Часовщик

Глава 12

Задание Часовщика оказалось по-настоящему, опасным и невозможным. Я имел небольшие представления о том, кто такие хакеры, но вот найти одного из них, и привести к Часовщику, для беседы, было выше моих сил. Информация о человеке по фамилии Егоров Сергей, кот наплакал, и сидя за ноутом, вечером, в одиночестве, я битый час искал, используя свои навыки «чайника», в работе с компьютером. Результат был абсолютно нулевой, что и следовало ожидать. Такого человека не существовало ни в одной социальной сети, что было вполне закономерным. Часовщик дал несколько адресов, но я сомневался, чтобы этот парень там появлялся.

Не могу сказать, что мне было не интересно знакомство с Часовщиком, и то, что он выбрал именно меня. Это, безусловно, поднимало внутреннюю самооценку, и в какой-то мере, придавало сил. Я чувствовал себя неким инструментом, в борьбе, за светлое и доброе, хотя смерть Лили, многое перечёркивала. Это как чернильное пятно, на белом ватмане. И стереть нельзя, и выбросить ватман жалко. Подмывало позвонить Игорю, и всё рассказать. Только, что оно даст? Игорь озлобится, будет требовать, чтобы я отомстил за Лилю. Задушил, расстрелял Часовщика. Это не входило в мои планы, во всяком случае, на сегодня и на завтра. Хотелось разобраться, понять, и увеличить свои возможности. И кто знает, возможно, если я пройду все условия, Часовщика, смогу занять его место. И тогда, ситуацию с Лилей, можно откатить назад. Так мне казалось, по незнанию и наивности.

«Чёрная шляпа», так называлось общество хакеров. Киберпреступники, с тёмным прошлым, и не менее туманным будущим. Этих парней ищут все мыслимые и немыслимые разведки, по всему миру, сбиваясь с ног, и часто терпящие неудачу. Люди невидимки, так ещё называли хакеров, умеющих проникать в самые секретные сервера и взламывать. Найти уязвимость, в программном обеспечении, и улучшить его, конечно для своих, корыстных целей. Хакеров, не нарушающих закон, именовали «белыми шляпами». Эти ребята законно трудились в IT-компаниях, честно зарабатывая деньги.

Глайдер, символ движения хакеров, чёрно-белой картинкой плыл по монитору.

Хакеров приравнивают к военным преступникам, и они подлежат экстрадиции. С чего начать? Я закрыл ноут и закурил. Часы показывали почти двенадцать ночи. Сон не шёл, и поглаживая мурлычущего кота, вспомнил знаменитый фильм «Хакеры», с Джонни Ли Миллер, Анджелиной Джоли, в главных ролях. Только фильм, особенно Голливудский, это всегда счастливый конец, хэпи-энд, под камерную, либо танцевальную музыку.

Тоска на душе всё равно присутствовала. Не из-за Наташи, хотя по ней я, безусловно, скучал. Всё-таки почти два года вместе. И тут такое. Тоска по тому, что я чётко осознавал, что прежней жизни не будет. Спокойной и размеренной. После встречи с Часовщиком, я стал по-другому смотреть на вещи. Появилась цель, пусть смутная, и не объяснимая до конца.

Утром позвонил на работу и взял недельный отпуск за свой счёт. Кузьмич, долго и громко ругался в трубку, и утверждал, что всех разгонит к чёртовой матери. Не только я один взял отпуск, но и Вера с Валеркой тоже отсутствовали. Готовились к свадьбе, и медовому месяцу. Ну, хоть кому-то в этом мире повезло, подумал я, и вздохнул. Перед глазами возникло счастливое лицо Наташи.

В Печерский район я приехал в девять часов, и долго искал улицу Кропивницкого. Небо на востоке от горизонта было затянуто чёрными тучами, которые медленно двигались по направлению в город. Клубки, мохнатых туч, словно смесь вулканических раскаленных газов и тефры, угрожали раскатом молний и проливным дождём. Поднимался ветер, гоняя листву и рекламные листовки, по продаже окон, дешёвых кредитов, и доступного жилья.

Дом, где жил хакер, стоял в самом конце улицы, в окружении магазинов и офисов. Зайдя в широкую арку, я увидел во дворе скопление машин, и скорую помощь. Жильцы толкались возле щитовой, что-то горячо обсуждая. Полицейские отгоняли зевак, и лениво прохаживались по дорожкам. Обойдя всех, я направился к последнему подъезду, и посмотрел номера квартир. Из подъезда вышла толстая, немолодая женщина, с ребёнком.

— Добрый день, не подскажите, квартира номер 65, в каком подъезде?

Женщина смерила меня суровым взглядом, с головы до ног, и ответила: у нас первые номера. Квартира № 65, в другом конце, где стоит полиция.

— Там, что-то случилось?

— Вы откуда такой любознательный?

— Из Киева. Работаю в интернет компании. Нам нужно проверить линии.

— Документы есть?

— Есть. Я быстро вытащил из сумки паспорт, и ткнул в лицо неприятной, хамовитой особе.

— Девушку ночью убили. И как раз в 65 квартире.

Она хотела схватить меня за рукава куртки, но я быстро отдёрнул руку, и попятился назад.

— Стой, полиция! — закричала она, от чего ребёнок заплакал, и забежал обратно в подъезд. — Держите его, держите, — продолжала орать на весь двор сердобольная женщина.

Знакомство с полицией и выяснения, мне были не нужны, и, заскочив за дом, побежал подальше от злополучного места. Значит, опоздал, и хакер убил человека. Чётко понимая, что не ошибся в своих выводах, я сел в первую попавшуюся маршрутку, и задумался. Выглядывая в окно, увидел нескольких полицейских, которые, по всей видимости, побежали за мной, и сейчас рыскали как ищейки по остановке. Маршрутка отъехала, и влилась в густой поток. Мне повезло, потому, что если бы я пришёл на час, два раньше, уже сидел бы в кутузке, писал объяснения. Кто я, зачем искал квартиру 65, и знаком или нет с Егоровым Сергеем. Звонок мобильного отвлёк от грустных мыслей. Звонил Игорь, и упорно расспрашивал про Часовщика.

— Не видел, Игорь. Не видел. Ничего я не забыл. Обязательно спрошу.

Я не хотел вступать в длинную дискуссию в маршрутке, забитой до отказа людьми, и сказал, что позже перезвоню. Накидывая на голову капюшон, и закрываясь от шума, и разговоров, я включил мобильник и вбил нужный адрес. Если там не будет хакера, значит не судьба. И придётся снова вернуться на работу, к привычной жизни. Может так и лучше? Не готов, ни физически, не морально, к таким действиям. Способности мои больше не проявлялись, и вся ситуация с Часовщиком, была не чем иным, как игрой воспалённого разума. В новостной ленте попались строчки Игоря Губермана.

Я живу, в суете мельтеша,

А за этими корчами спешки

Изнутри наблюдает душа,

Не скрывая обидной усмешки.

Как раз в самую точку, больше нечего добавить.

Добравшись без приключений в Соломенский район, до улицы Глинки, я шел, не скрывая раздражения, сверлил глазами прохожих, и чуть было не свалился в яму. Рабочие не успели оградить дорожные работы, и разбитый асфальт, грузили в машины. Накрапывал дождик, и, забегая в кафе, уселся за столик и заказал кофе. Можно переждать, непогоду, покурить, послушать музыку, и отвлечься от грустных мыслей. Девочка принесла кофе и пепельницу, и, рассматривая через стекло проспект, мокнущих на остановке людей, ещё раз проверил адрес. Необходимый дом был на другой стороне улицы. Под ним располагался супермаркет, и небольшой рынок. Чувствуя одиночество, пустоту в душе, и вздыхая, набрал Наташу. Она сбросила, и не захотела со мной поговорить. «Упрямый, что лукавый: ни Богу свечка, ни черту кочерга», так и Наташа. Потом сама жалеть будет, и названивать. Скорее всего, я самый настоящий дурак. Потерявший любимую девушку, вскоре работу, и, не имея за душой лишней гривны.

Пряча телефон, допил кофе, и увидел, что дождь прекратился, и появились первые лучи солнца. Пора идти, и выходя на улицу, я вдохнул, свежий, чистый воздух, и спустился в подземный переход. Там торговали картошкой, зеленью, консервацией, и, обходя столпившихся продавцов и покупателей, ощутил неприятную пустоту в животе, и некий эмоциональный подъём. Страхи, сомнения отступили, их место заняли чувства уверенности. То, что я делаю, кому-то нужно, и возможно спасёт не одну жизнь. Медленно проходя возле машин, едва не оглох. Из мощного джипа неслась попса, перекрывая уличный шум. Через затемнённое стекло увидел смутный силуэт молодого парня, на месте водителя, и девушку. Они явно были под кайфом, и девушка, орала, «Рюмку водку на столе», Григория Лепса, совершенно не имея ни голоса, ни слуха. Машину трясло, и мотоциклист, припарковавшийся рядом, выйдя из магазина, надел крутой шлем, и завёл мотор. Рёв движка, из выхлопных труб, заглушил музыку, и, добавляя обороты, мотоциклист наслаждался, не сколько своим «железным конём», сколько тем, что смог оказаться круче малолетних нуворишей в дорогом внедорожнике. Срываясь с места, он обсыпал камнями, из-под заднего колеса крыло и двери джипа, оставляя вмятины и царапины, на блестевшем от солнца кузове, и был таков. Из джипа выскочили хозяева, стали орать, только догнать мотоциклиста, и проучить, не смогли.

Я сам получил удовольствие, наблюдая эту картину. Несколько человек, стоя в стороне, смеялись над малолетками, и тыкали в поцарапанный кузов джипа.

В подъезде дома почувствовал тревогу и то, что обязательно встречу хакера. Внутренне готовясь, медленно шёл наверх, обдумывая предстоящий разговор. Запах жареной картошки с луком выедал глаза. Жильцы подъезда явно не беспокоились о хороших дверях, и элементарной защите от непрошеных гостей. Почти везде в квартирах стояли старые двери, с облезшими косяками, и висевшей, как паутина, под потолком проводке. Нужная дверь нашлась на третьем этаже, в конце коридора. Свет не горел, и впотьмах, спотыкаясь об коляски, велосипеды, стоявшие в проходе, добрался к двери и замер, прислушиваясь. Где-то вдалеке слышался кашель, и приглушённые голоса. Пистолет, конечно в такой ситуации не помешал бы, но где его взять? Получить разрешение не реально, а пользоваться криминальным оружием, не хотелось. Хотя это весомый аргумент при любом споре. Звонок отсутствовал, и я тихонько постучал в дверь. Шаги и голоса прекратились, и наступила тишина. Я ещё раз постучал, настойчивее, и крикнул: — Есть кто дома?

После небольшой паузы, дверь отрылась на цепочку, и неприятное лицо, с крупным, твёрдым подбородком, небритое, с тёмно-серыми глазами, наглой ухмылкой, сверлило меня, не впуская внутрь. Если долго смотреть такому индивидууму в глаза, внутри возникает неприятная, тупая боль, от которой, язык прилипает к нёбу, и отпадает всякое желание говорить.

— Тебе чего?

Жующее жвачку, наглое лицо, с перебитым носом, и сросшимися бровями, едва не схватило меня за куртку и не ударило об дверь. Я отступил на шаг и замахал руками.

— Спокойно. Без рук. Я ищу Сергея Егорова, Лука.

— Ты кто?

Хотелось ответить в рифму, «конь в пальто», но я не стал накалять обстановку и делая невинное лицо, ответил: — Знакомый. Нужна его помощь.

Дверь захлопнулась, и я подумал, что навсегда. Переминаясь с ноги на ногу, продолжал ждать, непонятно чего.

— Лук, к тебе пришли. Дохляк какой-то, наверное, твой родственник. Такой же, пришибленный, — услышал я, и выдохнул. Значит дома.

Егоров с испуганным лицом, долго моргал глазами, стоя в дверях, пытаясь вспомнить, кто я такой, и что мне нужно. Он оказался ниже меня ростом, щупленький, с лицом прыщавого подростка.

— Не пойму, чего тебе и как ты меня нашёл? — спросил он, выглядывая в коридор, и пугливо озираясь назад, в поисках надёжного тыла, на всякий случай.

— Лук, мне прога нужна. Посоветовали к тебе обратиться. Я заплачу, деньги есть.

Покопавшись в сумке, я вытащил все свои сбережения, и протянул Лосю.

— Не густо, ладно, заходи.

Лук не считая, быстро выхватил деньги, боясь, что я передумаю, и он не успеет заработать.

— Кто адрес дал?

Вот тут я по-настоящему испугался. И начал мямлить о каком-то Игоре.

— С политеха Игорь? Рыжий?

— Он самый, Рыжий, с политеха.

Сам того не понимая, Лук мне помог, вспомнив своего старого приятеля Игоря, которого я естественно не знал. Выдавливая улыбку, и поддёргивая плечами, я увидел на руке Лука часы. Обычные, кварцевые.

— Давай туда. Что ты как невеста на выданье. Сразу не мог объяснить? Я Рыжика сто лет знаю. Вместе начинали, ещё с игровых автоматов, на Борщаговке.

Лук ткнул пальцем на закрытую дверь.

— Димон, я быстро, и уходим. Клиенту нужна помощь.

Непонятная и необъяснимая сила должна была помочь, потому, что в комнате мы остались вдвоём, и Лук, моргая глазами, пялился на меня, упираясь руками в подоконник. Я закрыл двери и шагнул прямо на Лука, на ходу придумывая, как смогу его вырубить. Только это не понадобилось. Лук увидел мои бешеные глаза, и чуть было не вывалился из окна на улицу. Его спину вдавило в стекло, и я услышал, как трещит оконная рама. От меня исходила невероятная сила, и время застыло в одной точке, подчиняясь моим желаниям. Лицо Лука исказила гримаса ужаса, он побледнел, и застыл как статуя. Быстро снимая часы, с руки Лука, я почувствовал ледяной холод, исходивший от перепуганного хакера.

— Ты пойдёшь со мной, и не вздумай улизнуть. По пути. Будет только хуже. Найду, и тогда не пожалею. Если понял, моргни два раза.

— Это чё такое? — услышал я за спиной.

В двери неожиданно возник Димон, и я едва спас Лука, успевая его схватить и швырнуть на пол. В мою сторону летел самый обычный кухонный нож, с широким лезвием, и массивной ручкой. Уклоняясь и падая на кровать, я увидел, как нож ударил в стекло, и вместе с осколками, вылетел во двор.

— Да я тебя, голыми руками задушу, гадёныш.

Димон завис надо мной, целясь пальцами в глаза. Я успел зажмуриться и скатиться с кровати на пол. Противник, к моему удивлению, так и висел в воздухе, как акробат в цирке, над ареной, будто его держали невидимые для глаз верёвки. Странным было то, что чувства страха, я не испытывал, зная, что нужно делать и в какой последовательности. Поднявшись с пола, я заломил две руки Димону за спину, и позволил упасть. Чтобы он больше не умничал, и не мешал, нанёс в затылок удар кулаком. И пока тот, что-то мычал, приходя в себя, нашёл в ванной полотенце, и связал на спине руки. Двигался по квартире легко, непринуждённо, без единого лишнего движения.

Лук трясся, лёжа на полу, находясь в состоянии истерики, наблюдая за мной, и боясь ляпнуть лишнее. Приходя в себя, я выглянул из окна на улицу. Там уже собирались люди, что-то шумели, и показывали на разбитое окно. Надо бежать.

— Ты убьёшь меня?

Слабый, тоненький голосок Лука, вызвал на лице улыбку.

— Вот ещё, зачем?

— Кто ты такой?

— Вопросы студент потом. С тобой хочет поговорить один человек.

— Зачем?

Я понял, что словесный понос не прекратится и показал кулак.

— Чем пахнет, знаешь?

Лук покачал головой, и ещё больше побледнел.

— Могилой для тебя. Заткнись, и делай, что велю. Сейчас мы выйдем на улицу, и спустимся в метро. Там всё узнаешь. Одевайся, и не дури.

Мы вышли из подъезда, и пошли по улице. Я держал левой рукой Лука за куртку, на всякий случай, и отставал на один шаг. Лук спотыкался об камни, понуро свесив голову, и не смотрел вперёд. Мне пришлось встряхнуть его на светофоре, и едва не отвесить подзатыльник. Хорошо, что метро находилось в двух кварталах от дома Лука.

— Димон не умер? — спросил Лук, поднимая глаза.

— Лук, ты решил окончательно меня добить, своими дурацкими вопросами? Не убил, если тебе от этого станет легче. Полежит, очухается, твой Димон. Тебе не о нём нужно думать. О себе.

— Ой-ли, что думать? Моя жизнь закончена.

Я не стал выводить из состояния депрессии моего пленника, и, спустившись в метро, ждал поезда. Лук сидел на скамейке, таращась в пустоту, как будто там прятались ответы, на все его вопросы. В вагоне я прошёл в самый конец, и когда освободились два места, усадил Лука, и закрыл глаза. Станция приближалась, и я как можно крепче, сжал локоть хакера. Поезд сбавил ход, скрипнули тормоза, и он остановился.

— Где люди? — закричал Лук, и вскочил со своего места. — Куда, куда они пропали? Я только голову опустил и никого.

Лук в панике метался по пустому вагону, выглядывая через стёкла наружу, и ничего не понимая. Часовщик не появился, и мне пришлось открывать двери, и выталкивать испуганного Лука на землю.

— Не пойду, не пойду, — закричал во весь голос он, и, падая на колени, бился головой об землю.

— Лук, ты, что больной? Думаешь, я веду тебя на расстрел? Идиот. Правду говорят, что все хакеры повёрнутые, в одну сторону. Мне если нужно было тебя убить, я бы сделал это в квартире. Встань. Недолго осталось.

Толкая в спину хакера, я шёл к двери, и недоумевал. Почему Часовщик не встретил? Мы так не договаривались. Лук ещё больше испугался, когда я увидел другую дверь вместо прежней, толстую, ржавую, как на корабле, клинкет, и, напрягаясь, потянул на себя. Петли скрипнули, издавая неприятный скрежет, и всё же открылись. В лицо ударил яркий, солнечный свет, и летняя прохлада.

— Это другая планета?

— Другая. Ты её знаешь. Марс называется.

— На Марсе есть лето? Осень и зима? Ни фига себе, дела.

Лук повернулся и едва снова не упал на колени. Я вовремя его схватил и пнул коленом под зад.

— Лук, топай вперёд, по дорожке, и не сворачивай.

— Куда мы идём? И почему нет людей?

Меня самого удивило незнакомое место. Деревья, кусты, чуть вдалеке крыши домов, высотки. Мы спускались с пригорка, и я увидел монумент «Родина — Мать», и чуть успокоился. Значит Киев, не иначе. И хорошо, что зима закончилась, и можно не ждать кучера с лошадьми, прятаться в тулуп, от мороза и снега. Я чувствовал куда идти, и подталкивал Лука на нужную дорогу. Тот уже успокоился, не видя роты солдат с автоматами, готовыми поставить к стенке, и как врага революции, расстрелять. На улицах стояли советские памятники, как и прежде, и город выглядел как в фильмах годов восьмидесятых. Пузатые троллейбусы, трамваи, «Волги», «Жигули», сновали по улицам, не создавая пробок и помех пешеходам.

— А это чё такое?

Лук ткнул пальцем в толпу молодёжи, с большими кассетными магнитофонами в руках, и на полу. Молодые люди сидели на бульваре, пили пиво, и громко слушали музыку, вызывая недовольство прохожих, и осуждение. Девушки, с ярко-красными волосами, в джинсах, курили, и слегка пританцовывали, под знаменитый альбом Майкла Джексона «Thriller». На нас косились, как на деревенщину, провожая долгими, вопросительными взглядами. Хотя одежда не очень отличалась от времён, Виктора Цоя, группы «Наутилус Помпилиус», и Гарика Сукачёва.

«Чем пестрее — тем круче!» — девиз модников и модниц 1980-х годов. Яркие надписи, бахрома на джинсах, юбках, стразы, цветные пуговицы.

Девушки в леггинсах, лосинах, обязательно кожаная куртка, ремень широкий на талии, туфли-лодочки. Причёска с начёсом, и объёмные чёлки. Сейчас говорят «винтаж», как стиль одежды.

Разноцветные браслеты, на руках модниц, причём все как один пластмассовые. Количество браслетов, на руках модниц, было многочисленным, и мужчина часто не понимал, зачем столько, и для какой цели. Но если женщина занималась аэробикой, спортивными танцами, их крутили по ящику, то это добавляло ей определённый лоск и шарм. И стиль свободной, раскрепощённой девушки, которая смело смотрит вперёд, в сторону загнивающего запада, впитывая культуру, и традиции капитализма.

Эпоха диско, тяжёлого рока, не обошла и парней. В широких джинсах, турецких свитерах, изношенных кедах, и кроссовках, парни любили кожаные куртки, с заклёпками и молниями. Пивом, и мыльной пеной, делали укладку волос, повышая крутость, в глазах других людей.

У меня были ощущения, что я снова оказался в детстве. Такое бывает, когда видишь в магазине красивые, яркие, игрушки, и завидуешь детям, «белой завистью», потому, что у тебя самого, такого никогда не было. И представляешь себя самого, десятилетним мальчишкой, как усаживаешься в электромобиль, и мчишься по улицам, к друзьям, похвастаться своим новым приобретением. Так и здесь, с мифическими крыльями за спиной, я ощущал себя ребёнком. Взрослым. С багажом знаний, и всё той же детской непосредственностью. Воздух Киева не был пропитан ядовитым смогом, сладкий, упоительный. Люди приветливые, и дружелюбные.

Группа школьников, в синей, форме, с красными галстуками, и седовласым учителем, шла с цветами к памятнику Ленину. Там уже стояли другие дети, и, отдавая салют, уходили, всё так же ровным строем. Играла песня, «взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры, дети рабочих».

Я не увидел в этом ничего дурного. Во времена, когда люди всё разрушили, жили с непонятной даже для взрослого человека идеей, возвращение в прошлое, это своего рода экзамен. На зрелость. И нравственность. Уважая других людей, даже с иными взглядами на мир, нельзя уподобляться животным инстинктам. И втаптывать в грязь, то, что другим людям дорого и свято.

Здесь у детей нормальное детство, без гаджетов, интернета, приставок, и прочих засоряющих умы хреновин. Без книжных поучений Стива Джобса, и стареющего Майкла Тайсона. Без «Дома» два, три, четыре, пять… И «Караоке на Майдане». С вечно молодым, как Мао Дзедун, продюсером Кондратюком. Играют в футбол на улице, не в спортзале, с прорезиненным покрытием, безопасным для человека. Плавают в реке, писяют, какают в воду, и вода, при этом не окрашивается в чёрный цвет, как в бассейне. Ездят с родителями на дачу, за город, собирать клубнику, без детских кресел, в «Москвичах», «Жигулях», не пристёгиваясь. И все живы и здоровы. На реке надувают камеру от «ГАЗ-63», или «ЗИЛа», ныряют и плавают. Ходят в обычную школу, и не посещают дополнительные занятия. Не слушают песни, с сомнительным содержанием, не имеющим отношение к реальной жизни, и русскому языку, о чумачечей весне… И по-настоящему счастливы, несмотря грядущие перемены, с развалом Союза.

Люди смотрят телевизоры «Электрон» и «Берёзка», слушают западные радиостанции по рижским приёмникам «ВЭФ», отчёты пленума ЦК транслируют и днём, и вечером, и по чуть-чуть впитывают западные ценности, вместе с чехословацкими жвачками, пластинками, джинсами. Во дворцах спорта, и на стадионах выступает Алла Пугачёва, и София Ротару, слово секс, приобретает новые формы и звучание, и большинство не хочет жить по-старому. Правда ещё никто не знает, что принесёт западная культура до конца, но надеются они на лучшее.

— Мы куда попали?

— Не видишь сам, Киев.

— Киев? Но он не такой как обычно.

— Такой, такой, привыкай.

— Ну — да, ну — да, и то верно.

Лук заметно повеселел и прибавил шаг.

Честно говоря, я сам ничего не мог сообразить, хотя старался сохранять спокойствие. Улыбался прохожим, и искал глазами Часовщика. Зная, что он обязательно появится, иначе вся эта затея с хакером ничего не стоит.

— Здесь нет связи.

Лук вытащил свой мобильник, протянул мне, чтобы я убедился.

— Дай сюда, мне кажется, что он тебе больше не понадобится.

— Это ещё почему?

Лук насупился и застыл возле женщины торговавшей мороженым. В белом колпаке, халате, она мило улыбалась, и быстро отпускала покупателей, отсчитывая мелочь, и пряча купюры в карман.

— Вам «Пломбир», или «Эскимо», молодые люди?

— Извините, у нас нет денег.

Я вытащил гривны, покрутил в руках, и спрятал в сумку. Абсолютно бесполезная вещь. Если показать, ещё вызовут милицию, и арестуют, как фальшивомонетчиков. Толкая Лука, я покрутил пальцем у виска.

— Ты хочешь неприятностей? Или тебе своих мало?

— Слушай, зачем мы сюда пришли?

— Узнаешь, не торопись. Я спасаю тебе жизнь, Лук. Наверняка, за убийство человека, тебя могут надолго посадить в тюрьму.

— Ты знаешь об этом?

Лук испугался и хотел сбежать. Только не успел.

— Куда, куда, стой на месте, и не буди во мне зверя.

— Кто ты такой?

Хакер с любопытством заглядывал мне в лицо, и часто моргал.

Бывают люди нестандартной внешности. Внешний вид, обычного, простого человека, лет сорока пяти. Статный, широкоплечий, в костюме, далеко не новом, и поношенных туфлях. Словно, только, что вышел с собрания, Свидетелей Иеговы, и никак не может понять, правда, или нет, то, что написано в Библии, и рассказывал молодой, но мудрый пастор.

Только с лицом квадратной формы, влажными глазами, и неестественной улыбкой. Как будто вместо кожи, натянута качественная маска, скрывающая юродивое естество. И смотреть неприятно, и непроизвольно хочешь отойти в сторону, чтобы не заразиться смертельным вирусом.

Так выглядел водитель автобуса, притормозивший возле бордюра, и приглашающий нас с Луком пройти в открытые двери. Это был новенький «Икарус», жёлтого цвета, «гармошка», как тогда их называли. Салон блестел, заводской краской, новенькими сиденьями, и табличками.

Когда мы вошли в пустой автобус, дверь за нами закрылась, и машина помчалась вдоль парка, затем выехала на кольцо, и, развернувшись, стала спускаться с пригорка вниз. Лук сидел возле окна, таращась на улицы, а я стоял за спиной водителя, уже понимая, кто это такой.

— Люблю прокатиться, — сказал Часовщик, поворачивая голову и моргая. — Хорошо добрались?

— В общем-то, да, хотя я вас ждал в метро.

— Не получилось, дела задержали.

Часовщик кивнул в сторону Лука.

— Ничего ему не говорил?

— Ничего, только я не успел…

— Знаю, знаю, девушка убита, — ответил Часовщик сиплым голосом.

— Это прошлое?

— Прошлое, почти такое, как и на земле.

— Почему почти?

— Долго рассказывать, сейчас не до этого.

Автобус выехал на площадку, и припарковался возле небольшого кафе. С уютными столиками, навесами от солнца, и танцевальной площадкой.

— Приехали, — сказал громко Часовщик и открыл двери.

Лук встал и хотел выйти, только Часовщик уже ждал возле открытой двери.

— Эта остановка не для тебя. Мы едем дальше. Максим, подожди здесь, я скоро вернусь.

Я смотрел на испуганного Лука, в закрытом салоне автобуса. Часовщик развернулся и несколько раз посигналив, скрылся за поворотом