Цена времени. Книга I

Глава 17. «Срывая маски»

Как оказалось, Генрих не врал. По его словам в Новгород в ближайшие дни должны были прибыть его близкие родичи. Семья Майера, впрочем, как и многие другие в Европе, по его рассказам, представляла Россию холодной страной, населённой варварами и дикарями. В целом, это было ожидаемо. Ведь как таковых связей с западной Европой у России в данный период почти не было. Он очень порадовал меня новостью о том, что с собой они привезут все остатки некогда богатого поместья. Отец Генриха умер больше года назад, оставив на семью большие долги, с которыми они с трудом, но расплатились. Сам же Генрих отправился скитаться по Европе, пока наконец не обосновался в Новгороде. Он понял, что я нахожусь в не очень хорошем материальном положении и настоял на том, что безвозмездно поможет мне, как только у него появятся лишние средства. Это было весьма разумно с его стороны, ведь за последние недели он не раз смог убедиться в том, что под моими началом эти средства скорее всего приумножатся.

Уже не в первый раз появляюсь в поместье Майера, но всё никак не привыкну к его парадоксальной любви к чистоте и порядку. На фоне других дворов Новгорода его как будто бы перенесли сюда из деревни двадцать первого века. Да, к моему удивлению люди здесь совершенно не походили на представителей грязного средневековья. Частое мытьё здесь по прежнему было не в моде, но ещё больше осуждалось отсутствие гигиены вовсе. На фоне всех остальных его качеств я даже задумался, а не делим ли мы с ним одну судьбу попаданцев? Впрочем, эта гипотеза очень быстро растаяла под давлением массы противоречащих ей аргументов. У Генриха было отличное алиби, он искренне удивлялся всем мною внесённым новшествам и, в конце концов, давно узнал бы во мне гостя из будущего.

Сначала мы привычно болтали ни о чём. Потом речь зашла об увиденном на моём дворе. Генрих просил объяснить ему правила. Похоже, теперь словосочетание «заморская игра» для него имеет какое-то особенное значение. Мой немецкий друг проявил неслабый интерес к этому виду спорта. Через пол часа беззаботной беседы кто-то очень настойчиво стал ломиться в калитку. Мы с Генрихом синхронно подскочили, насторожившись. Как оказалось, это был какой-то церковный крестьянин. Он настойчиво просил меня явиться к отцу Афанасию. Вообще в Новгороде по мимо собора Святой Софии была как минимум ещё одна церковь, священником в которой и был ненавистный мне Афанасий. Его нездоровый интерес к моей персоне настораживал. Конечно, в последние дни он не показывался у меня на глазах. Однако в самом начале моего пути его люди то и дело мелькали подле меня. Меня это мягко говоря раздражало, но сделать я ничего не мог. Сейчас же он, по всей видимости, совсем в себя поверил, раз за мной послал. Я хотел в начале отказать этому оборванцу, представляющему русскую церковь. Однако быстро образумился. Нет, нельзя так. Не поймут здесь такой поступок. Ведь для людей здесь как? Ежели ты церковь не ходишь, значит тебе в ней душно, значит что? Правильно, значит в тебя бес вселился. И беса этого изгонять надо. Кровопусканием там, или ртутью. Ох уж это религиозное рвение! Делать нечего, нужно идти.

Как выяснилось, в последние дни Агафон был мягко говоря недееспособен. Он сильно заболел и сейчас валялся в крайне тяжёлом состоянии. Ну вот, ещё заразиться в этом древнем времени не хватало! Тогда точно можно писать завещание. Священник хотел поговорить со мной. Вот же поп! Решил и меня с собой утащить. Ну ладно, если кашлять мне в лицо не станет, как-нибудь переживу. Наверное… Я вошёл в маленькую комнатку с тусклым освещением. Здесь было как-то очень пусто и тесно, да к тому же пахло ладаном.

– Здравствуй, отче, – Решил я первым начать диалог, который, как надеялся, будет максимально быстрым и немногословным.

– И тебе не хворать, Александр, – Тихо и подавлено прохрипел он. Судя по всему это не простуда и не что-то вирусное. У старика просто стало что-то медленно отказывать. Ничего не поделаешь, человеческое тело не вечно, а он, похоже, и так прожил длинную жизнь. Хотя мне, откровенно говоря, его кончина казалась очень даже положительным событием. Как бы цинично это не звучало, сейчас, наверное, его жизнь была самым большим тормозом на пути моего становления в этом мире.

– Как чувствуешь себя? – Решил я поиграть в заботливого христианина.

– Худо моё дело, Александр. Наверное, вскоре встречусь со Всевышним. – Медленно и тихо проговорил он.

– Пусть Господь дарует тебе здоровье. – Я старался быть максимально серьёзным, но в душе ликовал. Свято верующим я никогда не был, а делать пусть и большие, но всё же очень нестабильные деньги на одном только тотализаторе мне казалось весьма сомнительной перспективой.

– Да… Впрочем, все мы там будем. – Философски подметил он.

– И лягут в землю общую остатки наши бренные, – Не знаю к чему, вспомнил я строчку из сатирической песенки.

– Земле ей всё едино, апатиты и навоз, – Закончил куплет Агафон.

– Что за? Откуда ты… – Рассудок мой вдруг помутился, в глазах потемнело. Запах ладана неожиданно ударил в голову. Я уже почти потерял сознание, но взяв все силы в кулак, всё же устоял на ногах.

– Спокойно, Саша. Не переживай. Вот я убедился в своей теории. И неужто в двадцать первом веке до сих пор популярен Владимир Семёнович? – С усмешкой спросил он уже более живым голосом.

– Нет, просто… Просто мне нравится, – Меня откровенно мутило. Это что же, передо мной ещё один гость из будущего?! Причём как минимум годов из шестидесятых – раньше Высоцкого не знали! – Агафон… А ты…

– Не Агафон я. Настоящее моё имя – Евгений.

– А почему… Чёрт, столько вопросов…

– Присядь, Саша. Сейчас я тебе всё расскажу.

И он рассказал. Как оказалось, он в этом времени живёт уже сорок лет. Когда он сюда попал, в его времени был тысяча девятьсот восемьдесят второй год. В целом почти та же история. Сказали, что безобидный эксперимент. На деле же спустя неделю у него начались головные боли, а во время поездки на дачу в Подмосковье его так же как и меня вырубило. Очнулся же он уже в тысяча четыреста шестьдесят пятом. В целом история, очень похожая на мою. Разве только его вело не желание заработать, а долг перед Отечеством. По-крайней мере, так ему это преподнесли.

– Я тогда по началу не поверил. Думал, снова учёные что-то химичат. А как понял, так бесноваться начал. Но не долго. Вскоре смирился я, думал, подарю людям прошлого свет Советской науки. Вот только видимо не так я что-то делал. Когда же я стал им показывать, на что прогресс способен, в ворожбе меня обвинили. А я всего-то! На людях спичкой чиркнул! В монастырь отправили. А когда Новгород присоединили, в церкви этой стал службу нести. Я после годов, проведённых здесь в бога поверил. Ты представляешь? Я, насквозь Советский человек! – Он остановил свой монолог, по всей видимости предавшись воспоминаниям.

– А с тобой выходили на связь? Ну, учёные ваши? – Этот вопрос возник у меня одним из первых.

– Да, раз пять или шесть… Но это всё в первый месяц. В последний раз они сказали, что проект замораживается и больше поддерживаться не будет. Всё, больше я связи с будущим не имел. Ну, до твоего появления.

– Понятно… И что они сказали?

– Я из их слов не много понял. Они говорили, что я не в наше прошлое попал и на них повлиять отсюда не смогу. А, ещё что-то про эффект бабочки. Мол даже если я особо ничего тут и не сделаю, в этой реальности той истории, которая у нас, уже точь-в-точь не будет.

– Ну, это я заметил. Мне сказали, мол тут, в смысле в реальности этой, серебра навалом и ценится оно гораздо меньше.

– Хм… Вполне возможно. Скорее всего, до меня в этот мир никто из будущего не попадал. Об этом говорит тот факт, что до моего появления многие исторические события шли более или менее по учебнику. Зато после моего попадания всё пошло наперекосяк. И с исторической точки зрения тоже. Америку теперь на два года раньше открыли. И не Колумб, а Англичане. И это только один пример. В любом случае это уже сорок лет как совсем не наш мир. Не наша история.

И спорить с его выводом было глупо. Даже будучи простым монахом за сорок лет он мог кардинально изменить ход истории. Да и залежи металлов, о которых говорил Аркадий, на это тоже своё влияние оказали. Значит, большинство моих знаний по истории тут особого веса не имели. То, что сейчас великим князем является Иван Васильевич, скорее всего, просто совпадение. Возможно, наследник его вовсе и не Василий третий. М-да, случай тяжёлый.

– Александр, если я не ошибаюсь, ты попали сюда приблизительно из две тысячи двадцатых годов, так ведь? – С трепетной и даже несколько детской надеждой спросил он.

– Да, Евгений, всё так. А что?

– Скажи, а… Союз всё ещё существует?

– К сожалению, нет. Страна распалась меньше чем через десять лет после вашего исчезновения, – Я пожал плечами, мол самому не по душе такой расклад.

– Ну что ж, – Разочарованно вздохнул он, – Хорошо, что я этого не видел.

– Да, вам повезло, что вы этого не видели, – Согласился я с очевидным фактом. Сам я, к счастью, жертвой перестройки не стал, но вот насмотреться на таких индивидов успел достаточно.

Мы ещё долго обсуждали нашу нелёгкую судьбу. Евгений спрашивал а будущем, я же интересовался тем, что ему говорили советские учёные во время выхода на связь. К сожалению, ничего конкретного выяснить не удалось. Старик либо не помнил, либо просто не понял того, о чём ему говорили.

– Вот что, Саша. Ты с прогрессом не торопись. Конечно, если не хочешь загреметь в монастырь. Твоя идея со ставками хороша, делай деньги сначала на этом. К пищалям же пока что не подходи. Людям здесь чужды технические новшества.

– Да, я понимаю. Спасибо.

– И ещё. Я чувствую, скоро и правда мой срок придёт. Поэтому ты уж не обессудь, если обидел. Я тогда сильно сомневался. Думал, из будущего или просто чудак приезжий. В общем, не признал. И вот ещё, – Он протянул мне увесистый мешочек, – Тратиться священнику особо не на что, а деньга со временем копилась. – Скромно посетовал он.

– Спасибо! Это очень вовремя!. Поправляйтесь. – В первый раз я пожелал ему здоровья от всей души.

Евгений, как выяснилось, как и я не обладал нужными знаниями. Это было печально, ведь я рассчитывал, что уж советский человек поможет мне подняться в эту мрачную эпоху. Но нет, ни как сталь получать, ни всякие порошки полезные, ничего такого ему было неизвестно. Но это не страшно. Теперь я словно вновь получил непреодолимый заряд мотивации и желание не повторить судьбы Евгения.

Священник Новгородской церкви умер на следующий день после полудня. Судя по всему, инфаркт. Что ж, очень печально. Ведь по факту в этом мире я остался один такой особенный. А может быть и нет. Хотя, наверное, вряд-ли подобные эксперименты проводились ещё когда-нибудь. Возможность такого, конечно, исключать нельзя. Я же буду верить в это до конца. Всё же одному в этом мире гораздо сложнее, чем хотя бы вдвоём.