Цельняпушистая оболочка 2

Глава 42

Первое, что я почувствовал — это был запах дерьма, исходящий откуда–то снизу. Аромат был настолько сильный, что даже в полупьяном и полубредовом состоянии я всерьез испугался — а не запятнал ли честь мундира? Блин, что–то мне всё это напоминает… Открыв глаза я обнаружил что валяюсь на старом, пыльном ковре в каком–то подозрительно знакомом помещении. Черт, сколько же мы вчера выжрали!? Насколько я себя знаю, мне было бы трудно остановиться, пока не перепробовал бы весь «волшебный» буфет.

И вообще — где я? Блин, надо бы осмотреться, а то мало ли… Может, меня к неграм–людоедам занесло? Или к Брейзен… Блин, уж лучше людоеды! Кряхтя, чертыхаясь и проклиная зеленого змия, я всё же умудрился принять сидячее положение. Похмельный синдром давал о себе знать.

— Ну наконец–то! А я уже начала волноваться! Даже окно открыть пришлось, а то ты мне весь кабинет провонял… — донесся чей–то знакомый голосок позади меня.

Оглядев уже виденную ранее мебель и смутно знакомые стены, а заодно приметив отлично запомнившийся бардак, я обернулся на звук.

— Доброе утро, пьяница! — жизнерадостно поздоровалась сидящая за столом Бэйри.

— Рассол есть? — отбросив вежливость, с мольбой в глазах спросил я.

Не то чтобы она мне так сильно не нравилась — просто в данной ситуации меня больше беспокоила головная боль, чем соблюдение этикета. Блин, ну нахрена было так напиваться?

— А… — как–то вяло откликнулась рыжая, словно её совсем не волновало присутствовавшее в её кабинете инородное похмельное тело.

Махнув рукой в сторону шкафа, заваленного всякой фигней вроде газетных подшивок и клубков с шерстяными нитками, она добавила:

— Там посмотри. Какой только гадости мне не присылают… Шарлатаны! — негодующе закончила журналистка и, чуть принюхавшись, приоткрыла окно еще сильнее.

Любопытно, её напрягает запах перегара или дерьмо на моём берце? Фу, блин, офицер Российской армии, называется! Валяюсь на пыльном ковре в перемазанных в говне ботинках… Позорище. Кое–как удержав равновесие и не бухнувшись обратно на пол, я под откровенно насмешливым взглядом Бэйри прошел поближе к шкафу. Блин, сколько же тут всякой херни… Несмотря на относительно небольшой размер шкафа, на поиски «спасительного нектара» у меня ушло около минуты. Но тем не менее мне всё же удалось заполучить в свои трясущиеся руки трехлитровую банку, наполненную до боли знакомой зеленоватой жидкостью.

— Осторожнее, а то уже не помню, с каких времен она там валялась… — попыталась мурзилка предупредить меня, но было уже поздно.

Быстро сорвав с банки тряпку, что заменяла ей крышку, я с жадностью присосался к сосуду. Но не удалось мне сделать и нескольких глотков, как рассол попёр обратно…

— Эй! Если он грязный, это еще не значит… Фу! Лукин, ты омерзителен! — заявила Бэйри, глядя, как я позорю офицерскую честь прямо на пыльный ковер.

— Извини, я… Ик! Сам уберу… — пробормотал я, вытирая губы рукавом.

Докатился… Больше ни капли в рот. Вот прямо вообще! Должно быть, у меня был очень жалкий вид, раз журналистка быстро замахала руками и поспешно проговорила:

— Нет, нет, нет! Я лучше сама, ты сходи умойся, приведи себя в порядок, а то вдруг кто зайдет? — многозначительно закончила малявка.

Осмотрев меня, она медленно поднялась с кресла и двинулась к входной двери. Краснея, как варёный рак, я с чувством глубоко стыда за собственный внешний вид произнес:

— Это… А где у вас тут сортир?

Бэйри на секунду задержалась возле двери и молча махнула мне рукой, мол, за мной иди. Всё еще проклиная себя, я стыдливо поплелся за ней, стараясь удержать равновесие и не бухнуться на собственные выделения желудка. Бредя вслед за журналисткой по коридору, я тщетно пытался понять, каким боком мне удалось очутиться у неё в кабинете? Даже представить себе не могу, сколько же мне надо было выпить, чтобы догадаться заночевать в редакции… Блин, да как я здесь вообще оказался!? В окно, что ли, залез?

— Смотри, аккуратней там… Мне всё еще интересно узнать, за какой кочерыжкой ты ночью залез в кабинет! — произнесла журналистка мне в спину.

— Ладно… — проворчал я и скрылся за дверью, пошатываясь.

Моему мутному взору предстал обычный общий сортир, только чистый и без запаха бомжатины. Белый кафель, зеркала на стенах, кабинки, раковины… Лилипуты недоделанные! Всё мелкое такое… Ну и как мне тут умываться то? Черт, надо будет Солярке пожаловаться, что у них людей притесняют! Но это потом… Я склонился над ближайшей раковиной, принявшись плескать холодную воду себе на лицо. Откровенно говоря, мне было немного боязно смотреть на собственную рожу, но когда я всё же не удержался и отважился глянуть в зеркало, то не смог удержать выразительного потока ругани.

Лицо, и без того не шибко симпатичное, сейчас больше напоминало арбуз, которым играла в футбол пара обдолбанных кенгуру. Уж не знаю, сколько я вчера выжрал, но то, что мне удалось знатно напиться, это факт! А если судить по бледно–зеленой морде — то ощущение, будто бы я в себя целое ведро водки вогнал, причем залпом и ректально.

— Позорище… — буркнул я и, умывшись да очистившись как следует, двинулся в кабинку делать свои грязные и вонючие дела.

Еще немного попялившись в своё похмельное отражение в зеркале и вымыв руки куском долбанного яблочного мыла, я вдруг обнаружил, что хочу жрать. Хорошо, что башка еще хоть как–то соображала и мне удалось вспомнить, что Арфа, храни комбриг ее ушки, положила мне в вещмешок мяса. То, что на сковородку угодила мантикора, меня не сильно волновало. И не такое бывает.

С счастливыми мыслями о еде я вышел из туалета и направился к кабинету Бэйри, но по дороге мне в голову пришла одна нехорошая мысль.

— Ёпт! — буркнул я, судорожно соображая, где оставил свой вещмешок.

А автомат!? А кобура!? Быстро похлопав себя по поясу, я чуть успокоился. Творение американской оружейной мысли было всё еще при мне, как и подсумок с магазинами. Хоть что–то не проебал… Черт, неужели автомат на складе остался!?

Как же так угораздило?! От страха за потерянное оружие меня бросило в пот, и я быстрым шагом двинулся к Бэйри. Напуганные журналисты спешили разбежаться, едва завидев мою похмельную физиономию. Подскочив к знакомой двери, я резко дёрнул ручку и залетел в кабинет, осматриваясь. Впрочем, ни вещмешка, ни автомата нигде не было видно. Вот ведь дерьмо! Походу — и вправду на складе по пьяни забыл…

— Вот, возьмите… Только не трогайте меня, пожалуйста. — запинающимся голосом пропищал кто–то.

Развернувшись на звук, я увидел сидящего за столом худого фиолетового кота в очках. Коротышка весь трясся от страха и протягивал в мою сторону какой–то мешочек, по–видимому — кошелек.

— Забирайте, забирайте всё! Только уйдите, прошу… — со смесью страха и отвращения на морде проговорил котик.

— Ты че это? — удивленно спросил я, пытаясь сообразить, как же у меня вышло ошибиться дверью.

— Уходите! — трясясь, словно от озноба, выкрикнул очкарик, всё так же тиская свой кошелёк.

Тьфу ты, ну вот теперь мне обидно…

— Дверью ошибся… Хамло хвостатое! — сквозь зубы пробурчал я и быстро покинул чужой кабинет.

Нужная дверь отыскалась не сразу…

— А вот и ты… Я уже собиралась идти тебя из унитаза доставать! Думала, всё — утонул! — явно издеваясь, проговорила Бэйри и вновь взяла в руки прислоненную к шкафу швабру.

— Не дождешься… — буркнул я, проходя вовнутрь кабинета и быстро оглядывая окружающую обстановку в поисках своих вещей.

Вещмешок нашелся быстро. Он валялся прямо на полу возле того места где я спал. Но автомата нигде не было. Вот ведь дерьмо!

— Ты «Калашников» мой не видела? — с надеждой спросил я у журналистки, что замывала ковер.

— Что такое «Калашников»? — Бэйри явно была недовольна тем, что это именно я задаю ей вопросы, а не наоборот.

Журналисты…

— Ну автомат! Палка такая, что я на плече постоянно таскаю! — проговорил я, активно жестикулируя и стараясь не смотреть на грязную швабру.

Журналистка как–то жестко посмотрела на меня, будто бы хотела что–нибудь съязвить, но сдержалась и ответила:

— За столом лежит… Ты его слишком подозрительно тискал и «милой» называл… Ненормальный! — с обидой в голосе добавила она и вернулась к уборке.

Виновато посмотрев на рыжую барышню в желтой куртке, я осторожно приблизился к рабочему столу. Автомат оказался прислоненным к стене возле окна. Облегченно выдохнув, я осторожно поднял его и повесил на плечо. Знакомая тяжесть здорово успокаивала и придавала уверенности. Повернувшись обратно к Бэйри, я как можно доброжелательнее предложил:

— Дай я сам уберу… Ну, или деньги за ковер отдам?

Мне до сих пор было не по себе за недавнюю оказию, но подавать виду как–то не решался. Нет, к Бэйри я отношусь очень даже неплохо, даже хорошо… Ну, по сравнению с остальными её сородичами — да, хорошо. Можно сказать, что даже дружески, но всё же показывать ей свои слабости я не особо стремлюсь.

— Ну точно, белену где–то нашел! Может, тебе лучше еще поспать, а? — прервала журналистка мои размышления и с опаской уставилась на меня, будто на обдолбанного торчка.

— Я серьезно! Кончай хернёй маяться, пошли лучше новый ковёр купим. А то мне неудобно как–то… — с трудом закончил я, чувствуя как заливаюсь краской.

Прямо как школьница. Осталось добавить что–то вроде «я больше так не буду».

— О, так ты извиниться хочешь, я правильно поняла? — прищурившись и внимательно глядя на меня, произнесла девчонка.

Я коротко кивнул, стараясь выглядеть как можно более безразлично.

— Ну тогда-а… — протянул Бэйри и чуть помедлив, продолжила. — Тогда рассказывай, что ты делаешь в столице и как, а главное — зачем, залез в мой кабинет? Сомневаюсь, что ты просто решил меня проведать… — закончила журналистка и, приблизившись к своему рабочему месту, уселась в кресло.

Нехотя отойдя от окна, я занял мелкий стул с другого края стола и, сняв вещмешок, принялся рыться внутри в поисках заветного свертка.

— Ну и? — не вытерпела мурзилка в куртке, когда молчание слишком затянулось.

Впрочем, я ничего не ответил. Продолжая копаться в вещмешке в поисках мяса, я попутно пытался придумать, чего бы такого соврать, чтобы она поверила. А может, правду сказать? Что в этом такого? Ну не побежит же она к принцессам стучать…

— Кстати, ты про ту деревеньку ничего не писала? — спросил я, все еще не решив, говорить ли правду.

Бэйри как–то резко поникла и опустив уши, принялась рассматривать свои ноги.

— Нет, не писала… — тихим голоском пропищала она, будто бы сама с собой говорила.

Может, зря я ей напомнил? Всё–таки те события — это совсем не то, о чем хотелось бы помнить. Даже мне самому…

— Ладно, тогда слушай… — хрипловатым голосом начал я, но журналистка вдруг резко о чем–то вспомнила и запричитала:

— С этими мошенниками совсем забыла… — проговорила она, согнувшись под столом и хлопая ящичками. — Нашла… Фух, на, держи подарок! — выдохнув, произнесла она, протягивая мне какие–то тряпки.

Удивленно посмотрев в её зеленые глаза, я осторожно забрал у неё подарок. Тряпки при ближайшем рассмотрении оказались парой черных шерстяных перчаток. Швея–мотористка, блин. То шарфик, то перчатки… Хм, может, она и бушлат сшить сможет? Надо бы уточнить…

— Спасибо, но… Кхм, ты ведь понимаешь, что если бы я не пялился на сиськи, а башкой думал… — смущенно забормотал я, но Бэйри это мало волновало.

— Притворное самобичевание — не лучший способ благодарности… Бери и носи! Кстати, где тот шарфик? Я надеюсь, ты его не выкинул!? — грозным тоном закончила журналистка, уставившись в меня подозрительным взглядом.

— Эм… Неа… — смущенно буркнул я и вновь запустил руку в вещмешок.

По–моему, этот шарфик так и валяется где–то на дне… Ага, нашел. Блин, смятый весь, ну да ладно. Достав желтый шарф, я показал его малявке.

— Ну ведь можешь быть милым… Но только когда захочешь, верно? — со смешком сказала газетчица, явно стараясь смутить меня еще больше.

— Тебе интересно, почему я в столице, или мы про шарфики пиздеть будем!? — раздраженно сказал я, убирая шарф и засовывая перчатки в карман.

Откровенно говоря, злился я не на Бэйри, а на то что её старания увенчались успехом и я таки смутился. Блин, краснею от комплиментов какой–то говорящей кошки… Бэйри разочарованно фыркнула и, сложив руки на груди, кивнула.

— А я и сама знаю! Оргии? Нет? Хм, у вас свидание с принцессой? А с какой…

— Я здесь из–за этого… И хватит всякую хренотень выдумывать! — с притворной злостью прервал я тираду, кидая на стол пластинку с изображением мудака в броне.

Если честно, то я был даже рад что Бэйри всё еще любит задавать такие дебильные вопросы. Мне было немного страшно, что после того подвала она сломается. Нет, конечно, чувства какого–то там мутанта были мне как–то побоку, но всё же журналистка тогда встряла именно из–за меня. А это в корне меняет дело.

Рыжая мурзилка, обиженно фыркнув, перевела взгляд на пластинку.

— Откуда это у тебя? Я никогда таких штук не встречала… Какая твердая! — с удивлением воскликнула газетчица, вертя в руках тонкую железку.

Еще бы встречала… Сам такую фигню первый раз вижу!

— Солерия милосердная… — выдохнула она, когда наконец перестала вертеть пластинку. — Кто это!? Что он наделал!? Кто эти несчастные? — со смесью страха, сочувствия и интереса затарахтела малявка.

— Какой–то крендель… Хрен его знает, кто он там есть. Работает на… Блин, как их? На какое–то торговое предприятие работает, короче… — с трудом закончил я, тщетно вспоминая события прошедшего вечера.

Что это за чудик в броне, Лизери ответить так и не смогла. А после того, как я по пьяни сказал начальнице, что Лизери — это самое дебильное имя, что я слышал, она вообще забыла, о чем разговор, и принялась обвинять меня в бестактности и дикости. Впрочем, несмотря на её негодование, она всё же сумела наобещать мне всякого… К примеру — ногу для Сэйли. По словам поехавшей, для их фирмы это хоть и сложно, но вполне осуществимо. Ну и бабла, конечно пообещала. Некисло так, если честно. Интересно, неужели у этих технофилов нет разработок какого–нибудь оружия? Ну никогда не поверю, что они нигде не находили схем тех же калашей! Короче, то что она наврала — к гадалке не ходи, вопрос лишь, насколько сильно и зачем ей это надо? И самое важное, как все обернуть в свою пользу? Ну или, в общую?

— Ну и? — с напором спросила Бэйри, нервно постукивая ладонью по столу.

— Что ну и? — недоуменно переспросил я, всё еще не понимая что молчание затянулось уже на пару минут.

Фыркнув, девчушка откинулась на спинку кресла и насмешливым тоном проговорила:

— Никогда не поверю, что ты нашел эту штуку на дороге, с письмом в котором было сказано что это какой–то… Кхм, человек, из какой–то торговой компании. — многозначительно заключила Бэйри и вдруг резко наклонилась ко мне. — Я в деле! — чуть ли не крикнула она, поблескивая безумными глазами.

Блин, ей что, прошлого раза не хватило? Или она самоубийца? Тьфу, ёбнутая она, вот и всё. Журналисты, мать их. Они везде одинаковые…

Нет уж, и без неё обойдусь. Она мне все мозги по дороге изнасилует! Уж лучше сам этого мужика найду. Всё просто, нужно только фирму ту найти да и… Черт. Я же в душе не ебу, где эту самую компанию искать! Блин, а как она называлась–то? Лизери ведь что–то говорила! Твою мать, ну почему я не записал!? Алкоголик недоделанный…

— Может, пожрем сначала? — смирившись со своей судьбой, предложил я.

Изнасилование мозгов на пустой желудок — это совсем не то чего бы мне хотелось.

— Отлично! Подожди, у меня тут яблоки с овсом где–то валялись… — радостно проговорила мурзилка и принялась ковыряться в своём столе.

Вот только яблок мне не хватало!

— Вот, держи! Это мама моя приготовила… Правда, она уже год как умерла, но… — заговорила журналистка, протягивая мне какой–то кусок окаменевшего овсяного печенья.

— Ну охуеть теперь… — буркнул я и с удвоенной скоростью принялся шарить по вещмешку.