Букет полыни

Свиток 18

Стефания полулежала на подушках, мечтая скорее ступить на твёрдую землю. Её уже тошнило от этой поездки, длившейся почти два месяца. Порой ей казалось, что и родить предстоит в пути, прямо в экипаже, любезно предоставленном сестрой. Хлоя постаралась сделать поездку виконтессы максимально комфортной, памятуя о её 'интересном' положении.

Напротив сидели служанка и лорд Дуглас: последний предпочёл не трястись в ветер и дождь в седле.

По словам лорда Амати, они подъезжали к прежним рубежам королевства. Затем предстояло отметиться на приграничном пункте и пересечь на пароме полноводную реку Соарду, отделявшую полуостров герцогства Лагиш от остальных земель. Далее - ещё дней десять пути до герцогской резиденции в городе Амарена.

- Я не доживу, - вздыхала Стефания, поглаживая живот. Теперь его ничем не скроешь, теперь он диктует, как ей сидеть, лежать, стоять. И о реверансах следует забыть. - Так и рожу посреди этих ухабов.

- Срок ещё не вышел, а подушек достаточно, - погружённый в свои мысли, пробормотал лорд Дуглас. - Что поделаешь, до Амарены путь не близкий! Радуйтесь, что мы выехали в августе, пока ещё дороги сухи.

Виконтесса кивнула, тайком помассировав ноющую грудь. Сделать это было несложно: бюст разбух настолько, что служанка слабо шнуровала даже верх корсета. Зато мужчины, даже беременной, находили Стефанию соблазнительной, провожая характерными взглядами на постоялых дворах.

Тело чесалось, волосы тоже долго толком не мыты.

В небе вовсю хозяйствовал октябрь, наполнив его тяжёлыми свинцовыми тучами и дождевой хмарью.

Пейзажи за окном становились всё колоритнее: поля перемежались с виноградниками, леса светлели. Лиственные деревья постепенно уступали место хвойным, только платаны качали ветвями вдоль дороги.

А впереди, на приграничных взгорьях, вторя серости погоды, уже виднелись маковые поля. Пламенеющие бутоны этих цветов красовались на гербе Дартуа, став символом Лагиша. Символы сна и смерти, красоты жизни и ужаса небытия - и одновременно плодородия, красоты и неувядающей молодости. Маки красовались как на могилах воинов, так и в волосах прелестных девушек.

Четвёрка лошадей медленно спускалась с холма, в долину, ежегодно затопляемую красавицей-Соадой. Значит, оставалась надежда, что сегодня-завтра они окажутся на берегу.

Вопреки мечтам Стефании, дважды пришлось ночевать в крестьянском доме, а к приграничной крепости они добрались к полудню третьего дня.

Поддерживая еле переставлявшую ноги виконтессу под руку, лорд Дуглас распорядился купить место на ближайшем пароме: он был убеждён, что задержек не будет. Лорд Амати не ошибся: ознакомившись с подорожной, начальник гарнизона не стал чинить никаких препятствий, занёс имена в амбарную книгу и выделил сопровождающих: 'В Лагише неспокойно, лишняя пара рук не помешает'.

Пообедав вместе с офицерами, Стефания и её спутник направились к реке. Шли пешком: экипаж и лошадей уже погрузили на паром. Берег был пологим, так что спуск не вредил здоровью виконтессы, да и она радовалась возможности размять затёкшие ноги.

Соарда показалась Стефании морем. Она никогда ещё не видела таких рек и во все глаза смотрела на снующие по полуночно-синей глади лодки и барки. Лорд Дуглас объяснил, что можно было воспользоваться кружным путём, минуя Соарду, но это заняло бы лишних две недели: 'А в вашем положении это неприемлемо'.

Запрокинув голову, не пожелав сесть в экипаж, виконтесса, сколько позволили ноги, разглядывала новые дали, придерживая чепец, который периодически норовил сорвать налетавший с моря ветер.

Море… Лагиш омывался им с двух сторон, обручившись с бездонными глубинами много веков назад. Ему принадлежал лучший торговый флот континента, он держал в руках тонкие ниточки купеческих путей из заморских стран. Его крепости высились по берегам пролива - ключа к просторам других миров, полных золота, пряностей, тонкорунных тканей и драгоценных камней.

Земля Лагиша тоже оказалась другой: виноградники, прозрачные, как слеза, леса, частокол сосен на скалистых берегах, устремлённых взором в царство крикливых чаек и бакланов, высокие тисы между плетёных из лозы деревенских оград, буйство красок и узоров. Даже воздух иной, пропитанный солью и запахом дальних странствий.

Белёные дома с резными ставнями, желтоватый камень церквей с прямоугольными колокольнями и кружевными аркадами. Даже в пасмурный день они казались преисполненными небывалого величия. Попадались и совсем древние, потемневшие, суровые, будто крепости, со сценами адовых мук над входом.

Этому краю предстояло стать её домом, по крайней мере, на пару лет, если не навсегда, и Стефания хотела лучше его рассмотреть. Прильнув к окну, кое-как найдя компромисс между приличиями и удобством, виконтесса впитывала в себя новые впечатления, гадая, есть ли на подаренных короной землях хоть какой-то дом. И как её там встретят. Пока, узнав, откуда они, на них косились, по возможности игнорируя нужды, притворяясь глухими и слепыми. Неприязнь читалась в каждом жесте, однажды им вслед полетели даже ругательства.

- Смерть выродку завоевателей, унижавших нашего герцога! - крик нищей старухи долго отзывался в ушах Стефании. Она даже расплакалась. Ребёнок, чутко реагировавший на её состояние, тут же заворочался, перепугав своей активностью. Опасаясь преждевременных родов, виконтесса забыла обо всём на свете.

Будущее дитя волновало Стефанию, служило причиной навязчивых страхов. Лорд Дуглас устал её успокаивать, проклиная возложенную на него миссию. Если бы не родство с Хлоей, он не стал бы церемониться с покинутой любовницей принца, но жена не простила бы дурного обращения с сестрой.

- Сперва нам надлежит показаться на глаза Его светлости, передать ему письмо, - наставлял лорд Амати. - Понимаю, вы плохо себя чувствуете, но постарайтесь произвести хорошее впечатление. Аудиенция будет недолгой и, боюсь, нам придётся её добиваться. Получите герцогскую грамоту на владение - и я доставлю вас в Каварду. Простите, но после сразу же уеду.

- Понимаю, - улыбнулась виконтесса. - Я и так отрываю вас от двора. Беременная, презираемая всеми женщина - не лучшая компания.

Лорд Дуглас промолчал: она была совершенно права.

Постепенно то здесь, то там, начали появляться песчаные откосы; дорога запетляла вверх-вниз. На вершинах холмов часто ставили часовни.

На подъезде к Амарене Стефания увидела море. Оно оказалось иным, нежели у Овмена, даже по цвету видно, что теплее. Делая изгиб, гористый берег обнажал полоску галечного пляжа, усыпанного перевёрнутыми лодками и просушивающимися на ветру рыболовными сетями.

И корабли… Те же знакомые силуэты кораблей, на которые взирали свысока пихты, тисы и белоснежные козы, бродившие по необжитым берегам. Они также вносили свою лепту в доход герцогства.

А ещё стало больше замков и схожих с ними господских домов в имениях. Только, увы, многие смотрели на путников пустыми глазницами и зияющей пустотой обвалившихся перекрытий.

Столица герцогства Лагиш - Амарена - раскинулась на берегах подковообразной бухты под защитой двух военных фортов и старинной крепости.

Война везде оставила свой отпечаток, опалив огнём и разрушив крепкие стены. Но лагишцы не теряли времени даром, в короткие сроки заново отстроив жилища, и начав восстанавливать фортификационные сооружения.

Над городом, на флагштоке герцогского замка, так же пострадавшего в ходе войны, реяло два полотнища - королевский штандарт и герб с маками. Лагишцы и здесь проявили непокорность.

Лежавший внизу порт уже полнился жизнью. У пристани покачивались корабли, уходившие в дальнее плаванье и возвратившиеся из него: море в Лагише замерзало позднее, нежели в Атвере, в декабре. Ругаясь, перекрикивались грузчики, толкая перед собой бочки, перетаскивая мешки и тюки.

Стефания, забыв о хмурых лицах встречных, частенько провожавших экипаж и его эскорт неприличными жестами, раскрыв рот, рассматривала дугу светло-коричневых стен гавани с затейливыми сторожевыми башенками, длинный мол и поновлённый маяк, такой далёкий, что она едва могла различить очертания. Виконтессу огорчали многочисленные дыры, обвалы, закопчённые камни и горы обгорелой древесины, на которые то здесь, то там натыкался глаз. Лорд Дуглас объяснил, что четыре года назад, когда закончилась война, порт сильно пострадал, и восхищался тем, как быстро ожило герцогство, как быстро зализало раны.

- Вы здесь уже бывали? - удивилась Стефания.

- Нет, брат. Если верить его рассказам, Лагиш чуть ли не лежал в руинах.

Как оказалось, руины ещё остались: ими полнились нижние кварталы, превратившиеся в чехарду улиц и свалок. Посреди разбитой черепицы и остовов домов выросли молоденькие пинии, которыми, наряду с приземистыми, раскидистыми соснами полнилось всё герцогство.

Лорд Дуграс настоятельно посоветовал задёрнуть занавески и оказался прав: в окна временами летели комья грязи.

Наконец они миновали кварталы бедноты, и Стефании вновь позволили рассматривать Амарену, непохожую на привычные виконтессе города.

Экипаж остановился перед воротами герцогской резиденции. Стража безапелляционно заявила, что далее гостям надлежит следовать пешком. Никакие уговоры их не вразумили.

Ворота оказались узкими, - повозка и человек разойдутся - обрамлённые фактурным камнем, с изразцовым панно над ними. Несмотря на лихолетье, оно сохранилось, - венок из маков.

Повсюду слышался стук молотков: лагишцы, пока позволяла погода, ремонтировали замок: заново возводили и поновляли стены, восстанавливали перекрытия, покрывали черепицей крыши. Всё полнилось лесами и строительными материалами.

Начальник стражи, скорчив кислую мину, тем не менее, предложил проводить гостей в высокие покои.

Идти пришлось долго: через пять дворов, пока, наконец, не оказались в окружении плюща и дикого винограда, увивавшего башни сердца герцогской резиденции.

Видимо, смилостивившись над Стефанией или просто проявив уважение к титулу, их не заставили маяться в холле в числе прочих страждущих, а провели в приёмную с парой стульев. На один из них с облегчением и опустилась виконтесса: такие долгие прогулки, особенно после утомительной дороги не для неё.

Как и предполагал лорд Дуглас, пришлось подождать около часа, пока к ним не подошёл слуга и попросил следовать за ним.

От лестниц и переходов у Стефании кружилась голова, если бы не спутник, поддерживавший её под руку, она бы рухнула на пол под какой-нибудь шпалерой.

Судя по всему, аудиенцию назначили в личных покоях, а не в кабинете. Лорд Дуглас счёл это добрым знаком.

Слуга остановился перед массивной дубовой дверью, охраняемой молчаливой стражей, и, постучав, приоткрыл её, докладывая: 'Лорд Дуглас Амати со спутницей'.

- Впусти, - донёсся из-за двери приглушённый незнакомый голос.

Стефания оказалась в зале со сводчатым деревянным потолком футов пятнадцать в высоту, поддерживаемым каменными столбами. Обстановка, вопреки ожиданиям, оказалась скромной: камин-жаровня с гербом на колпаке, пара столов со стульями, секретер в углу и массивное кресло у окна.

Стены обиты терракотовой тканью с животным орнаментом.

За ближайшим столом сидел человек, назвавшийся секретарём герцога. Не обратив на гостей особого внимания, он попросил обождать и вернулся к своим бумагам.

Виконтесса и лорд Дуглас устроились за другим столом, ближе к креслу, полагая, что его займёт Лагиш.

- Однако ценят же здесь гостей! - пробурчал лорд Амати, нервно постукивая по дереву. - Всё ещё хуже, нежели я предполагал.

- Можно воды? - не выдержав, попросила Стефания и, пользуясь тем, что никто не видит, наполовину вытащила ноги из дорожных сапог. Была бы её воля, сняла совсем!

Секретарь, не отрываясь от работы, указал на графин.

Когда виконтесса осушила уже третий стакан и начала скучать по подушкам под поясницей, дверь в соседнее помещение отворилась, и в зал быстрым шагом вошёл герцог.

Секретарь мгновенно подскочил, отвесил поклон и доложил о новоприбывших.

Лагиш с недовольным выражением лица скользнул по лорду Дугласу, затем обратил внимание на неуклюже пытавшуюся встать Стефанию. Кажется, узнал, потому что взгляд потеплел.

- Сидите, миледи. Ваше положение заслуживает уважения. Какими судьбами в Лагише?

Игнорируя пытавшегося объяснить цель визита лорда Амати, герцог направился к виконтессе и поцеловал ей руку. Затем цыкнул на секретаря - и тот поспешно откланялся.

- Ваша светлость, у меня письмо от Его величества.

Герцог кивнул, принял из её рук сложенный лист бумаги, присел в кресло и сломал печать. По мере чтения брови его всё больше хмурились, в конце Лагиш даже не выдержал, скомкал письмо.

В зале повисло тягостное молчание. Наконец герцог холодно изрёк:

- Лорд Амати, обождите здесь. Или, если угодно, я распоряжусь прямо сейчас подготовить вам комнаты. Можете передать Его величеству, что я подтверждаю права виконтессы Стефании Сибелг на Каварду. Свою миссию можете считать оконченной.

- Но мне поручено сопроводить миледи до владений…

- Обратный путь не близок, советовал бы не терять напрасно время. О миледи надлежащим образом позаботятся.

Лорд Дуглас понял, что возражения бесполезны, и молчаливо поклонился.

Герцог подошёл вплотную к притихшей Стефании и протянул ей руку, с холодной вежливостью бросив:

- Следуйте за мной, миледи.

К счастью, идти пришлось недолго, и вскоре виконтесса стояла посреди кабинета Лагиша. Тот не спешил садиться, внимательно, со всех сторон, рассматривая Стефанию. Ей стало не по себе, руки сами собой легли на живот. Впрочем, она не сомневалась, что решение Его величества герцога не обрадует.

- Вы в курсе содержания письма?

Стефания покачала головой и смущённо потупилась, предвидя ушат презрения, который ей выльют на голову.

- Его величество, покрывая грешки своего сына - это ведь его ребёнок? - палец с массивным перстнем практически упёрся в её живот. Виконтесса судорожно кивнула. - Итак, Его величество требует выдать вас замуж, причём, до родов. За одного из Дартуа. Члена моей семьи.

Герцог бросил эти слова, как обвинение.

Стефания молчала, понимая, что оказалась крайней в этой игре. Король решил унизить противника, ударив по самому больному - чести. И теперь Лагиш скрежетал зубами.

- Чёрт бы побрал эту сволочь! - прошипел герцог, рывком отодвинул кресло и сел. Виконтесса осталась стоять, всё больше и больше ощущая себя осуждённой на смерть. - И какой же дурак Ивар, принёс эту клятву!

- Миледи, - Стефания вздрогнула от звука этого голоса - голоса взбешённого, но сдерживающего себя правителя, - вы, наверное, понимаете, что под одним из Дартуа Его величество имел в виду меня, моего сына или двоюродного племянника?

- Нет, - запинаясь, ответила она, залившись краской. - Я… я не имею чести… Но, полагаю, Дартуа - большая семья, и найдётся кто-то не столь знатный. Я выйду даже за конюха.

- К сожалению, среди Дартуа нет конюхов, - усмехнулся герцог. - Многих усилиями Его величества нет в живых, а неженаты только трое. Так кого же вы прочите в отцы своему ребёнку? Незаконнорожденный внук, который затем попытается отобрать власть над герцогством - хорошо придумано!

- Ваша светлость, не нужно! - не выдержав эмоционального давления, взмолилась Стефания. - Я удалюсь в Каварду, буду тихо жить там и при первой возможности покину пределы герцогства.

Слёзы катились по щекам, она чувствовала себя раздавленной и униженной даже больше герцога. Хотя, казалось бы, что может быть позорнее: приказ жениться на беременной любовнице принца. Даже если брак формальный, от такого пятна не отмоешься. И за уязвлённую гордость предстоит расплачиваться ей. Пока она родит, пока оправится, пока младенец окрепнет - ждать королевского вердикта о расторжении союза минимум год, а то и полтора. Этого времени более чем достаточно, чтобы затравить её. Учитывая отношение лагишцев к победителям, травить будут все.

Почувствовав волнение матери, заворочался в утробе ребёнок. Виконтесса, ойкнув, осела на пол, испуганно гладя живот. Она удивилась, когда Лагиш встал, опустился рядом с ней на корточки и проявил вежливое беспокойство: наверное, испугался, что Стефания родит прямо в кабинете.

- Сколько вам осталось носить? Успокойтесь и встаньте.

- Сейчас, Ваша светлость, - утирая слёзы, пробормотала виконтесса. Попытки подняться на ноги раз за разом оканчивались неудачей. - Месяц-полтора, Ваша светлость.

Герцог некоторое время понаблюдал за её бесплодными попытками выпрямиться, потом со вдохом помог.

Глаза вновь цепко прошлись по лицу и фигуре. Стефания не двигалась, давая рассмотреть себя, затем исхитрилась присесть в реверансе.

- Только расшаркиваний сейчас не хватало! - пробурчал Лагиш. - Мне не нужны ваши преждевременные роды, извольте доносить, как положено. Вопрос с мужем я решу в ближайшую неделю. От вас требуется тихо сидеть в своих покоях, молиться и вышивать рубашки и чепчики. В Каварду, разумеется, вы не поедете, родите в Амарене.

Покусывая губы, герцог остановил взгляд на её вздымающейся от частого дыхания груди, затем опустился ниже, на живот.

- Надеюсь, ваша тягость не окажется в тягость Лагишу. После долгой дороги вам следует прилечь.

Стефания заверила, что с малышом всё хорошо, что она не доставит герцогу неудобств, и поблагодарила за заботу. Тот кивнул и позвонил в колокольчик: аудиенция была окончена.

В зале виконтессу дожидался лорд Дуглас. Заметив опухшие веки, порывался защитить свояченицу от нападок зарвавшегося местного князька, забывшего, что ещё меньше года назад гнил в тюрьме, но Стефания испуганно заверила, что с ней обращались со всем почтением.

Узнав, что герцог не позволил виконтессе покинуть пределы Амарены, лорд Амати просиял, сообщив, что завтра же уезжает. Стефания понимающе кивнула: ему хотелось к Хлое.

Виконтесса страшилась встречи с Иваром и радовалась, что он не присутствовал в кабинете отца. Разговор и так вышел неприятным, а маркизу она бы и вовсе боялась взглянуть в глаза. С другой стороны, он мог стать её мужем. Хотелось ли Стефании этого? Безусловно, хотелось, только разум подсказывал, что к алтарю её поведёт двоюродный племянник Лагиша.

Несмотря на статус венценосной шлюхи, Стефанию разместили в комнатах для гостей. Правда, пугала некоторая мрачность и запущенность покоев, но виконтесса объяснила это войной. Да и Овмен тоже производил удручающее впечатление, как и все старинные замки. К её услугам была спальня в синих тонах, которая, благодаря размерам и ширмам, с успехом совмещала функции опочивальни и гостиной.

Прибывшая вместе с виконтессой горничная следила за тем, как вносят вещи госпожи, а утомлённая Стефания лежала на постели, мечтая о ванне и еде. Оба её желания сбылись.

Виконтесса отмокала в бадье, с упоением вдыхая запах мыла. Служанка тщательно тёрла её кожу, привела в порядок волосы, а потом, завернув в подогретое полотенце, довела до кровати и облачила в чистую рубашку.

- Говорят, здесь сильные ветра, миледи, - протянула она, покосившись на окно. - Нужно подумать, куда колыбельку повесить, чтобы кроху не продуло.

Стефания пожала плечами и потребовала обедать.

Она сидела на кровати в одной нижней рубашке, обернувшись одеялом, и с жадностью обгладывала куриные ножки, макая их в соус. Аппетит был поистине зверский, как и усталость. Несмотря на то, что только-только смеркалось, Стефания не намеревалась вставать. Тело отдыхало от корсета, а ноги - от обуви. Служанка удобно подложила ей под спину подушки, позаботившись о том, чтобы госпоже ничего не мешало.

Впервые за долгие месяцы виконтессу не трясло на ухабах, а спать приходилось не на набитых конским волосом и соломой тюфяках, кишмя кишащих насекомыми. Горничная потратила немало времени, чтобы вычесать их из волос и обработать следы от укусов на коже.

Поев, Стефания задремала. Её разбудила служанка, сообщив, что пришёл Ивар Дартуа.

Былое беспокойство вернулось, заскреблось с новой силой. Но, с другой стороны, этой встречи не избежать. И, пересилив желание сказаться больной, виконтесса велела одеть и причесать себя.

Тяжело ступая, придерживая подол платья, Стефания вышла из-за ширмы, не отрывая глаз от пола. При виде неё меривший комнату шагами Ивар остановился. Виконтесса почувствовала его взгляд, остановившийся на животе. Радость сменилась изумлением. Улыбка померкла, маркиз нахмурился.

- Добрый вечер, милорд, - виконтесса старалась сохранять самообладание. Даже улыбнулась через силу и, опершись о спинку стула, слегка присела в знак приветствия. - Рада видеть вас в добром здравии. Рада была застать Его светлость в добром здравии, а герцогство - процветающим и достойным высших похвал. Лагишцы, воистину, трудолюбивый, любимый богом народ.

Маркиз не ответил, всё смотрел на неё, внимательно, оценивающе, будто она стала другой. Его молчание смущало Стефанию, заставляло думать, что отныне он презирает её.

- Я разочаровала вас, милорд? - тихо прошептала виконтесса. - К сожалению, я не столь хороша, как представлялась в мечтах. Всего лишь брошенная шлюха наследного принца.

Ивар вздрогнул, отмер, шагнул к виконтессе и поцеловал руку. Сжав её пальцы, пристально глядел Стефании в глаза, а та всё упорно отводила взгляд.

- Отец сказал мне… Признаться, я не поверил. У вас такой большой живот, миледи! Я полагал, он незаметен.

- Увы, милорд, я совсем скоро рожу, и всем и каждому известно, что ребёнок зачат во грехе. Поверьте, я не желала принести позор вашему роду, это решение короля.

- Я верю, верю, - маркиз погладил дрожащую руку. Тон его потеплел, но чувствовалось волнение и некоторая скованность. - Миледи, поверьте, я не считаю вас падшей женщиной, меня не волнует, с кем вы делили ложе, просто… Просто я ожидал, что беременность будет не столь заметна… Увы, не удастся убедить, что он зачат в браке.

- Я предлагала вашему отцу уехать - он и слушать не желал. Но ведь если я напишу отказную бумагу, то вас не накажут за невыполнение монаршей воли.

Стефания осторожно высвободила руку и опустилась на стул: не держали ноги. Ивар встал напротив, с жаром заверяя, что возьмёт её замуж с ребёнком. Видя, что виконтесса не верит, качает головой, наклонился и поцеловал.

- Вы прекрасны, вы нравитесь мне. Ну же, улыбнитесь, миледи!

Стефания позволила робкой улыбки скользнуть по губам. Она всё ещё не верила, но Ивар казался искренним, так пытался доказать, что ничего не изменилось. Но виконтесса понимала, что это не так: маркиз выглядел обескураженным, вёл себя скованно и избегал разговоров о ребёнке.

Ивар расспрашивал Стефанию о жизни после последней их встрече и, шутя, напомнил о данном некогда обещании продолжить начатое на постоялом дворе.

- Разве я до сих пор интересна милорду? - в сомнении покачала головой виконтесса, по привычке поглаживая живот. - Полагаю, на один раз. Боюсь, я вас разочарую.

- Не разочаруете. Я женюсь на вас, миледи, а ваш ребёнок… Что ж, мы что-нибудь придумаем. Но, обещаю, я никогда не стану вас попрекать прошлой связью.

Стефания не верила, что герцог позволит совершиться этому браку, но не стала разочаровывать Ивара. А тот, оправившись от досады и разочарования первых минут встречи, принялся убеждать, что сумеет настоять на своём. Погладил виконтессу по щеке и ещё раз поцеловал. Она ответила на поцелуй, и вскоре маркиз уже стоял на коленях перед Стефанией, перебирая её волосы, касаясь губами висков, подбородка, выемки на шеи. Виконтесса робко отвечала на его ласки, всё ещё не понимая, наяву ли это.

Потом Ивар поднялся, пожелал ей покойных сновидений, и ушёл, заверив, что в Лагише ей будет намного лучше, чем при дворе.

Следующие два дня прошли буднично: Стефания отсыпалась, немного прошлась по замку, стараясь никого не побеспокоить. Её никто не навещал, при встрече люди кланялись и проходили мимо.

По просьбе госпожи служанка выяснила, дозволено ли виконтессе выходить из гостевой половины, пользоваться библиотекой, гулять по саду. На все вопросы было отвечено утвердительно: миледи ни в чём не ограничивают, как и любую другую гостью.

По вечерам к Стефании заглядывал Ивар. Он выглядел озабоченным, мало говорил, предпочитая слушать виконтессу. Целовал, хотя и не так, как тогда, на постоялом дворе, но неизменно нежно, ласково. Заверял, что она станет самой лучшей маркизой.

- Наш брак не будет формальным, - не допуская и тени сомнения, заявлял Ивар, пресекая малейшие попытки возражения. - Мне плевать на всех, я способен заткнуть им рот. Принц Эдгар тысячу раз пожалеет, что обидел тебя.

- Милорд, вы берёте невесту с приплодом, - напомнила Стефания.

Теперь она видела, что Ивар не презирает её, по-прежнему любит, только противный голос разума шептал, что наследник Лагиша не может сделать её своей спутницей. Фиктивный брак - максимум, на что ей следовало рассчитывать.

Маркиз выполнит волю короля, женится на другой, высокородной и непорочной, - а Стефании достанется роль любовницы.

- Вы не желаете выходить за меня? - сверкнул глазами маркиз, отойдя к столу. Плечи гордо выпрямлены, голова вскинута. Дартуа не терпели отказов и щепетильно подходили к вопросам чести.

Стефания промолчала. Она никогда не задумывалась о замужестве с Иваром, и вопрос застал её врасплох. Неудачный первый опыт совместной жизни с мужчиной заставил её быть осторожной и не давать скоропалительных обещаний.

- Милорд, я пока не отвечу ни 'да', ни 'нет'. Нам следует лучше узнать друг друга, и брак, который предлагает Его величество, как нельзя лучше подходит для этого. Если вы пожелаете, я с удовольствием пойду с вами к алтарю, а дальше всё в руках божьих. Одно дело, что вы говорите сейчас, милорд, другое, когда я рожу ребёнка.

- Хорошо, - неохотно согласился маркиз, - пусть будет так. Но наш брак не придётся расторгать. Вы дали мне залог любви, вы позволяли целовать ваши подвязки… Или вы играли, миледи?

Стефания поспешила заверить, что всегда была искренна, что он действительно нравится ей, заставляет сердце биться сильнее, а её слова - всего лишь благоразумие.

- Если вы выйдете за меня, я никуда вас не отпущу, - усмехнулся Ивар и задрал ей юбки. Покосившись на реакцию виконтессы, скользнул руками по чулку, слегка приспустил его и поцеловал тёплую кожу.

Стефании нравились прикосновения его губ, его руки, постепенно забирающиеся всё выше и выше, дальше и дальше. И вот она уже улыбалась, гладила его волосы и заверяла, что её сердце совершенно свободно и открыто для рыцаря с маками на щите.

Разгорячённый маркиз стянул с неё оба чулка и покрыл поцелуями ноги. С досадой глянул на живот, мешавший овладеть любимой женщиной, но отступать не собирался. Оставив на время в покое юбки Стефании, потянулся к корсажу. Он легко поддался пальцам Ивара, а корсет и вовсе не сдержал порыва молодого любовника.

Кажется, маркиз ожидал увидеть несколько иное, потому что несколько минут обескуражено разглядывал видоизменившуюся грудь виконтессы.

- Милорда что-то смущает? - наконец, не выдержав, спросила она, бегло глянув на обнажённый бюст. - Ну да, они несколько выросли, отяжелели…

- Просто они чем-то сочатся, - Ивар аккуратно прикоснулся к соску, чуть сжал и внимательно оглядел подушечки пальцев.

- Это незаразно, милорд, но если вы брезгуете… Всего лишь молоко для будущего малыша.

Маркиз кивнул, но ограничился поглаживаниями. Полнота груди ему явно понравилась, он с удовольствием опробовал её, а вот к соскам избегал прикасаться, хотя Стефании хотелось, чтобы их поцеловали. Она боялась, что ласки Ивара ей не понравятся, боялась оскорбить его, поэтому, наверное, не смогла расслабиться в полной мере.

Наконец маркиз уткнулся носом в ложбинку между грудями.

Виконтесса вздохнула, зарылась пальцами в его волосы.

Сердце то сладостно замирало, то пускалось в бешеную скачку.

- Мне пора, - Ивар с сожалением оторвался от её груди и сорвал поцелуй с губ. - Отдыхайте, набирайтесь сил.

Стефания кивнула и проводила его улыбкой, не веря, что в её жизни наступила 'белая' полоса. Вспомнила теплоту рук Ивара, вкус губ и мечтательно вздохнула. Опомнившись, начала приводить себя в порядок, мысленно твердя молитву: 'Господи, пошли счастья недостойной рабе своей!'. Замужество с маркизом казалось желанной сказкой.

Герцогу Дартуа-Лагишу потребовалось три дня для решения вопроса замужества виконтессы. Он навестил её без предупреждения в утренний час.

Стефания, не ожидая гостей, лежала на постели, слегка покачивая ногами. Башмаки стояли рядом, на полу; юбки обнажали голени.

Ненавистный корсет висел на ширме: без него виконтесса чувствовала себя намного лучше. Корсаж платья был небрежно зашнурован, чтобы не стеснять грудь.

Стефания не сразу заметила герцога и с минуту продолжала лежать, как лежала, пока её не потревожил настойчивый мужской взгляд, скользивший от кончиков пальцев до шеи. Разумеется, глубокий вырез и просвечивавшая сквозь шнуровку кожа не остались без внимания.

Виконтесса густо покраснела: ей на мгновенье показалось, что она лежит обнажённой. Стефания поспешила прикрыть грудь рукой, потянулась, чтобы одёрнуть юбки, но не смогла: помешал живот.

- Ваша светлость, прошу прощения, я не ждала вас…

Какой конфуз: его взгляд выхватил корсет на ширме. После этого всё герцогство станет называть её шлюхой: приличная женщина не выставляет на всеобщее обозрение то, что видят только близкие и горничные.

Стефания отчаянно пыталась дотянуться до подола, но тело не желало сгибаться. Появилась одышка - а голени всё ещё сверкали чулками.

Не говоря ни слова, Лагиш подошёл и одёрнул ей юбки. Тепло его пальцев, на краткий миг проникшее сквозь ткань чулка, показалось приятным, заставив забыть, что это руки совершенно постороннего человека.

Опомнившись, Стефания кое-как поднялась: разница в положении не позволяла ей принимать посетителя лёжа, пока она в состоянии встать.

- Вижу, бледность прошла, цвет лица улучшился, истерика прошла, - герцог ещё раз осмотрел её, остановив взгляд на животе. - Как ребёнок?

- А к чему интересуется Ваша светлость? - насторожилась виконтесса.

- К тому, что там обитает мой возможный внук. Должен же я знать, здоровым ли родиться ребёнок, которого собирается усыновить Ивар. Вы изрядно вскружили ему голову, миледи, хотя, видимо, было чем. Так что, лекарь не требуется?

Стефания ответила отрицательно, заверила, что чувствует себя отлично.

Лагиш кивнул и неожиданно сделал то, чего она так и не дождалась от маркиза: с её разрешения прикоснулся к животу.

Когда унизанная перстнями рука легла на ткань платья, слегка примяв её, виконтесса непроизвольно задержала дыхание. Тепло мужских пальцев разлилось вверх и вниз; Стефания едва сдержалась, чтобы не попросить погладить себя.

Внутри у неё всё сжалось, наполнилось тянущей пустотой.

Ребёнок тоже отреагировал - чуть повернулся.

Касание длилось всего миг - а она всё стояла, замерев, лелея в памяти недавние ощущения.

- Вижу, дитя живое, у вас не водянка.

Сложно было понять, доволен герцог или нет. Голос сух, но не суров. Тембр лёгкой дрожью отозвался в Стефании, заставив непроизвольно улыбнуться.

Лагиш жестом пригласил виконтессу проследовать за ширму и усадил на стул. Сам остался стоять, скрестив руки на груди.

- Полагаю, для вас не секрет, что я не в восторге от желания Ивара жениться на вас?

Виконтесса кивнула.

- Я не обольщала его, Ваша светлость, он…

- Я вас в этом не обвиняю, - прервал её герцог, раздражённо взмахнув рукой. - Избавьте меня от оправданий! До меня доходили слухи, что Ивар влюбился, да и ваш визит ко мне… Сын не послал бы стороннего человека, только того, кому доверял. Но я не желаю, чтобы мне наследовал отпрыск принца Эдгара. И вы замуж за Ивара не выйдете. Сейчас, во всяком случае, хотя, признаться, я желал бы видеть женой единственного сына другую.

Виконтесса понимающе кивнула и тихо спросила:

- Моим мужем станет ваш двоюродный племянник?

Как она и предполагала, одного желания маркиза мало для женитьбы, герцог никогда не даст разрешения.

- Нет, миледи. Можете считать это личным оскорблением, но бастарду Его высочества не место в моей семье. Вас поведёт к алтарю усыновлённый моей престарелой тёткой сирота. Ему шестнадцать, но вам возраст не важен. В нём нет ни капли нашей крови, но записан как Дартуа. Мишель Дартуа, безо всякого титула. Полагаю, вы отблагодарите его за труды, потому как за душой у него ничего нет.

Лагиш замолк и, нависнув над Стефанией, дожидался её реакции. Очевидно, предчувствовал обиду или бурные возражения, но у виконтессы от сердца отлегло. Такой муж не станет её ни в чём упрекать, не станет принуждать к сожительству, даже благодарен будет.

А Ивар… Кто знает, может, он сумеет добиться их союза. И, безусловно, лучше, если брак не омрачит бастард.

Просияв, виконтесса потянулась к руке герцога, чтобы поцеловать. Тот удивлённо поднял брови, но прикоснуться к ладони позволил. Потом в свою очередь взял её за подбородок, заглянув в глаза.

- Вы любите Ивара?

Стефания вздрогнула и заморгала. Какое это имеет значение?

- Миледи, ответьте со всей серьёзностью. Вижу, вы женщина порядочная…

Виконтесса не удержала смешка. Даже она давно не верила в свою порядочность, а уж герцог и подавно. Но зачем ему лгать?

- Да, считаю, - с нажимом повторил Лагиш, наконец отпустив её. - Я наблюдал за вами: придворные шлюхи и авантюристки ведут себя иначе. Вас же мучает совесть. Так вот, я повторяю вопрос: какие чувства вы испытываете к Ивару?

- Маркиз Дартуа нравится мне, - чистосердечно призналась Стефания, не понимая, куда он клонит.

Герцог задумался, а потом изрёк:

- Я не стану препятствовать вашим встречам, но на большее, увы, вам рассчитывать сложно. Живот не скроешь, миледи, а слухи распространяются быстро.

- Это мой ребёнок, отец!

Оба вздрогнули и обернулись на звук голоса Ивара. Тот решительно направился к герцогу, преклонил колени и попросил:

- Благослови!

- Ивар, мы, кажется, всё обсудили, - не скрывая раздражения, ответил Лагиш и требовательно глянул на Стефанию. - Вы разумны, миледи, объясните ему сами, раз этот упрямец не желает слушать меня.

- Я, как честный, благородный человек, обязан жениться на виконтессе Стефании Сибелг, - решительно тряхнул головой маркиз. И с вызовом добавил: - С вашего благословения или без него.

- Вот как? - губы герцога плотно сжались. - Давно ли ты стал столь независим?

- Я ваш единственный наследник, и вам надлежит считаться с моими желаниями.

Лагиш усмехнулся и покачал головой. Мнимое затишье разрезал свист опущенного на стол кулака, заставившего Стефанию ойкнув.

- Много себе позволяешь, Ивар, - вопреки ожиданиям, голос был спокойным, но обогатился властными интонациями. Герцог говорил, как правитель, а не как отец. Виконтесса подумала, что он ничем не уступит королю. - Я ещё не умер, а ты не примерил герцогскую корону. А пока я твой сюзерен, изволь, внимать моим решениям. Что до наследника, то я вполне могу жениться вторично и отдать герцогство твоему младшему брату. Ты же останешься ни с чем, лишённый имени и титулов.

Маркиз молчал. Он не допускал и мысли, что герцог может отречься от него, как и то, что тот заговорит о женитьбе. А ведь действительно мог.

Лагишу было слегка за сорок. Он рано женился, исполняя волю умирающего отца, но в браке прожил недолго: супруга, принцесса одного заморского княжества, умерла спустя пару месяцев после рождения Ивара. С тех пор минуло без малого двадцать два года.

- Воля ваша, отец, но ребёнок мой, - упрямо повторил Ивар, встал рядом со Стефанией и, подбадривая, сжал её руку. - Он не от принца. Мы с миледи успели познать друг друга, пока тебя судили.

Виконтесса удивлённо открыла рот. К чему эта ложь, зачем он перечёркивает своё будущее? Отец проклянёт его. Но реакция герцога поразила обоих: он рассмеялся.

- Ивар, Ивар, - качая головой, произнёс Лагиш, - кого ты пытаешься обмануть? Да если б она забеременела от тебя, ты бы совсем не так себя вёл. Да и сама виконтесса утверждает, что ребёнок от принца, сообразно письму Его величества.

- Это не ложь. Хотите, я назову день, когда он был зачат?

- Не слушайте его, он вас обманывает, - решительно заявила Стефания и с укором обратилась к маркизу: - Милорд, зачем? Вы не могли, даже если б тогда между нами что-то произошло: я уже носила дитя. Но ведь и не было ничего, одни поцелуи. Если нужно, я публично поклянусь, что маркиз Дартуа непричастен к моему позору.

В комнате повисло молчание, которое нарушил герцог, велев сыну отправиться к нему в кабинет. Ивар нехотя подчинился. Когда за ним захлопнулась дверь, Лагиш вновь обратил взор на Стефанию. В нём, вопреки всему, читалось уважение.

Прищурившись, герцог подошёл вплотную и вновь, теперь задумчиво, оглядел притихшую виконтессу, ожидавшую чего угодно, только не похвалы.

- Не ожидал от вас. Другая с радостью ухватилась бы за соломинку, а вы её сожгли. Есть в вас что-то от Дартуа. Похоже, я ошибался на ваш счёт. Можете гордо держать голову и, кто знает, мыслимо однажды войдёте в мою семью. Пока же готовьтесь к свадьбе.

Склонившись над её рукой, Лагиш улыбнулся и ушёл, оставив Стефанию одну. Обескураженная, она некоторое время смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на ладонь, которой коснулись его губы, и задумалась.