Цепи любви

4

В следующие два дня Джессика не видела ни Фредерика, ни его отца и ничего о них не слышала. Вероятно, Грей Харди нашел кого-нибудь присматривать за мальчиком, и сейчас Фредерик привыкает к новому окружению, решила Джессика, пытаясь убедить себя, что она очень рада.

Долли, которая без особого энтузиазма вернулась к работе над заказом, по-прежнему вынашивала планы приема, причем количество потенциальных гостей успело разрастись с шести человек до двадцати.

– Может, нам устроить вместо обеда фуршет? – задумчиво пробормотала она как-то утром за завтраком, разговаривая скорее не с Джессикой, а сама с самой. – Да, точно, воскресный фуршет на свежем воздухе – это именно то, что нужно. А ты как считаешь?

– Я думаю, что для этого придется повозиться, – честно призналась Джессика.

– Гм… но фуршет не требует таких приготовлений, как настоящий званый обед и, кстати, гораздо лучше соответствует моим скромным кулинарным возможностям. – Усмехнувшись, Долли добавила: – Помнишь обед, который я устраивала, когда за мной ухаживал Джим Скимпол?

Джессика наморщила лоб, пытаясь сообразить, кого из своих многочисленных поклонников сестра имеет в виду.

– Это не тот ли парень, что готовился стать шеф-поваром?

– Он самый. Помнится, я хотела приготовить на сладкое суфле, но что-то не получилось, и в результате пришлось подать мороженое и шоколадный пудинг.

– Еще бы не помнить, ведь это мне пришлось срочно бежать за ними в ближайший магазин!

– С тех пор я больше не видела Джона. Интересно почему?

Обе расхохотались.

– Вернемся к делу, – сказала Долли, допив кофе. – Чем ты собираешься заняться?

– Отправиться на прогулку, – ответила Джессика.

Долли нахмурилась.

– Послушай, только не расстраивайся слишком из-за школьных дел. Я же знаю, ты как мимоза, при любых неприятностях тут же сворачиваешь листочки и уходишь в себя. Жаль, что я не могу помочь тебе в это трудное время.

– Ты мне уже помогаешь, – заверила Джессика. – Но эту проблему я должна решить для себя сама. Как знать, может, они были правы и я впрямь не рождена быть педагогом.

– Но ты же так любишь свою работу, кроме того…

– Я не умею делать ничего другого, да? – закончила за нее Джессика. – Не знаю, должно же найтись еще что-то. Если верить газетам, учителя сплошь и рядом уходят из школы, куда-то же они устраиваются?

– Не сомневаюсь, что с твоей квалификацией не составит труда найти работу, хотя это означает, что придется начинать все сначала и, вероятно, с более низкой ступеньки карьерной лестницы.

– Не беспокойся обо мне, – сказала Джессика, улыбнувшись сестре. Но в действительности, когда она думала о предстоящих проблемах, ей становилось не до смеха.

Хочет ли она вернуться к преподаванию в прежней школе, зная, что каждый ее шаг будет объектом пристального внимания и критики со стороны начальства? Да, она любит работу учителя, любит своих учеников, но разве несправедлив упрек, что она склонна относиться к их проблемам с излишней эмоциональностью? Как бы она ни старалась, ей будет нелегко преодолеть этот недостаток, причины его коренятся в самом ее характере, и их уже не устранишь полностью, без остатка. Тем не менее, если она намерена по-прежнему работать в школе, придется искать способ переделать себя.

Джессика гуляла долго, пытаясь избавиться от чувства вины и неудовлетворенности, которые тяжким грузом лежали у нее на сердце еще со дня неприятного разговора с начальством. Как ни пыталась, девушка не могла избавиться от ощущения, что оказалась неудачницей. Что бы ни говорили друзья и родные, она не выдержала испытания, и эта мысль приводила Джессику в отчаяние.

И что ей делать, если она решит уйти из школы? Испробовать себя на новом поприще? Тогда на каком?

Возвращалась Джессика далеко за полдень. Решив не делать ненужный крюк, она прошла через калитку, расположенную в самом конце сада. Когда она шла по садовой дорожке, Долли выглянула в заднюю дверь дома и поманила ее, приложив палец к губам.

Джессика нахмурилась и спросила:

– Что случилось?

– К тебе гость, – заговорщически прошептала сестра. – Грей Харди. Он сидит в гостиной. Честно говоря, я думала, ты вернешься гораздо раньше, он ждет уже лет сто.

Грей Харди? Зачем он хочет ее видеть? Сердце Джессики тревожно зачастило. После долгой прогулки волосы ее растрепались, и Джессика подозревала, что в данный момент являет собой полную противоположность женщинам, с которыми Грей Харди привык иметь дело… которыми он восхищался и которых желал. Достаточно вспомнить, как он описывал бывшую жену.

Джессика мысленно одернула себя и выбранила за глупость. Стараясь не обращать внимания на сестру, пытающуюся ее поторопить, она неспешно сняла уличную обувь и надела домашние туфли.

– Если он так долго ждал, может подождать и еще чуть-чуть. По крайней мере, мне нужно умыться и причесаться, – мрачно пробурчала Джессика, не желая показывать даже сестре, как ей не хочется видеть Грея Харди.

– Он уже теряет терпение, – предупредила Долли. – Пойду скажу, что ты вернулась.

Хотя Джессика собиралась не торопиться, оказавшись у себя в комнате, она обнаружила, что руки дрожат. Джессика умылась и стала расчесывать волосы, делая это быстрее обычного. Недовольно оглядывая в зеркале свое лицо без капли макияжа, она пожалела, что у нее столь заурядная внешность. Дрожащей рукой нанося помаду, Джессика пыталась внушить себе, что делает это исключительно для пущей уверенности в себе, и ни для чего больше. Но когда ее рука потянулась за юбкой и блузкой взамен футболки и джинсов, то стало ясно, что обманывать себя бесполезно.

Чуть дрожа, Джессика уставилась в пол. Что с ней такое? Неужели она всерьез вообразила, что, всего лишь переодевшись, может произвести впечатление на Грея Харди? Неужели ей не хватает ума понять, что умелый выбор одежды может привлечь внимание мужчины при первых встречах, но настоящее притяжение, физическое влечение вроде того, что она к нему испытывала, не имеет никакого отношения к одежде, а коренится гораздо глубже?

Нужно признать, что она – не из тех женщин, которые нравятся Грею Харди, и если у нее осталась хоть капля здравого смысла, она должна этому только радоваться. Джошуа говорил, что неудачный брак настроил Грея против всех женщин, и Джессика подозревала, что он, может, и не отказался от чисто физических связей, но в том, что касается чувств, стал очень осторожным.

Джессика энергично помотала головой, пытаясь избавиться от опасных мыслей, к тому же грозящих выйти из-под контроля. Вместо того чтобы без толку возвращаться к одной и той же запретной теме, лучше подумать, зачем она могла понадобиться Грею Харди. Может, что-то случилось с Фредериком? Вдруг он опять сбежал? При этой мысли пальцы, застегивающие блузку, задрожали. Но нет, мало вероятно: если бы Фредерик действительно сбежал, вряд ли Грей Харди стал бы тратить драгоценное время, дожидаясь ее возвращения.

Джессика спустилась вниз и направилась в гостиную. Она уже подходила, когда дверь открылась и на пороге появилась Долли. Состроив гримаску, сестра прошептала:

– Охотно уступаю тебе место. Может, он и сексапильный, но общительным его не назовешь.

Когда Джессика вошла в гостиную, Грей Харди стоял спиной к двери и смотрел в окно. Толстый ковер совершенно заглушал ее шаги, но он тотчас повернулся, по-видимому заметив ее отражение в оконном стекле. Джессика словно со стороны услышала свой голос:

– Простите, что заставила вас ждать, я уходила на прогулку.

Господи, что она делает? С какой стати она перед ним извиняется?

Хмурая складка на лбу Грея Харди разгладилась, в глазах появилось странное задумчивое выражение, словно он тоже обратил внимание на нелогичность ее поведения.

– Наверное, следовало сначала позвонить, – ответил он, – но раз уж я сюда приехал, мне показалось глупым не подождать… хотя… на пять часов у меня назначена встреча, поэтому, если можно, перейдем прямо к делу.

Джессика кивнула, и он сухо спросил:

– Это правда, что вы квалифицированный педагог, но не собираетесь возвращаться в школу и приехали сюда, чтобы на досуге подумать о будущем?

Джессика почувствовала, что он тщательно подбирает слова, словно не желая спровоцировать ее на возражения, и уже одно это настолько удивило ее, что она подняла на него глаза. Оказалось, что Грей Харди очень внимательно смотрит на нее. Он подошел ближе, и теперь их разделял только диван. Джессика вспомнила все свои страхи, и ее пульс стремительно участился. Если он узнал о ее проблемах, нетрудно догадаться, чего еще он наслушался заодно и с каким презрением должен теперь к ней относиться.

Именно эта мысль заставила ее с вызовом вскинуть голову и произнести холодным тоном под стать его собственному:

– Если вы хотите спросить, правда ли, что школьное начальство порекомендовало мне не возвращаться в школу, потому что я уделяю слишком много внимания проблемам учащихся, то мой ответ – да.

Грей Харди смерил ее долгим взглядом, в котором в кои-то веки не было ни гнева, ни презрения. Под его взглядом Джессика почему-то смутилась и густо покраснела. Будь на его месте другой мужчина, она бы определила этот взгляд как шутливо-одобрительный, но применительно к Грею Харди подобное определение казалось совершенно фантастическим. Он не мог смотреть на нее с одобрением, а чувство юмора у него, кажется, вообще отсутствует. Должно быть, ей почудилось.

– И вы еще не нашли себе новое место работы? – спросил он.

Джессика пожала плечами.

– Пока нет.

Своим тоном она недвусмысленно намекала, что ее планы на будущее его не касаются и она не хотела бы развивать эту тему.

– Хорошо.

Хорошо?! Чего же тут хорошего? Джессика непонимающе воззрилась на Грея Харди. После нескольких часов невеселых раздумий о будущем его удовлетворенное восклицание привело ее в бешенство.

– Что вы хотите этим сказать? – резко спросила она. – Вы рады, что я не буду докучать директору школы своим присутствием и излишней эмоциональностью?

Боже, что она мелет?! Джессика попыталась взять себя в руки.

Грей Харди игнорировал ее вспышку и спокойно ответил:

– Я рад, что вы пока не нашли работу, потому что это дает мне право спросить, не согласитесь ли вы работать на меня.

Работать на него? У Джессики в буквальном смысле слова отвисла челюсть.

– Но я ничего не понимаю в инженерном деле, – тупо пробормотала она.

Повисла пауза, словно ее слова застали Грея врасплох, затем он сказал, криво улыбнувшись:

– Вам это не понадобится… конечно, если Фредерик неожиданно не проявит к этому интерес.

– Фредерик? Но…

– Я имел в виду, не согласитесь ли вы работать на меня в качестве няни и наставницы Фредерика, – перебил он, опережая вопрос Джессики.

– Вы предлагаете мне присматривать за Фредериком? – На лице и в голосе Джессики отразилось потрясение. После всего, что между ними произошло, она никак не думала, что Грей Харди хотя бы близко подпустит ее к своему сыну. – Но мне показалось… я думала, что вы проводите собеседования с нянями.

– Проводил. К несчастью, мне не удалось найти ни одной подходящей кандидатки. По меньшей мере четверо были достаточно квалифицированны для этой работы, но, когда я по вашему совету представил их Фредерику, он всех отверг. А потом он заявил, что хочет, чтобы его няней были вы.

Джессика все еще не оправилась от изумления. Что бы она ни думала о Грее Харди, ей никогда бы и в голову не пришло, что он может позволить своему сыну, причем сыну, которого он считал в основном лишь обузой, повлиять на его собственное мнение.

– Но вы… я же вам не нравлюсь.

Джессика закусила губу, недоумевая, куда подевался ее здравый смысл. Надо же ляпнуть такое! Есть вещи, о которых не говорят вслух, сердито думала она.

Губы Грея Харди сжались в суровую складку: похоже, он и сам об этом задумывался.

– Вы и не обязаны мне нравиться, – мрачно сказал он. – Так же, как и я вам. Я пытаюсь поставить на первое место интересы Фредерика. Разве вы не этого от меня требовали, Джессика?

Это была скорее слабая насмешка, чем признание, что он неправильно обращался с сыном.

– Но я… я педагог, я не училась на няню, – слабо возразила она.

– Если верить слухам, вы из тех учителей, которые тратят больше времени на решение личных проблем учеников, чем на обучение. Мощный материнский инстинкт – это такая вещь, которой нельзя научить или научиться, Джессика, он дается от природы.

«Мощный материнский инстинкт». Почему-то от этих слов у Джессики подкатил к горлу ком.

– Но я не уверена, могу ли я взять на себя такие обязательства. К тому же позволить Фредерику привыкнуть ко мне, стать зависимым от меня было бы несправедливо…

– Я не прошу вас остаться с ним навсегда, – нетерпеливо перебил Грей Харди. – Это было бы нецелесообразно как для вас, так и для него, да и невозможно, но я не могу отрицать, что сейчас он очень раним. Похоже, он по каким-то причинам привязался к вам. Джессика, он мой сын, и вполне естественно, что я желаю ему добра, надеюсь, что со временем он забудет…

– Что потерял мать и бабушку? – подсказала Джессика. – Нет, так нельзя. Нужно, чтобы он мог о них вспоминать, говорить о них. А как он может говорить о них с вами, если вы совершенно недвусмысленно выразили свое отношение к его матери? – Джессика замолчала, уже сожалея, что наговорила лишнего.

– Я начинаю понимать, почему из вас не получилось учителя, – безжалостно заметил Грей Харди.

Джессике пришлось отвернуться, чтобы он не заметил слез на ее глазах. Побуждаемая скорее ущемленной гордостью, чем иными соображениями, она с жаром возразила:

– В эрзац-матери я тоже не гожусь и, если вы хотите для Фредерика именно этого, советую прибегнуть к традиционному способу.

– То есть снова жениться? – Глаза его стали колючими, как осколки льда, лицо ожесточилось. – Давайте лучше не будем углубляться в дебри эмоций и вернемся к реальности, – сурово сказал он. – Я ни на минуту не предполагал, что вы замените моему сыну мать. Я всего лишь пытался узнать, не заинтересует ли вас работа у меня в качестве няни Фредерика. И, если она все-таки вас заинтересует, предупреждаю сразу, я намерен потребовать от вас письменного обязательства проработать на этом месте не менее двенадцати месяцев.

Джессика хотела отказаться, возразить, что они настолько явно не ладят друг с другом, что ни о какой работе не может быть и речи. К тому же она не забыла еще об одной опасности: собственной реакции на Грея Харди.

– Если вы возьметесь за эту работу, я готов предоставить вам полную свободу в воспитании Фредерика.

– И умыть руки?

Взгляд, который он на нее бросил, только усилил сомнения Джессики. Нет, как бы ей ни нравился Фредерик, как бы ей ни хотелось помочь мальчику, она не сможет работать на его отца. Но Грей Харди не дал ей возможности высказаться:

– Не давайте мне ответ прямо сейчас, я загляну к вам завтра, и вы сообщите о своем решении. Не сомневаюсь, что вам захочется обсудить мое предложение с кузиной и ее мужем.

Его тон почему-то подействовал Джессике на нервы.

– С какой стати я должна его обсуждать?! – воинственно воскликнула она. – Я достаточно взрослая, чтобы принять решение о собственном будущем.

– Не сомневаюсь, но, когда предстоят серьезные перемены, большинство из нас предпочитает выслушать мнение близких.

Переваривая это негромкое замечание, Джессика подумала, что уж он-то вряд ли когда-либо прислушивался к чужому мнению, но внутренний голос тут же напомнил ей, что мнение сына он все же учел.

Грей Харди уже направился к двери. Если Джессика собиралась сказать, что уже все решила и не будет на него работать, то следовало поторопиться, через несколько мгновений будет поздно… Но Джессика, даже зная, что у них ничего не выйдет, промолчала, и Грей Харди ушел с уверенностью, что она обдумает его предложение о работе. Она стояла у окна и смотрела вслед его автомобилю, когда в гостиную вошла Долли.

– Ну как? – нетерпеливо спросила сестра.

Джессика с трудом оторвала взгляд от машины.

– Ах это… Ничего существенного. Грей Харди хочет, чтобы я следила за Фредериком, но при этом настаивает, чтобы я подписала контракт на год.

– Что?! Он предложил тебе работу?! – Долли просияла. – Но это же чудесно! Мне ужасно не хочется, чтобы ты уезжала! Я так рада, что ты живешь с нами, особенно учитывая что Джошуа то и дело уезжает в командировки. Честное слово, Джессика, это просто здорово!

– Я еще не дала согласие, – перебила сестру Джессика, – мистер Харди вернется за моим ответом завтра, но я…

– Какие могут быть сомнения?! Разумеется, ты должна согласиться! Ну и что, что контракт на год? Это даст тебе прекрасную возможность передохнуть и подумать, чем заняться дальше.

– Я все еще числюсь в школе, – быстро напомнила Джессика.

Ей вдруг стало казаться, что ее уносит течением, с которым она не в силах бороться. Похоже, только она одна понимает, что не может работать на Грея Харди и чем ей грозит работа у него. Впрочем, Долли же не могла знать, а Джессика не собиралась объяснять, какие неожиданные и опасные чувства пробуждает в ней этот человек.

– Будет тебе, сестренка, – уговаривала Долли, – мы обе знаем, что ты со страхом ждешь начала нового учебного года. Ты же прекрасно ладишь с детьми, из тебя получилась бы…

– Отличная мать-наседка? – насмешливо подсказала Джессика.

Долли нахмурилась.

– Ты слишком строга к себе. Всем известно, первые годы жизни очень важны для ребенка, и, как правило, эти годы он проводит с матерью. Ты же сама призналась, что тебя беспокоит состояние Фредерика, а теперь у тебя появляется прекрасная возможность помочь мальчику.

Джессика упрямо покачала головой.

– Не уверена, что это будет правильное решение.

Долли внимательно посмотрела на сестру.

– Что ж, у тебя в запасе двадцать четыре часа на размышление. В конце концов решать тебе.

Однако это не помешало ей то и дело упоминать всяческие преимущества, которые дала бы Джессике работа на Грея Харди. Долли возвращалась к этой теме и за обедом, и позже, и Джошуа, конечно, поддерживал жену, выдвигая вдобавок собственные аргументы.

Вечером, лежа в постели, Джессика все еще пыталась принять решение. Если бы не Грей Харди, она бы с радостью взялась за эту работу. Фредерик сразу ей понравился, она испытывала острое сочувствие к мальчику и знала, что в силах ему помочь. Так справедливо ли ставить собственные страхи выше, чем потребности ребенка? Неужели она не сможет совладать с собой в присутствии его отца? В конце концов, Грей Харди наверняка постарается, чтобы они поменьше встречались, а теперь, когда есть кому позаботиться о его сыне, вряд ли он станет подолгу засиживаться дома. Если она примет предложение о работе, то только на условиях проживания вне дома, лучше она будет приходить каждый день. Но в таком случае ей понадобится машина… Что ж, у нее есть кое-какие сбережения, она может позволить себе купить малолитражку…

Господи, с какой стати она вообще об этом думает?! Она же твердо решила отказаться?