Букет полыни

Свиток 7

Вопреки опасениям, виконт не оставил супругу встречать затяжную северную весну на продуваемом всеми ветрами побережье. Новость о беременности обрадовала его и даже, как показалось Стефании, успокоила. Её осмотрел врач и, найдя состояние женщины удовлетворительным, разрешил поездку.

Теперь Стефанию тошнило по утрам, и она частенько отказывалась от завтрака, ограничиваясь лишь парой стаканов воды. Ноэль милостиво разрешал ей есть позже, около полудня, когда дурнота спадала. Но и тогда Стефания ограничивалась питьём и хлебом, предпочитая лучше пообедать.

Её беспокоили приливы слабости, нередко сопровождавшиеся повышенным потоотделением и духотой. Приходилось обмахиваться салфеткой и ослаблять корсаж платья.

Ещё побаливала грудь, тоже в утренние часы. Она налилась, несколько увеличилась в объёме, несказанно радуя мужа. Он с удовольствием мял и целовал её, говоря о том, что у неё теперь самые прекрасные грудки при дворе. Теперь виконт предпочитал оставаться с ней наедине, в её спальне, подолгу пристально рассматривая живот супруги, с нетерпением ожидая, когда он начнёт расти.

Стефания по-своему чувствовала себя счастливой, уверившись, что её больше не заставят раздеваться перед племянником. Тот, к слову, бросал на неё сладострастные взгляды, однажды и вовсе предложив попробовать 'большой и чистой любви'. Стефания влепила ему пощёчину и пожаловалась супругу. На следующий день Вестар щеголял с распухшими ушами и фингалом под глазом, на тётку не смотрел, а интересовался служанками. Приставал даже к горничной Стефании, но, видимо, неудачно, потому та потом жаловалась: 'Что есть, что нет. Ни черта не умеет'.

Виконт решил взять Вестара Ойгмара с собой, благо тесть не ограничивал в приглашении количество гостей. Мать и отец Вестара тоже планировали быть в Грассе, откуда молодые после торжеств должны были переехать в один из замков семьи Амати, в качестве свадебного подарка отошедшего им в купе с солидными угодьями. Впрочем, зная Хлою, оседать в провинции, пусть и хозяйкой обширных земель, она не собиралась, да и лорд Дуглас не скрывал, что намерен переехать в столицу.

Ехали не налегке: на подводе тряслись подарки молодожёнам. Ноэль настоял на том, чтобы взять не только драгоценности и вышивку, которую Стефания успела-таки закончить, но и отрезы ткани, некую сумму денег (судя по сундучку, немалую), а также местный эль, по мнению многих, лучший в королевстве.

В этот раз Стефания путешествовала верхом. Беременность протекала относительно легко, так что особых препятствий Ноэль не видел. Да и экипаж, несомненно, растряс Стефанию сильнее, нежели поступь её охотничьей лошадки.

Непривыкшая к подобным долгим переездам, она доставляла немало беспокойства мужчинам. Из-за её жалоб на усталость, приходилось делать частые остановки. Муж, ругаясь, снимал Стефанию с седла и усаживал на подводу. Пройтись не было никакой возможности: только начал таять снег, воды на солнце по колено, а в тени, в леске, снег стоит стеной, лошади едва ноги переставляли.

Дорогу развезло, накатанный мокрый снег был скользим, словно лёд, но Ноэль утверждал, что после, недели через две, они станут и вовсе непроезжими. И так пока всё не просохнет, листва на деревьях не покажет бока солнцу.

Там, где показались прогалины, сквозь ещё холодную, мёртвую землю, пробивались первые цветы - отважные крокусы. Фиолетовый букетик из плотных бутонов Стефания заткнула в муфту: его собрал и преподнёс госпоже один из слуг.

Продвигались медленно, тяжело, то и дело увязая в апрельской распутице. Даже возникли сомнения: успеют ли к сроку? Месяц казался не таким уж длинным: прошла неделя, а они всё ещё не выбрались за пределы Атвера.

По мере продвижения на юг снега отступали, на смену им приходили лужи, первая трава, маслянистая листва, робко проклёвывавшаяся сквозь набухшие почки.

Весело щебетали, переговаривались птицы, вили гнёзда для будущих птенцов.

Пахло весной, радостью, обновлением.

Стефания заметно повеселела, улыбалась, считая добрым знаком, что ребёнок растёт внутри неё вместе с воскрешением природы от зимней спячки. Пусть его тоже согревает солнце.

Ноэль пару раз заставал супругу стоящей в дверях постоялого двора или гостиницы, в монастырском дворике, запрокинув голову, подставив лицо небу. Руки лежат на животе, на лице - задумчивость. При виде супруга она отмирала, вела себя, как обычно, только улыбка то и дело пробиралась сквозь пелену забот и тревог.

Теперь по утрам её тошнило сильнее, к слабости прибавились боли в шее. Растущая грудь тоже доставляла всё больше беспокойства. Помогало, как ни странно, желание виконта исполнять супружеский долг. После ласк и массажа неприятные ощущения проходили, только вот близость по-прежнему иногда приносила боль. Стефания не понимала почему, предполагая, что это от усердия мужа. Она пробовала говорить, чтобы он был осторожнее, но виконт отмахивался - рано, ничего не будет.

Сигмурт ночевал отдельно, но Стефания предполагала, что это только на время поездки. Она успокаивала себя тем, что вскоре, когда живот подрастёт, станет заметен, отдохнёт и выспится. Пока же приходилось по утрам отталкивать супруга, бросаясь к тазу для умывания, освобождать желудок от остатков пищи и соков.

В итоге тошнота пошла на пользу: Ноэль перестал требовать от неё перед завтраком продолжение ночи, посматривал с некоторой брезгливостью на то, как её крутит.

А потом стало легче: дурнота ушла, а вместе с ней и боли в шее.

Муж, усмехнувшись, заметил, что теперь и вправду видно, что что-то есть: его рука нащупала небольшой животик. Стефания лишь кивнула в ответ, подумав, что теперь нужно слабее шнуроваться.

Грасс встретил их суетой, пылью и цветением. Май разгулялся вовсю, щедро делясь золотом света с многочисленными церквями, особняками и домами простых обывателей.

Блестели, переливались витражные окна, играя в салки разноцветными лучами со служками и певчими. Те замирали, увлекались земными делами, забывая о вышних, небесных.

Стефания всегда любила грасскую весну и теперь вдыхала её полной грудью. Странно, там, в Овмене, ей казалось, прошло столько времени - а город ничуть не изменился. Будто она всё ещё леди Эверин, идёт вместе с сестрой в церковь. А теперь на ней и вуаль другая, и едет она не домой, а хоть и к родным, но в гости, и в храме бывает только по воскресеньям. Правда, пожалуй, сходит в своё намоленное место, попросит здоровья для ребёночка.

Лэрд Эверин и его сын, Генрих, встречали родственников на пороге. Бросив подозрительный взгляд на сестру - неподобающе она вела себя для супруги на его глазах, уверился, что опасения оказались напрасными. Только в глаза, уже внутри, когда Стефания откинула вуаль, бросились бледность и серый цвет лица.

- С приездом, Ваша милость, сэр Сигмурт, сэр Вестар,- лэрд Эверин слегка поклонился гостям. - Рад, что вы успели к сроку.

- Да, боялись не успеть. Особенно с вашей дочерью, - виконт скинул плащ на руке слуге и терпеливо ждал, пока не смахнут пыль и грязь с его сапог.

Отец тут же метнул недовольный взгляд на Стефанию: что натворила? Она сделала вид, что не замечает: мужу не в чем её обвинить, волноваться не за что.

Амазонку, пожалуй, придётся выбросить: слишком сильно въелись пот и грязь. Дорожные сапоги так же, как и мужу, надлежит почистить, а то испортит ковры. Но леди Эверин всё предусмотрела, послав служанку с домашними туфлями.

Извинившись, Стефания отошла в сторонку, чтобы спокойно, не нарушая приличий, поднять юбки и переобуться. Краем уха дослушала разговор мужчин о себе: виконт объяснил, что она в тягости, поэтому и ехали так долго.

Лица отца Стефания не видела, но готова была поспорить, что тот довольно улыбается. Так и есть, поздравил с грядущим прибавлением в семействе и выразил надежду, что родится мальчик.

Мальчик… Всем нужен был только мальчик.

Стефания впервые задумалась: а что, если там девочка? Не посчитают ли её негодной женой? Муж наверняка не обрадуется, его брат тоже…

Погладила живот, улыбнулась: зачем заранее думать о плохом? Родится мальчик, крепкий, здоровый мальчик. Она хорошо себя чувствует, ребёночек развивается, как нужно.

Под руку с виконтом Стефания взошла по лестнице. Впервые как чужая, гостья. Пыталась разглядеть перемены и радовалась, что их нет. Особняк ничуть не изменился, лишь хранил следы предсвадебной суеты.

Узнав, что её спальня пустует, Стефания испросила желание обосноваться в ней. Ни отец, ни муж не стали возражать. Грасс диктовал свои условия: здесь супруги не спали в одной комнате, здесь у каждого был свой уголок. Как и в Овмене.

Переодевшись, умывшись и немного отдохнув после тяжёлой дороги, Стефания прошла к родным, в Большую гостиную, дожидаться обеда.

Служанка, приставленная к ней матерью, туго затянула корсет, так что и без того немаленькая грудь стала видна. И платья она теперь носила другие, дорогие, из атласа и бархата. Только бельё осталось прежним: привыкнув к белому цвету и скромности, Стефания не желала иного. Да и где было достать, когда в город не выбраться? Платья-то были ещё по старым меркам сшиты, тем, что для свадьбы снимались. Как погода немного устоялась, их привезли, примерили, что-то подогнали по фигуре. Оплачивал наряды виконт.

- Кого вижу? Сестрёнка!

Хлоя налетела на неё, как ураган, обняла и оттащила от двери, за которой собралось всё семейство. Внимательно осмотрела, заметила увеличившуюся грудь, капельки пота на коже, и пошутила:

- Вот и исполнилась твоя мечта, такие же большие заимела. Муж помог?

- О чём ты? Слушай, Хлоя, ослабь этот чёртов корсет, а то я сидеть не смогу.

- Располнела? - хитро улыбнулась сестра, зашла Стефании за спину и, оглядевшись - не смотрит ли кто, - занялась крючками и лентами.

- Рано ещё, - честно призналась Стефания. - Только капельку, незаметно.

- То-то я смотрю, родители сияют! Сколько уже?

- Скоро будет четыре месяца, - гордо отвела она и вздохнула с облегчением: корсет больше не уподоблялся орудию пыток.

- Какой у тебя муж, а? - подмигнула Хлоя. - Так быстро ребёночка заделал. Кстати, как он?

- Потом расскажу. Мне о многом нужно тебе рассказать. И спросить тоже. Всё не так уж хорошо, Хлоя, как я изображаю. Пойдём, они заждались.

Хлоя хотела что-то спросить, но отворившаяся дверь заставила её поспешно растянуть губы в улыбке. Она защебетала о свадебном платье, о том, как она устала из-за этой кутерьмы, и сколько бриллиантов будут украшать её шею.

- Представляешь, лорд Дуглас преподнёс мне ожерелье изумительной работы. А камни - чистые как слеза. Извиняется, - лукавым шёпотом добавила Хлоя и порхнула в гостиную.

Натолкнувшись на недовольный взгляд отца, она замерла, потупила глаза и присела в реверансе. Хлоя забыла, что обязана пропустить сестру вперёд, и теперь терпеливо ждала, пока Стефания пройдёт мимо, чтобы следовать за подолом её платья. Вскоре им обеим предстояло так же идти за другой женщиной - королевой.

Стефания по очереди улыбнулась каждому из присутствующих и прошла к свободному месту возле супруга. Теперь она не обязана была приседать перед отцом и братом.

Ноэль будто и не заметил её появления, увлечённой беседой о новых лицах при дворе. Его беспокоило возвышение нового семейства, глава которого был возведён в рыцарское звание всего десять лет назад. Сейчас же он щеголял титулом барона, и это был не предел. Поговаривали, что всему виной красота и обаяния его дочери, так умело скакнувшей в постель короля.

Она и не думала скрывать своей связи, унизывая пальцы перстнями, за каждый из которых можно было купить упряжку лошадей.

Разряженная, словно райская птица, юная фаворитка мнила себя королевой двора, капризно требуя всё новых благ. Разумеется, её никто не принимал всерьёз, тем более истинная королева, уже предвидевшая, каким болезненным покажется падение выскочки с высоты. Она давно смотрела на развлечения супруга сквозь пальцы, прекрасно зная, что рано или поздно, очередную потаскушку отправят домой ни с чем, и вернётся к ней.

Стоит ли бояться той, которую держат только ради постели? Наследник здравствует, первый танец всегда принадлежит королеве, она сидит рядом с королём, к её советам он прислушивается.

Да и милость королевы - не пустой звук. Как ни красива и искусна в любовных утехах была бы фаворитка, стоило ей возгордиться без меры, забыть своё место куклы, выказать малейшее неуважение монаршей особе - и призрачный трон прахом осыплется к ногам.

Ноэля тоже волновала не легкомысленная фаворитка, а её родственники. Даже когда она падет, они успеют обрасти связями, сплести сеть интриг. Необходимо было нивелировать их силы, заставить вернуться в провинцию.

- Не приведи господь, он выцарапает себе пост распорядителя двора. Пока король благоволит к этой шлюхе, всё возможно. А отец её, этот барон Акешский, далеко не дурак.

Виконт плотно сжал губы. Он сам не отказался занять бы место распорядителя. Искоса глянул на супругу. Сумеет ли она привлечь внимание Его величества, увлечь его беседой, завести нужный разговор?

Носить ветвистые рога Ноэль не желал, разве что допустить короткую мимолётную связь, которая не станет притчей во языцех. Он не допустит того, чтобы она грела королевскую постель и рожала королевских детей, а парочки объятий, поцелуев и ласк вполне хватит, чтобы получить вожделенное место.

Вот её сестрица - другое дело.

Виконт с усмешкой подумал, что такую на месте Эверинов подложил бы под принца или короля. Хотя бы под канцлера. Незамужние девицы её возраста всегда ценятся, а она ещё красавица и, судя по кокетливым взглядам, ещё и умница. Но Амати такую карту разыгрывать не будут: им незачем. Граф Амати и так обласкан властью, хранитель королевской печати, пожизненный член Совета благородных. Своего младшего сына он тоже продвигает при дворе, уже обеспечив того в материальном плане и выхлопотав место шталмейстера - свадебный подарок.

- Этого не допустят, - решительно заявил лэрд Эверин. Ему самому претила мысль, что новоиспечённый дворянин может так высоко вознестись. Прибавив к этому способ, которым Акешский получил все блага - и он окончательно превратился для лэрда в насекомое-паразита, не вызывающее ничего, кроме брезгливости. - Старые дворянские роды выступят на защиту своих прав, да и Его величество не станет раздавать приказы из-под юбки.

- Да, наше счастье, что девица без мозгов. Другая бы требовала не безделушек.

- После её надлежит сослать в монастырь и насильно подстричь в монахини. Ни один уважаемый человек благородного происхождения не женится на ней.

- На ней нет, а на её деньгах вполне, - покачал головой виконт.

- И осквернит имя своего рода. Но сменим тему: невинной девице не следует говорить о пороке, он развращает.

Отец взглянул на Хлою, и она смущённо опустила глаза.

Стефания едва удержалась от смешка: невинной девицей мог быть, кто угодно, только не Хлоя. Но отцу надлежит думать, что она благочестива и невинна, благо сестра - хорошая притворщица.

- Вижу, у тебя хорошее настроение, - виконт обратил внимание на изменившееся выражение лица супруги.

- Безусловно. Как можно не радоваться, ожидая вашего ребёнка, в преддверии счастливейшего события в жизни сестры?

Ноэль потерял к ней всякий интерес, снова заведя разговор о политике.

Слуга торжественно доложил, что обед подан, и все проследовали в столовую.

Стефания шествовала во второй паре, вслед за отцом и матерью, под руку с супругом. Признаться, она проголодалась и мечтала проглотить хоть кусочек.

Хлою вёл под руку брат. Замыкал импровизированное шествие Сигмурт.

Несмотря на то, что обед не был праздничным, он радовал разнообразием блюд.

За столом звучали привычные скучные светские разговоры, разбавленные расспросами о жизни Сибелгов.

Отец интересовался, хорошо ли чувствует себя дочь, много ли гуляет, следит ли за собой, когда ожидаются роды.

- В начале октября, - смущённо ответила Стефания. - Быть может, немного позже..

- Нехорошее время, - покачала головой леди Эверин. - Лучше заранее поселить повитуху в замке.

- Не беспокойтесь, я обо всём позабочусь, - заверил виконт и предложил тост за супругу и её плодородное чрево.

- Надеюсь, - добавил он, вместе со всеми осушив бокал, - это ребёнок не станет последним.

Стефания тут же поспешила заверить, что сделает всё возможное, что только доступно человеку, чтобы удовлетворить его пожелание:

- Если на то будет воля господня.

Ответ супруга удовлетворил, он даже улыбнулся Стефании.

- Смотри, он тебя глазами пожирает, - шепнула Хлоя, незаметно толкнув сестру под столом.

Их посадили рядом: как незамужняя, Хлоя не могла пока сидеть рядом с мужчинами, разве что с братом, но отец посчитал, что ей будет полезнее проводить как можно больше времени с сестрой.

Стефания же заняла место по левую руку от мужа; Сигмурт напротив, рядом с Генрихом. Вестар скромно пристроился последним в мужской компании. После обеда он должен был отправиться к родителям, прибывшим в Грасс двумя днями раньше.

- У меня аж живот болит при виде него, - томно добавила Хлоя, скользнув взглядом по Сигмурту. Рука сама собой потянулась к цепочке на шее. Пришлось с сожалением её отдёрнуть и вспомнить о свадьбе. Она столько сделала, стольким пожертвовала, чтобы потерять всё из-за мимолётных желаний плоти.

- Вспоминаешь? - равнодушно поинтересовалась Стефания, занятая едой. На деверя она даже не взглянула. Видя, что сестра не понимает, пояснила: - Он похвастался.

- Чем?

- Что… Словом, из его слов я поняла, что он был с тобой.

- Но сейчас-то он хочет тебя. Признайся, между вами что-то есть? - Хлоя лукаво улыбнулась, отправив в рот очередной кусочек рыбы.

- Ничего, - поспешно ответила Стефания. - Право, какую чепуху ты говоришь!

Сестра улыбнулась и промолчала, не забыв стрельнуть глазами.

Цепочка на её шее намоталась на палец и опустилась на место.

Сигмурт ответил недоумённым движением бровями и завёл разговор об охоте.

Хлоя вставила пару остроумных замечаний, задала пару вопросов, но, не добившись внимания северянина, потеряла к разговору интерес.

Вечером Стефания заглянула в комнату сестры. Та уже готовилась ко сну: завтра предстоял трудный день, ни одной свободной минуты не будет, и расчёсывала волосы.

Дождавшись, пока Стефания присядет на постель, Хлоя подмигнула:

- Ну, рассказывай. Особенно, с какой стати лорд Сигмурт с тобой откровенничает насчёт своих женщин.

- Просто мы с тобой сёстры, а он пообещал… - она вздохнула. - И, наверное, сдержал обещание. Мне ведь самой не видно…

- Так, с этого места подробнее, - Хлоя отложила гребень и ухватила сестру за руки. - Что там тебе не видно, и что там у тебя с деверем? Вы любовники?

- Не знаю, Хлоя, я ничего не знаю! - Стефания закрыла лицо ладонью и замотала головой. Она чувствовала, что краснеет. - Подожди, я всё тебе расскажу, а ты сама решишь. Всё началось в первую брачную ночь…

И она, сначала подбирая выражения, а потом откровенно, ни о чём не умалчивая, рассказала, как братья делят её на двоих, как груб бывает супруг, к каким развлечениям склонен, чего от неё хочет деверь. Не умолчала и о привлечении племянника к ночным забавам.

- И что, они тебя постоянно, да? - Хлоя ошеломлённо смотрела на неё, осмысливая услышанное. - Одновременно?

Стефания кивнула, добавив, что иногда ласкает одного, пока в ней другой.

- И как тебе? Я бы попробовала, - мечтательно протянула Хлоя. - С двумя опытными, умелыми красавчиками.

- Никак. Больно иногда, неприятно, но я привыкла.

Сестра вскочила, попросила Стефанию лечь и задрала пеньюар с ночной рубашкой. Осторожно раздвинула ягодицы.

- Она очень большая? - испуганная её молчанием, спросила Стефания.

- Да видно, что не бездействует. Ну-ка, дай я кое-что проверю…

Хлоя послюнила мизинец и осторожно ввела внутрь:

- Ну как, чувствуешь?

- Нет.

Хлоя по очереди неглубоко ввела остальные пальцы, а потом с лукавой улыбкой заметила:

- Да ты у нас опытная шлюшка! Помнится, мне сначала неприятно было, ему приходилось долго ласкать, а ты лежишь, такая спокойная. По сколько раз за ночь вставляют?

- По-разному, - Стефания села, одёрнув рубашку. - Иногда раз пять. Иногда ни одного.

Хлоя присвистнула и, моя руки, заметила, что в постели с Сигмуртом Сибелгом всё возможно.

- А ты отнекивалась, что у вас ничего нет, - она щёлкнула сестру по носу. - Ладно, я тебя успокою: твоя дырочка не больше моей. Всё хорошо, учись получать удовольствие. Мурр, как представлю, что один спереди, другой сзади… Это ж дважды на вершину взлетишь, а если мужчины умелые, то и больше. Жаль, мой будущий муженёк и слушать о моих желаниях не станет, а с конюхами, слугами и случайными людьми я не хочу.

- Уверена, ты найдёшь любовников, которые согласятся одновременно ласкать тебя, - заверила Стефания и с замиранием сердца, подавшись навстречу сестре, спросила: - То есть это нормально?

- Нет, конечно. На любовь втроём согласие спрашивать нужно. Но ты постарайся приспособиться, выбери того, кто больше нравится, и отдавайся ему, следуй за движениями… У тебя это хоть было?

- Что? - не поняла Стефания.

- Женское удовольствие. Мужика-то хочешь?

- Нет, я не умею… Послушай, научи меня, как вести себя. И как ласкать мужчину.

- Тело или член?

- И то, и другое, - шёпотом ответила Стефания. Уши её стали пунцовыми. - Я хочу… Словом, мне обольстить одного человека нужно.

- Фанни, я тебя не узнаю! Кого это?

Хлоя уселась рядом с сестрой, обняла её за плечи и заявила, что научит её всему-всему взамен на имя человека, поколебавшего моральный облик религиозной девушки.

Стефания колебалась, гадая, можно ли довериться Хлое, потом решила, что всё равно придётся сказать. Сестра спала с Сигмуртом, она знает, что он любит. Впрочем, сама она тоже знала, но только что, а не как. Уже открыла рот, но передумала, сказав, что это для мужа.

- Врёшь ты, Фанни, по лицу вижу. По твоим рассказам виконт Сибелг - ещё тот ублюдок. Ладно, чёрт с тобой, держи в секрете, только напиши потом.

- Не могу: муж прочтёт. Он запрещал писать тебе, разве что о погоде.

- Вот ублюдок! - вырвалось у Хлои. - Ну всё, я в пику этому уроду сделаю из тебя обольстительную красотку. За одну ночь немногое выучим, но твою скованность и стеснительность поборем. Начнём с того, что вгоняет тебя в краску - с мужского члена. Сейчас покажешь, как ты его ласкаешь.

Показывать сестра предложила на пальцах.

- Хм, неплохо для начинающей. Давай покажу, как надо.

И она показала, засыпав Стефанию советами, заставив потом продемонстрировать то, что запомнила, вздохнув: 'Тут бы мужчина нужен, а то у меня многого не хватает. Но ты умная женщина, захочешь - запомнишь. Главное: не забывай про руки и язык. И не брезгуй'.

Стефания подумала, что и так вынуждена не брезговать. Ответить не могла: рот был занят. Она и не думала, что всё окажется так сложно, но придётся постараться. В Овмене у неё должен быть хотя бы один союзник, а заручиться его поддержкой можно только через постель. Может, Сигмурт забудет о второй половине долга, которая её столь пугала.

А, может, если она преуспеет в искусстве любви, и муж изменит своё отношение.

Затем Хлоя начала учить её целоваться. С языком у Стефании не получалось, но сестра сказала, что и так хорошо, мужчине понравится.

Зевнув, Хлоя глянула на догоревшую свечу:

- Поздно уже, спать хочется. Думаю, этого тебе на первое время хватит. Не маленькая - что и как гладить, сообразишь. Главное - не стесняйся, будь посмелее.

Стефания кивнула, подумав, что неплохо было бы записать всё, что услышала, а то забудет. И с сожалением констатировала, что, как Хлоя, всё равно не сможет. Если только через пару лет.

Пожелав сестре спокойной ночи, она ушла к себе.

Завтрашний день, и вправду, был заполнен предсвадебными хлопотами. Невесту отмывали так, будто готовили к встрече с самим господом богом, втирали в её волосы специальные составы для блеска, в последний раз примеряли туфельки, свадебное платье.

Пока служанка занималась её руками и ногами: им надлежало иметь безупречный вид, отец из-за ширмы проверял, насколько Хлоя преуспела в изучении диалекта будущей родины. Она выдержала экзамен, беззаботно болтая на различные светские темы, умело скрывая пробелы в знаниях бойким говорком. Лэрд Эверин не мог её уличить, потому как сам посредственно владел предметом.

Всё это время Стефания была возле сестры, вместе с матерью наставляя, как надлежит себя вести. Наивная леди Эверин поручила ей рассказать о превратностях первой брачной дочери, в результате чего сама Стефания получила от Хлои урок, как не лежать в постели бесчувственным бревном, а если уж и лежать, то выставлять все свои прелести в выгодном ракурсе.

Наконец наступил день бракосочетания.

Заново вымытая, надушенная и причёсанная Хлоя облачилась в белоснежные одежды невесты, будто смеясь над чистотой, которые они символизировали.

Платье сидело идеально, так же идеально подчёркивая грудь, взгляды к которой притягивал усыпанный бриллиантами бант и затейливое бриллиантовое же ожерелье.

Уши оттягивали серьги с теми же камнями, свидетельствуя о богатстве и статусе семьи, в которую отдавали невесту.

Юбку покрывала тончайшая вышивка из серебряных нитей. В цветочный орнамент органично вплетались вкрапления жемчужин и горного хрусталя.

Шлейф, пусть и недлинный - такой полагался только особам королевской крови и герцогиням, несли две маленькие девочки - дочери двоюродного брата Хлои.

Фата крепилась к волосам тем же затейливым способом, что у Стефании, была так же тяжела и плотна.

Стойко выдержав беседу со священником, Хлоя сошла вместе с ним и отцом вниз, к карете. Гордые своей миссией, троюродные племянницы позаботились о том, чтобы шлейф не волочился по земле и ступеням.

- Какая же она красавица! Дай ей бог быть счастливой! - проводив сестру взглядом, прошептала Стефания.

- С лордом Дугласом Амати любая станет, - усмехнулся виконт и подал руку супруге.

Она промолчала, одарив его улыбкой.

Для брачной церемонии был выбран Кафедральный собор Грасса. Несмотря на его размеры, места для всех приглашённых едва хватило.

Представители многочисленного семейства Амати, Эверины и Сибелги заняли скамьи в первом ряду.

Стефания немного нервничала: до этого ей лишь слегка кланялись, а тут почтительно склонялись, целовали руку. Дамы приседали в реверансе, перешёптываясь за спиной, обсуждая внешний вид и наряд виконтессы. Даже прежние подруги вели себя почтительно, будто с чужой. Причина - разница в положении.

Мать недаром твердила, что многие позавидовали такому жениху, как виконт Сибелг. Разве граф Амати, сам хранитель печати, стал бы беседовать с леди Эверин? И не перебросился парой слов, а с любезной улыбкой расспросил об Атвере, отметил её цветущий вид, назвав северной розой, и выказал надежду вскоре увидеть сей цветок при дворе. Потом поздравил с грядущим прибавлением в семействе:

- Ваш муж только что поделился с нами столь радостным событием.

Стефания смущённо опустила глаза и с лёгкой улыбкой ответила:

- Благодарю за столь пристальное внимание к моей скромной особе, Ваше сиятельство.

- Так уж и скромной! - рассмеялся граф, подводя собеседницу к её месту. - Разве виконтесса Сибелг может быть скромной особой?

- В глазах божьих все мы столь незначительны.

- А в глазах людских ваша скромность делает вас несравненной, миледи Сибелг.

Граф склонился над её рукой.

Стефания краем глаза заметила улыбку мужа. Странно, он ведь ясно дал понять, что ему претит внимание других мужчин к её особе, а тут открыто поощряет супругу на флирт. Или дело в положении ухажёра? Что ж, хранитель печати, или более обыденно - канцлер, - не тот человек, с которым можно обойтись как с мелким судейским чиновником.

Опасаясь выговора, Стефания заняла своё место. Но виконт, наоборот, похвалил, положив ладонь поверх затянутой в перчатку руки супруги:

- Всё же, как проще женщинам завести нужные знакомства. Пара улыбок, взмахов ресниц - и кавалер у ваших ног.

Стефания кивнула и поправила подол платья. Муж позаботился о том, чтобы она выглядела достойно, соответственно занимаемому положению. Впервые, за исключением собственной свадьбы, Стефания была одета богаче матери, блистая фамильными драгоценностями рода Сибелгов.

Наконец началась сама церемония.

Лорда Дугласа Амати и леди Хлою Эверин соединял узами брака сам епископ. Поговаривали, что за это он получил круглую сумму, заставившую променять уют богословского собрания на свежий майский воздух Грасса.

Присутствующие посчитали божьим благословением то, что солнечный луч, проникнув сквозь полукруглое окно в алтарной части собора, упал на красную дорожку, устилавшую проход между скамьями.

Хлоя шествовала к жениху, как королева, медленно, степенно, выверяя каждый шаг. Девочки, державшие шлейф, лишь усиливали ощущение, что женился монарх.

Когда пришло время откинуть покров вуали, она улыбалась, той светской безликой улыбкой, к которой их с сестрой приучали с детства. Но лорду Дугласу досталось нечто иное - то, что и положено получить жениху от счастливой невесты. Хлое было нетрудно заверить его в неземном счастье, как до этого многих других.

Она еле выдержала долгую проповедь епископа по поводу брака, мужчин и женщин. В соборе было душно, а корсет затянут туго. Но проявлять нетерпение не полагалось.

Затем сердце замерло, когда огласили традиционный вопрос: 'Знает ли кто из присутствующих причины, по которым брак не может быть заключён? Не обременены ли жених и невеста словом, не состоят ли уже в нерушимом союзе, не имеют ли иных обязательств перед богом и людьми?'. Вдруг объявится кто-то из прежних любовников, или какой-нибудь недоброжелатель прилюдно назовёт её блудницей? Теперь её мнимая девственность и духовная чистота дорого стоят. Но обошлось.

Брачная клятва была принесена без запинки. Не понадобились взгляды отца: Хлоя и не подумала бы медлить. Лорд Дуглас же и вовсе так пламенно произнёс своё: 'Да, беру и обещаю', что епископ даже молчаливо укорил его за несдержанность.

Получив от супруга кольцо - старинной работы, с затейливой гравировкой и россыпью бриллиантов, - Хлоя в ответ надела схожее, но скромнее, на палец лорда Дугласа, гадая, что же преподнесёт своей жене наследник графа Амати.

Она постаралась, чтобы поцелуй вышел целомудренным, для пущего эффекта смущённо потупив глаза, и поспешила отвернуться, скрыв лицо за вуалью.

Взявшись за руки, молодые принимали поздравления. Оба лучились от счастья, но каждый от своего собственного.

Леди и лорда Амати осыпали зерном и лепестками роз, под ноги им бросали монеты, которые новобрачный поспешил раздать нищим.

Свадебные торжества продолжились во дворце Амати.

Распахнутые настежь двери манили ломящимися от яств столами, нескончаемыми реками вина и морем света.

Лучшие музыканты и певцы славили новобрачных, фокусники извергали огонь, а акробаты соревновались в ловкости.

Стефания дивилась, как непринуждённо чувствует себя сестра в самой гуще свадебных торжеств, как поддерживает разговор с именитыми гостями и не смущается сидеть бок о бок с графом Амати. Маска скромности и стеснения слетела с неё, превратив Хлою в прежнюю королеву всеобщего внимания. Особенно мужского: даже в день собственной свадьбы она окружила себя кавалерами, соревновавшимися в остроумии и изящности тостов.

Лорд Дуглас не препятствовал флирту супруги, не считая его чем-то преступным. Напротив, такая она нравилась ему ещё больше, и он преисполнялся гордости, что Хлоя выбрала его, предпочтя всем другим ухажёрам. Лорд пребывал в непоколебимой уверенности, что супруга влюблена в него. Хлоя не забывала поддерживать его убеждения, тайком пожимая руку или даря лучезарную улыбку. Теперь и поцелуи её стали другими, сладкими, словно мёд, нежными, словно бархат. Страстные и жгучие Хлоя приберегала для спальни.

Стефания обрадовалась, когда начались танцы: надоело сидеть, как приклеенной, наблюдая за тем, как пьёт и беседует о политике супруг. Есть она больше не могла, итак съела больше обычного, наверное, из-за ребёнка, а участвовать в разговорах сестры ей молчаливо не дозволялось. По мнению Ноэля, они велись не с теми людьми. Он строго следил, чтобы жена не улыбалась мужчинам, равными или ниже себя по положению, исключительно новой родне и именитым приглашённым. Но и здесь долгий взгляд или двусмысленная, по его мнению, фраза, обращённая к молодому мужчине, влекла за собой напоминание о супружеской верности, высказанное однажды громко, во всеуслышание.

Смутившаяся Стефания не посмела возражать, хотя ничего предосудительного не сделала: всего лишь обменялась парой улыбок с одним бароном, поддержала его разговор о поэзии.

Виконт милостиво отпустил супругу, знаком велев брату проследить за её поведением. Сам же остался за столом, отдавать дань превосходному вину.

Деверь подал руку Стефании и провёл её в круг танцующих.

- Воркуйте, с кем хотите, только не у него на глазах, - шепнул он. - Но погодите, скоро вы перестанете интересовать Ноэля.

Стефания воздержалась от напрашивающегося вопроса и проследила взглядом за лордом и леди Амати, открывавшими тур танца.

Она боялась, что беременность не позволит ей наслаждаться весельем, то и дело пыталась уловить тревожные симптомы, - но нет, ребёнок чувствовал себя прекрасно. Впрочем, Стефания не стала рисковать и при первых признаках усталости вернулась к столу.

Виконт по-прежнему пил. Ей показалось, что больше, чем следует. Он поинтересовался у брата, что поделывала супруга, нашел, за что отчитать её.

Помимо них, за столом сидели лишь те, кому танцевать было не по возрасту, и пара таких же беременных, как Стефания.

Маясь от духоты, она ела фрукты и наблюдала за тем, как Сигмурт раз за разом подзывает слугу, чтобы тот наполнил опустевший бокал брата. Сам он не спешил осушить свой фужер, смакуя его содержимое.

- Ступайте спать, миледи, - виконт вновь обратил внимание на супругу. - Лорд и леди Амати сейчас проследуют в спальню, так что вы не обидите их своим уходом. Меня можете не ждать.

Стефания не стала возражать. День выдался насыщенным, она устала, мечтала снять давящий корсет и жавшие туфли: к ночи ноги отекли, и лечь.

Им с супругом отвели смежные комнаты.

К услугам Стефании была горничная, которая без лишних слов приготовила ей ванну, растёрла ступни, раздела, расчесала волосы и взбила перину.

Дождавшись, пока служанка уйдёт, Стефания сняла украшения и убрала в шкатулку: она опасалась делать это при постороннем человеке. Подошла к зеркалу, взглянула на своё отражение в тонкой батистовой ночной рубашке, погладила живот, гадая, как быстро он подрастёт, залезла в кровать и задула свечу.

Она проснулась от чьего-то прикосновения. Хотела вскрикнуть, но ей зажали рот рукой, попутно прижав к себе.

- Тише, это я, - Стефания узнала голос Сигмурта. - Уфф, твой бездонный муженёк наконец-то набрался!

- Что вы здесь делаете, милорд?

Стефания заморгала, когда спальню озарила свеча.

- Дворец полнится дивными стонами… Я бы желал услышать такие же.

Деверь встал и спокойно начал раздеваться.

- Милорд, вы в своём уме?! - прошипела Стефания. - Я замужняя женщина…

- Птичка, я знаю, нам это не помешает. Мне надоел голодный паёк, на который меня посадил братец.

Полуобнажённый, он подошёл к ней и поцеловал так, как не полагалось целовать деверю.

Вспомнив о своих планах, Стефания ответила на поцелуй и тут же оказалась в его объятиях.

Сигмурт опрокинул её на подушки, проник языком в рот.

Не решаясь повторить то же самое, Стефания просто положила руки ему на плечи, а потом, опомнившись, оттолкнула:

- Муж спит за стеной!

- Да он храпит так, что трубой архангела не разбудишь! - раздражённо бросил деверь. - Кричи всласть - Ноэль ничего не услышит.

- Милорд, вы меня с кем-то спутали… Я отдала вам долг!

- Наполовину, птичка. О второй половине мы поговорим после родов. А пока просто получайте удовольствие. Братик вам такого не подарит.

Сигмурт стащил с неё ночную рубашку и приник губами к животу. Начав с него, затем скользнул языком выше, добравшись до груди.

- Чуть не забыл, - он выпрямился, встал и полез в карман камзола. - Маленький подарочек, чтобы ты меня радовала.

Приглядевшись, Стефания поняла, что это баночка с маслом.

Следивший за выражением её лица деверь, усмехнулся, извлёк из второго кармана футляр и кинул на столик:

- Завтра полюбуешься и померишь, а сейчас займёмся делом. Считай, что мы в Овмене.

Избавившись от штанов, не гася свечу, Сигмурт скользнул в постель невестки, стащил с неё одеяло и с упоением занялся телом. Ласкал, как всегда, умело, преодолевая закрепощённость Стефании. Она видела, что деверь уже возбуждён, о чём свидетельствовало покусывание её ушей.

Стефания ожидала, что вот сейчас он ляжет, подтолкнёт ласкать своё достоинство, и лихорадочно вспоминала советы сестры, но Сигмурт не спешил. Губы продолжали заниматься грудью, целуя, облизывая, играя языком с сосками, а руки забрались между ног.

Мысли постепенно путались, пришли знакомые приятные ощущения.

Несомненно, уловив расслабленность невестки, Сигмурт перевернул её, уложив ягодицами к себе, раздвинул их и начал разрабатывать отверстие.

Стефания чуть дёрнулась, когда деверь вошёл в неё, с облегчением прошептав: 'Все эти недели мечтал о твоей сладкой попочке!'.

Неспешные движения сменились быстрым ритмом. Чтобы было удобнее, деверь, не останавливаясь, подтянул подушку и засунул под живот невестки.

Он никогда ещё не занимался с ней любовью в такой позе, до этого всегда ставил на четвереньки, и Стефания боялась, что будет больно. И действительно было, пока деверь не шикнул, чтобы не зажималась. После стало привычно: неприятно, но терпимо, не сравнить с тем, как делал виконт. С Ноэлем, бывало, она кусала губы. А тут ощущения постепенно притуплялись, позволяя просто лежать и ждать, пока деверь закончит.

Однако заканчивать он не спешил. Утолив первый порыв страсти, задвигался медленнее, с паузами, вновь занялся ласками, видя, что Стефании они нравятся и облегчают глубокие проникновения.

Наконец Сигмурт, тяжело дыша, высвободил своё достоинство из невестки и наградил шлепком ягодицы. Стефания приподнялась на локтях, полагая, что уже всё, но деверю, похоже, понравилось, потому что он возжелал продолжить игру, пусть и с помощью рук.

- Ну же, чего ты так боишься? Ты же хочешь, - мурлыкал он. - Вот так. Вот так. Все женщины этого хотят. Или тебе стыдно?

- А вам разве нет?

- За что это? - Сигмурт на мгновение замер, удивлённо взглянув на невестку.

- За то, что совращаете замужнюю женщину.

Он усмехнулся, покачал головой, вытащил пальцы и показал ей:

- Ну, полюбуйся, ходячая добродетель? Что глаза отводишь? Сестричка рассказала, что это? Там вовсе не сухо, как после братца, а ведь я ещё не входил. И как ты глазки прикрываешь, я тоже вижу. Так что будь умницей, выкинь молитвенник и хоть раз получи удовольствие. Будь уверена, этой ночью я тебя доведу.

Стефания покраснела, пробормотав что-то о супружеской верности, но Сигмурт не стал слушать, накрыл губы поцелуем.

Череда знакомых ласк заставила расслабиться, отдаться этим рукам, позабыв о том, что после бывает боль и унижения. Но и в этот раз деверь не заставлял прикасаться губами к члену, а, наоборот, покрывал поцелуями её тело. Уши, шею, грудь, живот, чередую прикосновения губ с прикосновениями языка, а потом и вовсе спустился ниже, за вершину тёмного треугольника. Туда же скользнули пальцы, лаская всё, что порядочной женщине надлежало прятать.

Ошеломлённая Стефания не могла понять, как мужчине не противно делать такое, но находила действия деверя приятными. Сама широко расставила ноги, чтобы ему было удобнее.

Высвободив руку, с неохотой оторвавшись от тела невестки, Сигмурт встал, подошёл к остывшей ванне, полускрытой ширмой, и, обернувшись, с издёвкой поинтересовался:

- Тебе ведь не нравится, это же пытка?

- Вовсе нет.

- Тогда скажи, что хочешь меня. Попроси.

Через пару минут он вернулся, присел на постель, пару раз шлёпнул Стефанию по ягодицам и начал гладить живот, грудь, ведя ладони к бёдрам, но не касаясь их.

Сообразив, что до сих пор стоит, как сука во время случки, Стефания поспешила встать на колени - и угодила в объятия деверя. Он медленно, наслаждаясь процессом, слегка покусывая, целовал её тело, а она ощущала, как растёт его возбуждение. Но Сигмурт не спешил, лишь тёрся о бёдра невестки, непристойно лаская низ живота и промежность членом.

- Ну же, попроси, - жарким шёпотом прошептал он ей на ухо, отстранившись.

Стефания замотала головой.

Тогда Сигмурт повалил её на бок и вошёл. Неглубоко, чтобы сразу же вытащить своё достоинство и войти чуть глубже. Он чувствовал, что невестка не оказывает ему никакого сопротивления, но ему хотелось большего, нежели просто пассивное принятие телом его плоти.

Немного изменив позу Стефании, Сигмурт овладел ей снова. На этот раз он ощутил ответное движение, попытку удержать в себе.

Она и сама не поняла, почему начала ёрзать на простынях, почему близость стала приятной, а каждый толчок деверя отзывался чем-то сладостным внутри.

Деверь уже входил до конца, всё убыстряя темп, а Стефания не считала оставшиеся до окончания минуты, она хотела, чтобы это не кончалось. Двигалась навстречу его члену, добровольно насаживала себя, пыталась подражать подсмотренным когда-то действиям сестры.

Сладостное тепло разгоралось, поглощая все её чувства, пересилив мораль и веру.

Стефания, тяжело дыша, сжала руку деверя. Тот тут же замедлил движения, но по-прежнему входил до конца, стараясь надавить на нужное место.

Ещё немного, ещё чуть-чуть - и вот, наконец, тело Стефании изогнулось, а она, боясь показать свой позор, вцепилась зубами в подушку.

Сигмурт самодовольно продолжал, наслаждаясь охваченной страстью невесткой, которая была уже не в силах совладать с плотскими желаниями. Теперь можно было не сдерживаться, делать всё в привычном ритме.

Деверь вскинул Стефанию себе на колени, разлучив со спасительной подушкой, и сжал её грудь. Невестка кусала губы и тихо постанывала, потом шумно глубоко вздохнула и обмякла в его руках.

Внутри царило необыкновенное чувство опустошения, такого сладостного, неизведанного ранее удовольствия. Видимо, именно об этом рассказывала Хлоя.

Закончив, Сигмурт поцеловал её. Стефания ответила, решившись даже обнять за шею, а потом, опомнившись, отстранилась.

- Поздравляю: теперь ты полноценная женщина, - растянувшись на постели, прокомментировал деверь. - Надеюсь на твою благодарность. Можешь приступать.