Часовщик

Глава 10

Обычно плохие новости приходят раньше хороших новостей. Так уж складывается, что всегда находится благодетель, в кавычках, который приносит дурную весть, и после смотрит, явно получая удовольствие от того, как человек отреагирует. Какие проявит чувства, пустит слезу, промолчит, или впадёт в истерику, и будет кататься по полу, вырывая волосы, и вопя от безумия. И неважно кто это, друг по работе, соседка по квартире, или случайный свидетель трагедии.

О том, что случилось с Лилей, я узнал через неделю. Когда девушку похоронили, и не так ощущалась боль от утраты. Хотя у всех людей реакция разная, и невозможно понять, искренне говорит тот, кто соболезнует, либо искусно скрывает, под маской, настоящие эмоции. И не всегда печальные.

Игорь сильно изменился, осунулся, выглядел как старик, с растрёпанными волосами, недельной щетиной, и в мятой одежде. Он прохаживался возле моей работы, и ждал, когда я закончу. Обнимая его, я старался найти слова, чтобы поддержать друга и успокоить, но ничего не выходило. Все слова были банальными и абсолютно бесполезными. Игорь вяло реагировал, и больше молчал, понуро свесив голову.

— Я вот чего хотел, — сказал шёпотом Игорь, когда мы шли по дороге, неторопливо, заставляя людей, биться в наши спины и обгонять. — Ты это, Макс, поговори с Часовщиком. Давно с ним встречался?

— Давно, друг, давно. Не факт, что новая встреча состоится. О чём с ним поговорить?

Я остановился и завидя пустую скамейку решил присесть, чтобы спокойно выслушать друга.

— Возможно, или нет, исправить ситуацию.

— Какую ситуацию?

Я не понимал, куда клонит Игорь и терпеливо ждал.

— Ну это… С Лилей. Э-э-э, чтобы она не погибла, и осталась жить.

У меня пересохло во рту от слов Игоря. Нет, конечно, я понимал всю боль от потери любимого человека, и продолжал, молча, напряжённо слушать.

— Друг, я тебя редко о чём-то просил. Но то, что случилось…

Игорь замолчал, и я увидел, как по щеке у него побежала слеза.

— Поговоришь?

Что я мог ответить? Отказать? Нет, конечно. И я согласился, если новая встреча состоится, сказать об этом Часовщику.

— Игорь, ты пойми правильно одну вещь. Не стоит себя питать напрасными иллюзиями. Что случилось, то случилось. Часовщик может отказать. А ты при этом будешь надеяться и верить в чудо.

— Макс, я на всё согласен, на любое дело. Пусть только скажет. И вернёт Лилю. Жизнь без неё потеряла смысл.

Расстались мы около семи вечера. Игорь не захотел выпить пива, и поехать ко мне в гости.

— Не могу, Макс. В твоей квартире была Лиля. В последний раз. И всё будет напоминать о ней. Не могу.

Я пообещал, то, что будет в моих силах сделать. И на этом мы простились. Я провожал грустными глазами Игоря, глубоко в душе переживая его утрату. По дороге домой, я не переставал думать про Часовщика, и даже смешная, девушка, а-ля панк, с красно-жёлтыми волосами, пробитой щекой, и в коже, не смогла отвлечь от грустных мыслей. И стоило мне закрыть глаза и впасть в сон, как Часовщик, уже ждал меня, в другом конце пустого вагона, в зимнем пальто, шапке, рукавицах, с загадочным выражением лица. Я вскочил с места и последовал за ним, в уже знакомый тоннель, к заветной двери.

На улице бушевала метель, и обледенелая земля, чужая, не знакомая, не давала возможности насладиться всеми красотами зимы в полной мере. Холод, ветер, снег, всё это создавало впечатление новогоднего праздника. Когда с работы торопишься домой, 31 декабря, за праздничный стол, и остаётся дело за малым. Найти уставшего за день продавца, и за сущие копейки купить ёлочку, чтобы водрузить дома в ведро с песком, и украсить игрушками и гирляндой.

На нашем пути вырос двухэтажный деревянный дом. Он выделялся, среди маленьких, убогих строений, которые неровными рядами шли по улице. На крыше торчала широкая, массивная труба, и едва виднелась красная черепица. Толстый слой снега, купеческой, меховой шапкой, закрывал маленькое окошко чердака. С правой стороны дома стояло высокое крыльцо, с фигурными столбиками, с толстой коркой льда. Сосульки, свисали до самой земли, как будто их окатили из ведра водой, и ночью ударил сильный мороз. Через мутные стёкла в доме едва пробивался свет.

Окна с витиеватой резьбой, наличники украшены цветным орнаментом. Под крышей карниза резная листва, с длинными стеблями, сказочные птицы, замерли в полёте. Ставни украшены замысловатыми узорами, понятными только резчику по дереву.

— Это усадьба Корнилова. Богатая семья, владеет заводом, — громко крикнул Часовщик, под гул зимнего ветра.

Я замерзал, в тонкой курточке, и закрывал лицо локтём, чтобы снег не лип на глаза и ресницы. Сани, запряжённые лошадьми, появились из-за поворота, вызывая не меньшее удивление, чем зимний, безлюдный город. Тройка вороных коней, извергая из ноздрей густой пар, остановилась, как вкопанная, возле усадьбы, и кучер, в чёрном тулупе, по-молодецки спрыгнув на землю, стряхивал нагайкой налипшие на высокий воротник и плечи, ледяные сосульки. Лошади били копытом, и нетерпеливо ждали, когда им дадут команду, лететь наперегонки с ветром, и метелью, в холодный, зимний вечер.

— Прокатимся? Вижу, что замёрз, и поговорить нужно.

Кучер вытащил из-под сиденья огромный тулуп, весивший килограмм двадцать, не меньше. Я когда накинул его на плечи, от тяжести присел, с трудом переставлял ноги, и залез первым в сани. Зато с такой одеждой, не страшен, ни снег, ни метель, ни пурга. Воротник поднял, и как космонавт, в скафандре. Повернуться можно, всем телом, раскачиваясь, как медведь шатун. А так, смотри вперёд, и только.

— Трогай, Никитка, не торопись. Надо гостю показать город.

На санях, по бокам, горели два фонаря, слабым, тусклым светом. Сани скрипели, и подрыгивали на кочках и ухабах. Иногда полозья задевали землю, и слышался неприятный скрип, и в сугробы летели снопы искр. Невероятные впечатления, прокатится на лошадях, после метро, с его суетой, шумом, ощущая себя настоящим барином, с деревеньками крепостных и гектарами земельных угодий.

— Знаешь где мы? — спросил Часовщик, прищуриваясь.

— Похоже на Киев. Древний, если так можно выразится.

— Это место где я родился и вырос. Вон видишь Конная площадь? Фонтан замёрзший, называется «Иван». В конце девятнадцатого века здесь будет выпущен первый электрический трамвай.

— Сейчас это Европейская площадь?

— Так и есть.

Мы объехали площадь и выехали на набережную. Удивительно было смотреть на старинные, газовые фонари, и ещё пустынные земли, припорошенные снегом. В самом конце набережной Часовщик крикнул кучеру, чтобы тот остановился. И мы вышли из саней. Подойдя к обрыву, я увидел замёрзшую реку, покрытую толстым слоем льда.

— Вот здесь, Максим, когда-то вздыбал Перун, из этих самых вод. Плыл по стремительному течению, под суровыми взглядами крестьян. Это по повелению Владимира, после Крещения Руси, идола сбросили в Днепр. Выдубичи. Так называется местность. И замок невдалеке, видишь? Называется Всеволод Красный двор. Вскоре здесь появится Михайловский собор. Недалеко от этих мест, в восемнадцатом веке, прошло моё детство, на берегах Днепра. Босоногим мальчишкой, я гонял голубей, купался в Днепре, и помогал отцу в мастерской.

— Неплохо выглядите на свой возраст.

— Да уж, знал бы ты, от чего мне пришлось отказаться, в своей жизни, не иронизировал. Шестьсот лет прошло с момента установки первых башенных часов на Руси. Мой отец имел небольшую мастерскую, по ремонту часов, и приобщал с малолетства к работе. Трудно тогда жилось людям, многие голодали, не имея постоянного заработка. Семья у нас была большая, восемь человек. У меня имелся старший брат, и две сестры. У матери родные сёстры, братья, и все под одной крышей. Я работал с отцом, и к восемнадцати годам, мог починить самый сложный часовой механизм. Отец рассказывал, как Потёмкин, привёз Екатерине из Англии сломанные часы «Павлин», и Иван Кулибин смог их починить. Тогда мне хотелось учиться, часовому делу, но отправить за границу отец не мог. Не было денег. К тому времени появился в 1804 году, в Женеве, часовой завод, одним из первых, и там же, чуть позже образовалась школа часовых мастеров.

Сюда всё приходило с опозданием, и я с большим уважением и трепетом, держал в руках часы «Patek Philippe», и чуть позже «Omega». Ребята с улицы завидовали, когда я показывал отремонтированные часы. С особой важностью открывал их позолоченную крышку, и прикладывал каждому желающему к уху. Их ход, с секундной стрелкой, бился в такт с моим сердцем. И я решил свою жизнь посвятить любимому делу.

Однажды, к нам в мастерскую пришёл незнакомец. Отец тогда сильно заболел, простудился на реке, и я один управлялся в мастерской. И то, что мне показал незнакомец, вызвало неописуемый восторг в моих глазах. Это были золотые часы, ручной работы, у которых сломался маятник. И мне следовало их починить. Условием заказчика было, обязательным к выполнению, чтобы маятник был золотым, и не уступал настоящему. У меня имелась неделя на заказ. Всё бы ничего, но золото… Где его взять? В общем, мне удалось починить часы. И пришедший хозяин сильно удивился, когда я вскрыл заднюю крышку часов, и показал работающий механизм, с золотым маятником. Щедро оплатив мою работу, он пригласил меня к себе в гости. В гостиницу. И вот представь, бедный парень, приходит в шикарную, даже по современным меркам гостиницу, где его ждёт, в ресторане, за накрытым столом, хозяин часов. Наш разговор я запомнил дословно, Максим. Не догадываешься, кем на самом деле был этот человек?

— Без понятия.

— Тогда слушай. — Ты сможешь починить любой механизм? — спросил он, наливая в рюмки водку.

Мальчишеское самолюбие взыграло, и я стал хвастаться, что нет ещё на свете часов, которые я бы не смог завести и отремонтировать. Хозяин часов хитро улыбался, выпивая рюмку за рюмкой, и смачно закусывая. Ему нравился мой азарт и уверенность.

— Тебя ждёт особенная судьба. Потому, что часовых дел мастеров, по всей земле, можно на пальцах пересчитать.

Тогда я подумал, что незнакомец поможет мне деньгами, чтобы я смог продолжить своё обучение, только ошибся. Напротив меня, сидел мой будущий учитель, Часовщик, жизнь которого подходила к концу, и он искал себе замену. Теперь понял?

— Теперь понял, интересно, что было дальше?

— Дальше, он обучил меня всем своим премудростям, и я занял его место. Получив огромные возможности и практически бессмертие.

— Бессмертие?

— Да, на двести — триста лет. Когда срок подходит к концу, мне нужен ученик. Ты провалил своё первое задание. И я раздумываю, над тем, не ошибся ли я в тебе?

— Почему? Ведь я смог забрать часы.

В моих глазах появилось недоумение.

— Вспомни, что я тебе говорил. Не привлекать посторонних людей. Тем более Игоря. Забыл?

— Я боялся, что один не справлюсь.

— Ты же ощутил, на что способен?

— Ощутил, только тогда я не догадывался, о своих возможностях. И где теперь этот Алик?

— Алик? Попался на мелкой краже и сидит, вместе со своим закадычным другом Феликсом. Надеюсь, что это надолго у них отобьёт желание стрелять и убивать людей.

Я подумал про Лилю, и хотел спросить Часовщика, только он опередил меня, и услышанное мной, повергло в шок.

— За любым поступком, Максим, следуют последствия. И как урок, для тебя, это смерть подруги Игоря.

— Лиля?

Меня охватила злость, и я едва не вцепился Часовщику в глотку.

— Но какое вы имели права? Значит, она погибла из-за меня?

— Смерть Лили, это всего лишь цепочка трагических событий. То, чем она занималась, могло рано или поздно, закончится плохо. Винить себя не стоит. Тем более, это же не твоя Наташа.

Часовщик с иронией усмехнулся и мне это не понравилось.

— Это девушка моего друга.

— Максим, я за свои года, похоронил не только братьев и сестёр, но и любимых женщин. Не одну. Это всегда тяжело, и больно. Какие бы я не имел возможности, но я не могу влиять на судьбу человека в полной мере. То, что случается, маленькая часть истории Вселенной. Все реки впадают в моря, пока в морях и океанах есть место для них. Так и жизнь человека, близкого или нет, не важно. Тесно связана с историей. Твоё второе задание будет гораздо сложнее. И не вздумай никого привлекать. Что тебе известно про хакеров?

— Вы и в этом разбираетесь?

От удивления глаза полезли на лоб.

— Конечно, почему нет? Сам компьютером не пользуюсь, но думаю научиться. Шучу. Не воспринимай всерьёз.

— Плохие парни. Хакеры. Вот и всё, что мне известно.

— Самая большая группировка «Anonymous». Возмездие. Эти парни вредят людям по всему миру, обрушивают биржи, и финансово независимы. На счету этой группы множество крупных атак, которые нанесли своим жертвам колоссальный ущерб. Сайт Нью-Йоркской биржи был атакован, и не один день происходил финансовый хаос. Тебе нужно найти одного парня. Он как раз имеет к этому всему отношение. И сейчас в Киеве, у себя дома. И никто, никто, об этом не знает.

Часовщик нахмурился и его взгляд стал суровым.

— Так может обратиться в полицию?

— Максим, не будь наивным. Не факт, что его арестуют. И если даже такое «чудо случится» он сможет выйти из суда под залог. Есть кому о нём побеспокоиться. Ну и, конечно, нельзя не упомянуть недавнюю кибератаку, которая затронула Украину. Вирус Petya. A. Вирус шифровальщик.

— Слышал, у нас в конторе бухгалтер, открыла такое письмо. На почте. И вся система вышла из строя. И началось. Это тоже этот человек?

— Он самый, ну, что скажешь?

— Скажу, что постараюсь его найти.

— Постарайся, приложи все усилия. Он недавно совсем слетел с катушек. И может убить человека.

— Значит, я смогу действовать как в первый раз?

— Даже лучше, сильнее, и эффективнее.

— Откуда это известно?

— Что именно?

— Вся информация? Вам кто-то даёт приказы? Сверху?

Моё удивлённое лицо заставило Часовщика нахмуриться.

— У тебя есть свои мысли по этому поводу?

— Есть, но я даже боюсь их озвучить.

— Не бойся.

Часовщик приказал кучеру остановиться и вышел на дорогу. Нагнулся, взял горсть снега в ладони и умылся. Лицо у него покраснело, и он заметно повеселел. Может от моего вопроса? Но я хотел знать правду. И конечно выдал на-гора, про Бога. Часовщик подошёл ближе и взял холодными пальцами мой подбородок. И долго смотрел в глаза. В эти мгновения стало жарко, и неуютно. Тело оказалось зажатым в плотный, непробиваемый бетон, который мог сдавить меня, как насекомое, и ничего не оставить. Даже мокрого пятна. Я не шевелился, безудержно моргал глазами, и понимал, что моя жизнь висит на жалком волоске. И один его конец, плотно удерживает пальцами Часовщик.

— Никто мной не руководит, мальчик. Запомни это. Просто я знаю, что нужно делать. Знания сами приходят, причём весьма обширные.

Он, наконец, отпустил меня, и я тут же свалился в сугроб, тяжело дыша, и обжигая лицо мягким пушистым снегом. Кучер помог мне встать, и отряхнул снег с тулупа.

— Нам пора.

— Разве у вас нет других помощников?

— Я сам справляюсь. Они не нужны. Только морока, и пустая суета. И потом, все захотят жить дольше, чем простые, смертные люди, а я им не смогу помочь. Грустно, не так ли?

— Сложно ответить. Я ведь живу в другом мире. Работа, дом, родители, девушка. И особыми талантами не отличаюсь. Почему выбор пал на меня?

— Придёт время, узнаешь.

— Скажите, другие есть? Часовщики?

— Должны быть. Только я не встречал. Время влияет на всех. Я рождён для такой работы, за других не знаю.

— Я не понимаю одного. Почему в рассказе, ваш учитель, Часовщик, не требовал выполнять определённые поручения? Но вот мне приходится.

— Потому, что все настоящие мастера умерли, кто так или иначе связан с ходом времени. И если ты не мастер, то должен пройти испытания. Чем они закончатся, даже я не знаю. Остальное зависит от тебя.

— Значит, были другие ученики?

— Имелись, не стану врать. Но они не подошли, не проявили себя в должной мере. Один имел страсть к азартным играм, другой к женщинам, наркотикам. За тобой пока подобное не замечено.

— И что с ними случилось?

— Ничего, не переживай, живут дальше. Как все люди.

— И никому не рассказывали о своём знакомстве с Часовщиком?

Часовщик снова с иронией в глазах усмехнулся.

— Кто поверит в существование безвременья? Или в человека, который живёт триста лет? Чтобы ты не сомневался в моих словах, скажу, что прежние ученики ничего не помнят, что с ними происходило. Закрыли глаза, вечером, проснулись утром, и если и всплывают в сознание какие-то моменты, то человек их записывает в разряд вещих снов. И наивно ждёт, когда сон исполнится. Нам пора возвращаться. Поездка понравилась?

— Ещё бы!

— Трогай Никитка, и поторопись. Скоро ночь.