Цельняпушистая оболочка 2

Глава 40

— И ты представляешь!? Никто, то есть совсем никто! «Колгейт, отстань! У меня своя есть!» — продолжала говорить девчонка, попутно передразнив кого–то из своих клиентов.

— Да ты шо–о–о… — попытался я изобразить заинтересованность, но вышло не очень.

Впрочем, похоже, что малявке было глубоко наплевать, интересно мне или нет. Она всё равно продолжала трахать мне мозги, не смотря ни на что. Даже в одно купе со мной попросилась… И хрен бы с ним, что попросилась! Так этот ёбнутый проводник, и вправду засунул эту дуру ко мне. Вместе веселей, блять! Увижу прибью его нахрен!. Козёл…

— Да они вообще зубы не чистят! Ты можешь себя представить!? А Энни!? Знаешь, что она мне сказала!? — всё не затыкалась долбанутая стоматологичка.

Черт, я уже проклинаю этот день!

— Ой, да всем насрать! Замолчи уже! — попытался я прекратить попытки затрахать мой мозг до смерти.

Но её это не волновало:

— А она сказала что: «Ну я же яблоки ем! Они же для зубов полезны!» Представляешь!? Типичная деревенщина!

Интересно, она меня вообще слышит? Или она, как Сивира, начиталась каких–то книжек и…

Стоп!

Нет, не как Сивира! Во всяком случае, очень на это надеюсь. Хватит с меня и одной мартовской кошки… Колгейт все говорила и говорила и совсем не собиралась останавливаться. Такое ощущение, что в городе её никто никогда не слушал, а тут… Черт, ей надо с Валентином познакомиться! Вот уж, точно, два сапога пара. Он ей про космонавтику, а она ему про зубы! Два дебила — это сила! Мать их…

А ведь и из купе и не выйти, Сивира увидит, зараза такая! Быстро она среагировала, даже слишком!

Примерно в пять часов вечера мне захотелось уединиться. Завтрак просился наружу. Несмотря на попытки кошатины пойти за мной, мне всё же удалось остаться в одиночестве в привокзальном сортире. Что, кстати, интересно уборная на станции была на удивление чистой, и в ней даже ничем не пахло! В самом деле, страна волшебных кошкодевок. Хоть что–то хорошее! Если бы еще и сортиры нормального размеры были — то вообще сказка.

Закончив свои дела, я собирался, было, вернуться обратно на лавку, чтобы вновь заняться ожиданием своего поезда, попутно подвергая свои мозги атаке безумной стоматологини. Но, открыв дверь, я тут же её захлопнул, едва заметив возле кассы знакомую серую форму. Черт, час от часу не легче! Не знаю, о чем младлей разговаривала с кассиром, но беседа шла явно на повышенных тонах.

Я бы так и просидел в сортире целую вечность, но моё одиночество прервала Колгейт.

— О! А я уже начала беспокоится… — воскликнула хвостатая, заходя внутрь небольшого туалета, рассчитанного на три персоны. — Это твоя подружка? — - невинным тоном спросила она, подойдя к раковине.

— Типа того… Откуда узнала?

Девчонка хмыкнула, достала из сумки зубную щетку с пастой и намочила её под краном.

— Это же очевидно! Вы поссорились, и ты решил по тихому уехать в Эверлот! Ну а она хочет тебя остановить! Обычная ситуация… Любовные романы никогда не читал? — самодовольно ответила Колгейт, то и дело скашивая глаза на мое отражение в зеркале.

Пока полоумная зубофилка уже в который раз за день чистила зубы, я всё пытался придумать выход из сложившейся ситуации. Нет, можно, конечно, выйти, извиниться и объяснить проблему. Рассказать про фотографию и «сороконожку»… Но она же настучит! Нет, я понимаю, что Сивира хорошо ко мне относится и готова ради меня на многое. Но более чем уверен — умалчивать о таком принцессе она не станет.

А мне только Солярки не хватало… Она же такой срачь поднимет — Лера добрым словом вспомнится. Черт, что же делать? Ну не сидеть же мне в сортире до восьми часов!? Блин…

— Ефлы фофешь, фа фафу фей фонифудь фофрафь… — невнятно пробубнила Колгейт, надраивая свои белоснежные зубы щеткой.

— Че? — раздраженно спросил я, вставляя сигарету в рот.

Не думаю, что у них принято курить в сортирах, но надеюсь — меня поймут. Оставаться наедине с этой ненормальной больше трех часов — наказание сродни пытке! У меня уже глаз дергается… Сплюнув и прополоскав рот, мурзилка вновь заговорила.

— Если хочешь, я могу соврать ей что нибудь… К примеру, скажу, что ты домой пошел или еще что–то. Хочешь?

Глядя на хитрые глаза, отражающиеся в зеркале, я с неохотой кивнул. Чую, что простым «спасибо» мне не отделаться… Ёбнутый день! Просто ёбнутый!

— Ясный хрен — хочу! — воскликнул я, уже ни на что не надеясь.

— Значит, договорились! — с озорством в глазах сказала Колгейт и, быстренько закончив свои дела с зубной щеткой, вышла из туалета.

Проводив её взглядом, я облегченно выдохнул. Пока глядел, как табачный дым поднимается к потолку, мне в голову снова полезли всякие ненужные мысли… Вот ведь Сивира, зараза такая! Небось только что письмо прочитала — и сразу на станцию! Блин, надеюсь, что кассир ей ничего не рассказал. Коммерческая тайна, ну или как её там? А, не важно!

Блин, лишь бы в сортир не зашла… И вообще, с чего это вдруг она так резко подорвалась меня искать? Приказали что ли? Да вряд ли — времени–то сколько прошло? Скорее всего, Сивирка только что узнала, что я уехал, и доложить не успела… Блин, получается — это она из–за меня подорвалась!? Твою мать, неужто её так моё письмо взволновало? Я же ничего такого не написал. Ну поехал к очкастой, помочь со съездом…

Дебил! Мать моя женщина, чем я только думал? Будто младлей поверила! Ага, щаз–з–з! Никто, водивший со мной знакомство пять минут, никогда не поверит, что я поперся хрен пойми куда, чтобы помочь какой–то кошатине с хрен знает чем! Блин… Небось напридумывала невесть что, сама себя накрутила и сразу на станцию рванула! Даже стыдно как–то. Она обо мне так беспокоится, а я с ней даже прощаться не стал. Может, всё–таки выйти, да объяснить ситуацию? Вдруг не расскажет!? А что, так и сделаю!

Стоп!

Отставить! Отставить, я сказал! Не хватало еще, чтобы из–за бабы ты всю операцию засрал! Лейтенант, мать твою, ты понимаешь, что где–то там бродит придурок, обвешанный броней и стволами по самые яйца? И это уже не говоря про «сороконожек» и тело Замуруева? На кон поставлено слишком многое, и не надо из–за мимолетных увлечений срывать все планы. Впрочем, не прошло и пяти минут, как надоедливая стоматологичка вернулась. С гордым видом, буквально светясь от собственной важности, она веселым голосом проговорила:

— Ну все! Дело сделано! Теперь твоя подружка уверена, что ты пошел на ферму к Энни!

— Заебись… — выдохнул я.

Ну хоть какой–то толк от этой чокнутой. Надеюсь, мне удастся сесть на поезд раньше, чем Сивира поймёт, что её накололи… Очень надеюсь! Из размышлений меня вырвала Колгейт.

— На, держи! — сказал она, передавая мне зубную щетку.

— Эм… Зачем? — удивился я, тупо переводя взгляд с мелкой на щетку и обратно.

— Как зачем!? Чистить! — воскликнула мурзилка, словно это было очевидным фактом.

Глядя на меня, как на дурака, она явно ожидала моей реакции. Но реакции не было.

Я не понял… Нахрена мне зубная щетка? И что мне тут чистить? Она чокнутая или… Стоп! Я у неё в долгу, мы стоим в общественном сортире и она протягивает мне щетку с приказом что–то там почистить… Она хочет, чтобы я тут очки пидорасил!? Нет, она мне, конечно, помогла и всё такое… Но я, блять, лейтенант, а не говночист какой–нибудь! Унижаться, да перед каким–то цветастым мутантом!? Да уж лучше пуля в лоб… Хотя нет, уж лучше я её замочу! Да, точно! Мочить в сортире самое то! Не успел я ничего сказать или предпринять, как Колгейт опять заговорила:

— Тебе зубную пасту дать? А ну да, у тебя же нет… Секундочку… Ага, вот! — воскликнула малявка, протягивая мне тюбик.

Автоматически взяв его в руки, я обнаружил, что на тюбике красуется знакомая улыбающаяся голубая морда с надписью «Колгейт — Чисти–чисти–чисти!». Нет, она точно издевается! Перед глазами предстала картина, как я буду зубной щеткой пидорасить сортир, а эта чокнутая будет стоять у меня за спиной и весело приговаривать: «Чисти, чисти, чисти…» Убью нахрен!!!

Видя моё замешательство, мелкая затараторила:

— Да ладно тебе! Не стесняйся! Давай, давай… — приговаривала она, подталкивая меня к раковине.

— Не понял… Мне еще и раковину, что ли, чистить!? Да ты охерела!!! — начал возмущаться я, но поехавшую мурзилку это не смутило.

— Какую раковину, дурачок? Зубы! Зубы чисти! Не стесняйся! — веселым голосом проговорила чокнутая дура.

Минутку, она хочет, чтобы я чистил перед ней зубы!? Ох, ёптить… Фетишистка что ли?

— Ну давай же! Я хочу видеть, как ты чистишь свои зубы! Ну пожа–алуйста! Я же тебе помогла? — продолжала настаивать мелюзга.

Блин, может её прибить? Нет, ну а что? Отличная идея! В сортире же никого нет, никто не узнает! Стоп! Что–то я опять заводиться начинаю… Нет, убивать её нельзя. Да и не красиво это, она ведь и вправду меня выручила! Так почему бы и не выполнить её дебильную просьбу? Зубы почистить, делов–то! Вздохнув я смочил щетку и выдавив на неё пасту, засунул в рот. Твою мать! Жжется!

Спешно выплюнув пасту прямо на зеркало, я открыл вентиль и принялся как умалишенный хлебать воду из под крана.

— Эй! Это ведь всего лишь перец, тебе просто нужно было подождать! — раздался за моей спиной обиженный голос.

Сволочь, да она меня отравить хочет! Глядя на отражение моей плюющейся рожи, Колгейт, видимо, сообразила что мне её паста совсем не по вкусу.

— Ну ладно, давай тогда попробуем другую… Ага! Вот эту! «Белоснежная с хреном»! Тебе точно понравится! — всё так же весело и беззаботно сказала Колгейт, доставая из седельной сумки новый тюбик с отравой.

«Белоснежная с хреном». Блин, да это же не паста, а закуска! С водкой, наверное, в самый раз… Закончив отплевываться и скосив глаза на часы, я тяжело вздохнул:

— Это будут самые длинные два часа в моей жизни…

Впрочем, затравить себя до смерти я всё же не позволил. Помогла–то она, конечно, помогла, но не настолько же!? Но попробовать еще пару паст все–таки пришлось… Уж слишком напористой была эта безумная хвостатка. В итоге, почистив свои зубы мятной пастой, я все же отважился выйти обратно на вокзал.

— Ладно, остальные потом попробуем… — обиженно заключила мурзилка, выходя вслед за мной.

Заметив косой взгляд кассира в нашу с Колгейт сторону, я приблизился к лавочке и закурил. Краем глаза я отметил, что бородач всё еще подозрительно смотрит на меня. Еще бы не смотрел, мы ведь в сортире больше часа проторчали! Блин, он, небось, понапридумывал всякого…

— Извращенец… — буркнул я и затянулся.

— Кто? А, ладно, не говори. Так ты говоришь, что с мятой самая лучшая? — невинно хлопая глазками произнесла голубая киска.

Идиотия продолжается. Как же она меня задолбала! Еще немного, и кто–то огребет…

— Да. — коротко ответил я, борясь с желанием избить и прибить назойливую зубофилку о ближайший столб.

— Странно… — протянула она и замолкла, видимо, задумавшись.

Я уже было приготовился к продолжению бредовых речей этой ненормальной, но его не было. И правда — странно… Впрочем, не имеет значения. Заткнулась, и отлично! Хоть в тишине посижу… К моему удивлению, тишина не прекращалась. И это уже начинало напрягать… Колгейт сидела на лавке, рядом со мной и тупо таращилась на рельсы. Я уже запарился сидеть и ничего не делать. Колгейт всё молчала, и совсем потеряла ко мне интерес. Нет, это, конечно, здорово, но скучно, блин… Положение спас поезд, прибывший на полчаса раньше намеченного срока.

Люкс — не люкс, но выглядит неплохо. Деревянная отделка в вагоне, официанты и всё такое. Было бы совсем здорово, если бы Колгейт не ляпнула проводнику, что мы с ней друзья…

Так что пришлось мне делить купе с этой безумной кошкой, которая, к слову, успела вынести мозги не только мне, но и несчастному очкастому проводнику. Наивный котик пытался что–то сказать ей про то, что её сумки очень большие и надо бы сдать их в багажное отделение… В итоге очкарик получил получасовую лекцию о чистке зубов и необходимости всегда иметь при себе огромное количество тюбиков с зубными пастами. Впрочем, их словесная перепалка меня мало волновала.

Усевшись в своем купе, я мельком взглянул в окно и тут же задернул шторку. Знакомый серый силуэт, даже в сумерках, на плохо освещенной станции, позволял безошибочно определить, кто только что зашел в соседний вагон… Черт, повезло, что я вовремя успел сесть, а то точно бы заметила!

Сивира, блин, ну какого черта тебе надо!? Неужто тебя и впрямь так волнует, нахрена я в столицу намылился!? Небось решила, что ей изменить решили… Пф… Мне и с ней–то «этим самым» заниматься страшно, не то что с другими.

Даже при том, что младлей не знала о моём присутствии на поезде, она всё равно умудрилась мне серьезно нагадить. Из–за опасности быть замеченным мне приходилось безвылазно сидеть в купе. И хрен бы с ним! Но Колгейт — определенно не самая лучшая компания… Твою мать, этот день когда–нибудь кончится!? У меня уже не то что глаз дёргается — руки дрожат, будто у алкаша какого–то! Аж выпить захотелось.

Впрочем, безудержный словесный понос безумной кошкодевки вместе с раздражением приносил еще и сонливость. Я и сам не заметил, как начал засыпать. Тихий стук колес и мерное покачивание вагона лишь способствовало этому, напоминая мне об армии… Блин, иногда мне кажется, что в поезде я провел времени не меньше, чем в казарме!

— А еще я помню, как ставила пломбу бабуле Энни! У неё остался всего лишь один зуб, ты представляешь!? Они ведь никогда не чистят… — кошкатина продолжала тараторить белиберду, но я уже не слышал.

Глаза закрылись сами собой, а мозг без особого сопротивления погрузился в сон.

— Да ты издеваешься! — прошипел я, отряхивая дерьмо от берца.

Нет, ну это уже ни разу не смешно! Я уже и под ноги постоянно смотрю и с дороги никуда не ухожу, а оно словно из ниоткуда вылезает! Чертово говнище… Фу, воняет–то! Мистика какая–то… Хм, а ведь я каждый раз в дерьмо вляпываюсь, как раз перед тем как… Ну да, вляпаться в дерьмо, но только образно. Это как–то слишком подозрительно. Ну да ладно, не до этого сейчас. Отряхнув берец, я огляделся по сторонам. Дорожные столбы освещали улицу достаточно хорошо для того чтобы понять, что вокруг нет ни души.

— Ну и отлично… — выдохнул я и, закурив, двинулся к здоровенному каменному зданию, сильно напоминающему какой–то склад.

Веселую улицу–то я запомнил, а вот с домом возникли некоторые трудности. Я так и бродил бы по этой улице, если бы не оказалось, что на ней всего лишь один дом. Вернее — склад. Частью города это место стало, видимо, совсем недавно и успели построить лишь дорогу, да разметить территорию под застройку. Впрочем, кроме склада здесь ничего не построили. Мурзилкам, наверное, не хотелось жить на окраине столицы. А может, здесь собрались устроить промзону?

Черт, да какая мне разница!? Нашел — и слава комбригу!

Хорошо, что по ночному Эверлоту никто не бродит. Лишь пару стражников по дороге встретил. Повезло, что успел в переулок заскочить, а то точно бы заметили. Лишнее внимание мне совсем ни к чему, а то начнут приставать — мол, «Че ты тут делаешь и почему такой огромный!». Ну, или что–то вроде того. Да и Сивира тут где–то бродит…

Странное дело, но пока я спал, младлей так и не прочесала поезд, а когда мы прибыли в столицу, она на всех парах понеслась куда–то в город. Очень странно. У меня родилось подозрение, что она поперлась к принцессам докладывать, что я свалил из Кентервилля. А может, её саму вызвали? А на кой ляд она меня тогда искала? Ничего не понимаю… Хотя это и не важно.

Пройдя вдоль каменного забора, я наконец обнаружил открытые железные ворота. Судя по тому, что воротины были железными и толщиной с мой кулак, владельцы склада явно опасались воров. Интересно, тут налёты на танках совершать принято? Иначе нахрена им такие фортификационные укрепления? Блин, да у нас в военном городе обычная калитка стояла… Даже стыдно как–то. Надо бы возле своего дома хотя бы окопы выкопать, что ли. Странно, но за распахнутыми воротами никого не оказалось. Ни охраны, ни рабочих — да вообще никого! Хм, их специально для меня что ли открыли? Интересно… Немного осмотревшись и не обнаружив ничего интересного, кроме кучек пустых, деревянных ящиков, разбросанных по всей территории, я двинулся в сторону каменного склада.

Стрёмно мне как–то. Совсем непонятно, чья это «сороконожка» и кто меня сюда позвал. Не принцессы — точно.

— Блин, не нравится мне всё это… — прошептал я, вставляя очередную сигарету в зубы.

Прикурив от зажигалки и поежившись от холода, я застегнул верхнюю пуговицу на кителе. Гребанная осень! Черт, а ведь скоро зима. И про бушлаты я забыл…

Блин!

Затянувшись пару раз, я сплюнул и, перевесив автомат на грудь, пошел к здоровенному проёму, ведущему внутрь склада. Странное местечко. В эту дыру можно пару танков закатить и еще «мотолыгу» сверху добавить. Паровозы они здесь, что ли, складируют? Хотя и рельсов вроде нету… Оказавшись внутри плохо освещенного здания и оглядев кучи ящиков самых разных форм и размеров, что стояли повсюду, я услышал впереди какой–то тихий топот. Похоже что там кто–то есть. Надеюсь, что этот «кто–то» наконец объяснит мне, что это за мудак на фотографии и на кой ляд позвали именно меня?

Впрочем, вспомнив инцидент в злополучной деревеньке, я выплюнул сигарету и снял «Калашников» с предохранителя. Знакомый щелчок придал мне больше уверенности, и я уже более спокойно двинулся вперед, внимательно оглядываясь по сторонам. Что–то во всем этом бардаке, бетонных полах и хреновом освещении меня сильно напрягало. Вот только что — сам не понимал… Пройдя около тридцати метров и завернув за двухметровый жестяной контейнер, я обнаружил впереди залитую электрическим светом площадку, на которой, то туда, то сюда, таскали деревянные ящики какие–то хмурые мурзилки.

— Ну твою же мать! Куда ты это прёшь!? Туда неси, это в Кентердейл же! Бирки не видишь или просто идиот!? — покрикивала на рабочих странноватая девушка в белой рубашке.

Хотя они все были какими–то странными. Что–то очень сильно выделяло их среди «обычных» говорящих кошатин, что я обычно встречал до этого, вот только что? Не успел я хорошенько подумать над своими подозрениями, как белобрысая, словно учуяв меня, резко развернулась и, поправив рубашку, беззаботно поздоровалась:

— А вы, должно быть, лейтенант Лукин, верно? Ну что же вы стоите? Не волнуйтесь, мы абсолютно безобидны! — с улыбкой закончила она.

Хмыкнув и мысленно обматерив собственную скрытность, граничащую с оркестром педиков–эксгибиционистов, я вышел на свет.

— Вот–вот! Нас опасаться смысла нет, мы же не вы… — словно бы сама с собой разговаривала, пробурчала себе под нос девчонка.

Вставив сигарету в зубы, я еще раз оглядел рабочих, которые, если не считать нескольких косых взглядов, практически не обращали на меня внимания.

— Вам, наверное, любопытно, что это за человек на граф–пластине и откуда у нас взялся столь высокотехнологичный поисковый модуль? — с интересом осматривая меня, спросила она.

Мысли что ли читает?

Поежившись от ночной прохлады, я чуть опустил ствол. Вроде как, жрать они меня не собираются. Пока что.