Бывшая генерала дракона

Глава 17

Наташья стояла в комнате, больше напоминающей каморку для слуг. Ее грудь нервно вздымалась, а я угадывал ее очертания под шелком халата.

Я точно не знал, зачем пришел. Что-то неумолимо влекло меня к ней. Эта женщина, притягивала меня, как ловушка. Я знал, что у нее толпы поклонников. Ее красивое лицо смотрит со всех афиш столицы. Что в день ее выступления полностью раскупаются все цветы.

Проклятье! Зачем она приехала?! Я бы спокойно женился на Луизе. И быть может, однажды был бы счастлив!

— Как давно он умер? — спросил я, видя, как Наташья опустила глаза.

Я чувствовал непреодолимое желание коснуться ее, и с мучительным усилием сдерживал себя. Она этого не заслужила. Она не заслужила тех чувств, которые я к ней испытываю.

— Почти два года назад… — произнесла Наташья, а ее губы дрогнули. Я внимательно следил за ее лицом, за ее руками. Да, она сожалеет о его смерти. Это видно.

— Скажи честно, ты его любила? — задал я вопрос в лоб. Я опустил глаза на портрет ничем не примечательного лорда с грустными глазами породистой собаки.

“Скажи, что ты никогда его не любила… Скажи…”, - билось в груди сердце. Соблазн погрузить руку в ее волосы, привлечь ее к себе, распутывая узел халата, стал вдруг непреодолимым. Я представил ее, кусающую губы и прикрывающую глаза от наслаждения. Представил с каким яростным упоением каждым резким движением доказываю ей, чья она, и кому принадлежала всегда.

Наташья сглотнула. Я смотрел на нее, а она почему-то занервничала.

— Что было в нем такого, чего не было во мне? — спросил я. На этот вопрос она знала ответ. Поэтому подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

— Он был моим другом, поддержкой и опорой. Он был надежным, — произнесла она негромко, но уверенно. В ее глазах был холод. Взгляд ее опустился на портрет в моих руках.

— Ты не ответила на вопрос, — произнес я, ставя портрет на столик. — Ты его любила?

— Да! — четко произнесла Наташья, вскинув голову. Сейчас она напоминала гордого разведчика, которого взяли в плен. Тот же самый взгляд, те же самые движения. Стиснутые зубы и выражение лица: “На, получай! Я больше тебе ничего не скажу! Хоть пытай, хоть убей! Да!”. Правда, обычно, не говорится таким голосом. Правда говорится по-другому. Глотая слова, запинаясь, плача…

— Ты лжешь, — усмехнулся я. Она его не любила. Никогда.

И в этот момент портрет упал. Я обернулся, видя, как он лежит картинкой в стол.

— И ты прекрасно знаешь об этом. Хорошо. Ты его не любила. Тогда зачем ты вышла за него замуж? — спросил я, чувствуя, словно ко мне привели пленника на допрос. Я слышал металл в собственном голосе. Сейчас меня распирала ярость. Мне хотелось перевернуть тумбочку, заставить ее отпрыгнуть и забиться в угол. Но я сдержался.

Наташья смотрела на меня так, словно не узнавала. Да, я уже не тот влюбленный мальчик, который готов носить ее на руках.

Нет.

Что-то изменилось во мне после расставания. Появилось как раз то, что мешало мне продвинуться по стопам деда. Жесткость. Твердость. Стремление.

Смотри внимательно. Да, мне в глаза. Это чудовище создала ты. Своими прекрасными ручками. Из того влюбленного мальчишки, который носил тебе охапки цветов.

Но я должен быть ей благодарен. Не повстречай я ее на жизненном пути, я, быть может, и дальше был тем самым влюбленным и наивным мальчиком, готовым сложить мир к ногам любимой женщины. И никогда бы не дослужился до генеральского чина.

— Хватит! — послышался яростный голос. — Это что за допрос! Я не собираюсь отвечать на твои вопросы!

Может, сейчас?

Взять ее, насладиться ею, выпить без остатка и успокоиться? Сомневаюсь, что она побежит кому-то рассказывать. Но я же еще не связан узами брака? Поэтому, почему бы и нет?

Я обнял ее, притянув к себе. Она уперлась в мою грудь руками, задыхаясь и при этом позволяя себя обнимать.

Близость ее тела сводила с ума. Я прижал ее к себе еще сильней, словно пытаясь сквозь ее одежду почувствовать ее тело.

— А ты говоришь, что любила своего мужа, — произнес я, глядя ей в глаза. На ее щеках вспыхнул румянец. — Если бы любила, то не позволила бы обнимать себя, и даже отвесила пощечину. Или почти двух лет достаточно, чтобы боль утихла?

— Я просто не дотягивалась! — фыркнула она, высвободив руку и размахнувшись.

Пощечина зазвенела у меня на щеке, а я резко запрокинул ее голову, видя, как приоткрываются ее губы. Я чувствовал биение ее сердца, чувствовал, как она смотрит на меня, словно разъяренная фурия.

Если я сейчас поцелую ее, я отсюда не уйду.

Эта мысль заставила меня отпустить ее.

Задыхаясь и стягивая халат на груди, Наташья смотрела на меня с презрением и гневом.

Я прошел к двери и вышел.

Сердце еще стучало, когда я шел по коридору в сторону фамильной сокровищницы. Сегодня я должен выбрать кольцо для своей будущей невесты.