшись и убедившись, что рога трубят далеко от неё, Стефания развернула лошадь к югу и понеслась сквозь буерак. Ветви хлестали по лицу, грозясь сорвать шапочку, расцарапать в кровь щёки, но она всё чаще и чаще нахлёстывала кобылку, стараясь не думать о том, что каждую минуту на неё может выскочить волк.

Когда и впрямь из кустов порскнул заяц, Стефания обмерла от страха, резко натянула поводья. Лошадь вскинулась на дыбы, всадница не удержалась и полетела на землю.

Кое-как поднявшись, отряхнувшись и отплевавшись от снега, набившегося и в рот, и в сапоги, и под одежду, Стефания по глубоким сугробам добрела до кобылки. Она и впрямь оказалась смирной, раз не унеслась прочь, подпустила. Ухватившись за поводья, Стефания попыталась забраться в седло, но с мокрыми, тяжёлыми, липнувшими к ногам юбками и без опоры в виде пня или камушка сделать это оказалось непросто. Она беспомощно повисла в воздухе, отчаянно пытаясь подтянуться, сесть, но никак не выходило. Ноги скользили в стременах, грозя очередным падением.

Наконец Стефании удалось справиться с непокорным седлом, и она вновь направила лошадь в нужную сторону. Ехать было трудно, поэтому лошадь беглянки сначала с галопа перешла на рысцу, а потом и вовсе не шаг.

На прогалине Стефания наткнулась на цепочку свежих следов. Крупных, не заячьих.

Сердце обмерло, рисуя за ближайшим кустом волка или медведя. И точно, вроде как сверкнули глаза, мелькнул серый хвост.

Кобылка Стефании всхрапнула, нервно попятилась.

Недолго думая, всадница понеслась вбок, по прогалине, не задумываясь, куда она приведёт. Вроде, к опушке, но ведь в таком состоянии немудрено ошибиться.

Стефания боялась оборачиваться, боялась увидеть волчью морду рядом с крупом лошади и надеялась, что успеет выбраться из леса до того, как звери разорвут её в клочья. Нужно бы закричать, позвать на помощь - но нельзя. Разве что попадётся чужой, незнакомый человек.

Но её догнал вовсе не волк, а человек, ухватил её лошадь под уздцы и осадил.

- Ну, и куда вы собрались?

Стефания отвернулась, чтобы не видеть лица Сигмурта. Не в силах придумать правдоподобную ложь, молчала. Да и что соврёшь, если она забралась так далеко от охоты?

- Тут ведь звери водятся, Стефания, нешуточные звери. Загрызть могут, никто и не найдёт. Вижу, упали, - он вытряхнул снег из-за ворота её куртки. - Так торопились? Куда? Овмен совсем в другой стороне, ваш муж и гости тоже.

- Прошу вас, не говорите супругу! Я всё, что угодно сделаю, только не говорите! - испуганно зашептала Стефания, порывисто ухватив его за руки. - Или он…

- Его здесь нет. Ноэль упоённо травит волков, а я вот случайно заприметил одинокую цепочку лошадиных следов, когда собак отзывал. Решил проверить, кто это по угодьям брата без разрешения ездит - а это вы. Бежать вздумали?

Сигмурт пристально посмотрел ей в глаза. Стефания потупилась.

- Молодая жена на третий день брака. Ноэль так плох? Или вы считаете, что столь хороши?

- Я не должна была этого делать, просто… Не говорите ему!

- Столько страха, столько мольбы, - он улыбнулся и спустил её с седла, спешился сам. - Больно ударились?

Стефания покачала головой. Да, наверняка есть синяки, парочка ушибов, но сейчас это неважно. Она попалась, и её ждёт наказание.

Сигмурт снял перчатку и провёл пальцами по щеке невестки. Она вздрогнула, попятилась, уткнувшись в бок лошади.

- Кровь там у вас. Вот дура, могли ведь и без глаза остаться с такими скачками. Радуйтесь, что шею не сломали.

- И что теперь со мной будет? - упавшим голосом поинтересовалась Стефания.

- Отвезу вас обратно, запомню долг. Впрочем…

Он шагнул к ней, заключил в ладони лицо и поцеловал. Руки прижали к себе, лаская.

- Я же вижу, кто тебе больше нравится, - чуть отстранившись, шепнул Сигмурт. - Братец так торопится, хочет взять сразу, а на тебе нужно немного поиграть.

- Так вы этого от меня хотите? - Стефания на миг задержала дыхание, когда руки деверя оказались под её курткой. Но он не спешил расстегивать амазонку, с лёгкой самодовольной улыбкой поглаживал сверху. - Супружеской измены?

Сигмурт расхохотался и притянул её к себе, крепко обхватив за талию. Молодая женщина фактически упёрлась лицом в его грудь, почувствовала студёный морозный запах, перемешавшийся с теплом кожи.

Она ощущала его дыхание возле уха и не удивилась, когда деверь слегка прикусил её мочку. Следующий поцелуй пришёлся чуть ниже, в полоску не защищённой воротником расстегнутой куртки кожи.

- Я ведь у тебя был первым, не Ноэль, хоть ему и досталась первая кровь. И нравилось тебе больше со мной.

- Милорд, ваши слова непристойны.

- Чем? Это сущая правда, - промурлыкал он, позволив руке слегка задрать подол амазонки и пройтись по тёплым чулкам. - Я могу легко это доказать. Ничего, ещё сравнишь, убедишься. А измена - это когда к тебе прикоснётся кто-то ещё. Безусловно, братцу чужих детишек не хочется, но кто ж тут что скажет, если в любом случае одинаковые будут?

Он ещё крепче прижал её к себе, по-хозяйски прошёлся руками по округлостям тела и отпустил. На недоумённый взгляд Стефании ответил:

- Ты и так рискуешь простудиться в своём наряде. Вот что, отвезу-ка я тебя домой, а то захвораешь. Нет, в спальне с тобой не останусь, вернусь обратно. Надеюсь, хоть конец гона застану, а то по твоей милости только мелкого волчонка убил. Должок за тобой. Чем и как отдавать будешь, сам решу. Но Ноэль ничего не узнает. Если, разумеется, сама не проговоришься или чего-нибудь не выкинешь.

На вопрос Стефании, как ей объяснить свою пропажу, Сигмурт равнодушно пожал плечами, ответив, что это её дело, он просто скажет, что нашёл её в лесу.